Дар выживания

Глава 8. День и ночь - сутки прочь.

Устроив Валю, я направился уже наверх, но внезапно сам для себя понял, что смотрю на часы и обдумываю вопрос, который задам Евгеньичу, как только его найду. Дело было как раз во времени, точнее в том, что уже половина одиннадцатого утра. Срок ультиматума истёк, но наши пушки молчали. Я задал свой вопрос коменданту, и тот не знал, что ответить. Оперативный штаб подобные запросы не комментировал. Настроение моё упало. Неужели Главнокомандующий дал слабину? Теперь натовцы точно не уберутся. Теряясь в догадках, я бродил по убежищу, почти не глядя на людей. Народу нового очень много, но вести себя старались тихо, говорили полушепотом. Молодых основная масса. Кругом встревоженные лица, испуганные лица, недовольные лица. Никто не улыбался, потому что повода для веселья не было. Я заглянул в медпункт. Там профессор Павлов проводил лекцию для юных адептов Гиппократа. С наибольшим интересом заумные термины слушала Лиза, пытаясь с ходу вникнуть в суть и отдалить от себя вчерашние потери. Она же задавала большинство вопросов. Профессор отвечал не просто с удовольствием, а с неким упоением. Более того, он её очень хвалил. Особенно ему понравилось, как Лиза зашила опера. Так и говорил "чудесные стежки, волшебные ручки". Старый хирург ценил профессионализм, а если учесть, что операция проводилась в условиях стресса, то Елизавете спасибо вдвойне. Девушка густо краснела от комплиментов, ведь признание мастера для любого ученика на вес золота. Остальные из наших торчали в кубриках, нервное напряжение не спадало с людей. Все разговоры велись шепотом или вполголоса. Матери пытались успокоить праздные крики своих детей. Детям ведь не объяснишь, что мир на грани войны, которая может стать последней для человечества. Усилились посты за счёт прибывшего молодняка. На холме теперь находились четверо - по двое с разных сторон. На КПП аж шесть человек. Видимо, Прапор сходу пустил в наряды тех, кто хоть какое-то представление имел об оружии и службе в целом. Сам же он сейчас проводил учебные занятия с целой ротой парней и девушек из третьего списка. Сотня открытых ртов стала наградой за его усердие и ловко производимые руками действия с автоматом. Заметив меня, Денис уступил мне роль инструктора, сославшись на кучу дел. Я, пожав плечами, сменил командира. Подопечные офигели ещё больше, потому что то, чему учил их я, сильно отличалось от канонического владения оружием. Впрочем, не буду вдаваться в подробности, потому что это может занять много времени. Те, кто не был задействован в охране порядка, сидели без дела, но комендант придумывал развлечения, как мог. Назначались работники в помощь отцу, в столовую, уборщики. Незаметно прошёл обед, общий сбор с пламенной речью коменданта о правилах совместного проживания в бомбоубежище, очередные занятия с молодыми. Формировались караулы с постоянным составом. После обеда конвоем были привезены последние из списка номер три, и казалось, что все в порядке, но из-за взвинченности людей иногда возникали ссоры в кубриках, да и не все вняли речам Вышегородова. Ловили, в основном, нарушителей порядка, куривших в бомбаре, но комендант рекомендовал охране вести себя лояльно, поэтому наказания ограничивались предупреждением и беседой. Выходить курить в котельную, кстати, никто не запрещал. Это всё лень человеческая.

Снаружи тоже стало неспокойно, а причина оказалась банальной. Кто-то из жителей близлежащих районов прознал про убежище, некоторые посчитали, что находиться в нём безопаснее, чем дома, потому и приходили. Но пускать в убежище больше никого нельзя - такова директива командования, только вот попробуй объясни это озлобленному, голодному и обманутому народу. Далеко не все разворачивались и уходили восвояси, некоторые устраивали скандалы, а тех, кто посмел прийти с оружием, отгоняли очередями, стараясь никого не зацепить. Пока получалось, а мы без устали оповещали прибывающих в громкоговорители о том, что убежище закрыто. При этом до самого вечера комендант засыпал штаб запросами на разрешение принять людей, но пока ничего не выходило.

Таким макаром пролетел незаметно ужин, а в десять вечера была дана команда "отбой", после которой ни шуметь, ни шататься по расположению не рекомендовалось. Впрочем, если кто-то бегал в туалет или тихо переговаривался, это не каралось, хотя, как по мне, так дисциплина должна быть строже. У охраны же только начиналась самая служба. Внешние посты настороже, им во время дежурства как раз ни курить, ни трепаться попусту нельзя, чтобы не обнаружить себя. В самом бомбаре народ спал в большинстве своём, поэтому дежурили там всего трое молодых, не обременённых оружием парней. Служба шла в щадящем режиме. Бодрствующая смена на посту с оружием стоит два часа, отдыхающая смена дрыхнет, а когда подходит время, вооружается и меняет коллег, а те в свою очередь, сдав автоматы, идут спать. Свою опергруппу я тоже заставил отдыхать, сказав, что нам придётся усиливать внешние посты под утро, в самую опасную, "волчью" смену, когда часовые наиболее уязвимы, а нападение более вероятно. Сам же, закончив дела, вышел в котельную покурить. Кстати, в отличие от остальных, сдавать оружие я даже не думал. Никогда не знаешь, когда оно пригодится. Котельная пустовала, и я присел на стул, придвинув к себе пепельницу, полную окурков. Надо будет её вытряхнуть в печь перед уходом. Сигаретный дым попал в лёгкие одновременно с дурными мыслями о нашем будущем. Я уже знал, почему наши не бомбят натовцев. Дело в том, что они предоставили доказательства схваток с боевиками ИГИЛ на территории РФ и для всего мира теперь белые и пушистые, а наши специалисты, исследовав запись, пытались опровергнуть её подлинность и теперь добивались справедливости у мирового сообщества. Но пока политики растележатся, пройдёт много времени, а его нет. Наши же спецслужбы продолжали искать повод для силового выдворения противника, но пока тщетно. Ещё мне казалось странным, что натовцы вообще смогли высадить глубинный десант. Неужели у нас со средствами обнаружения так всё плохо? И почему они при таком раскладе не провели бомбардировку, ведь она всегда предшествует наземной операции? Ах да, они же типа белые и пушистые. Откуда забросили десант? С севера, запада и востока вряд ли. А вот с юга, с территории того же Афганистана, где у НАТО до сих пор куча военных баз, хотя давно обещали закрыть, самое оно. Также не давали мне покоя сны прошлой ночи. Слишком уж они ярки и реалистичны. Я машинально глянул на часы, отметив про себя, что сейчас то самое время, когда во сне подали сигнал атомной тревоги. Меня аж передернуло... Почему-то я до того проникся своими сновидениями, что верил, что они обязательно сбудутся. Понятно, что не сегодня, но когда? Теряясь в размышлениях, я курил уже третью сигарету подряд. А между тем разум постепенно отключался, и я не заметил, как задремал.

А во сне снова были крики, стрельба, взрывы и вой сирен, но чей-то толчок в плечо вырвал меня из этого ада. Я очнулся, увидев перед собой взволнованное лицо бывшей жены Виктора, Вероники. Пальцы левой руки неприятно жгло. Краем глаза я заметил потухший в руке окурок. Черт, даже не почувствовал боли!

- Ты в порядке? - спросила девушка, дотронувшись до моего плеча ладонью. - Кричал во сне. Я вышла покурить, а тут...

- Нормально. Иногда снится всякая хрень, - проморгавшись ответил я. Глянул время - половина двенадцатого. - Чего не спится?

- Нервы. Вот, думала, что успокоюсь, - она пожала плечами, посмотрев на дымящуюся сигарету. - Не помогает.

- Время такое, что и водка не поможет, - уныло хмыкнул я.

- Спасибо, - опустив глаза, сказала Вероника. - Если честно, не ожидала такой подлости от Вити.

- В жизни случается всякое, Вероника, но помогать хорошим людям - дело угодное богам и природе.

- Это так, но всё равно спасибо, - девушка озарила меня благодарной улыбкой. - Не знаю, что бы я делала в этом мире без сына. Он самое важное, что есть у меня в жизни.

- И правильно, - я улыбнулся в ответ. - Дети - это главное. Покурю что ли с тобой, а то уснул с горящей сигаретой и вот результат, - я ещё раз взглянул на обожжённые пальцы и достал пачку из разгрузки.

Где-то из глубин убежища послышались громкие, весёлые голоса. Они приближались, и я сразу уловил в них интонации алкогольного опьянения. А когда разобрал одну из фраз, сказанную слишком громко, то для меня всё сразу встало на свои места. Пьяный голос прогорланил:

- Да чего они нам сделают-то? Если что, шатанём, как и этого внизу. Лохи, а не охрана. Смотаемся в город, ломанём магазин и вернёмся быстро. А тут и девок хватает. Курорт!

Под дружный хохот в котельной появились трое крепких, пышущих здоровьем парней, с довольными, разгорячёнными алкоголем физиономиями. Сигареты в зубах уже дымят. Тело моё сразу налилось свинцом, а голова нехорошими мыслями об их участи. И как бы ни хотелось обойтись без конфликта, но всё шло к этому. С пьяными редко удаётся договориться. Я, зло прищурившись, встал в угрожающую позу, сделал мощную затяжку. Заметив нас, парни нагло оживились.

- О, солдат! - пьяным голосом прогундел один из них. - И баба с ним! Прямо весь набор! А, пацаны? - его собутыльники вновь противно заржали.

- В убежище запрещено курить, а бухать тем более, - безлико проговорил я, понимая, что мой голос больше похож на рычание. Руки оттопырились, показывая агрессивный настрой. Качнулся на ремне автомат, готовый к бою. Грудь вздыбилась. - И вообще, что за передвижения после отбоя?

- Ты нам что ли запретишь, э?! - гаркнул в ответ говоривший, сделав шаг вперёд. Бродяги местного разлива посерьёзнели, на их пьяные рожи никак не подействовали ни моя суровость, ни оружие. А зря, я уже завёлся.

- А чё ты мне "экаешь", обезьяна тупая?! - это я уже специально провоцировал, готовя почву для первого удара. Бывает часто, что пьяного агрессора словами не успокоишь, я уже об этом упомянул, и действуют только жёсткие силовые методы, в которых начинать надо первым и бить без жалости к оппоненту. Вот это как раз тот самый случай, но закончить хотелось побыстрее.

- Ты ваще попутал, ёпта! Да, я тебе.., - противник при грозной поддержке корешей, сделал необходимый мне шаг и даже успел потянуться то ли к моей шее, то ли к автомату, скалясь и держа сигарету зубами. Мозг дал команду, я пробил основанием левой ладони снизу, вбивая горящую сигарету в поганый рот, а правой провёл короткий крюк в боковую часть челюсти у подбородка. Алкаши только успели возразить привычное " э-э-э! ", а Вероника взвизгнуть, как их парень уже упал в глубокий нокаут. Я же продолжал действовать. Того, что был ближе и левее, встретил в грудь мощным ударом подошвой, и в ту же секунду, перехватив автомат, прикладом щёлкнул правого противника в челюсть. Добить забывшего, как дышать, левого тем же прикладом труда не составило. Я зыркнул в сторону Вероники:

- Быстро вниз! - не прошло мгновения, как её и след простыл, а я, открыв дверь наружу, крикнул негромко. - КПП, это Бешеный! Двое в котельную, нужна помощь!

На зов через пару секунд вбежал Иван с кем-то из молодых. Они непонимающими взглядами оценивали ситуацию, пока я вызывал коменданта по радиостанции. Ответил Денис, но ответ его, звучавший сквозь грохот и крики, мне не понравился:

- " Бешеный, у нас проблемы! В пятом кубрике пьяная драка!"

- Ваня, этих мудаков упаковать и охранять! - бросил я Ивану уже на бегу.

Его короткое "ясно" уловил, уже сбежав вниз, преодолевая гермодвери настолько быстро, насколько позволяли физические кондиции. По дороге жалел, что не всем устроили шмон по полной программе. Кто-то из молодых скорее всего пронёс алкоголь, который быстро кончился. Ещё издали я услышал крики и шум какой-то возни, а когда передо мной во всей красе открылось сие действие, я, честно сказать, чуть не присел прямо на бегу. Дрались все наши: Диман, Андрюха,Хром, Ден, остальные на постах, а против них толпа человек в десять. При всём этом наши ребята прибежали на кипеш спросонья, не вооружённые, видимо, надеясь, что справятся так. К их чести, на полу в отрубоне валялось человек пять, но противник перехватил инициативу, сняв с кроватей дужки. В общем, нашим парням приходилось туго, их окружили, осыпая градом ударов. Самое интересное, что ребятам никто не помогал. Лишь десятки глаз смотрели за побоищем со страхом и интересом. В какой-то момент я увидел, что Прапор достал одного ногой, но его тут же повалили серией звонких ударов на пол. Никто на помощь не успевал. Остальные заняты, мне сильно далеко, метров семь, а разъярённый противник уже занёс дужку над головой жертвы. И хана бы Дениске, но угроза жизни человека развязала руки мне, единственному вооружённому в подземелье. Понимая, что не успею отвести удар, я резко затормозил. Пистолет будто сам оказался в руке. Не прицеливаясь, я два раза нажал на спуск, направив ствол в ноги противника. Повезло, что позади его находился столб, державший перекрытия, иначе не избежать посторонних жертв. Выстрелы прозвучали, как гром среди ясного неба, вводя всех в ступор, а я проревел для пущего эффекта:

- Все на пол упали! Быс-стр-ро!!!

Эффект и от выстрелов, и от моего дикого рёва получился просто великолепный. Попадали не все, но среди пригнувшихся оказался даже Хром, хотя тут же подхватился и влепил ближайшему противнику сбоку берцем в печень. Этой секунды замешательства мне хватило, чтобы треснуть ещё одного основанием рукояти пистолета в лоб. Наши перешли в контрнаступление, усмиряя неусмирённых, и в считанные секунды пьяный бунт был подавлен. Внезапно появился комендант - один автомат в руках, ещё трис пристёгнутыми магазинами за спиной. Вот где он пропадал. И молодец, ведь нашим в рукопашке уже мало светило. Как позже признался Вышегородов, свой АПС он как назло забыл в суете под подушкой. Бывает. Потому и побежал за оружием, решив взять и на остальных. То есть ситуация всё равно бы поправилась, только вот последствия для Дениса могли стать страшными. У коменданта в кармане оказались и куски верёвки, которые он вместе с автоматами оперативно раздал бойцам. Бунтарям быстро связывали руки за спиной и ставили на колени на центральном проходе, вдоль стены. Народ в кубриках роптал, а раненый орал благим матом, поливая тёмной кровью, казавшейся в тусклом свете дежурного освещения почти чёрной, мраморный пол. Прапор, оклемавшись от пропущенных ударов, крикнул четверых из кубриков, дал им указания. Те послушно подхватили раненого бунтаря и под его истошные крики поволокли в медпункт, куда уже спешили и профессор Павлов, и Лиза, и двое вооружённых бойцов для охраны. Я вязал пьяниц не так, как другие. Вместо кистей, привязывал друг к другу большие пальцы, делая дополнительный узел жесткости между ними. Так надежнее, да и ощущения очень болезненные, если связанный пытается шевелить руками сверх меры. Этот нехитрый способ мне подсказал агент Смирнов в перерыве между спаррингами. Он вообще много чего показывал, спасибо ему за это.

Я не задавал вопросов коменданту, знал, что быков поместят в камеры карцера. Ну, а завтра, скорее всего, будет разбирательство. Лишь напомнил, что в котельной крепких рук конвоиров дожидаются ещё трое. Закончив выстраивать пьянь вдоль стены, мы начали зыркать по кубрикам, откуда на нас косились перепуганные лица. Мол, во-первых, могли бы и помочь, а во-вторых, теперь всё будет по-другому. Вышегородов медленно прохаживался вдоль задержанных, по привычке заложив руки за спину, пока, наконец, не остановился рядом со мной.

- Неожиданная ситуация, - немного подумав, проговорил наш предводитель, ожидая комментариев. Я не заставил себя ждать, причём приступил сразу к технической стороне вопроса:

- Нужно внизу всё время кого-то из опытных держать. И обязательно с оружием.

- Ты прав, - задумчиво теребя подбородок, согласился Николай Евгеньевич. - Мы зря были так лояльны к людям. И зря ослабили контроль, что здесь, что на КПП, при проверке вещей. Утром нужно провести обыск.

- Сделаем, шеф, - кивал я.

- Это моя вина, ведь я приказал не обыскивать вещи для более быстрого приёма граждан. И из-за этого чуть не случилась беда, - старик с искренним сожалением приложил ладонь к сердцу, глядя мне в глаза.

- Не вините себя, Николай Евгеньевич. Всем нам стоило быть внимательнее. - я понимал начальника. Как хороший руководитель, за такие просчёты он чувствовал вину больше других, но мы же тоже не дураки, могли отнестись к службе серьёзней.

- Не надо, Алексей, - стоял на своём комендант. - Я ошибся. Правда, и эти ребята молодцы. С виду и по общению казались надеждой нации, а на поверку - обычная гопота.

- Что с ними делать будем? - я кивнул на нестройную шеренгу сидящих на коленях парней с разбитыми лицами.

- Сейчас доложу о происшествии в оперативный штаб. Пускай присылают машины и развозят это отребье по домам. Мне они тут точно не нужны. Кстати, видно, что психологи с ними не работали, а мне начальство божилось, что всё в порядке.

- Где вы видели у нас в стране, чтобы всё выполнялось в полном объёме? - совершенно уместно заметил я. Комендант покосился на меня с хитрым прищуром:

- Как непатриотично, Алексей. Но правдиво. Кстати, снова ты сделал основную работу, хоть я и спешил сделать это раньше. - лицо Вышегородова посерьёзнело, он чуть склонился ко мне. - Только вот стрелять в помещении, где столько народу... Не слишком ли рискованно?

- Николай Евгеньевич, я сделал то, что должен был. Если бы не выстрелил, Денис или был бы мёртв, или остался навсегда дурачком. Угроза жизни человека является веским основанием для применения оружия.

- Да, я всё понимаю, Леш, - комендант совсем по-отечески положил мне руку на плечо. - Просто сам бы я на это не решился. Максимум, в потолок, а от этого, понимаешь, не было бы никакого толку. Я и сам это понимаю. И переживал, что ты не решишься. Но тебя недаром кто-то Бешеным прозвал. Ты решился, вопросов нет.

- Если честно, я даже не стал думать, надо ли что-то решать. Просто сделал, и это меня самого пугает. - я отвернулся от коменданта, разглядывая столб. Отверстий от пуль в нём не нашлось. - И вообще, мы с Прапором, да и остальные тоже, за то, чтобы дисциплина была жёстче. Это режимный объект, ещё и в военное время. Мне кажется, случись такое в эпоху Союза, этих ребят сразу бы к стенке поставили.

- И нас вместе с ними, - холодно заметил Вышегородов и он прав. Партия подобные ошибки не прощала. Он тоже глянул на столб, впечатлительно мотнув головой. Отсутствие отверстия от пуль могло означать то, что обе попали в тело и не покинули его. А также то, что пуля ушла левее или правее в кубрики. Но жалоб на здоровье ни от кого не поступало, значит, обе пошли в гада. Евгеньич задумчиво произнёс. - Утром, после обыска ещё раз соберу людей и объясню им правила нахождения здесь. Всегда найдутся те, кто не понял с первого раза.

Но обернулось по-другому. Пока мы уводили задержанных в камеры, кто-то из толпы проявил недовольство жёсткими действиями с нашей стороны. Комендант сходил за мегафоном и к тому времени, когда мы закончили, уже вещал. И о запрете на курение и алкоголь, и о том, что необходимо соблюдать не только распорядок, но и субординацию, и о наказании за нарушения. Но главное, что Вышегородов взывал всех к здравому смыслу и человечности. Он не требовал многого, только понимания и дисциплины. Но народ слушал лениво, вполуха, с какой-то брезгливостью. В кубриках молодежи слышались реплики, мол, зачем нам эта тюрьма, что и пёрнуть без спросу нельзя.

Я ещё на подходе из карцера видел, что Денис настойчиво просит коменданта дать ему слово. Тот недолго сопротивлялся, и мегафон перекочевал в руки по-хорошему злого Прапора.

- Я объясню более простыми словами! - начал Денис. - Мир стоит на пороге войны. Кто этого не видит, мне вас жаль. А это бомбоубежище предназначено для того, чтобы сохранить хоть какую-то часть людей. В его строительстве участвовали специалисты, а в разработке программы и подборе кандидатов ещё и ученые. И каждый здесь присутствующий не случаен. Каждый подписывал соглашение на участие в этой программе. То есть мы здесь для того, чтобы уберечь каждого из вас, ведь каждый из вас достоин жить, - Прапор перевёл дух, а народ затих в ожидании продолжения. - Но на деле оказалось, что в программу набрали неблагодарных оленей, которые считают пребывание здесь курортом. Эти люди, устроившие пьяный дебош, могли пойти дальше. Если бы они захватили убежище, все вы оказались бы в опасности. Стариков просто выгнали наружу, они бесполезны по их мнению. Молодых мужчин могли и убить, но больше всего повезло бы женщинам, сами понимаете, не дебилы поди. И в этой ситуации ни один из вас не встал на сторону порядка. Как мыши забились по углам! Не стрёмно теперь в глаза-то смотреть тем, кто вас охраняет?! А тем, кому не нравится распорядок или что-то ещё, могу сказать, что здесь вас никто не держит. Возвращайтесь в свои дома без света и воды. Ждите, когда начнётся ад. Или оставайтесь здесь и ведите себя достойно. Но сразу предупреждаю. Если кто-нибудь ещё раз позарится на жизнь другого, я лично вышибу ему мозги! Задницу вам тут лизать не будут! Или живёте по правилам, или валите на хрен! Всё, всем спать!

Народ безропотно исчезал в кубриках, погружённый в раздумья. Я молча восхитился Денискиной речью и даже мысленно ему поаплодировал. Молодец, вон как "по-простому" завернул. Глядя на своих, я видел в их глазах решимость - с оружием больше не расставаться. И это правильно, оружие надо держать при себе. Денис поймал мой взгляд, я показал ему большой палец, поднятый вверх, а он в благодарность кивнул с полуулыбкой, залихватски закручивая ус двумя пальцами. Конфликт исчерпал себя, осталось лишь справиться с его последствиями. В том, что на время утихнут разного рода нарушения, я нисколько не сомневался. Зато теперь следовало с осторожностью подбирать народ в подразделения, которые дежурят с оружием. Стрельнет у кого-нибудь в голове и последствия будут печальными. Судьба нарушителей тоже ясна. Я даже отсюда слышал, как Вышегородов, надев наушники гарнитуры, поливает отборным матом штабных. Утром за ними придёт транспорт, избавимся от проблемы. Всё равно оставлять их нельзя. Неизвестно, сколько ещё здесь торчать, а эти не забудут обиды, проявят себя. Да и не нужна эта гопота здесь. Только генофонду вредит. Потому комендант, человек по натуре добрый, проявил жёсткость и принял решение об изгнании из убежища восемнадцати человек, принимавших участие в дебоше.

Я снова заставил своих лечь, а сам остался бодрствовать. Диман должен сменить меня через два часа. Пройдясь по коридорам расположения, я ушёл к Вышегородову. Думал, удастся о чём-нибудь поговорить, но вслед за мной вихрем, вопреки комплекции, ворвался взмокший хирург.

- Итак, господа, пациент скорее жив, чем мёртв, - серьёзно заявил он, грузно опускаясь на стул.

- Ну, и юмор у вас, батенька, - наигранно возмутился комендант. - Что там?

- Стрелок постарался, - профессор поцокал языком. - Обе пули очень близко, поражена только мышечная ткань, сосуды и костная ткань не задеты, хотя динамический удар был хорош. Пули изъяты, раны зашиты. Больной крепко спит, но сон плохой. Матерится много.

- " Хорош ", - подумал я. - " Дважды после бега попасть пусть и с пяти метров - случайность. Мне крупно повезло. Хотя, всё же не зря по совету Смирнова интуитивную стрельбу отрабатывал ".

- Вот и прекрасно, - комендант облегчённо откинулся на спинку кресла. - Мне нужно, чтобы к утру он был готов к транспортировке.

- Хоть сейчас, - всплеснул руками Павлов.

Пока Вышегородов зачем-то лазил в сейф, я воспользовался случаем и поинтересовался у профессора:

- Вам Лиза ассистировала? Как она держится?

- О, Лиза - прелестное дитя! - восторженно заявил хирург. - Очень способная девочка, ответственная, легко обучается. Я бы сказал, что у неё есть будущее в хирургии, хоть это и истинно мужская стезя. Несмотря на вчерашний стресс в связи с гибелью вашего бойца, она хорошо держится, и будь у меня достаточно времени и практики, я бы сделал из неё высококлассного специалиста.

- Нет уж, профессор, - скептически помахал головой Николай Евгеньевич. - В материале для практики мы постараемся вас максимально ограничить. Кстати, Алексей, - взгляд коменданта сфокусировался на мне. - Штаб не хочет забирать этих господ, мол, решайте проблемы сами. Но я надавил на кое-какие рычаги. Всё-таки полковника Вышегородова ещё помнят в коридорах министерства. Увезут всех до единого. Копнули личные дела. Оказывается, тут целая махинация! У большей части из буйных отцы или старшие офицеры, или работники прокуратуры, или бизнесмены. Оказалось, что и печати на допусках к госпрограмме им ставил один и тот же человек. Налицо блат и взяточничество.

- Вы забыли, в каком государстве мы живём, - цинично скривился я.

- Ивновь так непатриотично, - покачал головой собеседник. Я искренне приложил руку к сердцу:

- Шеф, я Родину люблю, иначе не полез бы в это дерьмо, а сразу смотался бы в деревню. С государственностью вот нелады.

- Понимаю, - кивая, устало вздохнул мой всё и всегда понимающий предводитель. - Другой государственности, к сожалению, нет. Господа, время позднее, а день был напряженным. Я предлагаю всем хорошо отдохнуть, потому что завтрашний день может стать ещё тяжелее. Если понадоблюсь, то я здесь.

Комендант не стал дожидаться, пока мы уйдём, и принялся готовиться ко сну. Ну, а мы с хирургом не имели больше вопросов. К тому же день и правда вымотал.