Камил Бачу ЦИРКОНОВЫЙ ДИСК

Один удар в стену означал: «интересная новость», два — «очень интересная новость», три — «сенсация».

На этот раз раздались четыре удара. Не успел я подняться со стула, как шеф ворвался в кабинет, размахивая листком бумаги.

— Отправляйтесь немедленно, Гарроу, — приказал он. — Самолет с экспертами вылетает в 11.45. В нашем распоряжении тридцать минут.

— Двадцать восемь, — поправил я. — А нельзя ли узнать, куда он вылетает?

— В Вайоминг.

— В Вайоминг, — задумчиво повторил я. — В прекрасный Вайоминг… Опять сибирская язва у черных коз?

— Хуже, — сказал шеф.

— Ну, значит, там нашли какой-нибудь редкий цветок, — пробормотал я. — Давно мечтаю об этом. А что за эксперты, шеф? Медики, океанографы? Принимая во внимание горный рельеф Вайоминга, я склонен думать, что это океанографы.

— Осталось двадцать восемь минут, — сказал шеф, — а вы даже не пошевелились. Вы слишком ленивы, Гарроу. Если так пойдет и дальше, вряд ли вы будете достойны своего жалованья.

— Так что же это за эксперты? — повторил я.

— Разные специалисты по авиации, психиатры, физики.

— И что им там нужно?

— Они хотят поймать блюдце.

— Гм. Какое блюдце?

— Летающее блюдце, Гарроу. Некий Хайпорн сообщил, что видел, как неизвестный предмет пролетел по воздуху, а жители Дауэлла — одного из самых больших городов Вайоминга — заявили, что этот предмет с виду будто бы похож на компотницу. Военные эксперты не пришли к согласию. Но они склонны полагать, что это спутник-шпион.

— Пропаганда. — заключил я, кивнув головой.

— Конечно, пропаганда, — согласился шеф. — Вы шляпа, Гарроу. Будь вы порасторопнее, вы сами узнали бы все у Портера и поняли бы, что на сей раз это не обычная история с тарелками и спутниками. Речь идет уже не просто о каких-то пятнах и облачках, а о спутнике-шпионе с определенным заданием.

— А кто такой этот Хайпорн? Что он за человек?

— Понятия не имею. Кто его знает, может быть, он и не лжет. Надеюсь, в этом вы сами разберетесь. У вас есть деньги?

— Два доллара.

— Не густо. Вот еще двести. Я предупрежу вашу жену, чтобы она не ждала вас к обеду. Счастливого пути. В случае чего — звоните.

Я бегом спустился по лестнице, сел в машину рядом с шофером и стал думать, в чем же, собственно, дело. Россказни о летающих блюдцах давно перестали быть сенсацией. Слишком многие видели их, а некоторые даже утверждали, будто летали на таких блюдцах на Марс. Вначале видения, связанные с блюдцами, ничем не отличались от религиозных, только на сей раз ангелы не махали крыльями, а вертелись перед носом у верующих в виде суповых мисок. Потом кто-то высказал идею, что блюдца — это вовсе не ангелы, а спутники-шпионы, с помощью которых русские наблюдают за Соединенными Штатами. Нашлись и такие, кто утверждал, будто на них имеются военные экипажи, бомбы, подзорные трубы и прочие мелкие предметы домашнего обихода. В доказательство предъявляли даже фотографии — несколько белых пятен на грязно-сером фоне. Нашлось немало простаков, клюнувших на эту приманку. Тем не менее интерес публики к летающей посуде катастрофически падал. И вот теперь шеф решил послать меня в Вайоминг — я должен встретиться там с неким Хайпорном, у которого что-то пролетело над головой. Как правило, «специалистами» по летающим блюдцам оказывались провинциальные дамы, изнывающие от скуки, несмотря на бурную благотворительную деятельность. Правда, кое-где такое видение снисходило и на мужчин, но они выглядели еще более жалко, чем женщины. Как бы то ни было, всех этих кликуш обуревало одно стремление — прославиться. Если кто-нибудь начинал рассказывать о блюдце, тут же находились люди, утверждавшие, будто они видели кастрюлю с пропеллером, а какой-нибудь очевидец доверительно шептал вам на ухо, что ему удалось сделать величайшее открытие — обнаружить летающий таз с отдельным входом. Но хуже всего, на мой взгляд, были не сами басни, а стремление использовать их для военной пропаганды, чтобы взвинтить и без того уже невыносимое нервное напряжение. Мне очень хотелось разом покончить с этим пугалом, и поэтому я нетерпеливо ждал встречи с «ясновидцем» из Дауэлла.

Вопреки моим ожиданиям передо мной стоял совсем молодой человек, лет двадцати пяти — высокий, худощавый, в очках, очень вежливый и сдержанный. Журналисты буквально брали его штурмом, но он серьезно и спокойно отвечал даже на самые глупые вопросы. Кто-то из репортеров спросил его, не подавали ли ему с блюдца каких-нибудь сигналов.

— Нет, сэр, — ответил он.

— А оно было совершенно круглое? — спросил другой журналист.

— Да, — ответил Хайпорн.

— Как долго вы наблюдали за его полетом? — снова спросил корреспондент газеты «Ивнинг тайме».

— Три секунды. Потом оно исчезло.

— В каком направлении?

— В направлении гор.

— И вы не попытались гнаться за ним?

— Это было бы довольно трудно, сэр, так как оно двигалось со скоростью не меньше ста километров в час.

— А там, на нем, кто-нибудь был? Например, космонавт?

— Нет, сэр. Кстати, по-моему, диаметр диска не превышал метра.

— И все же на нем должен был находиться какой-то груз, — задумчиво произнес журналист.

— Почему?

— Вряд. ли такой аппарат запустили над нашей территорией только для того, чтобы вы могли им полюбоваться!

— Прошу прощенья, — с достоинством ответил молодой человек, — но мне известно лишь то, что я вам сообщил; Выводы вы можете делать сами.

— Итак, — настойчиво продолжал журналист, — вы утверждаете, что на блюдце никого не было?

— Никого.

— В конце концов, что ж тут удивительного, — примирительно произнес кто-то, — запустили же мы спутники-шпионы, как только нам позволили технические возможности. Почему бы им не последовать нашему примеру?

— Позвольте, господа! — Хайпорн вдруг повысил голос. — Вы, конечно, мои гости, но я вынужден заявить, что не намерен принимать участие в подобных дискуссиях. Я должен также обратить ваше внимание на то, что аппарат, предназначенный для военных целей, не стал бы летать на высоте всего в тридцать метров. Ведь его было бы слишком легко уничтожить. Однако прошу вас оставить эту тему и задавать только такие вопросы, которые могли бы пробудить интерес ваших читателей к науке или технике.

— Н-да, — пробормотал корреспондент «Ивнинг тайме», — наука… А впрочем, почему бы и нет? Вы геолог и, как настоящий ученый, должны попытаться объяснить это явление. Скажите, не бросилось ли вам в глаза что-нибудь необычное? Цвет, блеск, общий вид?

— Не отрицаю, — ответил Хайпорн, — впечатление было сильное. Но, как вы понимаете, за три секунды, да еще глядя практически против солнца, трудно уловить форму быстро движущегося тела. Будь у меня зрение похуже, я вообще мог бы подумать, что все это мне почудилось.

— Оставьте, — резко оборвал его корреспондент «Ивнинг таймс», — вы ученый и к тому же молоды и здоровы. Ваше описание очень точно, и поскольку все случилось днем, вы должны были заметить множество подробностей. Даже если вы не смогли уловить ничего, кроме формы предмета, то я уверен, что вы заметили направление его полета.

— Направление? — Геолог несколько растерялся. — Думаю, что… Постойте… Я поднялся по тропинке на вершину Гертруды, то есть шел на северо-запад. Потом повернул направо, значит…

— То есть на северо-восток, — подхватил кто-то из присутствующих.

— Вот именно. Потом я немного свернул влево, чуть-чуть.

— Значит, на север, — перебил его все тот же голос.

— Возможно, — неуверенно согласился Хайпорн. — И тогда… Пожалуй, это круглое тело пронеслось надо мной справа налево.

— То есть с востока на запад, — наставительно заключил голос.

— Все ясно! С востока на запад, — повторил корреспондент газеты «Ивнинг тайме». — Со скоростью сто километров в час над вершиной Гертруды. Позвольте, а на какой высоте?

— Я уже сказал вам, что на высоте тридцати метров.

— С таким же успехом высота может оказаться и триста метров. Определить размеры летящего предмета, глядя на него против солнца, невозможно, если не знаешь расстояния. А расстояние определить невозможно, не зная размеров предмета. Заколдованный круг.

— Вы совершенно правы, — согласился Хайпорн. — Но этот предмет задел вершину одного из больших дубов у дороги, метрах в пятидесяти от бензоколонки, и срезал ветку.

— Срезал ветку?! — Корреспондент «Ивнинг тайме» в волнении вскочил со стула.

— Я поднял ее и взял с собой, — спокойно продолжал молодой человек.

Он подошел к окну и вернулся с дубовой веткой, листья на которой уже начали вянуть.

— Вот она, — сказал он. — Срез удивительно чистый. Я исследовал его под микроскопом- ничего, кроме едва заметных следов.

— Каких следов? — спросил кто-то сдавленным от волнения голосом.

— Следов одного минерала.

— Какого минерала?! — в один голос закричали корреспонденты.

— Тише, джентльмены, — спокойно сказал геолог. — Если, кроме формы и направления полета, вас интересует еще и цвет диска, то я могу сообщить, что он был красноватым. Это сразу бросилось мне в глаза. В первый момент мне показалось, что над моей головой пронесся тетерев, но я не почувствовал ни малейшего ветерка. Позже я сделал анализ нескольких крупинок минерала и понял, что правильно определил цвет — они действительно были красноватыми и напоминали циркон. Таким образом, предмет, замеченный мной вчера в 18 часов по вашингтонскому времени, был, по-видимому, куском циркона или родственного ему минерала. Возможно, что тщательный анализ в хорошо оборудованной лаборатории…

Последние слова геолога потонули в грохоте опрокинутых стульев и шуме возникшей в дверях свалки. Журналистов крупных газет Запада не интересовал тщательный анализ, сделанный в хорошо оборудованной лаборатории. Они спешили выбросить на рынок наиболее сенсационную часть сообщения геолога: направление, в котором двигалось блюдце. Цвет минерала, из которого оно было сделано, должен был лишь сделать заголовок более броским.

— Не удивляйтесь, — сказал я геологу. — Вы сами прогнали их. Они нуждались в блюдце, прилетевшем с Востока, и вы его им преподнесли.

— Я?! — изумленно спросил Хайпорн. — Но я не сказал им ничего определенного, — продолжал он с видимым раздражением. — Ваши собратья сами установили это направление и теперь, конечно, устроят вокруг него шумиху. Мне это очень не нравится.

Сняв очки, он взял со стола портфель и направился к двери.

— Куда же вы, мистер Хайпорн?

— Мне очень жаль, — ответил геолог, — но я вынужден вас покинуть. Бутерброды и лимонад в холодильнике. Разумеется, вы мой гость, но вы понимаете — другого выхода у меня нет. Все, что произошло за последние три часа, чрезвычайно неприятно, — все эти вопросы, домыслы, инсинуации. Нет, нет, мистер… мистер…

— Гарроу.

— Итак, мистер Гарроу, я исчезаю.

— Каким же образом, если это не секрет?

— На улице у меня стоит машина.

— Вы не возражаете, если я поеду с вами? Хайпорн скорчил недовольную мину и хотел что-то сказать.

— Меня не интересует направление полета блюдца, — поспешно добавил я. Просто любопытно, неужели это и в самом деле был циркон — ведь в этих краях его раньше не встречали, да и вообще изверженные породы попадаются здесь очень редко.

Геолог надел очки, внимательно посмотрел на меня и вдруг широко, по-детски, улыбнулся.

— Простите, если я был резок, мистер Гарроу. Поехали.

Два курса технического института не раз выручали меня в моей журналистской работе. Но никогда еще я не был им так признателен, как теперь, когда они хоть на время помогли мне рассеять недоверие этого наивного, но энергичного молодого человека. Правда, насчет циркона я вспомнил совершенно случайно; просто я несколько месяцев назад ездил с группой геологов и немного поднатаскался в терминологии. Но любой, даже самый пустяковый специальный вопрос мог поставить меня в тупик. К счастью, Хайпорн молча гнал машину, выжимая из нее всю возможную скорость. Не прошло и десяти минут, как мы уже выехали из города и теперь по пыльному шоссе поднимались к видневшимся на горизонте горам.

— В самом деле, — внезапно сказал Хайпорн, — здесь нет изверженных пород, хотя, правда, есть кристаллические сланцы. Но вам, вероятно, известно, что циркон встречается преимущественно в кислых вулканических породах, которых здесь нет вовсе. Однако меня больше заинтересовал красновато-коричневый цвет следов на дереве. По-видимому, речь идет об очень редкой разновидности циркона — о гиацинте. Честно говоря, мне всю ночь снились разные кольца, браслеты… А проснувшись, я подумал, уж не ставролит ли это? Такие же красновато-коричневые следы, и состав близкий. Гиацинт распространен очень широко — от Урала до Цейлона, встречается и у нас. То же самое можно сказать и о ставролите — его зона распространения проходит через Швейцарию, Южную Африку и США. Что же из этого следует? И тут я еще больше запутался — ведь с таким же успехом этим минералом мог оказаться и альмандин. Альмандин принято считать абразивом, он применяется для полировки и шлифовки. Но в чистом виде альмандин — драгоценный камень.

За следующим поворотом шоссе Хайпорн затормозил. Мы находились у подножия скалы, поросшей чахлой травой. Справа зеленели дубы.

— По-моему, лучше свернуть на боковую дорогу, — сказал Хайпорн, — чтобы выбраться из потока машин, идущих к Большому северному шоссе и на каменные разработки. А тут уже никого нет, только моя палатка. Итак, мистер Гарроу, сегодня утром все мои размышления ограничились витринами ювелирных магазинов. Если бы не цвет крупинок, я вообще счел бы это за наваждение, но доказательства налицо. Впрочем, через четверть часа вы сами сможете в этом убедиться — достаточно взглянуть на следы в микроскоп, а я попытаюсь показать вам химические реакции.

Он снова остановил машину — на этот раз в узкой, очень глубокой лощине, со всех сторон окруженной серыми отвесными скалами.

Хайпорн вынул из багажника несколько ящиков, потом исчез в глубине ущелья и вскоре появился со свертками зеленоватого полотна и несколькими картонными коробками.

— Располагайтесь поуютнее, — сказал он.

Итак, я оказался гостем геолога. Цель достигнута, и к утру я узнаю гораздо больше, чем могли мечтать господа из «Ивнинг таймс». Полный самых радужных надежд, я принялся вбивать колышки палатки в твердую землю. Пока я возился с веревками, Хайпорн открыл ящики, и из них появились банки консервов, спиртовка, надувной матрас, подушка и несколько книг. Затем он установил складной алюминиевый столик, проверил его горизонтальность с помощью небольшого уровня и поставил микроскоп. Установив еще один такой же круглый столик с выдвижными ножками, он разместил на нем штатив с пробирками, несколько никелированных коробочек и фарфоровых тиглей. Не прошло и часа, как палатка превратилась в скромно оборудованную лабораторию.

— Прошу вас, мистер Гарроу, — сказал геолог.

Тонкой стеклянной пластинкой он соскреб крупинки минерала со среза ветки и стряхнул ее в пробирку. Я не видел никакой пыли, но по озабоченному виду геолога мог судить, что он ее прекрасно видит.

— Углекислый натрий, — пробормотал геолог, подсыпая в пробирку немного белого порошка.

Потом он зажег спиртовку и держал пробирку над огнем, пока внутри не образовалась прозрачная капля. Добавив туда соляной кислоты и хорошенько взболтав содержимое, Хайпорн протянул пробирку мне.

— Итак, он растворяется. Ну что ж, теперь воспользуемся лакмусовой бумагой.

Он открыл одну из никелированных коробочек, вынул полоску бумаги и опустил ее в пробирку. Бумага тотчас окрасилась в бледно-оранжевый цвет.

— Вероятнее всего, это циркон, — задумчиво произнес Хайпорн, — но как определить его кристаллическую структуру, как взять пробу на радиоактивность?

Я растерянно пожал плечами.

— Проще всего было бы отправить пробу в настоящую лабораторию, — продолжал Хайпорн, — но, учитывая не совсем обычные обстоятельства, при которых я увидел диск, боюсь, ее могут использовать в чуждых для науки интересах. А мне бы этого не хотелось, мистер Гарроу.

Он выжидательно повернул ко мне свое худое открытое лицо.

— М-да, — протянул я. — Не думаю, чтобы моих коллег очень заинтересовали результаты минералогического анализа. Что касается меня, мистер Хайпорн, то лично я приехал сюда с целью опровергнуть очередную мистификацию. Признаюсь, вы совершенно сбили меня с толку. Я ожидал, что встречу какую-нибудь выжившую из ума барыньку или страдающего галлюцинациями чиновника на пенсии, а столкнулся с ученым, исполненным самых честных намерений. По правде говоря, я просто не знаю, как быть дальше.

— Хорошо бы отыскать этот проклятый камень, — сказал геолог.

— Но как найти камень среди этого скопления скал?

— В этом нет ничего невозможного, — с улыбкой возразил геолог.

Его лицо светилось таким добродушием, что я невольно улыбнулся в ответ.

— Да, да, ничего невозможного, — повторил он. — Дело в том, что диск пролетел совсем не в том месте, которое я указал вашим коллегам. И эта ветка вовсе не с того дуба, который растет у бензоколонки. Нет. Диск упал в этой лощине тридцать шесть часов назад. Размеры этого ущелья примерно сто пятьдесят на семьдесят метров, то есть десять тысяч пятьсот квадратных метров. Я уже обшарил шаг за шагом больше половины лощины. Если вы поможете мне, то мы найдем его не позже чем к завтрашнему вечеру.

— Неужели вы верите в летающие блюдца? — спросил я.

— Разумеется, нет!

— Вы упоминали, что поблизости находятся каменоломни. Может быть, этот камень заброшен сюда сильным взрывом?

— До ближайших каменоломен отсюда два километра.

— Но если допустить, что это был взрыв особенно большой силы? — настаивал я.

— Да, в таком случае камни могли бы разлететься и на один-два и даже три километра.

— А это значит…

— И взорванная скала может дать осколки самой разнообразной формы — от крошечного остроконечного кусочка до продолговатых многогранников.

— Значит? — повторил я, невольно повышая голос.

— Но в этом районе нет ни циркона, ни ставролита, ни альмандина, — тихо сказал Хайпорн. — Их нет нигде ближе трехсот километров отсюда.

Хайпорн что-то мастерил, сидя на надувном матрасе, а я лежал на спине и из-под откинутого полога палатки смотрел, как над зубцами скал скользит полная луна. Как обычно в таких поездках, события разворачивались так быстро, что у меня не было времени их обдумать. Еще утром я был в редакции. В три часа пополудни присутствовал на импровизированной пресс-конференции в пригороде Дауэлла, а теперь, в девять часов вечера, смотрю, как луна цепляется за скалистые стены этого неведомого ущелья в Вайоминге.

— Работает, — вдруг прошептал геолог. — Работает!

Он вскочил на ноги и на радостях отбил чечетку, что совершенно не вязалось с его серьезной физиономией.

— Работает, Гарроу, — взволнованно повторил он.

Несколько часов, проведенных вместе, сблизили нас. В конце концов оба мы были исследователями, общими усилиями разбили палатку в пустынном ущелье и теперь с одинаковым нетерпением ожидали рассвета, чтобы отправиться на поиски камня, срезавшего дубовую ветку.

— Что работает? — сонно пробормотал я.

— Телевизор!

— Какой телевизор?!

Этот человек то и дело изумлял меня, несмотря на все мои героические усилия казаться, невозмутимым.

— Каким же образом вам удалось заставить его работать? — спросил я с довольно глупым видом.

— А я подключил его через небольшой трансформатор к линии питания карьера — она проходит примерно в двухстах метрах отсюда. Я ведь очень часто бываю в экспедициях и мне не хотелось бы терять связь с миром. Через год я приспособлю для этого специальный аккумулятор.

— А где же антенна?

— Наверху. Мы находимся на высоте более тысячи метров, и если бы не скалы вокруг, могли бы принимать множество разных программ. Но сейчас нам придется довольствоваться тремя-четырьмя мощными станциями, Вот, смотрите.

Геолог отодвинулся, и за его плечом я увидел экран телевизора, установленного на одном из складных столиков. Изображение было очень нерезким, я не мог различить ничего, кроме белых и черных пятен. Потом на экране возникли какие-то лица — они словно выплыли на поверхность из мутных глубин.

— Что за черт! — возмущенно воскликнул Хайпорн.

Я рассмеялся. Подумать только — даже в этой глуши геологу не удалось избавиться от назойливых журналистов. Все те, кто еще совсем недавно осаждал его вопросами, теперь развязно рассказывали с экрана о случившемся.

— Речь идет о летающем блюдце диаметром около двух метров, — говорил корреспондент газеты «Ивнинг таймс». — Оно двигалось с Востока со сверхзвуковой скоростью и направлялось к крупным населенным центрам Запада. Опасность, которую представляет для нас такой спутник-шпион, подчеркивал и человек, первым его заметивший, ученый-геолог…

— Черт знает что! — воскликнул Хайпорн. Он вскочил на ноги, и в тот же миг изображение исчезло.

— Какая наглость! — продолжал взбешенный геолог. — Если бы я знал, что все это примет такой оборот, Гарроу, я бы ничего не рассказывал. Кто знает, что еще наболтал этот тип! И надо же, чтобы телевизор испортился именно сейчас…

Геолог снял заднюю стенку телевизора, пытаясь отыскать поломку.

— Здесь все в порядке, — бормотал он себе под нос. — Возможно, я нечаянно нарушил какой-нибудь контакт, когда вскочил с матраса? А может быть, плохо подсоединил кабель к антенне? Придется лезть наверх. Я вернусь через пять минут. Если за это время…

Телевизор чуть слышно захрипел, потом внутри послышался легкий треск.

— Ну, ну, старина, — подбадривал Хайпорн свое детище, — еще немного. Не шевелитесь, Гарроу, а то опять все может испортиться. Контакт восстановился сам.

Экран посветлел, и на нем быстро замелькали фронтоны каких-то зданий, лица людей, крыша небоскреба и снова дома, улицы. Потом изображение исчезло, а когда через какую-то долю секунды экран вновь осветился, на нем забилось что-то вроде огромного крыла. Потом на экране появилось серое пятно, перечеркнутое черными линиями и крутыми кривыми, похожими на застывшие волны.

— Ну вот и все, — пробормотал Хайпорн. — Придется мне повозиться с ним еще несколько месяцев. Избирательности нет никакой: то работает как следует, то принимает все волны сразу. Я-то думал, что отключилась антенна, а болезнь, оказывается, внутри. Постойте!

Телевизор, казалось, умолкший навеки, вдруг снова захрипел. На этот раз экран был освещен гораздо ярче и на нем крупным планом возникло лицо самого Хайпорна с разинутым от удивления ртом. В широко раскрытых глазах читалось неописуемое изумление.

— Великий боже, это еще что такое? — упавшим голосом произнес Хайпорн. — Они ухитрились снять меня и теперь показывают всему свету в этом дурацком виде!

Несколько секунд он пристально вглядывался в собственное изображение, потом нажал кнопку и выключил телевизор.

— Черт бы их побрал! — выругался он. — Когда-нибудь я с ними посчитаюсь! Если вы честный журналист, Гарроу, то поможете мне. Я очень рад, что вы не сбежали вместе с этой бандой торговцев сенсациями.

По мокрой от росы траве мы карабкались вдоль провода к гребню скалы, где виднелась антенна, похожая на большую металлическую воронку. Хайпорн решил, что кабель где-то надломился и контакт время от времени восстанавливается сам собой.

Геолог шел впереди, то и дело нагибаясь над проводом, а я брел следом и любовался диким и заброшенным ущельем. До нас доносился отдаленный гул взрывов в карьерах, вдали возникали облачка пыли, розовевшие в свете рождавшегося дня. Вдруг Хайпорн крепко схватил меня за руку.

— Гарроу, — хрипло шепнул он, повернув ко мне побледневшее лицо с дрожащими губами.

Я посмотрел на землю, куда он показывал пальцем, и тоже застыл в изумлении. Провод исчезал под красновато-коричневым диском толщиной в ладонь и диаметром больше метра.

— Это он, — воскликнул Хайпорн. — Это он, я его узнаю!

Мы опустились на колени и принялись ощупывать пористый, влажный от росы камень.

— Просто кусок скалы, — сказал я, стараясь унять волнение. — Просто камень, который природе взбрело в голову сплющить и закруглить таким диковинным образом.

Но Хайпорн не слушал меня. Распластавшись на животе и затаив дыхание, он разглядывал красноватый диск в карманную лупу.

— Гиацинт, — пробормотал он. — Кажется, в самом деле гиацинт. Гарроу, помогите мне сдвинуть его с провода.

Мы подхватили камень и едва не упали.

Диск оказался неожиданно легким — не больше десяти килограммов.

— Это невероятно, — глухо произнес Хайпорн. — В диаметре он больше ста двадцати сантиметров. А сто двадцать в квадрате…

Геолог вытащил из кармана записную книжку и с лихорадочной поспешностью начал подсчитывать.

— Семьсот двадцать килограммов! Ну, что вы на это скажете? — спросил он, растерянно глядя на меня. — Даже при минимальном удельном весе циркона ему полагалось бы весить не меньше пятисот шестидесяти килограммов, а при максимальном — свыше семисот. У ставролита удельный вес тоже большой — семь с половиной, и диск, будь он ставролитовый, весил бы килограммов пятьсот. Ну, а альмандин слишком хрупок, он разбился бы при падении.

— Может быть, это из-за пор? — пробормотал я. — Или он полый внутри?

— Полый… Полый? А может быть, это какой-нибудь продукт отхода при добыче циркона? Непостижимо… Всего десять килограммов вместо шестисот. В шестьдесят раз меньший удельный вес. Это что-нибудь около двенадцати сотых. Как у синтетических губок.

Хайпорн снова опустился на колени и начал ощупывать камень, едва прикасаясь к нему кончиками пальцев.

— Гладкий… — шептал он. — и пористый. Несомненно, это продукт горения. Может быть, кусок породы с ближайших разработок? Но таких минералов здесь нет. Или какой-нибудь очень легкий взрывчатый материал. Способная плавать взрывчатка… Как вам кажется, Гарроу? А что если это какая-нибудь бомба, плавучая мина?

Геолог смотрел на меня из-под сдвинутых на лоб очков близоруким, добрым и беспомощным взглядом.

— Придите в себя, Хайпорн, — грубо сказал я, чтобы скрыть свое волнение. Еще немного, и вы поверите в существование летающих блюдец.

Геолог поднялся с колен и помотал головой, как бы стряхивая с себя кошмар. Ткнув камень носком, он повернулся к нему спиной, и на лице его расплылась открытая добродушная улыбка.

— Простите, Гарроу, — сказал он, разводя руками. — Не знаю, что на меня нашло. Нервы пошаливают. Наверное, слишком мало спал с тех пор, как эта чертовщина пролетела у меня над головой. Обычно меня не так легко вывести из равновесия.

— Не сомневаюсь, — согласился я. — Вы ведь привыкли бродить в одиночку по ущельям с рюкзаком за плечами. Я убежден, что вы немало повидали во время ваших геологических странствий и не спасуете перед каким-то обломком скалы.

— И все же, — задумчиво произнес Хайпорн, — если как следует поразмыслить…

— Только не здесь, — возразил я. — Доберемся сначала до антенны, проверим, все ли там в порядке, потом оттащим этот чертов камень в палатку и «вскроем» его с соблюдением всех правил анестезии.

— Хорошо, — согласился геолог, — полезли дальше. Мы будем наверху вместе с солнцем.

И в самом деле, заря зажигала вершины скал, и мне казалось, что ущелье вот-вот зазвенит, как огромный колокол, наполненный светом. Туман на дне лощины поредел, и нашим взорам открылась палатка, прилепившаяся между двумя огромными валунами.

— Хорошая у вас профессия, Хайпорн, — тихо сказал я. — Ради таких восходов стоит побродить по горам, даже рискуя не найти ничего, кроме тишины и одиночества. Или одиночество иногда угнетает вас?

Хайпорн промолчал. Запрокинув голову, он смотрел в голубое небо.

— Чистейший перламутр, — продолжал я. — В городе никогда не увидишь такого неба.

— Диск… — вдруг едва слышно пробормотал Хайпорн.

— Что? — переспросил я.

— Диск, — снова сказал геолог. Я оглянулся. Диск исчез — лишь несколько сломанных стеблей чертополоха отмечали место, где он только что лежал.

По спине у меня пробежал холодок. Вокруг высились серые громады скал, источенных ветром и дождями, торчащие, щербатые. Кое-где пробивалась редкая трава и рос какой-то незнакомый мне вид рододендронов. Подъем был не очень крут, и вся лощина просматривалась сверху, вплоть до небольшой рощицы осокорей. И тем не менее вокруг не было заметно никаких следов диска.

— Очевидно, когда вы толкнули его ногой, он вышел из равновесия и покатился вниз, причем как раз в тот момент, когда мы повернулись к нему спиной. Катился он бесшумно и довольно медленно, потому что он легкий и мягкий. И вот так он потихоньку сбежал от нас в лощину.

Я сам не верил ни одному своему слову, но чувствовал непреодолимую потребность объяснить происшествие, пусть даже по-детски наивно.

— Он ни в коем случае не скатывался вниз, — возразил Хайпорн.

— Что?

— Я говорю, диск не скатывался вниз.

— Тогда, может быть, он взмыл вверх?!

— Совершенно верно, Гарроу. Смотрите. Мы присели на корточки, и геолог показал мне несколько примятых травинок выше того места, где лежал диск. Он вытащил из кармана лупу, поднес ее к земле, и я увидел на сером камне едва заметные красновато-коричневые следы, словно кто-то протащил здесь кусок ржавого железа. Я рассмеялся:

— Но это еще ничего не доказывает, Хайпорн. Вы мне показали дорожку, по которой диск катился сюда. Следы эти вчерашние или даже позавчерашние- одним словом, они появились здесь, когда ваш цирконовый диск упал и скатился в лощину.

— Не думаю, — пробормотал геолог. — Вчерашний дождь оживил всю растительность: если бы этот летающий камень весил даже двести килограммов, трава все равно поднялась бы. Вот посмотрите.

Геолог вынул флягу и побрызгал на примятые к земле стебельки. И, действительно, не прошло и пяти минут, как они выпрямились.

— Нет. Это еще ничего не значит, — продолжал я настаивать, хотя уже не столь уверенно, как прежде. — В конце концов, как вы можете объяснить, что камень покатился вверх?

— Да я и не пытаюсь это объяснить. Покатился, и все, черт бы его побрал! Если бы я обнаружил во всем этом хотя бы крупицу логики, то прежде всего постарался бы объяснить, каким образом диск вообще залетел сюда.

— А не думаете ли вы, что это все-таки обломок скалы, заброшенный сюда взрывом?

— Скала с удельным весом пуховой подушки!

— Или, может быть, это изобретение неизвестного нам исследователя, случайно сделанное кем-то потрясающее открытие?

Хайпорн с сомнением посмотрел на меня.

— Изобретение? Неужели, по-вашему, великие открытия, грандиозные изобретения бывают плодом случайности? Нет, дорогой Гарроу. Чтобы открыть камень с удельным весом в двенадцать сотых или около этого, да еще заставить его летать, нужно работать многие годы… И не в школьной лаборатории, а в крупном научном центре. Для создания такого камешка потребовалась бы целая сеть лабораторий, сотрудничество металлургов, специалистов по электронике, кибернетиков, радистов и целой армии химиков. Вот так. А втайне можно это сделать лишь в том случае, если ставить себе крайне секретные цели. Короче говоря, если речь идет о секретном оружии. Однако наша пресса, которая знает все или, вернее, болтает обо всем, ни словом не обмолвилась по этому поводу, а ведь для этого нужно было бы…

— Что?

— Чтобы ничего не пронюхал ни один репортер, не проболтался ни один фанфарон в генеральском мундире.

— И что же, по-вашему, это значит?

— Что камень в самом деле прилетел издалека, как это утверждали ваши коллеги, хотя лично мне они глубоко антипатичны. Причем прилетел он с Востока.

— Вы бы еще сказали, что это посланец неба! Когда ученые не могут объяснить какое-нибудь явление, они нередко обращаются к богу. Может быть, вы успели даже выяснить, какие военные задачи выполнял этот камень, так легко ускользнувший у вас из-под носа?

Хайпорн пожал плечами:

— Я не намерен с вами ссориться, мистер Гарроу. Как бы то ни было, летающий диск существует. Откуда бы он ни прилетел, его появление блестяще подтверждает наличие антигравитонов. Кварц, касситерит, бериллий, альмандин, циркон — все это чепуха. Я пошел по неверному пути. Вне всякого сомнения, это не минерал, а продукт химической реакции. Не исключено даже, что это циркон, как я и подумал сначала, но антигравитационный циркон, циркон для производства самолетов.

Глаза у Хайпорна блестели, щеки раскраснелись.

— Антигравитон, — повторил я. — Антигравитационный циркон. Не обижайтесь, Хайпорн, но все это представляется мне чистейшей фантазией. Даже если мы имеем дело с таким телом, то ведь вы сами понимаете, что между малым и отрицательным весом существует огромная принципиальная разница. Может быть, вы думаете, что этот камень приводится в движение каким-то антигравитационным потоком? В таком случае…

— Гарроу, — прошептал геолог и снова, как полчаса назад, схватил меня за руку. — Гарроу!

Вдруг он оттолкнул меня и кинулся вниз по склону, словно вратарь за мячом. Он дважды упал, потерял очки и наконец поднялся, весь растрепанный, сжимая в руках драгоценный диск, который показался мне теперь желтовато-серым.

— Я держу его, Гарроу, — кричал Хайпорн. — Теперь-то я его не упущу! Он прятался под этим кустом рододендрона, поэтому мы его и не заметили. Бежим к палатке, быстрее…

Хайпорн бросился вниз, на каждом шагу рискуя сломать себе шею, и вскоре я потерял его из виду.

Задыхаясь, я добежал до палатки и, откинув полог, в изнеможении упал на матрас. Лишь когда мои глаза привыкли к полумраку, я понял, что в палатке никого, кроме меня, нет и что я принял за геолога его рубашку, брошенную на столик.

— Хайпорн, — позвал я. — Не прячьтесь. Мне тоже хотелось бы посмотреть, что вы там делаете.

Я подождал несколько секунд, но вокруг было тихо.

Ну, конечно, Хайпорн решил работать на воздухе, там светлее. Я вышел из палатки и принялся рыскать по кустам в надежде, что застану ученого за каким-нибудь опытом, который он не пожелал мне показать. Но геолог бесследно исчез, и эта игра в прятки начала меня раздражать: если он решил продолжать исследования один, ему стоило только сказать мне об этом, и я не таскался бы за ним, как приготовишка.

— Хайпорн! — закричал я во всю глотку. — Хайпорн!

Эхо загрохотало по скалам каньона и рассыпалось вдали, точно град мелких камешков. Вокруг снова воцарилась тишина, прерываемая только гулом отдаленных взрывов.

Меня охватило беспокойство: может быть, Хайпорн — ученый-маньяк и прячется, чтобы я не украл его секрет? А что если он свалился со скалы и лежит теперь беспомощный где-нибудь поблизости? Решив, что нет никакого смысла торчать у палатки и надрывать горло в надежде, что меня услышат, я опять поднялся на гребень, продолжая шарить по кустам и звать геолога.

Через каждые двадцать шагов я останавливался и проверял провод, который вопреки опасениям Хайпорна оказался в полном порядке. Так я добрался до вершины скалы, до того места, где возвышалась антенна телевизора, напоминавшая благодаря своим четырем воронкам радиолокационную установку.

Внизу расстилалась подернутая дымкой равнина, края которой терялись в тумане за голубой лентой ручья. Прямо подо мной тускло поблескивало несколько красных крыш, между ними вилась узкоколейка. До моих ушей доносились голоса, смех, но мне не удавалось ничего рассмотреть, кроме каких-то шевелящихся теней. Как всегда в тумане, звуки казались то приглушенными, то очень четкими. На мгновение послышалась чья-то ругань. Потом я разглядел внизу ватагу скачущих верхом мальчишек. У переднего в руках была веревка, по-видимому, от парившего в небе змея.

Тогда я сбросил пиджак и принялся размахивать им, как флагом, решив, что эти сорванцы могут оказаться прекрасными помощниками в поисках геолога. Мальчишки, вероятно, заметили меня, потому что один из них выстрелил из пистолета, и все остальные, как по команде, повернули к скале, на вершине которой я стоял. Но когда солнечные лучи пронизали толщу тумана, я увидел, что все они пригнулись к гривам лошадей и бешено скачут куда-то по каменистой равнине. Вскоре я обнаружил, что это не дети, а взрослые, одетые во что попало, и многие без седел.

— Эй! — крикнул я. — Э-эй!

Последние клочья тумана растаяли в голубом небе, и внезапно передо мной появился змей, которого пускали скакавшие внизу люди, — дракон с четырьмя лапами и огромной головой. Я подумал, что это, вероятно, ковбои, решившие после очередной попойки развлечься стрельбой по змею. А может быть, это какая-нибудь традиционная игра рабочих из каменоломен Вайоминга?

Всадники гуськом обогнули глубокую впадину и бешено ринулись к отвесной скале. Я слышал лошадиный храп, возгласы и даже стук подков по каменистому грунту. Громадная тяжелая игрушка повернулась, и четыре лапы дракона вдруг оказались человеческими руками и ногами, огромная голова — круглым камнем, а веревка — лассо, которым был привязан к диску человек в разорванной одежде, испускавший отчаянные вопли.

— Хайпорн! — в ужасе прошептал я. С диким шумом, ржанием и криками кавалькада остановилась у подножия скалы, а геолог продолжал скользить по воздуху к антенне с четырьмя воронками. Стряхнув овладевшее мной оцепенение, я кинулся наперерез и как раз в тот момент, когда Хайпорн оказался над краем скалы, схватил его за ноги и рванул вниз. Я ожидал, что меня подбросит и швырнет куда-нибудь в сторону, но Хайпорн сполз ко мне на руки, как узел с бельем, а диск, описав несколько кругов, плавно и бесшумно опустился на землю.

— Солнце… — с трудом проговорил Хайпорн. — Свет…

— Молчите! Молчите! — остановил я его. — Лежите спокойно.

— Свет… — продолжал бледный как полотно геолог, едва шевеля пересохшими губами. — Не заслоняйте его… Фотонный эффект…

Голова его упала на грудь, и он умолк, не закончив фразы. Я осторожно уложил Хайпорна на спину, подсунул ему под голову свернутый пиджак и стал ждать людей, которые, задыхаясь, карабкались на скалу.

Взмокшие и поцарапанные каменотесы расселись вокруг диска на почтительном расстоянии, словно этот бурый камень был для них табу. Они с беспокойством и даже опаской поглядывали на меня, будто это я заколдовал с вершины скалы всю долину.

— Что тут у вас случилось? — спросил я. Люди молча переглянулись и снова уставились на стонавшего Хайпорна, который лежал у подножия антенны.

— Как вам удалось набросить на него лассо? — с улыбкой спросил я. — Это довольно мудрено сделать со скачущей лошади.

— Да он, проклятый, все никак не хотел остановиться, — ответил русоголовый крепко сколоченный парень, тот самый, что скакал впереди. — Я увидел его в тумане, когда мы рассаживались по грузовикам, чтобы ехать в карьер. Мне показалось, будто это лысый кондор.

— И верно, он сказал, что это лысый кондор, — подтвердил худощавый взлохмаченный каменотес. — Тедди сказал, а мы, конечно, поверили. Он у нас глазастый.

— Глаза у меня и правда хорошие, — продолжал рассказчик. — Но я не был уверен, что это кондор, слишком уж низко он крутился над нами. Я схватил ружье и сказал им, чтобы они побереглись, — птица могла свалиться кому-нибудь на голову. Но тут сверху раздался голос: «Не стреляйте!»

— Точно, — подтвердил худощавый. — Мы прямо рты разинули. Тедди решил, что это кто-то шутки шутит, да куда там.

— Я даже спросил, кто из них дурачится, но сверху снова закричали: «Бросьте веревку!»

— По веревке, значит, — захихикал худощавый. — Прямо с неба в каменоломню Донвал!

— Тогда я не на шутку перетрусил, — продолжал каменотес свой рассказ. — В жизни не встречал святых и не верил, что они еще бродят по Вайомингу, но когда тебе кричат с неба — это уж слишком. Если бы все это было поближе к скалам, я бы решил, что кричит кто-нибудь из спортсменов, которые лазают по горам, а так меня прямо в дрожь бросило.

— А он у нас и черта не боится, — сказал худощавый. — Тедди остается здесь на ночь один и без оружия, и никто не осмеливается подойти.

— Верно, — с подкупающей простотой согласился рассказчик. — Но тогда я не знал, что и думать, а тот опять свое: «Помогите, — кричит, — я испытываю аппарат, а он потерял управление». Ну если так, думаю, тогда дело другое, и сердце у меня сразу встало на свое место. Откашлялся я, чтобы прочистить горло, и закричал: «Спуститесь пониже, мистер». «Не могу», — отвечает он. «Тогда обождите немного, пока рассеется туман». «И ждать не могу, — отвечает. Аппарат меня больше не слушается». «Что же нам делать?»- спрашиваю я. «Накиньте, — говорит, — на меня лассо». Представляете, мистер, каково это набросить лассо на какое-то облако.

— То покажется, то спрячется, — добавил худощавый.

— Потом вышло солнце, — продолжал рассказчик, — и мы увидели, что вот этот мистер лежит на чем-то круглом и порхает, точно пушинка над дымящей трубой. Кто-то подал мне лассо, и после нескольких попыток я его поймал. «Тяните вниз!» — кричит ваш дружок, и мы стали тянуть, но ничего не вышло. Тогда он обвязал веревкой аппарат и себя и сказал, чтобы мы ни в коем случае его не отпускали. Аппарат, мол, может вырваться и улететь, поэтому нам лучше сесть на коней, чтобы не упустить его. Ну, ребята скоренько привели коней…

— Нет, сначала мы вчетвером попытались стащить его вниз, — поправил худощавый. — Взялись все разом, а остальные куда плотнее меня. Вместе мы тянем не меньше трехсот килограммов, но как мы ни старались, аппарат ни с места.

— Верно, — согласился русоголовый, — не меньше трехсот, а аппарат хоть бы что. Только мы вскочили на коней, как веревка рванулась и потянула нас за собой. Остальное вы сами видели. А теперь скажите, что это за аппарат? Ракета?

— Да… Нечто вроде, но только пробный экземпляр, — протянул я. — Испытания еще не закончены.

— А это что за воронки? — поинтересовался русый парень, показывая на антенну. — Может, какое-нибудь оружие? Уж не занялись ли вы здесь военными опытами?

— Ничего похожего! — энергично запротестовал я. — Шеф объяснит вам, как действует эта чертовщина. Кстати, он, кажется, уже пришел в себя.

Хайпорн со стоном потянулся и, шатаясь, встал на ноги. Одна штанина у него была разорвана до колена, рукав пиджака куда-то исчез. Но даже в таком растерзанном виде геолог выглядел весьма энергичным молодым человеком, готовым немедленно приняться за дело.

— Так ты здесь, мерзавец, — прохрипел он, поправляя очки, — здесь, проклятый!

Он обошел вокруг диска с такой осторожностью, словно это была мина, и присел поодаль.

— Я еще очень мало знаю о тебе, — пробормотал он. — Но все же кое-что знаю.

Геолог обернулся и подозвал меня к себе.

— Идите сюда, Гарроу, садитесь рядом со мной. Нет, нет, не здесь!

Не успел я разобраться в смысле последних слов, как диск вдруг подскочил и ринулся на Хайпорна.

— Ложись, — с тревогой закричал он, бросаясь на землю. — Ложись!

Я повалился на бок, успев заметить, что диск плавно опускается на землю. Люди, распластавшиеся на траве, как при бомбежке, медленно поднимались, втянув головы в плечи.

— Это его главная загадка. Или одна из загадок, — произнес геолог, потирая колено. — Я заметил это еще до того, как взял диск в руки и вдруг отправился в полет над долиной. Если вы припоминаете, Гарроу, несколько часов назад, когда мы нашли его, он лежал на четырехугольном обломке скалы на солнце. Мы подошли к нему, ощупали и отвернулись, а когда опять посмотрели на него, диска уже не было. Я думал, что он незаметно закатился под куст. Ничего подобного, он взлетел, как вот только что. И так как прыжки диска пропорциональны размерам затемненной поверхности, он поднялся тогда по крайней мере метров на пятьдесят, потому что я заслонил спиной примерно треть его поверхности. Теперь тени от вашей головы оказалось достаточно, чтобы он кинулся на меня. А когда я взял его в руки, то совсем закрыл одну из его сторон. Не понимаю, как мне удалось удержаться, когда он взмыл вверх. Возможно, свет упал на него откуда-то сбоку, и поэтому он не сразу набрал высоту. Но по мере того как я устраивался на нем поудобнее, он поднимался все выше и выше; Если бы у диска не было какой-то внутренней программированной настройки, я находился бы теперь где-нибудь километрах в восьми от Земли. Но неизвестный нам конструктор предусмотрел такую возможность и запретил ему подниматься выше ста метров над любым объектом. Я понял это, заметив, с какой точностью его траектория воспроизводит весь рельеф местности, над которой мы пролетали. Как только показалось солнце, мне удалось снизиться до пятидесяти метров, но потом, когда я потерял равновесие и снова обхватил диск руками, начался этот дьявольский галоп. Мистер Гарроу, перед нами величайшее чудо нашего века, а ведь это всего лишь одно из магических свойств диска.

Геолог пристально посмотрел на пористый камень. Цвет его бледнел, по поверхности расползались зеленоватые тени.

— Минерал-хамелеон. Поразительно! — хрипло проговорил Хайпорн. — Или я схожу с ума, или этот камень живой!

Столпившиеся вокруг люди, вытянув шеи, молча следили за происходящим у них на глазах превращением. Еще недавно красновато-коричневый, диск постепенно становился зеленым, сливаясь с окружающими кустами.

— Вы помните, — взволнованно сказал геолог, — сегодня утром он показался нам желтым. Я тогда подумал, что изменение оттенка вызвано отсветом зари. Но это было то же самое, что теперь. Диск меняет цвет в соответствии с окружающей средой. Значит, он прибегает к защитной окраске. Первый раз я увидел его на закате, и он покрылся тогда красноватым порошком или пленкой. Потом он стал желтым, а теперь — зеленым. Попытаемся сделать его голубым.

С этими словами Хайпорн стащил с себя рубашку, разостлал на земле и сдвинул диск на нее. По краям камня тотчас же появились голубые пятна, словно его посыпали голубым снегом. Потом пятна вытянулись, расползлись и покрыли весь камень.

— Потрясающе! — прошептал геолог. — Это превосходит все мои подозрения. А я-то, дурень, по оставленным следам принял его за циркон. С таким же успехом он мог быть алмазом, баритом, солью или серебром! Или ракушечником, или горелым деревом!

— Больше всего меня удивляет его способность подниматься в зависимости от площади затемненной поверхности, — сказал я.

— Почему?

— Потому что если это так, то ночью он должен летать где-то на невероятной высоте, а в солнечный день весить сотни килограмм. Но насколько я понял, днем он летает, а ночью отдыхает.

Хайпорн молча кусал губы. Потом беспомощно развел руками.

— В самом деле, Гарроу. Об этом я не подумал. Но все, что я сказал, верно. Я проверил это на собственной шкуре. Очевидно, мы познакомились только с частью этого явления. Вполне возможно, что здесь используются также инфракрасные тепловые лучи. Есть у кого-нибудь спички?

Люди молчали, не спуская глаз с ученого.

— Вы что, хотите поджечь его? — спросил русоволосый рассказчик.

— Нет, только слегка подогреть.

— Может, лучше сделать это в другом месте? Боюсь, не придется ли собирать наши кости. Какой только дьявол принес вас с этой чертовщиной на нашу голову!

— Но вы же меня знаете, Тедди! Мы же не раз встречались, когда я неделями лазил по этим горам. Я геолог и разыскиваю здесь полезные ископаемые.

— Все это мы знаем, — вмешался худощавый. — Но зачем вы воткнули наверху эти воронки, а теперь притащились сюда с этим каменным чудищем, которое кидается на людей? Может, это какой-нибудь снаряд!

— Как тебе не стыдно, Тедди, — с упреком сказал геолог, повернувшись к рассказчику. — Не к лицу вам, лучшим каменотесам Вайоминга, дрожать перед каким-то валуном. Ведь вы на своем веку раздробили сотни таких камней, подняли в воздух тысячи тонн породы. И тут перед вами всего только камень — кусок скалы. Разница в том, что его снабдили источником энергии и химическим механизмом мимикрии. Он совершенно безопасен. Я же не такой дурак, чтобы играть с огнем. А ну, у кого есть зажигалка? — бодро заключил он.

Тедди полез было в карман, но тут же раздумал.

— А может, мистер Хайпорн, вы нам объясните, для чего служит эта штуковина?

— Для чего она служит? — повторил геолог. — Это-то я и хочу узнать.

— Выходит, он не ваш?

— Нет.

— Откуда же он взялся?

Хайпорн растерянно посмотрел на меня, и я ответил на его взгляд глупой улыбкой.

— Откуда-то прилетел, — сказал геолог. — По-видимому, издалека…

— А зачем?

— Вот этого я не знаю, — отрезал Хайпорн. — Представления не имею! Ну, ладно, большое спасибо за то, что вы меня спасли, но если вы трусите, можете уходить. Мы остаемся здесь и попробуем разгадать секрет камня.

— Вот, возьмите, — резко сказал Тедди, протягивая Хайпорну зажигалку. Нагревайте. А вы отодвиньтесь подальше, — бросил он приятелям, с осуждением смотревшим на него.

— Молодец, Тедди, — обрадовался Хайпорн. — Ты настоящий мужчина. Минутку, теперь я его немного приподниму и подожгу под ним сухую траву.

Геолог взялся за край диска, поднатужился и изумленно повернулся ко мне.

— Прилип, — пробормотал он. — Прилип к скале.

Тедди схватился за камень с другой стороны. Общими усилиями им удалось немного приподнять голубоватый диск, но тот тут же упал обратно; геолог и Тедди с кряхтением выпрямились.

— Может быть, это из-за рубашки, — предположил я. — Может быть, голубой цвет вызывает увеличение тяжести. Попробуем окружить его желтым.

Хайпорн быстро собрал вокруг диска самые желтые ветки рододендрона и снова попытался сдвинуть камень с места, но по-прежнему без малейшего успеха.

— Нет, нет, не то! — раздраженно воскликнул он. — Мы идем ощупью, как слепые котята. Изменение цвета связано у него только с защитой и абсолютно не влияет на увеличение веса.

— Но ведь увеличение веса- тоже своего рода защита, — возразил я.

Геолог растерянно пожал плечами, но тут же его озарила какая-то мысль — он выхватил из рук сидевшего рядом каменотеса тяжелый молоток и слегка стукнул им по краю диска. Раздался треск, и в руках у Хайпорна осталась одна рукоятка, а сам молоток отлетел в сторону.

— Вы сломали мой инструмент, — недовольно сказал каменотес.

— Да я только коснулся камня, — вполголоса ответил Хайпорн. — Я был уверен, что он станет защищаться, но не ждал такой активности. Рукоятку перерезал какой-то высокочастотный разряд.

Геолог пощупал чистый блестящий срез рукоятки молотка и передал ее мне. Я понюхал ее. От нее исходил сильный запах озона.

— Срезанная ветка дуба пахла хвоей, — сказал Хайпорн, не спуская глаз с лежащего на рубашке камня. — Если бы я держал молоток как-нибудь иначе, то легко мог остаться без руки. Помогите мне отнести камень в палатку.

— Ну нет! — злобно возразил худощавый рабочий. — Проваливайте-ка отсюда, не то вызовем полицию. Где это видано, чтобы нормальный человек летал верхом на булыжнике?! А сам булыжник менял шкуру, как змея, и рубил дерево? Бьюсь об заклад, это или оружие, или какое-нибудь колдовство. Кто его знает, а вдруг вы сами превратитесь во что-нибудь и исчезнете? Может, вы вовсе и не Хайпорн! А?

— Не трусь, — смеясь, сказал геолог успокоительным тоном. — Ты, я вижу, совсем оробел.

— И нечего тут смеяться. Вы будете швырять нам на голову скалы, а я должен терпеть и танцевать под вашу дудку? А ну, сматывайте манатки!

— Хорошо, — сказал геолог с какой-то странной улыбкой. — Мы уйдем, но только в том случае, если вы перестанете дрожать от страха и среди вас найдется несколько мужчин, которые спустятся с нами в палатку и помогут завершить этот опыт. Тедди, ты не раз бродил со мной по горам и теперь, конечно, не откажешься помочь нам?

— Ладно уж, — нерешительно сказал Тедди.

— Вот и прекрасно, тогда возьми еще двух-трех ребят и спускайтесь к палатке. Ну, мистер Гарроу, теперь вам будет о чем писать. Я считаю до трех. При счете «три» цепляйтесь за диск. Раз, два, три…

Я изо всех сил уцепился за диск и почувствовал, как он задрожал и закачался подо мной.

— Держитесь крепче, — крикнул Хайпорн. Я обхватил геолога за плечи, и в тот же миг камень взлетел вверх, как из пращи. Каменотесы разбежались во все стороны, прикрывая голову руками.

— Управляйте им, — приказал Хайпорн. — Гоните его к палатке.

Я решил, что геолог бредит, и не пошевельнулся.

— Выбросьте ноги влево, — крикнул он. — Вот так, а теперь не шевелитесь. Диск может летать, но управлять им мы должны сами.

Люди внизу казались теперь маленькими, как с крыши двадцатиэтажного дома. Под нами расстилалась равнина, прорезанная серебристой лентой ручья, громоздились серые скалы ущелья, на дне которого виднелась наша палатка.

— Плохо слушается, — бормотал себе под нос Хайпорн. — Сразу видно, что он для этого не предназначен.

Я вцепился в Хайпорна, охваченный небывалым возбуждением. У меня было ощущение, будто происходит какое-то сказочное чудо, и я ждал, что диск вот-вот взлетит к солнцу или со скоростью ракеты понесется вокруг Земли. Но круглый камень продолжал плавно скользить над долиной, и когда я закрыл глаза, мне показалось, что я плыву по спокойному морю на большой автомобильной камере. Мы летели на одной и той же высоте, и все же я чувствовал себя очень неуверенно. Если бы нашему воздушному экипажу вздумалось вдруг перевернуться, мы оказались бы в положении мух, цепляющихся за обломок летящего потолка. Я хотел поделиться своими мыслями с Хайпорном, но он не обращал на меня ни малейшего внимания. Он то и дело менял позу и при этом громко разговаривал с диском.

— Правее, — приказывал он. — Теперь левее, левее, дружище… Так держать. Ниже! Какие же задачи поставил перед тобой твой конструктор? Возьми капельку повыше, чтобы не задеть это дерево.

Я холодел от ужаса каждый раз, когда Хайпорн слишком сильно свешивался с диска, но ему, казалось, все было нипочем. Повинуясь его резким движениям, камень стал перескакивать через вершины деревьев, как лошадь через барьер, и это еще усиливало возбуждение Хайпорна.

— Выше, черт тебя побери! — кричал он во всю глотку. — Браво, жеребенок! Выше, еще выше!

Не знаю, чем окончился бы наш полет, но в это время из-за скалы вдруг вынырнула рощица черных тополей. Не успел Хайпорн вымолвить слова, как у меня под ногами вспыхнуло белое пламя, по лицу хлестнули ветки, и я в отчаянии ухватился за них. Хайпорн вцепился в ствол, и в тот же миг вся крона дерева обрушилась вместе с нами на землю. До сих пор не могу понять, каким образом, падая с ветки на ветку с высоты по меньшей мере в двадцать метров, нам удалось отделаться лишь незначительными царапинами! Голова у меня еще гудела, когда я услышал рядом голос Хайпорна.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно сказал он. — Что и требовалось доказать. Я начинаю разбираться в программе, по которой работает этот механизм. Ночью он лежит на земле, а днем летает. Но летает не весь день. Позавчера, когда я впервые увидел его, он летел со скоростью не меньше ста километров в час, а сегодня утром лежал неподвижно. Следовательно, программа диска рассчитана меньше чем на сутки. Если его заставить подняться не вовремя, то он болтается в воздухе без всякого направления. Если его пытаются расколоть, он защищается, если за ним наблюдают — маскируется. Пока мы можем заключить, что перед нами машина, предназначенная для того, чтобы лететь в определенном направлении в течение определенного времени. Она снабжена регулятором веса в зависимости от освещенной поверхности и регулятором цвета, учитывающим цвет окружающих предметов. Последнее представляется мне нелепостью. Очевидно, конструктор просто хотел испытать метод управляемой мимикрии, так как использовать его для защиты глупо и бесполезно.

Продолжая говорить, Хайпорн выбрался из-под груды сломанных ветвей и, порывшись среди них, вытащил диск, предусмотрительно прикрыв его край пиджаком как раз настолько, чтобы он весил не больше нескольких килограммов.

— Как видите, Гарроу, я уже научился использовать его способности, довольным тоном сказал он. — Мне даже кажется, что диск тоже привык к нам, иначе он не пощадил бы наши ноги, срезав чуть ли не половину тополя. А теперь поспешим, Гарроу. Насколько я вижу, вы невредимы.

Когда мы добрались наконец до палатки, то застали там Тедди с двумя молодыми каменотесами.

— Молодцы, ребята! — радостно воскликнул Хайпорн. — Не соскучились здесь без нас?

— Нет, — ответил Тедди. — Мы включили телевизор. Они говорят, будто вы нашли эту машину и будто ее заслали русские. Это, мол, шпионская ракета.

— Ослы! — вспылил Хайпорн. — Настоящие ослы! Ничего не знают, а позволяют себе ссылаться на других.

Геолог положил камень на один из круглых столиков, но не рассчитал своих движений. Диск перевернулся и упал за телевизор. Экран вздрогнул, и на нем, как накануне, замелькали изображения. Тедди нагнулся, чтобы поднять диск, но Хайпорн резко остановил его.

— Стоп! — воскликнул он. — Не двигайся. И вы ни с места. Мне все ясно, Гарроу. О — бо-же! Это даже больше, чем я предполагал!

На экране возникло что-то, напоминающее волнующуюся реку, в которой катилась бесконечная вереница наложенных друг на друга изображений вывесок, домов, машин, женских ног, полицейских.

— Он работает сразу в нескольких диапазонах, — возбужденно сказал Хайпорн. Ему полагалось бы передавать их раздельно, но это зависит также и от нашего приемника.

Геолог встал и, продолжая говорить, принялся настраивать телевизор. Смена изображений замедлилась и приобрела какую-то связность.

— Что там видно? — взволнованно спросил Хайпорн.

— Город, — шепнул я.

Весь экран занял огромный бетонный мост, но тут же исчез, уступив место бензоколонке. Потом и она исчезла, а на экране возникли искаженные злобой, окровавленные лица с разинутыми в немом вопле ртами. Несколько подростков дрались ножами, нанося удары куда попало. Клубок тел вдруг распался: один из участников драки упал на колени, ударился лицом о мостовую и затих. Соперник ткнул его ногой и подхватил под руку девицу с челкой и папиросой в зубах. Все разошлись, и только одинокое тело осталось лежать в луже крови посреди освещенной фонарями улицы. Потом вдруг экран осветился ярче, и на нем задвигались голые ноги живого манекена в витрине. Затем его заполнили белые балахоны куклуксклановцев. Внезапно экран потемнел, его заполонили плотные шеренги медленно движущихся автомобилей. За ними виднелись ряды лачуг, сколоченных из чего попало. Их сменили каменные здания, сверкающие тысячами огней. Потом появились какие-то огромные железные ворота, перед которыми прогуливались отдельные группы людей.

— Это Фриско! — воскликнул Тедди. — Фабрика Спаллера! Я узнаю ребят из забастовочного пикета.

И вдруг экран погас.

— Так и есть, — прозвучал в тишине дрожащий голос Хайпорна. Лицо его вспотело от волнения. Я почувствовал, что и сам весь мокрый, как после ванны. Это киноаппарат и вместе с тем миниатюрная передаточная телестанция. Самый поразительный киноаппарат, какой только можно вообразить. Но будем действовать по порядку. Должно же здесь быть какое-то начало. Давайте обследуем поверхность диска сантиметр за сантиметром, пока не найдем первую запись. Если у него приемо-передаточный цикл рассчитан на двадцать четыре часа, то в нашем распоряжении осталось еще три часа до того момента, когда он перейдет на прием. Мне кажется, это совпадает у него с началом перемещения.

Геолог выкатил диск на середину палатки, расчертил его мелом на квадраты и стал водить над ними кончиком проволоки, соединенной с антенной. В течение часа на экране одна за другой сменялись различные уличные сценки, потом у самого его края возникла какая-то дрожащая призрачная линия, похожая на отдаленный берег.

— Еще немного, — хрипло произнес Хайпорн. — Еще немного.

На экране заклубились облака, потом их пронизал яркий свет и из сверкающего тумана возникло огромное серебристое плато, уходящее в светящиеся дали. По мере того как уменьшалось расстояние, на экране все ярче вырисовывались громадные прозрачные параллелепипеды и множество каких-то странных многоруких существ, которые передвигались, не прикасаясь к земле. По однообразию их форм и движений я заключил, что это роботы. Роботы двигались к центру плато, где укладывали в длинную узкую трубу какие-то цилиндрические предметы. На переднем плане появилась верхняя часть одного из роботов капсула из прозрачного материала типа плексигласа, заполненная сетью проводников и трубок. Робот отошел, и в тот же миг экран вспыхнул ослепительным светом и все исчезло, кроме бесконечного серебристого плато, в центре которого взметнулся гриб черно-белого дыма. Плато быстро удалялось и уменьшалось, пока не превратилось в затерянную среди голых скал полоску, а вскоре и сами скалы стали кучкой мелких камешков. На экране медленно крутился громадный шар, потом его где-то в глубине сменил другой — такой маленький, что его можно было принять за пузырек на стекле экрана. Экран становился то искристо-ярким, то черным. Из глубины его поднялось, словно всплывая на поверхность воды, маленькое пятнышко. Вокруг него висели серые хлопья, которые постепенно превратились в призрачные волны, а за ними обрисовался тяжелый шар, ярко освещенный сбоку. Мутные волны разорвались, и на экране осталась только путаница выпуклых линий и водоворотов. Потом снова возникла извилистая линия, напоминающая берег.

— Америка! — прошептал Хайпорн, и я почувствовал, что он дрожит.

На экране проплыли белый пляж, отдельные домики, поля, пашни и, наконец, огромный бетонный мост с широкими пролетами. Мы вновь оказались в Сан-Франциско.

Хайпорн отложил проволоку и в изнеможении опустился рядом со мной.

— Они хотят познакомиться с нами, — сказал он неожиданно Тихо. — Но кто они? Что они собой представляют, если сумели создать таких роботов? И что они подумают о нас? Банда хулиганов, подравшихся насмерть из-за какой-то девчонки, процессия куклуксклановцев, лачуги из жести…

— Но это только часть земного шара, — вмешался я. — Кто знает, где будет диск завтра?

— Он передает все время, — прервал меня Хайпорн. — Я убежден, что ночью, когда нельзя фотографировать, он передает, чтобы освободить свою «память». К счастью, нам удалось заставить его заговорить простым прикосновением провода, и, судя по тому, как он повторял сцены, можно заключить, что он запрограммирован так, чтобы давать их в одном и том же порядке. Но ведь диск могут уничтожить, Гарроу. Он может погибнуть до того, как передаст своим хозяевам что-нибудь, помимо изображений, которые мы уже видели. Тогда образ Америки останется для них вот таким. А мы? Мы, другие? Люди? — Он резко повернулся к Тедди. — У вас в поселке есть девушки? Какой-нибудь музыкальный инструмент? Семейные фотографии?

— Есть, — растерянно ответил тот.

— А сколько до вас езды?

— На вашей машине за полчаса обернемся.

— Десять минут, — сказал Хайпорн. — Всего десять минут. Они должны знать о нашей жизни не только плохое. Не только хулиганов и девок. Скорее, друзья!

Хайпорн выбежал с Тедди из палатки, сел за руль и через мгновенье машина скрылась из виду. Я подошел к диску, на этот раз не только взволнованный, но и охваченный глубоким уважением. В этом сером пористом камне- теперь он стал серым, — казалось, чувствовались бесконечные холодные пространства. Чей-то непохожий на наш мозг придумал его и послал исследовать Землю. Ночь за ночью он рассказывал им о том, что увидел здесь. Это была кинокамера-ракета, передаточная и приемная станция с заданной через миллионы километров программой. Возможно, изображения, которые мы видели, были лишь частью того, что она записала или запишет. Ее полет мог ведь длиться уже много дней, месяцев, а может быть, и лет.

Послышавшийся снаружи визг тормозов прервал мои размышления. Хайпорн вбежал в палатку в сопровождении Тедди, стройной большеглазой девушки и еще пятерых каменотесов. Они вынесли диск из палатки и принялись танцевать вокруг него под аккомпанемент кларнета. Потом один из каменотесов подхватил девушку на руки и закружился с ней вокруг диска. Хайпорну удалось поймать на свой телевизор и показать диску передачу, балета. Люди спешили продемонстрировать перед диском все, что у них имелось: молотки, фонари, семейные фотографии, и все это сопровождалось веселым заразительным смехом.

— Они сочтут нас сумасшедшими, — пробормотал Хайпорн. — Подумают, что мы весь день напролет только обнимаемся да целуемся.

— Не беда, — сказал я. — Они все поймут, когда диск пересечет Тихий океан и Японию и они увидят заокеанские страны. Мне кажется, диск движется именно в этом направлении- как раз противоположном тому, которого хотели господа из газет. Не так ли?

Хайпорн весело согласился и, порывшись в своих ящиках, извлек оттуда две бутылки виски. Мы расшумелись бы не на шутку, если бы диск не начал вдруг угрожающе покачиваться.

— Держите его! — закричал Тедди, бросаясь на диск.

Все повалились на камень, как во время игры в регби. Но диск продолжал покачиваться. И вдруг, стряхнув с себя людей, плавно взмыл в воздух, как воздушный шар, вырвавшийся из рук ребенка. Он поднялся над деревьями, понесся на запад и вскоре растаял в небе, озаренном последними лучами заходящего солнца.

Загрузка...