Далеко или близко

18. Влад

Олю, все таки, сорвало, как и следовало ожидать. Сашка предупреждал, что это случится, слава всем богам, что обошлось только истерикой со слезами, а не чем похуже, а ведь могло и серьезнее рвануть. Обнимая ее, пока девушка плакала, я понял, что всерьез смягчить ситуацию не получится, придется выложить все, как есть. Ольга далеко не дурочка, недомолвки прекрасно чует, и это рождает в ней тревогу и недоверие к нам, чего надо постараться избежать.

— Сань, там вроде обед обещали принести, узнай у проводника. Надо нашу девочку накормить, на сытый желудок спокойнее будет, нам всерьез поговорить надо.

— Согласен, сейчас организую, — Саша поднялся с кресла, направившись к месту бортпроводников, но тормознул возле меня, — слушай, чего они там так долго? — тоскливым взглядом он показал на туалет, — может Серый ее там уже утешительно трахает, а мы тут сидим!

— Не гони, Серега — кремень. Утешит, поддержит, обнимет и обратно вернет довольную. Ты же знаешь этого моралиста. Иди давай, еду нам добудь. И про кофе напомни, Ольга капучино пьет, большую чашку, про остальных сам все знаешь.

— Да иду уже, старшой, щас все будет! — расслабленной походкой Саша ушел за обедом. Спустя 5 минут подошедшая вместе с Саней стюардесса, старательно пытаясь привлечь к себе его внимание, стала расставлять на столике семгу под сливочным соусом с рисом, кофе и коньяк. Девушка была миленькая, других не берут в бортпроводницы, но Саня на нее совершенно не реагировал, чего раньше никогда бы не случилось. Мне было внове и немного забавно наблюдать этот отстраненный и равнодушный взгляд ловеласа-Сани на привлекательную мордашку.

— Что, друг, совсем телочки не интересуют? Гляди, какая девочка по тебе течет, — начал я его троллить.

— На кой мне эта девка? Наша Олечка много лучше. Сейчас вернутся, мы ее покормим, потом немного поболтаем, и я ее обнимать буду, а потом проберусь к ее сисечкам, буду гладить, сосочки ласкать, ушко целовать…

— Хорош, Саня, сил никаких нет, опять стояк в штанах!

— Держи себя в руках, док, тебе еще каяться за нас всех.

— Вот именно! Я, значит, буду страдать, весь негатив на себя собирать, а ты сисечки тискать?! — у меня аж дыхание сперло от возмущения.

— Кто на что учился, хехе. Так, спокойно, делай умное лицо, Серега нашу девочку ведет.

— Сам сотри улыбку с похотливой морды, кошак драный, — прошипел я Сашке, и увидел подошедшую Ольгу. Она была спокойной, но слегка потерянной. Может и правильно, что ее Сашка сразу на себя потянул, расслабит ее немного, мне легче будет.

Настроение у нашей девочки стало значительно лучше, вон даже любопытство прорезалось, но к добру ли, я не знал. Ибо любопытная женщина всю душу вынет, но интересное вызнает. Пока обедали, перешучивались ни о чем, Сашка и правда тихонечко тискал Олю, и та вполне благосклонно принимала его кошачье мурчание и почти невинные ласки. Видно, что за едой она расслабилась, и вектор ее внимания сместился с тревоги за будущее в сторону желания узнать что-то новое.

— Все, дорогие мои, пора каяться! — Ольга обвела нас взглядом и остановилась на мне, — давай, Влад, чего ты там вещал про одаренность, силу и прочее. В чем подвох, зачем спешка с отъездом?

— Оль, какой-то опасности для тебя нет, — начал я осторожно, — но есть нюансы…

— Всегда есть нюансы, Влад, хорош юлить, прямо говори! — прорезался командный голос у нашей девочки, значит пришла в себя.

— В общем, мы же не одни такие расчудесные парни. Есть и другие. И способности у всех разные, и используют их люди по-разному…

— Ну-да, прям так и вижу злодейский ковен магов, плетущих всемирный заговор, ага, — ехидство в голосе Ольги совершенно уверило меня в том, что она перестала воспринимать ситуацию, как личную проблему. Это бы и неплохо для ее спокойствия, только вот не совсем верно с точки зрения тактики. Небрежность может привести к проблемам.

— Не язви, моя хорошая, а ты, Сань, хватит приглушать нашей девочке тревожность, а то она критичность мышления теряет.

— Да я не делаю ничего, док, ты чего? Это она сама по себе такая язва! — Сашка состроил оскорбленную мину, а Ольга чуть тряхнула головой и стала серьезнее.

— Ладно, больше не буду, Влад, продолжай. Чем подробнее, тем лучше.

— Как я сказал, люди разные, способности разные, уровень силы тоже. И ты помнишь же, что чем чаще люди свои способности используют, тем быстрее здоровье тратят? Вот в этом и проблема, Олюшка. Есть у нас совет старейшин. И состоят в нем наши, так сказать, коллеги по силе, которые должны следить за соблюдением некоторых простых правил. Их не много — правил: не использовать силу напоказ, чтобы не привлекать к себе внимание; не убивать при помощи силы, что, собственно, следует из первого пункта, и не рассказывать о нас посторонним.

— Ага, прям по классике: «Первое правило Бойцовского клуба: не упоминать о Бойцовском клубе.», — не сдержалась Ольга.

— Да, именно так. Ничего нового не придумано со времен первых тайных обществ, Оль. Но дело не только в том, чтобы не светиться перед людьми, но и в энергии, которую тратят такие как мы. Вот ты как себя чувствовала после секса с нами? Можешь описать?

— Эммм, отлично я себя чувствовала, тебе ли не знать, — смутилась Ольга, щеки е вспыхнули, словно она разом вспомнила все те неприличные приятности, что мы с ней делали.

— Именно, Олюшка, именно. Я же говорил, что между нами нечто особенное. Ты отдаешь нам энергию, насыщаешь, но и сама берешь от нас в ответ.

— И что? Это же нормально должно быть? Ну, как круговорот воды в природе, здесь убыло, там прибыло, нет? — глаза Ольги светились от удовольствия, словно ей нравилось обсуждать всю эту мистическую лабуду.

— Нет, Оль. Ни одна женщина раньше не могла черпать от нас силу. Два-три месяца, иногда меньше, и мы с ними со всеми расставались просто потому, что они не могли больше ничего нам дать, — вот тут я напрягся, тут был тонкий момент, не приведи боги сейчас чего надумает лишнего. Я посмотрел на Саню, чтобы тот, если что, пригасил страх, и тот стал еще настойчивее лапать ее под грудью, провел по шее губами, успокаивая.

— Погоди, и что с ними было потом, ну с вашими бывшими? — задала Ольга тот самый вопрос. Благо я видел, что она не особо насторожилась, словно доверяла нам. И действий Саши словно бы и не заметила, голос ее звучал спокойно, в нем не было ничего, кроме интереса.

— Ничего не стало. Мы же не вампиры какие, не сосали из них жизненную силу. Просто они через какое-то время переставали получать от нашего … эмм… взаимодействия удовольствие и уходили. Никакого вреда здоровью, жизни, карме там… С несколькими из наших бывших мы оставались на связи, приятельствовали. Про многих знаем, что вышли замуж. Я по молодости отслеживал этот момент, беспокоился тоже, мало ли что мне старшие рассказывали, хотел сам убедиться, что мы не вредим.

— Ну тогда в чем проблема-то, я не понимаю? Со всеми все хорошо, никто не помер, расстались и пошли жить дальше, — Ольга проговорила фразу, а потом осознала. Я прямо увидел, как она поняла, — то есть со мной вы тоже так вот… пойдете жить дальше? — у нее аж голос сел.

Тут уж Серега не выдержал, метнулся к ней, за руку цапнул, к ладони прижался губами, а я продолжил:

— Нет, Оленька, я же сказал, что ты можешь брать силу в ответ. Мы с тобой — это вечный двигатель. Мы, все трое и ты — абсолютно энергетически совместимы. Мне дед в свое время рассказывал, как нашел мою бабку после войны, влюбился, и постоянно боялся, что вот еще немного, и она к нему охладеет и прогонит, или жить с ним станет просто из жалости, или потому, что после войны мужиков мало, а ей тяжело одной… В общем боялся, что все закончится как всегда, но оказалось иначе. Она была как ты — тоже умела не только отдавать во время близости, но и черпать от него. Они поженились… только спокойной жизни у них все равно не было. Вас таких мало, Оль, одна на несколько тысяч, если верить старейшинам. У вас особая энергетика, и вы привлекаете к себе внимание. Бабку мою много раз старались от деда увести.

— Что значит увести, она же не корова, — вспыхнула Ольга.

— Не корова, Олюшка, но желающих было много. И ты же понимаешь, что люди со способностями не всегда на скорой работают, а чаще во власть лезут. А при власти возможностей больше. Так что легко им не было. Все закончилось только тогда, когда дед с бабушкой обряд провел. От какой-то своей дальней родственницы он узнал, что в наших краях есть место силы, там раз в год в течение недели цветет священное Древо…

— Господи, обряд, священное древо… вы шутите сейчас, я надеюсь? — Ольга закатила глаза и откинулась назад в Сашкиных руках, стряхнув с себя его блудливые руки.

— Нет, Оль, все серьезнее некуда. Дед рассказывал, что в этом месте провел старинный брачный ритуал, который позволил замкнуть силовые потоки между ним и бабушкой, после чего ни один иной не смог бы от нее подпитываться. Это сработало, их оставили в покое, т. к. даже если бы деда убили, то все равно бабушка ни с кем бы не смогла больше делиться силой. И дед предупреждал меня, что как только о тебе станет известно, то налетят вороньем желающие побороться за тебя.

— Ну, ок, предположим, только в чем спешка? Это ваше древо же не вот прям сейчас цвести закончит. Или…?

— Или, девочка моя. Осталось три дня. Я когда к тебе летел, то еще даже не думал про ритуал, просто совпало так, а когда встретился и понял, что ты та самая — вот тут испугался. Парней я тоже на всякий случай вызвал, предполагал только, не знал, что мы все совпадем, как части мозаики. Но теперь надо торопиться, иначе первыми, кто начнут предъявлять на тебя права — это стариканы из совета, потом остальные подтянутся, в нашей среде новости быстро расходятся, — я снял Ольгу с Сашкиных колен и пересадил на себя, обнял, поцеловал в сладкие, пахнущие кофе губы. Сердце мгновенно зажглось, выстукивая бешенный ритм, член напрягся, энергия хлынула потоком горной реки, и я едва оторвался от моей девочки. — Или ты хотела бы, чтобы за тобой таскались бы наши стариканы, ммм? Среди них парочка губернаторов и депутаты есть? Хочешь, Оль? — спросил, а самого обожгло ревностью так сильно, что чуть не сдох!

— Да ты охренел что ли, Влад?! Я думала, это только у баб бывает «сама придумала, сама обиделась», ан нет! Мужики тоже головой ни черта не думают, все больше членом! — моя девочка отпрянула и влепила мне такую звонкую пощечину, что в глазах потемнело — тяжелая у нее рука.

— Сучка моя бешенная! — прорычал я и перехватил ее руку, которой Ольга снова попыталась замахнуться, — успокойся, я понял все, понял!

Тут снова миротворцем встрял Серега, встав позади Ольги на колени и наглаживая ей спину, аккуратно придерживая нашу девочку за предплечья. Я в какой-то момент поймал обескураженное лицо бортпроводницы, которая наблюдала всю эту сцену и теперь не знала, что ей с нами делать. Подмигнув ей, я показал жестом, чтоб принесла еще выпить, и девчонка слиняла за шторку. Мда, ладно хоть в салоне кроме нас всего двое дельцов, и те спят в берушах. Пора заканчивать с публичными сценами, пожалуй.

— Олюшка, успокойся моя красавица, — пока я думал, Серега гудел ей в ухо всякое, и Оля снова расслабилась.

— Ладно, живи пока, Отелло! Еще раз на меня в этом ключе голос повысишь, я этот бред терпеть не стану, отхватишь по лицу, уяснил? — Ольга в гневе была прекрасна, щеки горят, глаза сверкают, губы алые, мной зацелованные — просто Саломея, того и гляди без головы останешься.

— Уяснил, моя грозная и прекрасная дева, покоряюсь, — спаясничал я, разряжая обстановку, но Олюшка, вопрос серьезный. Если не в эти три дня, хотя, уже два будет, как прилетим, то придется год жить, как на вулкане. Тебя будут стараться переманить всеми силами. Могут увести, выкрасть, запереть. Изнасиловать или физически как-то принудить тебя нельзя, но давление могут оказать на нас, ты понимаешь? — я старался говорить спокойно, чтобы не перегнуть и не испугать, но донести серьезность ситуации.

— Влад, ты не с девочкой-ромашкой сейчас говоришь, забыл? — Ольга глянула серьезно. — Давай-ка ты мне про ритуал и его последствия расскажешь подробнее, и пока летим, я все обдумаю. И еще, скажите мне, как мы будем жить, все таки, хоть с ритуалом, хоть без. Вы же понимаете, что неопределенность меня расшатывает.

— Оленька, у нас есть дом в частном секторе, — Саня встрял в разговор, наверное, устал молчать. — Поселок охраняемый, дом довольно большой, мы лет пять назад решили, что жить втроем удобнее, скинулись и купили почти готовый коттедж. Подшаманили его, Серега любит руками работать, да и график позволял, все руки приложили. Там все удобства, до города недалеко. Забор у нас высокий, участок обширный, примыкает к лесу, до соседнего дома почти километр. Так что не будем мы никого смущать, малыш.

— Вы еще и живете вместе, божечки-кошечки. К кому я попала?! — засмеялась Ольга.

— Ну, а то, что мы трахаем втроем одну женщину тебя же не смущает, чего ты так удивилась, моя развратная девочка, мм? — пользуясь ее расслабленность, я лизнул Олю в шею и прикусил, оставив явственный след, помечая.

— Не смущает, мой безнравственный господин, — подыграла мне она, мурлыча и ластясь к рукам, — давай, продолжай про ритуал, не думай, что я растаю тут и забуду!

— Да ни чего там сверхсложного, Оль. Под тем самым Древом кровью обменяться надо, как побратимы раньше делали, и связь закрепить через близость.

— То есть порезать руки, смешать кровь, потрахаться — такой у вас план? — как я уже понял, Ольга становилась демонстративно циничной, когда смущалась, — со всеми сразу, я верно поняла?

— Верно, моя умничка, — куснул я ее за ушко, — мы с тобой такое уже репетировали и тебе понравилось.

— Ладно, староверы-язычники, все с вами ясно. Отпусти меня, Влад мне надо выпить и подумать, — Ольга сползла с моих колен и уселась в свободное кресло. Потянулась за бокалом, пригубила и закрыла глаза. Мы с парнями тоже выпили, но расслабляться было рано, черт знает, чего женщина может себе придумать, даже такая рассудительная.

Сидели в тишине долго, мерный гул самолета убаюкивал, и минут через 40 мне даже показалось, что Ольга задремала, но она вдруг открыла глаза и спросила:

— А дети? Дети как? — по ее голосу я понял, что тема всплыла серьезная.

— Что значит «как», Оль? Захочешь, будут у нас дети, я так точно буду рад мелкому.

— А делить как? А фамилия чья у них будет? — было видно, что Ольга все больше и больше погружалась в детали. Эта женская черта — зацикливаться на мелочах, заранее продумывая все до последней запятой, говорила о том, что наша девочка уже совсем наша. Она строила в своих мыслях общее будущее, примеряла его на себя, и это отдавалось теплом в моей душе.

— Не будем мы никого делить, Олюшка, — это Серега.

— Общие будут, ты чего?! — Санек вступил.

— Какая разница, Оль? Наши они будут. А про фамилию… ну, за кого из нас захочешь замуж, того и фамилия, какая разница. Жить все равно будем вместе. После ритуала никто из нас никогда не сможет ни с кем больше спать, Оль.

— Чтооооо?! Серьезно? — моя девочка вскинулась и аж задохнулась, — как так? Никогда ни с кем, кроме меня?

Глаза ее надо было видеть. Такое изумление и… осторожная радость, что ли. Похоже, наша девочка редкая собственница, что и хорошо, в общем.

— Конечно, Оль, в том и суть. Мы — никогда ни с кем, кроме тебя. И ты — только с нами, навсегда, — я поднял бокал, словно провозглашая тост.

— Мда, за это я, пожалуй, выпью, — усмехнулась наша язвительная крошка и тоже приподняла бокал в приветствии.