Дар Эвы

Глава 8. История одной семьи

— Что там было? — нетерпеливо спросила Райя. Лекция еще шла и мне пришлось вернуться за сумкой. Вещи, благо, собрала соседка. Я не стала выкладываться, потому что пришла попрощаться. И не стала проверять содержимое, потому что боялась. Боялась, что сдержусь, видя потрепанный вид книг. Мне за них еще придется отчитываться.

— Меня отчислили, — спокойно сообщила я. Собственный голос показался мне каким-то чужим. Звучал глухо, далеко. Звучал голосом человека, которого называют призраком. Во мне что-то щелкнуло, просто выключилось, чему я даже не удивлялась. Сил не осталось ни на какое самокопание.

Райя неверяще уставилась на меня.

— За что? Почему? — кажется, пригласи ее на свидание сам Итан, она была бы не так сильно удивлена. Хотя, на это еще надо посмотреть. Ласкис водится только с такими, как Талла, дочерью главного безопасника континента.

Я дернула плечами. Не хочу ничего объяснять. Да и как это сделать? Что Итан решил поиграться с землянкой, а напоролся на грубость, ненависть и отторжение его внимания? В итоге его самолюбие было задето и он решил помочь и поддержать ближнего своего, то есть отчислить. С глаз долой, из поперек горла вон?

— А что с твоей одеждой?

— Да, Вэйлантина, расскажите и нам, что с вашей одеждой. А заодно, почему вы смеете нарушать тишину и тем самым мешать ментору?

Голос его был спокойным, чистым, как талая вода без какой-либо примеси. Вот это самообладание! Я бы удивилась, если бы не выгорела внутри.

Обожженную рубашку откровенно менять было не на что. Куртка, которую я надеваю от дома и к дому от холодного ветра океана, в академии считалась верхней одеждой. Также нельзя было разгуливать в спортивной одежде, кроме внутри спортзала. Итог получался один — показ неуважения.

К тому же все видели жалкую картину около двери. И теперь они же не удержались от комментариев, раз сам ментор дал на это разрешение.

— Итан красавчик, дал жару…

Придурок!

— Вот нечего ходить где попало…

Умела бы летать, гадила бы вам на головы.

— А ты знатно потрепал ее, Итан, а чего прическу не поправил?

Прическу?

— Фигурка то у нее ничего, не надо было останавливаться на рубашке.

Одно слово вывело меня из слепого оцепенения. Волосы! Точно! Как мои волосы?

— Райя, дай зеркало, — чуть ли не рыкнула на нее.

Соседка аж подскочила на месте от моей неожиданной резвости, когда минутой ранее я безучастно сообщала о своем отчислении. Ведь человеку это сродни самоубийству.

Я громко выдохнула от облегчения, когда отражение показало гладкие вьющиеся локоны на плечах, темно-коричневые брови, длинные ресницы. Ни намека на подпалины. Карие глаза смотрели испуганно, а внутри плескалась ненависть. Потому что вспомнилось другое. Как вчера лицо покрылось золой, после того, как меня заживо оставили находиться внутри горящего куба. Получается, что и тогда огонь не коснулся моих волос.

Двойное облегчение…

Но глаза продолжали гореть искренним чувством.

В тот же момент в спину уперся что-то слишком острое. Проигнорировать было просто невозможно, да и не хотелось. Зачем? Поэтому я обернулась и приняла на себя прямой, изучающий и очень заинтересованный взгляд. Итан сидел по обыкновению на самом верхнем ряду, глядел сверху вниз, словно коршун на верхней ступени пищевой цепочки.

И, о дьявол, Итан подмигнул, показав ровный ряд белых зубов. В нижних рядах женские голоса громко выказали возмущение: “Ты только глянь, куда наш заморыш нацелилась”.

Его огонь, который минутой назад казался абсолютно спокойным и подконтрольным, вновь зашевелился. Желтая радужка увеличились, а после еще и воздух вокруг Ласкиса пошел рябью.

Мои глаза зло сверкнули. Гори ты огнем, тан! — любой бы внимательный прочитал бы в них. Итан не казался дураком, нет, он прочитал, и смею предположить, даже почувствовал мою неприязнь к нему и ситуации в целом. Он заносчивый циник, но не дурак.

Мне терять было нечего.

Все из-за него. Моя жизнь полетела к бездну пропасти из-за него. Чего ты ко мне прицепился, гадкий жук?

— Я тебе говорю, что ножки — прелесть.

Насмешки продолжались, и, кажется, превратились в спор. Ментор не мешал, Лаксис тоже не стремился успокоить рыжего друга. Таны обсуждали мои ноги и фигуру словно меня здесь и нет. Пустое место.

— Ты когда успел их рассмотреть, Родди?

— Ну я бы сейчас не отказался …

Мой взгляд против воли зацепился за спорящих таносов. Просто они сидели там же, на верхних столах. Мои ножки хотел видеть тот самый рыжий парень, Родди, с кем был Итан в океанариуме.

— Ой, я вас умоляю… — протянула… а это уже была Талла. Дочь главного безопасника с хрупкой фигурой и ангельскими чертами лица не выдержала тот факт, что обсуждаемые ножки то не ее. Видать, видели уже, усмехнулась про себя.

Но мне, конечно, было не до смеха.

— Хватит…

О, это что-то новенькое! Ласкис?

Мои брови сошлись на переносице.

Этот голос с верхних столов пулей прорезал воздух — резко, точно, с чувством собственной важности. Таким голосом командор отдает приказы, а президент говорит речи. Секунда и в кабинете воцарилась абсолютная тишина. Исчез даже сальный взгляд рыжего… Его холеная уверенность в своей значимости пошла по швам. Он так удивленно обернулся на друга, словно впервые его увидел в своей жизни.

— Извините, тан Кроул, я уже ухожу, — удивительно, даже голос не дрогнул. Я вернулась к насущным делам. Собраться и уйти наконец.

— И куда? Я ничего вам не разрешал, — брови ментора нахмурились.

— Меня… — пробормотала под нос заторможено.

— Студентка Райд, по хорошему я должен сообщить о нарушении дисциплины и вас наказать. Мало того, что пропустили хорошую долю лекции, вы еще намеренно, нагло и бесцеремонно собираетесь ее пропустить.

— Но… — мой писк повторился.

— Райд, сядьте, вы мне порядком надоели, — рявкнул на меня ментор, который за все время обучения даже голос не поднимал.

— Меня отчислили, — прочистив горло, вышло довольно громко.

— Сколько можно ждать, ментор? — Итан говорил спокойно, с ленцой и даже безучастно. Но в его ауре было что-то такое, что не давало расслабиться даже его дружкам, сидящие рядом. Так чувствуют себя мышь рядом с котом.

— Ничего подобного, Райд, — продолжил ментор. — На мой планшет ничего такого не падало, прекращайте спектакль. И простите тан Ласкис, мы остановились на взаимодействии энергии таноса с его же телом.

Мое тело камнем упало обратно на стул. Пришлось все таки разложиться. Достала книгу, присмотрелась, вроде та, которая нужна, да и блокнот по теме. А это случайно не домашний реферат? Не, не он! Ищем дальше. Нашла. Ручка должна была быть…

О, Господи!

Что это было? Что происходит?

Вопросы залетели в голову с противным шумом, как комары на свет поздно вечером через распахнутое окно. Они мешали дышать. Еще при вызове к ректору через общий громкоговоритель было все понятно. Абсолютно все. Никогда, еще никогда человек оттуда не возвращался. Всех отчисляли без шанса на исправление.

Я чувствовала себя марионеткой, которую тянут в нужное кукловоду направление, но неизвестное лично мне. Казалось, что этот кукловод нарушал твое личное пространство и это приводило в некий ступор. Потому что я прекрасно понимала одно — насколько я беззащитна.

Противный страх по венам заставил меня вновь обернуться. Аккуратно, чтобы никто не заметил.

Он легко поймал мой взгляд. Он его ждал!

Чувственная линия губ изогнулась в подобие улыбки — край внешнего уголка приподнялся, голова опустилась, тем самым прядь длинных волос сползла на лицо, глаза заблестели.

У меня захватило дыхание. Я не смогла оторвать от него глаз.

Самые известные фотографы сейчас бы бились друг с другом на смерть, чтобы запечатлеть его снимок, невеста бросила бы жениха на алтаре, девушка оставила своего жаркого любовника в пик удовольствия, все, чтобы мельком взглянуть сейчас на Итана Ласкиса.

— Все мы знаем, что таносы рождаются с иммунитом. Гены до сих пор не утратили эту способность. Энергия с телом таноса развивается вместе, крепится с каждым днем, находит общий язык и в итоге они становятся одним целым. Огонь течет в наших венах вместо крови, мы дышим огнем, исцеляемся и восстанавливаемся огнем. Но уровень горячей энергии различается между собой. Кто расскажет почему?

А с чего все началось? Наше знакомство! Подсознание сейчас не могло вспомнить точно когда и при каких обстоятельствах я впервые столкнулась с Итаном. Я всегда его избегала, старалась быть незаметной, дабы избежать того момента, когда девушки с придыханием проговаривали эти четыре буквы его имени, вспоминая его прикосновения, поцелуи, крепость и силу. Он был красивым, чертовски красивым, и я боялась просто быть одной из тех глупых, кто запал на его красоту. Дура, если бы я знала, что именно буду чувствовать к нему! Задушить хочется…

Итан же их просто имел и бросал, а они продолжали о нем мечтать. Дуры! Таноски, конечно, не люди. Мы пыль под ногами…

И, если хорошо подумать, никто не сопротивлялся. Даже, Райя, будучи рождена в условиях пожизненного рабства смотрела на таносов нет, нет, да с щенячьим восторгом. Она хоть и училась, будущее ее от этого не измениться. Она будет продолжать выслуживаться — выйдет замуж за того, за кого укажут, тогда, когда скажут и ляжет с ним в постель лишь тогда, когда это разрешат или останется девой, если такова будет воля ее хозяина. Да, ее могут продать. Это сейчас она пока живет с родителями, учится и ходит куда пожелает.

— Энергия при рождении исходит от обоих родителей. Только сильные духом и телом таносы могут родить здорового ребенка с сильным иммунитетом, который может преобразовать солнечные лучи. Если же ребенок не таков, он просто не может собрать солнце и сгорает под дождем. Его можно сравнить почти что с человеком. Пустой! Поэтому наши предки всегда сохраняли чистоту своей крови, для сильного потомства.

Ответил кто-то на вопрос ментора.

— Правильно, еще от чего?

— А еще от среды, в которой растет танос. Его должна окружать только зелень — парки, сады, поля и горы. И строго должны отсутствовать любые виды водоемов.

— Здесь маленькая загвоздка, уважаемые таны, правильно будет любые дикие водоемы. Маленькое озеро, водопад или вода с крана чистится, так сказать проходит профилактику и становится безопасным. Этот способ придумала Эва и называется даром Эвы. Ее история отдельная тема. Она была великой женщиной, мудрой и сильной. Но, быть может, кто-то слышал о ней?

Кабинет буквально задышал тишиной, жалко что не мое подсознание. Оно работало само по себе и на максимальных оборотах. Я пыталась решить задачу, которая обещает взорвать голову на мелкие куски, если не найти ответа. Почему я стала целью Ласкиса? Что он задумал? Стоит ли его всерьез опасаться? Если я найду ответ, то можно будет найти способ исправить недоразумение.

А пока я лишь прокручивала в голове эти два дня. Я стою у доски, нарываюсь на злость от слово “наша” планета, повторяю слова тана вслух про страх воды таносов, нарываюсь на наказание, дерзко смотрю в его глаза, стойко переношу огонь, забываю о гордости, времени и работе, получаю помощь. В итоге эта помощь влетает в мое окошко нарушением правил с последующим отчислением. Но, я все еще нахожусь в академии…

— Она была Высшей, входила в совет, но умерла еще до начала катастрофы…

— Эва много путешествовала по миру, по долгу отсутствовала среди своих и не участвовала в правлении.

То тут, то там раздавались короткие ответы.

— Ее избранником стал танос. Слабый, недостойный, почти без иммунитета. Что, конечно же, вылилось в политический конфликт. Эва обладала сильным даром, была последней из своего Высшего рода, кто мог бы продолжить ветвь. А ее выбор грозил вымиранию рода. Все знали, что ребенок не родился бы таносом. Скорее всего умер бы за несколько месяцев.

Отвечали только таносы. Это была их история, их взаимодействие тела с огнем. Люди же находились здесь лишь по воле новой программы вице-президента Карлайла Ласкиса.

— И чем закончился конфликт?

— Они расстались. Эва была исследователем, открывателем, она отдала себя всю работе и выработала новую способность таносов. Способ на ходу собирать и использовать энергию. Дар Эвы и теперь позволяет очищать дождь, питьевую воду, максимум еще ванную.

Я все еще находилась в кабинете истории воздействия энергии и слушала, как тяжело оказывается таносам приходится мыться и пить воду.

Ну разве не понятно, что им здесь не место? Видно же. Зачем тратить так много сил на существование там, где буквально все против тебя?

— Все правильно, но кто мне скажет точно, кем она была? Никто не знает? Может вам родители рассказывали или…

— Эва любила своего избранника, скрывала его и защищала всю жизнь. Они не расставались. По крайне мере не так, как все знают. В итоге они поженились. Эва на всю жизнь связала себя неразлучными узами брака. Даже взяла его фамилию, чтобы об этом все знали. Но девичья-то у нее была другая…

— Какая и откуда ты это знаешь Итан? — спросила Талла, полу обернувшись таким образом, чтобы ее грудь выделялась на фоне худой талии. Хороший прием.

— Потому что она Эва Ласкис — моя прабабушка.

— Да ладно…

— Круто, мужик…

— При всем моем уважении, тан, это никто не может утвердить, — добавил ментор.

— Есть, но не станут. Потому что это история моей семьи и моей родословной. И только мы знаем ее полностью и мы же выбираем кого посвящать еще. Хотите знать почему я рассказал этот факт?

В аудитории раздался сплоченный вздох ожидания ответа. Кажется, этот факт всех обескуражил и взбудоражил одновременно. И что здесь такого? Одинокая женщина-ученый является чьей-то прабабушкой. Хотя почему одинокая? Дети появляются не из воздуха.

— Эва нашла способ не убить ребенка и родила. Именно с помощью ее открытия. Назвала даром своим, потому что подарила младенцу жизнь. И когда, казалось, ездить по миру стало для нее вновь безопасно, она все равно осталась. Решила изучить дар и поняла, что он есть у всех, просто не развит. Почему именно у нее он заработал, она понять не успела. Ее мужа убили. А вскоре и она ушла. И до последнего вздоха она с гордостью носила маленький ожог на шее в виде губ, когда огонь в принципе не влияет на кожу таноса. Ее сын, мой дедушка был последним носителем эмпатии.

Я тихо вздрогнула и обернулась. Итан Ласкис, не скрывая этого, смотрел прямо на меня вновь расширяющимися зрачками, и незаметно для всех, но не для меня, положил руку на грудь.

Внутри все похолодело. Вот почему ты замолвил за меня словечко, Ласкис, чтобы получить меня в виде подопытного кролика?

Я сжала кулаки. Никогда!