Дарина

Глава 1

В свои тридцать два года Клавдия выглядела на все сорок. Окружающим объясняла это усталостью и плохой наследственностью. Даже если не спрашивали, говорила: «Мне всего лишь тридцать два, устала просто. Опять завал на работе. Да еще и генетическая предрасположенность, мама тоже выглядит старше своих лет». Начинала с этого любое знакомство и изрядную часть разговоров. «Я так вымоталась, – делилась с любым, кто соглашался слушать, – Вы даже не представляете. Выглядеть стала лет на десять старше. В отпуске уже лет семь не была». И сильно обижалась, оскорблялась даже, когда на День рождения или другие праздники ей вручали омолаживающую косметику и подарочные сертификаты в салоны красоты.

– Да мне не поможет, вы чего? – говорила, – это наследственное, да и некогда. Я с работы еле приволакиваюсь и сразу на диван. Лучше бы кофемашину купили. Деньги на ветер.

И переспорить Клавдию было невозможно.

Упрямство тоже было унаследовано.

– У меня и папа упертый, – объясняла, – препирается до хрипоты по любому поводу. Сладу с ним нет.

И с азартом ввязывалась в любую перепалку, самозабвенно, запальчиво, словно это было делом принципа, а не поиском компромисса.

Подруги Клавдии проявляли терпение и снисходительность, полагая, что если не считать непреклонности, излишней прямолинейности и местами бесцеремонности, характер Клавдии был вполне уживчив и крайне добросердечен. До того случая в августе.

А в августе случилось вот что.

В пятницу вечером Клавдия, возвращаясь с работы, зашла в гипермаркет, закупилась продуктами и побрела домой по духоте, нагруженная двумя тяжеленными пакетами, уставшая, голодная, предвкушающая ужин с вином за захватывающим сериалом, в котором вот-вот должно было разрешиться досадное недоразумение между двумя влюбленными персонажами, когда ее сбила машина.

Ошарашенная Клавдия поднялась, обвела взглядом рассыпанные продукты, поправила съехавшую с плеча сумочку и поплелась дальше, прихрамывая на правую ногу.

Ее догнали случайные свидетели, подвели к скамейке и чуть ли не силой усадили, склонялись, что-то спрашивали, вызывали скорую. Подняли шумиху. Прохожие останавливались, подходили полюбопытствовать и при необходимости дать совет. Очевидцы раскрывали подробности, отвечали, что бригада уже выехала, что потерпевшая в шоке, должно быть, сотрясение и, судя по хромоте, перелом ноги. Клавдия не хотела скорую, она хотела домой, на диван, но ее мнением никто не поинтересовался, и утро субботы Клавдия встретила в больнице.

– К Вам посетитель, – сказала медсестра, удерживая дверь перед высоким и тощим блондином лет сорока пяти.

Сутулясь, он подошел к кровати Клавдии, держа у груди букет белых хризантем.

– Вы кто? – спросила Клавдия слабо.

– Ты что, не помнишь меня? У тебя амнезия?

Клавдия молча морщила лоб.

Блондин выдержал паузу, а затем расхохотался:

– Шучу, шучу, – он положил букет на ноги Клавдии и поднял руки ладошками, – я – водитель.

Клавдия ждала продолжения.

Блондин не торопился с объяснениями, присел на краешек кровати и выжидательно уставился на Клавдию с готовностью улыбнуться.

– Водитель машины, которая меня сбила, – ахнула наконец Клавдия.

– Ну конечно!

Он хлопнул себя по коленям и снова заразительно рассмеялся, словно выдал отличную шутку, которая и самому жутко понравилась. Отсмеявшись, протянул Клавдии руку:

– Михаил.

– Вы там тоже были, когда меня увозила скорая? – легонько пожала Клавдия протянутую ладонь.

– Конечно нет, сдурела? Мне пришлось уехать. Меня очень ждали.

– Кто ждал?

– Это абсолютно не важно. Абсолютно.

Помолчали. Михаил не отрывал взгляд от изможденного лица Клавдии, она тоже его разглядывала. Был похож на англичанина. Одет свободно, но вместе с тем чопорно: вязанный жакет, под ним белоснежная рубашка, строгие джинсы, дорогие часы. Легкий загар, пряный парфюм. И внезапно Клавдии стало стыдно за свои глубокие носогубные складки и скорбные уголки губ, белесые ресницы и редкие брови, тусклые волосы и складки на шее.

– Ну ты как, держишься? – озабоченно спросил Михаил, – В полицию пойдешь?

– Я пока никуда не могу пойти, у меня, возможно, нога сломана.

– Ничего у тебя не сломано, просто вывих и легкое сотрясение. Я поговорил с врачом. Тебя уже завтра выпишут. Заехать за тобой? Тебя есть кому встретить?

– Подруги есть.

– Ну вот и славненько, что есть подруги. Видишь, какая ты молодец?

Он встал, собираясь уходить.

– Хотя, – повысила голос Клавдия, – они наверняка будут заняты своими делами. Не хотелось бы их обременять.

– Хорошо, – с готовностью ответил Михаил, – заеду за тобой в двенадцать.

Михаил с комичной суетливостью подсадил Клавдию в машину и спросил, удобно ли ей.

– Удобно, спасибо, – ответила Клавдия, – заедем по дороге в гипермаркет за продуктами? Я всё рассыпала, когда Вы меня сбили.

– Конечно. И давай, пожалуйста, на «ты», мы почти ровесники.

И, пожалуй, впервые в жизни Клавдия решила не спорить.

– Чем ты увлекаешься? – расспрашивала Клавдия по дороге, – какую музыку слушаешь? Какие книги читаешь?

Михаил ответил, что любит старые фильмы, хор Турецкого и Стругацких.

Чек за продукты Михаил оплатил. И помог донести пакеты до двери.

– Мне на две недели выписали больничный, – сказала Клавдия на прощание, – будет время, заходи в гости. А то раскисну от скуки.

И так уж вышло, что на следующий же день у Михаила высвободилось время.

Окна квартиры Клавдии выходили на тихий зеленый двор. Летом Клавдия выносила журнальный столик на балкон и пила там кофе, наслаждаясь видом ясеней и молодых кленов.

Михаилу тоже понравилось.

– Тут так красиво, так спокойно! – восхищался он, – на балкон еще можно торшер поставить и угловой диванчик, и по вечерам любоваться закатом.

– Поставлю, – согласилась Клавдия, – угощайся печеньем, домашнее.

Михаил угостился:

– Отличное печенье, это ты сама испекла? Потрясающе.

– Ты можешь не нахваливать меня, – с нервным смешком сказала Клавдия, – не волнуйся, я не буду обращаться в полицию. Всё обошлось, и две недели дома пойдут мне на пользу.

– Это замечательно!

– Ты про печенье или полицию? – не поняла Клавдия.

– И то, и то. Гора с плеч.

– И всё же, куда ты торопился?

– Я запаниковал, ясно? Это был импульс. Перестал соображать, в голове только одно стучало: уноси ноги, уноси ноги. В зеркало заднего вида я видел, что ты поднялась, и разыскал тебя на следующий же день, чтобы загладить вину, предложить помощь. Я в общем-то, неплохой человек. Но тогда остановиться не хватило духу. Впервые кого-то сбил. Испугался.

– А ты женат? – напрямик спросила она.

– А у тебя что, на меня планы? – нахально ответил Михаил.

Клавдия очнулась, и правда, чего это она, и прыснула. Михаил тоже рассмеялся.

Они славно посидели, и Михаил пообещал навестить Клавдию снова в ближайшее время.

Заперев за ним дверь, Клавдия прошла в спальню и выдвинула верхний ящик комода, в который складывала подаренные баночки с чудо-кремами и сертификаты на косметологические процедуры.

Спустя две недели Клавдия горделиво вплыла в офис.

– Ой, какая ты стала хорошенькая, – встретила ее секретарша.

– Директор на месте? – не отреагировала на комплимент Клавдия, осадив тем самым фамильярную секретаршу.

Оказалось, что да, у себя и свободен.

Если раньше Борис Алексеевич ценил Клавдию за исполнительность, работоспособность и готовность к переработкам, то теперь, после десятиминутного разговора, отметил еще и хваткость. Кто бы мог подумать, что эта невзрачная дурында, которая раньше пусть поспорит, пусть поноет, но сделает, вдруг начнет вести деловой диалог и выдвигать ультиматумы.

– Так не пойдет, Борис Алексеевич, – начала Клавдия после приветствия, – за год производство выросло в два с половиной раза, штат расширился, обороты увеличились, и только отдел рекламаций продолжает работать в прежнем составе – я и Юля, несмотря на возросшее количество обращений как минимум в три раза.

Далее Клавдия развернула графики и диаграммы, напомнила о влиянии контроля качества на выручку и устойчивый имидж компании, провела презентацию усовершенствованного отдела, упомянула про важность сервиса и удовлетворенности потребителей, ввернула еще пару терминов, и в довершение выдвинула свою кандидатуру на должность руководителя отдела рекламаций.

– Так ты хочешь повышения? – направил Борис Алексеевич разговор в понятное для себя русло.

– Да, и я настаиваю. Я уже много сил вложила в эту компанию. Лучше меня никто не справится.

Откровенно говоря, Борис Алексеевич и сам знал, что давно уже недоплачивает отделу рекламаций, но никто же не возражал, а у него были другие, более важные задачи. Уж кто-кто, а Клавдия справится, – это Борис Алексеевич знал точно.

Начальник отдела кадров еще восемь месяцев назад обратила его внимание на то, что нормативная численность отдела рекламаций – четыре человека, а не два, и пора бы уже доукомплектовывать и расширять.

Но откуда Клавдия-то додумалась? Что, сделала модную прическу, чуть разгладила личико и сразу стала умная?

– Ну ладно, – ворчливо согласился Борис Алексеевич, – месяца через три-четыре, когда найдем еще одну девушку в отдел и ты ее обучишь, переведем тебя сначала исполняющим обя..

– Две недели, – перебила Клавдия.

Это уже было похоже на шантаж. Но Бориса Алексеевича ждали более важные дела, а Клавдия стала вести себя как-то уж очень решительно и непредсказуемо. Так сказала: «Две недели», словно отрезала, а раньше долго бы объясняла причины и приводила доводы, оправдывалась бы и извинялась за свою дерзость, теперь же будто не видит причин объясняться. Так что из кабинета директора Клавдия вышла победительницей.

Подруги и коллеги тоже заметили перемену. Клавдия вела себя вежливо, но сдержанно и отстраненно, пресекая любые попытки разговоров на личные темы. Но от намеков не удерживалась.

– Ты сходила в салон красоты, Клавдия? – расспрашивала Юля, – так похорошела…

– Да, выкроила время. Попросила своего парня отвезти.

– Что-о-о-о? У тебя появился парень?

– А что тут странного? – холодно отвечала Клавдия, – я, как и все, живу личной жизнью. Довольно неприятно натыкаться на удивление по этому поводу.

И добавляла:

– Ты на работе или где?

Или, встретившись в ресторане с подружками, давала наставления:

– Ничего просто так не происходит. Если не начнете шевелиться, так и останетесь старыми девами на унылых, низкооплачиваемых должностях. Ну ладно, мне пора. За мной должны заехать. Не грустите!

Но через четыре месяца всё изменилось. Клавдия обзвонила трех своих подруг, умоляя приехать. Все трое приехали, и все трое начали с комплиментов. Клавдия и правда очень помолодела и похорошела. Кожа словно сияла, на щеках играл румянец.

– Сначала меня сбила машина, – рассказывала Клавдия, – водитель скрылся, но на следующий день навестил меня в больнице. Я легко отделалась – сотрясение и вывих, так что пообещала не обращаться в полицию. А позавчера случайно узнала, что он неоднократно сбивал пешеходов, и если предыдущие два раза отделывался штрафами, то сейчас ему грозит десять лет тюремного заключения. Он соврал, что впервые сбил пешехода. Ничего не впервые, потому-то и боялся, наверное, что я обращусь в полицию.

– Ну и что? Получит по заслугам.

– Я еще не всё рассказала. Миша навещал меня, пока я была на больничном, и еще пару раз после. Я беременна.

– От него?

– Ну от кого еще? – огрызнулась Клавдия, – зачем бы я тогда о нем рассказывала?

Повисло молчание.

– Простите меня, – проговорила Клавдия, – наверное, гормоны.

– Ничего. Ну и что будешь делать?

– Рожать. Родителям звонила – помогут. Ну а что делать? Я со своей работой рискую так и не завести семью. Даже в декрет боюсь уходить, бог знает, что без меня наворотят. Но шанса стать матерью может уже не выпасть. Я чувствую, что будет девочка. Назову Дариной. Вытяну, справлюсь, я крепкая.

Клавдия не ошиблась, родилась девочка. И первое, что Дарина узнала, как только начала понимать речь, так это то, что папа ее – космонавт, а мама – руководитель отдела рекламаций, где на маме всё и держится.

Глава 2

Клавдии не удалось блеснуть на руководящей должности. Мучил токсикоз, нападала сонливость. Несмотря ни на что, Клавдия ретиво взялась за дело, внедряя новые бизнес-процессы, трепыхаясь, нервничая, выдыхаясь, выстраивая коммуникации, обучая подчиненных, подгоняя и их, и себя, но по результатам трех месяцев работы оказалось, что возлагаемые на Клавдию надежды не оправдались. Все усилия прошли даром. Борис Алексеевич не стеснялся в выражениях, давая оценку как работе Клавдии, так и отдела, которым Клавдия руководила.

Всё потому, – считала Клавдия, – что возлагаемые Борисом Алексеевичем надежды были слишком оптимистичны, к подобным показателям Клавдия могла лишь надеяться прийти где-то через полгода, да и то при условии доведения себя до изнеможения. Планка оказалась слишком высока, и дело было вовсе не в Клавдии, слишком много накопилось нерешенных вопросов. Она высказала директору эту позицию. «Ну, раз назвалась груздем…», – развел руками Борис Алексеевич.

Сузив глаза и раздувая ноздри, непримиримая, упрямая Клавдия решила во что бы то ни стало доказать свою весомость, взять барьер, который мало кому было под силу преодолеть, сорвать аплодисменты, премию, благодарность, признание, но через еще полтора месяца напряженной работы внезапно сдулась и только и делала, что вяло отвечала на звонки и письма.

Кто-то говорил, что Клавдия загналась, как лошадь (что неудивительно); кто-то напоминал о ее беременности; кто-то утверждал, что сразу было понятно, что Клавдия недотягивает до этой должности, и вот теперь наконец подтвердилось предположение «яжеговоривших»: Клавдия – просто выскочка с амбициями.

Но дело было вовсе не в выгорании и не в дотягивании.

Клавдии пришлось расслабиться и сбавить темп, показывая результаты всплесками, по мере сил и вдохновения. Нужно было беречь себя, стрессы и переработки могли сказаться на ребенке. В первый раз в своей жизни Клавдия не ставила работу в приоритет.

Натянув узкое трикотажное платье, очертившее уже заметный животик, Клавдия решительно вошла в кабинет директора:

– Борис Алексеевич! – начала она, – откуда претензии к моему отделу? Мы в разы улучшили показатели, разве нет? Подскажите, пожалуйста, что не так?

– Ты чего это, Клавдия? Я не говорил, что у меня серьезные претензии, я сказал, что рассчитываю на большее. Зная твой потенциал, я думал… ты что, плачешь, что ли?

– Это несправедливо, Борис Алексеевич, мы очень стараемся, – ответила Клавдия, вытирая слезы.

– Ну и хорошо, и дальше старайтесь. Всё, иди умойся и за работу.

Но после отзывался о работе отдела рекламаций мягче, аккуратнее, подбирая слова.

Дарина росла прехорошенькой, здоровой девочкой. Про Михаила, отца дочери, Клавдия уже и не вспоминала, да и не такая уж у них была и любовь. Зато вот какое чудо он ей оставил. Дарине Клавдия говорила, что папа в космосе, осваивает новые планеты. Родителям – что родила от случайного знакомого (так по сути и было) и не знает, где он сейчас (знала). Конечно знала, прекрасно знала, что Михаил отбывает срок за сбитого насмерть пешехода, но твердо решила скрывать это от Дарины.

С Михаилом Клавдия связь не поддерживала, их знакомство длилось-то меньше четырех месяцев, даже отношениями не назовешь.

Но, когда Дарине стукнуло пять, Михаил позвонил Клавдии, чтобы сообщить, что его освободили, и спросить, можно ли навестить дочь. Клавдия обещала подумать, надеясь найти повод тактично отделаться от Михаила.