Дар Эвы

Глава 16. Поцелуй

Я искала за что зацепиться и не находила. Потому что рука оказалась скована тяжелыми цепями по бокам. Ладони не сжать и не разжать. А еще боковая стена находилась очень и очень далеко. Будто кто-то расширил коридор, будто специально отодвинул от меня спасительную точку опоры.

Никогда не думала, что настолько боюсь высоты. Что она парализует точно яд.

И пусть гром развернется, чем я поделюсь с этим новым даже для меня откровением.

Меня рассматривали. Хоть я этого и не видела, я ощущала кожей. Будто по тем местам по мне проходятся чем-то горячим. Меня обжигало, я вздрагивала и сильнее сжималась. Я ощущала себя воздушным змеем, которого бросили на краю пропасти и которая могла взлететь в любой момент. Только воздушный змей взлетит вверх, в отличии от некоторых мелких букашек, по природе ползающие внизу.

— Я с тобой согласен, — сзади продолжали издеваться. — Легко, просторно и не так жарко. Знаешь, а ведь нам тоже жарко. Не в том понятии конечно, но похоже. По коже проходится легкая щекотка. От него можно избавиться. Охладиться так сказать.

Я глядела вниз как ненормальная, ловила ветер и слушала. Слушала и молилась. Пусть заткнется, Боже, пусть побыстрее заткнется, а лучше уберется.

Из меня рвалось красноречье. Без ложной скромности и стеснения они складывались в слова, намертво соединяясь со злостью.

“Будь ты проклят, Итан!!!” А это был именно он.

— А здесь этим можно насладиться сполна. Не так ли? Сверхпрочное стекло и прогресс в сфере технологий позволили сделать панорамный вид. Отсюда хоть взлетай…

“Вот и лети отсюда, идиот! Только окно верни.”

Воздух категорически отказывался поступать в легкие, несмотря на его обилие. Уверена, выглядела я на двоечку. И пусть мне все равно на внешность, я не хотела подначивать дурака на шутки по поводу моей внешности.

Волосы давно растрепались и теперь упорно лезли в рот, в нос, в глаза. Будто специально дергали меня, заставляли сделать это движение. То самое, от которого голова кружилась уже сейчас. В голове быстро нарисовалась картина. Как я хочу поправить волосы и вместо этого я падаю…

Моя тонкая рубашка развевалась на ветру точно флаг. По коже пробегали толпы мурашек, прятались и вновь начинали марафон. И даже потом, когда казалось, что больше ничего не буду чувствовать, я снова слышу этот сладкий голос.

— Странно! Я слышу твои мысли… Они долетают отголосками, как этот ветер. Маленькими кусочками, обрываясь на концах.

Признался Итан, подойдя ближе и встав совсем рядом. Я успела заметить наши кончики ботинок, как они торчат. И сердце едва зашевелилось.

“Тогда ты знаешь, сколько раз я тебя проклинала!”

— А еще странно, что ты не понимаешь очевидного. Мы и так прокляты…

Я бы удивилась нашим одинаковым мыслям, если бы не другое, так круто изменившее мое мировоззрение. Страха высоты.

Он обернулся на меня. Кожа на мочке уха тут же воспалилась, казалось, что ее укусили.

Зачем так пристально меня рассматривать? Что ты там хочешь найти? Проще открыто спросить и прочитать все на моем лице. Я ведь ни грамм не могу лукавить. Проще не бывает…

Да, казалось, просто сделай шаг обернись и уходи. Куда проще…

Но когда на тебя смотрит черная бездна, предлагает свои просторы, заманивает в ловушку и ждет твоей ошибки, элементарные ответы скатываются в глубокую яму. Мне бы задышать нормально…

А все это время голову разрывает один единственный вопрос.

“Что тебе надо, Ласкис?”

— Мне нужна ты.

Я зашлась в кашле. Легкие нуждались в кислороде и наступил тот момент, когда я дала его им. Тем самым задергалась, как лопнувшая струна.

И сделала это.

Сделала…

Я упала…

Упала, не удержав равновесие.

Слова Итана проткнули мой шарик страха, влетели сквозь нее, словно тонкая игла. Они заставили сделать этот неосторожный шаг. Шаг вперед, шаг в никуда.

Жаль, что я так и не высказалась.

Жаль, что еще один человек сильный духом пал. Сколько нас таких? Недовольных и побежденных? Хотя, о Бог мой, что есть человек перед тем, кто носит одежду из чистой энергии, выдыхает огонь и одним касанием обжигает печатью.

— Ты думала, что здесь пропасть? Рыжая, это балкон…

Слова Итана долетели сквозь шум в ушах. И все же добились своего. Моей злости до красной пелены в глазах.

Я сжала кулаки, на которые я тут же оперлась, упав лицом вперед. Колени ударились о настоящий, вполне материальный пол. Они ощущали все — холод, прочность, боль, но мозг отказывался принимать действительное. Я едва держалась, чтобы не вскочить и накинуться с кулаками на все еще улыбающегося тана. Он думал, что это смешно, думал, гад, что это весело. Я продолжала смотреть вниз, стоя на коленях на стеклянном полу. На коленях перед таном!! Одно это ввергла меня в дрожь.

Но я ничего не могла изменить.

Сердце билось о грудную клетку, словно умалишенный о стены. Больно, тупо, до крови. Дыхание восстанавливалось, но теперь оно жгло. Злость застилала глаза. Слепая ярость на глупую шутку накатывала волнами. От них тошнило.

— Это за идиота, рыжая, — добил этот идиот.

Итан пошел дальше, мимо меня, мимо задыхающейся от собственной слабости одной недочеловечки. Потому что почему я? Прицепился ко мне как банный лист и не оторвать.

— Будь ты проклят, Итан, — сказала на выдохе.

И будь проклята я. За свой язык! За свое недержание. За ненормальные вспышки гнева.

Волосы продолжали скрывать лицо. Закрытые глаза обещали быстрому восстановлению, я надеялась перебороть страх высоты. Чем быстрее, тем лучше. — О, мама… — открыла я глаза. Самообман — плохая штука. Потому что ни фига не работает.

— Как я уже говорил. Это не поможет. Мы прокляты. Мы все обречены. Ты сама не видишь, что с нами происходит? Не пройдет и десятка лет, когда мы все сдохнем.

— Я тебя не понимаю…

Слова выходили неохотно, вяло и через силу Глаза рассматривали широкую спину Итана Ласкиса, который так и стоял — спиной ко мне и лицом к ветру. На мой ответ он обернулся. Мне тут же захотелось встать. Немедленно! Что мне удалось сделать со второго раза.

— Правда? — он изогнул бровь в недоумении. — Ты мне не кажешься глупой.

— А кем я тебе кажусь? Игрушкой? Можно делать что захочется? — огрызнулась я

— За свои слова надо отвечать. А иногда говорить “спасибо”, -было мне невозмутимым.

Голос его не подводил. Нет, он владел им безупречно. Но глаза…

Ими управлять было невозможно. И теперь его желтые зрачки двигались, словно волны. Они испытывали чистый интерес. Они всегда мне казались отдельной частью таносов, порочно красивые и живые.

— А еще заслужить его, — просипела в ответ.

— А ты заслужила? Эту помощь! Мою помощь, — отчеканил он зло.

Я растерялась. От напускной невозмутимости не осталось и следа. Жесткий вопрос эхом ударился о пол и зазвенел в ушах.

От моей злости не осталось ничего, как и от других эмоций, кроме страха. Страх недооценить врага. А еще я испытала что-то вроде восторга. Грацией спины, манерой поставленной речи. Я помнила его приказы. Помнила его силу. Помнила ярость воды от проигрыша, ее поражение и принятие силы другого. Не такого большого, но не менее свирепого.

Человек перед таном ничто, когда последний поражает даже природу.

Воспоминания нахлынули разом.

Как меня выворачивало. Как крутило спиралью. Как я чувствовала собственную кровь. А еще слышала природу. Последний до сих пор оставался загадкой.

— Расскажи мне, — более спокойно велел Итан. Именно велел.

— О чем? — я правда не хотела вывести его из себя. Что именно мне надо рассказывать?

— То, что напридумала ментору час назад. Расскажи правду.

Он хотел услышать как я умирала? Или что я вообще могла умереть и не закончила? Сам хочет закончить?

— Нечего добавить и я бы не стала ничего придумывать, — ответила я на вызов. Я не глупа, если я иду танком и напролом, то чистой правдой. Может местами безумной, горькой и больной, но именно правдой. Иначе не выжить. Любая ложь рано или поздно откроется.

— Верю, — кивнул он, продолжая стоять чуть поодаль.

Я рассмотрела край. Теперь, в свете других мыслей и воспоминаний, страх высоты не так съедал нутро, не туманил мозги и глаза. Теперь я смогла увидеть этот балкон. Самый настоящий, чёртов балкон. Он расстилался на всю ширину коридора и даже за его пределы, не имел бортиков, но уходил так далеко, что упасть невозможно.

Он был похож больше на лётную площадку для личного аэротана ректора.

Как же я испугалась…

Дура!

— Но мне нужна другая правда. И немного подробностей.

— Зачем?

— Надо! — было лаконичным.

— Мне тоже много чего надо, — состроить рожицу не составило труда.

Для начала можно, чтобы меня оставили в покое.

Реакция Итана не заставила себя ждать. С грацией хищника он сделал пару шагов и оказался совсем рядом. Так, что аура щипала голые участки кожи. В глазах напротив плескался интерес удвоенный на желание. Чего? Мне не стоит этого знать.

— Ты мне дерзишь?

Его опасная близость давила, сжимала горло, воздух снова едва поступал в легкие. Я бы поддалась и отодвинулась, но в таком случае тан посчитает это за страх.

— Ты не тронешь меня, — сказала я истину. Глаза в глаза. Таносы брезгуют такими прикосновениями. Никогда и ни перед какими обстоятельствами это не изменится.

— А кому это надо? — повел он бровью, не отрывая взгляд. Буду честна с собой, я немного растерялась.

— Зачем тогда ты подошел? Между нами расстояние в ладонь, — не нашлась сказать другую ерунду, кроме правды.

— Всего ладонь? — уголок рта вновь поднялся. — Почему ты со мной на ты? — Итан так резко поменял тему, что я едва поспевала за его мыслями.

— Нельзя?

— Мы это уже обсуждали.

— Считай, я глупая и не помню.

— Ты такая и есть… — теперь он усмехался вовсю.

— Выскочка! — процедила сквозь зубы зло. Слова отскакивали охотно и тем самым становилось страшно.

— Рыжая бестолочь, — его брови сошлись на переносице. И снова он задел то самое, после которого я не могла сдерживаться. Из-за цвета волос мои комплексы возросли в разы. Потому что они привлекали внимание.

— Мелкий засранец.

Никто не видел где гуляет моя любовь к жизни? Наверное спряталась вместе с здравым умом. Потому что только больной на голову будет дразнить хищника. Последний как раз показал свои отточенные зубы. Так почему мой рот еще открыт, а язык послушно в точности повторяет больные мысли?

— Мне стоит пугаться? — потому что вид таноса оставлял желать лучшего. Желтая радужка потопила зрачки. Руки за спиной, как у генерала, мысли скрыты, как и лицо за длинными волосами. Раньше он их состригал так, чтобы не мешали или собирал в пучок. Теперь же он больше походил на ненормального, хоть образ его ничуть не портил. Темный принц, стоящий на обрыве, играющий с ветром и дождем, не боящийся прыгнуть в бездну.

— Стоит, — кивнул он серьезно, заставив меня сглотнуть.

Не он сам. Его зрачки. Которые на миг потонули в желтых сполохах огня. Вид тана испугал по настоящему.

Короткий шаг назад дался куда легче, чем представлялось. А после второй и третий. Мне было холодно, меня бил озноб, зубы стучали друг о друга. Паника наступала вместе с тошнотой. Зря я дергала кота за усы, игралась с его хвостом. Ведь этот кот совсем не одомашненный.

— Собралась куда-то? — спросили сзади, когда я вплотную подошла в стеклу. Черт! Оно вновь незаметно для меня опустилось на место.

Ветер продолжал трепать волосы. Дыхание участилось. Пальцы вновь искали точку опоры, которая не представлялась возможной. Теперь я осознала, что натворила. Что язык мой — враг мой.

Итан наступал грацией хищника. Глядел из-под челки и пожирал меня взглядом. А когда почувствовал мой страх, явно написанный на лице, нагло ухмыльнулся. Так, что кровь вскипела в венах. Он знал свое превосходство, довольствовался им и пользовался моей слабостью.

— Открой, — залепетала я, зная, что бесполезно. — Открой окно, я сказала.

— Маленькая глупая рыжая. Даже не знаю, в каком порядке мне нравится больше.

Итан чуть ли не мурлыкнул от последнего слова. Странные метаморфозы происходили со мной. Вместо того, чтобы раскаяться, сдержать обещание данные себе и, о Боже, мыслить здраво, я наполнялась яростью. Кулаки сжимались. Красная пелена в глазах расстилалась с уютом.

— Ты боишься, что я трону тебя. Но кому ты нужна?

Я вспыхнула, точно свеча. Сделала короткий шаг вперед и приподнялась на цыпочки. Так, что я теперь могла видеть свое отражение в его глазах. Там отражалась какая-то фурия. Вся красная, растрепанная, с сжатыми губами и блестящими глазами.

Ну же, дотронься, чертов герой!! Хоть на секунду, но сделай это. Вот она я. Перед тобой, не скрываюсь и сама провоцирую. Буду виновата только я. Но оттого почувствую вкус своего выигрыша в разы сильнее. Тронь, чтобы я увидела брезгливость на идеальном лице, увидела брешь в самоуверенности Бога. Ты ведь почувствуешь каково это. Быть человеком. Тронь и ты почувствуешь мою ненависть, злость, невежество на “ты”, постоянный страх, боль, неуверенность в завтрашнем дне.

Я только и успела коротко вздохнуть. Итан неожиданно поднял руки и вместо того, что сжать кулаки, он ладонями обхватил мое лицо.

Щеки тут же загорелись.

Слова застряли в горле. Мысли предательски разбежались.

Итан глядел точно в глаза. И в них блестела решимость. На что? Я не знала. А еще в них отражалась растерянная я, то и дело открывающая и закрывающая рот в удивлении. Тепло его пальцев проникал под кожу, длинные пальцы запутались в растрепанных рыжих прядях.

Он не дал себе ни секунды на раздумья. Несмотря на мою злость, на наглый зов, на яростные мысли, в которых я его членила тупым ножом. Итан наклонился ближе и поцеловал. Втянул в себя мой воздух, лизнул по открытым губам и неожиданно тяжело задышал.

Остатки живых эмоций забились в обморочном припадке и потеряли свой запал от одного невинного касания мужских губ.

Они оказались такими, как я иногда представляла. Когда не понимала почему, ненавидела себя за это, но продолжала. А еще слышала о них в коротких сплетнях, ловила сладкие вздохи и ненавидела себя, что тоже рассматриваю. Они оказались мягкими, теплыми, бархатными. Особенно когда немного отодвинулись, чтобы захватить мою нижнюю, дрожащую губу.

“Закрой глаза” — прозвучало в голове. Я не знала чья это мысль. Не хотела углубляться. Ведь она могла быть и моей и оттого я буду сгорать сильнее. Позже. Когда очнусь. Когда приду в себя и заставляю наглеца ответить. Чуть позже, обязательно, а пока…

Поцелуй полностью овладел моим телом. Я застыла, точно каменное изваяние. Ни дернуться, ни освободиться от близкого тела, от которого жар доносился короткими волнами. Удивительно, как он охотно ютился под моей рубашкой, ластился, полз по коже вниз к животу и просачивался, точно парализующий яд.

“Вот так” — голос продолжал мягко звенеть в ушах. И эти слова уже точно не были моими, но точно обозначили мое падение. Перед таном, перед внутренним “я”, потому что я расслабилась и закрыла глаза. Чтобы тут же почувствовать в разы острее. Как губы сменили горячий язык, который пробует губы, сначала нижнюю, не забывая о верхней, а после просится уже внутрь.

И будь проклята уже я, если мне это было не в удовольствие.

Как рука переместилась к затылку, мягко обхватила волосы и потянула вниз. Чтобы открыться сильнее ненавистному врагу, целующий меня посреди белого дня на летной площадке ректора Академии, который может в любой момент распустить совет и поймать героя континента Ласкиса и пустышку Райд.

Как другая рука опустилась вниз по спине, обвила талию точно ревнивый муж и сильнее вжала в сильное тело напротив. Грудь которого тяжело и часто поднималось. Будто тан волновался.

Это открытие заставило задрожать. Поднять скованные руки по бокам, пройтись по натянутым мышцам, упереться ладонями в обтянутую черной рубашкой грудь и сильно толкнуть.

— Пошел вон, танос, я не твоя очередная игрушка.

Дышать было почти невозможно. Пришлось прошелестеть. Губы, еще помнящие первые в своей жизни мужские губы не хотели злится. Они хотели их. Хотели открыться и попробовать его язык на вкус. Узнать каково это. Каково целоваться по настоящему.

Любая девушка рано или поздно думает об этом. И если я искоренила это желание, вырвала с корнем любые мечты, секундный порыв и наглость Итана вновь дали такой росток. Почувствовать себя защищенной любимым мужчиной, поверить в его крепкое плечо, положиться на родную душу. В общем поверить на чудо.

Жаль, что первый невинный поцелуй получил такой, как Ласкис.

В ответ на мое разгоряченный ответ Итан лишь удивился. И удивился он совсем другому.

— Твои глаза голубые? Как в тот раз! Вэйлантина, расскажи мне.

Мое имя на его губах прозвучало так правильно, что я вновь забылась. Раскрыла рот и ловила воздух. От шока. От неверия, что мне нравится. Абсолютно все. Его запах на волосах, его тепло где-то в районе живота, его сильные пальцы на затылке, его вкус на моих губах и мое полное имя, озвученное голосом, от которого у меня всегда бегали мурашки. С первого дня.

Что я как и остальные запала на его обаяние, красоту. Возможно еще и на благодушие? Стыдливо припомнил внутренний голос. Ведь сколько раз он помог? И даже не сразу поняла суть его спокойствия, после всего случившегося.

А что случилось?

Всего то Ласкис поцеловал пустышку. Когда одно только мимолетное касание об одежду или волосы вызывает у них брезгливое выражение лица. Итан Ласкис по свойски обнимал за талию, сжимал в свое тело так сильно, будто боялся. Чего? Может я вырвусь? Или может себя?

Развернувшись, я убежала. Благо, стены не оказалось. Благо, я буду думать об этом потом. Или возможно забуду как страшный сон.

В конце поворота лифт открылся сам, подняв на этаж новых гостей.

— Ты? — вполне спокойно спросила Талла. — Родди, может ты мне глаза откроешь, почему эту все еще держат в нашей Академии? — она чуть ли не зевнула ок скуки. — Ужас, чем ты только занималась? Все губы покусанные.

Я быть может что-то и почувствовала бы. А так все равно. Но когда она повторилась, а Родди повторил “Итан”, я тихо вздрогнула. И пожелала сквозь землю провалиться. Потому что за спиной стоял он. Уверена, такой же потрепанный ветром.

Ну не мог он подойти позже? Или взлететь в конце концов.

Я горела точно свеча и молилась, чтобы этого никто не заметил.