Дар Эвы

Глава 6. Приговор и помощь, откуда не ждали

Сцепив зубы я перешла на бег, зажала одной рукой сумку, а другую протянула вперед. Туда, где виднелась ручка последнего вагона. Мир стремительно сузился до одной точки, а точнее куска железяки в виде полумесяца, от которого возможно построится моя дальнейшая жизнь. Уже строится. Если я не добегу, не дотянусь, не поднимусь на борт, если я опоздаю на минуту, хоть на секунду мой путь заказан на десятый этаж к ректору. А дальше и думать не стоило

Легкие обожжено горели, горло драло от холодного ветра, хотелось чесать и кашлять, остановиться и вдохнуть полной грудью. А еще ноги просто гудели, но я упорно продолжала двигаться почти наравне с пустым вагоном. Почти, потому что силы оставались на пределе.

Последний вдох, рывок, пальцы напряженно взведены в струнку, устремляются к торчащему пруту и…

Мимо!

— Дьявол, — зло выкрикиваю я.

Сон остался во вчерашнем дне, где был праздничный ужин, семейный вечер и сладкий долговременный отдых. Майка прилипла к потному телу, а грудь заходится в кашле. Слабо гаснет мысль “горите все в аду”, как только светлая голова выглядывает в мою сторону ободряюще и протягивает руку, чтобы легко водрузить мои сорок килограммов в вагон.

Спасительная рука!

И симпатичная голова!

Все время, пока я судорожно дышала, парень от меня не отходил и улыбался. А как поймал мой уже осознанный взгляд, тут же представился.

— Я Илан, кареглазка.

Я уже рассматривала его светлый короткий ежик, густые и такие же светлые брови, нос с горбинкой и рост на голову выше меня. Он оказался симпатичным человеком. Хотя о чем это я. Откуда в этом поезде в шесть утра таносы с желанием помочь? И скривилась, как только услышала его имя. Ассоциация с одной жутко раздражающей проблемой не заставила себя ждать и скривиться заодно.

Парень это заметил, сник и отошел.

— Прости… — вышло сипло и очень тихо. Клубок в груди снова выпустил свои шипы и разошёлся теперь в горле. Илан конечно не услышал.

Ну почему Итан умудряется портить мне жизнь даже будучи так далеко? Злость пробралась в самые кости, не давая возможность остудиться. Он испоганил мне жизнь только своим существованием. Что теперь у меня с работой? Без единственного дохода я умру. На меня то все равно! Но я несу ответственность за двух маленьких ни в чем неповинных душ.

Немного помятая кофта все таки облепила тело, укутала привычным теплом. Через пару минут дрожь немного стихла и я поняла, насколько обычным было утро. То есть холодным. И выдохнула. Главное, я успела!

Два часа и я на конечном третьего кольца. Дальше пешком На улице непривычно тепло, приближенное солнце обманчиво нежно ласкает жителей. Его поверхность высохла, остудилась или что-то наподобие, потому что его лучи только слегка пригревали, когда с уменьшенного расстояния оно должно было жечь. Уже знаем, бывало. А у таносов было предзнаменование — солнце обязательно «проснётся».

Тогда землю никто не спасёт…

Центральный парк дышал и вовсю кипел жизнью несмотря на раннее время. Узкие лавочки были заняты компаниями разного состава. Таносы любят зелень!

Почему-то я никогда не видела здесь молодых мамочек, гуляющие с детьми. Где они?

Перед академией мерцал рекламный объемный плакат, которого могли видеть с любого ракурса. Может поэтому я его заметила? Еще вчера здесь ничего не висело, а теперь перед молодым цветником земли красуется фотография главного кандидата в вице-президента и его лозунг для победы: «Да создадим мы новую землю вместе».

Я хмыкнула. Звучит как, дохните людишки, пока мы ищем способ себя обезопасить.

Но за одно я ему благодарна была точно — за академию, какие бы лживые речи он не двигал. Он тогда говорил, что мы не только соседи, жители выжившего клочка земли, мы очень близкие в душе существа, которые попали под раздачу природы. Нам надо держаться вместе, помогать друг другу и поддерживать. С тех пор прошел год. Ровно год как студентка Вэйлантина Райд помогает и всячески поддерживает своих одногруппников. Интересно, сколько из них помнит мое имя?

Как помог вчера мне Итан…

Людям, вроде меня, после учебы ждёт работа в престижных и не очень офисах и это спасает от призвания прислуги, а главное обещает стабильный доход.

Около шкафчика меня нашла Райя и теперь ждала пока я приготовлюсь. Грязную потную майку сменила на форменную клетчатую рубашку, лохматые волосы на элегантный пучок. После такой пробежки душ был бы не лишним, мечтательно протянула про себя.

Ради девочек я буду терпеть этих заносчивых эгоистов до белого каления, прикушу язык до онемения и буду улыбаться как ненормальная.

— Ты как вчера, закончила?

Я фыркнула. С тем объемом работы мне было не управиться и за месяц, останься я и по ночам.

— Хочешь я тебе помогу? — выдала соседка, чем меня немного удивила. А когда посмотрела в глаза, поняла, что предложение шло не от сердца — глаза блестят в ожидании отказа. Что я и сказала.

— Наказание мое, тебя к нему не допустят.

Райя разочарованно вздохнула. Ага, прямо бедняжка, сердце кровью обливается.

Райя родилась и выросла на пятом кольце. Чем иногда гордится и невыносимо этим злит. Наверное только из-за этого я не могу ей довериться и назвать подругой. Ее родителей одних из первых купили в пожизненное обслуживание. Им предоставили жилье, еду и одежду, но забрали свободу.

Я лучше искупаюсь на волнах океана…

У дверей мы снова пропускаем остальных и только потом заходим в аудиторию. Там уже расслабленно расселись таносы, с кем у нас объединенная лекция. Ректор просчитался, если думал, что история возникновения магии и способ поддержания с ее помощью землю нас объединит. Общее у нас одно — тошнота: таносов от нашего присутствия, а нас от их высокомерия.

Мое и Райи место свободные и даже больше, они находятся словно пустыня вокруг города. Мы будто прокаженные.

— Я такое платье нашла, вы закачаетесь, — послышался веселый девичий смех. — Вы сможете увидеть меня в нем только на вечеринке, — боковым зрением я уловила, что говорила та самая Талла.

— Говорят эта вечеринка затмит все остальные. Ведь впервые башня тана Ласкиса старшего откроется гостям.

Я вздрогнула и навострила уши. Оборачиваться категорически не хотелось. Да и сплетни были не интересны. Я волновалась о своем долге. Не спросит ли за помощь Ласкис слишком много?

— А еще говорят, что на этом вечере будет сам президент, чтобы воочию увидеть новые технологии.

— Вот это да, сам президент на вечере в честь тана Ласкиса? Откуда ты знаешь, Талла?

— Со мной Итан делится очень многим, — заговорщицки соообщила Талла понизив голос, но в возникшей абсолютной тишине можно было услышать полет комара.

Ментор входит со звонком. Итана снова нет и это меня крайне раздражает, потому что…

— Для начала сегодняшней темы нам нужно присутствие всех, — спокойно сообщает тан Кроул и спокойно открывает какую-то книгу в ожидании. Кого? Нашей мировой звезды, чтобы его волны унесли… чтобы его разорвало на мелкие кусочки…

В кипящее от негодования сознание проникает голос, усиленный магией. Иначе как бы секретарь ректората, которая сидела на десятом этаже, вызвала к моей совести.

— Студентка общего факультета Вэйлантина Райд. Внимание, обнаружено нарушение. Повторяю, обнаружено нарушение.

Пара десятков глаз синхронно поворачивается в угол, где ошеломленно и немного дергано собираюсь я. Они смотрят с нескрываемым удовлетворением. Человечка попала! Попала по крупному. Ведь ее зовут туда… наверх, откуда мало кто возвращается. Они уже улыбаются от удовольствия, представляя меня на коленях, как умоляю предоставить мне шанс.

Я сильно прикусываю губу, наверное до боли, но я его не чувствую. В мою кожу иголками впивается их торжествующий взгляд.

Дрожащие руки пару раз роняют книги, следом ручку, не сразу находят змейку рюкзака. Вмиг ослепшие глаза не различают какие-либо очертания кроме одной сплошной, как свет в конце туннеля и называется он кабинет ректора. Все из-за увлажненных глаз. Никто этого не видит, потому как я распускаю волосы и уже лечу по ступенькам вниз.

Меня никто не удерживает, потому что знают — меня приговорили.

По злой усмешке судьбы дверь отворяется именно в тот момент, когда я хватаюсь за ручку. Меня дергает вперед и я утыкаюсь в мощную грудь в неизменной черной рубашке. Она пахнет хвоей в знойный день, морозом и леденцами. А еще от него волнами исходит жар, сворачивается удушьем вокруг клубка в груди. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Пальцы цепляются за сумку, ее ручка маслом проходится по ладони, выскальзывает и с шумом падает к нашим ногам. Конечно, содержимое рассыпалось. Конечно мне придется опуститься на колени, чтобы собрать. И конечно, на лице Итана Ласкиса, а это его черт принес именно сейчас, расползется самодовольная улыбка объевшегося кота.

Резко дергаюсь назад, утыкаясь руками в его грудь. Он выше меня на целую голову, поэтому приходится задирать ее, чтобы гневно взглянуть.

Он не может быть нормальным студентом? Не может приходить на лекции вовремя? Не заставлять себя ждать, словно принцессу на бал! Не быть надменным, заносчивым, своевольным засранцем?

Мой вид заставил его принять позу статуи в ожидании моих следующих действий. Он оперся о косяк, загородив дорогу, сложил руки на груди и с самым невозмутимым видом демонстрировал поддержку и помощь ближнему своему. Его изогнутая бровь так и возмущалась “почему она все еще не на коленях”? А приподнятый уголок рта ехидно отвечал “не долго осталось”.

Я вспыхнула. Глаза вмиг высохли. Я пыталась унять клокочущую злость в груди, пыталась придумать как достойно вывернутся, заткнуть себе рот и проглотить вырывающиеся слова. И все, что мне удалось ввергнет меня в неминуемый ужас и восторг одновременно.

— Гад, — процедила я сквозь зубы, с горящими щеками и зажатыми кулаками. Мой лепет тонет в раздражении секретаря сквозь динамиков, но Ласкис все читает по моим губам. А возможно успел услышать. А возможно, не только он!