Цветные сны

Цветные сны, цветные сны,

Как воплощение весны,

Они приходят к нам затем,

Чтоб юность не забыть совсем.

Калейдоскоп минувших дней

Порой приходит к нам во сне,

И снова кружит карусель,

Мешая краски на холсте.

По синеве без берегов

Под парусами облаков

Из дальней сказочной страны

Плывут к нам вновь цветные сны.

Там бесконечен мир большой,

Там солнца шар над головой,

Слепые летние дожди,

И всё, конечно, впереди.

И пусть до самой седины

Цветные сны всем тоже снятся

Могу я смелости набраться:

А вам цветные снятся сны?

(малоизвестный автор)

Имена всех персонажей изменены, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Сон первый. Цвет – красный

Тихим ранним июльским утром Слава сидел на берегу Москвы-реки, в 80км от Москвы, с удочкой в руках и наслаждался. Наслаждался тишиной, чистым воздухом, одиночеством и красным, еще неярким восходящим солнцем. О таких минутах многие мечтают, Слава не был исключением. Пенсия, а значит, в какой-то степени и старость, все-таки наступила.

14 месяцев после пенсии он еще проработал на предприятии, генеральным директором. Работал бы и дальше, отодвигая от себя эту нежеланную черту, но небольшая фирма, жившая на оборонных заказах, на второй волне общего кризиса в стране и по всему миру, ввиду отсутствия заказов, закрылась.

Зато теперь открылись новые возможности. Работу в Москве в возрасте за 60 лет найти практически невозможно, даже в 55 лет это очень трудно сделать, чтоб там не говорили оптимисты.

Слава это все прочувствовал на собственном опыте. Поэтому появилась куча свободного времени на досуг, хобби, рыбалку. А это тоже возможности, а именно возможности грамотно распорядиться своим свободным временем, которого появилось достаточно много. И он им распоряжался, как умел. В этом случае главное – не лежать на диване. Ведь по сути, жизнь снова начинается, другая жизнь, в новых условиях. И это надо использовать на 100 процентов.

Тишина и уединение располагали к размышлениям и воспоминаниям.

И Слава окунулся в свои давние воспоминания, тем не менее, очень яркие и «цветные». Как будто это все произошло вчера.

Вспомнился май 1983 года, начало новой, гражданской жизни, «дембель» после двух лет службы офицером в зенитно-ракетном дивизионе в Эстонии, на острове Сааремаа. И, конечно, сразу вспомнилось само возвращение со службы, поскольку оно было не совсем обычным, и даже пугающе-странным…

*****

Поезд Таллин – Москва шел по расписанию, с прибытием в Москву к 7 часам утра. Слава, уже неделю как старший лейтенант запаса, ехал домой, на гражданку, уволенный в запас (как двухгодичник) по приказу Командующего Прибалтийским военным округом. Имея опыт частых, еще совсем недавних, суточных дежурств на протяжении двухлетней службы офицером зенитно-ракетных войск, по своему армейской привычке и внутреннему «приказу», проснулся примерно за два часа до прибытия поезда. В купе он был один: все-таки начало мая, и курортный сезон для Прибалтики, да и для всей страны еще не начался, поезд был почти пустой.

В полудреме, еще не вполне проснувшись, он увидел, как наяву, череду цветных мелькающих картинок из недавно прожитых лет. Учеба в московском вузе – МВТУ имени Баумана, сокурсники, друзья и товарищи по учебе и службе в армии, ну и сама служба на острове Сааремаа, самом западном рубеже Советского Союза. Воспоминания последних двух лет, которые он провел в армии, в зенитно-ракетном дивизионе, Слава вспоминать не хотел (хотя в них было, как не странно, гораздо больше приятного, чем тяжелого и неприятного). Просто служба в армии Славе изрядно надоела за два долгих года, даже в воспоминаниях.

Времени до прибытия поезда в Москву было еще достаточно много, и Слава позволил себе, еще в полудреме и с закрытыми глазами, ненадолго погрузиться в нахлынувшие воспоминания об учебе в Москве, в Московском Высшем Техническом Училище (МВТУ) имени Н.Э. Баумана…

В институт Слава поступил легко, сдав лишь один экзамен по физике, как золотой медалист. Настолько легко, что Слава до конца и не осознал, как это все сразу случилось. А дальше все пошло не так гладко. Видимо, в отместку за легкое поступление в институт, где конкурс был 3 человека на место, а проходной балл был 23,5 (из 25-ти возможных баллов), Славе, как иногороднему, дали место в общежитии, причем, в самом дальнем.

У института было три студенческих городка. Самый ближний из них – для студентов факультета Машиностроение и Энерго машиностроение, в 5 минутах ходьбы от института. Второй – недалеко от станции метро «Измайловская» (15 минут на метро до станции «Бауманская», где располагался МВТУ). Это был очень большой студгородок, где проживало большинство иногородних студентов-бауманцев, более 4000 человек. Там находилось четыре многоэтажных корпуса четырех факультетов института. А третий студгородок, самый старый из всех, был за чертой города, в ближнем Подмосковье. От Казанского вокзала, по железной дороге, на электричке, примерно в 30 км от Москвы, станция Ильинская.

Дачное место в сосновом бору для заслуженных деятелей страны, докторов наук, а также прибежище иногородних студентов МВТУ, живших там в трех двухэтажных корпусах институтского общежития за общим забором. Общежития были очень старыми, деревянными, давно не видавшими ремонта. В каждом корпусе было по 16 комнат. Всего 48 комнат (и 144 человека), в трех корпусах. Причем общежитие было чисто мужским. Девушки в институте составляли не более 15%, поэтому им всегда находилось жилье в городских общежитиях.

Был и крохотный буфет на четыре столика, где можно было поужинать. Основной ассортимент буфета – вареные сардельки, всегда немного заветренный салат оливье с преобладанием картофеля и соленых огурцов (по 7 копеек за 100 грамм), развесная сметана, кефир и чай. Не забалуешь. Поэтому старались поесть в счет ужина после лекций в институте, ну или прикупить продукты в городе, в основном колбасу, хлеб, консервы.

Готовить в общежитии было негде, поэтому ужинали в буфете (если успеешь), который работал только до восьми вечера. Жили в общежитии в основном только первокурсники, и иногородних студентов, проживающих в городских «общагах», они считали «белыми воротничками». Селили студентов по комнатам вразнобой, с разных факультетов. В комнате, где проживал Слава, двое были с факультета Приборостроение, один – Машиностроение, и еще один – Автоматизация и Механизация (кстати, неплохой боксер по имени Теймураз, дагестанец, представлявший комнату на боксерских поединках в общем коридоре общаги).

Поплавок вдруг ушел под воду, Слава запоздало дернул удочку. Опоздал… Снарядил снасть снова, забросил удочку и вернулся к воспоминаниям.

Сон второй. Цвет – оранжевый.

Отдельно вспомнилось, как начинался в ильинском студгородке каждый учебный день.

Общежитие находилось примерно в двух километрах от станции, дорога до нее занимала около пятнадцати минут.

Выходили в 6.30 утра, в 7.00 садились на электричку, 45 минут до станции Новая. 10 минут на завтрак в буфете станции (мутноватый кофе за 10 копеек и бутерброд с сыром, тоже за 10 копеек). Потом 15 минут до института на трамвае и 10 минут пешком до института. В общем, два часа на дорогу, что даже по московским меркам многовато. Уставали еще до начала лекций.

Однажды один «хохмач» с общаги подшутил над всеми сразу. Дело было зимой. В 6 утра было темно, как ночью. Будильников ни у кого не было (парням по 17 лет, не у каждого даже наручные часы были), и вставали по гимну Советского Союза, с которого начиналось ежедневное радиовещание, – радиоточки были в каждой комнате. Так вот, шутник записал гимн на магнитофон и врубил его на полную мощность в 4 часа утра. Поскольку перегородки между комнатами были деревянными и очень тонкими, гимн услышали практически все. К электричке вышли дружно. Уже по дороге на станцию, по заметенной снегом тропинке, кто-то обратил внимание, что электрички вроде как не ходят. Стояла абсолютная тишина. Ну и конечно, посмотрели на часы и поняли, что это все розыгрыш. Шутника долго искали, но так и не нашли, к его счастью.

Ложились спать поздно, как правило, после полуночи. А перед отбоем развлекались. Частенько, по заявкам желающих, в коридоре этажа, на импровизированном ринге размером 3 на 6 метров, устраивали боксерские поединки.

Особым развлечением была поимка огромных толстых крыс, которыми просто кишело старое общежитие. В одну из прикроватных тумбочек клали кусочек сала, а дверку тумбочки оставляли приоткрытой. Выключали свет и все жильцы комнаты, а это обычно было 4 человека, ложились в постели. Через несколько минут раздавался шорох и возня в тумбочке. Тумбочку моментально захлопывали, включали свет и выносили ее в общий коридор, закрыв все двери.

Открывали тумбочку и начинали охоту с помощью подручных средств типа швабры на выскочившую крысу, которая металась по коридору в поисках лазейки или укрытия. Но все было продумано, и грызуна ждал предсказуемый финал. После крысиной экзекуции студенты с чувством исполненного долга ложились спать.

Много времени уходило на выполнение ежедневных «домашних» заданий, например по высшей математике, но особенно досаждала начертательная геометрия. За кульманом проводили ежедневно по несколько часов, засиживаясь зачастую до двух-трех часов ночи. Поэтому хронически не высыпались. Спали в электричке по дороге в институт, на лекциях, да и на обратной дороге в общежитие.

Но Славе в свои 17 лет такие житейские «мелочи» не казались тягостными. Главное – он уже студент отличного вуза, у него есть жилье, и он не один учится и проживает в таких условиях, всем тут непросто. К тому же, платили хорошую стипендию в 55 рублей. К обычной стипендии в 40 рублей Министерство Обороны страны доплачивало 15. В институте была военная кафедра, и кому то светило послужить в Советской Армии по окончании вуза. В итоге эта «честь» выпала Славе и еще четверым ребятам из его группы.

К слову сказать, Слава ни разу не пожалел, что два года после института провел в армии, где все было непросто, а зачастую было сложно и трудно. Ну а трудности, как известно, закаляют. И Слава считал, что такой поворот судьбы пошел ему только на пользу.

А весной 1976 года всех жильцов общежития за одну неделю перевели в городские общежития, в связи с капитальным ремонтом их общаги в поселке Ильинское.

Славу поселили в студгородок института, недалеко от станции метро Измайловская, в 8-этажный корпус факультета Приборостроения. Ну, это было, как переехать из хрущевской однокомнатной квартирки на окраине в трехкомнатную квартиру в центре города.

Жизнь сразу стала полегче и заиграла новыми красками.

Подъем в 7.00, завтрак в 7.30 в студенческой столовой, в 8 утра уже в метро, и через 25 минут – на лекции в институте. Красота!

*****

Май 1976 года выдался очень жарким, в конце месяца было уже 25-28 градусов жары.

По сути, уже наступило «оранжевое» лето. Подготовку к зачетам и экзаменам часто проводили на Измайловских прудах, в Измайловском парке, примерно в 15 минутах ходьбы от общежития. Купались, загорали, не очень успешно пытаясь заучить лекционный материал по экзамену. Отличная память хорошо помогала. Слава тогда еще сдавал экзамены без шпаргалок. Но быстро понял, что шпаргалка – это страховой полис каждого студента, без нее зачастую не обойтись. Тем более, что если получить трояк или, не дай бог, две тройки за экзаменационную сессию, стипендии на полгода не видать, как своих ушей.

А этого допустить нельзя было ни в коем случае. Так что приходилось подолгу корпеть над лекциями и учебниками.

Хорошей «отдушиной» для студентов были вечерние дискотеки, которые были каждые субботу и воскресенье. Дискотеки проводились в каждом корпусе общежития, но в корпусе факультета «Приборостроение» была лучшая, очень современная и качественная музыка, на хорошей и мощной аппаратуре, с грамотно подобранным танцевальным репертуаром. Поэтому там всегда был аншлаг.

Вход на танцы был только по пропускам общежития (для мужчин), даже своих студентов из соседних корпусов не пускали, а для девушек из окрестных московских улиц вход был всегда свободным, но только до 22.00, а в 23.00 – все чужие – на выход. Да это и понятно. Общежитие то на 80% в техническом вузе – мужское. Приезжали на дискотеки и девушки из других институтов Москвы, по приглашению руководства студгородка и самих студентов. К тому же, на соседней улице находилось медицинское училище со своим общежитием, пополнявшее танцевальный контингент, поэтому девушек на дискотеках всегда было много.

Сон третий. Цвет – желтый.

Группа, в которую попал Слава, оказалась очень сильной по своему составу. В конце первого и второго года обучения в МВТУ, как правило, с каждой группы в среднем отчисляли 5-10 человек за неуспеваемость. Не всем удавалось справиться со сложными, но, как показала многолетняя практика, вполне оправданными методиками преподавания.

Исключение из этой статистики составила группа факультета Приборостроения, девятая специальность, кафедра «Радиоэлектронные устройства», П9-13 (так она называлась на первом курсе), где и учился Слава.

Группа первокурсников – «желторотиков» оказалась очень сильной и «непотопляемой». За три года обучения – ни одного отчисления! А в составе группы числилось 33 человека, и в конце третьего курса в газете института «Бауманец» даже вышла статья про группу под названием «Тридцать три не богатыря», отдававшая дань «неотчисляемости» из группы на протяжении трех лет.

На самом деле, в группе собралась отличная команда молодых юношей и девушек, которая действительно хотела учиться и получить образование на уровне мировых стандартов. А в этом институте это было вполне возможно.

Промелькнули яркие воспоминания, как будто вчера расстались, о тех, с кем учился в течение пяти с половиной лет.

Старостой группы на первом курсе был Женька Верхотуркин, которого почему то сразу стали называть «Джон».

Евгений прошел армию, как и еще несколько ребят из группы. Поэтому был старше на несколько лет основного состава группы, состоящего из вчерашних десятиклассников.

Всегда улыбчивый, энергичный, часто зачинщик студенческих посиделок в общежитии и не только там, он был душой коллектива.

Коля Александров, тоже служивый, всегда молчаливый, но такого после первого же разговора с ним наблюдательному человеку можно было назвать как «надежный», который никогда не подведет. Вот, как говорится, «мужик, мужик». Неспроста он вскоре стал старостой группы после Женьки Верхотуркина.

Сергей Гречин, и тоже после армии, незаметный, как и многие, в первые два года учебы, но всегда целеустремленный, с острым и уже практичным умом, он на четвертом курсе вдруг «окунулся» в науку, всерьез заинтересовался лазерной техникой, под руководством опытного преподавателя кафедры Рождественского.

Алексей Гаретовский, немногословный, всегда улыбчивый и доброжелательный, подтянутый, спортивный, с крепким мужским рукопожатием. Человек, который всегда в первых рядах заходил на каждый экзамен, и сдавал его, как правило, на «отлично». Про него можно было сказать: надежный, принципиальный, основательный. Было видно, что он знает, к чему идет, и наверняка достигнет своей цели.

Володя Морыженков, самый младший в группе. Кажется, он поступил в институт, когда ему было 16 лет, с «хвостиком». Неугомонный, энергичный, вечный заводила, всегда иронично-насмешливый и в то же время вдумчивый и самокритичный, он часто был участником и затейником в различных неформальных «посиделках» группы, а вскоре, в силу своего характера и недюжинных организаторских способностей, стал комсомольским лидером в факультете института.