Цвет крыльев. Белый (СИ)

Глава 8

Люцифер следил за Эйприл и Крисом каждый раз, когда мог исчезнуть из дома Анжелы, не вызвав при этом ненужных подозрений.

Конечно, он уже увидел все, что ему было необходимо, и теперь вряд ли это могло измениться — такие вещи сами собой не рассасываются. Но Люциферу было важно, чтобы Дэймон ничего НЕ увидел.

По счастью, Война оказался слишком поглощен собственной тьмой, чтобы обращать внимания на чужую, но Люцифер все равно встретил их по возвращении домой, подкинув Анжеле новых мыслишек (Великий Отец, эта девчонка была чересчур внушаемой и слишком наивной даже для смертной). Так остаток вечера Дэймон будет занят только лишь успокоением своей пассии, а завтра они снова улетят в Прагу на долгих пять дней.

Закончив с Анжелой и Хэвенли, Люцифер направился к дому Эйприл — эта парочка тоже должна была уже вернуться.

Издалека первый падший посмотрел, как девушка с парнем вошли в дом. Крис выглядел совсем плохо. Оставалось буквально пара месяцев, если не пара недель, до завершения его превращения в демона, и в руках падший держал себя сейчас в основном из-за Эйприл.

Эйприл-Эйприл-Эйприл… Не такая наивная и мягкотелая, как Анжела, она нравилась Люциферу куда больше.

А ведь девчонка даже не знает, какую важную (для всего мира) роль ей вскоре предстоит сыграть. Ну ничего, меньше знаешь — крепче спишь. Лучше, чтобы она не догадывалась о своей участи как можно дольше. Чтобы никто не догадывался.

Сам Крис, которому отводилась вторая, по величине, роль в этом спектакле, осознает все лишь через пару месяцев — раньше он просто не поверит, даже если Эйприл поймет и расскажет ему.

А когда Таннеру откроется правда, будет слишком поздно — он уже не сможет взбрыкнуть, или воспротивиться, потому что… да-да, станет демоном, и его начнет терзать лишь собственная пустота.

Пока же он с удовольствием сливает свою тьму в нефилима, даже не подозревая, насколько это способствует падению.

Люцифер в последний раз мазнул взглядом по Эйприл — сквозь окно было видно, как Крис прильнул к девушке с поцелуем, окутав ее своей тьмой, а затем стянул с нее майку, обнажив плоский загорелый живот. Пока еще плоский, но это ненадолго.

В обычных обстоятельствах ангелы не могли иметь детей. Даже те, что спускались на землю во плоти к своим подопечным и предавались с ними любви, были бесплодны по умолчанию. Потому что создания небес не творцы — эта роль отведена людям.

Однако из всех правил существуют исключения.

Люцифер достал из кармана яблоко, протер его рукавом куртки и звучно хрустнул сочным плодом.

Да-да, в той пицце, которую он заказывал, были не только ананасы, но и яблоки. Однако разве бы это заметил падший, поглощенный борьбой со своей внутренней тьмой? Или тот, кто уже катится в пропасть и мечтает лишь о глотке света, после которого пропасть станет еще глубже?

Нет.

Вот и Крис с Дэймоном не заметили, а земные школьницы и вовсе не думали о том, как опасны для падших ангелов яблоки.

Пожалуй, раскусить такую подставу смог бы только Азазелл, но в его куске яблок не было — Люцифер проследил за этим.

Так же, как и проследил за тем, чтобы нефилим случайно не появился у Дэймона с Анжелой (испорченная при этом ночь прощания Люцифера совсем не волновала). Два исполина — слишком много для такого маленького городка, как Сэнт Хиллз. Одного еще можно скрыть, но на двоих мгновенно слетятся Стражи, и тогда плану конец.

Кто-то мог бы сказать, что для такого городка, как Сэнт Хиллз, слишком много и Криса с Дэймоном, да и вообще, удивительно, почему Стражи до сих пор не прилетели, если здесь скопилось столько бывших ангелов, сколько в одном месте не скапливалось еще со времен эпидемии чумы в Европе.

Но Люцифер не боялся.

Пока бывшие ангелы не угрожали свободе выбора всего человечества — Стражи не должны были появиться. Да и после неудачного Апокалипсиса небеса изрядно задолжали и той Рыжуле, и тому почти демону. А значит, их не станут беспокоить понапрасну. Как бы скверно Люцифер не думал о небесах, но крупицы справедливости в их решениях все же оставались.

Ну а простые ангелы не сумеют понять, что перед ними нефилим (пусть и не рожденный), особенно, если не начнут вглядываться специально. А вглядываться они точно не начнут — тьма Криса и метка Каина на самой Эйприл надежно отворачивали взгляды всех святош.

Люцифер снова хрустнул яблоком.

Удивительно, что такой маленький фрукт был способен на столь многое повлиять… однако в мире ангелов первый — всегда значило особенный, даже если дело касалось всего лишь фруктов из райского сада.

Вот и яблоко, с давних времен олицетворявшее первородный грех, придавало ангелам, съевшим его, частичку человечности. Совсем крохотную, ни на что не влиявшую, но если правильно рассчитать время, то и этого телесному обитателю небес хватало для зачатия нефилима от земной женщины. Причем, именно от женщины — в другую сторону такое не действовало, и даже тонны яблок не достало бы, чтобы зародить новую жизнь в ангеле, принявшем женский лик.

Впрочем, случаи зачатия от ангелов были очень большой редкостью. Скорее, даже исключением — создавать нефилимов небеса запретили уже давно, хотя мало кто знал, почему именно. Ангелам и не нужно было знать — крылатые не стремились стать творцами, да и яблоки никогда не ели.

Нефилимы, исполины, обры, эймимы — они имели множество имен, отразившихся в людской культуре, и были страшны тем, что, обладая даром смертности (а значит и свободой выбора) не обладали душой. Неестественные существа, чем-то похожие на Азазелла, они не принадлежали ни земле, ни небесам. Их крылья не служили поводком, они не были зависимы от эмоций, как простые ангелы, и не пытались заполнить сосущую пустоту внутри, как демоны.

Но при этом они все равно обладали кое-какими особенными силами, отличавшими их от простых смертных похлеще крыльев. Так, нефилимы могли всасывать тьму падших, ускоряя их превращение, как сейчас это делал не рожденный сын Криса. Или же они могли впитывать ангельский свет, приближая обитателя небес к людям, окутывая его паутиной пороков и страстей, как когда-то это было с Азом.

И поэтому с давних времен, сразу после появления первого нефилима, их поставили под запрет. Не только, как существ, способных раскрыть людям правду об ангелах, лишив их свободы выбора, но и как существ, способных растлить самих ангелов.

Люцифер собрал о нефилимах много информации — он в принципе любил быть информированным, на всякий случай, хотя до недавнего времени и не собирался создавать нефилима. Ведь даже Дэймон не подозревал о том, из-за чего на самом деле Азазелла посадили в клетку, как не подозревали и другие ангелы.

Но, несмотря на все вышеизложенное, о способе создания нефилимов в небесной школе не рассказывали, иначе падших стало бы гораздо больше.

Люцифер ухмыльнулся и выкинул огрызок в урну, а затем вытер ладони о штаны.

Любовь ангела огромна и вечна. Она наполняет сердце, полыхая, как солнце. Она не блекнет с годами и не может увянуть, а лишь распускается, словно огромный цветок. И она же ведет ангелов в ад, вслед за душами, которых они полюбили.

Если бы обитатели небес знали, они бы наверняка воспользовались этим знанием. Телесный ангел, живущий со своей второй половинкой на земле, и видящий, что его избраннице так сильно хочется иметь детей, что она готова даже на ад… неужели он бы не дал ей желаемого, чтобы уберечь ее душу? Дал бы, разумеется, и поэтому небеса молчали.

Конечно, не все бы ангелы ринулись творить нефилимов, но некоторые — так уж точно. Почему бы не взять на себя грех, чтобы только любимая душа была чиста?

Впрочем, сейчас это дела не касалось.

Разумеется, то, что веселая компашка, состоявшая из хранителя, падшего и рыжей девчонки, по недоразумению сумела остановить Конец Света, спланированный столь тщательно, не остановило Люцифера и не изменило его планов.

Может на небесах и думали, что с падением Криса все закончилось, но Первый Падший знал — все только начиналось.

Двое Всадников до сих пор пребывали на земле, оставалось найти еще двоих. И нефилим от Криса здесь подходил, как нельзя лучше. Во-первых, потому что сразу после рождения должен был иметь белые крылья, что соответствовали цвету Всадника Праведности, коим являлся прежде Крис. Во-вторых, через кровь Таннера этот ребенок был бы связан и с Апокалипсисом.

Ну и в-третьих, его бы никто не смог защитить — ни один ангел не осмелился бы защищать нефилима, а сам Крис к тому моменту уже превратится в демона и будет одержим лишь собственной сосущей пустотой, а не чьим-то там спасением. И значит, никто не помешает Люциферу забрать нефилима себе.

Правда, еще оставались Дэймон и Азазелл, однако Люцифер планировал отвлекать эту парочку как можно дольше, ровно до тех пор, пока не станет поздно. А поздно станет очень-очень скоро.

Конечно, вряд ли та блондинка выживет — телесные по своей сути, нефелимы имели крылья с момента зачатия, а еще развивались куда быстрее обычного плода. И если последнее можно было пережить, то первое — вряд ли. Рождение существа с крыльями — это совсем не то, что рождение обычного младенца.

Впрочем, судьба случайной девчонки, обреченной на Ад, Люцифера интересовала мало, скорее даже, ее смерть была выгодна первому падшему. Она являлась всего лишь пешкой в его игре. Все вокруг были пешками, кроме него самого.

Оставался еще четвертый Всадник — Смерть, ведь Самаэль больше, вроде как, не подходил. Сперва Люцифер хотел найти кого-то еще, а потом придумал куда более изящный выход. Точнее, Самаэль вместе с Азом придумали его сами, а Люцифер просто собирался воспользоваться.

Ведь предвестниками Конца Света являлись невиновно пострадавший и оживший мертвец. На роль первого вполне подходила Эйприл — с меткой Каина, или без, но от рождения нефилима она становилась пострадавшей. А вот второго Люциферу бы принес сам Самаэль, на блюдечке, так сказать, с доставкой на дом.

Ведь кем была подружка самого сильного Ангела Смерти? Тем самым ожившим мертвецом…

Таким образом, первые два условия выполнялись, и оставалось только собрать всех Всадников и предвестников в одном месте, в конкретный момент — во время рождения нефилима.

Тогда Самаэль снова бы стал Всадником, а Люцифер бы скрылся, прихватив нефилима, и занялся бы остальными печатями. Прекрасный план, почти идеальный — главное было сработать быстро и вовремя улизнуть, чтобы Самаэль не смог его убить. Или же прикрыться его подружкой, не имеющей ангельских способностей, а после все-таки улизнуть… так, или иначе, но Люцифер знал свои силы и верил в успешный исход. Теперь оставалось только проследить, чтобы Дэймон с Азом не догадались обо всем раньше времени и не смогли помешать.

Люцифер ухмыльнулся. Хорошо, что Азазелл завел себе подружку, ведь именно он и был опасен больше всего. А сейчас, занимающийся не только поисками артефактов, но и смертной девчонкой, и своими дурацкими попытками что-то доказать Отцу, Азазелл уж точно будет слишком занят, чтобы смотреть по сторонам.

Крис довольно откинулся на подушку. Если бы падшие ангелы были склонны к пагубным привычкам, то сейчас он бы наверняка закурил — настолько ему было хорошо.

Последняя неделя удивляла Криса, а еще радовала и пугала одновременно.

Теперь его эмоции были обострены, словно оголенный провод, и порой в них было трудно разобраться.

С каждым днем тьма подступала ближе к его сознанию, и сейчас уже никто не узнавал в нем того тихого и спокойного парня, каким он был прежде. Даже Таннеры начали смотреть на него с тревогой, безуспешно пытаясь понять, где и что они упустили в воспитании.

Крис превратился в типичного «плохого мальчика». Он не скупился на выражения, когда что-то его раздражало, он прогуливал уроки, когда ему этого хотелось и с высокой колокольни плевал на мнение всех остальных.

Он развлекался с Эйприл, не особо думая о ее чувствах и просто жил моментом. Он перестал думать о будущем, потому что знал — у него нет такой роскоши, как будущее.

Больше нет. После метки Крису светил только один путь — в бездну.

Однако в последнее время некоторые вещи изменились, и это радовало падшего, хотя он никак не мог понять причину таких перемен.

Когда Крис отказался помочь Дэймону и Анжеле с поиском этих глупых артефактов, он вдруг почувствовал себя по-настоящему свободным. Конечно, дело было не только в нем, но и в Эйприл, однако если раньше поцелуи и близость с ней забирали тьму, то теперь… теперь они забирали тьму ДО КОНЦА.

Каждый раз, сделав последний толчок, Крис утыкался мокрым лбом в шею, ощущая себя пустым от мрака падшего. И если прежде в нем оставались гнев, ярость и злоба, то теперь в нем не оставалось НИЧЕГО. Словно его крылья вдруг вернули все перья, и он снова стал радостным и звонким бестелесным ангелом, несущим свет.

Крылья… Если б только не они, то в эти мгновенья Крис бы смог почувствовать себя простым смертным, имеющим право выбора. Но тяжесть за спиной всегда напоминала о том, кто он есть на самом деле.

Сперва белые, а затем алые от крови, перья выпадали, редея с каждым днем. Этот процесс уже было не остановить, и Крису лишь оставалось надеяться, что однажды боль ослабнет, как сейчас ослабла его тьма.

Впрочем, в глубине несуществующей души, он знал, что дальше будет только хуже. Еще несколько недель — и перья облезут полностью. Пара дней — и раны заживут, а вместо пушистых крыльев птицы у него будут перепончатые крылья демона, что кровят каждый раз, когда выпускаешь их. Крылья, на которых невозможно летать высоко.

Но Крис уже прошел точку невозврата, и больше не сожалел о потерянном свете. Теперь его волновала только боль, да и к ней он уже начинал привыкать.

Если бы только можно было застыть в этом моменте навечно. Остаться на грани, когда тьма уже затопила душу, но еще не поглотила ее полностью. Когда чувства к Анжеле поблекли, словно вымаранные мраком, и уже не тревожили. Когда он перестал быть ангелом, но еще не превратился в демона… ради такого Крис был готов терпеть боль от крыльев, и вытирать кровь с плеч, и собирать с пола выпавшие перья.

— О чем думаешь? — спросила Эйприл.

Они лежали вместе, и Крис накручивал на палец ее прядку, глядя в потолок.

— О том, что мне хорошо с тобой, — улыбнулся Таннер почти искренне и положил руку девушке на грудь, там, где горела метка Каина, видимая только ангелам.

— С чего вдруг в тебе проснулся романтик? — выгнула брови Эйприл.

— С того, что это правда. Ты чертовски хороша в постели, — усмехнулся Крис.

Пару минут они помолчали, а потом Эйприл внезапно выдала:

— Знаешь, в последнее время мне снятся странные сны.

— Эротические, со мной в главной роли? — снова усмехнулся Крис. — Тогда это не сны.

— Ой, да иди ты, — скривилась Эйприл.

— Хорошо, прости, — вскинул руки Крис, будто сдаваясь. — И что тебе снится?

Не то, чтобы Таннеру было особое дело до чувств Эйприл, но сейчас, избавившись от тьмы, он находился в хорошем настроении.

— Глупости, — махнула рукой девушка. — Но иногда они пугают. Мне снится, будто внутри меня поселился клубок тьмы, и с каждым днем он растет. Будто я тону в этом мраке… а еще мне снится ребенок с пустыми глазами.

— И правда глупости, — фыркнул Крис. — Расслабься, это просто сны…

Таннер знал, что метка Каина действует не только на ангела, ее поставившего, но и на человека. И может в реальности Эйприл и любила плохих парней, но подсознание ее чуяло падшую суть Криса, и выливало это в видения.

Хотя, непонятно, причем тут ребенок, но это можно было списать на шутки людского разума. Крис ведь знал, что ангелы не могут иметь детей.

Однако внутри все равно неприятно кольнула тревога, но он усилием воли задавил это глупое чувство.