Дагестанские притчи и тосты

От автора

Дорогие читатели!

Может быть, многие из вас сами бывали на горских свадьбах, сами танцевали лезгинку, сами пробовали вкусные горские блюда, сами слышали, как состязаются за столом в остроумии и мудрости, и сами пили вино из огромных остроконечных бычьих рогов.

Горская свадьба – это не только место, где собираются, чтобы поздравить молодоженов и повеселиться. Это одновременно собрание, где люди, провозглашая тосты, стараются блеснуть красноречием и мудростью. Тосты бывают разные, сила их в краткости и ясности, поэтому сразу же, поднимая первый бокал и открывая свадебный пир, тамада почти всегда дает понять, что говорить надо коротко и умно. Но самому нельзя слишком укорачивать свою речь. Тамада – самое ответственное лицо свадьбы. Он должен видеть все и слышать все и при этом не забывать произносить заздравные тосты. Тамада следит, как бы не появилась «трещина», не вспыхнула бы ссора. Осторожно направляет он речку многословия в берега. В сердце загрустившего вливает веселье.

Пока сам тамада не поднимет первого тоста, никто не имеет права пробовать вино. Все ждут знака тамады. В руках у тамады бычий рог. Но тамада обычно не спешит; он начинает издалека:

«Вот, друзья, у меня в руках бычий рог. Раньше говорили, что земля стоит, опершись на него. Если хорошенько подумать, это правда: разве не трудом быка наши предки вспахивали землю, а земля отдавала нам силу жизни – хлеб. А мир держится на хлебе.

Бык, наверное, не раз давал этим рогом отпор врагу, не раз, радуясь своему труду, копался этим рогом в несенной свежей земле. Теперь я держу его в своих руках, он наполнен красным вином, в нем сок земли и жар солнца. Я хочу, чтоб каждый из вас, держа рог в руках, чувствовал себя так, будто земля опирается на него и будто от любой оплошности каждого из нас земля потеряет равновесие. Итак, друзья, мы в ответе не только за свадебный стол, но и за весь мир».

Первые тосты почти всегда бывают наиболее короткими, но целеустремленными, как стрела, выпущенная после долгого и меткого прицела. А по мере того как опустошаются бокалы, появляется охота к многословию. Одни умудряются разнообразить тосты, обычно рассказав какую-нибудь притчу перед тостом, другие, выслушав столько мудростей из уст других, чувствуют себя бессильными и произносят самый короткий тост: «За сказанное!»

Застолье в горах бывает не только по случаю свадьбы сына, но и в день его рождения, и в день, когда он без сопровождения старших самостоятельно отправляется в путь, и в день, когда он впервые уходит на работу.

А день рождения дочери считался несчастливым. Поэтому не было и тостов по случаю рождения дочери. Но когда дочь уходила в чужой дом, собирались старейшие женщины и родственницы и за блюдом халвы желали ей благополучия. Раньше чужой дом для невесты считался «раскаленной жаровней». По дочке, какая она терпеливая, трудолюбивая, покорная, преданная, давали оценку ее родителям, более того, если она покажет себя с плохой стороны, то это бросало тень и на ее незамужних сестер, и они долго оставались в девушках. Если старшая сестра сразу же умела показать себя трудолюбивой и терпеливой, то и судьбы младших сестер устраивались лучше.

Провожая дочку в чужой дом, мать ей говорила:

«Если тебе в доме мужа придется проглотить ветвистое дерево, проглоти его так, чтобы даже свекруха не увидела слез в твоих глазах. Если тебе придется выпить реку одним глотком, выпей так, чтобы муж даже не слышал стона твоего». Нынешнему читателю могут показаться слишком навязчивыми мотивы безропотного послушания, унизительной покорности, даже, раболепия перед мужем, которые звучат в напутствиях дочерям-невестам. Но что поделать? Так было – ведь я беру эти тосты из прежних времен.

Нынче, конечно же, судьба женщин, девушек-дочерей у нас в Дагестане неузнаваемо изменилась. Женщины стали большой общественной силой в нашей республике. Молодые соединяют теперь свои жизни по взаимной любви, молодожены чувствуют себя равными в браке, все чаще звучат в Дагестане, в его аулах комсомольские свадьбы.

Я очень люблю горские свадьбы не только потому, что я люблю танцевать, а потому, что здесь бывает мобилизована вся мудрость людей. Люблю эти красивые и мудрые обряды. Когда невеста входит в дом жениха, ее встречает мать его и еще на пороге кладет ей в рот полную ложку пчелиного меда:

Подруги подводят невесту к жениху, одна держит в руках зеркало, другая – зажженный факел; отражаясь в зеркале, он светится, словно солнце. Третья несет в руках водою наполненный кувшин и приговаривает: «Примите в дом солнце, огонь и воду». Лицо невесты бывает покрыто белым шелковым платком – гурмендо (фатой).

На другой день после брачной ночи самый близкий друг жениха по обычаю открывает ее лицо, поднимая с лица гурмендо, и при этом дарит ей подарки и произносит тост.

На третий день опять собираются близкие и друзья. Невесте вручают «сердце дома» – ее подводят к очагу, она должна первый раз в доме мужа зажечь огонь в очаге, мать мужа дарит ей подарок: или бросает около очага к ее ногам ковер, или вручает ей новую медную большую кастрюлю. Блюдо, приготовленное невестой, пробуют все собравшиеся и произносят тосты, шутят, мол, такого блюда никогда не пробовали.

На пятый день мать мужа собирает всех подруг своей невестки. Они должны сопровождать ее в первый раз из дома мужа по воду. Все они бывают празднично одеты, и смотреть на них выходят все аульчане. Этому придается большое значение. Мать жениха готовит и раздает халву, в доме опять собираются мужчины, и кувшин, полный воды, который принесла невеста, передается из рук в руки и каждый пьет и говорит свое пожелание.

Я много ездила по горным аулам, годами собирала в свои сердечные хурджины услышанное. Конечно, тосты, собранные в этой книге, – старинные, они не отражают сегодняшнюю новь жизни народов Дагестана, но они несут в себе нравственную древнюю мудрость людей, передаются из уст в уста, от поколения к поколению.

В данное издание включено много и новых тостов, преимущественно о любви и о женщине, ведь не мало раз приходилось мне после выхода первого издания тостов бывать на свадьбах, где теперь и женщины сидят рядом с мужчинами за одним столом и не только слушают прекрасные речи, адресованные им, но и сами говорят такие мудрости, что бывалые ораторы слушают их с восхищением.

И еще я посчитала целесообразным включить в книгу две поэмы – «Восемнадцатая весна» и «Орлы слетают с гор», посвященные конкретным личностям, сыновьям гор, как бы олицетворявшим собою в жизни мужество и преданность Родине, к чему всегда звала их горская мудрость.

Тосты, притчи, напутственные восьмистишия переведены на русский язык рифмованным стихом. Мне представляется важным, что Владимир Туркин, переводя аварские тексты, сохранил в них, с одной стороны, высокий стиль торжественности, а с другой – свободные речевые, разговорные интонации, свойственные этим тостам и притчам, не «заакадемизировал» их, а придал им характер некоторой языковой обытовленности и простоты, поскольку они взяты из устного обихода.