Дар Эвы

Глава 20. Последняя битва

— Здравствуй сын, — отец протягивает мне свою руку, губы его улыбаются. Но улыбка это не трогает глаза, потому что отец знает меня и до конца думал, что я не приду на вызов.

Я сделал так однажды. Забил на закон. Как раз по такому же случаю. Пару лет назад, когда президент дал законный указ и разрешил ставить эксперименты на детях. На человеческих детях.

Таны просто завидовали. Людям то не надо было искать способы выживания или скорее спасения своего будущего. Они жители Земли издавна, именно им принадлежит планета. Об этом знали все, но не хотели принимать. Хотя будет правильнее, хотели это изменить.

Как все начиналось? Кто-то незаконно решил их обследовать. Тогда это было просто. Многие погибли и многие остались без крова над головой и без родителей. Скорее всего поймали одного бездомного и делали на нем проверки. Его кормили и хорошо содержали, а тот и рад остаться подольше.

Что-то выявили. Первые признаки того, что нас так отличает. И все это было на генном уровне.

Таны стали строить большие здания, что-то типа медицинского центра и стали людей приглашать официально. Обещали еду, воду, тепло, работу. А что еще надо человеку, который потерял абсолютно все за считанные минуты. Вот они и сбежались, как мухи на мед.

Уже через пару лет стало известно точно одно. То, что танам категорически не хватает имеется только у детей. И чем младше, то вероятнее всего действенно.

Когда я столкнулся с этим законом впервые, мне было противно. А после становилось все противнее. Но ситуация с рождением новых танов усугублялась, поэтому я не высказывал свое мнение вице-президенту.

Тот, кстати, поддерживал закон вовсю. Половина сводов дело именно его рук. И комитет по защите детей тоже его организация, которая вычисляет этих самых детей. Чтобы не тратить время, комитет проверяет их сразу на месте и только если ребенок подходит нам, сообщает об этом мед. центру.

И вот меня вызвали. Для меня нашли донора. Именно после этого вызова я напрочь поссорился с отцом, который тут же понял, что сын идет совсем по другой дорожке, что не стоит на него возлагать такие большие надежды, потому что сын их растопчет в пух и прах.

В меня вливали новую кровь. Я лежал на кушетке и единственное что я чувствовал, это тошноту. На все. На красную жидкость, которая медленно ползла по тонкой трубочке, на светлую таноску в белом халате, которая стояла рядом с планшетом в руках и на зеркальную стену, за которой, я был, уверен, стоял отец.

Мне стало плохо уже через пару минут, а молодая девчонка, чья была кровь, задергалась на кушетке, точно ее ударили током. Все прекратилось резче, чем началось. Зеркало отодвинулось и показало недовольного отца, который вместо того, чтобы поддержать сына, лишь недовольно кривил губы.

Меня мутило. И чудом успел дойти до нужной комнаты, чтобы избавиться от всего содержимого желудка.

С отцом мы перестали видеться от слова совсем. Грубо говоря, я его избегал, иначе боялся не сдержаться и высказать какой он грусный, мерзкий, эгоистичный подонок. Я считал подло ставить эксперименты не только на живых людях, а еще на родных детях. Потому что, по мнениею взрослых, именно мы должны продолжать ветвь наших родов. И когда якобы находили донором, нас тут же вызывали.

Второй и третий вызов я эгоистично проигнорировал. За что получал. Много. Часто. Но именно такие проделки крепили мой характер, сильнее укореняли правильные мысли, меняя отношения к людям.

Ну не заслужили они такого отношения…

И вот прошел год с того самого последнего вызова. Простое рукопожатие с родным отцом, который стал чуть ли ненавистнее других, и мы двинулись по длинному коридору к единственной двери. За ней будет еще много дверей, я знал это. Мне было достаточно одного раза вдохнуть, чтобы запах этих стен въелся под кожу. Но сейчас было все по другому. Мальчик вырос и пришел в этот ад с четкой позицией и твердым предложением все изменить.

Да, я предполагал, что наши самые высокие технологии самые великие умы не поняли главного. И я это хотел доказать.

Несколько маленьких комнат за стеклянными дверями остались позади и вот мы подошли к последней. В абсолютно белой палате выделялась она. Еще маленькая, но такая храбрая. Сидела на кушетке с гордо прямой спиной и взглядом предпочитала держаться отдельно от незнакомых. Ну почти как взрослая. Она никому не верила. Маленькая не купилась на свежеприготовленную еду и красивую одежду.

А чтобы у меня получилось то, что было задумано, она должна быть открытой. Для меня.

— Присаживайтесь рядом, — подсказала медсестра, вновь в белом халате, вновь с планшетом в руках. — Раскатайте рукав и …

Она не договорила, так как я выставил знак молчания. Отец на меня тут же шикнул.

— Что ты делаешь? Просто следуй приказу и не позорь меня.

— Я делаю то, что не смогли другие, — ответил, не оборачиваясь.

А сам смотрел на нее. Темные кудри, белое платье с переливающейся юбкой и карие глаза. Ни капли сходства со своими сестрами, но ошибаться я не мог, поэтому подошел осторожно, наклонился и шепнул.

— Твоя сестра доверяет мне, поэтому и ты должна, — и улыбнулся как можно обезоруживающе.

Кажется, немного подействовало. Только немного. Потому что взгляд ее ничуть не потеплел, а сама она только переспросила.

— Сестра?

— Да, Вэй. Она прислала меня за тобой.

За спиной притихли все, чему я был рад. Было видно, что девочка сильно напряжена и обдумывает мои слова. С одной стороны ей неоткуда было знать точную правду, но с другой, то, что я знаю как зовут ее сестру и к тому же коротко…

Вообще, Ясина еще маленькая для таких глубокомысленных процессов, поэтому одно имя ей дало больше, чем старания танов. Она разжала ладони и неуверенно протянула ко мне. Момент предполагал для того самого и я не хотел упускать. Наклонился и взял ее в охапку.

— Обними за шею, — прошептал ей в ухо, чтобы дать понять остальным главное. Нужно доверие и близкий контакт.

— Итан? — первым в себя пришел отец. — Поставь ее обратно. Живо.

— Вы же не собираетесь ей ничего сделать? — волнующе спросила медсестра, на что я только хмыкнул.

— Мне нужна вода, — ответил разом всем. — Не очищенная, грязная, которая нам не подходит.

— Ты с ума сошел? — процедил вице-президент и было уже дернулся с места, чтобы поставить на место наглого сына.

— Стоять, — рявкнул я, как командор, который успел заслужить уважение, как лучший боец, поборов страшного врага не единожды и как Итан Ласкис, успевший наконец понять и изучить внутренние установки. Вышло эффектно и главное действенно.

— У меня в сумочке есть покупная с газом.

— Отлично, подойдет.

И через мгновение в руках оказалась заветная бутылочка. Немедля, открыл и разбрызнул на лицо. Абсолютно открытое, ничем не защищенное, без брони и защиты. Даже не поморщился.

— Что?

— Как?

Вопросы посыпались тут же.

— Это не мой донор. Это не эксперимент. Это всего лишь ребенок, отдавший свое доверие и храброе сердце. Как видите вода нам безвредна. Если приглядитесь в энергетическое поле вокруг меня, увидите ответ на ваш вопрос. Там есть чужая энергия, не моя и не ваша. А этой девочки, которая уютно расположилась у меня на руках, обнимает за шею и не боится, как чумы. Ясина? — позвал ее. — Обернись, пожалуйста.

Что она послушно сделала. Ее глаза горели голубым. Правда свой естественный карий распознавался в отличии от ее сестры, когда изменившийся цвет я заметил через метры непроницаемого тумана, едва дышащий и стоящий на ногах. Тогда свет от ее глаз резал воздух.

Сказать, что все были шокированы ничего не сказать.

Мы сидели в кабинете, высшие представители, главный исследователь и директор медицинского центра, я и Ясина, продолжающая цепляться за мою шею точно обезьянка. Все ждали президента.

Но враг не спит и не ждет подходящего момента. Враг атакует исподтишка и со всей силы, чтобы после удара мало у кого осталось желание с ним воевать.

Так было сейчас. Высшие таносы, командиры и начальники сидели с угрюмыми лицами и бездействовали. Я их понимал. Девять баллов это чистая смерть и чтобы отправить туда своих?

— Это сработает, — подал голос я, тем самым разорвал тишину.

— Что? Ты о чем? — всколыхнулся вице-президент.

Каждый был в своих мыслях. А именно кем жертвовать. Никто не ожидал от меня слов или речей. Я и не готовил их. Просто встал с маленькой девочкой в руках и предупредил.

— Это точно сработает. Я уверен более чем.

— Ты один собираешься воевать что-ли? — с недоверием спросил один из Высших. — Или предлагаешь подружиться с незнакомым человеком за минуту и быстренько пойти на бой?

Кажется, он пошутил. Но юмор у него, такой, косячный получился.

— Именно это я и предлагаю.

— Сядь, идиот, — не выдержал отец.

Он встал вслед за мной и начал мерить комнату широкими шагами.

— Это бред, — продолжил он. — Чушь! Не для этого мы отселили их, чтобы сейчас подружится. Да и как ты себе это предлагаешь? Просто взяться за руки?

— Отец, послушай, — зашел я с другой стороны. — Услышь меня хоть раз.

В основном мы с ним не спорили. Каждый говорил

— То, что ты говоришь и предлагаешь самоубийство. Смерть всему. Гордости, чести, власти.

— К черту гордость. Сколько мы протянем? Вода ведь доберется и до центра. Послушайте! — я обратился к остальным. — Вы правда думаете, что этого не случится? Тогда вы глубоко ошибаетесь и даром, что нас считают Высшими.

— Ты смеешь оскорблять Высших, своих предков?

— Я смею говорить правду, — высказался невозмутимо.

— Ладно, — один из командоров протер лицо. — Рассказывай…

И я рассказал.

На выходе Ясина тихо шепнула.

— А ты поможешь Марии?

Уже через час мы были на месте. Где-то на восьмом кольце, потому то летать дальше отказались великие умы мира сего. И правильно, за ядовито черным горизонтом белели молнии.

— Дальше будет ехать. Внимание! Быстро находим свою пару и вместе взбираемся на открытые мототаны. Руки не разжимаем и ни за что, слышите, ни в коем случае не отходите друг от друга дальше трех шагов. Полевики, вперед.

Высшие решили действовать по старинке. Для начала! Как они сказали. А вдруг не получится, засомневались они. Мне это было уже неважно, главное решение приняли.

Над нами вновь заструилось энергетическое поле. Полевики вновь были полностью в броне. Ну, может оно и к лучшему. Но я остался при своем мнении и довольствовался холодным ветром, который развевал отросшие волосы, холодил лицо.

— Девочки, вы не замерзли? — спросил я обеих.

Они заняли одно кресло на двоих, прижимались друг к другу. Я смотрел на них и не понимал. Вэй точно их сестра? Родные должны хоть немного быть похожими. А здесь полный ноль. Ни цвет волос, ни цвет глаз. Может характером похожи? Эти двое такие же упертые, со стальным стержнем внутри?

Они дрожали скорее от ветра, а не от страха. Если маленькая доверилась полностью, поняла, что я не шутил, то Мария, как звали ее вторую, смотрела на меня странно. Будучи взрослым, по своим меркам видавшим многое, я все равно не понимал ее взгляда. Там смешалось все: и немного страха, и восхищения, немного от недоверия, но в то же время полная отдача. И было там что-то еще, будто она знала про меня такое, что мне самому не было известно. И это меня настораживало. Разве может знать четырнадцатилетняя девочка что-то про Итана Ласкиса?

— Нет, все хорошо, — ответила она и снова кинула на меня этот странный взгляд. А после улыбнулась. — Где ты нас оставишь?

— Ясина будет со мной, а ты позади. Только помни, не надо боятся, не надо никуда убегать. Это будет хуже, если останешься среди танов. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула она послушно.

Ехать долго не пришлось. Океан бушевал так, что в шуме терялся даже самый тяжелый басс.

— Построились, — прорезал грохот этот голос. — Сразу используем комбинацию 3 к 1. Связующие! Вперед! — отдал приказ вице-презизент.

Впервые, мой отец приехал на место боя самолично. Может посмотреть мой провал? Убедиться в совершенной ошибке и еще немного поднять самомнение?

Ха, ни за что, тут же ответил самому себе.

— Сиди тихо, Мария, хорошо?

— Да поняла я, поняла.

Работа шла слаженно. Боевые единицы были одним целым. Они не испугались принять вызов врага, не испугались его атаковать, тем самым больше дразнить. Рядом с каждым бойцом стоял человек. И его энергия увеличивала силу тана вдвойне, а то втройне. Нужно все лишь доверие. Если такой эффект при его малых процентах, не представляю, что будет при полном и безоговорочном доверии!! Но это так, мысли …

Я не ошибся.

Главное, что я не ошибся.

Главное, что я не привел своих на убой.

Связующие принимали энергию, завязывали их на энергетике рядом стоящего человека и атаковали врага. Первая волна сошла на нет, вторая, десятая.

Вода наступала и наступала. Казалось, она только и ждала нашего приезда. Потому что с каждой операцией она становилась сильнее, мощнее, ветреннее. Молнии разрывали небо. Гром камнем давил уши. В них бешено стучало сердце. И только дыхание контролировалось в этом сумасшедшем клочке земли.

Только вперед. Слаженно, одним механизмом, точно в цель, сильно, ровной пульсацией.

Но что-то было не так…

Сердце ныло в груди.

Который раз поворачиваю голову, ищу взглядом брешь в системе. Может где-то я ошибся? Может прав отец? Хреновый план? Но нет, люди, наоборот, жались к бокам танов. Не знаю отчего. То ли из-за приказа, что вряд ли. То ли от настоящего страха перед очередной волной? Они то никогда не бились…

Стоп! Может Ясина нервничает, а я чувствую ее? Да естественно она должна нервничать. И то, если мягко говоря.

Здесь что-то другое. Почему? Почему мне хреново?

— Ясина, что с тобой? — спросил тут же, когда она дернула меня за рукав.

— Смотри, — показала она пальцем. — Птица в небе.

— Какая нахрен…

Я заткнулся, не закончив мысль. В горизонте между редкими всполохами падал с сумасшедшей высоты человек. Будто связанный человек. Волосы развевались на ветру, точно флаг. А после я заметил аэротан.

— Черт, он сейчас упадет, — рявкнул под нос.

— Итан! — дернул меня один из связующих. — Ты это видишь?

— Да, чтоб тебя. Не знаю кто там, но они сейчас разобьются. Доложи…

— Итан, они падают! Итан, нам надо туда.

— Так вперед, — шагнул я первым и остановился. Потому что Ясина. Дело в девочках. Ну куда их тащить?

— Черт, — снова ругнулся, а после решил. — Пойду один…

Прокатит же?

И не успел я дернуться, как согнулся пополам. Просто притянуло к земле и скрючило в адской боли. В легких воздуха не осталось от слова совсем, я с шумом выдохнул последние остатки кислорода. Втянуть не получалось. После второй пробы я уже взялся за горло.

— Итан? — испугалась маленькая.

— Все в порядке, — соврал я, держась за грудь одной рукой, а второй сжимая землю в кулак. — Что-то не так… что-то…

И выдохся. А после голову разорвало короткие обрывочные картины… будто чья-то жизнь промелькнула перед глазами… будто она звала меня…

— Вэй, — понял я и прошептал на выдохе.

— Нееет, — звонко крикнула Ясина. — Мария…

Я тут же проследил за ее взглядом. Мария бежала к обрыву. Не чувствуя своих легких, хватая ртом обжигающее пламя вместо воздуха, я ринулся вслед за ней. Мне уже не нужен донор рядом. Мне не нужна подпитка, не нужна даже броня. Перед чудовищем я оказался точно голым и абсолютно беспомощным.

Я хотел ее окликнуть, но вышел едва слышимый сип. Но догнал. Схватил за плечи и остановил ровно рядом с обрывом.

— Она зовет меня… — прошептал ей в ухо и бросился в воду.

Я не думал. Абсолютно. Куда? Зачем? Я лишь знал, что с неба упала Вэйлантина. Та фигурка принадлежала ей. Упала точно в воду, прямиком в жерло врага и с того самого аэротана. Почему? Потом. Все потом. Сейчас она меня звала. Я чувствовал это, как мороз на коже, как соль во рту. Я просто доверился себе и своим ощущениям.

Дурак! Интуиция кричала о беде давно, только я не смог понять откуда идет зов.

Вода бурлила. Она казалась грязной, мутной, сквозь которой терялись любые зачатки надежды.

Разве я смогу увидеть маленькое тело в огромном океане?

Моя девочка, отзовись, искал ее взглядом. Что было провальным делом с самого начала. Глаза щипало, а через полметра исчезала рука в этой мутной воде. Ну же, храбрая девочка, позови меня снова, просил я кого-то, дай знак.

Где ты?

Я направлялся в то место, где примерно я увидел это самое падение. И сомневался. Во всем. Туда ли? Сколько еще? Услышу ли вновь?

Не поздно ли?

Сквозь призму сомнений я почувствовал ту нить. Едва различимую, но такую горячую. В груди зажглись отпечатки ладоней. Они светили так ярко, будто включились мощные фонари. Теперь я видел даже свои ноги, а чуть далее белое маленькое полотно, которое медленно, но верно тонуло.

Схватил за рукав и быстрее на поверхность, пока новая волна не разбила нас вдребезги.

Я нашел тебя…

На берегу Вэйлантина казалась маленьким котенком — озябшим, мокрым, маленьким котенком. Она не дышала.

В груди заныло сильнее.

Я не чувствовал ни рук, ни ног. Лишь свое прерывистое дыхание. Смотрел на синие губы, синий нос, неизменно рыжие волосы и не понимал, что чувствовал. Радость, что нашел или страх, что поздно. Последнее преобладало.

Когда, если задуматься, это девчонка так запала мне в душу, что хочется волком выть. От своей беспомощности. От своей никчемной силы, если она не сможет ее вернуть.

— Вэй, Вэйлантина… — звал часто, усадив ее на колени, гладил по волосам и раскачивался, словно сумасшедший. — Вэй, прошу, очнись.

А у самого зуб на зуб не попадал, руки дрожали, пальцы роняли пряди волос на камни.

— Я согрею тебя, сейчас, секунду…

И собрался. Что есть сил я отпустил энергию, направил ее в сторону и окутал хрупкое замершее тело.

Через пару минут щеки, казалось, порозовели.

А вдалеке к нам сбегались командоры. И люди рядом. Маленькие храбрые дети понимали всю серьезность ситуации, держались рядом и не побоялись пойти вместе на самый берег. Жаль только, что не успеют. Никто не успеет. Жаль, потому что так хотелось рассказать Вэйлантине о том, что же означают ее следы на моей груди. Которые гасли и становились все полупрозрачные… Вся моя энергия уходила на кокон, не успевала восстанавливаться, чтобы сохранить жизнь хозяину.