День рожденья

Джейк браво вышагивал по старинной гулкой брусчатке, выложенной на большей части Тинсбурга. Левой-правой, левой-правой, раз, два! Просто замечательно! Весело щебетали птицы, распускали свои шикарные бутоны цветы, и в воздухе стоял неповторимый аромат майского утра. Солнышко ласково пригревало, а легкий ветерок, приятно щекоча, обдувал гладко выбритый затылок молодого солдата. Ордена и медали, сияя словно звезды, усыпали его безупречную белоснежную форму с золотыми галунами, и это было самой главной его гордостью. Правда, при ближайшем рассмотрении половина из них оказывалась из юбилейной серии, а некоторые даже фальшивыми, но девушки клевали на его грудь безотказно.

С превеликим удовольствием, оттягивая носок до зеркального блеска начищенных сапога, он точно по Уставу высоко подкидывал вверх ногу и с силой впечатывал ее в тротуар. Из-под каблуков частенько высыпал сноп ослепительных искр. Старшина Боблис, по кличке Бульдог, не особо поощрял металлические подковки, которыми подковывались его солдаты, но Джейку сейчас можно было — он приехал домой, в увольнение. На день рожденье к своей дорогой матушке!

Свернув в Вишневый переулок, Джейк еще более приосанился, выпятил грудь колесом, а челюсть — ковшом бульдозера. Горделиво косясь по сторонам, он с удовлетворением отметил, что некоторые соседи уже возились в маленьких садиках и на лужайках, и, забыв про свои секаторы и рыхлители, с неподдельным удивлением смотрели на бравого парня, одетого в белоснежную парадную форму Космического Десанта и так лихо вышагивающего по их улочке.

Они не могли его не узнать!

— О, никак это ты, Джейк?! — радостно вскричал веснушчатый рыжий бородач, уперев руки в бока и отключив газонокосилку. — Не узнал меня, что ли, шалопай?!

— Мистер… Ридли?.. — неуверенно произнес Джейк, внезапно остановившись и не по Уставу почесав затылок.

— Ну, конечно, эдакий ты чертенок! Это я просто с бородой… Как дела?

— Отлично! — Джейк снова приобрел бравый вид и звонко щелкнул каблуками. — Служу Империи и Императору!

— Как там, на линии огня? — озабоченно спросил мистер Ридли, взъерошив и без того кустистую бороду. — Тяжело приходится?

— Давим нечисть, да еще как! Только черепа ихние летят, да хитин трещит!

— Скоро, небось, всю Галактику освободите! Недолго нам, наверно, осталось ждать!

— А то как же!

Джейк не без гордости покосился на свои новоиспеченные капральские нашивки.

— Эх, если бы мне здоровье позволило, я бы тоже пошел на фронт! — мистер Ридли с досадой ударил кулаком по своей широкой, мозолистой ладони. — Сам понимаешь, венерианская астма…

Джейк сочувственно вздохнул.

— Приходите сегодня к нам, — сказал он, — у моей матушки день рожденья. Кстати, как там мои?

— Ничего, ничего, — закивал головой бородач. — Дай бог им здоровьишка. Как же они обрадовались, когда ты нашелся! А ведь уже похоронку получали…

— Ошибка канцелярии, — мрачно сказал Джейк. — Бывает, к сожалению. Я был в плену.

Ридли понимающе вздохнул. Они помолчали.

— Ну, так вы приходите, — повторил Джейк и бодро зашагал дальше. Настроение у него было снова отличное.

— Бог ты мой, смотрите, сын Робинсонов вернулся! — услышал он за спиной чей-то озадаченный возглас, кажется, старой стервы Эмилии Минтон. — То-то у меня вчера так живот пучило…

Джейк усмехнулся про себя и прошествовал далее. Много лет подряд они друг друга терпеть не могли.

— Доброе утро, миссис Лопес! — приветственно отсалютовал он невысокой сухонькой старушке, радостно улыбающейся ему возле только что выкрашенной в ярко-красный цвет оградки, за которой красовались крупные величественные цветы, переливающиеся всеми оттенками радуги. По-видимому, пилькусы с Канопуса-X.

— Какой ты молодчина, Джейк! — прощебетала она. — Успел все-таки! Я всегда говорила — ты хороший сын и не забудешь такую дату! Хотя на фронте все бывает… Тебя не было три года и… мы…

— Это просто невозможно! — гордо заявил Джейк, распираемый важностью. — Я был в плену у зоргов почти год. И никто не смог удержать меня там более. Ведь близился срок моего отпуска и мамин день рожденья! И вот я тут!

Он ткнул пальцем в большую многоконечную серебряную звезду, приколотую на груди среди прочих орденов и медалей с выгравированным изображением перекрещенных меча и ракеты — одной из высшей наград Солнечной Империи.

— Это мое последнее сражение, тогда, год назад, — пояснил он, — система Трапеции. Ух, и задали же мы им жару!..

— Какой ты молодец! — восхищенно повторила старушка. — Настоящий космодесантник!

Джейка раздуло еще больше. Его переполняло счастье и гордость за Человечество, Империю и Великие Победы над сильным и коварным врагом, некогда возникшим из черных глубин космоса.

— Да здравствует наш Император! — что есть сил гаркнул он. — Да во веки веков славься наша Империя!!!

— Ура-а-а!!! — тоненьким голоском закричала миссис Лопес.

— Да сгинут в Тартары проклятые зорги! — в исступлении опять возопил Джейк, гневно потрясая крепко сжатым кулаком, грозя безоблачному, лазурному небу.

— Да сгинут в Тартары! — присовокупила старушка свое веское слово, отбросив в сторону аэрозольный распылитель.

С соседних участков послышались страшные проклятия в адрес безжалостных насекомых-негуманоидов. Вот что значит — людская сплоченность и единение, радостно подумал Джейк. Здорово!

— Споем? — возбужденно предложила миссис Лопес.

И они запели Великий Гимн Империи. Сначала его подхватили ближние участки, а потом втянулись и дальние. Молочник Петерсон, выруливший в переулок на своем грузовом электроцикле, сразу же притормозил и, немного фальшивя, вдохновенно затянул припев, в экстазе закатив глаза. Где-то умелые глотки разложились на интервалы, и мощная, хвалебная Песнь Свободе и славе Империи, все ширясь и нарастая, понеслась по пригороду, захватывая все новых и новых людей.

Миссис Робинсон, усталая, но довольная, вытерла руки о фартук и оценивающим взглядом осмотрела накрытый разными яствами праздничный стол. Это была пышная, весьма пожилая седая женщина, в тех годах, когда скрывать их уже нет никакого смысла, даже наоборот.

— Да чего ты волнуешься, — в который раз за день произнес старик Робинсон, которого в округе уважительно звали не иначе как Папаша. — Все абсолютно нормально. Успокойся. Сейчас он войдет и…

— Ой, не говори, — миссис Робинсон схватилась за сердце. — Я как представлю!.. Столько натерпелась из-за той треклятой бумажки, будь она неладна!

Папаша философски развел руками и пыхнул трубкой, выпустив изумительное по красоте нежно-голубое кольцо дыма, медленно поднявшееся к потолку и с неохотой там растаявшее. В противоположность жены мистер Робинсон был маленьким и худым, с темным морщинистым лицом, острым носом, живыми глазами и черной курчавой шевелюрой, не потерявшей с годами свой натуральный блеск. Он имел весьма вредную привычку курить крупнолистовой табак и часами просиживать в плетеном кресле-качалке, по-дилетантски философствуя по делу и просто так, чем частенько выводил из себя Мамашу. Но в целом это была дружная семья.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — заметил он. — Мы все должны радоваться, что наш сын объявился живым, здоровым и даже получил повышение по службе!

— О, да, Слава Всевышнему и Императору! — сказала миссис Робинсон, поправляя и без того идеально разложенные столовые приборы. — Но где же он? Уже двенадцатый час!

И тут пропищала система оповещения. Кто-то открыл калитку и теперь подходил к их домику.

— Это он… — прошептала миссис Робинсон, раскинув руки для объятья и обомлев от счастья, не в силах сделать и шагу ко входной двери.

Папаша от неожиданности икнул, чуть было не подавившись сигарой. Судорожно затушив ее о подлокотник (ох, и достанется ему в последствии за это от Мамаши!), он вскочил и круглыми глазами уставился на дверь, ловя ртом воздух.

Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем просунулась светлая кучерявая, как одуванчик, голова соседа, Мартина Джонса. Увидев немую сцену четы Робинсонов, он тоже остолбенел, моргая белесыми ресницами.

— Тьфу, ты! — в сердцах сказал Папаша, обретя дар речи.

— Ваш сын Джейк вернулся! — наконец, выпалил Джонс. — Вот…

Он исчез, дверь настежь распахнулась, и показался… ОН! Высокий, ладный, статный, в великолепной парадной форме героя-покорителя космодесантника, о которой мечтает каждый мальчишка. Грудь в орденах, берет по-залихватски сдвинут набок, глаза сияют звездами, а на губах широкая улыбка.

— Мама! Папа! — Джейк протянул к ним сильные загорелые руки. — Я пришел!

Толпа соседей и зевак, столпившаяся позади него во дворике, неистово взревела в ликующем восторге. Закатив глаза, Мамаша упала в обморок.

Праздник удался на славу. В силу большого количества народа, пришедшего на него, его решили отмечать в саду. Пришлось немного повозиться с перебазированием места торжества. Угощений хватило всем — помогли друзья и соседи, по крайней мере, спиртным можно было залиться. Присутствовало человек сорок, добрую треть из которой Джейк и не знал вовсе, но, конечно, какое это имело сейчас значение? Он увлеченно рассказывал о своем армейском житье-бытье, далеких планетах и темных глубинах холодного космоса, великих сражениях с мерзопакостными зоргами и о благодарных спасенных цивилизациях, о смелости и чести, взаимовыручке и благородстве, отваге и мужестве космодесантников Солнечной Империи. Слушатели сидели при этом, затая дыхание, и только очередной тост за что-нибудь святое и близкое каждому рождал в их рядах волны оживления.

А чета Робинсонов пребывала в благоговейном восторге. Мамаша словно забыла о всяческих своих болячках и хронической хандре — ухаживая за гостями, она метеором носилась взад-вперед, обслуживая их. Папаша, беспрерывно дымя трубкой, как древний паровоз, гордо восседал рядом с сыном и важничал, всем своим видом показывая, что если бы не он, Рональд Джерри Робинсон, в свое время не охмурил сладкой болтовней стюардессу лайнера «Земля-Марс» Марту Штейнмейер, то и не было бы на белом свете такого чуда, как Джейк. Смотрите и восхищайтесь.

А потом были танцы. Джейка познакомили с хорошенькой молодой девушкой, и ему не представило никакого труда моментально вскружить ей голову, но она скоро наскучила глупыми расспросами и неловкими па в танцах. Попутно покадрив с незамужней соседкой средних лет и также запав той в душу, он уличил подходящий момент и улизнул от всех в дальний угол большого вишневого сада родителей. К тому времени Папаша напился вдрызг и звучно храпел, уткнувшись носом в салат оливье, а Мамаша делилась своим вновь приобретенным счастьем с подругами. Все было в норме.

Однако, я уже несколько приелся им, решил Джейк, пусть они вспомнят обо мне и немного поищут.

Он нашел небольшую лавочку под раскидистой старой вишней и уселся на нее, блаженно вытянув ноги и наслаждаясь наступающими мягкими весенними сумерками. Где-то в вышине зажглась первая звездочка. Наверно, Венера, подумал он.

С праздничной поляны глухо доносилась залихватская плясовая, которую так любила его мама. Может, поэтому он не сразу услышал звук приближающихся шагов. Кусты внезапно расступились, и к нему вышел один из гостей — пожилой, но еще крепкий коренастый мужчина. Он был полностью седой, включая и аккуратную бороду (не то, что «метла» Ридли). На левом глазу его красовалась черная повязка. Всю вечеринку этот таинственный господин тихо просидел в уголке, пил мало, хотя и произнес один тост, немного заумный и поэтому не совсем понятный. Кто он такой, Джейк был без понятия, ему его представили просто как мистер Блейк.

— Не помешаю? — произнес он низким приятным голосом.

— Н…нет, нет… — несколько растерялся Джейк, но сразу же совладал с собой. — Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Блейк.

Бородач сел на краешек скамьи, но не рядом с ним, а у дальнего конца скамьи. С минуту они молчали. Верхушки раскидистых вишен позолотила выкатившаяся из-за горизонта луна. Стало холодать.

— Значит, на Трапеции все замечательно, — наконец, нарушил молчание Блейк.

По его тону нельзя было понять, вопрос это или утверждение.

— Да, — ответил Джейк, — мы выбили оттуда зоргов, не понеся практически никаких потерь. Для этих тварей эта планетная система теперь недосягаема. Факт.

— А как поживает адмирал Наттон? Не хворает? Я слышал, в последнее время у него пошаливает сердце?

— Что вы! — Джейк насторожился. — Наш адмирал в полном здравии, несет свою службу исправно, ведя нас к полной победе над врагом…

— А как его болонка Тина, он все также постоянно находится с ней?

Блейк, казалось, чего-то добивался.

— Кажется, он ЛИЧНО вас награждал Орденом? — нажимал он.

— Д…да, я ведь особо рассказывал об этом… — Джейк придал голосу непринужденный тон.

Нужно принимать меры. Кто это? Лазутчик?

— Адмирал по-прежнему с ней. Он так ее любит! С рук не спускает…

— А вы не узнаете меня? — неожиданно спросил Блейк.

— Пожалуй… извините… нет. Видите ли, год, проведенный мною в плену… Я мог запамятовать… — Джейк заерзал.

Хоть кто-нибудь сюда заглянул бы и спас его!

— Нуур мен зайкис, — четко произнес Блейк.

— Что, простите?

— Понятно, — сказал Блейк и, незаметно просунув руку в карман, нажал кнопку на маленькой плоской коробочке, ждущей своего часа.

Пропищал зуммер, и Джейк чуть заметно дернулся, круглыми от удивления глазами уставившись на бородача, который удовлетворенно кивнул.

— Норма, — равнодушно сообщил тот, кто был ранее Джейком. — Слушаюсь и повинуюсь.

— Меня зовут капитан Блейд. Блейд, а не Блейк. Впрочем, для тебя это и не важно. Для тебя. А вот для Джейка Робинсона это было важно. Потому что я был его командиром первые полтора года службы в сто пятой бригаде. До того, как его перевели в злополучную сто седьмую… Сто седьмая! От нее ничего не осталось. Битва за систему Трапеции нами полностью проиграна, если ТЫ этого не знаешь. Кстати, твой идентификационный номер?

— ТХ-91/54.

— Хорошо, пятьдесят четвертый… Так вот. Когда зорги зажали там сто седьмую бригаду в двойные тиски, мы были неподалеку, на Парайне-I, но пришли на помощь слишком поздно. Спасать по существу уже было некого. И по чистой случайности пилотируемый мною космобот сел прямо в зоне обороны третьей роты. Роты Джейка. Фактически там были одни трупы. Я знал, что он был переведен в третью, и долго искал его, потому что он был одним из лучших десантников моего подразделения, и, не взирая на существующую субординацию и разницу в возрасте, мы слыли большими друзьями. И я нашел его. Он умер у меня на руках, так и не придя в сознание. Боевой шип насекомовидного зорга пронзил его грудную клетку насквозь, и никакие ухищрения современной полевой медицины ему не помогли. Кроме того, пятьдесят четвертый, НИКТО еще не возвращался из вражеского плена. Никто. Тем более через год. После этого мы сами еле ноги унесли оттуда. И ОНИ все приближаются. ТЫ знаешь об этом? А послушать твои сегодняшние байки… Грядут большие и неприятные перемены, пятьдесят четвертый… Впрочем, ладно, об этом после.

Блейд в задумчивости потер бороду. Музыка на поляне стала громче. По темным стволам деревьев все быстрее начали отплясывать разноцветные блики от цветомузыкальной голографической установки, старенькой, еще довоенной. ТХ-91/54 недвижно сидел на скамейке, отсутствующим взглядом уставившись себе под ноги, словно провинившийся школяр.

— Месяц назад расформировали мою сто пятую бригаду, и я прибыл на Землю для получения дальнейших инструкций и нового назначения. Кстати, расформирована она была как раз таки по причине слишком высоких потерь… Не скрою, наша дружба с этим парнем завязалась еще и потому, что мы оба родом с Тинсбурга. И когда я, выкроив время, приехал сюда к своим родителям (как видишь, неблагоприятное для тебя стечение обстоятельств), по местному каналу передали радостную весть, что некий Джейк Робинсон, герой космодесанта вернулся на побывку домой… А его переданное стереофото нельзя было не узнать. Можешь представить, что я почувствовал. Ибо я лично хоронил его в тяжелом красном грунте Трапеции-II… Попасть же на вечеринку, устроенную в честь его «возвращения» и дня рожденья его матери, оказалось не так уж и сложно. Фамилию изменил совсем чуть-чуть, представившись местным корреспондентом. Нужно было провести эксперимент. И ТЫ меня не узнал. Чего и следовало ожидать. Затем я произнес тост, традиционный тост для моего корабля, который Джейк должен был бы знать, знать его потаенный смысл. ТЫ не понял. Ты порол чушь про эту Трапецию. Ты вообще порол сегодня чушь. Но ты, конечно, можешь играть на публику, тем более не стоит пугать своих родителей… Впрочем, какие они тебе родители, о чем это я!.. А у адмирала не болонка, а чау-чау, и из-за больного сердца на его место скоро будет назначен генерал Абрахамс. Космодесантник не может этого не знать. Даже здесь многие об этом в курсе. Кроме того, ты не понял элементарного приветствия на языке пиерели, союзников зоргов, которым Джейк владел в совершенстве. Тебя что-то плоховато проинструктировали. Бывают в жизни проколы, согласен. Меня вот почему-то никто не учел…

Капитан помолчал, собираясь с мыслями, и продолжал:

— Даже не знаю, почему это я тебе все рассказываю. Ну, да ладно. У меня были с самого начала предположения о том, КТО ты есть на самом деле. Разумеется, ты не зорг — трехметровое панцирное насекомое, и не джангл — для этих мимикрия — родная стихия, но они не переносят кислорода. Пиерели выдало бы сильное магнитное поле вокруг каждой особи, особенно во время линьки. У тебя оно не наблюдалось, судя по тому, что ты допущен на нашу святыню — Землю. А техника Предтечей по перевоплощению не освоена в должной мере еще никем. Значит, ты не шпион, и все на много проще. Ты, скорее всего, решил я, андроид. Человекообразный робот. Произведенный в Солнечной Империи, то есть, по крайней мере, свой. Наши контрольно-пропускные пункты все-таки подделку в этом плане быстро уличат. А любой андроид контролируется с помощью стандартного (чаще всего) блока управления. На всякий, как говорится, пожарный случай. Я достал один из таких контроллеров и применил его на тебе. И ты подчинился. И больше не будешь мне вешать лапшу на уши, как шутили в далекую старину. Не так ли, ТХ-91/54?

— Так точно, капитан Блейд. Норма. Слушаюсь и повинуюсь, — отозвался андроид.

Блейд усмехнулся в серебристые усы.

— Может быть, это меня уже не касается, может, я играю с огнем, но этот парень был дорог мне, и я хочу знать, что здесь происходит! Я внимательно слушаю тебя, пятьдесят четвертый.

Человеко-робот шевельнулся и, как показалось Блейду, вздохнул.

— Считаю своим долгом предупредить вас, капитан Блейд, — сказал он, — что вы совершаете противозаконные действия. Я буду вынужден доложить об этом инциденте вышестоящему начальству — как вашему, так и моему, так как являюсь собственностью Департамента Обороны и нахожусь на выполнении задания, а вы — действующий офицер Имперских Сил.

Блейд криво улыбнулся, а андроид монотонно продолжал:

— Джейк Робинсон, уроженец этого города, сын Марты и Рональда Робинсона, 2334 года рождения, номер АБ-1736728, действительно погиб в бою на Трапеции-II 28 мая 2358 года. За заслуги перед Империей он, точнее, его личность была включена в программу «Зиротекс» Департамента Обороны. Его заменой являюсь я — андроид третьего класса ТХ-91/54.

— Третьего класса, понятно! — презрительно хмыкнул капитан. — Что это за программа?

— Это… конфиденциальные сведения…

— Не увертывайся, механический плут! А не то… — пригрозил Блейд. — В общих чертах. Ну?!

— В целях повышения патриотизма и боевого духа наших граждан, в связи с постоянной нехваткой живой силы на многих фронтах и приближением зоргианской угрозы непосредственно к Земле, для усиления процесса вербовки новых призывников и борьбой с пораженческими настроениями, во благо…

— Короче! — перебил Блейд. — И попроще. Каков сам процесс?

— Так я же объясняю! — казалось, обиделся пятьдесят четвертый. — Не вам говорить, что Земля потихоньку сдает свои позиции. Не сегодня, так завтра бои будут идти у Альфа Центавра, если не в самой Солнечной системе…

«Вот тебе и борьба с пораженческими настроениями! — подумал капитан. — Кто бы мог подумать, что какой-то занюханный третьесортный робот, только внешне похожий на человека, выскажет такое! Однако, на деле положение дел именно таково… Но откуда у него такие сведения?»

— Нам нельзя допустить панику, как это случилось при Императоре Намибисе-III, главнокомандующем Шон-дер-ваальской Кампанией 2263-го года. Наши оторванные о реалий внешнего Мира мягкотелые граждане не способны адекватно реагировать на угрозу извне. Вернее, на определенные неудачи, вызванные некоторыми независящими от нас причинами. Здесь ведется своя политика.

— Короче!

Блейд спешил. В любую минуту сюда могли заявиться гости.

— Так как слишком много людей не возвращаются со звезд, Департамент Обороны разработал специальную программу, тонкости которой мне не известны, но суть ее вот в чем. По образу и подобию погибших бойцов, конечно, далеко не всех, создаются андроиды и засылаются к родным и знакомым, для…

— Обработки мозгов, — перебил Блейд. — Создания напрасных иллюзий и надежд. Поднятия патриотизма в целях вербовки нового пушечного мяса. Пока не объявлена всеобщая мобилизация. Но в этом случае возникнут немалые трудности с нашим нежным менталитетом…

— Вы все поняли правильно, капитан Блейд, — сказал робот. — Но, согласитесь, родители Джейка именно сегодня стали счастливыми людьми, они забыли про похоронку! Для них главное, что их сын жив и здоров, более того, он — герой! А вы наслышаны о том, как я этим утром завел народ Гимном? Какая получилась феерия? И это только начало! Соседи и знакомые восторженны и проникнуты идеей борьбы с инопланетянами не на жизнь, а на смерть…

— Все это весьма дурно пахнет…

— Я всего лишь исполнитель, капитан, — пожал плечами пятьдесят четвертый, — и не собираюсь здесь перед вами оправдываться. Я только робот. А все эти идеи, в том числе и неподеленные космические пространства как раз таки, люди, на вашей совести! Я не вправе рассуждать — этично это или нет. Я бесправная машина. Для меня этика — это просто набор определенных правил поведения, вписывающихся в рамки морали данного общества. И Департамент Обороны — тоже часть этого общества.

Капитан горестно кивнул.

— В чем-то ты прав. Я тоже патриот, но ТАК обманывать бедных родителей!.. Неужели нет других способов? Причем, более дешевых, чем производство десятков, если не сотен тысяч андроидов?

Вот если бы посылать роботов в бой! Но… современного роботехнического интеллекта не хватает для занятия полноценной войной… Разве что для распевания на улице Гимна Империи. Хотя, несомненно, программа «Зиротекс» пользу приносила.

— И каковы твои дальнейшие планы?

— Пробуду здесь дня три. У меня много дел. Встреча с прессой, городской общественностью, молодежью, конечно. Проведение митингов и шествий в поддержку наших доблестных бойцов, отстаивающих рубежи Империи от натиска зоргов и им подобных. Вербовка, естественно, добровольцев.

— И успешно у тебя идут дела в этом направлении?

— Пока мною довольны. За последние два месяца моей практики в Калифорнии я завербовал около двухсот человек.

— М-да… Большие тут перемены! Я не был на Земле два года, — произнес Блейд, — и куда не сунься — все эти митинги, пресс-конференции, сияющие физиономии счастливых парней, обвешанных орденами и медалями… И это-то на фоне катастрофических неудач в космосе! Так значит, все они… андроиды?

— Ну, конечно, не все. Но большинство… И каждый робот исполняет свою роль не по разу. Небольшое изменение внешности — и ты уже другой… человек. И так постоянно. У меня было уже более сорока ролей.

— И какая твоя… следующая роль?

— Марк Вертер, из Оаксвилля, ну, вы знаете, в милях двадцати отсюда. Он, правда, погиб довольно глупо — отравился какой-то инопланетной ягодой.

— Ясно, — сказал Блейд. — Только вот ты-то прокололся. И часто такое бывает, с другими?

— Мне об этом не докладывают. Возможно. Нам собирают по возможности больше данных об объекте, его окружении и так далее, но, естественно, их часто не хватает. Хорошо же подвешенный язык может помочь в любой ситуации.

С тропинки послышалось топанье, и из-за кустов появилась троица — двое мужчин, один из которых был Ридли, под руки тащили Папашу, уже не в состоянии идти самостоятельно.

— Вот они! — закричал рыжий.

— С… ссынок… — пробулькал Папаша. — И… иддем с… с… нами! Мы ззажддались! Тты, наверно, ввы… ввы… выпить хочешь? Ннет ппроблем! У-у-уссттроем!

— Иду, пап, не беспокойся! — отозвался робот.

— Угу! — удовлетворенно сказал старик Робинсон, свесил голову и звучно захрапел.

Ридли отсалютовал, с трудом развернул Папашу на сто восемьдесят градусов и, с треском ломая растительность, они удалились.

— Нужно тоже идти, — промолвил ТХ-91/54.

Капитан отключил контроллер андроида.

— Успеха тебе в операции, — сказал он.

— Спасибо, — ответил робот. — А завтра рекомендую вам зайти в городской комиссариат и доложить о случившемся. Надеюсь, вы действовали из лучших побуждений, и военный трибунал будет к вам благосклонен. И не надо глупостей.

Он поднялся и, не оглядываясь, зашагал по тропинке. А секретный агент Дейб, майор Имперской контрразведки (он же мистер Блейк, он же капитан десантного космобота Блейд) достал мятую папиросу, зажег ее и со смаком затянулся. Сколько уже таких случаев с роботами Министерства за последние полтора месяца! За этих андроидов нужно взяться всерьез. Они слишком много себе позволяют. Упаднические и пораженческие настроения, слишком вольные мысли, которыми они подвержены, как ни странно, еще более людей, просто поражают. Роботы слишком мало осведомлены о клиентах, но слишком много — о реальном положении дел в космосе. Лояльность не на высоте — провокационный разговор сразу же вывел его на чистую воду.

Что это? Саботаж? Назревающий бунт роботов? Звучит совсем уж фантастично, но тем не менее. К тому же недостаточна защита от стандартных андроидных контроллеров — непременно следует проработать этот вопрос. Но в целом процесс идет. Показатели у пятьдесят четвертого неплохие. И в комиссариат направил. Молодец. Но лучше бы задержал моего героя капитана лично. Как шпиона. Это возымело бы на окружающих должный эффект. Подняло бы авторитет Джейка Робинсона, Департамента Обороны и всего нашего образа жизни в целом. Также взять на заметку…

Майор затушил папиросу о скамейку и с тоской поглядел на полную, яркую луну, медленно ползущую по темному небосводу, осыпанному звездами. Сколько еще осталось ждать? Год? Два? Холодок пробежал по его спине. Завтра обязательно надо будет сходить к психоаналитику и выкинуть эти предательские мысли из головы.

Мы победим. Несмотря ни на что. Обязательно. Император вечен. Империя вечна. Земля не сдастся никогда.