Дедов завет

Глава 20

Ну не виноват я, что они двери не закрыли! Если сегодня Библиотека не работала, то надо было хоть на обычный замок запереть, раз на заклинания растрачиваться не хотелось. А они всего лишь табличку повесили. Да кто их вообще читает?!

— Чтоб… ноги…твоей… здесь больше не было! — Наталию аж трясло от ярости.

А вот Тамалия, похоже, готова была меня сейчас по стенке размазать. Никого здесь больше не было, а Наталия подтвердит, что это я сам себя покалечил. Пора было давать деру.

— Э… извините… — еще раз сказал я и побежал от разъярённых библиотекарш что было сил. Я всегда быстро бегал. Но так — никогда в жизни.

А в комнате меня уже ждал хохочущий Руфус. Он катался по моей кровати и все никак не мог перестать смеяться.

— Нет… ха-ха… ну ты… ха-ха… парниша… даешь!

— Не твое дело! — буркнул я.

Руфус еще минут пятнадцать истерически ржал, а я пытался придумать, как мне быть с докладом. Тамалия и Наталия меня и близко теперь к Библиотеке не подпустят. И Ремус на меня так взъелся, что того, что есть в нашей ученической, ему точно не хватит. Может, у Гэна и Триссы спросить? Их библиотекарши точно прогонять не будут. Только вот загвоздка в том, что в Библиотеку по моей милости пока вообще никто не попадет.

Оставалась еще профессорская Библиотека… Только туда вроде как школярам нельзя. Знаю! Трисса! Она ведь иногда туда наведывается!

Я так глубоко задумался, что не заметил, когда Руфус исчез. Но в комнате я был не один. На подоконнике сидел бабулин голубь с серебристыми крыльями. Вот только писем от нее мне не хватало!

А голубь уже перебрался на стол и развернулся длинным листом. Оладка перепеченная! Мне даже в руки его страшно брать, не то что читать. Но деваться мне было некуда, а то потом как бы хуже не вышло. Была не была!

"Марвус,

Надеюсь, у тебя все хорошо, и ты не позоришь светлую память Корвиуса.

До меня дошли слухи, что в Городе неспокойно. Я тебя хорошо знаю и напоминаю, что ты — внук Верховного волшебника и не должен ни во что ввязываться. Ни во что! Повторяю, ни во что!

Итак, дорогой внук, у меня для тебя приятная новость. Его Высочество выбрал для тебя невесту. Поскольку ты ни разу не заикнулся о том, что тебе кто-нибудь нравится, я дала свое добро. Эту девушку я полностью одобряю. Ее семейное древо безупречно, и я знакома с ней лично. Милее создания я не встречала. Она станет замечательной женой для Верховного волшебника. Свадьбу сыграем, когда тебе исполнится шестнадцать.

Девушку зовут Ишвана, ей девятнадцать, и она очень хороша собой. В этом ты сам сможешь убедиться, когда увидишь ее портрет. Его тебе должны прислать в скором времени из Дворца. Там сейчас Ишвана занимает должность помощника придворного Лекаря. Кстати, она уже дала свое согласие. В знак того, что ты намерен на ней жениться, перешли ей жемчуга, что я раньше отсылала тебе.

Я уверена, ты останешься доволен моим выбором.

Твоя бабушка Трисса"

Оладка перепеченная! И что мне теперь делать? Какой там доклад, когда меня женить собираются!

— Мда, парниша… Ты попал!

— Сам знаю. Руфус, что теперь делать?

— А мне откуда знать! Главное, парниша, чтоб об этом твоя зазноба не проведала.

Оладка перепеченная-а-а-а!..

Вот как мне теперь быть? Конечно же я ни на какой Ишване жениться не собираюсь! Да и вообще ни на ком, кроме моей Триссы. Но и бабуле я пока не могу о ней рассказать. Она ведь может связаться с отцом Триссы, а этого мне пока точно не надо. Чтоб к ней посвататься, мне надо хотя бы быть в первой пятерке по успеваемости. И это не в классе, а во всей Школе!

Что же делать? Что же делать?

Да и принц еще вмешался! Это он мне мстит так, да? Но откуда он мог узнать, что это я тогда над ним подшутил? Небось еще эта Ишвана страшна как… да как он сам! Нет, надо написать бабуле, что я жениться не хочу! И уж точно не в шестнадцать, и уж точно ни на ком, кроме той, кого я выберу сам!

Но пока я думал, бабулин голубь улетел. Эй! А разве он не должен был дождаться моего ответа?! Или бабушку мое мнение не волнует? Ладно… Где-то и у меня такая птица была. Во только где?

Голубя я не нашел, а делать что-то надо было.

— Руфус, ну Руфус!

— Чего тебе, парниша?

Надо же! А я и не думал, что он ответит!

— Ты не видел моего голубя?

— Так ты ж его в Столицу отправлял. Забыл, что ли?

— А… Ну да.

Точно! Я ж Вессалии писал. Оставил там кое-какие свои вещи и просил прислать. А голубь у меня уже старый, медленный. Ему еще и отдыхать долго нужно.

Дня через два-три вернуться должен.

И как мне теперь бабуле написать? Почтовые голуби — дорогая штука. К тому же еще и именная. У Триссы я точно попросить не могу. Остаются только Гэн или Пар.

Выходя из комнаты, я заметил удаляющуюся спину Триссы. Девушка явно куда-то спешила. Наверняка ее опять вызвали к Лекарю. Это мне было на руку, потому что то, о чем я хотел поговорить с парнями, было не для ее ушей.

Гэна и Пара я нашел в Саду. Они сидели на траве и уплетали хлеб с маслом и вареньем. Скорее всего из запасов профессора Панриуса. Вот только после того, что было сегодня утром в Библиотеке, варенья мне совершенно не хотелось.

— Привет! — поздоровался я с друзьями. Увидев меня, Пар начал жевать быстрее, словно боялся, что я у него что-нибудь отберу. Отберу, конечно! Например, вот этот кусок хлеба. Без варенья. — Спасибо!

— Угу, — пробурчал толстяк, схватил самый большой кусок и тут же запихнул его в рот.

— П-привет. Ты как? Что с докладом?

— Уже слышали, да? — Я уселся на траву рядом с Гэном.

— А то! — расхохотался Пар, и на его пузо посыпались крошки хлеба. Их он аккуратно собрал и снова засунул в рот. — Все слышали.

— Понятно, — вздохнул я. — Так я и думал. Это… У меня к вам дело.

— А? Если что, то у меня ничего по теме нет.

— И-и у меня тоже на доклад не хватит.

— Да я не об этом! — отмахнулся я. — Можете мне голубя одолжить?

— Не-а. Папка моего забрал. Пока еще не вернул.

— М-мой тоже пока еще из дома не прилетел.

Оладка перепеченная! Вот что теперь делать?

— А тебе зачем?

— Ну…

И именно в это мгновение на траву передо мной опустился огромный пестрый голубь. Он склонил увенчанную короной голову на бок и вопросительно курлыкнул. Я знал, что нужно ответить.

— Марвус, сын Зариса, внук Корвиуса, правнук Леприуса.

Королевский голубь кивнул и развернулся большим портретом. Ничего себе! Такие красотки правда существуют? Ишвана стояла прислонившись к цветущей яблоне и держала на руках белого котенка. Сама девушка была одета в нежное розовое платье, а ее роскошные темные волосы были распущены и спускались до талии. Из-под платья была видна темно-розовая туфелька, расшитая драгоценными камнями. А лицо… Такой нежной красоты я еще никогда не видел. Янтарные глаза Ишваны светились добротой и лаской, и была в них какая-то еле уловимая покорность. Бабуля не соврала.

— Н-ничего себе!

— Ого! — присвистнул Пар. Он даже хлеб выронил. — Это что за красотка?

— Моя невеста.

И вот тут я понял, что не надо было это говорить.

— Не-вес-та!..

Медленно, очень медленно я повернулся на самый любимый голос. Голос, от которого у меня сейчас по коже побежали мурашки. Щеки Триссы пылали, ноздри раздувались, а глаза были налиты кровью. А ее прекрасные рыжие волосы развевались на ветру, — которого, к слову, больше никто не чувствовал, — и были похожи на бушующее пламя.

— Трисса, я… это не…

Но договорить я не смог, потому что мой язык начал очень быстро опухать. Вскоре мои ноги перестали мне подчиняться, а все тело покрылось зудящими ярко-зелеными волдырями. Я попытался хоть что-нибудь сказать, но слова застревали у меня в горле. А Трисса развернулась и ушла, ни разу не оглянувшись.

— Ничего себе она тебя!

— Б-бедняга!

Мои друзья за меня искренне переживали. Только вряд ли хоть кому-нибудь из них могло прийти в голову, что я счастлив. По-настоящему счастлив. А все потому, что впервые за все время Трисса меня приревновала! И плевать, что у меня все тело зудит и чешется. Главное, что она меня ревнует!

Четыре дня мне пришлось провести в постели. Ухаживал за мной один из помощников Лекаря. Трисса же ко мне так и не заглянула. Лекарь сказал, что от моей "болезни" ни лекарств, ни заклинаний нет. Нужно просто подождать, и все само пройдет. Подозреваю, что он заодно с Триссой.

Так я пропустил все занятия, и наступил новый Свободный день.

За эти дни я успел хорошенько отлежаться и отоспаться. А что еще было делать? И первым делом, когда я смог встать и нормально двигаться, я побежал Сад. Ну и что, что сегодня в Столовой дежурит Тетушка Тама, а я уже давно как следует не ел! Главное — найти Триссу и умолять ее меня выслушать. А зная ее, она скорее всего стреляет из лука, представляя на месте мишени меня. Как же я счастлив!

Я оказался прав. Среди зеленой листвы ярко-рыжие волосы Триссы полыхали огнем, восхитительно развеваясь, когда она двигалась. Трисса с невероятной скоростью выпускала в мишень стрелы одну за другой. Это выглядело очень красиво и в то же время страшно. До жути страшно. До жути красиво. И страшно… И красиво…

— Кхм… — откашлялся я.

Трисса замерла ненадолго, а потом продолжила выпускать стрелы, только еще быстрее. И она ни разу не промахнулась.

— Трисса?

— Уйди, пока цел!

Был бы я умным, так бы и сделал. Но я не был умным. Я был влюбленным идиотом.

— Трисса! — я обнял ее сзади и прижал к себе. Как же от нее приятно пахло!

— Жить надоело? — Она говорила спокойно, но от этого мурашки только быстрее забегали по моему телу. И все же я еще был не покалечен, так что это можно считать добрым знаком.

— Я не виноват! Это бабуля! — затараторил я. — Это она все придумала! Я тут вообще ни при чем!

Трисса вдруг обмякла в моих руках, и я пошатнулся — сказывалось четырехдневное недоедание. Но я ее удержал и обнял крепче.

— Я знаю, — сказала она. — Догадалась.

— Тогда почему?..

— А сам не понял?

— Неа.

Трисса усмехнулась:

— Ты же видел ее портрет.

— Ну да. И что?

Теперь она уже смеялась.

— Тогда ты точно тугодум.

Эй… Я понял!

— Трисса! — я развернул девушку лицом к себе и снова крепко обнял. Ее лук вместе с колчаном упали на землю. — Глупенькая! — Я поцеловал ее в макушку. — Ты же для меня самая красивая. И вообще: я тебя люблю!

Минут через пятнадцать мы сосем помирились. А еще через десять уже решали, что нам делать дальше с моей "невестой". Бабулин голубь давно улетел, а королевский все еще был в моей комнате. Он так и не превратился обратно в птицу. И если честно, я уже смотреть не мог на эту красотку Ишвану. Зато я заметил, что Гэн больно уж часто заходил меня навестить. Ага, меня навестить! Да он глаз не сводил с портрета! И это хорошо. Значит, он все же смог забыть Корнелию. Ну, хоть за это бабуле спасибо.

В Школу мы уже возвращались вместе. И как раз к обеду, так что счастью моему вообще не было предела. Там мы встретились с друзьями, и во время еды, я вспомнил о кое-чем очень важном и нужном. Дедовы книги! Как я сразу не вспомнил! И в одной из них я нашел то, что мне было нужно. Да хватило б даже на три доклада!

Только я зря старался. На следующий день на уроке Водного волшебства Ремус обо мне даже и не вспомнил. А когда я положил свиток ему на стол, профессор искренне удивился:

— Что это?

— Доклад, профессор Ремус.

— А… Ну ладно. Иди, школяр Марвус.

Он мечтательно уставился в окно, а мне вдруг очень захотелось его придушить. Похоже, пока я валялся в постели, они с профессором Аваррой тоже успели помириться. Ну, хоть эта проблема разрешилась. Еще б что-нибудь с этой моей невестой сделать. Только вот последняя надежда на голубя Триссы и та не оправдалась. Как обычно Трисса каждую неделю отправляла письмо отцу, где рассказывала о своих школьных успехах. И пока что ее голубь не вернулся. Оладка перепеченная!

— На Физкультуру пойдешь? — спросила меня Трисса после урока.

— Ага! Я ж не Пар!

Толстяк фыркнул, но был явно собой доволен.

— Если тебе освобождение от Физкультуры не надо, — сказал он, — тогда дай мне!

— Обойдешься!

Лекарь на меня больше не злился и даже предложил написать записку профессору Нарнису о том, что я могу не посещать его уроки целую неделю. Только вот этого мне как раз и не надо было. Чувствовал я себя не просто хорошо, а великолепно. Да и Физкультура мне нравилась.

А вот на Вендийском было скучно. И не потому, что профессор Аварра плохо преподавала. А как раз потому, что преподавала она хорошо, но вот в аудиторию не явилась. Интересно, она опять по своим каким-то непонятным делам убежала или ее вызвали как заместителя Верховного волшебника?

Потом обед, Придворный этикет, от которого у меня зубы сводило, и свободное время. Ага, свободное. Пар ушел к папке, потому что тот еще не до конца пришел в себя. Жену свою он, понятное дело, оживить опять не смог. Гэн ушел в Библиотеку. Которую, к слову, помогал восстанавливать. А Трисса убежала к Лекарю. И что это всем вдруг болеть вздумалось?

Ну а мне что делать? Опять читать? Да я так скоро сам профессором стану!

Книгу я дочитал к ужину. Хорошо, что там сегодня Тетушка Тама! Жалко только, что после еды мои друзья снова разбрелись по своим делам.

Оладка перепеченная! Чем заняться-то?!

— Руфус? Ну, Руфус!

Молчание. Этот крыс никогда не отзывается! И читать мне больше нечего. Ну, не домашнее же задание делать сразу же после болезни, правда? Точно! У меня же есть дедовы книги!

И когда я лез за ними в сундук, неожиданно наткнулся на зеркало, про которое почему-то совершенно забыл. Оно покрылось пылью, и я протер его рукавом. Что-то я какой-то зеленый. Или фиолетовый? Да это же Сэй! Мой друг дракон Сэй!

— Привет!

— Привет, Мар! Давно не виделись! Ты почему не отзывался?

— А? Ты о чем?

— Да я все гляжу-гляжу в зеркало, все зову-зову тебя по имени, а ты не отзываешься!

— Так это ты все время со мной связывался? А я думал, что оно само… Или я сам.

— Ага! Щас! — расхохотался Сэй. — Это только мы драконы так можем.

Вот оно как!

— Так раз ты меня звал, значит, что-то хотел?

— Ну да! Мама твоя просила. Просила сказать, чтоб ты в Город пока не совался, а то беда будет.

— Какая беда?

— Не знаю. И она тоже не знает. Кстати, Мар, как там у вас урожай тыблок?

— Хороший урожай, — ответил я, хотя думал совсем о другом. Тем более, что я давно хотел кое-что спросить: — Сэй, слушай, а папа мой тоже там?

— Папа? Не. Мама твоя говорит, что его тут никогда и не было.

— А где он?

Сэй ничего не ответил, потому что в дверь постучали, и я отвернулся. А когда повернулся обратно, то в зеркале уже никого не было. Оладка перепеченная! Вот так всегда!

— Кто там?

— Смотритель.

Я быстро спрятал вещи деда обратно в сундук и открыл дверь.

— Да?

Передо мной стоял тот, чье имя я все никак не мог запомнить. Оладка перепеченная! Да как его зовут?!

— Школяр Марвус, это твой голубь?

Только сейчас я заметил, что в руках у смотрителя был небольшой деревянный ящик.

— А? Какой голубь?

Смотритель открыл ящик и у меня аж глаза на лоб полезли. Хоть мой почтовый голубь и не был самым красивым, но так плохо он не выглядел никогда. Птица часто-часто дышала, и почти все перья осыпались. Но это точно был мой голубь. Оладка перепеченная! Что с ним случилось?! Это я и спросил у смотрителя.

— Не знаю. — Пожал плечами он. — Я его таким нашел у Главных ворот.

Я осторожно забрал у него ящик и занес в комнату. Там я бережно переложил голубя на кровать и стал думать, что мне с ним делать. На выручку мне пришел Руфус. Если можно так сказать.

— Да уж, парниша, хана твоей птичке.

— Это точно?

— Ну… Разве что твоя зазноба чем поможет…

И она помогла. Голубя сразу на лапы она не поставила, но пообещала, что все будет хорошо. От меня-то и нужно было всего что поить его три раза в день целебным отваром.

— Спасибо! Чтоб я без тебя делал!

Трисса пожала плечами и легонько меня поцеловала. Предки! Как же я ее люблю!

Следующее утро началось с вонючей овсянки, которую подали также и на обед. Нет, надо с Вредной Эльзой что-то делать. И срочно!

После паршивого обеда идти на еще один урок совершенно не хотелось. А ведь это еще и Танцы были с Ремусом. Вот уж точно не самый мой удачный день.

— Ну что, школяры, готовы повеселиться?

— Да! — бодро прокричало большинство моих одноклассников.

— Нет! — тихонько простонал я. Мои друзья просто промолчали. А Энна и вовсе спряталась за штору.

— Отлично! — Ремус хлопнул в ладоши. — Музыка!

Мы разбились на пары и закружились в танце. Звучит хорошо, но на самом деле это выглядело очень и очень смешно. Ремус ходил от пары к паре, поправляя движения. Но все равно ни у кого ничего не получалось. Настолько не получалось, что очень скоро все сбились в кучу. А потом кто-то кому-то очень сильно наступил на ногу, кто-то кого-то зацепил, и вот мы уже все валялись на полу. Трисса приземлилась на меня, а вот я же упал на кого-то костлявого. Гэн. И когда я повернул голову, чтобы предложить ему немного потолстеть, как вдруг не смог произнести ни звука. Зато Ремус смог:

— Школяр Гэнриус, школяр Энна, не на уроке же!

Все зашушукались, а мне было жалко Гэна, да и Энну тоже. Они же не виноваты, что их поставили в пару. И не виноваты, что их губы соприкоснулись, когда мы упали. Вот только Энна и Гэн могли бы и отодвинуться друг от друга, а они словно приклеились. И все смотрели друг другу в глаза. Да так, будто здесь больше никого не было.

— Гэн! — позвал я друга. — Энна!

И только тогда они медленно повернулись ко мне. Ого! Да у них обоих глаза светились серебром! Длилось это всего несколько секунд, но я все равно успел заметить. К счастью, это видел только я.

До Гэна и Энны наконец дошло, где они и что здесь происходит. Они оба тихо вскрикнули, откатились друг от друга и вскочили на ноги. Энна выбежала из залы, а Гэн остался. Его лицо стало совсем красным, а сам он открывал и закрывал рот. Ремус его пожалел и отпустил с урока. Мда…

На обед Гэн не явился, да и на ужин тоже. Его соседи по комнате сказали, что целый день его не видели. Я уже начинал волноваться. Может, по Школе его поискать? Или в Саду? Только в Библиотеку я один не пойду. А лучше вообще не я.

К счастью, в мою дверь постучали, и я точно знал, кто это.

— Гэн, заходи! — Только он стучался так несмело.

— П-привет…

— Есть хочешь?

Он сначала замотал головой, а потом сильно покраснел и кивнул. Я угостил его добросовестно добытым на кухне хлебом с маслом.

— С-спасибо.

— Ага. — Я подождал, когда Гэн дожует и спросил: — Что там у вас такое с Энной было?

Гэн побледнел и покрылся ярко красными пятнами.

— Н-ничего. Мы упали.

— Да я не про то! Почему у вас глаза светились?

— С-светились? Ты о чем?

— Да так. Показалось, наверное.

Я намазал еще один кусок маслом и передал его другу. Тот очень быстро его съел и наконец решился сказать:

— Й-я видел…

— Что видел?

— В-видел нас с Энной. Вместе. Через много лет.

Ничего себе! Энна смогла передать ему свои видения при поцелуе? Или это как-то по-другому работает? Или здесь вообще что-то другое?

— Тебе она нравится?

— Э-энна? Нет.

Я хотел еще кое-что у него спросить, но не успел, потому что в мою комнату ворвался Пар. И как всегда без стука.

— Слышали? — с порога заорал он. Толстяк тяжело дышал, а значит немного пробежался, что случалось с ним крайне редко.

— Что слышали?

— "У обжоры Пара" сожгли!