Цветущая долина

Глава 1

Хмурясь от напряжения, Пенни Фостер неуклюже повернула во двор и остановила свою голубую малолитражку «мини» там, где она и хотела: около служебного входа в магазин отчима — по счастью, местечко для парковки оказалось свободным. Девушка выпрыгнула под яркое солнце Вест-Индии, ее ореховые глаза, опушенные длинными ресницами, сияли.

— Ну как, пап? Ни одной серьезной ошибки за всю дорогу от побережья, а дорога крутая и все время в гору! Ты все еще сомневаешься, стоило ли делать мне такой королевский подарок?

Роберт Дейл, вылезая из машины с гораздо меньшей прытью, засмеялся:

— Тут виноват скорее мой скромный бюджет, Пенни, а не твое водительское мастерство. Но если серьезно, я рад, что у тебя теперь есть машина.

— Я так счастлива, что готова прыгать от восторга! И ты сам подумай, как тебе это будет выгодно, — теперь ты сможешь посылать меня с разными поручениями. — Она приподнялась на цыпочках и чмокнула его в щеку. — Тысячу, тысячу раз спасибо, дорогой папуля. Теперь я не скоро забуду свой девятнадцатый день рождения.

Они выехали из дому на рассвете и направились на «ровере» в Порт-Леон, столицу их маленького гористого острова Санта-Рита, где Пенни жила с самого рождения. Там, в центральной автомастерской, отдали на техническое обслуживание большую машину и выбрали новенькую, только что с конвейера, малолитражку. Теперь, после целого часа езды из города, они вернулись домой, в деревню Вэл-Флери, или Цветущую долину. Долина лежала в расщелине у подножия двух холмов, орошаемая бурным потоком. В давние времена, как гласили предания, этот поток был могучей рекой, которая шумным валом прокладывала себе путь к побережью среди высокогорных девственных лесов. Легенды о древних богах, обитавших в источнике, дающем начало реке, давно уже были преданы забвению. Сейчас Цветущая долина была известна благодаря пышной растительности и мягкому климату.

Роберт Дейл, который, несмотря на солидную комплекцию, двигался быстро, уже зашел в магазин и был на пути к своему кабинету, в то время как Пенни пыталась поставить машину под тень огромного саманового дерева, раскинувшего над двором свои ветви. Отчим терпеть не мог опаздывать на работу.

Пенни тоже не стала сильно задерживаться. Но когда она вошла в магазин, где работала в отделе фотопринадлежностей, продавцы из других отделов и некоторые покупатели остановили ее, чтобы поздравить с днем рождения и спросить про новую машину.

Они всей толпой высыпали во внутренний дворик, и поздравления и комплименты могли бы продолжаться еще долго, если бы Хуан Гарсиа, седовласый помощник фармацевта из аптечного отдела, не появился бы во дворе и не сообщил с необычной торжественностью, что хозяин желает немедленно видеть Пенни.

Толпа поздравляющих растаяла, и Пенни поспешила откликнуться на непривычно повелительный вызов. Что могло случиться? Вряд ли отчим рассердился на нее за то, что она ненадолго отвлекла продавцов от работы по случаю такого особенного события.

Он действительно не выглядел сердитым — скорее взволнованным, как показалось Пенни, какой-то необычной новостью.

— Садись, дорогая, выпей свой лаймовый сок, — сказал он. — Я только что получил телеграмму с очень неожиданным известием. Через столько лет к нам приезжает Глория. Как она пишет, в буквальном смысле налетом.

Пенни молча смотрела на него. Наконец она пришла в себя и попыталась изобразить радостное удивление:

— Я… я так рада, папа. Уже пять лет прошло. Давно пора было ей приехать.

— Дорогая, я понимаю, что ты можешь вовсе не разделять мою радость. — По его губам скользнула легкая улыбка. — Она была не очень хорошей сводной сестрой и уж совсем неприятной падчерицей.

— Все равно я рада за тебя. И мама — она тоже будет очень рада за тебя. — Пенни поколебалась и добавила: — По-моему, теперь я гораздо лучше понимаю, почему Глория так возненавидела нас с мамой. Она сама потеряла мать в той страшной автомобильной катастрофе, и ей нелегко было это пережить.

— Теперь Глория уже не та, какой была раньше. Она побывала замужем и овдовела, а до замужества сделала довольно успешную карьеру парикмахера-стилиста, или как это теперь называется? — Роберт старался говорить бодрым тоном. — Имея за плечами такой жизненный опыт, она наверняка стала мягче, я в этом нисколько не сомневаюсь.

Пенни натянуто улыбнулась:

— А когда она приезжает, папа?

— Сегодня вечером. И так как «ровер» у нас в ремонте, я не смогу встретить ее в аэропорту. Ей придется сесть на автобус и ехать кругом, через Порт-Леон, а оттуда уже добираться сюда, к нам. Разве что ты согласишься одолжить мне свою новенькую «мини», хотя жалко ее бить по нашим горным тропкам.

— Конечно, бери, папа. Вообще-то мне следовало бы самой съездить за ней — я могла бы взять с собой Эрика, чтобы вести машину по очереди. Но мы собирались пойти сегодня вечером на танцы и поужинать в Порт-Леоне, чтобы отпраздновать мой день рождения. С нами еще должны идти Сибил Марсден и Джо Родригес. Мы уже заказали столик.

— Конечно, не надо портить такой вечер. Если только ты действительно не против, я одолжу твою драгоценную «мини».

— Папа, тебе даже спрашивать не нужно.

— Ну, значит, все в порядке. А теперь попроси кого-нибудь из девочек постоять в твоей секции, а сама поезжай домой и сообщи маме эту новость. Помоги ей все там приготовить. Подожди-ка еще минутку! — Он взял со стола пакет. — Эту фотопленку только что принесли, нужно отвезти ее Стивену. Если ты не очень устала, может быть, согласишься заехать к нему?

— Конечно!

— Вот тебе ключи от их почтового ящика, на случай, если там никого не будет. Смотри не потеряй!

Дорога к дому Стивена Воэна шла через лесистые горы, составлявшие главную прелесть острова. Ехать пришлось недолго, не больше мили. Скоро Пенни уже подъезжала к низкому деревянному дому, который служил Стивену и его помощнику Питу Родригесу, брату Джо, домом и одновременно местом работы.

Она посигналила, и навстречу ей вприпрыжку выскочил молодой эрдельтерьер, за которым более степенным шагом вышел сам Стивен, гибкий, темноволосый, чисто выбритый, с довольно необычными, хотя и очень привлекательными чертами лица. Особенно бросался в глаза раздвоенный подбородок, как говорят — признак страстной натуры. Хотя Пенни не замечала за ним особой страстности — даже мысль об этом казалась ей смешной. Она считала, что трудно найти человека более доброго, уравновешенного и веселого, чем Стивен.

— С днем рождения, Пенни, — радостно приветствовал он ее. — А это и есть та знаменитая машина, о которой мы наслышаны? Ну-ка, давай посмотрим.

Пенни просияла от гордости, когда он, с непритворным интересом осмотрев машину, заявил, что она «сделана как надо», после чего пригласил девушку войти в дом и выпить что-нибудь прохладительное.

— Не могу, — с сожалением сказала она. — Я, собственно, должна передать тебе пакет с пленкой, а потом мне надо домой. Папа только что получил телеграмму с известием о том, что к нам приезжает твоя великолепная кузина из Калифорнии.

— Глория?

— Кто же еще?

— Она мне всего лишь троюродная сестра, должен тебе напомнить. — Первая его реакция — явное замешательство — теперь уступила место недовольству. — Да, давно уже ей пора было навестить отца. Тебе все равно придется зайти к нам, Пенни. У меня есть для тебя подарок.

Он повел ее в скудно обставленный дом и, подождав, пока она сядет, добавил:

— Кстати, дай понять своим родителям, чтобы не приглашали меня с визитом по поводу приезда Глории.

— Я уверена, она сама тебя пригласит, — сухо ответила Пенни. — В любом случае я постараюсь быть терпимой. Теперь я стала старше и могу понять, каким горем стала для нее потеря матери…

— Когда ей было десять лет. Да, да, я знаю. Но зато у нее была мачеха, добрее и заботливее которой трудно представить. Просто она похожа на Веру, свою мать, и в этом ее беда.

Пенни уставилась в окно на дерево кассиа. Высокое, густо усыпанное блестящими золотистыми бутонами, оно своей напыщенной роскошью напомнило ей сводную сестру.

— Стив, давай поговорим начистоту. Мы с тобой дружим еще с тех пор, как ты был долговязым старшеклассником, катал меня на велосипеде и дарил шоколадки. Скажи, что это за тайна связана с матерью Глории? Папа и мама молчат. Но всякие посторонние люди не упускают случая вставить какое-нибудь загадочное замечание насчет того, до чего же папе повезло со второй женой. Получается, что с первой ему не так повезло. А одна старуха — правда, слегка сумасшедшая — сказала что-то вроде того, что смерть была Вере наказанием за грехи. Наверное, я пропустила много сплетен, потому что много лет провела в пансионе. Я знаю только, что Вера поехала в Америку навестить родственников и вскоре после этого погибла в автомобильной аварии. — Так как Стивен ничего на это не сказал, Пенни задумчиво продолжала: — Я так рада, что у моего папы нет никаких загадок! Я его совсем не помню. Ты ведь знаешь — он умер, когда мне было всего два года. Но люди до сих пор его вспоминают, и всегда по-доброму.

— Ничего удивительного. Я слышал, здесь все знали и уважали доктора Фостера. И в городской ратуше есть мемориальная табличка с его именем. — Он начал набивать трубку и, когда наконец был удовлетворен результатами, снова заговорил: — Вера, мать Глории, если уж ты так хочешь знать правду, своими постоянными изменами превратила жизнь твоего отчима в ад. В конце концов она сбежала с одним известным американским бизнесменом. После того как она погибла в аварии, твой отчим переехал с десятилетней дочерью в Вэл-Флери и купил аптеку, которая теперь так процветает благодаря его усилиям. А еще через год он встретил в Порт-Леоне твою маму и женился на ней, и у Глории появилась прекрасная любящая мачеха.

— А у меня — мой обожаемый отчим.

— Он хороший человек и, конечно, чересчур щепетилен и интеллигентен, чтобы обвинять в поведении Веры кого-нибудь из нашей семьи. Во всяком случае, я так надеюсь. И пожалуйста, не распространяйся о том, что я тебе рассказал, моя дорогая. Будем надеяться, что в этот раз Глория будет обращаться с тобой более приветливо. А теперь держи свой подарок на день рождения. Я купил тебе книжку под названием «Леса на Карибах». Если текст тебе покажется занудным, там есть много красивых иллюстраций.

Пенни просияла:

— Я буду ее читать не отрываясь. И пожалуйста, Стив, возьми меня с собой еще как-нибудь в экспедицию, когда будет возможность.

Он странно посмотрел на нее:

— Ладно, как-нибудь возьму. Но хотел бы я знать, как долго тебя будут увлекать такие простые радости — когда есть столько развлечений в Порт-Леоне. Кстати, как ты решила провести сегодня вечер? Будешь праздновать с друзьями? Кто там твой последний дружок?

— Почему ты говоришь таким тоном? Ты же знаешь, как долго мы уже встречаемся с Эриком! Да, мы сегодня идем с ним в ресторан и на танцы. Еще с нами идут Джо, брат Пита, и Сибил Марсден.

— Такой занудный старый холостяк, как я, предпочел бы поужинать со своей девушкой в ресторане наедине. — Стивен встал и смотрел на нее сверху вниз с едва заметной усмешкой. Загорелый, сухопарый и мускулистый — вовсе он не старый, возмущенно подумала Пенни.

— А правда, тебе пора уже найти себе девушку, — сказала она. — Такую хорошую, милую девушку.

— Это действительно было бы неплохо — хотя, на мой взгляд, «милая» — довольно расплывчатое определение. Еще будут пожелания?

— Будут. Чтобы я с ней поладила, чтобы она тебя не совсем монополизировала, как некоторые женщины делают самым неприятным образом. Чтобы мы с ней могли подружиться.

— И чтобы мы могли путешествовать втроем? — насмешливо предположил он.

— Да, а почему бы и нет — конечно, не сразу, а когда вы как следует привыкнете друг к другу!

— Должен сказать, звучит очень заманчиво! Но если как следует подумать, мы могли бы даже составить квартет — правда, твой Эрик, хотя он и отличный парень, не такого сложения, чтобы лазить с нами по горам.

— Зато он прекрасно играет на гитаре. Кстати, ты так говоришь, как будто мы с ним уже обручены. Ничего подобного! Просто у нас с ним хорошие отношения, вот и все.

— Как? Даже колечка нет? Совсем ничего?

— Разумеется, кое-что у нас есть, — ответила Пенни с достоинством. — Крепкая дружба.

— Ах, дружба! — протянул Стивен. — Ну, это, конечно, немало! — Он открыл ей дверцу машины. — Спасибо, что заехала. Желаю приятно провести вечер!

— Можешь не беспокоиться, все пройдет отлично. До свидания, Стив. Большое спасибо за книгу!

Бренда Дейл, седовласая копия Пенни, приняла новость о неминуемом прибытии приемной дочери с ужасом, который она тут же отогнала, с похвальной быстротой сменив на радостную улыбку.

— Вот и дождались! Давно уж надо было Глории навестить отца. Но, святые угодники, так внезапно, даже не предупредить нас заранее! Столько всего нужно сделать, а времени почти не осталось. Попроси, чтобы Перл пришла, и мы распределим, кто что будет делать.

Стоя в дверях, Пенни поколебалась.

— Мам, а как ты думаешь — Глория захочет, чтобы ей отдали ее старую комнату?

Миссис Дейл изобразила на лице крайнее изумление:

— Как это пришло тебе в голову! Конечно нет. Ты там живешь уже пять лет, все уже устроила там по-своему. Ей придется довольствоваться маленькой комнатой, в которой ты раньше жила. Когда к нам кто-нибудь приезжал, мы их всегда там селили — и ничего, все были довольны. Так что и Глории вполне подойдет.

На кухне Перл, их помощница по хозяйству, судя по всему, подслушала разговор. Она месила тесто с подозрительным волнением, и на ее черном, обычно веселом лице было сердитое выражение.

— А что, миз Хлория едет, будет опять нам неприятности делать? — гневно воскликнула она, дав тесту особенно сильную оплеуху. — Она меня загоняет по разным поручениям, я потеть, чтобы угодить миз. Миз Пенни, сейчас модно делать забастовки, если эта красотка меня обижать, моя одна выходить на забастовку. — Негритянка застенчиво улыбнулась. — Да вы не обращайте внимания на старую глупую Перл, моя ясочка. Вы сказать маме, что я поставить тесто в духовку, и поскорей.

Когда пришло время обеда, к Пенни пришел Эрик Хоскинс, ее друг, помощник менеджера в магазине самообслуживания напротив магазина ее отчима. Он был застенчивым юношей двадцати двух лет, очень привлекательной наружности. Слегка заикаясь, Эрик пустился в долгие объяснения, как он оказался в доме Пенни.

— Я случайно заметил, что во дворе аптеки нет ни «мини», ни «ровера», и сразу подумал, что мистер Дейл будет рад, если кто-нибудь подбросит его до дому.

Роберт подмигнул Пенни.

— Ну да, конечно, ведь ни у кого из моих служащих нет машины, — посетовал он. — Я попал бы в совершенно безвыходное положение.

Эрик покраснел.

— Хорошо, — с гордым видом сказал он. — Признаюсь, у меня была еще одна причина. Мне хотелось повидать Пенни и убедиться, что приезд ее сводной сестры не помешает ей пойти сегодня со мной ужинать.

— Как мило с твоей стороны, Эрик. — Пенни слегка улыбнулась ему, передавая салат.

Но Роберт покачал головой в притворном неодобрении:

— Получается, у тебя не так уж много работы, раз ты умудряешься все рассмотреть и расслышать из окна магазина.

— Мистер Фарроу всегда учит меня, что я должен быть любезен с покупателями, — тут же начал оправдываться Эрик. — Когда они хотят поболтать со мной, я должен их выслушать. Я не могу точно сказать, откуда в деревне появились слухи о приезде миссис Уинстон, но…

— Да вы не слушайте, что говорит мой муж, он вас просто дразнит, — примирительно сказала миссис Дейл. — На самом деле всего два дня назад мистер Фарроу говорил мне, как он вами доволен и как вы хорошо, работаете, особенно с тех пор, как получили повышение. Вы уже почти побороли свою застенчивость, которая раньше вам так мешала.

— В глубине души я остался таким же застенчивым, — сказал Эрик, снова краснея, как бы для того, чтобы подтвердить свои слова. — Как я вам уже рассказывал, мои братья гораздо мозговитее меня — они оба поехали учиться в университет. Но я им не завидую. Я очень доволен, что работаю здесь. Мне нравится здесь гораздо больше, чем на Ямайке. Конечно, Санта-Рита намного меньше, но меня вполне это устраивает. И… — Он старательно избегал смотреть на Пенни. — Я полюбил Вэл-Флери.

После этой небольшой речи — необычно длинной для Эрика — за столом почти не разговаривали. Обед прошел довольно быстро, потому что все семейство Дейл было в спешке.

Перл, помогая Пенни застелить постель для Глории, делилась своими страшными предчувствиями.

— Вы с ней осторожней, миз Пенни, да уж. Люди так быстро не меняться, нет, уж разве чудо. А Хлорию эту никаким чудом не изменить, это точно. Смотрите, как бы она не запустить свои длинные блестящие кохти в мистера Эрика. Она такая воровка, ой, у любой девушки украдет ухажера, и не постесняться. Если она выйти на охоту, пусть лучше кидаться на тех, из лесничества, что жить в лесу, как монахи. — Перл засмеялась глубоким, горловым смехом. — Вон, пусть лучше завлекать своего кузена, Стивена Воэна. Ховорят, она раньше пытаться закрутить с ним роман. Кто знает, как что получиться. Уж столько всякого тохда болтать! Но он не такой, он крепкий орешек.

Пенни, чувствуя, что разговор заходит слишком далеко, решила разом его окончить.

— Глории придется действовать быстро, если она намерена разбить тут пару-другую сердец. Она пробудет здесь всего пару недель. Давай-ка займемся делом.

Перл хмыкнула:

— Пару недель. Это она вам сказала? Хм!

Так что последнее слово все равно осталось за ней.

После напряженного дня, проведенного за приготовлениями к приезду Глории в Вэл-Флери, для Пенни было облегчением уйти из дому и отправиться в Порт-Леон прохладным свежим вечером вместе с Эриком и их друзьями.

Она боялась приезда Глории, боялась, что ощетинится от первого же ее острого замечания. Когда ее дразнили, она легко это сносила. Стивен, например, всегда над ней подшучивал, сколько она себя помнила, и она никогда на него не обижалась. И ее товарищи по школе — те тоже не считали ее чересчур обидчивой. Но Глория…

— Ты потрясающе выглядишь, Пенни! — Восхищенный голос Эрика прервал ее размышления.

С заднего сиденья раздался голос Сибил Марсден:

— Эта прическа так подходит к твоему викторианскому платью с оборками! У меня не получилось бы лучше, если бы ты пришла в салон и заплатила бы миссис О'Брайен самые огромные чаевые за мою работу.

Это великодушное замечание заставило приземистого коренастенького Джо Родригеса, младшего брата помощника Стивена и четвертого члена их компании, заявить, что им с Эриком чертовски повезло, что они могут провести вечер с двумя такими восхитительными девушками.

У Пенни возникло уютное чувство, что она находится среди друзей, своих ровесников, и все они вчетвером связаны свободной и добровольной верностью друг другу.

Эрик и Джо были решительно настроены не скупиться и повеселить девушек вовсю. Они заказали столик в «Хо-Ютанг», недавно открывшемся ресторанчике, который гордился превосходной китайской кухней и отдельным залом для танцев.

В полночь Эрик пошел за своей машиной, и они поехали домой. Когда они поднимались по холмистой извилистой дороге к Вэл-Флери, Пенни почувствовала, что к ней вернулась нервозность. Скоро она распростится с друзьями, поблагодарит их за вечер, и ей придется уже в одиночку добираться по узкой тропинке к своему дому.

Ее встреча с Глорией оказалась не таким страшным испытанием, как она себе рисовала.

Высокая девушка в бежевом шелковом дорожном костюме выглядела почти так же, как она ее помнила, только темные волосы были теперь окрашены в насыщенный золотисто-каштановый цвет. Было видно, что она слишком измучена долгим перелетом, чтобы блистать тонким сарказмом и насмешками, к которым так долго готовила себя Пенни.

Даже не подумав встать с удобного плетеного кресла, она приняла поцелуй Пенни и сказала:

— Я так рада, что ты наконец вернулась. Теперь я могу пойти спать. — Она зевнула и потянулась с кошачьей грацией. — Ты не против, папа, и вы… тетя Бренда? Я чертовски устала.

— Можешь подольше поспать утром, дорогая, — улыбнулась Бренда. — Поваляйся в постели.

— Ах, как мило и старомодно вы говорите, тетя Бренда. Я сразу почувствовала себя снова школьницей. — Глория говорила нежным, воркующим голосом, но улыбка, коснувшаяся ее пухлых губ, была не слишком приятной. — Когда я была замужем за Грегом, мне казалось, что я навалялась утром в постели на всю жизнь. Сам он вставал рано. Но у меня с ним была такая скучная и неинтересная жизнь, что мне совсем не хотелось вставать, просто потому, что нечем было заняться.

Ее приемная мать постаралась сгладить неловкий момент:

— Позови меня, когда проснешься и захочешь выпить кофе. Если я выйду в магазин, дома останется Перл.

— Вы до сих пор держите Перл? — нахмурилась Глория. — Надо же! Ей, наверное, уже лет сто!

— Шестьдесят два, — холодно возразила Бренда. — Спокойной ночи, моя милая. — Она повернулась к Пенни и стала с любовью, хотя и несколько сонно, расспрашивать, как прошел праздничный ужин в честь ее дня рождения.

На следующее утро, за завтраком, когда Глория еще спала, Роберт Дейл качал головой, недоумевая по поводу внезапного возвращения блудной дочери.

— Я просто не понимаю, как… — начал он.

Но тут в комнату вошла Глория, со взъерошенными волосами, с желтоватым лицом, совсем ненакрашенная.

— Я умру, если не выпью немедленно кофе! — воскликнула она, плюхаясь на ближайший стул. И когда Бренда Дейл подала ей чашку кофе, продолжила: — Думаю, вы все гадаете, почему я вдруг так внезапно появилась. Вчера вечером я была слишком вымотана, чтобы разговаривать. Но теперь могу все объяснить, и причина очень простая. Меня вдруг поразила вспышка ностальгии по Вэл-Флери — кое-какие воспоминания, — так что я собралась и приехала.

— Ты хочешь сказать, что вернулась домой навсегда? — Как ни старалась, Пенни не смогла скрыть свое удивление и огорчение.

— Навсегда? Вот словечко для пожилых людей. Я пробуду здесь, пока не пойму, чего мне хочется, — если не будет возражать моя горячо любимая семья.

Возникло напряженное молчание. Бренда сказала спокойным, безмятежным голосом:

— Конечно, это по-прежнему твой дом, Глория. Но я не могу представить себе, чтобы ты надолго здесь осталась. Тебе скоро все наскучит, нечем будет заняться.

— Разумеется, у меня нет никакой необходимости работать. Но на время я могла бы куда-нибудь устроиться, просто для развлечения.

— Понятно. Что ж, надеюсь, тебе будет хорошо с нами, дорогая. — Роберт Дейл посмотрел на часы. — Пора нам с тобой двигаться, Пенни. Я выведу из гаража твою «мини», ладно?

Глория широко раскрыла глаза:

— Эта хорошенькая машинка твоя, Пенни?

— Мама с папой подарили мне ее вчера на день рождения. Разве папа тебе не сказал?

— Вот именно, не сказал. Кстати, поздравляю тебя и все такое. — Голос Глории прозвучал не слишком радостно. — Наверное, дела в аптеке пошли лучше. Или Пенни умеет добиваться своего. Я не припомню, чтобы мне когда-нибудь дарили такие сумасшедшие подарки, — я и мечтать о таком не смела.

— Пенни будет на ней ездить по моим поручениям, ну и для своего удовольствия тоже, конечно, — отрезал Роберт. — Если ты намекаешь на недостаток моей щедрости по отношению к тебе, то позволь напомнить, что я оплатил твой довольно накладный курс парикмахерского искусства в Нью-Йорке, так же как и все твои расходы, пока ты там жила. Все это вылилось в довольно порядочную сумму — гораздо дороже, чем стоит эта маленькая машина.

Глория приняла обиженный вид:

— Я получила образование здесь, не забывай, на этом заброшенном маленьком островке. Главным образом в Вэл-Флери. А Пенни послали в дорогую школу на Тринидад.

— За это, между прочим, платила ее мать, — выпалил Роберт Дейл. — Она хотела, чтобы Пенни училась в той же школе, где она сама. И это была не единственная причина. Она считала, что там Пенни будет лучше.

— Прости, папа. Спиши мой дурной характер на слабые нервы. — Глория промокнула глаза кружевным платком. — Ты был мне замечательным отцом. Возможно, я не всегда это понимала, но теперь я это оценила, иначе я вряд ли приехала бы сюда.

С этим внезапным изменением в ее настроении атмосфера сразу разрядилась.

Во время короткой поездки до аптеки Роберт сказал падчерице, почти извиняясь:

— Я должен стараться быть более терпимым по отношению к Глории. Твоя мама гораздо снисходительней. Она намерена тебе предложить, чтобы ты организовала небольшой ужин-вечеринку для Глории. Пусть там будут ее прежние знакомые и твои друзья.

— Не думаю, чтобы она смогла поладить с моими сверстниками, — быстро ответила Пенни.

— Надо дать ей хотя бы попробовать. Пенни, ну будь умницей, позови хоть кого-нибудь.

Пенни поняла, что ей трудно будет выполнить это пожелание родителей. Глории, она была в этом уверена, будет безумно скучно с людьми вроде Сибил, Джо или Эрика. Да и они будут себя чувствовать с ней скованно. Что же касается «прежних знакомых», как выразился отчим, девушки ее возраста уже давно завели свои семьи и погрузились в домашние заботы, расселившись по другим частям острова, а многие и вовсе уехали в дальние края.

Погруженная в мрачные размышления, Пенни машинально чертила что-то шариковой ручкой на листе бумаги, когда услышала возле своего прилавка шаги и подняла голову. Перед ней стоял Стивен и насмешливо улыбался.

— Что, уже пришла в отчаяние, Пенни? Я думал, ты сможешь выдержать присутствие неподражаемой Глории чуть дольше! В конце концов, ты ведь и сама ничем не хуже!

— Стивен, ты-то мне и нужен! Даже не знаю, почему я сразу про тебя не подумала!

— Потому что ты никогда обо мне не думаешь, моя дорогая. Да и с какой стати?

— Ты сегодня остроумен как никогда. Но если хочешь знать правду, ты мне нужен, потому что мама с папой хотят, чтобы я устроила для Глории маленькую вечеринку на этой неделе. Да, да, я знаю, ты не захочешь прийти. Но…

Стивен вдруг помрачнел.

— Помимо того, что я не намерен терпеть, чтобы меня принуждали к обществу Глории, — сухо сказал он, — я в любом случае на некоторое время уеду, буду работать в заповеднике Тахана, на новой плантации тиковых деревьев.

— А когда ты туда отправляешься? То есть я… я не собираюсь тебя допрашивать, но, Стив…

— Так не делай этого, дорогая! Однако, если ты так настаиваешь, я тебе сообщу, что уезжаю прямо сейчас и не появлюсь в Вэл-Флери довольно долго.

На самом-то деле Пенни вовсе не хотелось, чтобы Глория и Стивен возобновляли свою прежнюю дружбу. Но она прекрасно знала, что их встреча неизбежна в такой маленькой деревушке, и к тому же была уверена, что Глория, взбешенная отсутствием кузена на вечеринке в ее честь, непременно обвинит Пенни в том, что она его нарочно не пригласила.

Однако Стив не дал ей больше распространяться на эту неприятную тему. Коротко бросив ей: «Пока, увидимся», он направился к выходу. Если он пришел что-то купить, то, видимо, забыл об этом.

Когда Пенни с отчимом приехали домой на обед, мать выглядела расстроенной и озабоченной.

— Что случилось, мам?

— Наверное, я виновата в небольшой неприятности. Глория плохо спала ночью и, как только вы с папой уехали на работу, приняла снотворное.

— Так она что, все еще спит? — Роберт был не слишком этим огорчен. — Да не беспокойся ты так, Бренда. Давай лучше обедать. Ты удивишься, если узнаешь, сколько людей в наше время принимает снотворное, даже на нашем тихом, мирном островке.

— Меня расстроили совсем не ее таблетки, а то, что она мне сказала перед тем, как их выпить. — Миссис Дейл вздохнула. — Она заявила, что больше не чувствует себя здесь как дома — раз ей приходится спать в этой комнатенке, где ее будит шум с фермы Беннеттов. Она велела мне попросить тебя, Пенни, позволить ей жить в своей старой комнате — той, где ты сейчас спишь.

— Почему Пенни должна идти на такие жертвы? — вскипел Роберт Дейл. — Я сам поговорю с Глорией начистоту!

— А ты представляешь, какие она потом устроит сцены? И сколько таблеток ей придется принять? Она может даже припугнуть нас тем, что примет больше, чем нужно.

— Ну, это уж будет подлый шантаж с ее стороны, — сердито произнес Роберт.

Но Пенни, увидев, как расстроилась мать, и вспомнив, что она всегда боялась истерик Глории, тихонько сказала:

— Я думаю, что долго она здесь не задержится. Даже если она останется на Санта-Рите, скорее всего, найдет какую-нибудь высокооплачиваемую работу и будет жить в Порт-Леоне. Не стоит так беспокоиться. Я не имею ничего против маленькой комнаты, и мне нравится слушать петухов Беннетта. Скажи ей, что я согласна. А теперь, мамочка, прости, я страшно проголодалась!

Несмотря на все свои усилия быть великодушной, Пенни приехала вечером домой в далеко не добродушном настроении, разозленная даже больше упрямым отказом Стивена, чем эгоистическим требованием Глории.

Она обнаружила Глорию в своей комнате и долго выслушивала поток сладкоречивых благодарностей.

— Тетя Бренда и Перл были такие милые и помогли мне перенести сюда все мои вещи! — Глория, лежа на диване, отхлебнула из высокого стакана с джином и имбирным пивом и вздохнула: — Ты не представляешь себе, как для меня важно быть окруженной такой заботой и таким вниманием.

Перл, собравшаяся уже уходить домой, как раз в этот момент заглянула в комнату.

— Моя уже кончать, наконец, — сказала она, с упреком посмотрев на Глорию. — А как мои старые бедные ноги худеть? А как домой приду — там тоже покоя нет. Не знаю, как моя долхо выдержит, — самая святая правда.

Пенни быстро вскочила со своего стула.

— Слушай, Перл! — радостно воскликнула она. — Давай я отвезу тебя домой. Ты же еще не каталась в моей «мини».

Мрачное выражение на лице негритянки тут же сменилось улыбкой.

— Уж вы просто золото, миз Пенни. Это, конечно, хорошо, моя с удовольствием.

Когда они с Перл выходили из комнаты, Пенни услышала, как Глория презрительно бросила:

— Я бы пожалела рессоры. Моя еще тоже не каталась в «мини».

В тот вечер зашел разговор об ужине для друзей Пенни и Глории. Пенни поняла, что с ее стороны было смешно обижаться на Стивена — Глория тоже не хотела идти на вечеринку. Она стала возмущаться тем, что ее выставят на обозрение всем соседям в качестве скорбящей вдовы. В любом случае те несколько девочек из Порт-Леоне, с которыми она дружила, уже стали растолстевшими замужними женщинами с плачущими младенцами. Все, чего она хочет, чтобы ее оставили в покое.

— Тогда Пенни просто позовет кого-нибудь из своих друзей к нам домой, — добродушно предложила Бренда. — Ты можешь не выходить к ним, если не захочешь. А мы с твоим папой пойдем к соседям, сыграем партию-другую в бридж.

Глория пожала плечами:

— Здесь у меня, конечно, тоже была пара родных душ. Например, взять моего кузена, у него еще какая-то ужасно скучная работа, он возился с деревьями — интересно, он все еще на Санта-Рите? Или уехал на Барбадос и занялся каким-нибудь более перспективным делом?

Пенни вспыхнула от досады, но предоставила отчиму возможность ответить Глории.

— Стивена недавно повысили — он назначен главным лесничим нашего округа, — холодно произнес Роберт. — Для человека, которому нет еще и тридцати, это должность, которой можно гордиться. Возможно, у него не такая уж большая зарплата, но он выполняет важную работу, спасает ценные породы деревьев от полного истребления.

Глория перебила его, заявив, что, если Стивен действительно хочет сделать карьеру в этой области, ему нужно добиваться назначения в Калифорнию. Там, во всяком случае, ему будут нормально платить.

— Без сомнения, он непременно появится здесь, как только узнает, что я приехала. Мы когда-то с ним были настоящими друзьями. Только мне что-то кажется, что вечеринка с ровесниками Пенни будет не в его вкусе. Он всегда любил проводить время наедине.

Это замечание заставило Роберта Дейла взглянуть на нее с явным неодобрением.

Но через несколько дней после этого разговора близкие друзья Пенни все же собрались у нее.

Глория уединилась в своей комнате, забрав туда целый поднос разнообразных деликатесов, приготовленных к вечеринке, транзистор, кипу журналов, выразив перед этим пожелание, чтобы ее предоставили себе самой.

Гости этому только обрадовались и весело уселись играть в карты. На самом деле им, конечно, хотелось познакомиться с Глорией, которую до этого они только мельком видели на главной улице. Но их охладил ее скучающий, слегка презрительный вид.

Однако через пару часов Глория появилась в дверях в изящном дорогом платье до полу из легчайшей сиреневой шерсти, ее пышные темно-рыжие волосы были забраны наверх в самой изысканной прическе, а вокруг стройной шеи сверкали аметисты.

— Я, наверное, безнадежно опоздала? — спросила она с ноткой обиды в голосе. — Мне вдруг стало так одиноко, словно я какой-то изгой…

— Ну конечно, проходи, Глория! — Пенни постаралась подавить негодование, которое так часто возбуждала в ней сводная сестра. — Ты же была приглашена на вечеринку. Иди сюда, мы сейчас будем играть в джин-рамми.

Для Глории тут же освободили место за столом, но она покачала головой:

— Нет, мои дорогие, я лучше посмотрю. Я так давно уже не играла в эти милые старомодные игры, что не помню ни одного правила. Но для начала мне хотелось бы возобновить знакомство с некоторыми из вас. Эрик, как мило снова тебя увидеть. Ты очень изменился. Уже совсем не тот застенчивый мальчик, которого я когда-то так гадко дразнила. А Сибил стала такая взрослая. Да, теперь, кажется, я всех вас вспомнила. — Она грациозно опустилась на большой стул недалеко от стола. — Все, что мне сейчас нужно, Пенни, дорогая, — это немного вон того божественного лимонного суфле. Перл не положила мне ни кусочка, когда я собирала поднос. Сказала, что все испортит, если залезет туда ложкой.

С ее приходом атмосфера слегка переменилась. Теперь никто уже не мог как следует расслабиться. Словно райская птичка слетела с небес и уселась среди домашних кур.

— Вы правда хотите продолжать играть в карты? — спросила Глория, после того как ей передали то, что она попросила. — Если нет, то, может быть, послушаем пластинки?

Эрик спросил, повернувшись к Пенни:

— Как, дорогая, ты согласна? Включить проигрыватель? Или будем играть в рамми?

От Пенни не укрылась его интонация. Он хотел подчеркнуть, что именно она, а не Глория является хозяйкой вечеринки.

— Конечно, давайте слушать пластинки, — спокойно произнесла она. Через несколько минут комнату наполнила музыка — нежная, страстная, завораживающая.

Теперь никто уже не хотел больше играть в карты, и, когда Эрик прокрутил все лучшие пластинки, какие были, он жизнерадостно согласился на предложение Пенни, чтобы они с Джо принесли гитары и спели собравшимся новые модные песенки. Молодые люди, часто игравшие дуэтом, уселись и, перебирая струны, исполнили довольно слащавую песенку, которая недавно дошла до их острова из Нью-Йорка. И вдруг к ним присоединился, вплетаясь в дуэт, еще один голос — мягкое контральто, выводившее банальные слова песенки, наполняя их насмешкой, страстью, печалью.

Когда песня кончилась, никто не произнес ни слова. Наконец Пенни сказала:

— Мы всегда знали, что у тебя хороший голос, Глория, но я не представляла, что ты так замечательно поешь.

— Я брала уроки вокала, когда была в Штатах. Но Грег — это мой муж — быстро понял, что из меня ничего не выйдет, что я только посредственность, и положил этому конец. Он сказал, что мой истинный талант — парикмахерское дело. И наверное, был прав.

Возникло неловкое молчание, которое нарушил Эрик:

— Во всяком случае, вы всем нам доставили огромное удовольствие. Вот было бы здорово создать трио и играть всякие популярные песни.

Но Глория покачала головой:

— Я же вдова! Местный народ будет потрясен до глубины души. Но очень мило, что вы это предложили.

Сибил, которая все это время сидела задумавшись, выдвинула другую идею. Ее любимая тетя, которая живет на Барбадосе, серьезно заболела и умоляет приехать навестить ее. В обычном случае она попросила бы миссис О'Брайен срочно дать ей отпуск, но в их салоне «Ибикус» и так уже не хватает квалифицированных парикмахеров, а еще приближается ежегодная годовщина Дня независимости, так что она сомневается, что ее вообще сейчас отпустят.

— Не могла бы ты заменить меня на время, всего на две недели? — робко попросила она Глорию. — Я знаю, тебе не нужны деньги. Но я подумала, что тебе скоро наскучит просто так сидеть дома.

— Но я так давно этим не занималась, дорогуша!

Показная скромность сестрицы показалась Пенни не очень убедительной. Однако девушка мысленно пожала плечами. Если даже Глория захочет совсем вытеснить Сибил из салона — а у нее хватит на это подлости, — то что она, Пенни, может тут поделать? Ничего не может, решила она.

В этот момент в разговоре вдруг всплыло новое имя.

Джо, обсуждая с кем-то из гостей предстоящий бал в честь Дня независимости, который должен был состояться в новом роскошном отеле в Порт-Леоне, упомянул, что его брат Пит собирается вернуться из леса, чтобы не пропустить такое событие, и, главное, вот уж чудо, возможно, туда явится даже Стивен.

Глория сразу навострила уши.

— Он был очень неплохим танцором в старые добрые времена, мой кузен Стив, — небрежно заметила она. — Когда он бывал в состоянии отвлечься от этих скучных деревьев. Интересно, кстати, знает ли он уже, что я приехала в Вэл-Флери?

— Я скажу ему об этом, как только увижу, — галантно пообещал ей Джо. — Вообще-то я сейчас вспомнил, Стив говорил, что они собираются ехать на новую плантацию тиковых деревьев в Тахану через пару дней.

— Что ж, тогда передайте ему от меня привет и скажите, что мы с ним еще увидимся.

Когда гости разошлись и Пенни начала убирать остатки ужина, Глория напустилась на нее:

— Ты ведешь себя довольно странно — даже не пригласила Стивена на вечеринку. В конце концов, он мой кузен…

— Если хочешь знать, я его приглашала, и он отказался. Сказал, что будет в это время работать высоко в горах, в лесу.

— А на самом деле он здесь. Так что ты ему такое сказала, чтобы отпугнуть его? Ведь сказала же что-нибудь!

— Нет! У меня нет твоего таланта к интригам. — В первый раз за всю жизнь Пенни нашла в себе силы твердо противостоять сестре.

Глория побледнела, ее глаза пылали гневом, но Пенни твердо стояла на своем и холодно закончила:

— А ты уже забыла, что сама еще недавно с презрением отказалась приходить к нам на вечеринку?

— А, так ты сказала ему, что меня там не будет? — Тон Глории слегка смягчился. — Ну, тогда понятно, почему он отклонил твое приглашение.

— Я ему про это ничего не говорила.

— Он просил передать мне свои извинения? Хотя ты, конечно, их не передала бы.

— Если ты так в этом уверена, то зачем мне вообще тебе отвечать или что-то доказывать? — Пенни говорила спокойно и холодно, но она с облегчением услышала шаги на дорожке, ведущей к дому. Через минуту отчим с мамой будут здесь, так что Глории не удастся навязать ей ссору.

Но сестра все-таки успела, как и всегда, сказать последнее слово.

— Ты маленькая подлая дрянь, какой и всегда была! — в ярости воскликнула она. — Я не верю ни одному твоему слову. Ты считаешь, что Стив принадлежит тебе. Но я вот что скажу — он на тебя даже не посмотрит, как только мы снова с ним встретимся!

Пенни уставилась на нее в крайнем изумлении.

— Что ты хочешь этим сказать?

Какую-то секунду Глория не знала, продолжать ей или нет, но прежде, чем она успела что-нибудь ответить, в комнату вошли ее отец с мачехой, и Пенни услышала, как она заворковала, расплываясь в самой сладкой улыбке:

— Здравствуйте, мои дорогие! Я, конечно, не удержалась и приняла участие в милой вечеринке Пенни. Все было так вкусно, чудесная музыка, мы так весело поболтали! Я уже много-много месяцев так не веселилась.

Глава 2

Пенни так устала и так хотела спать, что у нее не было сил серьезно поразмыслить над нелепым замечанием Глории по поводу Стивена.

А следующее утро принесло новый сюрприз. Когда Пенни шла из ванной, Глория, лежа на кровати, позвала ее непривычно приветливым тоном:

— Пени! Зайди ко мне на минутку, пожалуйста.

Когда Пенни неохотно вошла, Глория похлопала по кровати, приглашая сесть рядом.

— Я тебя долго не задержу, — сказала она. — Но я просто обязана извиниться за чудовищные глупости, что я наговорила вчера о тебе и Стивене. Я знаю, что между вами нет ничего, кроме дружбы, и быть ничего не может. А вот Эрик — он оказался таким очаровательным — тебе очень даже подходит.

— А почему ты вообще завела разговор о Стиве? — спросила Пенни, стараясь скрыть раздражение.

Глория пожала плечами:

— Мой знаменитый дурной характер. Меня просто взбесило, что Стив меня избегает. Я знаю, это очень плохо с моей стороны — вымещать злобу на тебе. — Теперь в ее голосе появилось злобное презрение. — Потому что на самом деле мне вообще наплевать на него, я переживу, если мы с ним никогда больше не увидимся. Ясно же, что образ жизни превратил его в настоящего дикаря, в какого-то медведя.

Пенни равнодушно заверила Глорию, что больше не будет вспоминать про этот инцидент, и поспешила к себе одеваться.

Однако она заметила, что после их короткого разговора Глория стала держаться повежливей, и не только в семейном кругу, но и с людьми, которых встречала в Вэл-Флери. Через день-другой она навестила Мод О'Брайен, пухлую и добросердечную, но очень суетливую владелицу парикмахерской с пышным названием «Салон модных причесок „Ибикус“», и, к радости Сибил Марсден, произвела прекрасное впечатление. Она скромно рассказала о своем безусловно впечатляющем опыте работы в Америке и заявила, что за совсем скромную зарплату готова работать без выходных все то время, пока Сибил будет в отъезде.

Исполненная благодарности, Сибил Марсден быстро упаковала вещи и отправилась на Барбадос.

Единственным человеком, который не присоединился к хвалебному хору, была старая Перл.

— Вы с миз Сибил — две самые глупые девочки на свете, — заявила она, нарубая овощи с излишней яростью, когда Пенни зашла на кухню вымыть чайную посуду. — Миз Хлория, она отнимать работу у миз Сибил, будет там работать сколько ей надо. А потом швырять ей работу назад, как кость собаке, когда ей все надоест. Она наховорит хадостей про нее миссиз О'Брайен, ховорить, что она медленно работает и старомодно причесывает. И это еще не все, миз Пенни. Она постепенно приберет к своим щупальцам и молодого Эрика, и этого Джо тоже. Разобьет тут несколько сердец и пойдет себе дальше. Такая она, миз Хлория. Вся пошла в мать, та еще штучка.

И никакие протесты или аргументы со стороны Пенни не могли изменить ее мнения.

Пенни сомневалась главным образом в том, продержится ли Глория в салоне те две недели, пока Сибил будет в отъезде, потому что почти каждый день она отпускала ядовитые замечания по поводу убогого оборудования и допотопных методов работы.

Вскоре, однако, выяснилось, что вся эта уничижительная критика Глории предназначалась только для домашнего круга. Каждый раз, когда Пенни или ее мать встречались с миссис О'Брайен или с теми из своих друзей, кто ходил в ее салон, им приходилось выслушивать панегирики в честь Глории. О ней говорили не просто как о превосходном парикмахере, но и как об образце такта и обаяния.

— По-моему, ужас, как она грубо льстит этим людям, а за спиной всячески высмеивает их, — заметила как-то вечером Пенни, обращаясь к матери. — Правда, мам, я буду так счастлива, когда она наконец уберется отсюда.

Бренда Дейл, после некоторого колебания, в сердцах откликнулась:

— Да и я, пожалуй, тоже! — Она помолчала. — Кстати, я слышала, они хотят с Эриком и Джо организовать какое-то трио.

— А, так эта идея еще жива? — удивилась Пенни. — Мне показалось, Глория ее отвергла из-за того, что люди могут быть шокированы таким поведением со стороны женщины, которая потеряла мужа меньше года назад.

— Если у нее и были какие-то сомнения, теперь она их отбросила. Родители Джо рассказали мне, что она заставляет мальчиков поскорее приступить к репетициям. Видимо, ей это кажется великолепной идеей — выступать бесплатно.

— Эрик мне ничего об этом не сказал. Если он не хочет говорить, разумеется, я сама не буду его ни о чем спрашивать.

— А вот тут, я думаю, ты не права, моя девочка. Не позволяй Глории вмешиваться в вашу дружбу с Эриком. — Бренда наклонилась и поцеловала дочь. — Будем надеяться, что скоро она упорхнет отсюда. Она просто прирожденная интриганка, вот и все.

В конце концов сам Роберт Дейл, чувствуя, что его жена и падчерица потеряли былое душевное спокойствие, решил поговорить с Глорией начистоту о ее планах на будущее. Они все вчетвером сидели как-то вечером на веранде после ужина, и в этот момент он мягко обратился к дочери:

— А чем ты собираешься заняться, когда закончишь работать в салоне?

Минуту-другую длилось молчание. Наконец Глория беззаботно сказала:

— Миссис О'Брайен безумно хочет, чтобы я осталась у нее навсегда. На самом деле она прекрасно понимает, что об этом не может быть и речи. Это значило бы, что кто-то из девочек должен уйти — может быть, даже Сибил, — а это было бы несправедливо.

— Да, я тоже так считаю, — резко ответил отец. — Но в любом случае трудно себе представить, что ты задержишься в нашем захолустье.

— Пока что для меня жить в Вэл-Флери — одно наслаждение. — Глория томно вздохнула. — Вот так сидеть на веранде, отдыхать, наблюдать за этими восхитительными светлячками — это же настоящий рай. Кстати, я тут подумала, мои дорогие, Сибил может попросить продлить ей отпуск еще на неделю-другую, так считает миссис О'Брайен. Даже если нет, надеюсь, вы сможете смириться с моим присутствием здесь, допустим, до Рождества или чуть дольше?

Эта просьба поразила всех троих в самое сердце. Сейчас было только начало ноября, и до Рождества, казалось, еще очень далеко.

Но Роберт Дейл, быстро справившись со смятением, добродушно сказал:

— Конечно, ты должна отпраздновать Рождество с нами.

Бренда поддержала его:

— Конечно должна, обязательно!

Только Пенни не смогла выдавить из себя ни слова.

На следующий день миссис и мистер Дейл отправились в Порт-Леон на своем большом «ровере». Пенни поехала вместе с ними.

Это была необходимая, хотя и приятная поездка — надо было подобрать разные новогодние товары для магазина.

На складе они встретили нескольких знакомых, в том числе Эрика и его босса, Джорджа Фарроу, но те были слишком заняты и смогли обменяться с ними только краткими приветствиями.

Когда Дейлы, нагруженные пачками рождественских открыток, календарями и елочными украшениями, вернулись к «роверу», Эрик, под предлогом того, что должен помочь Пенни сложить на заднее сиденье самые громоздкие покупки, постарался улучить минутку и сказать ей пару слов наедине.

— Жалко, что у меня не получится отвезти тебя домой, — шепнул он ей. — Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

— Если это по поводу трио, которое вы хотите организовать с Джо и Глорией, я уже все знаю, — буркнула Пенни, склонившись над большой коробкой, чтобы он не видел ее лица.

— Я так рад, — заулыбался Эрик с явным облегчением. — Они хотят, чтобы все оставалось в тайне, пока организаторы бала в честь Дня независимости не назначат нам точный день выступления. Но я хотел, чтобы ты первая обо всем узнала.

— Как это мило, — холодно сказала она.

Он встревожился:

— Ты ведь не против, правда, Пенни?

— С какой стати?

— Ну, из-за этого мы не сможем все время танцевать с тобой на балу. У Джо та же проблема с Сибил…

Пенни изобразила на лице самую сладкую улыбку — даже Глория, подумала она, не могла бы сравниться с ней.

— Можешь не беспокоиться. Что-то мне подсказывает, что мы с Сибил не будем весь вечер стоять и подпирать стену.

— Ч-черт побери, конечно нет, — еле слышно проговорил Эрик, в то время как Роберт Дейл, дружески кивнув ему, забрался на водительское сиденье и включил зажигание. — Но, Пенни, дорогая, мне так на самом деле хочется…

Чего так хотелось Эрику, осталось неизвестным, потому что миссис Дейл быстро заняла место в машине рядом с мужем, и машина двинулась вперед.

Пенни, сидя одна на заднем сиденье, окруженная громоздкими тюками и коробками, была вне себя от гнева. И не потому, что Джо с Эриком собирались выступать на балу в честь Дня независимости, — это было бы чересчур мелко и не по-товарищески, — а из-за того, как это все было устроено.

Когда «ровер» остановился в гараже, пристроенном сбоку дома, Роберт издал внезапный крик изумления:

— Черт меня побери! Нет на месте твоей «мини», Пенни. Что же за…

Как раз в этот момент из дому вышла Перл, ее лицо горело от негодования.

— Миз Хлория брать машину, час, как вы уехали. Ей позвонить, она вся взволноваться. Я ей не ховорить, где запасные ключи, она сама все обыскать и взять их.

— Какая наглость! — взорвался Роберт. — Забрать новую машину Пенни, да еще без разрешения!

— И она не умеет ездить по крутым горным дорогам, — вставила Пенни, сразу забеспокоившись. — Надеюсь, все обойдется.

Перл хмыкнула:

— Дьявол присматривает за своими. Идите все скорее домой и кушайте вкусный-вкусный ужин, который я вам приготовить. А потом моя идти к своей семье. Может, встречать миз Хлорию. Ни в какой она не в Порт-Леон поехать. Я смотреть — она поехать в друхую сторону.

— К горам? — резко спросила Пенни.

— Да небось туда. Идите скорее, ради боха, кушать ужин, а то он стать невкусный.

Когда ужин подходил к концу, за окном ярко сверкнули фары машины, и было слышно, как «мини» повернула в гараж. Через несколько минут в комнату вошла Глория.

— Видимо, мне следует перед тобой извиниться, Пенни, — сказала она, садясь за стол. — Но я заранее знаю, что ты меня не поймешь!

Пенни передала ей тарелку с куриным соте.

— Тебе срочно позвонили, ты никак не могла со мной связаться, чтобы попросить машину, поэтому взяла ее без спроса. Может быть, и я бы сделала то же самое на твоем месте.

— Ты никогда не сделала бы ничего подобного… — сердито заговорил Роберт.

— У меня на самом деле нет никаких оправданий, — перебила его Глория. — Поэтому я так уверена, что все вы меня не поймете. Никто мне не звонил… Кто-то ошибся номером, вот и все. Просто мне не сиделось на месте. Я не могла больше оставаться дома, мне казалось, что стены давят меня. Мне совершенно необходимо было уехать и проветриться — одной.

Она говорила вполне убедительно. Но была ли это правда? Сомнения Дейлов шли в разных направлениях.

Джо и Эрик просили ее приехать порепетировать, — так думали Пенни и Бренда.

Мысли Роберта приняли другой, куда более мрачный и тревожный оборот. Неужели Стивен после всего, что произошло пять лет назад, снова захотел сделать из себя дурака? Это казалось невероятным. Он стал теперь опытным и зрелым. И тем не менее… Глория была красива — и умела легко очаровать, когда ей этого хотелось. Совсем как ее мать, упокой, Господи, ее бедную, неправедную женскую душу…

В ту ночь Пенни долго не могла заснуть — лежала и мечтала, представляя себе, как она радостно машет сводной сестре на прощанье, а та в это время стоит на трапе самолета, который унесет ее обратно в Америку.

Внезапно из сада донесся звук шагов. Слегка напуганная, девушка подбежала к окну и увидела, как по дорожке к дому бесшумно идет мужчина. Он прошел мимо ее окна и свернул за дом.

Почти сразу же зазвучали приглушенные голоса. Нарушитель границы стоял под окном Глории и вел с ней беседу. Но продолжалась она недолго.

Пенни еле успела отскочить от окна и снова запрыгнуть в кровать, когда вновь совсем рядом послышались шаги. Человек шел обратно. При свете звезд она узнала по росту и широким плечам, кто именно был этот ночной посетитель Глории.

Его она меньше всего ожидала здесь увидеть.

Стивен Воэн.

Глава 3

Пенни включила лампу возле кровати и посмотрела на часы. К ее удивлению, еще не было одиннадцати. «Мне обязательно надо заснуть, — яростно твердила она себе. — Я буду завтра совершенно разбита, если сейчас же не засну». Но сон никак не шел к ней, и она беспокойно ворочалась в постели.

То, что Глория так очаровала и приворожила Эрика и Джо, было еще понятно. Но Стивен — такой уверенный в себе, такой взрослый! То, что он мог, крадучись, под покровом ночи, пробираться в сад на тайное свидание с Глорией, — это просто немыслимо!

Тут Пенни вспомнились намеки Перл — будто бы несколько лет назад, когда сама она еще была в школе-пансионе для девочек, Глория уже пыталась прибрать его к рукам. Может, она решила попробовать еще раз, просто чтобы потешить свою уязвленную гордость — ведь он явно избегал ее и не желал возобновлять с ней знакомства? Пенни мысленно перенеслась на несколько дней назад, когда Глории так внезапно пришло желание покататься на свежем воздухе на ее «мини». А может быть, Перл была права, утверждая, что Глория кинулась вон из дому из-за какого-то телефонного звонка? Получается, Глория солгала, заявив, будто кто-то ошибся номером?

Пенни выключила свет, как будто этим она могла прервать ход своих мыслей. Но уснуть она все равно не смогла.

С тех самых пор, как ее мама вторично вышла замуж, они переехали жить в Вэл-Флери и Пенни познакомилась со Стивеном — долговязым худым школьником, она сразу прониклась к нему теплым чувством из-за его грубовато-простодушной доброты, его доброго подтрунивания над ней. И сколько раз в детстве она бывала безутешна, когда Глория, которая ее частенько пугала и даже обижала, пока никто из взрослых не видел, порой хвасталась: «Стив — мой кузен, а не твой!»

Часть обучения лесному делу он проходил на Тринидаде, как раз тогда, когда сама Пенни училась в местной монастырской школе. В праздники он забирал ее из школы и возил в Порт-оф-Спейн, где они ходили в лучшее кафе, ели разные сладости и пили вкусные сиропы и шипучки.

После того как он успешно сдал экзамены, его послали работать в лесничество Вэл-Флери младшим сотрудником, и он часто приходил к ним в гости. И теперь, хотя прошло уже три года с тех пор, как Пенни закончила пансион и вернулась домой, она видела в Стивене наперсника своих тайн и верного друга, которого уважала и которому полностью доверяла. Неужели она могла так в нем ошибаться, настолько не понимать его истинную природу?

Всю ночь Пенни не сомкнула глаз. Когда наутро мама зашла разбудить ее, вид у нее был измученный и несчастный. Она призналась, что почти всю ночь не спала, и получила немедленное приказание оставаться в постели.

— И пожалуйста, не спорь со мной, дорогая, — твердо заявила ей Бренда. — Последнее время на тебя свалилось слишком много работы. А я скажу Роберту, что один день ему придется обойтись без тебя.

— Ты так редко нам что-нибудь приказываешь, мама, что уж раз так, то придется мне повиноваться.

— Отлично. А теперь свернись калачиком и постарайся уснуть. Я прослежу, чтобы в доме никто не шумел.

И она действительно вскоре уснула, почти сразу после того, как Перл, которая суетилась вокруг нее, как курица вокруг своего цыпленка, убрала поднос с завтраком. После двух часов крепкого сна Пенни проснулась, потягиваясь и зевая, уже не чувствуя себя такой усталой, но все еще очень расстроенная жалким поведением Стивена.

Она оделась и вышла в гостиную.

— Твоя мама ходить в магазин! — крикнула из кухни Перл. — А раз ты уже встать и одеться, моя пойти в сад и набирать овощей к обеду. Возьми какую-нибудь книжку почитать и сидеть спокойно.

— Хорошо! — Но на самом деле Пенни с самым несчастным видом уставилась за окно.

И вдруг она вскочила с места. Потому что к дому подъехала машина, и вскоре по дорожке зашагал человек, на котором были сосредоточены все ее горькие размышления. Стивен!

— Привет, Пенни! Я только что заезжал в аптеку, хотел с тобой поговорить, а твой отец сказал мне, что ты здесь.

— Я сегодня плохо спала.

— Я тоже.

— Да, у тебя было довольно позднее рандеву, как посчитали бы некоторые.

— Я сейчас зайду в дом.

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Есть, есть о чем. — Он вошел в комнату, встал рядом с девушкой и посмотрел на нее сверху вниз. На лице его было нисколько не пристыженное выражение, скорее нетерпеливое, даже раздраженное. — С чего это тебе взбрело в голову отдать свою спальню сводной сестре?

— То есть ты хочешь сказать, что прокрался тайком к нам не для того, чтобы увидеться с Глорией?

— Да ты что?! Конечно нет! Мне срочно нужно было поговорить с тобой. Я проезжал мимо вашего дома и на повороте увидел в твоем окне свет, вернее, в твоей бывшей комнате. «Малышка еще не спит, — подумал я. — Загляну-ка я к ней на минутку». Я свистнул…

— Да, я слышала!

— И вдруг оттуда выглядывает Глория и улыбается мне, как чеширский кот. Я никогда еще не чувствовал себя таким дураком. Ты можешь себе представить, что подумали бы твои родители, если бы проснулись и застали меня под окном Глории в такое время!

— Кстати, знаешь, они были бы не в восторге, если бы застали тебя под моим окном!

— Боже мой! Я все время забываю, что ты уже не ребенок!

— Вот именно, и уже давно!

Он покраснел:

— Сказать по правде, в последнее время я часто ловлю себя на этой мысли. Но раз ты сама это так подчеркиваешь, тогда нечего и говорить о том, из-за чего я вчера к тебе заходил.

— О, Стив, ну перестань, пожалуйста! — нетерпеливо воскликнула Пенни. — Не будем ссориться. Так что у тебя было за срочное дело ко мне?

— Ты недавно просила, чтобы я взял тебя с собой в горы. Как раз сейчас подвернулся такой случай, но тебе сегодня, наверное, лучше будет отдохнуть, тем более что ты не пошла на работу и у тебя есть строгий мамин наказ оставаться дома.

— А когда ты планируешь отправляться?

— Да прямо сейчас. Я потому и хотел поговорить с тобой вчера вечером — думал, ты успеешь предупредить отца, прежде чем он уедет в аптеку. Кстати, я тут как-то пытался тебе позвонить, дня два назад. Хотел передать тебе сообщение с Перл, на случай, если ты еще не вернешься из Порт-Леона — я случайно услышал в магазине, что ты уехала туда с родителями по делам.

— А трубку сняла Глория — и тут же укатила на моей «мини».

— Вот именно. Правда, сейчас мне некогда тебе все рассказывать. Пора в горы, в наш лагерь, даже если ты со мной не пойдешь.

— Пойду, пойду, конечно пойду! Я слышу, Перл вернулась в кухню. Сейчас скажу ей, что мне уже лучше, и попрошу, чтобы она передала маме, когда вернется, что я ушла с тобой в горы.

— Не забудь захватить с собой пальто. И надень удобные ботинки.

Лицо Перл засветилось от радости при виде Пенни.

— А вам правда получше, миз Пенни. Посмотрите-ка сюда, моя прихотовить пирожки с курятиной на ужин, но вы их можете кушать на обед. Я вам их хорошенько упаковать, пока вы пойти и быстро переодеться.

Вскоре они уже ехали по главной улице, мимо магазинчиков, банка, где работал Джо Родригес, мимо заново отстроенной школы и белой церкви в испанском стиле, которая стояла как последний бастион цивилизации на границе дикого мира гор и лесов.

Пенни чувствовала громадное облегчение оттого, что у них со Стивеном возобновились прежние, простые дружеские отношения. Конечно, ей хотелось, чтобы он более справедливо относился к Эрику и поменьше отпускал бы в его адрес колких замечаний. Но и Эрик без особого энтузиазма относился к Стивену. Эти двое были совершенно разными. Пенни прекрасно понимала, что заставляло ее так тянуться к Эрику: его нежность и деликатность, которые служили ей как бы защитой. Когда он был еще застенчивым, неловким, постоянно краснеющим по всяким пустякам мальчиком, он потянулся к ней, как к единственному человеку, который мог ему помочь. И, тронутая этим, даже слегка польщенная, она откликнулась на его доверчивую привязанность.

Ее раздражало, что он так захвачен этими бесконечными репетициями с Джо и Глорией. Но раздражалась она потому, что слишком уж не доверяла своей сводной сестре, ведь Глория может ради забавы попытаться заманить Эрика в свои сети, а потом бросить его и пойти дальше, не обращая внимания на то, какое опустошение и горе она оставит позади.

— Даю пенни, чтобы узнать, о чем ты думаешь, малышка Пенни, — сказал Стивен, не спуская глаз с дороги.

— Ты подумаешь, что я говорю глупости, но мне все еще неспокойно из-за Глории. Все-таки Эрик не такой взрослый и опытный мужчина, как ты…

— Эй! — Он внезапно развеселился и посмотрел на нее насмешливо. — Я уж скорей лесной мужчина, ты не думаешь?

— Ой, ну ты знаешь, что я хочу сказать. Опытный и все такое!

— А что это за «все такое»? Ну-ка, давай выкладывай. А то мне в голову приходят самые разные интерпретации!

— Я просто хочу сказать, — покраснела Пенни, — что мне не хочется, чтобы Эрику сделали больно.

Стивен сразу же посерьезнел.

— Мне казалось, Пенни, что он влюблен в тебя.

— Это так. Но тем больше удовольствия доставит это Глории.

— Дорогая, эта твоя сводная сестра просто не выходит у тебя из головы. Пора уже быть с ней потверже. Потребуй, чтобы она вернула тебе твою спальню. Устрой ей разнос за то, что она посмела взять без разрешения твою «мини». Если ты таким образом сделаешь ее жизнь здесь менее приятной, у нее скоро найдутся очень веские причины, чтобы упрыгать обратно к себе в Америку. Я сделал все, что мог, чтобы ускорить этот процесс. Насмешка — ее любимое оружие, но сама она не любит, когда это оружие поворачивают против нее.

Слова его прозвучали так горько и презрительно, что Пенни была шокирована.

— Стив, я даже не знала, что ты можешь так говорить!

— Моя дорогая девочка, есть очень много такого, что ты обо мне не знаешь. Например, «и все такое». Может, это даже и к лучшему. А теперь, может быть, ты почтишь вниманием нашу маленькую экспедицию? Так вот, я планирую отвезти тебя на плантацию в Тахане, чтобы ты посмотрела, как хорошо растут там новые посадки тикового дерева. Пит уже там. Пообедаем на свежем воздухе — получится что-то вроде пикника — и, может быть, кто-нибудь из наших рабочих споет для тебя. — В голосе его появилась ироническая нотка. — Никаких гитар, никакого женского вокала, могу тебя уверить.

Пенни благодарно улыбнулась в ответ. Очарование высокогорных лесов уже завладело ею, подчиняя своей магии, как это происходило каждый раз. Цветущие деревья, такие прекрасные внизу, в долине, здесь были еще осанистее и выше, а цветы — ярче.

Там и сям на склонах холмов попадались расчищенные участки леса, где крестьяне выращивали овощи в плодородной земле и пасли коз на окрестных пастбищах. Время от времени какая-нибудь женщина, с головой, повязанной платком, приветственно махала им рукой с порога хижины. Затем пейзаж опустел, людей больше не было видно, и леса и кустарники превратились в нехоженые заросли, которые царили здесь безраздельно. Только пестрые птички мелькали в быстром полете.

Пенни казалось естественным, что в этом мире тишины не надо разговаривать. Возникло приятное и уютное молчание, которое возможно только между очень давними и близкими друзьями.

— Знаешь что? — вдруг лукаво усмехнулась девушка. — Есть мужчины — ты, конечно, не из их числа, — которые считают, что будут выглядеть гораздо интереснее, если создадут себе репутацию суровых и неразговорчивых.

— Ах ты, дерзкая маленькая негодница! Ты со мной раньше так никогда не разговаривала. Где твое уважение?

— Когда человеку почти двадцать, то разница в возрасте уже не имеет большого значения. Слышал бы ты, как я теперь дерзко разговариваю с отчимом!

— Ну что за девица! Я только хотел было загордиться, что в свои тридцать могу быть на равных с девятнадцатилетним подростком, как она меня уже задвинула на полку вместе с пятидесятилетними.

Она захохотала:

— Я раньше никогда не осмеливалась дразнить тебя. А это, оказывается, забавно.

Вскоре они подъехали к плантации тиковых деревьев.

Когда Пенни вылезла из машины, Пит, брат Джо, подошел к ней поздороваться.

— Значит, Стив привез тебя посмотреть на результаты наших усилий. Он все надеялся, что сможет это сделать, когда юный Эрик отпустит тебя. Я думаю, это случается нечасто!

— О, сейчас он полностью увлечен игрой на гитаре. — Пенни умудрилась говорить совершенно спокойно и непринужденно. — Они сейчас готовятся к своему первому выступлению на публике.

— Я думаю, что без участия твоей сводной сестры у них получилось бы еще лучше. Говорят, она просто божественна, но…

— Пит, мы сейчас умрем от голода! — Стив выпрыгнул к ним из машины. — Мы кое-что привезли для пикника.

— Вам, пожалуй, тоже хватит, — быстро вставила Пенни, благодарная Стиву за то, что он отвлек Пита от обсуждения Глории. — Перл считает, что еды чем больше, тем лучше.

— Думаю, это будет поинтереснее, чем бутерброды, которые я привез с собой. — Было видно, что Пит очень доволен. — Прошу проходить в ресторан.

И он повел их в шалаш, который служил одновременно офисом и столовой.

— Не стану извиняться за неудобства, — весело сказал он Пенни, вынимая пару деревянных складных стульев для нее и Стива, а себе пододвигая еловый ящик. — Ты же у нас уже не новичок, а закаленный походник. Но зато мы можем тебе организовать музыкальное сопровождение к обеду.

— Вот это здорово!

Перед ними появились двое рабочих и пропели:

Все это рифмоплетство продолжалось и дальше. Пенни, хоть и была местной жительницей, не ожидала, что все так быстро узнают ее в героине песенки. Она поблагодарила основных исполнителей, должным образом представленных ей Стивеном, и дала им скромную награду. Очень довольные, судя по их широким улыбкам, они ушли, на ходу придумывая другую нахальную песенку.

— Ты произвела на них хорошее впечатление, — сказал Стивен.

— Да они просто мне польстили, — ответила Пенни.

Он на мгновение взял ее руку и крепко сжал.

— Ты такая замечательная девочка, Пенни. Такой, как ты, больше нет на свете.

— Я могла бы сказать про тебя то же самое — хотя ты иногда здорово меня злишь. — Ее голос прозвучал еще тише, и почему-то она не захотела встречаться с ним глазами.

Его настроение внезапно переменилось. Он холодно бросил:

— Пошли! Я тебе кое-что покажу.

Какое-то время они карабкались вверх по склону горы. Это было очень утомительно, но не опасно, и Пенни пришла в радостное возбуждение. Она забыла, что должна была сегодня весь день отдыхать, что почти не спала и утром встала измученной, она вообще обо всем забыла, кроме удовольствия, которое доставляло ей путешествие. Скоро они достигли вершины и вошли в густой подлесок.

— Надеюсь, какой-нибудь питон не свалится на нас с дерева! — опасливо пробормотала Пенни.

— Вряд ли. Я для него слишком жесткий и жилистый. Даже и ты, уж на что лакомый кусочек, тоже слишком крупная добыча, чтобы его соблазнить.

Стивен хорошо знал леса и их обитателей, рядом с ним нечего было бояться, и Пенни могла отдаться созерцанию.

Там действительно было на что посмотреть и чему подивиться. Высокие деревья, знакомые ей, усыпанные бутонами, стояли вперемежку с другими, гигантскими, которых она раньше не видела, они тянулись вверх, в немыслимую высь, в борьбе за свет и воздух, стволы и ветви оплетали плющи и лианы, и все смешивалось в одну пеструю картину. Это был мир тишины, лишь изредка нарушаемой резким криком птицы или едва слышным шелестом подлеска.

Неожиданно они вышли из сумрака на солнечный свет. Перед ними была поляна, на которой журчал родник. Там же, неподалеку, стояли три высокие каменные плиты, покрытые примитивными изображениями человеческих фигурок с круглыми головами и пустыми вытаращенными глазами.

— Это работа индейцев араваков, которые жили здесь много веков назад, — сказал Стивен. — Кроткий, миролюбивый народ, который вытеснили жестокие кровожадные карибы еще до нашествия испанцев.

В этом месте было что-то мистическое. Становилось понятно, почему древние капища сохраняют силу и наводят благоговейный страх на новые поколения местных жителей, даже цивилизованных, которые хоть и смеются над предрассудками, но все же верят в легенды о старых богах.

Обратный путь оказался гораздо сложнее и дольше, чем восхождение. Но они пришли на тиковую плантацию еще засветло, захватили с собой Пита и поспешили обратно в Вэл-Флери. Высадив его в лесничестве, продолжили путь и скоро въехали на главную улицу. Темнота быстро сменила недолгие тропические сумерки. Но они смогли рассмотреть при свете первых звезд, когда подъехали к дому Дейлов, две удаляющиеся фигуры — мужскую и женскую.

Однако Пенни это было совершенно безразлично. Она с ужасом думала о том, что ей снова придется сносить общество Глории, и о том, что впечатления этого восхитительного дня сейчас разлетятся в клочья из-за ее острого, злого языка.

Она пригласила Стивена зайти в дом и, помня его желание всячески избегать Глории, слегка удивилась быстрому согласию.

— Надо извиниться перед твоими родителями, что так поздно привез тебя домой.

— Я им скажу, что после нашей прогулки чувствую себя намного лучше. И это правда!

Они застали Дейлов одних в гостиной.

— Заходи, Стив, выпей чего-нибудь, — приветствовал его Роберт, но говорил он при этом как-то рассеянно. Повернувшись к Пенни, он быстро прибавил: — Вы могли их еще застать, приди вы минуты на три раньше.

— Кого застать, папа?

— Эрика с Глорией. Этот твой приятель полчаса просидел здесь, ожидая тебя, и Глория уговорила его пойти с ней к Джо на репетицию.

Пенни посмотрела на Стивена, пораженная услышанным, и увидела в его глазах сочувствие.

Она поняла, что те две фигуры, которые они видели в сумерках при свете звезд, были Эрик и Глория. И они шли в сторону, противоположную от дома Родригеса.

— Очень мило с твоей стороны, Стивен, что ты все еще берешь Пенни с собой в лес, — поспешно сменил тему Роберт. — Но, судя по ее виду, она совершенно вымоталась. Конечно, она уже взрослая девушка, а не та юная школьница, которую ты раньше так боялся утомить сверх меры. Но даже у взрослых девушек не столько сил, сколько у здоровых молодых людей.

Вид у Стивена был огорченный. Пенни тут же встала на его защиту.

— Нисколько я не устала, — запротестовала она. — Я получила огромное удовольствие, особенно когда мы пошли в девственный лес, к святилищу араваков.

— Роберт как-то поднимался туда пешком, когда только переехал жить в Вэл-Флери, — проговорила Бренда с законной гордостью жены. — Это было десять лет назад, — Она повернулась к дочери: — У тебя вид — как бы это сказать — усталый, но счастливый, моя милая. Так что, думаю, сегодня тебе нужно лечь пораньше. А сейчас мы все вчетвером поужинаем, я иду накрывать на стол.

Однако Стивен отказался от предложения. Ему очень хочется остаться, сказал он, но у них в офисе накопилась целая куча бумажной работы.

Пенни проводила его до ворот и по дороге извинилась за строгость отчима.

— Роберт меня нисколько не расстроил, — быстро сказал Стивен. — А что касается твоего приятеля, то не стоит огорчаться из-за него. Безусловно, он тебе по-своему очень предан. Но недостаточно умен, чтобы преодолеть ловушки соблазна, которые ставит ему Глория. Как только она уедет в Америку, он тут же вернется к тебе.

— Наверное.

Голос у нее был усталый, и Стивен постоял минуту, глядя на нее сверху вниз, с тревогой в глазах. Но все, что ему хотелось сейчас сказать ей, осталось при нем.

Резко повернувшись, он вышел из ворот, сел в машину и уехал.

Уже через несколько минут Пенни была в постели — у нее совсем слипались глаза.

Дейлы неспешно поужинали. Роберту хотелось многое обсудить.

Он сказал, что, может быть, совершает ошибку, заставляя Пенни работать в своей аптеке. Ей нужно куда-нибудь уехать из Вэл-Флери, чтобы расправить крылья и получить хорошее образование. Если бы в свое время он не потратил столько на Глорию, то сейчас у него уже было бы накоплено достаточно денег, чтобы он мог оплатить образование Пенни.

— Может быть, через год-другой она выйдет замуж за Эрика, — успокаивающе заметила Бренда. — А что касается профессионального образования, то, наверное, ее стоит спросить, не хочет ли она сама стать фармацевтом? Вы с Гарсией могли бы учить ее. Если она сдаст официальные экзамены, то сможет заработать себе на жизнь, независимо от того, будет она замужем или нет.

Роберт немного оживился при этих словах.

— Я тоже об этом думал, — признался он. — Но в таком случае все свободное время ей придется тратить на занятия да еще работать в аптеке.

— И она не сможет проводить столько времени в лесах со Стивом. Мне он нравится, и я была вполне довольна этими их вылазками, когда она была моложе. Но я не хочу, чтобы о моей дочери пошли всякие сплетни.

— Да, Бренда, как ходили о моей, пока она не уехала с острова. — В голосе его послышалась боль. — Правда, Глория — такой человек, что просто притягивает к себе сплетни. А Пенни! Ее все любят. Никто не скажет о ней худого слова.

Как раз в этот момент вошла Глория и, сообщив, что уже поужинала, ушла к себе в комнату без дальнейших объяснений.

— Я так и знала, что миссис Родригес ее покормит, — сказала Бренда, чтобы успокоить Роберта. — А теперь нам самим тоже пора ложиться, и хватит думать о всяких мелких неприятностях. Подождут до завтра.

Миссис О'Брайен разрешила Глории приходить на работу на час позже остальных, и Пенни была рада, что теперь ей не придется утром сталкиваться с сестрой. Она не желала слушать, куда Глория и Эрик ходили в тот вечер. Однако Перл опять напустилась на нее со своими обычными мрачными предупреждениями.

— Миз Пенни! Мой младший дочка ходить в кино со своим дружком. Они сидеть на дешевых местах, сзади, и видеть миз Хлорию и Эрика, они войти и сесть на лучшие места впереди, вот до чехо бесстыжие!

— Видимо, Эрик подумал, что раз я уехала со Стивеном Воэном, то…

— Вот уж чушь! Все же знать — мистер Стивен вам все равно как старший брат, еще с тех пор, как вы ростом с вершок. Нет, мистер Эрик — ваш сердечный дружок, и эта миз Хлория не иметь права его уводить. Не сдаваться, драться за него, миз Пенни, вот что я вам сказать!

К облегчению Пенни, в этот момент раздался голос отчима, который торопил ее, говоря, что им уже пора ехать на работу. Она ушла, не сказав ни слова, но на самом деле была страшно обижена на Эрика, не потому, что он ходил в кино с другой девушкой, а потому, что этой девушкой была Глория.

В аптеке ее ждала встреча с миссис Марсден, матерью Сибил. Она радостно сообщила, что Сибил уже вылетает домой, потому что тетя, за которой она ухаживала, пошла на поправку.

— Мы с отцом так рады! Я только надеюсь, что ее возвращение не огорчит твою сводную сестру.

— Нет, конечно, что вы, миссис Марсден, — быстро заверила ее Пенни. — И, признаюсь, я очень соскучилась без Сибил.

— Да… я надеюсь… что Джо тоже, — ответила ей на это миссис Марсден. — До чего же иногда молодые люди бывают глупы. — И с этим загадочным замечанием она ушла.

Все утро тоненькой струйкой тек поток посетителей, и наконец, незадолго до обеденного перерыва, заглянул Эрик.

— Пенни, дорогая, боюсь, что ты забыла, но сегодня у меня день рождения. Я приглашаю тебя на танцы в Порт-Леон.

Теперь, когда перед ней стоял Эрик собственной персоной и смотрел на нее с прежней нежностью, она вновь почувствовала к нему симпатию.

— Мы будем с тобой вдвоем, и больше никого, — настойчиво говорил он. — Мы уже столько времени не были наедине.

— Конечно, я согласна, — быстро ответила она. — Только не надо меня вести в какое-нибудь шикарное заведение. Мне сейчас некогда укладывать волосы.

— Отлично, меня это вполне устраивает. — Он с удовольствием посмотрел на ее светлые волосы. — Я зайду за тобой в семь. До встречи!

Как обычно, Глория вернулась домой к обеду и, так как Роберт Дейл был дома, сделала вид, что у нее отличное настроение. Она хладнокровно приняла новость о том, что Пенни и Эрик едут веселиться в Порт-Леон. Оказалось, что у нее тоже вечер был занят. Она заходила утром в банк, чтобы обналичить чек, и Джо сказал ей, что Сибил прилетает ночным рейсом. Он решил встретить ее в аэропорту и пригласил Глорию составить ему компанию.

Никто ничего на это не сказал, поэтому Глория продолжала задумчиво:

— Я даже буду рада перемене — надо хоть немного отдохнуть от этих репетиций. И вообще, мне не мешает немного проветриться. — Она взяла ложку карри и через минуту прибавила: — Я обналичила чек, все в порядке, но у меня на счету осталось совсем мало денег. А недавно я получила письмо от своего адвоката, он пишет, что с завещанием Грега опять какие-то неувязки. Ничего серьезного нет, но окончательное вступление в права наследницы пока задерживается.

— А что там такое? — с тревогой спросил ее отец.

— Обнаружились еще какие-то долги, о которых никто не знал. Но не волнуйся, папа, все будет в порядке.

Как ни была Пенни занята приготовлениями к вечернему выходу в свет, у нее нашлось время подивиться бестактности Глории и ее пренебрежению чувствами Сибил. Даже если Джо настаивал, чтобы она поехала с ним в аэропорт, ей следовало отказаться. Она должна прекрасно понимать, что Сибил будет недовольна ее присутствием. А зачем она упомянула, что у нее заканчиваются деньги на текущем счету? Правда это или нет? Если даже правда, ей ничего не стоит убедить управляющего выдать ей деньги в кредит, потому что рано или поздно она станет владелицей огромного состояния своего мужа.

Молодость, крепкое здоровье и обычно счастливое расположение духа помогли Пенни, как и всегда, отогнать эти неприятные размышления.

В тот вечер Эрик снова показался ей простым и милым, каким был раньше. Он поцеловал ее и помог сесть в свою маленькую четырехместную машину.

— Ты просто неотразима. Остальные девушки с тобой ни в какое сравнение не идут — на всех Карибских островах.

— Я смотрю, ты научился делать комплименты.

— Я храню их только для тебя, моя радость.

— А не для Глории?

— Разве ты не понимаешь, что нас сближает только одно — наш ансамбль? — обиженно спросил Эрик.

Пенни не смогла заставить себя упомянуть про то, что их видели в кино как раз в то время, когда они должны были якобы репетировать у Родригеса. В конце концов, чего еще она могла от него ожидать, если сама на целый день уехала с другим мужчиной?

Пытаясь выбросить все это из головы, она начала радостно рассказывать ему про подарок, который ждал его в аптеке. Это была шкатулка с надписью «Для настоящего мужчины», в которой лежали флакон самого новомодного лосьона после бритья и маленькая брошюрка, где перечислялись имена знаменитых спортсменов, которые регулярно пользовались туалетными принадлежностями этой марки.

— Продолжай бриться, и когда-нибудь твое имя тоже попадет в этот список.

К удивлению Пенни, он воспринял это с некоторой долей серьезности.

— Чего бы я только не отдал, чтобы стать знаменитым гитаристом! Чтобы про меня все узнали. — Эрик помолчал и продолжил: — С тех пор как я стал серьезно заниматься игрой на гитаре, я начал понимать, что у меня есть реальный шанс стать профессиональным музыкантом.

Он выглядел по-мальчишески вдохновенным, полным надежд, и Пенни была не в силах остудить его энтузиазм. Может быть, лесть Глории — столь же неискренняя, сколь умелая — вскружила его красивую голову?

— А теперь я скажу тебе, почему мне в последнее время так нужно было с тобой поговорить, дорогая Пенни. У меня есть потрясающие новости. Дело в том, что из Рио на наш бал в честь Дня независимости приезжает Мануэль Лопес. Он оказался родственником нового менеджера «Паласа», Тома Переса.

Она открыла рот от изумления.

— Он же настоящая звезда!

— Ну да, в том-то все и дело. Играет на всех музыкальных инструментах — саксофоне, гитаре, трубе, фортепьяно — и поет в оригинальной манере.

— Но послушай, Эрик, такой человек совершенно затмит ваше трио, как бы вы ни старались!

— Моя радость, он не будет выступать! Он приезжает сюда в отпуск, так сказал мистер Перес. Ему просто хочется отдохнуть здесь, на Карибах. Кстати, как-то на днях, когда мы заехали в гостиницу, чтобы обсудить, что наше трио будет исполнять на балу, я упомянул о тебе и сказал, что мы почти помолвлены и что мне нужно найти для тебя достойного кавалера, чтобы тебе не было скучно на балу…

— Я сама могу найти себе кавалера, — прервала она его, слегка краснея.

— Дорогуша, ну не сердись, не надо. Просто я хочу сказать, что Том Перес самым радушным образом пригласил нас вместе с тобой приехать поужинать в «Паласе» в любой день, кроме субботы, потому что тогда у них самый большой наплыв посетителей. Я решил, что мой день рождения — вполне подходящий случай, поэтому позвонил ему и договорился на сегодня. Вот и все.

— Эрик, ты что, хочешь повести меня в «Палас»? — Она даже не знала, что она сейчас чувствовала — страх или восторг. — А я в этом старом платье…

— Ты в любом платье прекрасна, так что даже не думай об этом. Для меня ты самая красивая девушка на свете.

Конечно, гостиница была совершенно шикарная. Но мистер Перес, который стоял в фойе и приветствовал гостей, так дружелюбно их принял, что Пенни сразу же почувствовала себя свободно и раскованно. Он подозвал главного официанта, велел посадить их за угловой столик и выразил надежду, что им понравится сегодняшний вечер.

Эрик был просто в ударе, он оказывал ей такие знаки внимания, излучал такое обаяние, что Пенни просто недоумевала, как она могла на него сердиться.

«Он стал вполне светским, чрезвычайно любезным и очень симпатичным мужчиной», — размышляла она, вспоминая, как всего год или два назад он изо всех сил боролся со своим заиканием и то и дело вспыхивал от неловкости и замешательства.

И тут ей в голову пришла гаденькая, тревожная мысль — уж не благодаря ли Глории он приобрел этот светский лоск, шарм и манеры опытного, уверенного в себе кавалера? Но она отогнала эти навязчивые мелкие сомнения. К чему все усложнять?

Кофе они решили выпить в саду, который примыкал к гостинице. Весело освещенный разноцветными огнями и напоенный ароматами цветущих деревьев, он был отделен от дороги невысокой белой стеной с резными украшениями, которую оплетала бугенвиллея.

Они сидели за круглым столиком, откуда им было видно сапфировое море, переливающееся блестками звездных огней. Как правы те, подумалось Пенни, кто говорит, что Санта-Рита — один из самых красивых островов в Карибском архипелаге.

Как раз в этот момент мистер Перес подошел к их столику, и официант заторопился к ним, неся еще один стул. Тут же появился другой официант, неся на подносе толстую приземистую бутылку местного ликера и три крошечные рюмки.

Эрик был явно польщен вниманием такого видного человека. Они сразу же заговорили про трио. Перес сдержанно похвалил Эрика, стараясь при этом не пробуждать в нем чрезмерных надежд. Он намекнул, что самый слабый участник ансамбля, без сомнения, Джо Родригес, и сказал, что «наша очаровательная Глория» должна будет применить все свои женские чары, — ведь все знают, что Мануэль славится своим неравнодушием к хорошеньким женщинам.

— У нее есть нечто большее, чем красивое лицо и изумительная фигура, — заключил Том, осушив маленькую рюмку. — В ней есть какой-то магнетизм, который, увы, слишком многие мужчины находят неотразимым. Певческий талант у нее более чем скромный. Но в остальном она, что называется, дама, приятная во всех отношениях, эта ваша Глория.

С этими словами он встал, пожелал им приятно провести время на танцплощадке и оставил их вдвоем.

— Мне не очень понравилось, как он говорил про Глорию, — недовольно проворчал Эрик. — Ты бы видела, как он около нее суетится, когда она приходит…

— А меня поразило другое — то, как он отозвался о Джо, — вставила Пенни. — Это несправедливо.

— Вообще-то Джо не так серьезно относится к игре на гитаре, как я. Он даже и не пытается улучшить свою технику. Но мы же сюда не за тем пришли, чтобы спорить. Мы пришли развлекаться. Так что пойдем-ка в танцевальный зал.

Вечер удался на славу. Они с Эриком так часто танцевали вместе последние два года, что у них получалось очень слаженно. А в этом роскошном месте Пенни казалось, что они танцуют еще лучше, чем обычно. Так что полночь пришла слишком быстро и некстати.

Ей понравилась долгая поездка обратно домой, и она была рада, что Эрик был не в настроении болтать. Сегодня вечером ей не хотелось ни о чем думать, а хотелось просто уютно устроиться на сиденье и, может, даже немного вздремнуть.

И в таком спокойном состоянии она не почувствовала ни малейшего недовольства, когда Эрик, доставив ее наконец к крыльцу дома, объяснил, что ему придется в ближайшую неделю-другую все свое свободное время проводить на репетициях.

— Ничего страшного, — пожала плечами Пенни. — Сибил разделит мою участь — хотя ей это будет тяжелее после такого долгого отсутствия. Но мы с ней встретимся и будем обсуждать новые платья для этого знаменитого бала в честь Дня независимости. Так что нам тоже скучать не придется.

Эрик наклонился и поцеловал ее.

— Какая ты у меня умница!

На следующий день во время обеденного перерыва Пенни позвонила Сибил, чтобы пригласить ее вечером к себе, и та с готовностью согласилась.

Когда она приехала, вид у нее был очень усталый, и Дейлы заметили, что сегодня ей лучше было бы лечь спать пораньше, а не приходить к ним на ужин, хотя они очень рады ее видеть.

— Я больше расстроена, чем устала, — ответила Сибил. — Я пока ничего не хочу говорить маме с папой, чтобы их не расстраивать. На самом деле я не должна была бы и вас тревожить своими проблемами.

— Лучше не держать неприятности в себе, — доброжелательно сказала Бренда Дейл. — Но сначала хорошенько покушай. Правда, у нас нет летучей рыбки, которую готовят на Барбадосе. Но когда Пенни сказала, что ты придешь, я сразу побежала в универмаг и купила там крабов. Их привезли из Порт-Леона.

— Как только Бренда умудряется запоминать, кто какие блюда любит! — Роберт бросил на жену взгляд, полный обожания и гордости.

Сибил изобразила на лице широкую улыбку, но было видно, каким усилием ей это удалось.

— И в этот раз она угадала, как всегда! — И она позволила Бренде и Пенни увлечь себя веселой болтовней о Барбадосе — какие там моды, еда, последние светские сплетни.

— Да, правда, там все совсем по-другому, — заявил Роберт. — Зато Санта-Рита куда красивее.

— Стивен тоже так все время говорит, — вставила Пенни с сияющими глазами. — А все потому, что в основании Барбадоса лежит коралловый атолл, а не нанесенный рекой ил. Поэтому там нет девственных джунглей, и гор тоже нет. У них нет никакой живности и вообще ничего интересного.

— Зато их ни разу не заливали такие наводнения, какие время от времени обрушиваются на Санта-Риту, когда наша скромная речушка превращается в бешеный поток, — негромко возразил Роберт.

— А вот Стивен считает, что сейчас разлив реки маловероятен, — уверенно сказала Пенни. — Он говорит, что раньше люди не думали, что делают, они просто валили лес, не заботясь о том, чтобы заменить его новыми посадками.

Сибил кивнула:

— Пит тоже все время об этом твердит. Он говорит, что его тошнит, когда он приходит домой, а там сидит Глория, болтает с его домашними и рассуждает о том, какое нужно иметь терпение, чтобы заниматься такими скучными делами. Он такой же, как Стивен, — настоящий фанатик своего дела.

Бренда ловко уклонилась от обсуждения противоречивой фигуры своей приемной дочери, и разговор перешел на другие темы. Но когда после ужина они все вместе сидели в саду и пили кофе, Сибил, которую осторожно подвели к тому, чтобы она могла выговориться, начала рассказывать. И тут сразу же всплыло имя Глории.

— Я совсем не хочу критиковать Глорию, — робко начала она. — Собственно, у меня нет для этого никаких оснований. Но мне было бы интересно узнать, как долго она здесь задержится после Рождества.

— Боюсь, что мы знаем о ее намерениях не больше тебя, дорогая, — ответил Роберт и нахмурился. — Она совершенно непредсказуема. Но если ты переживаешь из-за своей работы, Сибил, то я могу сказать только одно. Глория немедленно обязана вернуть ее тебе.

— Все не так просто, мистер Дейл. Видите ли, она все время подчеркивает, что взялась за работу исключительно для того, чтобы сделать мне одолжение. Намекает, что если бы она не дала мне возможность поехать к тете Эмме, а вместо этого вернулась бы в Америку, то уже смогла бы разобраться со своими адвокатами и не оказалась бы теперь в таком финансовом затруднении.

— Другими словами, ты сама во всем виновата, — проворчал Роберт. — В жизни не слышал такой ерунды!

Пенни очень хотелось выложить напрямик, что финансовое затруднение — выдумка самой Глории. Почему на самом деле ей выгодно сейчас жить в Вэл-Флери, никто не знает. Но во всяком случае ей это очень удобно — живет, естественно, совершенно бесплатно, да еще и подрабатывает немного, не очень-то напрягаясь.

— А не может миссис О'Брайен оставить на работе вас обеих? — спросила Бренда.

— Она выставила очень странные условия, — ответила Сибил. — Я понимаю, что у меня нет оснований сердиться на Глорию. Она как парикмахер намного лучше меня. В общем, миссис О'Брайен предложила, чтобы она взяла всех моих старых клиентов — разумеется, самых лучших, — а я буду работать как ассистентка.

— Но это несправедливо, — горячо возразила Пенни. — Миссис О'Брайен так тобой гордилась до того, как появилась Глория. Мне, кстати, кажется, что большинство клиентов, с которыми ты давно работаешь, все равно захотят стричься у тебя, когда узнают, что ты вернулась с Барбадоса.

— Может быть, тем более что на Барбадосе я постаралась улучшить свои профессиональные навыки. Последние две недели тетя Эмми чувствовала себя гораздо лучше, и ей уже не так нужна была моя помощь. Так что я попросила швейцарца, который там заведует салоном-парикмахерской в дорогом отеле, дать мне экспресс-курс последних модных нововведений.

— Надо мне самому поговорить с Глорией, — произнес Роберт. — Нельзя позволять ей быть такой эгоисткой.

— Если все это будет продолжаться недолго, лучше пока не вмешиваться, — покачала головой Сибил. — Мне бы не хотелось ссориться с миссис О'Брайен.

Так что пришлось все оставить как есть. Девочки пошли в дом, чтобы посмотреть свежие журналы и обсудить платья для бала на День независимости.

С тех пор Сибил стала часто бывать у Дейлов. Они с Пенни обе хорошо шили, и в один из выходных им посчастливилось купить прекрасный материал на платья в лучшем магазине тканей в Порт-Леоне.

Пенни выбрала розовый шифон, а Сибил — серебристый ламе. И вскоре по всей гостиной были разложены выкройки. Глория не преминула выразить свое восхищение по этому поводу. Надо же, какие молодцы — в наше время сами шьют себе одежду! Это так смело. Она уже и не помнит, когда в последний раз надевала что-нибудь сшитое вручную. Но ведь хватает же у некоторых мужества на это! Да еще, наверное, и кучу денег экономят.

— А ты в чем пойдешь? — спросила ее Пенни во время одного из таких разговоров.

Глория пожала плечами:

— Наверное, надену что-нибудь старенькое из того, что привезла с собой, так, обноски. Но вы же знаете, сейчас у меня мало денег, а папа, как видно, не намерен раскошелиться. Так что сойдет что есть.

Пенни скептически поджала губы и ничего не сказала. Глория ни разу не продемонстрировала семье своего гардероба целиком. Возможно, на такой случай у нее было отложено что-нибудь особенное.

Вопрос о спутниках на балу стоял для Пенни и Сибил очень остро, и они уже не раз его обсуждали.

— Мне не о чем беспокоиться, — заметила однажды Сибил. — Пит сказал Джо, что пойдет со мной на бал, и меня это вполне устраивает. Жаль, что Стивен не может твердо обещать, что придет. Он постоянно твердит, что танцор из него никудышный, но я уверена, что он скромничает.

— Мне об этом и мечтать нечего — конечно, он со мной не пойдет, — откликнулась Пенни. — Ну и что, подумаешь. Я не хвастаюсь, но я знаю нескольких ребят, которые не откажутся со мной потанцевать.

— Да, да, конечно. И вообще гораздо лучше идти на танцы с ровесником. Ну, или, по крайней мере, с тем, кто думает не только о работе. Пит в этом смысле тоже, конечно, не подарок, но даже он не такой отшельник, как Стивен.

Как раз в этот момент вошла Глория. Видимо, она услышала последние слова Сибил, потому что, усевшись в кресло, небрежно спросила:

— Кому это вы там перемываете косточки?

— Мы ничего дурного ни про кого не говорим, — сухо отозвалась Сибил.

Пенни надеялась, что на этом тема будет исчерпана, однако Сибил продолжала:

— Мы просто говорили о том, что Стивен стал чересчур серьезным и совсем уединился в своих любимых лесах и горах.

— Стивен Воэн! Да он стал до ужаса скучным букой — просто какой-то медведь, как ни грустно это признавать. Видите ли, он слишком хорош для того, чтобы почтить своим присутствием бал на День независимости. Только никто из-за этого плакать не станет, на Санта-Рите пока еще хватает привлекательных мужчин.

В этот момент зазвонил телефон. Пенни взяла трубку и услышала в ней голос того самого человека, которого они только что обсуждали. Ей ужасно захотелось, чтобы Глории не было сейчас в комнате.

— Послушай, Пенни… Я по поводу этого бала на День независимости. Начал подумывать, а не пойти ли мне туда, но, видимо, уже поздно предлагать себя в качестве твоего спутника. Ты, наверное, приглашена кем-нибудь из твоих многочисленных поклонников?

— Пока еще нет.

— Тогда как ты к этому отнесешься? Я, правда, уже давно не танцевал, но могу по крайней мере гарантировать, что не буду наступать тебе на ноги. И я не намерен тебя монополизировать. Естественно, ты можешь танцевать и с другими, если захочешь, я совсем не против.

— Я согласна, Стив! — Пенни теперь было уже все равно, слышат ее Сибил с Глорией или нет.

— Если бы у меня сейчас было свободное время, я бы предложил до бала поехать куда-нибудь потанцевать в Порт-Леон, немного потренироваться. Мне ужасно не хочется подвести тебя своей неуклюжестью на балу. Но мы только что обнаружили в горах опасный оползень, около того места, где берет начало река. Хотя скоро уже начинается сухой сезон, но рисковать тоже не хочется. Если вдруг начнется неожиданный ливень, а такое иногда случается, может возникнуть опасность.

— Не волнуйся, я все понимаю, — ответила Пенни и спросила: — А откуда ты говоришь? Слышно хуже, чем обычно.

Он засмеялся:

— Я в нашем лагере, на тиковой плантации. Мы провели туда телефонную линию. Ты мне звонить не можешь, потому что меня там почти не бывает, но я могу держать связь с Вэл-Флери.

— Тогда звони сам почаще, потому что мне не хочется, чтобы в последнюю минуту вдруг случилось что-нибудь непредвиденное.

— Не бойся, я тебя не подведу. До свидания, малышка!

— До свидания, Стив. И пожалуйста, сделай одолжение, не называй меня больше этим детским словом!

— О'кей, Пенелопа Фостер! Постараюсь это запомнить!

Когда она повесила трубку, ни Глория, ни Сибил не посмели расспрашивать ее, о чем они говорили со Стивеном. Но их невысказанные вопросы наполняли воздух ожиданием, и Пенни решила ничего не скрывать.

— Стивен идет со мной на бал, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал равнодушно.

— Вот как? — надменно взглянула на нее Глория. — Однако по своему опыту общения с ним могу тебе сказать, моя дорогая, что ты рискуешь оказаться без сопровождающего за несколько минут до того, как оркестр заиграет первый вальс. Он в состоянии бросить кого угодно, чтобы спасти жизнь дереву, если ему почудится, что оно в опасности, или какому-нибудь заболевшему зверю.

— Знаешь, по-моему, ты к нему несправедлива, — вмешалась Сибил. — Разве что кто-то из рабочих будет серьезно ранен — тогда, конечно, ему придется нарушить свое обещание в последний момент. Но и Пит сделает то же самое в подобных обстоятельствах.

— В любом случае для Пенни он староват, — заявила Глория. — Сразу пойдут всякие пошлые разговоры, если они весь вечер будут вместе танцевать.

— А мне на это совершенно наплевать, — вспылила Пенни, чувствуя, как в ней закипает злость.

В этот момент вошли Бренда и Роберт, которые вернулись с игры в бридж от соседей, и больше на эту тему разговоров не было.

Два дня спустя, вечером, Сибил с Пенни снова сидели в гостиной, и Сибил упомянула, что это Пит подговорил Стивена позвонить ей и пригласить на бал.

— Если Стивен не в состоянии сам решить, хочет он меня вести на бал или нет, то, может, я и сама не хочу с ним идти! — разозлилась Пенни.

Сибил тотчас пожалела, что заговорила об этом.

— Вообще-то во всем виноват Эрик. Он очень переживает, что тебя начнут осаждать другие мальчики, наперебой приглашать на бал.

— Да, некоторые, действительно, прощупывали почву, но могу тебе сказать, что очереди ко мне не было, — отрезала Пенни.

— Эрик почему-то убедил себя, что какой-нибудь нахрапистый юнец вскружит тебе голову, раз он сам не сможет с тобой танцевать. Поэтому Джо надавил на Пита, а Пит надавил на Стивена. Они оба понимают, что уж к нему-то Эрик не станет ревновать!

— А Стивен в курсе этого заговора с целью пощадить чувства Эрика?

— Да нет, конечно. И заметь, если бы он сам не захотел повести тебя на бал, никакие уговоры Пита не сдвинули бы его ни на дюйм.

— Что-то мне все это не нравится! — воскликнула Пенни, все еще возмущенная. — Все эти маневры, которые идут у меня за спиной! У меня уже пропало всякое желание идти на этот треклятый бал, надо сказать Стивену, что я передумала.

— И пропустишь самое главное — выступление трио, о котором было столько разговоров. Пенни, ты не можешь так поступить. Эрик будет уязвлен в самое сердце, если тебя там не будет и ты не станешь свидетельницей их триумфа.

— Я засну на их выступлении, — пообещала Пенни. — Но знаешь, Сибил, меня так раздражают все эти интриги и закулисные переговоры! Мы со Стивеном там будем выглядеть круглыми дураками.

— Не злись на меня, — взмолилась Сибил. — Я ни в каких интригах не участвовала. Просто хотела тебе рассказать. И теперь понимаю, что не нужно было этого делать.

Пенни, увидев расстроенное лицо Сибил, смягчилась.

— А я тебя и не виню. Очень хорошо, что я все узнала. Не люблю играть в жмурки. И что касается нас с тобой, мы никогда еще не ссорились, и сейчас не стоит. Давай лучше дальше работать.

От этих слов все страхи Сибил сразу же улеглись, потому что было ясно, что Пенни, как бы она ни злилась, на самом деле не собиралась пропустить праздничные торжества на День независимости.

Глава 4

Почти все свободное время Пенни посвящала замятиям фармацевтикой и отрывалась от них лишь только для того, чтобы вместе с Сибил шить платья для бала. Все ее вечера были заняты до предела. Она не могла уже больше злиться на то, что они в последнее время мало видятся с Эриком. Ее раздражение давно уже уступило место прежним нежным чувствам. Что касается Стивена, то ей все еще досаждала мысль, что он предложил сопровождать ее на бал только после постороннего вмешательства. Но она не намерена была обсуждать это с ним.

Наконец долгожданный вечер настал. Машина Пита подъехала к воротам дома Пенни точно в назначенное время, час спустя после того, как Глория укатила в Порт-Леон с Эриком и Джо. И пока Стивен неторопливо шел к дверям, Пенни испытала некоторое потрясение — правда, приятного свойства. Превосходно сшитый вечерний костюм сидел на нем безупречно, начищенные до блеска лакированные башмаки сияли; обычно растрепанные, непослушные волосы были тщательно причесаны и лежали пышной черной копной. Не то чтобы таким он нравился ей больше. Но она не могла не оценить его стараний выглядеть наилучшим образом. Пенни подумала, что его обществом могла бы гордиться любая женщина.

Однако сам Стивен о своей внешности нисколько не думал. Он уставился на Пенни, одетую в розовое шифоновое платье, и воскликнул:

— Подумать только, когда я впервые тебя увидел, ты была костлявой школьницей! А теперь превратилась в прекрасную женщину!

Она рассмеялась:

— Знаешь, я тебя тоже помню ужасно неаккуратным молодым человеком, с длинными худыми руками, которые вечно высовывались из рукавов. А теперь ты просто как с рекламы одеколона.

Он усмехнулся:

— Ну, ты же понимаешь, что нам с Питом не хотелось выглядеть лесными дикарями. Сибил тоже в восторге от Пита, как и он от нее. Похоже, начало вечера вполне удачное, тебе не кажется?

Тут к двери подошла чета Дейл, чтобы помахать им на прощанье, но, как только они вернулись в дом, Роберт глубоко вздохнул:

— Все-таки я предпочел бы, чтобы Пенни танцевала на балу с Эриком. Мне вовсе не хочется, чтобы между ней и Стивеном случились какие-нибудь романтические глупости. Правда, я не думаю, что мои опасения оправданны.

Бренда знала, почему он так говорит. Не из-за того, что Стивен был на добрых десять лет старше Пенни, — бывают счастливые браки и при большей разнице в возрасте, — а потому, что он был двоюродным братом Веры.

Разум говорил ей, что муж несправедлив. Однако ей вспомнилась старая пословица: «У сердца свои причины!» Она знала, что бесполезно спорить с Робертом. Лучше всего оставаться пока нейтральной, а главное — сохранять мир в доме.

А четверо молодых людей, ехавших в машине по пологим горным дорогам к Порт-Леону, были далеки от серьезных размышлений. Они собирались хорошенько повеселиться.

Толпа нарядно одетых гостей вливалась в празднично освещенное фойе. Том Перес все же нашел время, чтобы подойти с радушной улыбкой к Пенни и попросить представить ему остальных членов ее компании. После того как знакомство состоялось, он шепнул, что у него оставлен особый столик, откуда им будет превосходно слышно выступление трио.

— Тогда, наверное, нужно отменить заказ на столик, который я сделал на прошлой неделе, — вежливо сказал ему Стивен.

— Ни о чем не беспокойтесь. Просто назовите свое имя, и я сам обо всем позабочусь.

— Стивен Воэн.

Глаза Тома Переса сверкнули.

— Ах да, вы же кузен Глории. Она говорила, что пригласила вас.

На мгновение на лице Стивена отразилось раздражение — а может быть, подумала Пенни, он был просто смущен? Так или иначе, она была рада уйти с Сибил в гардероб.

— Я совершенно не могу понять Глорию, — пробормотала Сибил, когда они вместе смотрелись в большое зеркало. — Она же прекрасно знала, что мы приедем сюда вчетвером. Зачем было говорить Пересу, что это она пригласила Стивена, — не понимаю.

Пенни пожала плечами:

— Я думаю, она на самом деле его пригласила, а он отказался.

— И она ничего не сказала мистеру Пересу. Наверное, была уязвлена. Люди бывают порой так чувствительны, когда сходят по кому-нибудь с ума.

— Ты правда думаешь, что она от него без ума? — В карих глазах Пенни было сомнение. — Мне кажется, она просто глупо себя ведет, и все. Кстати, она постоянно говорит о нем гадости. Ты же сама слышала.

В огромном бальном зале полукругом были расставлены столики. В центре оставалось большое пространство для танцев. Их столик находился совсем рядом со сценой.

Ближе к сцене стоял еще один столик, украшенный изысканным букетом цветов. Пенни сразу догадалась, что за ним будет сидеть сам Мануэль Лопес.

Ни Глории, ни ребят нигде не было видно, и Пит знал почему.

— Так как им платят за выступление, к ним относятся как к профессионалам, — со знанием дела заявил он. — У них за сценой сейчас идет отдельный банкет.

— Но они же собирались выступать бесплатно, ради благотворительности! — изумленно воскликнула Пенни.

Пит приложил палец к губам:

— Не надо так громко кричать, дорогая. Я случайно оказался в курсе, что им тоже перепадет кое-что. Но если они тебе об этом ничего не говорили, тогда я оставляю тебя теряться в догадках. Все равно гонорар не такой уж большой.

— В общем-то они это заслужили, — сказала Сибил. — Они столько репетировали, и все ради одного концерта.

— Да бог с ними, — решительно заявил Стивен. — У нас здесь табльдот, меню стандартное, так что особенно выбирать нам не придется, разве что какие-нибудь мелочи.

Но не успели они еще изучить красиво украшенный орнаментом список блюд, как увидели группу людей, которая направлялась к столику для почетных гостей. По дороге они остановились, чтобы дружески поболтать со Стивеном. Среди них были губернатор острова и прокурор. В первый раз в жизни Пенни с безмерным удовольствием и гордостью увидела, как высоко люди ценят Стивена и какую важную роль он играет в делах города.

Только после очень вкусного ужина, который они запили превосходным легким вином, и Пенни уже начала волноваться, придет ли вообще Мануэль Лопес, она вдруг заметила его — он пил кофе с Томом Пересом в дальнем конце зала.

Для всего трио было бы огромным ударом, если бы он не приехал на бал. Потому что во многом именно ради его одобрения и похвалы они так много работали все это время. Однако было совершенно очевидно, что он тоже уже поужинал где-то за сценой, в отдельном зале, чтобы избежать ненужного внимания. Если только популярный певец вообще склонен избегать внимания толпы.

Вскоре официанты уже убирали со столов посуду с похвальной ловкостью и быстротой. Серебро и фарфор сменились высокими стаканами и кувшинами с ледяными напитками. В это время занавес небольшой сцены пополз вверх, и на ней появились Эрик и Джо, а между ними стояла Глория в изысканном платье из лимонного тюля. Вокруг ее стройной шеи было поразительной красоты ожерелье из топазов.

За соседним столиком послышался ропот приглушенных голосов.

— Какая божественная красавица!

Это сказала жена прокурора. Было видно, что ее спутники были с ней полностью согласны.

— Да, что и говорить, она невероятно хороша, — произнес Пит таким же полушепотом, уставившись на Глорию в откровенном восхищении.

Пенни, хотя она и вспомнила слова сводной сестры, что на такой значительный бал ей придется надеть старые обноски, вынуждена была с ним согласиться.

Сибил тоже подала реплику по поводу фантастически красивого платья. И только Стивен ничего не сказал. Но он все смотрел и смотрел на нее, как будто не в силах был отвести глаза от грациозной темноволосой женщины в полупрозрачном желтом платье.

Первым номером шла песня, только что поднявшаяся на первые строчки всех хит-парадов, — «Смотри, куда идешь». Уже с первых тактов она заставила более молодую часть аудитории приплясывать и притопывать. Но Пенни сразу же поняла, что Глория сказала правду, когда поведала им, что никогда не смогла бы стать профессиональной певицей. С помощью микрофона ее голос звучал совсем неплохо, но у нее не было дара устанавливать контакт с публикой. Когда Джо и Эрик пели с ней вместе, этот недостаток был почти незаметен, но, как только они переключались на свои гитары и оставляли ей сольную партию, это становилось совершенно очевидным.

После еще двух песен Пит пробормотал:

— Вот уж чего не ожидал — Джо и Эрик ведут Глорию. А я-то думал, что они будут дрожать от волнения.

— А с чего ты взял, что Глория волнуется? И не надейся. Она просто бережет себя для песни, которая позволит ей выгодно подать свой голос, — что-нибудь медленное и слащавое, с надрывом.

Презрение и горечь в голосе Стивена заметно поразили Пита, но не успел он ответить, как гитары снова затрепетали, наигрывая мягкий, негромкий аккомпанемент песни, когда-то очень популярной, но теперь совершенно забытой. Эту песню Пенни любила, еще когда была школьницей, но со временем она ей приелась, потому что Глория без конца напевала ее, когда Пенни возвращалась домой на каникулы.

Как будто в подтверждение презрительных слов Стивена, голос Глории поплыл над залом, придавая сентиментальным, избитым словам ностальгию, окрашенную томной страстью.

— «Помнишь ту ночь», — пела она под приглушенный перебор гитар, и Пенни подумала, что это прямое обращение к Стивену, и довольно откровенное. Она только утвердилась в этом подозрении, когда услышала слова Сибил:

— Ребята были против этой песни. Они называли ее старомодной и слишком слащавой. Но Глория настояла на своем.

— По-моему, публика неплохо ее приняла, — смиренно сказала Пенни, но не удержалась и украдкой бросила взгляд на Стивена. Его загорелое лицо не выдавало никаких чувств. И действительно, когда занавес пополз вниз, показалось, что он вообще не заметил этого выступления. Он уже подзывал к их столику официанта и теперь заказывал новую порцию охлажденного фруктового сока.

Пенни посмотрела в другой конец зала. Ей было любопытно понаблюдать за выражением лица Мануэля Лопеса. Но он увлеченно болтал с Томом Пересом, сидя к ней спиной, и с такого расстояния невозможно было услышать, о чем они говорят.

Но в любом случае уже поставили фонограмму танцевальной музыки. Маленький любительский концерт был моментально забыт, и гости устремились на до блеска отполированный пол.

Пенни, которую легко, но твердо держал в объятиях Стивен, обнаружила, что ее ждал приятный сюрприз. Они впервые танцевали вместе, и он оказался очень хорошим партнером. Он не делал никаких новомодных па, никаких выкрутасов, но двигался легко и уверенно, и скоро она уже бранила его за то, что он избегает светской жизни.

— Ну разве не глупо пропускать все танцевальные вечера в Порт-Леоне, — говорила она. — То, что ты работаешь в горах, — еще не оправдание, чтобы превращаться в отшельника, да еще убеждать Пита следовать твоему примеру.

— Эй, полегче! Я не имею на Пита ни малейшего влияния. Когда ты найдешь ему достойную девушку, его жизнь сразу изменится. Вот только меня оставь в покое. Если я и женюсь когда-нибудь, то уж сам выберу себе невесту.

— Очень рада это слышать! Женщин так часто обвиняют в том, что они охотятся за мужчинами. Зато я могу предсказать, в какую женщину ты мог бы влюбиться.

— Ты уже говорила. Она должна быть милой и не возражать, чтобы ты ходила с нами в экспедиции!

— Да, но с тех пор я еще раз это обдумала. Она должна быть в точности твоего возраста, чтобы ты не жаловался, что она для тебя слишком стара или слишком молода. У нее должны быть отличные мускулы и железные нервы — и ни капли страха перед гадюками и питонами!

Внезапно он прижал ее к себе — хотя они и так уже танцевали слишком близко друг к другу.

— Перестань, Стив! — задыхаясь, воскликнула Пенни, все еще смеясь. — И я еще говорила о питонах! Ты сам как боа-констриктор в расцвете сил!

— Дорогая моя, я просто хотел тебя предупредить, что случается с девочками, которые дразнят бедных старых отшельников и заходят при этом слишком далеко.

Он тоже смеялся, но в его голосе проскальзывали нотки, никогда ею прежде не слышанные. Нотки, которые свидетельствовали о том, что на самом деле он далеко не бесстрастный затворник.

В этот момент музыка смолкла. Стивен отпустил Пенни, глядя на нее сверху вниз с таким выражением, что она вся вспыхнула, и насмешливо сказал:

— Видишь, я тоже могу тебя провоцировать, когда у меня есть настроение.

Но в этот момент подошел Пит, чтобы пригласить ее на танец, и их разговор прервался.

Ее новый партнер не шел ни в какое сравнение с предыдущим. От этого у нее сразу же упало настроение. Как и все коренные жители острова, Пит имел врожденное чувство ритма, и она изо всех сил пыталась себя убедить, что он как танцор ничуть не хуже Стивена. Но это было не так. Он слишком уж старался показать новые па, которые на самом деле еще не умел исполнять. И только благодаря сосредоточенным усилиям Пенни и ее природной ловкости все шло хорошо.

Во время одного из перерывов между танцами у девочек появилась возможность поболтать наедине, и Сибил призналась, что очень переживала перед балом.

— Я и по собственному опыту знаю, что Пит не очень хорошо танцует, хотя он вроде бы старается. Глория как-то говорила, что ее кузен в свое время был неплохим танцором. Она нисколько не преувеличивала. Надо сказать, Стив совсем не похож на того закоренелого холостяка, каким старается казаться.

— Я лично всегда считала, что он мог бы стать хорошим мужем для достойной женщины, — немного высокомерно отозвалась Пенни. Но мысли ее были далеки от этих холодных, напыщенных слов.

— Да, наверное. Но знаешь, как мне сейчас хочется, чтобы здесь был мой милый Джо… — Сибил продолжала что-то говорить, но Пенни не слышала ни слова.

В ее памяти снова вспыхнула картинка — то напряженное выражение, которое появилось на лице у Стивена, когда он увидел Глорию на сцене в этом восхитительном желтом платье. Что между ними было в прошлом? Наверное, их что-то связывает. И Глория все еще тянется к нему. Но какие он испытывает к ней чувства?

Когда они с Сибил снова вошли в бальный зал и направились к своему столику, чтобы присоединиться к Питу и Стивену, их там уже ждали Эрик и Джо, и все хором стали приглашать их на следующие танцы. Эрик танцевал превосходно — и вообще с ним было легко и весело, особенно сейчас, когда он был в прекрасном настроении и оркестр играл быструю мелодию. Но все же Пенни не захотела танцевать с ним, когда в зале приглушили свет и объявили медленный танец.

— Скоро мы снова будем с тобой вместе, — успокоила она его, сама стыдясь своего желания подольше побыть в объятиях Стивена.

Но вышло так, что, разыскивая Стивена, она наткнулась на Тома Переса, даже не подозревая, что он тоже был среди танцующих.

Пенни очаровательно ему улыбнулась, и улыбка ее не погасла даже тогда, когда она заметила в толпе танцующих Глорию и Стивена, плавно двигающихся в едином ритме.

— А где же мистер Лопес? — спросила Пенни, оглядываясь. — Как ему понравилось?

— Ты имеешь в виду трио?

Она кивнула, нетерпеливо ожидая услышать мнение знаменитости.

— Мануэль только что ушел. Он все-таки в отпуске. Но во всяком случае, мне он сказал, что у Эрика Хоскинса явно есть талант, который вполне можно развить. Так что я не удивлюсь, если через день-другой Мануэль пришлет за ним, чтобы пригласить его к себе на пару слов.

Пенни вспыхнула от удовольствия:

— Вот так Эрик! Вот это молодец! Хотя мне будет жаль Джо, если его обойдут вниманием.

— Такова жизнь. Но лучше пока ни на что не рассчитывать — и, главное, не позволяй Эрику слишком размечтаться из-за этого. Звезды такие переменчивые, сама знаешь.

Если Том Перес и заметил, что она не упомянула имени Глории, то не подал виду. Однако уже в следующий момент Пенни пришлось о ней вспомнить. Краем глаза она выхватила из толпы танцующих пар мелькнувшее длинное лимонно-желтое платье. По бальному залу в танце плыли Стивен и Глория, по-прежнему двигаясь слаженно.

Она мысленно пожала плечами. Какое ей дело, кто с кем танцует?

Но это философское рассуждение потеряло всю свою силу, когда ее острые ушки поймали обрывок разговора, который донесся от столика неподалеку.

— Какая красивая пара, как они чудесно подходят друг другу! — сказал какой-то мужчина.

Женщина, его спутница, эхом откликнулась:

— Девушка мне не очень нравится, хотя она красива. Но она подходит ему больше всех остальных, с кем он до этого танцевал.

Пенни посмотрела на Тома Переса. Он, похоже, ничего не слышал. Однако у него нашлось что сказать о Глории.

— Хотя мой знаменитый кузен считает, что Глория вряд ли сможет сделать карьеру певицы на профессиональной сцене, он не стал скрывать того факта, что считает ее необыкновенно привлекательной женщиной. Да так оно и есть. Но — скажу тебе по секрету — с ней очень трудно работать. Настояла, например, на том, чтобы закончить выступление этим старомодным шлягером «Помнишь ту ночь». Заявила, что он подходит для ее голоса.

— Действительно подходит, — признала Пенни несколько неохотно.

— Я знаю. Это единственная песня, которая хоть как-то звучала. И песня вроде бы неплохая. Но она уже устарела. Молодежи песня явно не понравилась. В ней нет живости.

— По-моему, справедливо, чтобы и более пожилую аудиторию тоже принимали во внимание. — Пенни честно пыталась быть на стороне Глории — если не ради нее самой, то хотя бы ради ребят, которые ей аккомпанировали.

Она обрадовалась, когда снова пришла пора танцевать с Эриком. Он был в прекрасном настроении, потому что трио получило много самых доброжелательных откликов от гостей. Кроме того, на празднике присутствовали люди с близлежащих островов, и, судя по их похвалам, через несколько недель трио может получить предложение, а то и не одно, выступить еще где-нибудь.

— Если Глория уедет с Санта-Риты сразу после Рождества, вам придется искать другую вокалистку, — заметила Пенни, хотя в душе больше всего боялась того, что теперь Глория может отложить отъезд на неопределенный срок.

— Да, наверное, — ответил Эрик как ни в чем не бывало. Потом он посмотрел на нее сверху вниз и сказал с нежностью: — Жалко, что ты не поешь, Пенни. Как здорово было бы исполнять с тобой вместе какие-нибудь песенки — ты, я и старый добрый Джо.

Его слова немного утешили Пенни.

— Я всегда смогу помогать тебе за сценой, если буду нужна. Ты можешь на меня рассчитывать. Но певицы из меня никогда не выйдет.

Эрик ободряюще улыбнулся ей.

— Гораздо важнее, что из тебя выйдет любящая жена, — сказал он и, увидев на ее лице выражение, которое его на секунду озадачило, добавил: — Любящая и нежно любимая.

После этого она еще несколько раз танцевала с Эриком, Джо и Питом, однако нигде не видела Глории и Стивена. Когда в одиннадцать часов объявили поздний ужин и они с Эриком возвращались с танцплощадки, она вдруг столкнулась со Стивеном.

— Простите, но я забираю Пенни, — сказал он вежливо, но твердо. — Пит и Сибил, наверное, уже пошли к нашему столику. — Он улыбнулся Эрику. — Так что извините, Эрик, нам пора.

— А не могли бы мы поужинать все вместе? — неловко предложил Эрик.

— О нет, не думаю, что всемером нам будет удобно за столиком, — быстро ответил Стивен. — Кстати, я думаю, Глория будет вас с Джо искать. Если она уже оторвала себя от великого Лопеса.

Пенни взглянула на него:

— Я думала, он давно ушел.

— Да, за сцену. Впрочем, какая разница? Пошли! Я умираю от голода.

Пенни попыталась сочувственно улыбнуться рассерженному Эрику, но у нее это получилось не очень убедительно. Стивен провел все это время не с Глорией — наверное, он просто сидел в баре или стоял на улице с кем-нибудь из своих знакомых и курил. И хотя к ней лично это не имело никакого отношения, ее настроение моментально улучшилось.

Сибил с Питом уже сидели на своих местах.

— Твои приятели, Пенни, пытались тут все переиграть в свою пользу, — сказал Пит. — Они не только изъявили желание с вами ужинать, но хотели еще отвезти вас домой. Они считают, что с Глорией вам будет ехать веселее, — ну кто поверит в такую чушь?

— И что на все это сказала Глория? — не удержалась Пенни.

— Мне было как-то неинтересно, и я не спросил. Мне показалось, что она не в духе, впрочем, я мог и ошибиться. Я не очень разбираюсь в женщинах.

Никто на это ничего не сказал, в том числе и Стивен, который углубился в изучение праздничного меню. Вскоре на столах появились легкие деликатесные блюда, поданные официантами, которые по-прежнему умудрялись обслуживать гостей расторопно и с приятной улыбкой, хотя должны были уже валиться с ног от усталости.

После ужина Пенни почувствовала, что больше не может танцевать. Ей хотелось оказаться дома, в спокойной, привычной обстановке, поскорей лечь спать и перебирать в памяти события этого вечера, размышляя обо всем, пока не уснет.

Когда они вышли из гостиницы, полил дождь — вполне обычное дело в это время года. Но благодаря тому, что Стивен подал свою машину прямо к подъезду, Пенни и Сибил удалось сохранить свои воздушные платья сухими.

— Я предполагал, что может пойти дождь, — заметил он, помогая им сесть в машину. — У меня на это чутье. Если бы мы остались до конца, то попали бы в давку, потому что все сразу ринулись бы к выходу. Вы могли бы тогда промокнуть насквозь, несмотря на все мои усилия.

Не успели они еще далеко отъехать от отеля, как небольшой дождь превратился в настоящий ливень, и, так как они к тому же ехали круто в гору, им пришлось значительно снизить скорость. Вскоре обе девушки уютно задремали, проснувшись только на полдороге к дому, когда Стивен затормозил, чтобы дать сесть за руль Питу.

Довольно быстро дождь прекратился, но по обочинам дороги вода все еще лилась потоком, и Пит старался ехать на разумной скорости. Из-за темной тучи на небе показалась луна, и сквозь просеку в лесу блеснула маленькая речушка, которая текла почти параллельно дороге, меньше чем в ста ярдах от них, кувыркаясь вниз по склонам холмов, как растрепанная и смятая блестящая ленточка.

— Красиво, но вам с Питом, наверное, не до этого, когда речка начинает так бушевать, — сонно пробормотала Пенни.

— Волноваться не о чем, — уверенным тоном заявил Пит. — Она часто так разливается.

— Все равно я буду рад, если они поторопятся и углубят русло реки, особенно в районе нашей деревни, — вставил Стивен. — Я столько твердил об этом властям, что просто язык уже отваливается. Те дамбы и плотины, которые мы так долго возводили наверху, в лесах, должны быть почти непробиваемы. Но нужно позаботиться обо всех аспектах и ничего не упустить.

— Фондов не хватает, — сказал Пит, зевая. — Все говорят одно и то же.

Пенни почувствовала, что пора ей сказать что-нибудь ободряющее.

— Я думаю, сегодняшний прием может дать толчок туристическому буму. Тогда будет больше денег, и на все хватит. Том Перес очень на это рассчитывает.

Оба философски согласились, что теперь на это вся надежда.

Их спокойствие, однако, было нарушено, когда в пяти минутах езды от Вэл-Флери на узком участке дороги мимо них пронеслась машина, громко гудя, и почти насильно заставила их съехать на обочину. Это была машина Эрика, в ней сидели трое.

— Вот глупая молодежь! — сердито воскликнул Пит и добавил, обернувшись через плечо к девушкам: — Простите, что приходится критиковать ваших парней, но если они хотят попасть в аварию, то с такой ездой туда прямая дорога. Сейчас шоссе скользкое как стекло, да еще обочину развезло от дождя. — И он возмущенно прибавил: — И почему только Глория позволяет им такое выделывать? Она ведь уже взрослая, должна понимать, к чему это может привести.

Вопрос был риторический, и ответа на него не предполагалось. Но ответ, хоть и неожиданный, прозвучал — от Стивена.

— Как ты сам недавно заметил, она не в духе, — сказал он.

Глория, когда бывала в состоянии затаенной ярости, была вполне способна толкнуть двух перевозбужденных и веселых молодых людей на такое опасное безрассудство. Хотя из-за чего именно она была так расстроена, Пенни не знала.

Она надеялась, что, когда приедет в бунгало, Глория уже уйдет к себе в спальню. Потому что встречаться с ней совсем не хотелось.

И действительно, вначале ей показалось, что удастся избежать встречи, потому что, когда машина наконец подъехала к белым деревянным воротам, Пенни увидела, что в доме темно. Она попрощалась с остальными, поблагодарила Пита и Стивена за прекрасный вечер и направилась по дорожке к двери.

Но как только она вошла, в гостиной сразу же включился свет, и в маленькую прихожую заглянула Глория.

Пенни побелела. Ей невольно вспомнилось прошлое, когда Глория постоянно подстерегала ее, дразнила и мучила. И старшая сестра произнесла так хорошо ей памятным презрительным тоном:

— Что это с тобой? Ты что, боишься, что я тебя съем?

Но Пенни не была уже той нервной и чувствительной двенадцатилетней девочкой. Она немедленно восстановила присутствие духа.

— А почему ты не легла спать? — резко спросила она. — Чего ты здесь сидишь в темноте?

— У меня «молния» на платье застряла. Я ждала тебя, чтобы ты ее расстегнула. Я знала, что ты должна скоро приехать, хотя машина Стивена так медленно тащилась.

Пенни начала бороться с «молнией».

— Если ты снимешь свое топазовое ожерелье, мне будет легче с ней справиться, — сказала она. — Я тебе его расстегну, если хочешь.

— Нет, оставь. Оно мне очень дорого.

— Оно правда очень красивое, — призналась Пенни.

— И очень дорогое! — Глория заколебалась. — Это Стивен мне подарил, когда я сказала ему, что буду в желтом платье. Он всегда считал, что мне идет этот цвет. Очень щедро с его стороны, правда?

— Очень. — Пенни сказала это холодным тоном. Какое ей было дело, в конечном счете, какие подарки дарит Стивен своей блистательной кузине? Но во всех его поступках — и в его словах — была какая-то непонятная таинственность, которая ее очень обижала.

Притворялся ли он, когда отзывался о Глории так уничижительно? И если да, зачем ему это понадобилось?

Она принесла крошечный флакончик с миндальным маслом из ванной комнаты и, капнув крошечную капельку на упрямую «молнию», легко расстегнула ее.

Глория поблагодарила ее и, встряхнувшись, сбросила с себя прелестное воздушное платье, которое упало к ее ногам золотистым ворохом.

— О да, Стив знает мои вкусы. Уж он-то понимает, что мне гораздо приятнее получить ювелирные украшения в подарок, чем какую-нибудь скучную глупую книжку про деревья. Только никому этого не говори, а в первую очередь Стиву. Он такой странный человек…

— Моя дорогая Глория, меня совершенно не касается, что делает Стивен, — с мертвенным безразличием сказала Пенни. — Теперь ты свободна, и мы обе можем идти спать.

Глория зевнула и потянулась.

— Свободна — ах, какое приятное слово!

Ворочаясь среди ночи в постели, Пенни никак не могла отвлечься от мыслей о Глории и Стивене, и дождь снова стучал в ее окно.

Она прекрасно знала, что Глория соврет, если ей нужно, не моргнув глазом. Но она не стала бы так нагло врать там, где ее легко было в этом уличить и проверить, — это было не в ее характере.

«Хотя, конечно, она прекрасно понимает, так же как и я, что из Стивена невозможно что-нибудь вытянуть, если он не хочет об этом говорить, даже если человек имеет право задавать ему такие вопросы. А я, естественно, такого права не имею».

Пенни сделала огромное усилие, чтобы перенестись мыслями от Стивена к Эрику — вот уж кто всецело принадлежал ей. К его милым, мальчишеским чертам характера, его страстному желанию сделать карьеру в поп-музыке. Но мысль ее неизменно возвращалась, непонятно почему, к топазовому ожерелью.

Когда и как Глория могла сообщить Стивену о своем намерении надеть желтое платье? Она, по ее собственным словам, решила это в последнюю минуту, а Стивена тогда не было в деревне — он был в горах, в лесу. Даже он не смог бы найти ожерелье среди деревьев и кустов!

В этот момент Пенни почувствовала, как в ней закипает злость, уже не на Глорию или Стивена, а на собственную глупость.

«Пенни Фостер, это тебя совершенно не касается, — сурово сказала она себе. — Возьми себя в руки и перестань думать о вещах и людях, которые не имеют к тебе отношения. Прекрати немедленно!»

Странно, но, как будто послушавшись ее строгого приказа, ливень за окном прекратился с обычной внезапностью тропических дождей.

Она улыбнулась, несмотря на свои тревоги, свернулась калачиком под одеялом и вскоре сладко уснула.

На следующий день было воскресенье, и Пенни проснулась уже при свете дня под перезвон колоколов, доносившийся от белой церкви невдалеке.

В комнату ввалилась Перл с чашкой кофе и сразу предупредила, что она опоздает на службу, если не поторопится. Было уже начало одиннадцатого, и, хотя сейчас девочки ходят по улицам почти неодетые, не побежит же она в церковь в коротенькой, просвечивающей насквозь ночнушке.

Пенни еле сдержалась, чтобы не накричать на Перл.

— А ты позаботилась о том, чтобы и Глорию тоже разбудить? — спросила она, выскакивая из постели и проводя расческой по взлохмаченным волосам. Так как Перл на это только хмыкнула, она беззаботно продолжала: — Прости, что приходится тебе это говорить, Перл, дорогая, но у тебя нет мужества. У тебя просто не хватает смелости пойти к ней в комнату и вытащить из постели. Или, может быть, ты считаешь, что она уже настолько хороша и добродетельна…

Перл подала ей халатик.

— Да по мне, пусть она хоть в аду хореть, эта Хлория, мне наплевать! Туда ей и дорога. Только вы не ховорить ей, что моя так сказать. Правда небось глаза резать! А теперь ступайте-ка в душ, моя рыбонька.

После многолюдной утренней службы в воскресенье возле церкви всегда болталось много молодых людей, и, когда появилась Пенни со своими родителями, от толпы отделился Эрик и подошел к ним с заискивающим выражением на лице.

— Тебя-то мне и нужно было увидеть! — воскликнул он после короткого обмена приветствиями с Дейлами. — Сегодня после девяти я получил от Тома Переса телефонное сообщение, он просит меня приехать в гостиницу на ленч. Меня хочет видеть Мануэль Лопес.

— А как же Глория и Джо?

— Я тоже спросил о них у Переса, но он сказал, что Лопес просил приехать только меня. — Он поколебался. — Мне так хотелось бы взять тебя с собой, но тебе будет там ужасно скучно. Но я немедленно приду к тебе, как только вернусь.

Пенни улыбнулась:

— Я не против. Удачи, дорогой!

И Эрик ушел.

— Я сейчас сразу не поеду домой, — сказала Пенни родителям. — Зайду к Марсденам, поболтать с Сибил.

— Хорошо, передай от нас привет.

Сибил, как всегда, была рада увидеть Пенни. Она заканчивала готовить бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками, — любимый десерт ее матери. Около двенадцати собирался зайти Джо выпить чего-нибудь прохладительного. Она также не исключала, что к ней могут скоро заглянуть Стивен с Питом.

Пенни, которой хотелось поговорить с подружкой с глазу на глаз, была слегка разочарована этими известиями. Но она решила быстро поделиться новостями и повторила ей то, что рассказал Эрик, перед тем как уехать в Порт-Леон.

Сибил отвлеклась от украшения десерта вишенками.

— Мне так жаль бедного Джо, — сказала она тихо. — А что касается Эрика, я нисколько не удивлена. Он значительно продвинулся за то время, как они начали репетировать вместе. — Она помолчала. — Было бы намного хуже, если бы все произошло как раз наоборот. Эрик более ранимый, чем любой из братьев Родригес.

— Я знаю. У него не было такого спокойного счастливого детства. Я все еще помню его нервным заикающимся подростком.

— Я тоже. А еще я прекрасно помню, сколько ты для него сделала, чтобы помочь справиться с этим и придать ему немного уверенности, — еще задолго до того, как вы начали встречаться.

Несколько минут девочки молчали, каждая занятая своими мыслями. Потом Пенни сказала:

— Надеюсь, что он успел утром позвонить Джо, после того как его вызвали в отель.

— Конечно, наверняка позвонил. Они же не разлей вода с Джо. Но если даже и не позвонил, тебе не нужно из-за этого расстраиваться. Если это не слишком отяготит твою совесть, ты могла бы даже рассказать Джо от имени Эрика, как будто он тебя попросил об этом!

Не успели они поставить уже готовый десерт в холодильник, где он оказался в компании с куриным салатом, как пришел Джо.

— Привет, девушки! — жизнерадостно воскликнул он и сердечно поцеловал Сибил. — Я еле жив после вчерашней бурной ночи! Никто не видел Эрика? Я только что звонил ему домой, и эта его стервозная хозяйка злобно сообщила, что он ушел.

— Пенни его видела, — сказала Сибил как ни в чем не бывало. — У нее есть для тебя сообщение, правда, дорогая?

— Я видела его всего одну минуту, — стала объяснять Пенни. — Он ждал меня у церкви и страшно торопился. Перес просил его приехать в отель на ленч, чтобы поговорить с Лопесом.

— Он хочет предложить работу нашему знаменитому трио?

— Эрик не сказал. Прыгнул в машину и укатил.

Джо приложился к высокому бокалу с соком.

— По правде говоря, мне надоели все эти бесконечные репетиции. Раньше мне нравилось играть на гитаре. Это было развлечением. А теперь становится просто какой-то обузой. Мне, конечно, понравилось вчера на вечере, — поспешно прибавил он, увидев удивление на лицах своих слушательниц. — Но я рад, что все уже позади. Мало того что мне это все надоело, мне еще не хватает времени пойти куда-нибудь со своей девушкой. — Тут он наклонился вперед и сжал руку Сибил.

— Я так скучала без тебя, Джо, — заулыбалась она. — Но мне ужасно не хотелось стоять у тебя на пути.

— Ты слишком серьезно ко всему этому относишься. Я же тебе говорю, дорогая, у меня никогда не было никаких амбиций по части музыки, разве что немного развлечь себя и своих друзей. — Его круглое добродушное лицо было сейчас серьезно. — Да на самом деле у меня вообще нет особых амбиций. Мне нравится моя работа в банке, я уверен, что со временем меня повысят. И если тебе этого достаточно, Сибил, детка, то и мне тоже.

— Это все, чего я всегда хотела! Но что скажут остальные?

— А мне на это наплевать. — Он посмотрел на Пенни, как бы извиняясь. — Если Эрик хочет выбиться вперед и Лопес окажет ему солидную поддержку, я ему буду не нужен, чтобы идти дальше.

— А как же Глория? — поинтересовалась Сибил.

— Возможно, устроит сцену, но не думаю, что для нее это очень важно. На самом деле она понимает, что не сможет стать певицей и выступать на профессиональной сцене. И вообще, — мрачно прибавил Джо, — ее нынешние амбиции, похоже, направлены совсем на другое.

Если он и собирался пролить свет на свое довольно загадочное сообщение, то у него не было времени это сделать. На веранде послышались шаги, мужские голоса, и они втроем вышли из кухни, чтобы встретить Стивена и Пита, которые сразу же стали извиняться за то, что были в своей рабочей одежде в воскресное утро.

— Это все Стив виноват, — радостно балагурил Пит. — Настаивает, чтобы мы поднялись в леса с несколькими добровольцами — говорит, надо убедиться в том, что недавний ливень не разрушил нашей наполовину законченной плотины. — Он подмигнул. — В нем не осталось ничего человеческого, в нашем Стиве.

— Рад, что застал вас обоих здесь. Я хочу извиниться за нашу… э-э-э… шалость вчера ночью! — На лице Джо появилась несколько смущенная улыбка. — Надеюсь, мы не слишком сильно забрызгали вашу машину.

Стивен кинул на него странный взгляд:

— Очень благородно извиняться за то, в чем ты не виноват. Я же видел, что за рулем сидел не ты, хотя вы и ехали на огромной скорости.

Пенни вспыхнула из-за этого выпада в сторону Эрика.

— Надо думать, все они немного выпили, — заметила она как можно беспечнее. — Да и чему тут удивляться, после такого триумфа…

Может быть, Стивен не расслышал этих слов. Во всяком случае, он ничего не ответил. И уже в следующую минуту дружески болтал с мистером Марсденом.

В разговоре неизбежно снова всплыло имя Эрика. Миссис Марсден, явно удивившись, что его нет в общей компании, спросила у Пенни, куда она подевала своего симпатичного приятеля. Таким образом, ей заново пришлось объяснять, что он поехал в Порт-Леон, один, на беседу с великим Мануэлем Лопесом.

Старикам Марсденам это имя почти ничего не говорило. Они слышали его от дорогого Джо, жениха Сибил, но их собственные воспоминания о знаменитых исполнителях уходили к гораздо более далеким временам. Они не могли уследить за всеми идолами поп-культуры, которые поднимались на волне популярности со времени их счастливой молодости.

Казалось, этой новостью был поражен один только Стивен, да и то на долю секунды. Но Пенни, заметив это, также обратила внимание на то, что на лице его появилось необыкновенно задумчивое выражение и что некоторое время он не участвовал в общем разговоре.

Пенни первая собралась уходить, и Стив с Питом тут же объявили, что им тоже давно пора идти по своим делам. Они отвезут ее домой, если она хочет, а потом возьмут кое-какие продукты из лесничества и поедут на плантацию Тахана посмотреть, сколько там собралось добровольных помощников.

— Вы с Питом просто фанатики своей работы, — поддразнил их Джо. — У нас тут уже практически начался сухой сезон, и не успел пройти один ливень, как вы уже спешно организовываете экспедицию и скачете в горы! Вы, наверное, в прошлой жизни оба были бобрами!

Но обоих мужчин было не так-то просто задеть. Они только усмехнулись, а через пару минут попрощались и вышли вместе с Пенни на улицу, где была припаркована их машина.

— Прости, что не можем на этот раз предложить тебе пойти с нами, Пенни, — сказал Пит, усаживая ее на единственное свободное сиденье сзади.

— Ничего страшного, — быстро ответила она. — Я и не ждала, что вы мне это предложите.

Но ей не понравилось, когда Стивен выпалил, уже подъезжая к домику Дейлов:

— Наша очаровательная Пенни не захочет теперь таскаться по горам, ведь она будет вращаться в блистательном мире поп-звезд!

Замечание, на которое Пенни предпочла ответить молчанием.

Придя домой, она с облегчением услышала, что Глория намерена целый день провести в постели, чтобы прийти в себя после утомительных трудов и впечатлений предыдущего вечера. Но даже привычная нежная забота миссис Дейл по поводу утомленного вида дочери действовала Пенни на нервы. Ей стало стыдно, что она была не в состоянии контролировать свое недовольство и вела себя довольно грубо.

После обеда она бесцеремонно отклонила предложение провести полуденную сиесту дома. Она хотела на свежий воздух. Нет, она не будет брать машину. Она возьмет книгу, коврик и пойдет через поля к берегу реки, там тенисто, прохладно и очень спокойно.

Ее родители не сочли нужным ничего на это сказать — они были уверены, что их дорогая Пенни переутомилась. Очень благоразумно с ее стороны пойти подышать свежим воздухом после стольких часов, проведенных в душном бальном зале.

Из-за вчерашнего ливня речка уже не была такой прозрачной, как всегда.

Пенни уселась на коврик, стараясь отвлечься от тревожных размышлений, и попыталась сосредоточиться на окружающей ее красоте: на отражении серо-зеленых листьев, мерцающем в бурлящей поверхности потока, на пронзительных веселых криках птиц и аромате цветущих кустарников и деревьев.

Она задремала, а когда проснулась, в душе оставалось то же беспокойство. Пенни нетерпеливо села, дотянулась до книги, которую принесла с собой, и, нахмурившись, начала сосредоточенно вчитываться в список лекарств, «широко используемых в медицинской практике»…

Она уже закрыла книжку и начала царапать что-то в тетрадке, когда услышала голоса и, подняв голову, увидела худощавую фигуру Хуана Гарсии. С ним было несколько подростков — его внуки. Через несколько мгновений они окружили девушку с веселыми приветствиями.

Их болтовня и смех помогли ей развеять тоску больше, чем все красоты окружающей природы. Они принесли с собой веселье — и это было как раз то, что в тот момент ей было нужно.

Хуан Гарсиа попросил позволения присесть рядом.

Она охотно освободила место на коврике для доброго пожилого человека, жалея, что не взяла с собой подушечку, чтобы сейчас предложить ему. Но он заверил ее, что ему не нужно никакой роскоши, просто он хочет дать отдых своим усталым ногам. Ему очень нравилось проводить воскресные дни со своими внуками, но годы, признался он, начинают брать свое.

Хоть ноги его и устали, глаза были остры. Он заметил учебник по фармации в коричневом переплете и спросил Пенни, зачем она забивает себе голову старыми скучными шифрами и номерами в такой роскошный воскресный полдень.

— Отчасти потому, что мне не по себе, но еще больше потому, что чувствую, что если я не буду достаточно стараться, то расслаблюсь и перестану заниматься, — сказала она.

— Но, дитя мое, ведь гораздо лучше заниматься дома, в тишине и покое твоей удобной, спокойной комнаты. Здесь, конечно, великолепно, я признаю, но на природе так много отвлекающих моментов. Вот и я, — кисло рассмеялся он, — тоже один из них!

— Вас я рада видеть, — уверила она его с улыбкой.

— Потом, чтобы сосредоточиться, — продолжал он, — тебе нужен удобный стул и большой стол, где ты могла бы разложить книжки и тетрадки. Это особенно важно, когда ты выписываешь все эти утомительные списки с цифрами.

Она пожала плечами:

— Да, мне было бы легче заниматься, если бы я жила в своей прежней спальне, но ее сейчас занимает моя сводная сестра, с моего разрешения конечно. Там спокойней, чем в маленькой спальне, где я сейчас живу. И потом, та комната намного больше. Но Глория плохо спит и…

Хуан покачал седой головой, крепко поджав губы:

— Это скорее щедро, чем разумно.

Пенни беспомощно посмотрела на него:

— Мы не знали, что она проживет у нас так долго. Мне иногда кажется, она никогда уже не уедет.

— К сожалению, я ничего не могу придумать, чтобы помочь тебе. Если бы у нас в доме была свободная комната, мы одолжили бы ее тебе для занятий, пока не уедет молодая леди. Но мы страшно стеснены. — Он вздохнул. — Жизнь иногда бывает такой трудной!

Это мнение она полностью разделяла.

Ребятишки снова были рядом и тянули деда идти дальше. Они спугнули пеструю ящерку и теперь спрашивали, была ли это игуана. Он должен был пойти и немедленно посмотреть.

Дед поднялся на ноги, улыбаясь, и они ушли все вместе, оставляя Пенни опять наедине со своими занятиями.

«Милый старый Хуан, — думала Пенни, снова открывая учебник. — Глория всегда так плохо с ним обращалась, насколько я помню. Считала его старым ворчуном, когда он обслуживал ее в аптеке. А он ни разу не пожаловался и не сказал о ней ни одного дурного слова. Терпимость была его кредо. Может, было бы лучше, если бы я брала с него пример в этом».

Ей захотелось немедленно отправиться обратно домой, но она замешкалась. Сейчас уже, наверное, встала Глория, а Пенни не хотелось встречаться с ней ни на минуту раньше, чем это было необходимо. Пока она размышляла, на коврик упала чья-то тень, и рядом с девушкой уселся Эрик.

— Не надо так удивленно на меня смотреть, дорогая! — воскликнул он, глаза его горели от восторга. — Я помчался к твоему дому, как только вернулся из Порт-Леона, и твои родители мне сообщили, где я могу тебя разыскать. Рад, что ты по крайней мере не исчезла в лесу раз и навсегда!

Она проигнорировала его последнее замечание. Сказанное Эриком в шутку, оно невольно причинило ей боль, потому что сегодня утром Стивен совершенно ясно дал ей понять, что не хочет больше брать ее с собой в лес.

— Ну и как ты поладил с этим великим человеком? — с интересом спросила она. — Ты же, наверное, не очень долго с ним разговаривал, да?

— Едва ли десять минут. С ним на обеде были гораздо более важные люди. Но этого времени хватило, чтобы он не просто похвалил меня, но и дал вполне внятные надежды на будущее. Он хочет, чтобы я подумал о том, чтобы переехать в Рио, да, Рио! О, не смотри на меня так, дорогая!

— Но как же твоя работа здесь?

— О, конечно, пока я буду работать. Мне нужно будет брать уроки у первоклассного мастера, а это стоит денег. Правда, у Лопеса есть богатые деловые знакомые, которые могут оказать мне финансовую поддержку, если он сможет их убедить, что у меня есть будущее.

Пенни очень хотелось спросить: «А как же я, Эрик?» Но он еще не все ей рассказал.

— Ему уже не в первый раз случается находить талант и обеспечивать поддержку. Он особенно подчеркнул, что не гарантирует, что я стану сольным исполнителем. Стать ведущим гитаристом в самом лучшем ансамбле — вот какая должна у меня быть самая заветная мечта. И меня это устраивает.

— Я так понимаю, Лопес ничего не сказал про Джо и про Глорию?

— Ах да, конечно. Про Джо он сказал, что он не больше чем любитель, но для любителя у него получается неплохо. А Глория весьма манящая особа с задатками роковой женщины, которой в принципе можно было бы заняться. Забавный он парень, этот Лопес.

Пенни встала.

— Мне пора домой, — сказала она. — Кстати, Эрик, я полагаю, тебе лучше пока об этом не распространяться. Если твой босс в магазине поймет, что ты намерен уйти от него, он тут же возьмет кого-нибудь другого, чтобы пока натаскать для этой работы.

— Конечно. Но вся эта секретность не должна продолжаться долго. Перес говорит, что, когда Мануэль решает действовать, он делает все очень быстро.

Теперь они вместе шли к его машине. Пенни все ждала, когда же Эрик заговорит о ее собственном будущем, которое до сих пор он как-то выпускал из виду.

— Боюсь, наша помолвка может затянуться, — наконец сказал он. — Потому что пройдет время, прежде чем я смогу содержать семью. Но, дорогая, в конце концов меня ждет блестящий успех, так что стоит подождать. Мои заработки в магазине по сравнению с моими будущими гонорарами будут казаться цыплячьим кормом. У нас будет прелестный домик, две или три машины, потрясающий бассейн!.. Я все это обдумывал по дороге сюда.

«А я пока останусь в Вэл-Флери и буду помогать отчиму в аптеке, — подумала она. — И это будет длиться годы и годы!»

— Боюсь, тебе будет нелегко, Пенни, — продолжал он, заводя двигатель. — Но я буду прилетать, чтобы повидаться с тобой, когда только смогу. Ты могла бы даже, если захочешь, тоже найти какую-нибудь работу в Рио, чтобы быть ближе ко мне. Твоя учеба в аптеке, когда ты ее закончишь, будет тебе в этом большим подспорьем.

Пенни с трудом улыбнулась:

— Пока все это еще так туманно, Эрик. И знаешь, у меня нет никакой тяги к богатству, к роскошному окружению.

Он уверенно улыбнулся ей в ответ:

— Мы с тобой никогда не знали настоящей роскоши — ни ты, ни я. Может быть, когда мы сможем ей насладиться, нам это понравится. — И прибавил уже другим тоном: — На самом деле мне нужно совсем не богатство, Пенни. Мне нужен успех. Я хочу, чтобы моя семья вынуждена была признать, что я совсем не та тупоголовая посредственность, какой они всегда меня считали. Я хочу, чтобы они признали, что я превзошел их всех!

— Возможно, они будут не такого высокого мнения о карьере поп-музыканта.

— Может быть, и нет. Но зато они будут высокого мнения о деньгах. Подумать только, я смогу смотреть на них свысока! Пенни! Как это было бы здорово!

Вскоре они уже подъезжали к ее дому. Эрик остановил машину и обнял девушку.

— О, Пенни, дорогая! Это просто маленькое чудо. И любишь ты Глорию или нет, ты должна признать, что мы всем этим обязаны ей. Если бы она никогда сюда не приехала, мы бы так и тащились по старой протоптанной колее безо всякой надежды на что-нибудь другое.

Пенни готова была вспылить: «Благодарить Глорию? Ну уж нет». Но она сдержалась. Ни за что на свете не станет она охлаждать восторженный энтузиазм Эрика.

— Я так рада, что судьба к тебе благосклонна, дорогой!

Ей очень хотелось сообщить родителям, чем закончился разговор Эрика с Мануэлем Лопесом, но он просил пока никому ничего не рассказывать. Так что, как ни хотелось ей обсудить все это с ними, чтобы поделиться своими сомнениями, она просто сказала, что мистер Лопес был к нему очень добр, хвалил, но на этом все и закончилось.

Так как Глория все еще отдыхала у себя в комнате, атмосфера в доме была мирной и приятной, и вскоре Пенни, сидя за ужином со своими родителями, болтала с ними о незначительных событиях прошедшего дня. Это был счастливый, спокойный вечер, так похожий на множество других, проведенных в последние годы. «Мы катимся по привычной колее», — сказал бы Эрик. Может быть, так оно и было, и они жили маленькими происшествиями и повседневными заботами своего островка. Пенни не знала, должна ли она этого стыдиться или нет, но она не могла не признавать, что их изолированность имела свою прелесть. Здесь человек не был вовлечен в мышиную возню всего остального мира — то, чего она всегда боялась и что ненавидела.

В понедельник в аптеке был напряженный день. Из Порт-Леона доставили партию товаров, и все работники магазина были созваны во внутренний дворик распаковывать и рассортировывать их. Пенни загрузила свою «мини» и поехала развозить заказы.

Обычно первым делом она наведывалась в лесничество. Ей нравилось туда ездить. Она знала, что ее радостным лаем встретит эрдель, и еще она всегда надеялась, что удастся переброситься дружеским словом со Стивеном, если только в этот момент он не будет занят важными делами.

Но сегодня ей хотелось его видеть в самую последнюю очередь. Под влиянием неотразимых чар Глории он, казалось, превратился в совершенно другого человека. Он всегда был сдержанным, а теперь стал уклончивым. Пенни уже не могла чувствовать себя с ним легко и свободно, как раньше, и вообще сомневалась, что когда-нибудь у них будут прежние отношения.

Все утро она разъезжала по самым отдаленным, участкам острова, в основном развозила детское питание тем семьям, которые жили далеко от деревни, и препараты для инвалидов и престарелых. Это было очень утомительное дело, и человек, который не знал остров так хорошо, как она, с ним вообще не справился бы. Большей частью ей приходилось выходить из «мини» и топать пешком или карабкаться по холмам, по узким тропинкам, чтобы добраться до привольно разбросанных по долине домов, на которых не было ни номеров, ни названий улиц. Денег никто не платил. Как ни скудны были финансовые источники острова, все же в казне хватало денег на то, чтобы обеспечивать бесплатными лекарствами самых бедных жителей. На самом деле это Пенни принимала подарки. Здесь ей в руку совали апельсин со словами «Благослови тебя Бог, дитя!», там — кокосовый орех или пучок свежей зелени. Ведь все знали, что она совершенно не обязана приезжать к ним. Она поступала так из-за своего доброго сердца, чтобы им не нужно было проделывать пешком дальний и утомительный путь в Вэл-Флери.

Последним пунктом ее маршрута было лесничество. Приехав туда, она увидела, что даже Ларри не встречает ее на этот раз. За старшего в хозяйстве остался престарелый слуга Айзек — мрачный, неразговорчивый человек, беспредельно преданный Стивену и Питу, но враждебно настроенный ко всем остальным людям. Он вышел, чтобы взять у нее ролик с пленкой, и пробормотал что-то неразборчивое, что ей пришлось принять за «спасибо».

Айзек редко показывался на людях, предоставляя гостям возможность самим управляться, но сегодня, к ее удивлению, остановился, чтобы поговорить с ней. Она еще больше изумилась, когда расслышала, что именно он бормотал.

— У тебя в доме живет ведьма. Она греховная соблазнительница. Когда придет время, ты вспомнишь, что написано в Библии: «Ты не будешь больше страдать от ведьмы, ибо она умрет».

И, окинув девушку пронзительным взглядом черных глаз, он отвернулся и, разговаривая сам с собой о блуде и геенне огненной, пошел в дом.

Еще много лет назад Стивен рассказывал ей, что Айзек, надежный человек и прекрасный слуга, немного тронулся умом. Очевидно, его помутившийся разум до сих пор хранил остатки странных предрассудков, сохранившихся от тех дней, когда его предки, захваченные в рабство в лесах Африки, цеплялись за единственное, что у них оставалось, — за свои примитивные верования. Древняя магия смешалась в его восприятии с христианскими догматами, усвоенными им впоследствии.

Пенни была рада отделаться от него, вскочить в «мини» и отправиться домой. Она и так уже опаздывала, устала и к тому же очень проголодалась.

К ее ужасу, она обнаружила, что прибыла как раз в разгар ссоры. Семья уже закончила есть, но все оставались на своих местах за столом. Глория и Роберт сцепились в злобной перепалке.

Как только Пенни вошла, Глория тут же напустилась на нее.

— Если ты хотела, чтобы я отдала тебе твою спальню, почему не могла сама сказать мне об этом? — закричала она. — Все делаешь тайком, за моей спиной, ноешь и плачешься старому Гарсии — он и так меня всегда ненавидел! Как тебе только не стыдно?

— Придержи свой язык! — рявкнул ее отец. — Мы тебя вежливо попросили перенести свои вещи в маленькую комнату, чтобы Пенни было удобно заниматься. Мне только стыдно, что я узнаю о трудностях Пенни от Гарсии!

Бренда, вскочив на ноги, взяла Пенни за руку.

— Пойдем на кухню, дорогая, — тихо сказала она ей. — Перл держит для тебя ужин подогретым. Не обращай внимания на то, что здесь происходит. Я знала, что рано или поздно взрыв должен произойти.

— Может, она хоть теперь убираться в свою Калифорнию, — с надеждой заметила Перл, освобождая место на безупречно чистом кухонном столе и ставя перед Пенни тарелку с креветками в соусе карри. Она прислушалась. — Они перестали ругаться. Она ушла на работу. Теперь мы все можем вздохнуть свободно.

Пенни отнесла свою тарелку в гостиную.

— Папа, милый, я же не думала, что Хуан станет повторять тебе мое глупое недовольное ворчание…

— Он почти ничего не сказал. Буквально пару слов, но их оказалось достаточно, чтобы я понял, какой я был осел, что не замечал твоих трудностей до сих пор.

— Я и сама уже начала подумывать, что наша бедная милая Пенни достаточно долго была лишена своей комнаты. Но так как нам казалось тогда, что Глория может уехать в любую минуту, просто не хотелось затевать всю эту кутерьму, чтобы не расстраивать ее. — У Бренды был встревоженный вид. — Я так ненавижу ссоры.

— Я тоже, — эхом откликнулась Пенни. — Давайте пока оставим все как есть, хотя бы до Рождества, а там посмотрим.

Но Роберт не хотел ничего об этом слушать.

— Я ей уже сказал, что она должна поменяться с тобой комнатами к концу недели, — неумолимо произнес он. — Я не так часто настаиваю на чем-нибудь. Может, даже недостаточно часто. Но на этот раз я намерен добиться полного и безоговорочного послушания.

Когда он ушел, Бренда сказала дочери с невеселой улыбкой:

— Да, вот и вылилось все то раздражение, что накопилось у него против Глории.

Пенни вздохнула:

— Все равно, наверное, не надо было мне жаловаться Хуану. Теперь с Глорией будет еще труднее, и она все равно не будет давать мне как следует заниматься.

— Не волнуйся, моя дорогая. Если Глория еще что-нибудь выкинет, отец просто велит ей собирать вещи. Он сказал, что с него уже достаточно.

— Но она говорит, у нее почти не на что жить — и деньги не появятся, пока ее адвокаты все не уладят и не вышлют ей какую-то сумму.

— Тогда нам с Робертом придется поскрести по сусекам. А теперь давай ешь. И оставь местечко для необыкновенно вкусного мороженого. Сегодня Перл превзошла сама себя.

Вечером, проходя мимо раскрытой двери в комнату Глории, Пенни увидела, как та спешно пакует вещи, и быстро прошла бы мимо, но Глория позвала ее и спросила ледяным тоном, почему, если она хотела вернуть себе свою прежнюю спальню, она не могла вести себя по-человечески и просто сказать ей об этом. Почему обязательно надо было жаловаться Хуану Гарсии — этому придурку? Естественно, все заранее запланировано Пенни и ее матерью, чтобы избавиться от нее, Глории. Они обрабатывали ее отца до тех пор, пока он не начал действовать в совершенно несвойственной ему манере и набросился на нее, даже не дав вставить слово в свою защиту.

Что ж, она не из тех, кто пропускает мимо ушей такой намек. Она намерена уехать от них сегодня же вечером и будет теперь жить у миссис О'Брайен — которая, кстати, считает, что с ней здесь обращаются отвратительно. Там ей будет спокойнее и удобнее, там у нее будет приличного размера комната и разрешение пользоваться машиной своей хозяйки.

Пенни воздержалась от замечания, что дом миссис О'Брайен был, мягко говоря, не самым чистым в Вэл-Флери: поговаривали, что она тратила все силы на устройство салона, а свой собственный дом оставляла на волю случая. Да и ее старая машина постоянно нуждалась в ремонте.

Если Роберта Дейла новый поворот событий застал врасплох, он не подал виду и предложил отвезти Глорию к миссис О'Брайен, когда она будет готова. Когда же Глория заявила, что ее отвезет Эрик, он снова настоял на своем.

— Позвони ему сейчас же и скажи, чтобы не беспокоился. Ты моя дочь, и ты уедешь из моего дома пристойным образом.

Она пожала плечами.

— Тогда сам звони Эрику. Или, может быть, наша милая Пенни захочет это сделать. Мне все равно.

Это замечание заставило Роберта тут же подойти к телефону и поговорить с озадаченным Эриком.

Хотя и уверенная, что ей ответят очередной дерзостью, Пенни все же принудила себя спросить Глорию спустя какое-то время, не может ли она ей чем-нибудь помочь, и тут же раскаялась в своей вежливости.

— Хочешь поскорей меня вытолкать, да? — завопила Глория. — Я и так стараюсь собраться как можно быстрее. И даже если бы мне понадобилась помощь, я вряд ли обратилась бы к тебе. Теперь, когда у Эрика наметился некоторый подъем, может быть, ты, наконец, перестанешь обманывать его, встречаясь с другим мужчиной? Если он и не догадывается, на что ты надеешься, то Стивен очень хорошо это понимает. И ему очень не нравится, что ты его преследуешь, он мне говорил, как огорчен, что ты выросла такой маленькой интриганкой.

Пенни вспыхнула жарким румянцем:

— И ты думаешь, я этому поверю? Когда Стивен совершенно ясно дал мне понять, что он терпеть тебя не может?

Глория откинула голову назад и расхохоталась:

— Только не он! Но ты в этом еще ничего не понимаешь.

И Пенни, и ее мать почувствовали облегчение, когда Роберт и его дочь уехали, но они не могли ничем заниматься до тех пор, пока Роберт не вернулся. Когда он приехал, вид у него был больной и усталый.

— Она ужасно импульсивна, моя бедная Глория, — заметил он, садясь на ближайший стул. — Я спросил ее, как она собирается расплачиваться с миссис О'Брайен за жилье и питание. Получила ли она хоть сколько-нибудь из тех денег, на которые рассчитывала? Нет, заявила она, у нее нет ни гроша, но это не имеет значения. Она будет на нее за это бесплатно работать, до тех пор пока ее адвокат не пришлет ей чек. Я пытался уговорить ее взять у меня хоть какие-то деньги, но она не взяла ни цента. Сказала, что это дело чести. — Он глубоко вздохнул. — Она сама себе худший враг — Вера была такой же. Бог весть, что с ней дальше будет. Но я правильно сделал, что позволил ей уехать.

Бренда подошла и обняла его, и он уткнулся ей в плечо в поисках утешения.

Пенни не стала долго раздумывать. Она оставила их вдвоем и пошла в маленькую комнатку, которую занимала со времени приезда Глории. Потому что ее бывшая спальня была наполнена не только экзотическим ароматом духов Глории, но и горькими воспоминаниями о тех словах, которые она сказала на прощанье.

Удастся ли ей когда-нибудь забыть об этом?

О, почему, почему, ну почему это так ужасно мучит ее?

Глава 5

Дом миссис О'Брайен и салон-парикмахерская, пристроенный рядом, располагались достаточно близко к аптеке, чтобы доставить массу неловкостей Пенни и ее отчиму. Не то чтобы им так уж часто приходилось видеть Глорию. Но когда это случалось, она неизменно принимала вид невинной мученицы, и они невольно задавались вопросом, не начинают ли некоторые жители их деревни испытывать к ней симпатию и сочувствие.

Миссис О'Брайен была явно на ее стороне. Хотя она была достаточно дружелюбна, когда забегала в аптеку купить товары по сниженным ценам, но кто-то слышал, как она заметила, что ей так приятно, что с ней вместе живет молодая женщина, и как-то даже прибавила громким шепотом, что, хотя Глория, конечно, несколько сумасбродна, ей просто, нужно немного понимания.

Эти ее замечания не вызывали никакого сочувствия, во всяком случае среди служащих магазина: все они, как один, были полностью преданы Роберту. Но она и не к ним обращалась со своими разговорами. Она говорила об этом в основном с другими покупателями — людьми, новыми в деревне. И это так раздражало Роберта, что он начал уже мрачно поговаривать о том, чтобы отказать ей в обслуживании — во всяком случае, с обычной скидкой.

Пенни посоветовала ему не делать ничего подобного и была совершенно уверена, что Хуан Гарсиа дал ему точно такой же совет. Во всяком случае, он оставил эту идею и даже воздержался от того, чтобы упоминать об этом дома.

В общем и целом это было время не очень-то счастливое для Пенни. Помня о том, что Глории ничего не стоит пренебречь правдой, она прекрасно понимала, что только ее собственная глупость заставляет ее мучиться из-за того, что Глория сказала насчет Стивена. Но все равно Стивен, который ей нравился и которому она доверяла все эти годы, изменился по отношению к ней: и всегда-то скрывающий от знакомых свою личную жизнь, теперь он стал просто молчальником.

При этом нежность Эрика ее нисколько не утешала. В восторге от открывающегося ему блестящего будущего, он все больше и больше становился сосредоточен на себе самом, вызывая в ней ощущение, будто она сама была лишь довеском к его головокружительным планам. Ее отношение к переезду в Южную Америку, в новое и чуждое для нее окружение, казалось, не вызывало у него никакого интереса.

Ему нужно было заниматься игрой на гитаре под фортепианный аккомпанемент. На его нынешнем уровне такого рода вспомогательное сопровождение было очень существенно.

Единственным человеком, владевшим пианино, на котором еще можно было играть, оказалась миссис О'Брайен. В безвкусно обставленной гостиной этот старинный инструмент, с обтянутой зеленым шелком передней панелью и двумя золочеными подсвечниками по бокам, занимал почетное место. Глория умела играть на пианино и, как говорил Эрик, исключительно по доброте душевной согласилась быть его аккомпаниатором.

Не успели они начать совместные репетиции, как тут же по деревне поползли слухи. И как всегда, когда его что-то беспокоило, Эрик пришел за утешением и советом к Пенни.

— Как я ненавижу эту деревенскую жизнь! — взорвался он, сидя вместе с ней после ужина на веранде позади дома, — Нельзя шагу ступить, чтобы не вызвать целой бури слухов. То у меня, видите ли, роман с Глорией, то я упорно работаю над техникой игры, потому что хочу уехать за границу и стать профессиональным музыкантом, то еще что-нибудь.

Пенни пожала плечами. Ей нравилось, что Эрик был еще достаточно наивен, чтобы откровенно и без смущения говорить ей о предполагаемых романтических отношениях с Глорией: видимо, ему и в голову не приходило принимать эту идею всерьез.

— А почему ты так расстраиваешься из-за этих слухов о твоем отъезде? — спокойно спросила она. — Так или иначе, скоро все будет известно.

— Потому что, если я не буду осторожен, я рискую потерять работу раньше, чем смогу позволить себе сам ее бросить. Сегодня утром со мной говорил Фарроу. Он сказал, что, если я собираюсь уйти с работы, он должен об этом знать заранее, и не потому, что он против, а просто потому, что ему нужно время, чтобы подготовить человека на мое место. Все, что я мог ему обещать, при этом совершенно честно, — что я постараюсь предупредить его как можно раньше. И мне показалось, что пока он на этом успокоился.

— Ну, если ты предупредишь его хотя бы за месяц, он не сможет тебя упрекнуть, — поддержала его Пенни. — Я знаю, что с тех пор, как мистер Фарроу повысил тебя в должности, ты выполнял достаточно сложную работу, но все же…

— Дорогая, ты просто не понимаешь, — прервал он. — Если Лопес пришлет за мной и велит немедленно ехать к нему, мне придется просто побросать пожитки в чемодан и сесть в первый же самолет, вылетающий на материк. Если я начну выгадывать время, канителиться и чего-то выжидать, он вспылит и может тут же умыть руки. Перес сам меня об этом предупреждал.

Пенни вздохнула:

— Да, мир Мануэля Лопеса так отличается от нашего. А ты уверен, что будешь там счастлив, Эрик?

Он рассмеялся:

— А ты думаешь, что мне лучше будет остаться здесь? В этой убогой деревушке, где каждый знает, чем нужно заниматься, — или думает, что знает, — еще даже как следует не поразмыслив над этим? Да ни за что на свете!

— У нас очень доброжелательные люди, пусть они немного и сплетничают, — мягко заметила она. — И здесь все готовы друг другу помочь, выручить из беды.

— Да люди такие же и в большом городе — там у них больше возможностей для этого. — Он внезапно взглянул на нее и наконец заметил ее встревоженное выражение. — Дорогая, ты так много сделала для меня в свое время. Я уверен, ты одобришь мое стремление сделать карьеру.

Она посмотрела на него со слезами на глазах:

— Эрик, я не хочу быть эгоистичной. И я буду более чем счастлива, если ты добьешься успеха. Но у меня нет ни склонности, ни желания включаться во всю эту суетную жизнь — да еще в чужой стране. Я бы не сказала к тому же, что пребываю в восторге от гитарной музыки.

— Конечно! Тебе нравятся этнические композиции. Это когда парни безо всякого музыкального образования что есть силы стучат по старым консервным банкам! — насмешливо произнес он.

Но его презрительный тон заставил Пенни тоже вспылить.

— Да, мне они очень нравятся, и не мне одной! Люди съезжаются на большие острова, чтобы послушать их и потанцевать под такую музыку. Если мы хотим привлечь сюда туристов, мы должны предложить им именно это.

— Слава богу, что меня к этому времени уже не будет на Карибских островах, и мне незачем уже сюда возвращаться! — запальчиво крикнул он. Но затем ему стало немного стыдно за себя. — Прости меня за мой дурной характер, дорогая. Наверное, я на грани срыва и еле сдерживаюсь. Но мне кажется, ты стала другой, ты очень, очень изменилась.

— А мне кажется, что это ты изменился.

— Не знаю. Иногда я даже спрашиваю себя — конечно, это очень глупо с моей стороны, — а не хочешь ли ты вообще отказаться от нашей помолвки?

— Эрик, мы пока еще официально не помолвлены. Я не давала тебе никаких определенных обещаний. И ты не дарил мне кольца.

— Но наша дружба, наши чувства, как же они?

Она поколебалась.

— Разве ты не понимаешь, Эрик, что я сбита с толку? И если даже мы с тобой сами по себе не изменились за последние несколько месяцев — а ведь мы изменились, и еще как, — то обстоятельства вокруг нас уже другие. Теперь будущее выглядит совершенно иначе.

— Дорогая моя, но ты ведь почти не видела остального мира, ты вела такой ограниченный образ жизни — естественно, ты напугана до ужаса. Когда ты как следует поразмыслишь, я уверен, что мысль о совсем ином существовании в другой стране уже не покажется тебе такой пугающей. В любом случае тебе не следует сейчас принимать поспешных решений, о которых ты будешь потом жалеть. Пусть сначала все уляжется, как говорила моя старая няня с Ямайки.

Странная мысль — да и такая ли уж она была странная? — вдруг промелькнула в голове Пенни. Ведь действительно, с родным человеком, с человеком, которого по-настоящему любит, женщина может пойти на край света не задумываясь.

Но она ничего не сказала, и, нежно поцеловав ее, Эрик попрощался и ушел. Нежный поцелуй, как всегда. Признак рыцарской натуры, как она всегда думала, впрочем больше под влиянием безмятежных, тихо-голосых монашек, у которых воспитывалась.

Но внезапно все ее мысли испарились, и вместо них нахлынули чувства, которые она так долго и тщетно пыталась подавить. Чувства, которые унижали ее уже самой своей силой.

Она, почти против своей воли, вдруг представила, как губы Стивена прижимаются к ее губам. Наверное, так он целует женщину, которую любит, — со страстью, ожидая ее счастливого, теплого ответа.

Затем вновь порывисто налетел ветер здравого смысла, разогнавший безумное наваждение.

Да какое ей до всего этого дело? Никакого! Стивен может сколько угодно притворяться, что считает ее, Пенни, красивой и привлекательной, но его подлинная страсть предназначена Глории. Он выдавал себя каждым движением, что бы он ни пытался говорить о своем презрении к ней.

«Что касается меня, — размышляла Пенни, — то до какой степени низости и предательства я могу дойти! Как мелко! Пытаюсь игнорировать вполне естественные честолюбивые надежды Эрика, просто потому, что я люблю… люблю… люблю…»

Она захлебнулась этими словами и пыталась выговорить «потому что я люблю Вэл-Флери». Но так и не смогла закончить фразы.

Страшно уставшая, Пенни всю ночь проспала тяжелым сном и проснулась с ощущением, что к ней снова вернулся здравый смысл и она стала прежней, здравомыслящей и уравновешенной девушкой.

Ох уж эти ее лихорадочные догадки о чувствах и симпатиях Стивена, а что еще хуже, ее собственные, совсем уже несдержанные ощущения, которые легко могут сбить с пути истинного молодую девушку! Ей просто нужно взять себя в руки и выкинуть Стивена из головы.

Но оставалась еще проблема с Эриком. Он был таким славным, но она не могла себе представить, что сможет счастливо жить в мире шоу-бизнеса. А если она не будет счастлива, то какую пользу сможет принести Эрику в качестве жены? Даже имея самые лучшие намерения, она только станет его тяготить, и все.

Конечно, он будет опечален и обижен, если она порвет с ним сейчас же. Но в Южной Америке, в новом и более широком кругу знакомых, он наверняка найдет других девушек, которые с удовольствием захотят разделить его головокружительную карьеру.

«Придется ему все сказать, — думала Пенни с легкой грустью. — Мне будет так же больно, как и ему. Потому что, как это ни глупо, но, хотя он старше и умнее меня, он порой кажется мне моим собственным ребенком».

Вспомнив, как он умолял ее на прощанье хоть на какое-то время оставить все как есть, она с явным облегчением решила исполнить его желание. Но все вышло не так, как она предполагала. Сразу после обеда в магазин заглянул Стивен.

— Прости, что приходится тебя беспокоить, Пенни, — сказал он в своей отрывистой манере. — Но в прошлый раз ты привезла в лесничество не ту пленку, которую я заказывал. Она вообще не подходит для моих фотоаппаратов. Вот, смотри. Видишь, даже наклейка другая.

Пенни в ужасе уставилась на пленку. Она всегда гордилась своей аккуратностью, но на этот раз, видимо, допустила промашку.

— Приношу свои извинения…

— Ничего страшного! А много времени потребуется, чтобы найти нужную пленку?

— Боюсь, да. Склад сейчас забит всякими товарами. Ты не мог бы зайти попозже? Скажем, через полчаса, чтобы я точно успела найти?

Он поколебался.

— Нет, наверное, сегодня не смогу. Я только что забрал почту, и там есть письма, на которые требуется немедленный ответ. Да не волнуйся ты так, Пенни! Никакой срочности тут нет. Пошлю как-нибудь сюда Айзека, хотя он, конечно, у нас очень странный.

— Вот тут ты прав. Он мне такие странные вещи говорил, когда мы с ним виделись тут недавно.

— Надеюсь, он тебя ничем не огорчил?

— Нет, нет, не думай. Мне показалось — что-то такое про Глорию. — Пенни не сдержалась и все-таки произнесла это имя.

Стивен помрачнел. Но уже через мгновение он легко заметил:

— Да, во время полнолуния у старика совершенно мутится рассудок. Он вдруг начинает говорить разные гадости про людей, которых почти не знает. Ну ладно, мне пора, заберу пленку попозже, когда смогу.

— Может, мне самой заехать к тебе и завезти пленку? На машине ведь это будет не больше пяти минут.

Он улыбнулся ей:

— Вот умница! А я прослежу, чтобы ты не встречалась с бедным старым Айзеком. Ты во сколько приедешь?

— Сразу после работы, — пообещала она.

Идя к складу, чтобы поискать там пленку, Пенни твердила себе, что такой дуры, как она, свет еще не видел. Не далее как прошлой ночью все эти нелепые, ненужные мысли о Стивене не давали ей уснуть, и вот теперь у нее не хватило даже здравого смысла и силы духа держаться от него подальше. Ну зачем ей надо было предлагать везти пакет с пленками именно сегодня? Да совершенно незачем.

Она нашла нужную пленку гораздо быстрее, чем думала, и, когда несла ее в свой отдел, увидела, как в магазин входит Сибил — ее послала за покупками миссис О'Брайен.

Она быстро расплатилась и подошла к Пенни.

— Ты не сможешь прийти к нам сегодня на ужин? Джо вечером собирался пойти куда-то с ребятами, но это даже к лучшему. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное, кое-что, что очень тебя удивит. Как только мои родители удобно устроятся на веранде и будут слушать радио, мы сможем с тобой поболтать.

— Надеюсь, ничего страшного не случилось? — Пенни постаралась, чтобы голос не выдал ее мрачных предчувствий.

— Нечто очень странное. — И на этом Сибил ушла.

Пенни рассказала отцу об ошибке с пленками Стивена и о том, что пообещала отвезти пленки в лесничество. Хотя он немного поворчал — Стивен был у него в последнее время не в чести, — но дал ей на это свое благословение, заметив, что, раз уж она допустила ошибку, пусть сама и исправляет. К тому же ехать здесь недалеко, и она будет отсутствовать не очень долго.

Пенни собиралась просто передать пакет с пленками и сразу же уехать. Но Стивен небрежно спросил ее, не зайдет ли она к ним на минутку в дом. Она пошла за ним в офис и села там на единственный удобный стул — по своему опыту она знала, что выбирать нужно его.

— Я хочу тебя кое-куда пригласить, — сказал он. — В былые дни, когда ты сидела здесь в спортивном платьице и белых гольфах, ты называла это «вылазками». Но теперь тебе это, возможно, покажется скучным.

— Позволь мне самой об этом судить, — холодно ответила она. — Мне не так легко наскучить.

— Это мне хорошо известно. В противном случае ты не снизошла бы до того, чтобы ходить со мной в походы. Но теперь, с твоими блестящими видами на будущее, трудно представить, чтобы ты осталась такой же неприхотливой.

— Стивен, не говори ерунды! — нетерпеливо воскликнула она. — Ну что там за вылазка у тебя намечается?

— Вот это уже больше похоже на тебя, Пенни! Мы с Питом на следующей неделе будем показывать небольшой фильм, не только чтобы проиллюстрировать нашу работу в горах и лесах, но и чтобы показать некоторые места, которые мы считаем особенно красивыми на нашем острове. Мы приглашаем к себе нескольких друзей — тех, кто проявляет интерес к нашей работе. Еще мы предоставляем легкие закуски. Как ты на это смотришь?

Она кивнула:

— Заманчиво. А можно взять с собой родителей?

— Ну, естественно. И своего приятеля прихвати, если только он сможет урвать время от репетиций.

Пенни взглянула на него, но лицо его ничего не выдавало. Помолчав с минуту, она вкрадчиво заметила:

— Вы с Питом считаетесь отшельниками, однако не пропускаете ничего, что происходит в деревне.

Стивен пожал плечами:

— Да, отголоски новостей долетают и до наших лесов.

Пенни встала.

— Я пойду, и с большим удовольствием, — сказала она. — А сейчас мне пора ехать. — И, помолчав, заметила: — Если вам нужна будет помощь, мы с Сибил придем пораньше.

Он покачал головой и засмеялся:

— Ты думаешь, Айзек вам позволит? Да ни за что на свете. Он собрался позвать на помощь пару своих родственников и устроит нам, я думаю, неплохое угощение. Во всяком случае, кофе у него получается отменный, даже если во всем остальном он небезупречен.

Она улыбнулась ему в ответ:

— Да, думаю, он вряд ли захочет, чтобы мы ему помогали.

Стивен проводил ее до машины, и держался при этом так приятно и просто, так спокойно, что девушка удивилась, как это вчера вечером ей могли волновать кровь такие безумные импульсы. Но когда он взял ее за руку, чтобы помочь сесть в машину, она с ужасом заметила, что вся дрожит. Испугавшись, что он может это заметить, она отвернула от него лицо, завела мотор и, даже не попрощавшись, уехала со всей скоростью, на которую была способна ее машина.

Она была рада, что сегодня будет ужинать у Марсденов. Вечер, проведенный наедине с родителями, впервые в жизни грозил стать для нее тяжелым испытанием. Они, конечно, увидят, что что-то гложет ее, и она, к сожалению, не сможет их ничем успокоить. Сибил — совсем другое дело. У нее голова забита своими потрясающими новостями, так что она не заметит ничего необычного в своей давней подруге. На этот счет ей нечего было беспокоиться.

Так оно и оказалось на самом деле.

Она помогла Сибил приготовить ужин и села за простую, незатейливую еду вместе с ней и ее родителями — при этом умудряясь беззаботно болтать со стариками. Мистер Марсден, который был на десять лет старше своей жены, дружелюбный по натуре человек, любил поговорить о прошлом, когда на дальней окраине острова еще жили настоящие коренные карибцы, со своим старинным примитивным укладом. Однако миссис Марсден больше интересовалась современными делами и задавала вопросы о том, какие сейчас моды в Порт-Леоне, кто в последнее время приобрел вес и влияние на Санта-Рите. Она почему-то считала, что Пенни должна разбираться в этом лучше Сибил.

Оставив их слушать после ужина радио, Сибил и Пенни ушли обратно на кухню, чтобы вымыть посуду и — что было гораздо важнее — свободно поговорить.

До тех пор, пока они все не убрали и не уселись пить кофе, Сибил ничего не стала рассказывать о своем открытии. Потом, поставив локти на стол и придав загадочное выражение своему миловидному личику, она произнесла:

— Это касается Глории. Ты же знаешь, она всем жалуется, что ей не хватает денег и поэтому ей приходится работать в «Ибикусе», да и вообще жить в Вэл-Флери. Так вот, это совершеннейшая неправда.

— Откуда ты знаешь? — воскликнула пораженная Пенни. — Даже папа об этом не знает!

— До сих лор об этом должны были знать только Джо и его менеджер. Они дали клятву не разглашать дела своих клиентов — кроме тех случаев, когда этого требует закон. Но кое-кто, зайдя в банк в то время, когда обычно там никого не бывает, увидел, как Глория обналичивает чек на довольно-таки крупную сумму.

— Но Глория ни за что не стала бы этого делать при посторонних. Она для этого слишком ушлая.

— Дело в том, что этого человека она просто не приняла во внимание. Это была старушка, мать Ребекки, которая иногда приходит в салон убираться. Ей вроде бы какие-то родственники с Тринидада прислали почтовый перевод. Так вот, старушка рассмотрела, какую толстую пачку денег Глория положила в свою сумочку.

— А когда ты об этом услышала?

— Только вчера. Ребекка упомянула об этом при мне. Совершенно случайно. Понимаешь, и она, и ее матушка вполне уверены, что Глория очень богатая женщина. Их удивило и озадачило, что Глория работает в салоне, когда «могла бы жить как леди».

— Зачем, интересно, Глории нужно держать в тайне, что у нее снова появились деньги? — воскликнула Пенни. — Мы же у нее никогда ничего не просили.

Разве что она хотела ввести в заблуждение папу, чтобы он оплатил ей обратный билет до Америки.

— О, уверена, у нее есть на это причины посерьезнее, — сказала Сибил. — Дело в том, что я еще кое-что узнала — и тоже только вчера. Я случайно подслушала в салоне, что миссис О'Брайен за что-то ее пылко благодарила и обещана помалкивать об этом. Она сказала так: «Теперь я могу полностью расплатиться со всеми долгами». Понятия не имею, что ответила ей Глория, потому что я сразу ушла. Не хочу, чтобы меня обвиняли в подслушивании.

Изумление Пенни возросло еще больше.

— Значит, Глория платит миссис О'Брайен за комнату?

— Да. И скрывает это, потому что решила остаться в Вэл-Флери.

— Но зачем?

— Она без ума от Стивена. Моя мать мне рассказывала, что, когда мы с тобой были еще в школе-пансионе, о них ходили всякие сплетни. Потом у них произошел разрыв, и после этого Глория немедленно упросила отца послать ее в Нью-Йорк на парикмахерские курсы. Теперь, когда они снова встретились, она готова на все, чтобы вернуть его.

— Ты думаешь, она хочет выйти за него замуж? — Пенни вдруг почувствовала страшную слабость во всем теле.

— Ну, до тех пор, пока он занимает свою нынешнюю должность, — нет. Я думаю, лучше всего просто сказать, что она его хочет, — и остановиться на этом. Может быть, он ее бросил, тогда это вопрос гордости. Но я лично абсолютно убеждена, что тут еще дело в обычной плотской страсти. Она же очень сластолюбивое существо.

Пенни хотела отпить кофе, но поперхнулась.

— Я не слепая, Пенни, мы же с тобой близкие друзья уже много лет, — мягко сказала Сибил. — Эрик — хороший мальчик. Но если ты чувствуешь, что он не для тебя, лучше сразу порвать с ним. — Она поколебалась и прибавила: — А что касается Стивена, то если ты действительно, как я подозреваю, его полюбила… У тебя тоже есть свои достоинства, которых, кстати, у Глории никогда не было — и уже никогда не будет! Так что борись и побеждай!

Пенни смахнула выступившие слезы.

— Да, я постараюсь, — сказала она. — Хотя… — И теперь она уже то ли плакала, то ли смеялась. — Это будет битвой Давида и Голиафа, если я намерена одолеть Глорию!

Глава 6

Смелые слова. Но ее мужественного настроя надолго не хватило. Собственно, он исчез, когда она подъезжала к дому.

Теперь, лишившись уверенности и надежной поддержки Сибил, она говорила себе, что сама идея выхватить Стивена из когтей Глории была просто детской глупостью.

Стивен был далеко не такой слабак, как бедный… Она чуть было не сказала «как бедный Эрик», но резко прервала ход своих мыслей. Что на нее нашло? Как она может быть так несправедлива к Эрику? Считать его слабаком, хотя сама она ничуть не лучше!

Даже если бы не было Глории, на их маленьком острове полно других привлекательных женщин. Женщин, к которым Стивен не подумал бы обращаться, как к ней, «малышка», с таким небрежным деловым видом, как будто он ее старший брат.

«Надо будет как можно скорее сказать Сибил, чтобы она забыла, о том, что я ей сегодня наговорила, — решила она. — Объяснить ей, что я просто бредила. И вообще, надо все эти глупости немедленно выбросить из головы».

Последнее принятое ею решение было нетрудно осуществить, поскольку Стивен снова ушел работать высоко в горы. Пенни узнала об этом, заглянув к Марсденам во время обеденного перерыва. Сибил не одобрила изменения ее позиций, но она была не такой человек, чтобы вмешиваться в чужие дела.

— Пенни, дорогая, это твое дело. Разумеется, можешь на меня положиться — я буду молчать как рыба.

К своему облегчению, Пенни не часто теперь видела Эрика. Она обещала ему, что оставит все как есть, во всяком случае в том, что касается их «дружбы», но на самом деле уже все для себя решила.

«Я все ему скажу, — думала она, — когда он получит приглашение приехать в Рио от Мануэля Лопеса. Он будет слишком возбужден своими вдохновляющими перспективами, чтобы принять мое решение близко к сердцу. А как только он окажется там, в другом мире, наверняка будет даже рад, что мы расстались».

Однако вскоре Пенни поняла, что Эрик был совсем не готов к мирной отставке.

Он зашел к ней домой накануне того дня, когда в лесничестве должны были показывать фильм, с ликующим видом размахивая куском красивой вощеной бумаги.

— Это приглашение на двоих. Мне прислал его Том Перес на благотворительный вечер завтра. Там будут все важные персоны из Порт-Леона. После ужина начнутся танцы — как раз под инструментальную музыку, как ты любишь, а потом будет лотерея с розыгрышем призов…

— Но я не могу пойти! — выпалила Пенни. — Я уже договорилась идти с родителями на фильм, который будут показывать в лесничестве, это организовали Пит со Стивеном.

Эрик вспыхнул от возмущения и разочарования:

— А почему мистер и миссис Дейл не могут пойти туда без тебя? Ты же не пропустишь по такой ничтожной причине потрясающий вечер в «Палас-отеле»?!

— Прости, Эрик, но я уже приняла приглашение, и я не могу теперь подвести Пита и Стивена только потому, что вдруг подвернулось что-то более интересное. — Какой лицемеркой она себя почувствовала, говоря эти слова!

— Ну, тогда спроси их, не будут ли они возражать. Они наверняка отнесутся к этому с пониманием.

— Естественно, они скажут, что не возражают. Однако от этого их отношение к моему поведению не изменится.

— В деревне всегда обращают внимание на такую ерунду! — Уже по-настоящему разозлившись, он начал ходить взад-вперед по комнате. — Слава Небесам, скоро я уже буду далеко отсюда. Буду жить среди людей, которые больше понимают в развлечениях, чем у нас тут. Я даже иногда удивляюсь, как я до сих пор еще не задохнулся в этой душной атмосфере!

— Тебе нравилось в Вэл-Флери, когда ты сюда приехал, — заметила она, чувствуя, как в ней тоже закипает возмущение. — Я помню, ты говорил, что здесь впервые почувствовал себя человеком, с которым считаются. Что там, где ты жил раньше, тобой пренебрегали…

— Ах, я все знаю, — торопливо перебил он. — Но я с тех пор очень изменился. Это естественно.

— Как бы то ни было, я все равно не могу теперь предупредить ни Пита, ни Стивена. Они вернутся только завтра, прямо к показу фильма.

— Ты, я смотрю, в курсе всех передвижений Стивена. Что вы все находите в этом забуревшем парне, ума не приложу. Даже Глория, у которой, казалось бы, должно быть больше здравого смысла, с ума по нему сходит, хотя, конечно, ни за что в этом не признается. Я вообще предполагаю, что они раньше были любовниками. И она до сих пор испытывает к нему такую, знаешь ли, преданную нежность.

Пенни изумленно подумала: «Да, Эрик, ты действительно изменился, ты говоришь теперь как опытный, всезнающий человек».

Он тем временем продолжал:

— Все равно, если бы Глории пришлось выбирать между роскошным приемом в «Палас-отеле» и просмотром любительского фильма, я думаю, чаша весов склонилась бы в мою пользу. Конечно, для нее любое развлечение в Порт-Леоне, всего лишь как кружка дешевого пива в забегаловке. Но все равно красиво одеться и пить шампанское приятно, где бы ты ни оказался.

— Тогда почему бы тебе не пригласить ее туда?

— Но, Пенни, ты же понимаешь, мне приятнее пойти туда с тобой, — сказал он, на минуту превращаясь в обычного, знакомого ей Эрика. — В тебе есть что-то такое — я сам не знаю что. Ты какая-то очень милая. И ты так заботишься о чувствах других людей, вот взять этих ребят из лесничества — ты и подумать не можешь, чтобы подвести их и не прийти в последнюю минуту. Ладно, возьму Глорию. Она согласится.

Пенни была рада, что они достигли мирного разрешения конфликта. В глубине души она была очень довольна, что ей не придется столкнуться с Глорией на показе фильма.

Но все вышло не так, как она и Эрик предполагали.

На следующий день в обеденное время позвонила Глория, очень веселая и дружелюбная, и, ласково щебеча, спросила, не может ли она вместе со всей семьей пойти на показ фильма в лесничество.

— Мод О'Брайен туда не приглашена, а я терпеть не могу ходить куда-нибудь одна. Так что если вы с папой и Пенни не возражаете против моего общества…

Естественно, миссис Дейл не могла ей отказать. И Роберту Дейлу, хотя он слегка удивился перемене в дочери, это было даже приятно. Только Пенни расстроилась, хотя и пыталась держаться любезно.

Наступил вечер.

Глория, само очарование, одетая в серебристо-белый костюм для коктейлей, зашла к ним, чтобы перекусить перед показом фильма. Сразу после ужина они выехали из дому и со стороны смотрелись как большая дружная семья. За рулем сидел Роберт, рядом с ним — его жена. На заднем сиденье разместились Пенни и Глория.

Хотя они приехали загодя, но знакомый, немножко неприбранный офис, чудесным образом преобразившийся в маленький кинотеатр, уже начинал заполняться зрителями. Пит и Стивен возились с проектором, стоя спиной к двери, и предоставили Айзеку, чисто выбритому и явно в своем лучшем костюме, собирать у прибывавших зрителей пригласительные билеты и провожать их на свои места с торжественностью церковного старосты.

Пенни, зная, что помимо этой обязанности на нем еще было приготовление всех закусок, осмелилась сказать ему дружеское слово и была вознаграждена — если не улыбкой, то хотя бы с достоинством отвешенным небольшим доклоном.

Но, увидев Глорию, вошедшую прямо за Пенни, он сделался натянут и чопорен. И когда она небрежно обронила, что не позаботилась принести свой билет, его выражение внезапно изменилось. Он свирепо взглянул на нее:

— Без билетов никого не пропускаем. Мистер Воэн так сказал. А то много людей придет, все места займут, негде сидеть будет.

— Какая чушь! Я его кузина, и ты это прекрасно знаешь, — запальчиво возразила Глория и вполголоса добавила совсем смутившейся младшей сестре: — И зачем вообще Стив и Пит держат у себя этого старого дурака? Его давно уже пора отправить на пенсию.

По пронизывающему взгляду, который Айзек бросил на Глорию, Пенни поняла, что он все слышал. Но скандал не успел разгореться — Стивен наконец установил проектор на место и повернулся лицом к двери. На секунду выражение удивления и неудовольствия появилось на его лице, но тут же оно уступило место приветственной улыбке. Он ровным голосом сказал Айзеку, что в третьем ряду еще есть свободные места и что он сам проведет туда тех, кто пришел с мистером Дейлом.

— Я же знала, что все устроится, — удовлетворенно заметила Глория, когда они рассаживались по местам. — Как глупо, что я забыла свое приглашение на комоде у миссис О'Брайен. Но голова у меня совершенно как решето.

Пенни, в душе уверенная, что Глория вообще не получала никакого приглашения, ничего на это не сказала. Она услышала, как ее отчим, сидевший рядом с Глорией, шепнул ей: «Боюсь, что Айзек всегда тебя недолюбливал, дорогая».

Она рассмеялась:

— Да уж. Он был чудовищно груб со мной еще с тех пор, как я была школьницей. Но из-за того, что по-своему он хорошо служит Стиву и Питу, они никак не хотят его выгонять. Но он стареет. Когда-нибудь он упадет замертво просто от своего дурного характера и зависти, тогда, возможно, они возьмут кого-нибудь более цивилизованного.

Это было характерное для нее гнусное, злобное выступление, подумала Пенни, и, видимо, такого же мнения был и ее отчим, потому что он отвернулся и завел разговор с женой.

Глория, однако, еще не закончила.

— Да, он ходит в церковь и все такое. Но ты сам знаешь, за распеванием псалмов может скрываться кое-что более зловещее! Я уверена, что тайком ото всех он все еще занимается вуду. Честно говоря, — продолжала она с нервным смешком, — я не удивилась бы, если бы он попытался наложить на меня какое-нибудь ужасное заклятие. Сделать мое восковое чучело и истыкать его иголками. Особенно после одной нашей не очень приятной встречи.

— А почему он именно к тебе проникся такой нелюбовью? — вдруг спросила Пенни.

Что-то в ее голосе заставило Глорию вздрогнуть, но уже в следующую минуту она небрежно сказала:

— Да он просто безумно ревнив, старый дурак. А мы со Стивеном, ты же знаешь, раньше были очень хорошими друзьями. Айзек никак не может с этим смириться. Ну, сумасшедший, что говорить.

В этот момент выключили свет и начался показ. Пит управлял проектором, а Стивен сопровождал фильм пояснениями.

Облегченно вздохнув от того, что дальше разговор с Глорией продолжать было невозможно, Пенни полностью переключила внимание на превосходные съемки и сопровождающий их рассказ.

Цветной фильм содержал в себе много аспектов, показывающих различные грани их работы, о которых даже ей мало что было известно. В фильме были показаны большие участки леса с ценными породами древесины, где долгое время велись варварские вырубки и никто не заботился о посадке новых растений; места, где небрежное обращение с огнем приводило к крупным лесным пожарам — а в результате к большим потерям прибыли для острова. Затем пошла более оптимистичная часть: на экране появлялись виды мест, где было положено начало восстановлению лесов на месте прежних зарослей; было показано, как проводились консультации с управлениями лесного хозяйства других островов по поводу того, какие породы деревьев лучше высаживать там, где так грубо были уничтожены природные богатства.

— Потому что те деревья, которые растут в наших лесах, имеют огромную ценность, — звучал глубокий голос Стивена. — Конечно, туризм может послужить большим подспорьем в деле процветания острова, но нам не следует уповать только на него, да у нас и нет в этом необходимости. Если будет увеличено финансирование и мы сможем пользоваться услугами квалифицированных работников, мы могли бы увеличить экспорт дерева мора и тика в несколько раз. Миру нужна древесина — и она у нас есть. Так что нужно перестать разбазаривать наше наследие и научиться относиться к нему бережно, и не только с точки зрения пользы, которую оно может принести, но и ради его красоты.

— Все умрут от скуки, если он будет продолжать в том же духе, — шепнула Глория Пенни.

Та ничего ей не ответила. Было совершенно очевидно, что ему удалось захватить внимание зрителей. Высказав свою точку зрения на предмет и проиллюстрировав это прекрасными съемками, Стивен перешел к рассказу о животных.

Если раньше зрители были заинтересованы — так как им дали пищу к размышлению, — то теперь они были просто зачарованы. Птицы самых невероятных ярких расцветок, какие очень редко можно было увидеть внизу, в долине, мелькали между цветущих кустов и деревьев. В фильме были показаны макаки во время брачного периода — мужские особи расчищали от листьев и мусора кусочек земли, где они готовились к показательным танцам, целью которых было привлечь внимание восхищенных самок. Колибри, с оперением ярким, как драгоценные камни, зависали над цветами, отягощенными медом.

Однако наибольший интерес, совершенно неожиданно, вызвали змеи, и кольца громадного боа-констриктора, мирно лежавшего посреди лесной тропинки, исторгли вскрики изумления и ужаса в зале.

— Вам приходится и таких существ защищать? — прозвучал недоверчивый голос Глории.

— Конечно, — сухо ответил Стивен. — Они очень ценные. Их любимая пища — крысы и другие паразиты, хотя они могут напасть и на зазевавшегося человека, если уж очень голодные. Но за все время, что я здесь живу, ни одного такого случая не было.

Пенни не заметила, как пролетело время и фильм подошел к концу. В зале зажегся свет. Стивен объявил перерыв, чтобы все перекусили.

Вскоре в зале появился Айзек с двумя своими молодыми родственниками, неся подносы с кофе и закуски. С ловкостью, которую Пенни нашла совершенно замечательной, он наливал кофе в чашечку каждому посетителю и подавал ему, всякий раз слегка наклоняя при этом голову. Он явно считал это выражением вежливости, и это очень тронуло Пенни.

Даже Глория заметила его попытки вести себя церемонно.

— Вероятно, Стивен сделал ему серьезное внушение за грубое поведение по отношению ко мне, — самодовольно произнесла она. — Давно уже пора перестать баловать старого дурня. Твердость всегда приносит свои плоды. Он, можно сказать, даже улыбнулся мне, когда подавал кофе. Кстати, для меня он выбрал чашку из лучшего сервиза Стивена.

Вскоре послышался приятный голос Пита, который просил всех занять свои прежние места.

— Сейчас будет еще один короткий фильм, который покажет вам то, о, чем вы наверняка много слышали, — наших знаменитых синих бабочек, которые размножаются только на очень больших высотах. А после этого Стивен с радостью ответит на все вопросы, которые вы захотите задать.

На экране появилось гигантское дерево, украшенное гирляндами лиан, по которым прыгали обезьянки. Затем показался Стивен, на плече у него висела камера. Следующие кадры заставили всех затаить дыхание от ужаса: Стивен, усевшись на сучок на самой верхушке огромного дерева, держал обеими руками кинокамеру.

— Чтобы снять бабочек, приходится забираться очень высоко, — заметил он. — Мы даже использовали телескопные линзы. Бабочки проводят большую часть жизни высоко в воздухе. Сейчас, минутку, вы их сами увидите..

И вот они уже были на экране — размером с небольших птичек, синие, как небо, порхающие грациозно, как балерины в сложном, изысканном танце.

Раздались аплодисменты. Глория, как с удивлением заметила Пенни, даже не шелохнулась.

«Она сейчас оживится, когда придет время задавать вопросы», — подумала Пенни. Но и тут Глория не произнесла ни слова. Она просто облокотилась на спинку неудобного стула, молча уставившись на Стивена, — и вдруг сложилась пополам, вскрикнула и рухнула на деревянный пол.

В рядах ближе к местам семьи Дейл начались движение и суета, Роберт попытался поднять Глорию на руки.

— Нужно вынести ее на свежий воздух! — воскликнул он. — Откройте, пожалуйста, двери!

— У дамы обморок, — раздался негромкий властный голос Стивена. — Пожалуйста, не паникуйте. — И он крикнул Питу: — Пойди принеси поскорее бренди!

Бренда и Пенни, выйдя вслед за Робертом туда, где была припаркована их семейная машина, услышали стоны Глории:

— У меня колики. Все внутри страшно болит.

— Не бойся, детка, — пытался утешить ее отец. — Мы тебя сейчас отвезем домой, и скоро приедет доктор. А пока Пит принесет тебе немного бренди.

Но фляжку с бренди принес Стивен. Он был бледен и сильно обеспокоен.

— Я съезжу за доктором Хендерсоном, если хотите, — сказал он Роберту.

— Да, хорошо бы, — решительно ответил тот. Он поднес фляжку к губам Глории.

— Мне плохо, меня тошнит, — простонала она. — Такая боль — я не могу терпеть. Мне нужен морфий, скорее.

— Привези доктора к нам в бунгало, — велел Стивену Роберт. — И, ради всего святого, побыстрее. Простите, что мы испортили вашу вечеринку, но дело серьезное.

— Я возьму с собой Пенни. Глории лучше лечь, она займет все заднее сиденье, — сказал Стивен, быстро взглянув на белое как полотно лицо Пенни.

— Нет. Я хочу, чтобы она ехала со мной на заднем сиденье, — захныкала Глория. — Она будет меня держать. Я боюсь быть одна.

Не успела Бренда пошевелиться, как Пенни уже была в машине.

Покачивая страдалицу на руках, Пенни ехала и думала о том, что, наверное, никогда не забудет этого возвращения домой звездной ночью. Глория, всегда так хорошо умевшая притворяться, на этот раз не шутила. Она пыталась положить голову на плечо сестры, потом со стоном передвинулась, скорчившись от боли. Она беспокойно металась, то выбрасывала вперед руку, то сгибалась пополам, но никак не могла найти облегчения страданиям.

Наконец они приехали домой, и Бренда с Пенни, не сговариваясь, показали Роберту, чтобы нес ее в ту комнату, которую она занимала, живя у них в доме.

Время до приезда доктора тянулось долго.

Наконец он прибыл и быстро пошел за Брендой в ту комнату, где на кровати лежала Глория, скорчившись от боли, пот ручьем струился по ее смертельно бледному, искаженному мукой лицу.

В гостиной Стивен тихо разговаривал с Робертом и Пенни.

— Я так боюсь, что-то неладное было с едой. Несвежая рыба в сандвичах или что-нибудь такое. Даже самые лучшие слуги могут допустить по невнимательности оплошность. А сегодня Айзеку помогали эти юнцы.

Страшная, невероятная мысль пронеслась в голове Пенни, но она придержала язык. А Стивен продолжал в отчаянии:

— Если это так, то могут пострадать и другие гости.

— Не надо расстраиваться, сынок. — Пенни еще никогда в жизни не слышала, чтобы ее отчим так по-доброму говорил со Стивеном. — Может быть, это вообще не пищевое отравление.

Бренда вышла из комнаты и пробежала на кухню.

— С Божьей помощью, все обойдется! — крикнула она им на ходу. — Я сейчас приготовлю рвотное.

Роберт пошел за ней, и Пенни, с измученным видом глядя на Стивена, тихо сказала:

— Айзек подал ей кофе в чашке из твоего лучшего сервиза.

Стивен подпрыгнул на месте:

— Пенни, ты же не хочешь сказать…

— Я вспоминаю, что говорил мне Айзек, когда я прошлый раз привозила тебе пакет с пленками. Он говорил о Глории и цитировал Библию. «Ты не будешь больше страдать от ведьмы, ибо она умрет».

— Хоть он и чокнутый, но я не могу поверить, что он мог сделать что-то подобное! — вскричал Стивен. — Он ее всегда ненавидел, но… — Тут его лицо просветлело. — Да он и не мог ничего такого задумать. Она же не была приглашена, и он знал об этом.

Пенни пожала плечами, а про себя подумала: «Если Айзек на самом деле занимается вуду, у него могут оказаться под рукой самые неожиданные вещи — например, какой-нибудь растительный яд».

В этот момент в гостиную вернулся Роберт.

— Стив, у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты так быстро привез доктора Хендерсона! Он говорит, это очень сильное пищевое отравление. Но мы ей дали рвотное, и оно помогло, яд не успел поразить жизненно важные органы. Он сейчас даст ей снотворного, и с ней все будет в порядке.

Пенни испытала огромное облегчение. У нее из головы сразу улетучились мысли о безобразном поведении Глории — и даже пропало всякое желание освободиться от ее беспокоящего присутствия. Вскоре вышел доктор.

— Будет жить. Она у вас здоровая, крепкая девушка. Полежит в кровати несколько дней. И будет как новенькая. — Он посмотрел на Стивена. — Поехали?

— Конечно. Я в вашем распоряжении.

— Ну и отлично. А у остальных не было подобных симптомов? Миссис Дейл говорит, что чувствует себя хорошо, так что есть надежда, что больше таких случаев не будет. А если будут, то немедленно давать сильное рвотное — это самый надежный способ. И сразу же послать за мной.

Как ни хотелось Дейлам сесть и подробно все обсудить, они, поняв, что совершенно измучены, отправились спать.

Глория все еще спала, когда на следующее утро Бренда выпроводила Пенни на работу в аптеку.

Нет никакого смысла болтаться в доме, настаивала Бренда, без конца размышляя и обсуждая, как такое могло случиться, терзая себя всякими неприятными мыслями. Все, что сейчас нужно Глории, — это покой и отдых и самая легкая диета, какая только возможна. А ей лучше заняться своей работой, они с Перл здесь сами справятся.

Приехав в аптеку, Пенни обнаружила, что новость о внезапном сильном приступе колик у Глории уже дошла и до продавцов, и до клиентов, возбуждая всеобщее сочувствие, но никакого особого ажиотажа. В тропиках пищевые несварения были не такой уж редкостью. Она уже поправлялась, за ней ухаживала заботливая и опытная мачеха, и больше тут нечего было обсуждать.

Миссис О'Брайен узнала о приступе Глории одной из первых. Сибил, сидевшая на заднем ряду с Джо, видела, как Глорию несли в машину Роберта Дейла, и по дороге домой заскочила к хозяйке салона, чтобы рассказать ей о том, что случилось. Теперь, отправив Сибил в аптеку в качестве своей посланницы, она просила передать свои сердечные сочувствия и обещала вскоре зайти навестить больную.

Однако Стивен, влетев в магазин в десять утра, был единственным, как показалось Пенни, кто выразил серьезную озабоченность происшедшим. Он немного успокоился, когда Пенни заверила его, что сейчас Глория спокойно спит, но все равно выглядел таким измученным и несчастным, что Пенни, понизив голос, сказала ему с упреком, что наверняка он всю ночь не сомкнул глаз.

— Точно. Пит тоже, — признался он. — Но я сейчас не могу об этом говорить. Тут слишком людно. А можно мне поговорить с тобой и Робертом наедине в его кабинете?

Роберт еще больше был поражен утомленным видом Стивена.

— Да не нужно так себя мучить. Через несколько дней она будет в полном порядке. — Он подошел к стенному шкафу и вынул из него пару бутылок и стакан. — Аптекари не настолько невежественны, чтобы не иметь права прописывать простые средства. Ром и имбирное пиво — прекрасные тонизирующие средства, ты сам, наверное, знаешь. Так что сядь, успокойся и выпей это.

И Пенни, всегда считавшая, что у них очень большой разрыв в возрасте со Стивеном, вдруг увидела его совершенно в другом свете. Может быть, из-за того, что отчим разговаривал с ним, как с юнцом — да для Роберта он и был таковым, — или из-за той громадной усталости, которая делала его неожиданно ранимым и уязвимым.

Он без пререканий выпил предложенное, и лицо его немного порозовело.

— Мы с Питом вчера долго не ложились, убирали все, мыли тарелки. — Он помолчал. — Ну, мы вымыли все чашки — кроме одной. Потому что она была уже до этого чисто вымыта и стояла, вся сияя чистотой, вместе со всем остальным сервизом.

— А что случилось с Айзеком и этими его помощниками? — удивился Роберт. — Как это они могли оставить все на вас?

— А они испарились, все трое. Пробрались через леса и холмы на дальний конец острова, я так думаю. — Стивен с минуту помолчал, размышляя, и спросил у Роберта: — Вы хотите, чтобы я заявил об этом в полицию? Объявить его в розыск за попытку убийства?

Роберт какое-то время смотрел на него, удивленный, пораженный, ничего не понимая.

— Нет, Стивен, не хочу. Мне нужно будет поговорить об этом с Глорией, наверное, но я почти уверен, что она со мной согласится. Айзек чокнутый, и он больше никогда здесь не появится, я уверен. Лучше всего замять это дело. — Он взглянул на Пенни. — Ты, наверное, сочтешь это странным решением, но я уверен, что Стивен меня поймет.

— Да, — подтвердил Стивен. — Конечно, если бы Глория… если бы она… умерла…

Он осекся, и Роберт кивнул:

— Тогда было бы другое дело. Но раз все в порядке, что ж, поздравим себя, что все обошлось. Скорее всего, ей спасло жизнь то, что так быстро приехал доктор Хендерсон. Еще час, и было бы уже поздно.

— Все благодаря хорошей машине и многолетнему опыту езды по нашим горным дорогам, — откликнулся Стивен. — Хотя пора нам снова завести в Вэл-Флери своего доктора.

Роберт улыбнулся:

— Когда наконец на наш остров придет долгожданное процветание, тогда, несомненно, все наши требования будут удовлетворены. Ты же не единственный, кому я сам прописываю лекарства, хотя они далеко не всегда такие приятные, как порция рома с имбирным пивом.

— Кстати, премного вам за нее благодарен, Роберт!

С этими словами Стивен ушел. Пенни посмотрела на отчима.

— Пап, я в некотором недоумении, — сказала она. — Но если ты ничего не хочешь объяснять, то…

— Дорогая моя, многие неприятности похожи скорее на раны, которым надо просто дать зажить, а потом забыть о них. — Он говорил нервно, что было на него не похоже. — Не знаю, известно тебе это или нет, но несколько лет назад произошел громкий скандал, в центре которого были Стивен и Глория. У нас на острове старомодные взгляды, и слово «доступная» относится в основном к бедным и необразованным женщинам. Так что, когда пошли слухи, об этом стали много говорить. Мне тогда было очень больно, и я был очень зол, и, хотя теперь я уже все забыл, мне, конечно, не хотелось бы, чтобы старый скандал получил продолжение. — Он помолчал. — Совершенно случайно Айзек узнал больше, чем ему следовало знать. Но он настолько предан Стивену, что, как только Глория уехала с острова, ни словом не выдал того, что знал, — ни одним намеком. Заметь, я не хочу сказать, что было что-то действительно серьезное. Но довольно нескромный поступок все-таки был.

Пенни подошла к нему и поцеловала.

— Спасибо, папа, — тихо сказала она и вернулась за прилавок.

Во время обеда позвонил Эрик. Он так умолял ее встретиться и срочно поговорить о чем-то личном, что она упросила отца ехать домой без нее.

Когда Эрик вошел в магазин, она сразу же поняла, что стряслось что-то ужасное. Его бодрый, жизнерадостный настрой испарился. На симпатичном лице застыло удрученное выражение, и, когда он заговорил с ней, его заикание снова стало заметным.

«Я не смогу этого вынести, после всех вчерашних переживаний, — в отчаянии подумала Пенни. — Сейчас он мне скажет, что Лопес его подвел, — я в глубине души всегда знала, что так и будет, — а я совершенно не хочу обо всем этом слушать».

Но заткнуть уши девушка не могла. Она будет слушать и выражать сочувствие. Она должна обращаться с ним мягко и тактично.

Эрик проехал немного по дороге, ведущей в горы, и быстро нашел место для парковки — небольшую зеленую лужайку, где несколько коз паслось под присмотром маленького пастушка.

Эрик выключил двигатель и тут же вытащил из кармана сложенную газету.

— Мне дал ее вчера вечером Том Перес. Он отметил нужный параграф синим.

Пенни понадобилось не больше двух секунд, чтобы прочитать новость, которая так потрясла Эрика: о том, что «знаменитый гитарист» Мануэль Лопес вскоре уезжает в гастрольное турне по Европе.

— Уезжает, не известив меня, после всех своих обещаний — а какие он мне подал надежды! — восклицал Эрик. — О, Пенни!

— Мне ужасно жаль, милый. — Она обняла его. — Но возможно, все просто откладывается на какое-то время. Может быть, этот тур продлится недолго, а если нет, то все равно рано или поздно он вернется в Рио. И ты сможешь с ним опять связаться — это ведь не так далеко, — и, возможно, он все еще захочет тебе помочь.

Он покачал головой:

— Перес сказал, что эти туры длятся много месяцев. Он тоже признает, что Лопес — очень импульсивная натура. Когда он приехал в отпуск и остановился в «Палас-отеле», Перес думал, что он проживет, как минимум, дней десять. А он вдруг взял да и улетел к себе.

— Он же сказал, что тебе нужно пойти к первоклассному учителю в Рио, чтобы развивать твой совершенно очевидный талант. Я полагаю, что, если бы ты написал отцу и рассказал об этом, он не отказался бы дать тебе взаймы приличную сумму. А ты мог бы выплачивать ее потом постепенно, когда начнешь сам зарабатывать.

Эрик издал короткий смешок:

— Ты не знаешь моего отца. Вот если бы я выиграл стипендию в университете, тогда он наверняка поддержал бы меня. Но он считает, что гитарист — это бездельник, который бряцает по струнам, а потом протягивает прохожим шляпу, чтобы собрать несколько монет.

— Не надо так легко сдаваться, Эрик. Очень многим приходилось преодолевать большие трудности, прежде чем к ним пришел успех.

Он пожал плечами:

— Я не вижу для себя никакой надежды. Слава богу, я хоть работу не бросил. Знаешь, Пенни, во всем этом мраке для меня единственный луч света — это ты. Как я жалел, что вчера тебя не было рядом со мной, а была эта глупая хихикающая девица из овощного отдела.

И вдруг внезапно, не замечая едущих по дороге машин, он схватил ее в объятия и поцеловал. Он так прижимал ее к себе, как будто не собирался отпускать всю жизнь.

Она высвободилась из его рук.

— Эрик, ты же видишь, сколько здесь машин!

— Ну и что? Какое мне дело? Все же знают, что ты моя невеста!

Если бы только она могла ему сейчас сказать: «Вот и нет. Я никому не принадлежу, только самой себе».

— Мне пора домой. Ты пообедаешь с нами? Кстати, ты ничего не спросил о Глории.

— О боже! Как это ужасно с моей стороны — после всего, что она для меня сделала! Я не буду с вами обедать, но, может быть, мне стоит заскочить на минутку и повидать ее? Если, конечно, к ней сейчас можно.

— Мама должна знать. В любом случае поехали домой.

— Как скажешь. — Он осторожно выехал на дорогу задним ходом, и уже через несколько минут они оказались возле бунгало Дейлов.

Однако Глории не было нигде видно. Утром она просыпалась, поела молока с овсяными хлопьями, но теперь снова крепко спала, и никто особенно не расстроился, когда Эрик ушел.

К вечеру, правда, Глория ожила и потребовала принести ей косметику и расческу.

Роберт, хотя и боялся предстоящего разговора с ней насчет Айзека, — он должен был выяснить, хочет она возбуждать против него уголовное дело или нет, — наконец принудил себя зайти к ней в комнату.

Разговор оказался очень коротким.

— Она нисколько не удивилась, что подозрения пали на Айзека, — рассказал Роберт жене и дочери, когда снова вернулся в гостиную. — И она очень хочет, чтобы его поймали и наказали. Но, так же как и я, боится скандала. Так что я могу сказать Стивену, чтобы он не сообщал о случившемся в полицию. Я думаю, его это порадует. Он и так уже достаточно пострадал из-за того, что это происшествие испортило их вечеринку.

— Не совсем так, дорогой. — Несмотря на крайнюю усталость, Бренда по-прежнему сохраняла свой обычный мягкий, спокойный тон. — Мы посмотрели два прекрасных фильма. Я давно уже не получала такого удовольствия и, как только увижу Стивена, непременно скажу ему об этом. Но вчера вечером, конечно, я не могла думать ни о чем, кроме Глории.

— Кстати, она хочет поговорить обо всем этом со Стивеном сама. — Роберт нахмурился. — Я ей сказал, что это совершенно необязательно, что это ее только утомит. Но ты же знаешь, какая она. Настаивает, чтобы я просил его приехать как можно скорее.

Он пошел к телефону, потом вернулся и объявил, что Стивен заедет на несколько минут повидать Глорию завтра днем, между тремя часами и половиной четвертого.

— Наверняка его обрадовало благоразумное поведение Глории, — заметила Бренда. — Я имею в виду то, что касается поисков и поимки старого Айзека.

Пенни ничего не сказала, но подумала, глядя на мать: «И естественно, она ожидает, что ты будешь у нее на побегушках, чтобы она сама как можно лучше выглядела к приезду Стивена».

На следующий день Пенни стояла у себя за прилавком, когда около четырех часов в магазин вошел Стивен. К ее удивлению, он только коротко кивнул ей и скрылся в кабинете Роберта — не сказав ей ни слова. Он появился оттуда уже через несколько секунд, подошел к прилавку, где продавалась косметика, чтобы купить крем для бритья, и покинул магазин, с тем же коротким кивком в ее сторону.

Гораздо глубже уязвленная этим, чем она захотела бы признаться даже себе, Пенни подумала, а не сказала ли ему Глория что-нибудь, что могло бы настроить его против нее. Но тут же отбросила эту идею. Трезвый ум Стивена не оставлял для этого никаких шансов. Даже если бы ему не было известно о патологической склонности ко лжи своей очаровательной кузины, он все равно не такой человек, чтобы верить всяким скандальным сплетням. Скорее всего, он просто был раздражен и злился на себя, что вовремя не заподозрил, к каким результатам может привести нескрываемая ненависть Айзека к Глории.

Когда Пенни пришла домой, мать попросила ее отнести Глории чай. Глория выглядела измученной, но была явно в приподнятом настроении. Она, очевидно, приложила тщательные усилия, чтобы хорошенько накраситься. Кожа ее была бледной, но чистой, щеки подкрашены розовыми румянами, а волосы убраны с простым изяществом, свойственным невинной юности.

Пенни, хотя и неохотно, вынуждена была признать, что, каких бы качеств ни была лишена Глория, умения максимально пользоваться достоинствами своей внешности ей было не занимать.

— Стивен был очень мил, — сказала Глория, улыбаясь какому-то приятному воспоминанию. — Он считает, что я держусь потрясающе, не делая никакого шума из наглой попытки убить меня. Но мы ведь, напомнила я ему, происходим из такой крепкой семьи, и он, и я — по одной линии наш род восходит к знаменитым своей храбростью конкистадорам. — Однако тут вспышка негодования появилась в ее темных глазах. — Конечно, ему нужно было выбрать другую профессию. Но с ним бесполезно спорить. Теперь я точно знаю. Хотя еще пять лет назад я бы в это не поверила.

«Когда вы были любовниками?» Осмелилась бы Пенни задать вслух этот вопрос, который внезапно возник у нее в голове?

Но в тот момент, когда эти слова уже готовы были сорваться с ее губ, Глория глубоко вздохнула и снова откинулась на подушки, и даже умелый макияж теперь не мог скрыть нездоровую бледность, которая разлилась по ее лицу.

— Я буду спать, Пенни, — пробормотала она. — Меня вдруг одолела страшная усталость. Забери чай и попроси мать, чтобы пришла и помогла мне раздеться. Теперь все, что мне нужно, — чтобы меня оставили в покое.

— Надеюсь, у нее не случится рецидива, — со страхом шепнула Пенни матери.

Бренда покачала головой:

— Просто она так старалась хорошо выглядеть к приходу Стива, что устала. Ей еще рано принимать посетителей, особенно таких, которые приводят ее в беспокойство. Однако, заметь, это не его вина. Он уж наверняка предпочел бы вообще к ней не заходить. Но, учитывая, что ее пытался отравить его собственный слуга, он вряд ли мог отказаться.

Следующей посетительницей Глории была миссис О'Брайен. Она пришла на другой день, одетая по последней моде и накрашенная, но в ее поведении была какая-то скованность.

— Не волнуйтесь так за здоровье Глории, миссис О'Брайен, — сказала Пенни, стараясь успокоить ее. — Она будет на ногах уже через два дня. Даже врач говорит, что к концу недели она будет как новенькая.

Видимо, миссис О'Брайен от этого сразу полегчало.

— Рада это слышать. Надеюсь, она вернется на работу задолго до наплыва посетителей под Рождество — и снова переедет жить ко мне домой, если вы с родителями ее отпустите. Я без нее скучаю. Так плохо жить одной в пустом доме.

Хотя Глория и была предупреждена о желании миссис О'Брайен навестить ее, она даже не сделала попытки приодеться по этому случаю. Почти вся ее одежда была дорогая и к тому же очень красивая. Но халатик, который она надела на этот раз, явно был не нов, к тому же его не мешало бы постирать.

Пенни выразила мимолетное удивление, что Глория принимает посетителя в таком затрапезном виде, но Глория тут же скривила губы.

— То, что на мне надето, вполне сойдет для Мод О'Брайен. Ты бы видела, как она сама одевается дома. И потом, я не хочу создавать у нее впечатления, будто купаюсь в деньгах.

Вспомнив слова Сибил насчет странной щедрости Глории к своей работодательнице, Пенни небрежно спросила:

— А какое дело миссис О'Брайен, есть у тебя деньги или нет?

На какое-то мгновение Глория смешалась. Но, быстро оправившись, заметила томным голосом:

— Она считает, что может недоплачивать людям, если у них есть еще какие-то частные средства. Не то чтобы я держала на нее обиду, но она немножко безрассудна в отношении денег.

В тот же день, спустя много времени после того, как ушла миссис О'Брайен, Сибил, заехавшая к ним поужинать, пролила еще больше света на это дело.

После ужина, сидя с Пенни в ее крошечной спальне, она рассказывала:

— Мало того что Глория оплатила все просроченные счета Мод, так на этом ее фантастическая щедрость не закончилась. Ты знаешь, в прошлом году мы покупали в салон кое-какое новое оборудование. И вот, я вполне уверена, что Глория взяла на себя ежемесячные выплаты за него. Человек из магазина электротоваров в Порт-Леоне, который приезжает получать чек на оплату, упомянул имя Глории. И я случайно услышала. Он сказал что-то о чеке — беспокоиться было не о чем, с чеком все было в порядке. Но это заставило меня задуматься, особенно после того, как Мод вся порозовела от смущения.

— А она тебе что-нибудь сказала? То есть, я имею в виду, миссис О'Брайен?

— Нет. Наверное, надеялась, что я не расслышала. Довольно резко мне заметила, что миссис Смит уже слишком давно сидит под сушкой, — а на самом деле она туда только что села.

— Ну, Глория может делать со своими деньгами все, что захочет. — Пенни старалась говорить так, как будто ей было все равно. — Просто мне не хочется, чтобы она по-прежнему притворялась перед папой, что она все еще на мели.

— Я знаю, что у тебя на уме, Пенни. Ты думаешь, что Глория твердо решила остаться в Вэл-Флери на неопределенное время ради Стивена.

— Ты это уже говорила. — Светло-карие глаза Пенни засверкали непролитыми слезами. — Но я не хочу вообще говорить о Стиве. Хотя по какой-то непонятной причине он вдруг ополчился на меня. Не то чтобы это было важно… Меня на самом деле больше всего беспокоит Эрик.

— Но, Пенни, дорогая, Эрик по сравнению со Стивеном…

— Он мой жених! — воскликнула Пенни, обрывая ее на полуслове. — И ему так не повезло с этим предательским Лопесом. Мне нужно держаться к нему поближе, во всяком случае сейчас.

Сибил взглянула на подругу с сочувствием, окрашенным недовольством.

— Ну, знаешь, дорогая моя! — только и сказала она. Но в этом коротком, банальном восклицании был заключен целый фейерверк смысла.

Глава 7

Какие бы замыслы ни зрели в голове у Глории, на данный момент она явно была довольна своим нынешним положением и местом. Она полулежала на кровати и пользовалась ласковой заботой Бренды.

Роберт, который считал, что жена опекает его сварливую дочь слишком уж заботливо, выразил свой протест. И когда протест этот был проигнорирован — Бренда на самом деле надеялась в глубине души, что чем быстрее Глория полностью поправится, тем быстрее от них уедет, — он пошел на следующий шаг.

Как-то ранним вечером он застал Глорию одну на веранде и спросил, намерена ли она возобновить работу в салоне «Ибикус».

— Во всяком случае, не сейчас, — ответила она ему томно. — Я могу время от времени заходить к ним помогать, когда будет наплыв посетителей перед Рождеством. Недавно я наконец получила от своего адвоката из Америки небольшой перевод. Ничего существенного, но на какое-то время мне хватит, пока он не пришлет более значительную сумму. — И она драматически добавила: — Я смогу купить всем вам небольшие подарки к Рождеству, если меня кто-нибудь подвезет в Порт-Леон. Миссис О'Брайен готова одолжить мне свою машину, но я пока еще не могу сама водить. Физически я почти поправилась, но вот нервные реакции пока еще не все восстановились.

В тот же вечер Роберт передал их разговор жене и приемной дочери. Бренда думала: «Если у нее появились деньги, она здесь надолго не останется, а значит, не станет занимать снова комнату бедной Пенни». Мысли Пенни в значительной степени отличались от маминых. Ей было очевидно, что Глория рассказала отцу не всю правду. Но все-таки он хоть какое-то время не будет переживать из-за ее насущных финансовых нужд и сможет передохнуть от ее попыток жить за его счет.

Большая часть ее свободного времени теперь была уделена Эрику. Она знала, что Сибил этого не одобряет и считает, что она ведет себя слишком благородно. И иногда поток его нескончаемых жалоб действительно приводил ее в бешенство. Ей начинало казаться, что в конце концов она действительно порвет с ним, и случится это довольно скоро.

И теперь она не могла даже обратиться за сочувствием и утешением к Стивену.

Небрежное отношение, которое он проявил к ней в последний раз, могло ничего не значить. Оно могло быть следствием обыкновенной занятости и переживаний из-за покушения на Глорию.

Что ее мучило, так это растущая убежденность, что в свое время Глория и Стивен были любовниками, а значит, могут стать ими снова. И она повисла, эта убежденность, где-то в уголке ее сознания, как серая пыльная паутина. И как всегда бывает с паутиной, ее можно было смахнуть, но только для того, чтобы на следующий день найти на прежнем месте.

Конечно, Пенни никого не имела права судить. А ревновать было чистым сумасшествием. Стивен наверняка пришел бы в ужас, если бы догадался о тех чувствах, которые бушевали в ней, и мог бы честно заявить, что за все эти годы он ни разу не выказал ей иного чувства, кроме братской нежности.

Но теперь даже братскому отношению пришел конец. Он стал совсем чужим. Если бы только она могла его забыть!

И вдруг случилось нечто совершенно неожиданное.

В середине дня Эрик ворвался в аптеку и подскочил к прилавку Пенни. Он в явном нетерпении переминался с ноги на ногу, пока она обслуживала клиента, который принес проявить пленку.

Как только Пенни освободилась, Эрик с сияющим лицом облокотился на прилавок и воскликнул:

— Дорогая, мы совершенно зря дурно говорили о Лопесе! Сегодня утром я получил от него письмо, написанное еще до отъезда из Рио, но отправленное из Лондона. Сегодня я поведу тебя на ужин в кинокафе и покажу тебе его. А сейчас я не могу больше здесь оставаться.

И он исчез также быстро, как и появился, — красивый, веселый, оживленный, совершенно не похожий на того обескураженного бледного юношу, который докучал ей последнее время.

Искренне надеясь, что его возрожденный оптимизм на этот раз имеет под собой веские основания, Пенни сама немного взбодрилась.

Если эти последние новости означают, что впереди его ждут успех и слава, то она может расстаться с ним с чистой совестью. Конечно, он будет чувствовать, что она его предала, но его горечь по этому поводу не продлится долго. Другие девочки не останутся равнодушными к его привлекательной внешности и обаянию, которое только окрепнет от его состоятельности. Он скоро забудет ее или, во всяком случае, постепенно поймет, что она не смогла бы быть ему хорошей женой в том новом мире, в который он вступает.

Маленькое кафе, пристроенное к местному кинотеатру, было всего лишь жалким подобием такого рода заведений в Порт-Леоне, но еда была неплохая, само место — довольно чистым, и полный улыбающийся хозяин оставил для них угловой столик.

Пока они ели первое блюдо, Эрик передал ей содержание письма Мануэля Лопеса, причем по его словам было понятно, что он читал и перечитывал его несколько раз, пока не выучил наизусть.

Мануэль был очень занят с тех пор, как уехал с Санта-Риты, но он нашел время связаться с группой состоятельных людей в Рио с далеко идущими интересами в сфере шоу-бизнеса. Они и раньше финансировали начинающих музыкантов по его рекомендации и готовы были сделать то же самое для Эрика, при условии, что, когда он закончит образование и будет полностью раскручен, он в течение ряда лет будет работать под их покровительством, отдавая им заранее оговоренную часть своих заработков.

— Понимаешь, это ведь не благотворительность, — с энтузиазмом пояснял ей Эрик. — Мануэль смог их убедить, что у меня есть будущее, — что, поддерживая меня и помогая мне сейчас, позже они смогут получить солидные дивиденды. О, Пенни, он так в меня верит, что я готов трудиться изо всех сил, я готов пойти на любые жертвы, которые ждут меня впереди! И я добьюсь успеха, чего бы мне это ни стоило.

И он продолжал ей рассказывать о своих самых ближайших планах.

Его менеджер, Джордж Фарроу, уже наметил для него преемника — способного молодого парня, который дослужился от посыльного до помощника продавца и теперь стремился к более серьезным обязанностям и объемам работы.

— Фарроу обещал, что отпустит меня, как только мне будет нужно, — уверенно закончил Эрик. — А для меня это означает — в конце недели. У меня как раз хватит времени, чтобы освободить свою комнату, выплатить пару небольших задолженностей, купить билет до Рио и попрощаться со всеми моими самыми близкими друзьями.

Пораженная всеми этими феерическими планами, Пенни испытывала искушение спросить, а хватит ли у него денег на довольно дорогой авиабилет до Бразилии.

Но он ее опередил.

— Я откладывал каждый цент, когда только мог себе позволить. А если бы мне не хватало нескольких долларов, то я уверен, что я без труда смог бы их у кого-нибудь одолжить. Собственно, мне не о чем беспокоиться, кроме одного… — Он взял ее за руку. — Я буду вынужден оставить тебя здесь. Потому что, дорогая Пенни, мы никак не можем пожениться до тех пор, пока я как следует не раскручусь и не начну хорошо зарабатывать. Если только ты сможешь найти работу где-нибудь неподалеку от меня…

И тут наконец она ему сказала, нежно, но твердо, прямую и простую правду. Что она никогда не сможет стать его женой, потому что больше его не любит. Она удержалась и не добавила, что теперь понимает, что на самом деле никогда его по-настоящему не любила.

— Ты серьезно, Пенни? — Эрик был поражен. — Может быть, ты просто боишься жизни в незнакомой стране?

— Я действительно испытывала некоторый страх, — сказала она, запинаясь. — И сейчас по-прежнему считаю, что не смогу вписаться в мир шоу-бизнеса. Но я знаю, что если бы любила тебя, то постаралась бы. — Она вздохнула. — Но видишь ли, Эрик, дело в том, что я тебя не люблю. Это была просто дружба между мальчиком и девочкой, а теперь она закончилась. Ты и сам очень скоро в этом убедишься — и будешь мне благодарен за свою свободу.

— Ты все это говоришь, чтобы оправдать свое непостоянство, — возразил он еле слышным голосом. — И тебе при этом совершенно наплевать, что ты разбиваешь мне сердце.

Но ее не тронули его слова. Она слишком хорошо его знала, чтобы он мог ее обмануть. Его попытка казаться убитым горем была совсем неискренней. Он был зол и расстроен, потому что его гордость была уязвлена. Но в сердце он не испытывал особенно сильной боли — если вообще испытывал ее.

И он сказал, как бы подтверждая это:

— Правда в том, что ты бросаешь меня, потому что увлеклась другим мужчиной. Но это глупо. Стивен Воэн смог бы, позволю себе заметить, счесть тебя вполне привлекательной женщиной, если бы снова на горизонте не возникла Глория. Но раз уж она здесь, у тебя нет никакой надежды, ни капли.

Пенни посмотрела на него с презрением.

— Подумать только, что я вообще когда-то дружила с тобой! — сказала она и, схватив свою сумочку, стала пробираться к выходу, оставив его оплачивать счет.

Не успела она далеко пройти по дороге, как возле ее машины притормозила другая. Пенни подумала, что наверняка это Эрик догнал ее, и отвернулась.

Но ее окликнул жизнерадостный голос Джо.

— Привет! Что это ты здесь делаешь одна в такое время? — строго спросил он. — Давай прыгай ко мне, Пенни, я подвезу тебя до дому.

В мгновение ока она оказалась на сиденье рядом с ним, не говоря ни слова, потому что ее душили слезы. Через несколько минут они подъезжали к воротам бунгало Дейлов.

Джо выскочил из машины и открыл ей дверцу, заметив с неожиданной тактичностью:

— Я многое мог бы сказать, Пенни, но не стану. Замечу только, что ни один человек, особенно такой самовлюбленный, как Эрик, не заслуживает твоей слезинки. Да и вообще никто из нас, мужчин, подлых предателей.

Она улыбнулась ему сквозь слезы:

— Джо, ты такой милый. Неудивительно, что Сибил так тебе предана! — И решительно, не желая больше ничем выдавать своих смятенных чувств, пошла в дом.

Глория сидела одна в гостиной.

Она зашивала изысканное кружево на одной из своих тонких полупрозрачных ночных рубашек и подняла голову со смешанным выражением удивления и раздражения.

— Что-то ты рано вернулась. И вид у тебя такой, как будто ты ревела. Наверное, поссорилась с Эриком. Но завтра вы снова помиритесь, никаких сомнений, — если у тебя есть хоть капля здравого смысла. Судя по слухам, он теперь гораздо более выгодный жених для тебя, чем казалось вначале, — если только тебе смертельно не надоест ждать его все это время.

— Не могла бы ты хоть иногда не лезть в чужие дела? — воскликнула Пенни, не в силах сдержать своего гнева.

Глория окинула ее взглядом и снова взялась за свое шитье.

— Ты сегодня очень нервная, я смотрю! Я просто хотела сказать, что, как только у тебя появятся хорошие деньги и ты не будешь зависеть от отца, ты сможешь уже не вести себя как монашка. И если ты окажешься не слишком стыдливой, то время пролетит быстрее. Естественно, Эрик тоже в свою очередь будет развлекаться с сеньоритами. И потом, как будто мало симпатичных молодых людей в Порт-Леоне!

— Ну, спасибо тебе! — вспылила Пенни. — Я иду к себе, так что спокойной ночи!

Глория приподняла брови:

— Уже идешь ложиться спать?

— Нет. Хочу позаниматься фармацией.

— Ах, как разумно! Ну что ж, мне не придется без тебя тут скучать. Я жду гостей. Стивен хотел ко мне заехать. Он позвонил, как только папа и Бренда ушли к соседям на бридж. Он хотел, собственно, о чем-то поговорить с папой.

— А ты ему сказала, что папы не будет дома? — Пенни старалась казаться преувеличенно безразличной.

Глория кинула на нее странный взгляд:

— Стив очень спешил, он не дал мне ничего сказать. Но это не имеет никакого значения. Я могу всегда передать папе все, что хотел сказать ему Стивен.

В этот момент послышался шум мотора, и, не говоря больше ни слова, Пенни, к величайшему удовольствию Глории, ушла в свою маленькую комнату. Теперь у нее не было больше надежды, что она сможет сосредоточиться на своих занятиях по фармации, — она не могла читать даже детектив, который взяла на время и спрятала здесь, подальше ото всех. Надо было занять себя каким-то механическим делом — например, разобрать ящики комода, забитые старыми письмами, фотографиями и поздравительными открытками, она давно уже откладывала это дело на потом.

Но первое, что попалось ей под руку, когда она начала разбирать их, была потрепанная открытка с изображением Барбадоса, адресованная ей в монастырскую школу на Тринидаде. Добрым тоном старшего брата Стивен уверял свою «милую малышку Пенни», что скоро она перестанет скучать по дому и ей понравится учиться в школе. Что очень скоро он приедет и попросит монахинь, чтобы ему разрешили повести ее погулять в город, пока у него самого еще не начался семестр в сельскохозяйственной академии.

Пенни порвала открытку и выбросила в мусорную корзину.

Что за сентиментальная чушь — хранить все эти вещи, памятные с детства, с какими бы дорогими воспоминаниями они ни были связаны. Но какой утомительной работой оказалось разбирание этих старых вещей, особенно в конце длинного нелегкого дня!

Тем не менее какое-то время она упорно продолжала этим заниматься, заполняя корзину для мусора былыми драгоценностями. И в этот момент, пыльная и растрепанная, услышала, как снизу ее зовет Стивен:

— Пенни! Ты не спустишься сюда на минуту?

Она поколебалась, потом крикнула в ответ:

— Только если я очень нужна. Я тут разбираю старые вещи — у меня страшный беспорядок.

— Да на минуту, — настойчиво сказал он. — Сейчас увидишь, я сам не меньше тебя растрепан.

Она закрыла ящик, теперь уже почти пустой, и неохотно поплелась в гостиную, с ужасом осознавая, каким контрастом будет ее неприбранность и взъерошенность по сравнению с холодной элегантностью Глории.

— Иди сюда к нам, дорогая! — Что бы на самом деле Глория ни думала по поводу ее прерванного тет-а-тет со своим кузеном, ее обращение не могло быть дружелюбнее. Тон ее голоса был таким сладким, что Пенни на секунду вообразила, что они со Стивеном решили объявить о своей помолвке.

Но Стивен сразу же сказал, нетерпеливо вышагивая по комнате:

— Я говорил Глории и хочу то же самое сказать твоему отцу: Айзек вернулся в наши края, если он вообще уходил отсюда. Так что, возможно, придется сообщить все-таки о нем в полицию.

— И я говорю Стиву, чтобы не медлил и шел в полицию, — пусть заручится в этом деле поддержкой полиции и магистрата, чтобы старому дураку не разрешили потом болтать всякие глупости про то, какие высокие мотивы побудили его попытаться отправить меня… на небо или в преисподнюю.

— А я пытаюсь объяснить Глории, что ее предложение попахивает взяткой. В общем, так как мне не хочется обременять Глорию просьбами передать сообщение отцу — она сейчас находится в таком состоянии, что не нужно беспокоить ее ни на крупицу более, чем необходимо, — я хочу, чтобы ты сказала ему, что теперь решение остается за ним.

Странная какая-то получилась у него речь, подумала про себя Пенни. Совершенно не в духе Стивена. Но вслух она сказала с показным равнодушием, чувствуя, как Глория пожирает ее глазами.

— Как хотите. Разумеется, он попозже сам с тобой свяжется.

— Хорошо. Теперь послушайте вы обе. У меня в машине мой терьер, я хочу оставить его у вас. Если он услышит хоть один подозрительный звук, он тут же поднимет весь дом.

— Но он же узнает походку Айзека, — возразила Пенни.

— Не важно, главное, он начнет лаять, — заявил Стивен. — Пока я больше ничего не смог придумать.

Он вышел и через минуту вернулся с эрделем, который проигнорировал Глорию, но Пенни сразу же радостно завилял хвостом.

— Оставайся здесь, Ларри, и охраняй двух этих дам, — строго приказал ему Стивен, и пес, хотя и довольно опечаленный, уселся возле ног Пенни.

Она погладила его по жесткой, щетинистой голове и сказала Стивену:

— Конечно, я все объясню папе, как только он вернется.

Он кивнул:

— Завтра с утра я зайду в аптеку, и мы обсудим, что делать дальше. А пока — спокойной ночи всем.

— Минуточку, Стивен! — пробормотала Глория, привстав с кресла.

Услышал он ее или нет, Пенни не знала, но во всяком случае ждать он не стал.

Он вышел из дома еще прежде, чем Глория, которой мешала ее развевающаяся накидка, смогла подняться из низкого кресла, завел машину и уехал.

Разочарование от того, что она не смогла попрощаться с ним наедине, было написано на лице Глории, когда она возвращалась на свое место.

— Все это такая глупая чушь! — воскликнула она с сердцем. — И все из-за проклятого упрямства Стивена. Я еще несколько лет назад ему говорила, что Айзек — сумасшедший фанатик и что давно уже следует от него избавиться. Но нет! Он же хороший и преданный слуга. И он будет у них работать, пока сам не уйдет на пенсию.

— Я и сама его немного побаивалась, — призналась Пенни.

— Да, от этих людей, которые в один день занимаются колдовством, а в другой цитируют Библию, всегда можно ожидать любых гадостей. — Она пожала плечами. — Я, правда, никогда его особенно не боялась — даже смеялась над ним когда-то. Ему это не нравилось, но его ворчание и ругань никогда меня не пугали — даже после того, когда он узнал кое-что, чего ему знать не следовало.

Пенни продолжала играть с эрделем.

— Ты, наверное, захочешь, чтобы Ларри сегодня спал у тебя в комнате? — спросила она, когда наконец снова смогла говорить.

— Ну нет, не в самой комнате. Это немыслимо. Он может спать на коврике около двери. И если кто-то чужой придет, он нас всех разбудит. — И она прибавила: — Сделай кофе, Пенни. Раз уж нам все равно придется ждать Бренду и папу, почему бы нам не делать этого с комфортом?

Пенни, которая была глубоко потрясена, очень хотелось предложить Глории, раз уж она так хочет, пойти и сварить себе кофе самой. Но ссора только усилила бы ее собственную усталость. Она пошла на кухню, проверила, чтобы окно с решеткой было прочно закрыто на защелку, поставила чайник и вынула домашний пирог, испеченный ее мамой.

Ей очень захотелось, чтобы поскорее вернулись родители, и не успела она внести в гостиную поднос, как услышала шум машины.

Родители так изумились, увидев Ларри, который весело прыгал вокруг них, что в другое время Пенни расхохоталась бы, глядя на них.

— Стив здесь в такое время? — воскликнула Бренда.

Не успела Пенни вступить в разговор с объяснениями, как Глория уже пустилась в изложение собственной интерпретации событий. Даже Пенни, против своей воли, оказалась под впечатлением ее красноречия. Но отцу хотелось услышать краткое изложение обстоятельств, без украшений, он несколько раз перебивал ее, призывая к краткости, и в конце рассказа сказал только:

— Завтра мы обсудим это со Стивеном. А пока предлагаю всем пойти спать.

Утром, как только Роберт с Пенни уехали на работу, Перл позвала Бренду на кухню.

— Уже небось вы слыхать, что Айзек снова здесь объявиться. То-то и мистер Стивен сюда приехать. Вот уж правда, что люди ховорить! Мой племянник Сэм, что живет в одном из домиков там, в лесу, видеть его вчера между деревьями, он весь обросший и одичалый, как горилла.

Бренда кивнула:

— Да, все это очень тревожно, Перл, но этим уже занимаются мой муж и мистер Воэн. Айзек просто сумасшедший. Боюсь, в конце концов его просто запрут в приют.

Но Перл была не согласна.

— Его никто не сможет поймать. У него есть сила, — мрачно сообщила она. — Если у миз Хлории есть голова на плечах, она пакует вещи и уезжать быстро-быстро. А то ей уж никто не помогать. Айзек сделать на нее заклинание — и она пропасть.

Бренда сурово посмотрела на нее:

— Перл, ты очень хорошо знаешь, что не должна разделять этих глупых предрассудков. А что сказал бы отец Альфонс, если бы услышал тебя?

Перл пожала своими пухлыми плечами:

— Он сердиться. А то просто посмеяться, только так, свысока. Но я вам вот что сказать — такие вещи даже отец Альфонс, сколько он книжек ни прочитать, все равно не объяснить.

— Тетя Бренда!

В этот момент Бренда даже обрадовалась, услышав, как ее зовет Глория. Перл была очень милая, добрая, но сегодня утром от нее у Бренды пошли по коже мурашки.

Глория, которая проспала, просто желала завтракать. Она не хотела — за что Бренда была ей благодарна — обсуждать последние события, связанные с Айзеком. Она лишь сказала, что этого психа нужно посадить за решетку и не выпускать.

Тем временем к аптеке подъехал Стивен и теперь проводил доверительную беседу с Робертом.

Как и в прошлый раз, он не стал останавливаться у прилавка Пенни, чтобы поболтать с ней, и Пенни старалась не обращать на это внимания. Но Роберт приоткрыл дверь своего кабинета и поманил падчерицу к себе. Сгорая от любопытства, она торопливо поспешила на зов. Войдя, сразу же увидела, что и Роберт, и Стивен выглядят менее озабоченно, чем она ожидала.

— Садись, Пенни, — коротко бросил ей отец. Повернувшись к Стивену, он продолжил: — Тебе лучше самому ей все рассказать, посмотрим, что она об этом думает.

Стивен поколебался.

— А может, не стоит ее впутывать?

— Дорогой мой, она не ребенок, а разумная молодая женщина.

— Я знаю. И очень даже чувствую это! Но, по-моему, это чисто мужское дело!

Роберт хохотнул:

— Думаю, ты не очень разбираешься в женщинах, если думаешь, что Пенни успокоится и будет спокойно работать, пока не узнает, о чем мы тут с тобой говорили.

В первый раз Стивен прямо посмотрел на Пенни:

— Наверное, вы правы. Ну ладно. Вчера вечером Айзек появился у нас в лесничестве, весь в лохмотьях, и вид у него был еще более дикий, чем обычно.

В глазах Пенни появилось испуганное выражение.

— О, Стив! Он напал на вас?

Ее голос прозвучал более обеспокоенно и испуганно, чем ей самой казалось, так что оба они, к ее полному смущению, уставились на нее с удивлением.

— Да нет, что ты! Ничего подобного. Он просто пришел мне сообщить, что до конца своих дней уходит жить высоко в горы и больше уже никогда не вернется в Вэл-Флери. А пришел он для того, чтобы передать мне предупреждение от старых богов, святилище которых ты видела тогда в лесу. Они злятся, сказал он, что ведьма не умерла, хотя его самого в этом не винят. Ему больше не надо ничего предпринимать. Теперь возмездие находится в их руках, и в самое ближайшее время людям в Вэл-Флери следует ожидать больших несчастий.

Она молча смотрела на него, крайне изумленная тем, что теперь он широко улыбался.

— Не надо так волноваться, — сказал он. — Все это просто бредни полусумасшедшего старика. Главное, что я хотел сказать, — что теперь он уже не опасен. Если такой человек, как Айзек, чего-нибудь и боится в этой жизни, так это быть запертым на замок. Он скорей согласится умереть.

Запинаясь, Пенни произнесла:

— А есть ли еще какое-нибудь доказательство, кроме его собственных слов, что он станет теперь скрываться в лесах? Как он там сможет выжить в одиночку?

— Его видели там некоторые из наших рабочих, он сделал себе маленький шалашик возле старого святилища. У него там всегда будет вода, и он сможет выращивать себе овощи. А время от времени кто-нибудь из его многочисленных родственников будет подниматься к нему и приносить еще что-нибудь, чтобы он не голодал.

— Ясно. — Пенни почувствовала облегчение. Ее очень огорчала мысль, что старый сумасшедший слуга станет постепенно умирать в полном одиночестве от голода и холода.

— Мне еще надо вам кое-что рассказать, — произнес Стивен. — Айзек просил меня принести ему Библию, а когда я принес, он на ней торжественно поклялся, что навсегда покидает каши края. А после этого он принес еще одну клятву, для чего ему пришлось сделать небольшой надрез на запястье и пролить немного крови, — это клятва вуду. Все это было довольно страшно, у меня мурашки по спине поползли. Так что, я думаю, такую клятву он никогда не сможет преступить.

Роберт отодвинул свой стул и встал.

— Я рад, что все закончилось, но последнее слово остается, конечно, за Глорией. Я почти уверен, что она разрешит оставить его в покое. — Он распрямил плечи. — У нее немало недостатков, у моей дочери, но трусость к ним не относится. Хотя бы за это я вполне могу ею гордиться. А теперь нам всем пора возвращаться к работе.

Стивен и Пенни вышли из его кабинета, но Стивен не сразу пошел к выходу, как ожидала Пенни. Он тихонько спросил ее, нельзя ли поговорить с ней минутку на улице.

Как это ни абсурдно, но сердце ее забилось чаще. Когда они вышли во внутренний дворик, где в тени большого саманового дерева он оставил свою машину, его манеры стали натянутыми и довольно неловкими.

— Мне очень неудобно тебя беспокоить, Пенни, — сразу же начал он. — Но мне ужасно не хочется снова пережевывать всю эту историю с Айзеком и Глорией.

— Ну и что? — Она вопросительно приподняла брови. — Какое мне до этого дело?

Он покраснел:

— Я хотел бы забрать Ларри, как только вам будет удобно, но если я за ним заеду, то, скорее всего, столкнусь с ней.

— Тогда пришли за ним слугу!

— К сожалению, наш новый слуга, Лалуйи, боится собак, особенно таких больших и шустрых, как Ларри. Я не знаю, можно ли мне попросить тебя саму отвезти его ко мне, конечно, когда у тебя будет свободное время. Может быть, меня не будет дома, но тогда будет Лалуйи, он очень приятный парень. И если он увидит, что ты не боишься Ларри, то и сам осмелеет. — Он смущенно улыбнулся. — Совершенно нормальный парень, хотя так, как Айзек, он готовить не умеет.

— Зато ему можно доверить варить кофе, я надеюсь! — И она невольно усмехнулась.

— Ах, Пенни, как мы с тобой смеялись когда-то! — На мгновение его голос и выражение лица изменились так, что ей в голову вдруг пришла дичайшая мысль — что он сейчас наклонится и обнимет ее.

Однако очень скоро Стивен снова обрел свою обычную прохладную манеру общения, и теперь уже Пенни была уверена, что эта внезапная перемена в нем была лишь иллюзией, порожденной ее собственным разгоряченным воображением.

И это трезвое размышление немедленно подтвердилось, когда он вежливо сказал:

— Кстати, я рад был слышать, что надежды твоего Эрика на блестящую карьеру в конце концов оправдались. Надеюсь, пройдет немного времени, и ты сможешь приехать к нему в Рио и остаться там с ним — или где там вы захотите свить свое гнездышко. — И он радостно добавил: — Уверен, вы с ним будете очень счастливы.

— Ты считаешь, что мы будем счастливы, Стив?

— Безусловно, еще как. Судя по тому, как пылко вы недавно обнимались. Естественно, я желаю вам всяческого добра. Но пожалуй, со стороны Эрика было бы гораздо осмотрительней, если бы он поставил машину чуть подальше от основного шоссе. Но что поделать, — его тон стал насмешливым, — молодость, любовь и все такое!

Пенни повернулась к нему, лицо ее горело. Но она смогла только произнести:

— Пусть другой кто-нибудь будет у тебя на побегушках! Я не намерена! — И с этими словами кинулась обратно в магазин.

Глава 8

За обедом Глория, ко всеобщему облегчению, твердо заявила, что совершенно не боится повторных попыток со стороны Айзека лишить ее жизни. Фанатики такого сорта, как он, уверяла она, боятся нарушить клятву.

— Они ведь не только суеверны, но и ужасно безграмотны, — с презрением продолжила она. — Вуду пришло из Африки, вместе с рабами-неграми, три или четыре века назад. И у них все это смешалось с культом древних аравакских божеств, которым здесь поклонялись. — Потом она прибавила: — Я узнала много всяких таких глупостей от моей няни, которая приходила ко мне какое-то время. Папа, ты ее помнишь! Тебе еще пришлось ее уволить, потому что из-за нее у меня начались ночные кошмары.

— Да, да, точно, я ее помню, но давайте не отвлекаться от нашего разговора, — ответил ей Роберт, слегка ерзая от нетерпения. — Я так понял тебя, Глория, что я могу сообщить Стивену о твоем желании предать дело Айзека забвению. Раз так, я могу отвезти ему назад его собаку, что и сделаю сегодня после обеда.

— Зачем тебе самому беспокоиться, папочка? — произнесла Глория. — И если уж на то пошло, почему Стивен не обратился ко мне напрямую? Скажи ему, чтобы впредь не был так отчаянно ленив!

— Позволь мне заметить! — Роберт явно испытывал сильный прилив гнева. — Я не могу сказать тебе всего, что я думаю по этому поводу, потому что мы не одни. Я скажу тебе вот что — не смей больше пытаться командовать своим отцом. Я буду делать так, как считаю нужным.

С этими словами он закурил сигару и вышел в сад; десять минут спустя, свистом подозвав к себе Ларри, он сел в машину и выехал в направлении холмов.

— Да, с возрастом характер у папы не улучшается, — заметила Глория, откидываясь назад в удобном кресле, пока Бренда и Пенни убирали со стола. — Если он был таким, когда был молод и когда был женат на моей матери, то ничего удивительного, что она его бросила!

Горечь, которая была в ее голосе, поразила и Бренду, и Пенни. Но никто из них ничего на это не сказал, и Глория холодно продолжала:

— Что ж. Тогда мне остается одно — снова уехать.

— Ты хочешь сказать, в Калифорнию? — Как ни старалась, Бренда не смогла изобразить ничего хотя бы отдаленно похожего на сожаление.

— Пока еще нет — как ни жаль вам это будет услышать! А всего лишь к миссис О'Брайен. Она без меня скучает. Хочет, чтобы я вернулась. К тому же я снова возвращаюсь на работу в салон. Уже совсем скоро люди начнут приводить себя в порядок перед Рождеством.

— Ну, не торопись уезжать от нас! — Бренда изо всех сил старалась подавить в себе страстное желание поскорее избавиться от своей назойливой приемной дочери. — Подожди, поговори сперва с отцом, прежде чем уезжать.

Но Глория покачала головой:

— Мы только снова поссоримся. Лучше мне собрать вещи и уехать отсюда до того, как он вернется. Мод может меня подвезти.

— Может быть, лучше тебе попросить Эрика заехать за тобой? — предложила Бренда. — Я думаю, он с удовольствием согласится, правда, Пенни?

— Да, наверняка согласится, — промямлила Пенни. — Я его не видела уже несколько дней, он был слишком занят, но…

Глория при этих словах широко раскрыла глаза.

— Как, дорогая моя Пенни! — заворковала она. — Эрик сейчас уже, наверное, приземлился в Рио. Он улетел вчера вечером. Он оставил свою машину в аэропорту, чтобы ее продали или перегнали позже. И не говори мне, что ты этого не знала!

Бренда побледнела.

— Мама, не надо так расстраиваться, — твердо произнесла Пенни. — В общем, Глория меня немного удивила, но нисколько не огорчила. Я знала, что Эрик скоро должен уехать, и я даже очень рада, что он наконец уехал.

Бренда, не сдерживая более своих истинных чувств в отношении Глории, коротко кивнула ей в направлении двери, и, пожав плечами, та вышла.

Оставшись наедине с Пенни, она заключила ее в свои объятия.

— Доченька! Мы с папой, конечно, понимали, что у вас с Эриком что-то неладно, но такого мы никак не ожидали. Надеюсь, ты не станешь слишком сильно из-за этого убиваться. Ты этого не заслужила.

Пенни покачала головой:

— Мама, я совершенно искренне говорю, что мне даже стало легче.

— Почему же ты нам раньше ничего не сказала?

— Он не хотел, чтобы я говорила что-то определенное до того, как он уедет из Вэл-Флери. А теперь я снова могу быть откровенной — и вздохнуть свободно.

— Мы с папой чувствовали, что тебе, наверное, будет нелегко привыкнуть к другой жизни в совершенно чужой стране, — немного печально сказала мать. — И потом, эта совершенно очевидная необходимость отсрочки вашей женитьбы…

Пенни отвернулась, не в состоянии встретиться глазами с матерью.

— Я бы с удовольствием пошла на все это, если бы любила его, — сказала она. — Но я поняла, что никогда не любила Эрика и никогда не смогу полюбить. Так что давай оставим этот разговор! — Она поколебалась. — Единственное, что я не могу понять, — как об этом узнала Глория.

— По телефону, наверное. Знаешь, Пенни, я не была бы так уверена, что Эрик уехал, не оставив тебе даже сообщения. У нее всегда была такая неприятная привычка хватать телефон, даже когда я была дома.

— Да не важно, мама, я же сказала, давай оставим это. Мне все это до смерти надоело.

Итак, опять Глория в дурном настроении собирала свои вещи. Правда, на этот раз она упаковалась гораздо быстрее, так как у нее с собой был только один большой чемодан.

К сожалению, миссис О'Брайен не могла немедленно приехать за ней, и из-за этой задержки и так уже кипевшая гневом Глория вылила все свое раздражение на Пенни.

Как обычно, она позвала свою сводную сестру зайти к ней в комнату таким нежным голосом, что Пенни, внезапно почувствовавшая к ней жалость, послушно пошла на зов. И тогда, все еще не повышая голоса, но со смертельной горечью, та напустилась на нее.

Пусть Пенни не рассчитывает, что теперь, когда она бросила Эрика, Стивен станет ее. Потому что этого никогда не будет.

— Хочу тебе кое-что рассказать, — продолжала она, сидя на краю кровати и глядя на Пенни снизу вверх, не отводя глаз. — Если только ты сама уже не поняла этого! Мы со Стивеном когда-то были любовниками. Он с ума по мне сходил и умолял выйти за него замуж — но только на его условиях.

Пенни, которая была готова убежать, теперь почувствовала еще более сильное желание остаться и послушать. Потому что чутье ей подсказывало, что в кои-то веки Глория говорит правду.

— Он тогда служил помощником управляющего в лесничестве и ни о чем другом не мог думать, как о том, чтобы остаться здесь навсегда, — да, остаться на этом жалком островке и растить детей, представь себе! Когда я поняла, что его не сдвинешь с места, я порвала с ним, уговорила отца послать меня на парикмахерские курсы. А теперь, пять лет спустя, все переменилось.

— Ты хочешь сказать…

— Что я теперь уже не та молодая девица в тисках бедности. Я богата, во всяком случае, буду богатой, когда уладятся дела с наследством Грега. Если Стивен поставит условие, что женится на мне, только оставшись работать в своем лесничестве, у меня хватит мозгов не уступать ему. Я могу помочь ему устроиться в Калифорнии на куда лучше оплачиваемую работу. У нас там будет с ним прекрасный дом.

— Ты действительно думаешь, что можешь вернуть его через столько лет?

Темные глаза Глории сверкнули, но голос прозвучал спокойно.

— Я в этом уверена, — сказала она. — Понимаешь, он многое до сих пор не забыл. Например, то, что он подарил мне это топазовое ожерелье. Он сразу же его узнал и был тронут, что я его сохранила.

— Но ты же сказала, что он тебе его подарил совсем недавно — к балу в День независимости!

— Сказала, ну и что. — Она повела плечом, отвергая любые обвинения. — Старая песня, которую я спела с Эриком и Джо на этом балу… «Помнишь ту ночь». Мы когда-то танцевали под нее — я пела ее специально для него, и я уверена, что он все понял.

Она стала мурлыкать эту чувственную старую песенку, и Пенни повернулась и вышла.

«Пусть Глория завоевывает его назад, если ей так хочется, — уныло сказала она себе. — А мне вообще все равно».

Она услышала звонок, открыла дверь — за ней стояла миссис О'Брайен, немного запыхавшаяся, с покрасневшим лицом, но с довольным видом, который бывает у кошки, наевшейся сметаны.

— Моя сводная сестра у себя в комнате, — вежливо сказала Пенни. — Она уже почти собралась, кажется.

— Спасибо, дитя, я немедленно иду к ней. — И она прошла мимо, стуча высокими каблуками.

— Дорогое мое дитя, я так рада, что ты возвращаешься ко мне! — услышала Пенни ее восклицание. — Как это, должно быть, невыносимо, когда тобой помыкают! Ты не могла даже пригласить к себе своих друзей или прийти к ним в гости, не вызывая слухов.

Пенни не слышала, что ответила ей Глория. С невыразимым отвращением она все же подумала, что благодарна хотя бы за то, что эту фразу не услышала ее мать. Бренда, надеясь избежать Глории и ее вспышек раздражения, ушла в дальний конец сада, чтобы набрать к обеду свежий салат, и не могла, к счастью, услышать оскорбительные замечания миссис О'Брайен.

Пенни тоже пошла в сад к матери, но не сказала ни слова из того, что невольно подслушала. Она вообще не упомянула про приезд миссис О'Брайен.

Когда они вместе вернулись в дом, то, к своему облегчению, обнаружили, что машина миссис О'Брайен уже исчезла. Таким образом, им удалось избежать неискренних прощаний. У них еще будет время для примирения. В конце концов, скоро уже наступит Рождество, и они снова соберутся все вместе.

В те дни в магазине было оживленно. Пенни нагружала себя тяжелой работой, чтобы совладать со своим беспокойством. И дома у нее тоже было много дел. Стивен с Питом снова были в лесах, и, как сказала Сибил, Стивена накануне отъезда видели выходящим из дома миссис О'Брайен.

— Эта твоя сводная сестричка — просто какое-то несчастье, — возмущенно заявила она Пенни. — Всякими трюками пытается приманить Стивена и снова его заполучить. А сколько она говорила о том, что будет помогать в салоне во время предрождественской горячки! Да она теперь вообще там ничего не делает! Строит из себя гранд-даму, а Мод О'Брайен как будто ничего не замечает.

Пенни посмотрела ей прямо в глаза.

— Послушай, Сибил, — сказала она твердо. — Я не хочу больше слышать ни одного слова ни об одном из них — об Эрике тоже. Как только вся эта суета закончится, я постараюсь улучить время, чтобы подготовиться к моим первым экзаменам по фармации. И как только я получу квалификацию, я тут же подам заявление о приеме на работу куда-нибудь на другой остров побольше, если вообще не в Англию.

— Хорошо. Переменим тему. Дай только скажу тебе одно слово. Ты любишь Стивена. Скорее всего, я единственная, кто это знает. Но кое-кто еще должен об этом узнать — сам Стивен! Этот олух царя небесного, конечно, ни о чем не догадывается. Наверное, еще думает, что ты томишься по Эрику. Если бы ты только могла дать ему понять…

Пенни презрительно хохотнула, но этот смех Сибил, хорошо знавшая Пенни, сочла неубедительным.

— Да я скорее умру! — закричала Пенни и порывисто убежала прочь.

И вдруг, за две недели до Рождества, начались дожди.

В первый день дождь был несильный — так, небольшой ливень, который порой проливался прямо перед началом засушливого сезона. Но после этого вода начала литься с неба потоками.

Но даже тогда дождь не вызвал еще особой тревоги. Приход тропического ливня вне сезона был в этих местах делом обычным.

Но он все продолжался и крепчал, и поползли слухи об отчаянных усилиях, которые предпринимаются в лесничестве, чтобы ускорить работы по строительству дамбы у истоков реки, высоко в горах, возле старого святилища.

Ходили рассказы, что наверху, возле истоков реки, вниз обрушивались целые грязевые потоки, увлекая за собой вырванные с корнем деревья и кустарники. Однако пока берега реки выдерживали мощные потоки воды, устремленные вниз, к побережью. Пока! Потому что даже самые высокие здания в деревне не устоят, если река, разлившись и сметая все на своем пути, войдет в новое русло и сметет шквалом воды всю деревню в море.

Что касается опасности, которой подвергалась маленькая храбрая команда в горах, то молитвы, вслух и про себя, которые возносили за них оставшиеся внизу, не прекращались ни на минуту.

В конце концов, когда уже казалось, что проливной ливень никогда не кончится, он стал заметно стихать. И довольно скоро пришли известия от тех, кто работал в горах на берегу реки, о том, что вода начала понемногу спадать, медленно, но устойчиво. Все наконец вздохнули свободно. Но в ту же ночь вертолет, который кружился вокруг вершин гор, принес новые предупреждения об опасности.

Потоки воды повернули в старое, давно пересохшее русло на дальнем краю леса. Поэтому уровень воды в реке и снизился. Но опасность все еще оставалась — и очень серьезная — для всякого, кто поехал бы по узкой короткой дороге из Вэл-Флери в аэропорт.

Эта дорога, во всяком случае в одном месте, теперь была очень опасной, если не из-за потоков воды, так из-за возможности оползней. Никто не должен был ездить по ней до специального разрешения.

На следующее утро вся семья Дейл была уже на ногах, когда у ворот дома возник Пит, совершенно серый от усталости.

Первая мысль Пенни была о Стивене. Она вскочила, опрокинув кофе, и побежала по дорожке к воротам.

Он поймал ее на бегу и заключил в объятия.

— Пенни! — воскликнул он. — Ты здесь!

— Что это значит, Пит? — резко спросила она. — Конечно здесь. А что со Стивеном? Он что… с ним что-нибудь серьезно… или… или… — Она не смогла закончить фразу.

— Он в опасности — в страшной опасности. Но мне пришлось его оставить — надо было поехать сказать твоей матери…

Он был в таком состоянии, что не мог даже говорить, и Пенни, у которой сердце в груди билось огромными, страшными толчками, повела его в бунгало, где он тут же хлопнулся на ближайший стул.

Взглянув на него, Роберт сразу же подошел к комоду и вынул бутылку бренди. Никто его ни о чем не спросил, но через пару минут, когда бренди вызвало легкий румянец на его лице, он сам начал рассказывать.

— Вчера днем, как раз когда мы со Стивом и все наши помощники начали уже было поздравлять себя с тем, что самое худшее осталось позади, кто-то из нашей команды принес ужасную весть. Он сказал, что Пенни — чью ярко-голубую машину все прекрасно знают — погибла под обвалом по дороге в аэропорт. И Стив… Господи, я думал, он рехнется! Он вскочил как ужаленный и стал кричать таким голосом, который я раньше никогда не слышал: «Пенни! Нет! Нет! Господи Боже, я этого не переживу!» А потом он велел быстро нести веревки и что-нибудь типа носилок и побежал вниз. Никто за ним даже угнаться не успел. Я тоже хотел с ним пойти, но он мне не велел. Он сказал, чтобы я немедленно спускался в деревню и скорее сообщил родителям, что Пенни, как минимум, серьезно пострадала. Так что ночью я поехал, гнал на полной скорости, дорогу совершенно развезло, и вот я приехал — и, слава богу, выяснилось, что произошла какая-то ужасная ошибка.

— Но как так могло… — начал было Роберт и вдруг воскликнул в отчаянии: — Пенни! Твоя машина! Это же единственная голубая «мини» на нашем острове. Если ее нет в гараже…

Как ни быстро он кинулся из дома, Пенни его опередила, распахнув настежь дверь гаража.

— Нету, — сказала она ему. — Наверное, ее кто-нибудь угнал. Последнее время мы тут ничего не запирали. Папа, не надо так смотреть!

— Пойду позвоню этой О'Брайен, — пробормотал он. — Если Глории у нее нет, тогда мне ясно, что случилось. Они найдут машину там, на холмах, искореженную до неузнаваемости… — Он не смог дальше говорить. — Боже мой, бедная, бедная Глория!

Он побежал к телефону и, набрав номер, сразу же услышал взволнованный, несколько даже обиженный голос Мод, которая спрашивала, не у них ли Глория.

— Я сначала даже не обратила внимания, что ее нет дома, — рассказывала она. — Она любит все делать по-своему и не терпит, когда ей задают вопросы, вы же знаете. Да я вчера вообще легла спать очень рано, надеясь, что наконец хорошенько высплюсь. Но сейчас я только что зашла к ней в комнату, ее вещей там нет. Вы думаете, она…

Но Роберт не стал больше ничего слушать. Бросив на стол трубку, из которой все еще был слышен голос миссис О'Брайен, он поспешил в гостиную.

— Да, в машине была Глория, — сдавленным голосом произнес он. — Надо ехать туда, посмотреть, что можно сделать.

— Мистер Дейл, вы ничего не сможете сделать! — сказал Пит, вставая со стула. — Стивен сейчас спускается к машине с подстраховкой, уж не знаю, как он будет подниматься наверх, хотя его и держат веревками! На том холме сейчас сплошное грязевое месиво.

В этот момент они услышали визг тормозов, и по дорожке к дому устремился доктор Хендерсон. Он оглядел всех по очереди.

— Я так понимаю, вы уже слышали про то, что случилось. Ваша дочь жива, мистер Дейл. Ее отвезли на станцию первой помощи в аэропорт — не знаю, каким образом. Пока подробности неизвестны. Как только что-нибудь узнаю, сразу вам сообщу. — Он повернулся к Питу: — А вам не нужна, часом, моя помощь, молодой человек? Вид у вас совершенно изможденный.

— Да, подбросьте меня до лесничества, если можно, — попросил его Пит. — Мне там нужно забрать пару вещей.

Доктор Хендерсон коротко кивнул и, повернувшись к Дейлам, сказал с грубоватым добродушием:

— Пока со всеми прощаюсь. И пожалуйста, не делайте никаких глупостей и не пытайтесь проехать в горы. Вы можете подвергнуть опасности жизни других людей, помимо своей собственной.

Роберт ничего не сказал, понимая, что доктор прав. По молчаливому соглашению никто в доме Дейлов не упоминал имени Глории — хотя она снова занимала мысли всей семьи.

В течение этого дня дождь совсем прекратился, и на небе засияло солнце. Люди на улицах обнимались и целовали друг друга, многие устремились в церковь, чтобы вознести благодарственные молитвы.

На следующее утро пришло известие, что уровень воды в реке упал на насколько дюймов.

И тут, так же внезапно, как появился прошлым утром Пит, вдруг приехал Стивен, почти неузнаваемый из-за отросшей за несколько дней бороды, с красными от бессонницы и усталости глазами. Одна рука у него висела на грязной, промокшей от крови перевязи.

Он распахнул дверь, вошел в дом и хрипло сообщил Роберту:

— С Глорией все будет в порядке. Правда, она вся в синяках, ребро сломано. Надо было ее доставить в больницу в Порт-Леон, но она наотрез отказалась.

— Я сейчас наверняка смогу добраться до аэропорта по главной дороге через Порт-Леон! — воскликнул Роберт. — Конечно, это займет несколько часов, но зато…

— Она уже в самолете Красного Креста — на пути в Америку. Она сама на этом настояла. Они ее поместят в больницу, как только прилетят туда.

— Значит, она ничего не просила передать? — спросил Роберт.

— Она попросила передать вам всего лишь одно слово — «Простите!». И еще что-то пробормотала насчет компенсации за разбитую «мини».

Роберт выглядел очень удрученным.

— А она не объяснила, почему она вдруг так внезапно сорвалась и решила уехать?

Стивен поколебался.

— Объяснила… Но я уверен, что она… она вам напишет, попозже. А пока что никто из нас больше ничего не может для нее сделать.

В этот момент, ни с того ни с сего, лицо его стало пепельно-серым, он покачнулся, и, если бы Роберт быстро не подхватил его, он рухнул бы на землю.

Глава 9

С помощью верной Перл Роберт, не теряя даром времени, перенес все еще находящегося без сознания Стивена на кровать в той крошечной комнатушке, которую последнее время занимала Пенни. Пока Бренда кипятила воду и собирала антисептические мази и чистые бинты, Пенни подлетела к телефону, чтобы вызвать доктора Хендерсона. Но его номер был занят, и после двух безуспешных попыток связаться с ним она побежала в гараж, вывела отцовскую машину и поехала к нему со всей скоростью, на какую была способна машина.

Врача на месте не оказалось, но были две медсестры в белых халатах, которые были очень заняты работой, и, когда она, заикаясь, сообщила им о случившемся и упомянула имя Стивена, одна из них, сестра Ллойд, предложила поехать с Пенни.

— Я не должна покидать свой пост до возвращения доктора Хендерсона, — сказала она Пенни. — Но, судя по всему, там нужна срочная квалифицированная помощь, так что я сама посмотрю его.

К тому времени как они доехали до бунгало, Стивен уже начал приходить в себя, но при одном только взгляде на него медсестра с серьезным лицом принялась за работу.

Бренда хотела было остаться, чтобы помочь медсестре, но, увидев жалобный умоляющий взгляд Пенни, сказала:

— Моя дочка — очень смышленая девочка. Она останется с вами и будет вам помогать.

— Отлично. Больше мне никто не нужен.

Пенни пришлось призвать на помощь все свое мужество, когда засохшие бинты были сняты и она увидела, в каком состоянии была рука Стивена. Она выглядела так, как будто кто-то изрубил ее топором. И Пенни совсем не удивилась, когда даже медсестра на секунду замерла в шоке.

Но тщательный осмотр, быстро и осторожно проведенный ею, показал, что все не так уж страшно.

— Задеты только ткани, — тихо сообщила она Пенни. — Он упал в обморок из-за большой потери крови. И еще, конечно, общее истощение организма.

Осмотр сестры Ллойд, как ни старалась она быть осторожной, привел раненого в сознание.

Лицо его исказилось, и он еле слышно пробормотал:

— Пит, Пенни погибла. Нет, не держи меня. О, Пенни!

— Так это же вы Пенни, да? Я ведь слышала, что вас так называла мама?

Пенни кивнула:

— Никто на самом деле не погиб. Просто другой человек взял мою машину и попал в серьезную аварию, а Стивен, вот он, поспешил на помощь, думая, что это я там.

— Да, это он никогда не забудет. Но послушайте, дитя. Мне непременно нужно связаться с доктором Хендерсоном, чтобы он назначил ему переливание крови. Побудьте с ним, а я пойду позвоню.

Она вышла, и Пенни сразу же вложила свою руку в руку Стивена. Это был инстинктивный жест, и она была поражена, когда его пальцы сжали ее ладонь.

Он немного приоткрыл глаза:

— Пенни! А что ты здесь делаешь?

— Да вот, просто присматриваю за тобой — потому что я тебя люблю!

— Глория мне сказала, что ты меня любишь, — невнятно пролепетал он. — Это последнее, что она сказала перед отлетом самолета. А я ей не поверил. Она ведь у нас такая врушка, эта несчастная Глория!

Пенни склонилась над ним и легчайшим поцелуем поцеловала его во влажный лоб. И совсем не как старшего брата.

— На этот раз она сказала правду, мой милый Стивен.

Он снова закрыл глаза, все еще не выпуская ее руку, и сестра Ллойд, вернувшись от телефона, строго посмотрела на них обоих.

— Ему нельзя сейчас разговаривать, — с упреком заявила она.

— Даже с любимой девушкой? — спросил Стивен тем же хриплым шепотом.

— Послушайте меня, мистер Воэн, — спокойно сказала ему сестра Ллойд. — Доктор Хендерсон велел мне немедленно отвезти вас в больницу Порт-Леона на срочное переливание крови.

Тут же Стивен полностью пришел в сознание.

— Отвезти меня в больницу? — воскликнул он. — Да ни за что в жизни! У меня нет времени здесь валяться. Мне нужно ехать обратно в лес — там меня ждет мой напарник и остальные. Я не могу бросить их там одних только потому, что я имел глупость довериться камню, который не выдержал моего веса.

— Мистер Воэн, прошу вас быть разумным, — стала увещевать его сестра. — Опасности никакой уже нет!

— А вы откуда знаете? — набросился он на нее. — А если даже и так, может быть, кто-то из рабочих ранен или даже погиб? — Он обернулся к Пенни: — Я не могу сейчас спорить с этой женщиной, дорогая. Скажи ей, чтобы перевязала меня, дала мне что-нибудь болеутоляющее и уходила!

К своему облегчению, Пенни увидела, что сестра Ллойд нисколько не обиделась на эту вспышку. Она склонилась над ним, вытерла пот, выступивший на лбу, и мягко сказала:

— А что же станет с вашей маленькой бедной невестой, если вы вот так выбросите на ветер свою жизнь?

— Она все поймет, моя Пенни. Она сама уже почти как лесник! — Голос его снова упал и был еле различим. — Она же знает, что я не могу бросить Пита одного. Это было бы чудо… чудовищно несправедливо.

Пенни вдруг услышала голос отца, который громким шепотом звал ее от порога комнаты. Она быстро вышла к нему и пошла за ним в гостиную.

— Пришло сообщение, — сказал он ей. — Полковник Хейворд, предшественник Стивена — тот, кто его обучал, — приехал в лесничество, чтобы заменить Стива. Пит послал ему срочный вызов.

— Папа! Как здорово!

Она быстро обняла его, послала воздушный поцелуй матери и скользнула обратно в комнату, где лежал больной.

— У меня хорошие новости, — прошептала она медсестре.

— Какие новости? — хрипло спросил Стивен.

— Полковник Хейворд прибыл к нам на помощь, — нежно сказала ему Пенни. — Он сейчас с Питом и держит там оборону. Он останется, пока ты снова не встанешь на ноги.

Она обрадовалась, когда увидела на лице Стивена облегчение.

— Старый добрый Хек Хейворд, — пробормотал он. И, посмотрев сквозь полуоткрытые веки на сестру Ллойд, он хрипло, с трудом продолжал: — Хорошо. Я поеду, если Пенни тоже поедет со мной. Эгоистичный я парень, да? Но она ведь все поймет.

Медсестра улыбнулась, глядя на Пенни:

— Я побуду здесь, пока за нами не приедет машина «Скорой помощи». Я думаю, они разрешат тебе поехать в больницу вместе с мистером Воэном, но вряд ли тебе разрешат там остаться, ты ведь пока только его невеста.

«Если бы!» — подумала Пенни, но ничего не сказала. Если бы она стала все объяснять, сестра Ллойд могла и переменить свое решение. Вместо этого она сказала:

— А я смогу остановиться у кого-нибудь из своих друзей, которые живут в городе.

Ее родители оказались не настолько шокированы этим известием, как она думала. Последнее время на их долю выпало столько испытаний, что они готовы были смириться с отъездом Пенни и с тем, что за ним стояло, без лишних эмоций. Ее мама спешно позвонила в город своим старым друзьям, и они сказали, что очень рады будут принять у себя Пенни. У ворот уже стояла машина «Скорой помощи», все распрощались, и, сидя возле Стивена, который снова сжимал в руке ее ладонь, она уже ехала в Порт-Леон в самой удобной машине, в которой ей доводилось до сих пор кататься.

Это было самое необычное Рождество за всю ее жизнь. Хозяева были сама доброта, и, поскольку больница находилась всего в двух шагах ходьбы от их дома, Пенни нетрудно было проводить там большую часть времени, сидя на кровати рядом со Стивеном, или помогая в детских палатах, или развешивая в палатах новогодние украшения.

Некоторое время Стивен почти совсем не разговаривал. Все, чего ему, очевидно, хотелось, — это чтобы она была рядом с ним. Иногда он только дотрагивался до нее рукой, как будто бы для того, чтобы убедиться, что она действительно сидит рядом.

Но в начале января настал наконец день, когда она заметила в нем радостную для себя перемену. Он уже не был так бледен, и голос его окреп. Ей даже показалось, что в его глаза вернулся их обычный блеск и что очень скоро он снова станет ее дразнить.

Он уже стал много времени проводить на веранде, затененной от яркого карибского солнца, но сегодня, когда его лечащий доктор пришел на ежедневный осмотр, он разрешил выкатить его на коляске на открытый воздух, после того как спадет полуденная жара.

Она сама выкатила его в коляске, и улыбающийся ординатор подал ей складной стульчик, чтобы она могла сидеть рядом со Стивом. И когда они удобно разместились в тени высокого иммортелевого дерева, он сказал, что ему так много надо ей рассказать, что он даже не знает, с чего начать.

— Я думаю, что сначала мне несколько слов придется сказать о Глории, — произнес он.

— Не надо, если тебя это огорчает или расстраивает, — быстро вставила она.

— Дорогая, мне надо кое-чем поделиться, чтобы облегчить душу. Даже если ты не замечала, что я начинал любить тебя, это поняла Глория — сердцем. Она пыталась разжечь во мне былой огонь — и правда, когда-то я был от нее без ума, как ты наверняка уже знаешь. Из-за этого в свое время мы были с ней вовлечены в огромный скандал! Но несмотря на то, что ты якобы принадлежала Эрику и мне даже в голову не приходило с ним соперничать; пепел так и остался пеплом — во всяком случае, для меня.

Они помолчали, и наконец она негромко спросила:

— Стив, а почему она так внезапно решила вернуться в Америку?

— Она попросила меня приехать и поговорить с ней. Она уже опять жила у миссис О'Брайен. Я пошел, но убедил ее, что за пять лет я стал совсем другим человеком, что я не смогу уже снова полюбить ее. Наверное, все думают, что она испугалась угрозы наводнения и поэтому так поспешно отправилась в Порт-Леон. Но дело было не в этом. Она наконец поняла — и, видит Бог, я сам долго не мог этого понять, — что я искренне и сильно люблю тебя. Хотя она так и не смогла понять и никогда не сможет, что в моем отношении к тебе есть и страсть — и еще какая! — однако есть и другое чувство, совсем не похожее на то, которое я когда-то испытывал к ней.

— Я тоже была слепа, — призналась Пенни и прибавила, плача и улыбаясь одновременно: — Ты был очень недобрым со мной иногда, Стив.

— Наверное, я так ревновал тебя к этому юному Эрику, что мне приходилось вымещать это на тебе! Когда я тогда увидел вас вместе в его машине — и ты позволяла ему так себя обнимать и сидела с таким довольным лицом, — просто передать тебе не могу, что я тогда почувствовал.

— Мне было его жаль — из-за того, что все его планы потерпели крах. Но мне это не доставляло вообще никакого удовольствия. Понимаешь, тогда я уже решила, что не выйду за него замуж, даже если я не нужна человеку, которого на самом деле люблю. И боялась ему об этом сказать.

Он взял ее руку и поднес к своим губам.

— Скоро я сам смогу обнять тебя, дорогая. Да и поцеловать тоже как следует. А пока я хочу, чтобы ты присмотрела для нас обручальные кольца. Я думаю, парень из магазина в «Палас-Аркаде» мог бы принести нам посмотреть несколько на выбор.

В уме у Пенни вспыхнула картина, как Глория снимает с себя топазовое ожерелье — подарок своего любовника. Но она решительно отогнала ее. Они со Стивом принадлежат друг другу, и так будет всегда.

Стивен снова заговорил:

— Боже правый, я только что вспомнил, что мы еще не сказали твоим родителям, что хотим как можно скорее пожениться.

— Не думаю, что это необходимо. Они и так все знают. Но конечно, мы должны поступить благоразумно и…

— Попросить их благословения! Надеюсь, что они нам в этом не откажут! Они никогда особенно меня не одобряли, после того, что случилось пять лет назад, — и я не могу их в этом винить.

— Они будут еще больше недовольны, если ты меня сейчас бросишь, — успокаивающе сказала она, и ямочка заиграла на ее гладкой щеке.

И вдруг здоровая рука Стивена обвила ее плечи.

— Стив, ты с ума сошел! — задыхаясь, воскликнула девушка. — Ты же можешь нанести себе непоправимый вред!

— Непоправимое счастье, ты хочешь сказать, — быстро возразил он. — Даже маленький поцелуй очень мне поможет! Если только я не переверну эту чертову коляску!

И он еще крепче прижал ее к себе.

Джульетта Армстронг «Цветущая долина»: ЗАО Центрполиграф, Москва, 2006

Оригинальноеназвание: Juliet Armstrong «The Flowering Valley», 1972

ISBN 5-9524-2074-5

Перевод: А. А. Никоненко