Дар Эвы

Глава 17. Итан

Черт! Черт! Мать мою…

Я до сих пор чувствовал ее дрожь. Пальцы подрагивали от ее тепла. До сих пор хранил ее вкус.

Она пахла карамелью, а еще соленой водой.

Никогда мне так не нравилась морская вода. Никогда она так близко ко мне прикасалась, при этом не обжигая, не причиняя абсолютно ничего. Наоборот, я чувствовал прилив сил. Несмотря на то, что я был полон и так. Я чувствовал свою силу вдвое сильнее. Чувствовал, что могу свернуть даже горы. Как бы это банально не звучало. И даже если этих самих гор не осталось совсем.

Это она пополняла мой резерв на битве. Маленькая сильная девочка помогла тану. Уму непостижимо!!! Сейчас глупо это отрицать. Потому что я вновь почувствовал ту одну единственную ленту на шее. И если тогда она жалила, кусала и брыкалась, то сейчас лента ластилась, точно кошка. Она обвивала кожу мягко, покладисто и захоти я еще и еще, я был уверен, что получил бы все.

Только я был полон сполна.

А еще меня разрывало. Сомнениями. Вопросами.

Почему я не поставил эту нахалку на место?

Почему позволил дерзить себе?

Почему поцеловал?

Последний особо причинял дискомфорт, крутил узлом все мое нутро, заставлял сжимать и разжимать кулаки, как перед тренировкой и выдыхать через нос.

Но при этом я каждый раз проводил кончиком языка по своим губам. Чтобы вспомнить. Снова и снова.

— Карамель… — хмыкнул я, протирая лоб, откинувшись на спинку дивана.

В VIP-комнате царил полный мрак и только цветная цветомузыка отскакивала от многочисленных зеркал и роняла лучи на стенкам. Я был рад, что Родди уговорил меня заехать в “Бабочку”. Ночной клуб славился своими развлекательными программами, сценариями и выбором всего, чего пожелает любая душа. От напитка до девушки. Но я радовался не этому, а тому, что я в полной темноте и мог касаться своих губ, как полный дурак или еще хуже, как влюбленный дурак. Будто это первый поцелуй…

Я снова непроизвольно хмыкнул.

— Ты что-то сказал? — отвлекся друг. Он как раз сделал свой выбор из того обилия, что предоставляет “Бабочка” и та уже своевольно сидела на его коленях.

— Хорошо, что заехали, — крикнул я.

Музыка била по ушам. Здесь не принято было разговаривать. Но Родди ответил.

— Это хорошо, потому что к нам подходят девочки. Они были недалеко и я их пригласил…

И пусть меня снова вызовут на бой, чем не буду морщится при виде Таллы. Она возомнила себя моей подружкой. С одной стороны мне было все равно кто о чем мечтает, а с другой, она здорово добавляла мне проблем. Потому что каждый раз съедала мои мозги по мерной ложечке.

Вот и сейчас, увидев нас, Талла первым делом присела рядом, положила как бы невзначай ладошку на бедро и нежно дунула в ухо.

— Как дела, Итан?

Мне хотелось спросить об этом у Родди, желательно, кулаком в нос. Не сиделось на жопе ровно? Но друг увлекся девушкой, которая скрывалась под тенью и ни разу не поймала отсвет луча. Я лишь видел ее силует. Копна распущенных волос, прозрачная туника, за которой, я уверен, было лишь белье. Здесь не тратились на высокоморальные устои. Наоборот, четвертое кольцо славилось тем, что ведет разгульную жизнь. В свете последних новостей, больно цепляющие за душу, это неудивительно. Всем хотелось жить. Жить на всю катушку.

“Ну и пусть пока радуется жизни”, подумал я и сделал заказ новоприбывшим по планшету на столе.

Вечер потек по обычному руслу. Тупые шутки друга, который, кажется, до сих пор не верил в свою удачу, томные взгляды девушек, мечтающие оседлать меня, точно как друга. Шумная музыка, переполненный стол напитками, закусками и всякой ерундой.

Откинувшись на бортик дивана я смотрел на сцену. Там пела светлая таноска блондинка. Ее платье в обтяжку переливалось сотнями микро лучами, выделяло высокую грудь, тонкую талию, прелестные ножки на высоком каблуке.

Жаль, что нельзя выбрать именно ее. На нее нет ставок.

— А ты чего молчишь? — влился в уши женский голос. Это Талла, дочь главного безопасника страны, глядела из-под пышно накрашенных ресниц и глубоко дышала. Скорее всего, чтобы выделить тоже вовсе не плохую грудь. Которая, кстати, легко помещалась в мою ладонь. Проверяли, знаем и даже пробовали несколько раз.

И именно это хочет сейчас девушка, уже полчаса безрезультатно льнущая к моему бедру.

— Хочу, — коротко отозвался я и задумался.

Почему вот та девушка на сцене привлекает сильнее, чем та, которая в рот заглядывает? Сколько ей? Она наверняка старше меня, быть может есть муж, дети? Хотя последнее очень уж сомнительно. Рожавшая таноска, мать ребенка никогда не променяла бы вечер со своим дитя на выступление. Даже если она звезда. Потому что дети — самый бесценный подарок, которого очень легко потерять или не удержать. Дети — наша острая проблема, больная тема, о чем не любят разговаривать от слова совсем.

“А к чему я это вспомнил? — упрекнул себя. Нет бы просто отдыхать. Надо обязательно мировые думы прокручивать в голове, хренов наследник!”

Я знал почему, но не хотел углубляться в подробности.

Мелодичную песню вновь заменил тяжелый басс, который вибрацией отдавался не только от стен, но и по ушам. Тут Талла решила действовать. Зажала уши руками и так нечаянно упала вниз головой, при этом точно на меня. Раскинутые руки ничуть не зашевелились. А почему бы и не расслабиться, если девушка падает к тебе готовенькая?

С ней мы знакомы были с детства. Примерно с тогда, когда ее отец занял свою должность и с тех пор неплохо с ней справлялся. Это он, кстати, был готов скрутить меня в жгут по одному кивку его президента. И с ним я очень часто тренировался, но только поначалу, до тех пор пока не начал спать с его дочерью.

Об этом он только предполагал, но я то точно знал.

Хах, круто смотреть на взрослого мужика, до конца защищающий честь дочери. Хвала ему. И портить то его невинные мысли даже не хотелось. Но знал бы, что сейчас маленькая ладошка гуляет совсем не по детски и завлекает в свои сети так, что любой сыто довольный мужик не смог бы отказать…

Вот и я прикрыл глаза, пока тепло скользит по животу, вниз пупка, чтобы отодвинуть края джинсов…

Вкус карамели!

Ветер на волосах!

Нежность невинных губ!

Вспышки образов так резко ударили, что я вздрогнул.

Как сейчас смотрю и читаю — чисто безумие плещется с шоком, с неверием, с осознанием, что позволила, пропустила, отдалась. И это так заманчиво! Ведь я знал, что она услышала мои мысли, расслабилась и прикрыла веки. Я прошептал ей эту мысль, снова и снова убеждаясь, что она слышит.

— Тише, — довольный до одури голос проник в сознание. — Если бы я только знала, — хохотнула она. — Если бы ты сразу мне позволил, — закончила с придыханием Талла.

Я знал, о чем она. От одного образа в голове я, кажется, вновь подзарядился, аж дышал чистой энергией, которую впору было собирать и хранить на отдельных полках. На будущее. Картинки крутились, сменяли друг друга словно день и ночь в ускоренном режиме и накаляли.

Желанием!

Которое приняла на свой счет Талла. Ее руки гуляли по шее, теребили кончики отросших волос. Странно, они росли как на дрожжах, особенно в последнее время.

Ну и пусть!

Я не хотел упускать видения.

А они были именно таковыми. Потому что помимо произошедшего утром, я определенно чувствовал что-то другое. Такое, что мне чертовски вставило. Видение гуляло на границе сознания, обманчиво ласково ластилось, а когда я уже был готов схватить мысль за хвост, тут же исчезало в тумане.

В зале вновь запела таноска. Ее выступление продолжалось.

Мне давно надо было задаться вопросами. Почему я так ярко вижу одно воспоминание? Дело ведь совсем не во мне. Да, оно остро всколыхнуло кровь, было свежо, ново, необычно, но не более.

Кто отправляет мне посылы? Если бы я не был уверен в том, что дар эмпатии утерян, я подумал бы на нового носителя, скрытого от взора президента. И почему, воду мне в шиворот, я дрожу?

— Давай скроемся, — вновь этот голос, полный превосходства, влился в уши. Я отмахнулся, как от мухи. Я должен поймать этот хвост видений. Уловить суть! А там найду причину. Почему я! И что должно случится дальше?

Гадать не пришлось. Словно из ожившего фильма, перед глазами бешено заплясали картинки. Одна чётче другой.

Обрыв!

Вокруг пляж и бескрайняя водная гладь.

Чёрный обрыв, на дне которого острые камни. Треугольные каменные зубья крошили волны, царапали воду и угрожали врагу, даже если тот пока спал.

Мой взгляд уловил особо острый край.

Я видел синее небо. Без облаков. Которое местами сливалось с черными оттенками из чистой злости. Оно почему-то исчезало и снова появлялось, словно шла испорченная пленка.

Ветер. Холодный!

А на мне тонкая одежда. Она не грела. Каждый участок кожи неприятно терлось о жесткую ткань. Или это она вздыбилась?

Мои плечи мелко вздрагивали. Я чувствовал тяжесть на них. Словно…

На плечах тяжёлые руки. Чужие руки. Пальцы нервно сжимались, мелко дрожали. Она передавалась. Но я не сбрасывал чужие ладони, наоборот, ждал очередной волны тепла. Которая тут же исчезала, не дойдя до кожи, не просочившись сквозь одежду.

Мне было холодно.

Телом я находился в клубе «Бабочка», сидел в VIP-зоне, чувствовал грудью девичьи прелести, а в голове смотрел совершенно другой фильм.

Талла заерзала по мне сильнее, шептала что-то в ухо. Я хотел скинуть ее, освободиться, но знал, что потеряю связь. Откуда-то я был уверен, что вижу настоящее. То самое, которое происходит именно сейчас и сегодня, только на чертовом расстоянии. Иначе, я бы тут же потребовал объяснения.

А ещё знал, почему сжимаются кулаки и вены кровью наливаются. Свеже налитой брони не хватало.

Потому что в видении я оборачиваюсь и вижу одного урода. Светлого идиота, который и слова не смог сказать в защиту своей подруги. О, я запомнил его.

Последнее слово “подруга” даже в голове крошит зубы друг об друга.

Козел! Ещё и волосы с лица убирает…

До тошноты омерзительное движение, которое точно предсказывало будущие намерения я отрезал намертво.

Черт! Я хотел выйти из тупого фильма под названием “почувствуй себя херово в десять раз больше”.

Не я управлял системой, которая засосала меня против воли точно болото. Чем сильнее я боролся и хотел выйти, тем сильнее я входил в транс.

Я начал слышать.

Свист ветра…

Игра прибрежных волн…

Зов остро заточенных камней…

— Не бойся, я рядом, — голос того урода.

И тут же ее, как себя. Словно как в зеркало смотрел, только на обратной стороне находился совсем другой человек, кажется, даже не осознающий, что открыла своё сознание и завлекла как мёд пчелу.

— Поздно Илан. Все поздно! Я не знаю что буду делать.

Теперь я знал, почему мир то исчезал, то появлялся. Рыжая плакала. И случится могло все что угодно.

— Положись на меня, пожалуйста. Ведь я знаю каково тебе сейчас.

Обещал этот урод по имени Илан. А сам смотрел и думал вовсе не о том, что хотел помочь.

Неужели эта бестолковая не видит его предательские до тошноты противные глаза!? Так и хотелось рявкнуть, чтобы глаза поднял выше и в глаза смотрел.

Я глушил все напускной злостью. Накрученной, собранной крупицами злостью. Тянул привычную ненависть, давил яростью.

Потому что хотел заглушить другое. Которое вырывалось со скоростью мототана на свободной трассе, которое мне не нравилось от слова совсем, от которого я мог озвереть. Запросто. Мог забыть своё происхождение, гордость, миссию, тупые вопросы как и почему и вылететь. Отсюда и навстречу этой рыжей бестии. Вырвать ее из лап чудовища под названием слепота.

Только одно разумное сдерживало меня в «Бабочке». Я танос, который должен ее презирать, ненавидеть, уничтожать!

— Как это произошло? Вэй! Расскажи мне, не дрожи пожалуйста. Хочешь я тебя согрею?

— Они пришли внезапно… они знали… они… — рыжая всхлипнула в последний раз, замерла, будто что-то осознала, подняла глаза и процедила. То самое, которое высушило ее слезы. — Этот засранец ответит за все, — дошло до моего сознания. — Пусть сгорит семь раз, но я достану этого гада.

И в голосе была искренняя ненависть, чистый гнев.

И я точно знал последнего. Потому что прекрасно прочитал слово “гад” на листке бумаги ровно сто семь раз. Но при чем тут я?

— Ты страшно красива, Вэй. Сейчас, здесь. Я хочу тебя поцеловать…

Тут я отключился. Просто не смог выдержать едва развернувшееся представление. Чтобы позволить уроду приблизится еще на сантиметр? Дать обнять? Целовать? После меня?

Значит не понравилось?

Значит гад?

А чего тогда губы приоткрыла? Приняла! Попробовала мой язык! Дрожала?

— Ты чего? — удивился Родди.

Я оказался на ногах уже взвинченный до такой степени, что был готов совершить самую глупую глупость в своей жизни. Хотелось приехать туда и собственными руками раскрошить светлому лицо. Чтобы даже не смел …

Черт!

Я даже не знал чего хотел. Чтобы не разговаривали о нас в таком ключе или все же чтобы он ее не целовал?

Сквозь тяжелый басс музыки послышался глухое рычание, кажется мое, звон разбитого стекла и женские визги.

— Да, чтоб меня, что ты творишь, друг? Да что случилось то?

Родди вмиг оказался на ногах, когда я начал бушевать в тесной комнате.

— Дыши через раз, придурок. Сейчас охрана придет, выгонять еще.

— Пошел ты… — огрызнулся я.

Внутри бушевала буря. Почему я разрываюсь надвое? Почему меня тянет туда?

Примерно с минуту охрана и правда подошла. К тому времени я был почти спокоен. По крайне мере не хотелось взрываться. Оказывается, сила плескалась на пределе. Она освобождалась маленькими каплями, вынуждая теребить волосы, огрызаться и чуть ли не рвать на себе одежду.

Но увидя кто здесь расположился, бравые мужики лишь пожали плечами и пожелали хорошего вечера.

Вот и здорово. Вот и славно.

— Хвала небесам ты успокоился, — снова взял слово друг. — Знаешь, вообще не хотелось огребать за тебя. Как давно мы не сидели вот так? Без вызова, без напряжения?

Тут в комнате заморгала лампочка. Кажется, я задел ее чем-то. Рядом с Родди сидела девушка с длинными рыжими волосами.

Сошедшая волна непонятной, но уже принятой ревности, еще не до конца улегшись вмиг вернулась.

— Дура!!! — зарычал я и встал, намереваясь что бы ни стало долететь и призвать к ответу. Не за Илана. Пусть делает что хочет и с кем хочет. Пусть только в мою голову не лезет. Пусть ответит За Гада! Пусть повторит это в лицо. Пусть ответит чем я провинился…

— Вызов! — ошарашенно пробормотал Родди.

У самого порога я встал как вкопанный.

На мой браслет упало то же самое сообщение.

Президент Континента немедленно вызвал к себе Илана Ласкиса младшего глубоким вечером.

Холодный пот потек по позвоночнику вниз. Дыхание сперло. Глаза будто остекленели.

Потому что этот вызов означал только одно.

Что мне нашли идеального донора.