Дар

Меня зовут Марина Николаевна Громова, я студентка первого подготовительного курса университета «Чаровати». Я человек-маг. И я хочу рассказать, что со мной произошло, и почему я не могу обучаться магии так же, как остальные дети.

С самого детства я не любила играть с куклами, мягкими игрушками и даже с машинками, если они не двигались или от них ничего нельзя было открутить и заглянуть внутрь. Мне нравились роботы, механизмы и головоломки. В три года я вскрыла музыкальную игрушку, чтобы посмотреть на нее изнутри и понять, как она работает и почему издает звуки. Собрать обратно ее не смогли. Мне нравилось наблюдать, как сосед дядя Миша чинит свой трактор. И даже если он использовал магию, это все равно выглядело интересно и логично.

– Похоже, Марина в будущем пойдет по пути техномагии, – сказал он родителям, после того, как полчаса четырехлетней мне объяснял, как устроен телевизор.

– Да брось. Как и всем детям, ей нравится все большое и блестящее, – отмахивалась матушка.

Родители были магами в естественно-научной области. Они окончили биологический факультет, а затем аспирантуру по направлению "Сельское хозяйство". У них была своя ферма, которой они посвящали большую часть жизни. Даже меня оставляли у соседа, чтобы я случайно не ушла в полдень на поля и не прогневала полудницу.

– Я вам говорю, – утверждал дядя Миша, – она явно понимает, что ей рассказывают, задает вопросы и искренне интересуется техникой.

– Она еще слишком маленькая, – не соглашалась матушка.

Я могу понять, почему она отказывалась верить. Они с отцом природные маги, а дочь совершенно на них не похожа. Наверно, это расстраивало их, поэтому они продолжали покупать мне кукол, а не роботов, и вместо законов Кирхгофа и Ома рассказывали о полевых духах и сказочных принцессах.

Но уже тогда меня не интересовали растения и животные. С последними я любила играть, так как дети не соглашались со мной дружить, но мне не хотелось знать, как они устроены и как называются. Главными критериями были безопасность и уровень активности. А другие маги, в целом, мне казались слишком странными, непостоянными и нелогичными.

Мне было пять лет, когда я осознала, что у меня проявился дар. Это было волнительно, непонятно и немного страшно. Сначала я никому ничего не рассказала, так как не понимала, что это такое и как объяснить взрослым, что я периодически вижу, как предметы светятся. Обычно это были лампочки в доме, а еще паяльник дяди Миши, когда он с ним работал.

– Хочешь попробовать? – спросил он, заметив мой заинтересованный взгляд. – Только осторожно: он горячий, не хватайся за жало.

Дядя Миша показал мне как паять и рассказал, для чего это нужно. Пробовать дал только под контролем. Но мне и этого было достаточно. Для начала. Жаль, что родители не понимали, зачем мне эти навыки в таком возрасте. Главное же, что я узнала, что светятся горячие предметы. И чем выше температура, тем ярче. А холодные, наоборот, оставались темными. Я прочитала в книжке, что это инфракрасное излучение. Я стала буквально видеть температуру живых и неживых объектов.

Мое зрение переключалось с нормального на уникальное редко. Я пыталась его контролировать, но не получалось. Когда это начало происходить чаще, я стала путаться. В детском саду на рисовании я не знала, какие карандаши использовать, ведь они были холодными, а их цвета сложно было разглядеть. Инфракрасное зрение затмевало обычное. Голова постоянно болела. Только тогда родители заметили, что со мной что-то не так.

Я рассказала, что вижу тепло.

Матушка вызвала специалиста, помогающего детям, у которых в раннем возрасте появляется дар.

– Что-то такое уже встречалось на территории Гардарики, – сказал он после того, как осмотрел и просканировал меня. – Тепловое зрение – это необычно, но не так опасно. Думаю, с возрастом ваша девочка научится переключаться. Вреда оно не несет, и проблем не должно возникнуть. Стихия у нее Огонь?

Матушка держала меня за руку. Она хотела успокоить меня, но я чувствовала себя нормально, если не считать, что голова продолжала болеть из-за моих попыток понять, какого цвета пиджак специалиста.

– У Марины еще не проявилась стихия, – ответил отец.

– Удивительно, – сказал специалист. – Но так тоже бывает, что дар раскрывается раньше. Думаю, это будет Огонь.

Родители пожали плечами. У них дара не было. Я знала, что он возникает спонтанно и обычно в подростковом возрасте. Существовало несколько гипотез, почему у одних он есть, а у большинства нет, но без достоверных доказательств.

Специалист, уходя, посоветовал наблюдать за мной. Ничего полезного он не сказал. Только то, что все зависит от моих желаний, мол, магия подобна чуду. Родители кивали, а мне это казалось глупым. Не верилось, что у меня, той, которая ценила порядок и логичность, что-то будет зависеть от веры. «Магия – это не чудо, это инструмент со своими правилами», – сказал дядя Миша, когда в очередной раз чинил трактор. Ему верилось больше.

Специалист ошибся, ведь вслед за инфракрасным зрением появилось и ультрафиолетовое. Теперь все мешалось друг с другом. Они постоянно сменялись. Но мир стал куда красочнее и интереснее! Я никогда не думала, что растения и цветы могут быть такими красивыми. Может, все дело в новизне, но я часами сидела в теплицах, в которых выращивались какие-то экспериментальные сорта, и рассматривала листочки и бутоны. Родители решили, что я увлеклась ботаникой, чему были несказанно рады. К их сожалению, меня не интересовали сами растения: только то, как они выглядят.

Учиться контролировать свое новое зрение было сложно. Тогда я решила разобраться, что это вообще такое. Отец заколдовал мои книги так, чтобы буквы стали теплее бумаги, поэтому я смогла читать. С компьютером оказалось сложнее, а родители не решались вмешиваться. Но на первое время информации было достаточно.

В книгах писали про спектр электромагнитного излучения. Видимый участок – тот, который доступен всем простым магам, а инфракрасное и ультрафиолетовое уже за его пределами. Дальше больше. Оказалось, что радиоволны, рентген и гамма-лучи от ядерных бомб обычных людей – все относится к электромагнитному излучению. Я узнала, что это, по сути, колебания поля, его возмущения. И я видела их – волны. Как на воде, только в другой «среде» и с другой частотой. Эти волны существуют одновременно и не конфликтуют. Они складываются, пересекаются и создают потрясающие вещи. Я не понимала, почему мои виды зрения мешают друг другу. Потому что я еще ребенок, а мой мозг недостаточно развит? Но ведь тогда бы магия не проявилась!

Я ошибалась. Дар – это не что-то удобное и полезное. Это проблема. Почти всегда в самом начале он несет страх и опасность. Повезет, если подобный был у кого-то, тогда есть какие-то методы обучения и контроля. Бывали же случаи, когда ребенок не справлялся. В лучшем случае дар блокировали сразу, в худшем – кто-то еще и погибал. Почему взрослые не изучают причины появления дара, не просто выдвигая гипотезы, а на практике, я до сих пор не знаю. Наверно потому что магов с даром не так уж и много, а других проблем куда больше. Маги даже межвидовые отношения наладить не могут, что уж говорить о чем-то менее глобальном?

К счастью, моя уверенность, что испытания нам даются, только если мы можем их выдержать, сработала. Я разобралась, что я вижу и как это происходит, я буквально представляла эти колебания, как на воде. И три моих вида зрения соединились полностью: я видела и цвета, и тепло, и ультрафиолет. Мир казался еще удивительней. Дядя Миша показывал мне оптические фокусы, рассказал про лазеры, а я сильнее хотела погрузиться в эту тему.