Дервиш

Глава 7. Другой мир

Бэккет не спеша шёл впереди, искатели шли следом за ним, вдыхая знакомые и незнакомые запахи нового мира, разносимые дыханием тёплого летнего ветра, рассматривая свои руки, небо, одежду, друг друга и мир вокруг. Они неторопливо шли по бескрайнему полю зелёной травы, согретому лучами солнца и напоенному сладким ароматом золотых, голубых, оранжевых и пурпурно-малиновых цветов. Небольшие рощицы деревьев с длинными листьями, усыпанные цветами, шумели кронами от порывов налетающего ветерка. Стая красно-синих птиц взлетела из травы и, громко крича, унеслась вдаль. Глаза привыкали к новым цветам, а люди — к новым ощущениям и мыслям.

— Глеб! — Возбуждённо зашептала Вика, — смотри, кожа стала темнее, как будто мы загорали!

— Это от зелёного освещения! — Отвечал Глеб. — Цвета те же, просто немного потемнели!

— Ты как будто месяц на пляже валялся! — Улыбалась Вика.

Она подняла руки к глазам и покрутила ладонями, потом задрала рукав футболки:

— Я тоже такая стала! — Она повернулась к Славе и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг вытянула руку в сторону, — смотрите!

Вдали паслись стада каких-то животных, похожих на антилоп на очень длинных ногах. Издалека было видно, как их шкуры переливались на солнце радугой.

— Глеб! У меня такое ощущение, что это всё сон! — Вика радостно улыбалась, — слушай, ущипни меня! Это не с нами, не со мной происходит!

— Это остаточные явления перехода. — Бэккет обернулся к искателям. — После первой ночёвки будете чувствовать себя как обычно! Произойдёт что-то вроде перезагрузки сознания.

— А вообще-то, куда мы идём? — Тихо поинтересовался Слава.

— Я знаю? Спроси у него! — Так же тихо ответил Глеб и кивнул на Бэккета.

— Через час пути будет река, на ней песчаная коса, очень удобное место для стоянки. — Громко сказал Бэккет. — Отдохнёте, придёте в себя, потом всё обсудим.

— А откуда вы знаете про косу? И про реку? — Спросил Слава.

— Знаю, Вячеслав Юрьевич. Мне приходилось бывать в этих местах, не удивляйтесь. Я расскажу вам всё, что захотите от меня услышать, а потом решите, продолжать нам путь, или возвращаться обратно. Но сначала давайте доберёмся до места.

Солнце клонилось к закату, разливая на мир прозрачные лучи зелёного бархата. Широкая река, несущая воды от края горизонта, делала плавный изгиб, образовав широкую песчаную отмель, к которой вёл искателей их таинственный проводник. Коса, отделив от неторопливого течения небольшую часть вод, образовала тихую заводь, прозрачную до самого дна. В тёплой воде, на зеркальной глади тихо покачивались растущие на длинных стеблях огромные цветы, похожие на лотосы. По песчаному дну, между стеблями, шныряли мелкие рыбёшки, а над плавающими бутонами реяли большие радужные стрекозы.

Искатели поставили две палатки, на походном примусе закипал чайник, на натянутой между деревьями верёвке сушились выстиранные вещи. Искатели поужинали в молчании, думая больше о предстоящем разговоре, чем о вкусе еды, но всё равно для них день закончился неожиданно. Бэккет отставил кружку, из которой пил чай, встал и улыбнулся, обращаясь к искателям:

— А теперь вам нужно как следует выспаться, друзья мои! Завтра у вас будет очень трудный день. Отдыхайте!

Утром искатели действительно проснулись бодрыми и отдохнувшими. Бэккет уже приготовил завтрак, шутил и улыбался, но после трапезы он стал серьёзен и сосредоточен:

— Ну, а теперь, друзья мои, я попрошу вас сесть возле воды. Чтобы вы поняли всё, я должен буду начать с самого начала. Вы знаете, что такое медитация.

Солнце светило прямо в глаза сидящим на берегу заводи искателям, отражалось от зеркала воды, но не слепило. Глеб смотрел через полуопущенные веки на водную гладь, на песчаное дно, ясно видимое сквозь прозрачную воду, и чувствовал, как его сознание уплывает куда-то, между тем оставаясь ясным и сосредоточенным. Перед глазами возникла огромная цветущая долина, вначале как плохая фотография, замыленная, мутноватая, но вот на ней проявились все мелкие детали, подробности, и она, засияв перед глазами всеми красками, вдруг ожила! Глеб с интересом смотрел, как всё, что на ней было, начало двигаться, как на экране кинотеатра. Долина была заполнена людьми. Вначале он подумал, что видит большие надувные фигуры в парке детских аттракционов, раскачиваемые струёй сжатого воздуха, но нет, они были по-настоящему живыми! И это были не совсем люди: Глеб видел их огромный рост, необычный волнообразный разрез глаз на круглых лицах, большие массивные мочки ушей, толстые руки и слоновые ноги в огромных сандалиях, заметил перепонки между пальцами рук и ног. На всех была одинаковая необычная одежда, состоящая из шаровар, передников, рубах и курток без рукавов на металлических застёжках. Каждый из них выполнял какую-то работу. Между ними ходили те, кто отдавал приказы и распоряжения. Глеб сразу понял, что это были солдаты, а приказы им отдавали их командиры. В воздухе быстро летали необычного вида летательные аппараты. Солдаты взбирались на большие бронированные машины, и выгружали из них ящики и тюки на землю. Из люков зависших в воздухе летающих машин на тросах вниз опускались грузы… Сознание Глеба протестовало — так глубоко его поразила невероятность и натуралистичность зрелища, наблюдаемого им сейчас. Реальность происходящего не вызывала сомнений — эти люди занимались обыденными делами! Нет, не люди!

— Это предки атлантов! — Услышал Глеб голос Бэккета. — Это моя раса! Я был таким!

Атланты!!! Сердце забилось в груди, но что-то или кто-то заставил его сознание успокоиться. Рядом с собой Глеб услышал взволнованные вздохи Вики. «Она видит то же, что и я!» — догадался Глеб. То, что показывал искателям Бэккет, было лишь началом. Картинки давно ушедшего мира, сменяя друг друга, захватили сознание и понесли с собой, рассказывая историю жизни, прожитой однажды и навсегда ушедшей в небытие!

— Айро, идём обедать! — звонкий девичий голос был словно придавлен полуденным зноем. — Мама зовёт!

Айро отложил рубанок, провёл рукой по доске, проверяя её ровность, и, обернувшись к сестре, весело крикнул:

— Зулья, полей мне!

Нагретая солнцем вода лилась по спине и плечам, сразу исчезая в горячей, сухой земле. Девушка, улыбаясь, лила воду из кувшина, потом плеснула на голову брата, и со смехом бросилась бежать.

— Стой! — Айро вытирался платком, с улыбкой глядя ей вслед.

Прохлада дома, простая мебель, запах чего-то вкусного, смеющееся лицо Зульи, счастливое лицо матери, с удовольствием раскладывающей в миски еду…

Солдаты во дворе дома убирают со своей дороги лежащие на жёлтом песке струганные доски… Круглые тени от полуденного солнца под их ногами… Офицер, прочитавший что-то плачущей матери, бросил ей в руки связку блестящих металлических пластинок на кожаном шнурке… Испуганное лицо Зульи, прижавшейся к матери… Солдаты взяли Айро за плечи и вывели на улицу…

Под навесом, закрывающим от обжигающих лучей солнца, на циновках, расстеленных на белоснежных камнях большого, обнесённого каменными стенами двора, скрестив ноги, сидели молодые парни, а между ними ходил офицер. В руках он держал толстую книгу из тончайших золотых пластин с гравированными символами и картинками:

— Теперь вы воины! Наш великий государь, царь Джамалушта, доверил вам охрану нашего государства! Теперь вы должны прилежно учиться! Я ваш инструктор, и вместе со мной вы изучите вот эту книгу, которая называется «Искусство воина». В ней излагаются все науки и искусства, имеющие отношение к войне, включая психологию.

Серый дождливый день. Инструктор громко кричит фразы, которые тут же громко повторяют стоящие под проливным дождём курсанты:

— Смерти нет! — Кричит инструктор.

— Смерти нет! — Отвечают курсанты.

— Моё тело — рубашка!!

— Моё тело — рубашка!! — Кричит Айро, чувствуя, как болит от крика его горло.

— Мне плевать, если её порвут!

— Мне плевать, если её порвут!! — Отвечает он, мечтая осипнуть.

— Презрение к смерти есть главное достоинство, к которому я стремлюсь!!!

— Презрение к смерти есть главное!..

Резкая вспышка подбросила ствол в руках, и мишень превратилась в пылающий факел. Глеб обратил внимание, что огромная пищаль, которую он держал, была удивительно лёгкой, как тростинка!

— Она так мало весит, потому что в ней установлена плата антигравитации. — Пояснил голос Бэккета.

Глеб увидел небольшую пластинку тёмно-коричневого цвета, спрятанную в цевье.

— Наши учёные давно открыли эту способность одного специального сплава. Так давно, что уже в мои времена применяли её везде. Все летательные машины были оборудованы такими платами. Платы разной величины ставили и в военной, и в гражданской технике. Её монтировали в тяжёлых инструментах, обуви, даже в рюкзаках и хозяйственных сумках…

Под высокими золочёными сводами ярко сияли большие матовые шары, подвешенные к потолку. Светящиеся полосы на стенах большого кабинета освещали двоих собеседников в золотых головных уборах и расшитых одеждах. Они лежали на двух ложах, установленных одна против другой, пили из глубоких чаш и подставляли изнывающие от жары тела прохладному ветерку, дующему из маленьких приборов на золотых треногах.

— Поймите, генерал, — говорил один из них, обращаясь к собеседнику, — положение нашего кабинета в парламенте таково, что мы рискуем потерять всю нашу власть и влияние. Наши враги набирают силу. Лорд Пуштари пользуется теперь благосклонностью царицы, и она щедро дарит ему своё внимание, несмотря на то, что прекрасно знает о его тайных связях с Аштарой. Она желает мира и верит, что этот выскочка Пуштари сможет его добиться для неё. Нам нужна эта война! Казна немного опустела, экономика не в лучшем своём состоянии, народ недоволен, что весьма справедливо! Вы ведь понимаете, что, когда нет войны, агрессия людей ищет выхода внутри общества, но если мы покажем врага, то немного разрядим обстановку, поправим финансовое положение государства, а также укрепим свои позиции. Вы сами видите, что необходимо срочно принять серьёзные меры к исправлению ситуации, и восстановить наше влияние в парламенте. Повторяю, нам нужна эта война!

— Вас не беспокоит, что будут погибать наши солдаты? — Ответил генерал. — Ведь это наши с вами соотечественники?

— Что, женщины в Ассальпурадзи перестали рожать?

— Советник Идрис! Ваш цинизм… он неповторим!

— То, что вы называете цинизмом, всего лишь здравый смысл, дорогой мой! — Возразил Идрис. — А, впрочем, согласен с вами, доля цинизма в моих словах всё же присутствует! Но подумайте сами: земли Утрия — это золотая корова! Жирная золотая корова, и доить её должны мы! Вы же не хотите, чтобы это делал кто-то другой? Здесь богатство лежит под ногами. Эти дикари даже не подозревают, чем они обладают, и как это можно использовать! Они до сих пор плавают на галерах, режут головы и сажают на кол! Вы же разумный человек! Если не мы завладеем этой страной, это сделают наши враги. Для меня родина выше моей чести и жизни. И это не громкие слова, я привык говорить и думать одно и то же…

В главном дворцовом зале властвовали тишина и спасительная прохлада. Царь Джамалушта, сбросив золотые сандалии, лежал на краю мраморного, украшенного позолотой бассейна с фонтаном и водопадом. Он был в лёгких шароварах и безрукавке из тончайшей шерсти, украшенных золотым шитьём и самоцветами. Его верный слуга, любовник и советник Рапануштра, сидел на сверкающем украшениями диване, и ел фрукты, запивая их вином. В зал вошёл дворецкий в праздничных одеждах с посохом, сияющим голубыми и золотыми искрами. Как предписывает дворцовая церемония, он стукнул своим посохом в пол, и нараспев громко обратился к сводам зала:

— О, лучезарный, повелитель вод, земель и небес трёх миров! Хранитель мудрости Харатфа просит вашу милость принять его!

Джамалушта лениво взглянул на него и снова закрыл глаза.

— Пусть войдёт! — Крикнул Рапануштра.

— О, солнцеликий, владыка мира, опора и дыхание всего сущего! — Мудрец Харатфа остановился возле бассейна и застыл в поклоне. — Да ниспошлёт тебе небо славу и бессмертие, да преумножатся твои мудрость и богатство!

Рапануштра махнул ему рукой, показывая место, куда следовало сесть.

— О, великий! — Продолжал Харатфа, — я хотел бы просить вашу милость разрешить мне испытание моей новой машины, которую я создал вместе со своими помощниками в Храме Мудрости, чтобы прославить ваше имя!

— Какой машины? — Открыл подведённые золотой тушью глаза Джамалушта.

— Моей новейшей машины, государь, которую я назвал Джамалуштакара — Гнев Великого Джамалушты! Её мощь порождает вихри! — Торжественно ответил мудрец. — Вихри, которые поднимут врагов вашей милости в небеса, под самые облака, а затем бросят их на землю вместе с их оружием, которым они посмели вам угрожать! И никакая броня не спасёт их от вашего гнева, о, лучезарный!

— Завтра покажешь мне свою машину, Харатфа! — Покрытые золотом веки царя вновь опустились.

— Слушаюсь, мой повелитель, да продлятся ваши годы! А ещё я хотел просить солнцеликого распорядиться, чтобы в мастерских начали строить моё оружие «Ветер Иссушения», которое испускает лучи, превращающее врагов в высохшую мумию! Вы, великий государь, присутствовали при испытаниях этого оружия на нескольких глупцах, лишившихся доверия вашей светлости!

— Я помню это! — Джамалушта немного оживился и приподнялся, опершись на локоть. — Их тела мгновенно потеряли воду и стали лёгкими и хрупкими, как трухлявая ветка!

Он протянул руку и взял со стоящего рядом невысокого стола чашу с вином. Отпив немного, он хотел поставить её обратно, но Харатфа, в один миг оказавшись рядом с ним, подобострастно улыбаясь, осторожно забрал чашу из рук царя и сам поставил её на стол.

— Смотри, Рапануштра! Вот кто делает войны победными! — Капризное лицо Джамалушты расплылось в довольной улыбке. — И никакая армия не заменит мне его чудесной головы! Распорядись, чтобы эти машины немедленно начали строить!

— Я рад служить вашей светлости, о великий! — Харатфа довольно улыбался и, кланяясь, пятился из зала. — Пусть ваша милость всегда благоволит нам, и пусть ваша власть будет над нами вечно!

Глебу стало тяжело дышать, как вдруг голос Бэккета словно вытащил его из липкой, мерзкой трясины, в которой застряло сознание, побывавшее во дворце:

— А теперь я покажу вам, как я встретился со своим Учителем!

Колонна машин остановилась в поле. Солдаты спрыгивали на землю, затем те, кто остался внутри, подавали наружу мешки, коробки и тюки, которые тут же складывались на земле. Несколько летающих машин сели на землю, их команды вышли и построились рядом с ними. Старшие офицеры проводили инструктаж, солдаты ставили палатки, оборонительные сооружения, две землеройные машины уже рыли в земле траншеи. Странствующий храмовник появился в лагере вечером. Он попросил немного еды, и офицер охраны распорядился отвести его на кухню:

— Айро! Отведи его к поварам, пусть накормят! И найди ему место у костра, чтобы он смог обогреться. — Распорядился он и обратился к дервишу. — Тебе дадут еды! Согрейся, поспи. Завтра уходи. И помолись о нас перед своими Богами.

Вечером они сидели вокруг костра. Айро взглянул на переводчика и кивнул в сторону дервиша:

— Али, спроси его, правда ли, что гвардейцы Аштары бессмертны?

Али громко повторил слова Айро дервишу. Тот усмехнулся и что-то сказал в ответ.

— Он говорит, что бессмертных людей нет. Такой вопрос — глупость! — Перевёл Али.

— Спроси его ещё. Правда ли что Создатель призывает убивать неверящих и биться не на жизнь, а на смерть?

— Создатель призывает всех, истинно в него верующих, к любви и терпению. Вера в Создателя — это вера в любовь и доброту! — ответил дервиш.

— Тогда почему храмовники Аштары призывают всех верящих к войне, и говорят, что это воля Создателя?

— А разве ваши священники и начальники не говорят от имени Бога? Правящие миром всегда используют религию так, как им угодно! Что нового в том, чтобы приписывать Богу те слова, что вам хотелось бы слышать? Когда священники говорят по велению правителя, кто их накажет? Для вельмож вера — это роскошные, шитые золотом одежды, что надеваются по праздникам. Всё остальное время они заняты заботами о своих богатствах и положении.

— Али, спроси его, — попросил Айро, — он боится смерти? Боится, что его убьют?

— Все мы умрём, разве имеет значение — когда? Но жизнь теряет не тот, кого убили, жизнь теряет убивающий! Погибший имеет вечную жизнь в небесных дворцах Великого и Милосердного Создателя!

К костру подошёл повар и протянул дервишу тарелку с едой. Тот принял тарелку двумя руками, кивнув в знак благодарности, тихо сказал несколько слов, видимо молитву, и принялся есть, не обратив внимания на протянутую поваром ложку, и пользуясь лишь своими пальцами. Повар хмыкнул, сунул ложку в карман, и спросил:

— О чём это вы сейчас говорили?

— Дервиш сказал, что жизнь теряет тот, кто убил, а не тот, кого убили. — Ответил ему Айро.

— Что за чепуху он вам здесь несёт? — Рассмеялся повар. — Я всегда говорил, что все эти странствующие храмовники — сумасшедшие! И вам охота слушать эту утрийскую чушь? У них же мозги набекрень! Ладно, когда этот мудрец поест, пусть кто-нибудь принесёт тарелку на кухню!

Дервиш поел, поблагодарил сидящих у костра. Айро вновь обратился к переводчику, которому, как он заметил, тоже был интересен дервиш:

— Али, спроси его, можно ли поговорить с ним.

Дервиш согласно кивнул головой, и улыбнулся Айро.

— Как зовут твоего бога? — Спросил Айро.

— У Бога есть много имён среди людей, но он один! Все Имена — это Его Имена!

— Али, спроси его, почему у странствующих дервишей нет церквей?

— И вера, и церковь должны быть в сердце, тогда и вера будет истинной! Мы не посещаем мирские службы, не платим налоги, у нас нет земных домов, потому что у нас есть небесные!

— Всякий верующий должен ходить в церковь, молиться и делать пожертвования! — Сказал солдат, сидевший рядом с Али.

— Нам нельзя иметь ничего, кроме того, что вы видели на мне и в моей сумке. Моя одежда — лохмотья, но они чисты, моё сердце — свободно, но оно принадлежит Создателю! У тебя есть потребность в том, чтобы каждый день просыпаться, умываться, завтракать, и чувствовать, что ты — сыт и здоров, а моя потребность — каждый день чувствовать Создателя и знать, что я живу для него. Это в моей крови, это в крови моих братьев, этим мы живём. Мы с вами разные, но при желании можем понять друг друга. Все люди могут понять друг друга.

Али что-то сказал дервишу, а потом обратился к Айро:

— Я его спросил, если это так, тогда почему люди воюют?

— Потому что люди глупы. Они словно глупые животные, которых всегда нужно сбивать в стадо. Но животное останется животным на всю жизнь, а человек может стать умнее, может стать лучше, когда узнает Бога. Создатель дал нам два пути — путь счастья и путь страдания. Каким пойдёт человек — решать лишь ему! В этом вся тайна его жизни на земле.

— Почему же ты называешь людей глупыми? — Рассердился Айро. — Ты видел наши машины, наше оружие? Разве это придумали и сделали глупые люди? А наши города? Ты бывал в них? Разве их строили глупые люди?

— Я слышал, что ваши земли населяют мудрецы, великие художники и поэты. — Грустно улыбнулся в ответ дервиш. — Но скажите мне, если в государстве есть хотя бы один убийца, из-за кошелька перерезавший горло другому человеку, разве можно такое государство назвать достойным и справедливым? Человека не стоит называть разумным, он неразумен! Всю жизнь он мечтает о недостижимом, не ценит того, чем обладает! Получив дар от Создателя, не довольствуется Его благосклонностью, и мечтает о гораздо большем! А когда потеряет то, что имел, он горько сожалеет о потерянном, и мечтает вернуть хотя бы кроху того, что было! Так и проходит вся его жизнь: он ищет в поте лица, обладает в беспокойстве, и теряет в слезах, не зная счастья. Где же его разум?

— Но ведь человек не сам по себе такой, таким его создал бог? — В сомнении возразил Айро.

— Мир внутри нас мы создаём сами, — покачал головой дервиш, — и сами его разрушаем. И поэтому можем спасти сами себя!

В главном зале дворца, под золотыми сводами высоких потолков порхало множество огромных разноцветных бабочек, сквозь плеск водопада слышалась негромкая музыка. Джамалушта лениво пил вино, слушая сидящего перед ним генерала:

— Великий государь, видимо, представляет, сколько он потеряет воинов?

Рапануштра усмехнулся, бросив взгляд на генерала, и процедил сквозь зубы:

— Государь не считает воинов! Создатель заберёт себе столько, сколько ему будет нужно!

Он махнул рукой. Слуги зажгли большое зеркало на стене.

— Что вы знаете о генерале Шумкатра, о его методах ведения войны? — Спросил Рапануштра, подводя генерала к светящемуся на стене экрану. — Как он обычно предпочитает вести бой?

— Генерал весьма старомоден в своих стратегиях. — Отвечал Рапануштре его собеседник, с помощью кнопок меняя изображения в сияющем на стене зеркале. — Он обычно применяет классический приём полководцев Аштары — обход тяжёлыми машинами с фланга, и удар виман, но сейчас у него очень мало техники, и в ближайшее время ситуация для него не улучшится. Хотя сейчас он располагает тридцатью орудиями и шестьюстами тысячами солдат, вооружённых пищалями.

Айро проводил дервиша до ворот лагеря. Ему хотелось сделать для него что-то хорошее на прощание, и он, взяв руку дервиша, положил в неё золотую монету:

— Возьми! Куда ты направишься теперь?

— Я буду недалеко! — Улыбнулся дервиш. — Я буду ждать нашей встречи!

— Это вряд ли! — Грустно улыбнулся Айро. — Я солдат, и моя жизнь мне не принадлежит. Прощай! Береги себя, божий человек!

— Я буду молиться за твою жизнь! — Дервиш положил руку на его плечо. — Не бойся ничего!

На главной площади столицы проходила торжественная церемония вступления в войну. Площадь была полна выстроенных квадратами гвардейских частей, одетые в парадную форму по родам войск. Джамалушта в золотых ритуальных доспехах взирал на всё сверху, со своего трона, установленного на выходящем на площадь балконе дворца. Рядом с ним стоял Рапануштра, время от времени он наклонялся к царю и что-то говорил ему, показывая на проходящие по площади полки и военную технику. Под балконом стояла толпа военачальников, придворной свиты, жрецов и гостей в пёстрых дорогих одеждах. Ветер разносил над площадью разноцветный дым, колыхал флаги и штандарты, золотые парадные одежды стоящих на площади командиров, военачальников и солдат-гвардейцев. Военные марши, звучавшие из расставленных громкоговорителей, сменялись один за другим. Через площадь с оружием в руках шли колонны солдат под разными флагами. В одном из полков шёл Айро, сжимая в руках свою пищаль и внимательно слушая чёткий ритм марша! Стиснутый плечами марширующих рядом сослуживцев, он чувствовал, как его сандалии бьют по земле в такт музыке. Его глазами Глеб увидел спину идущего прямо перед ним воина, тоже марширующего в плотной шеренге. Шлем на его голове сотрясался в такт марша, по бритому затылку стекали струйки пота. Дальше, впереди колонны, он видел неспешно шагающего огромного слона, возвышающегося над головами солдат, укрытого ритуальной золотой попоной, с золотой беседкой, возвышающейся на его спине. Слон был раскрашен в цвета богов войны, на его бивни были надеты золотые чехлы, украшенные огромными драгоценными камнями, переливающимися в лучах солнца. В беседке сидели наряженные люди, бросающие во все стороны лепестки цветов.

Над разогретой под жарким солнцем зелёной травой, над колышущимися от лёгкого ветерка цветами неспешно плыли слова молитвы. Дервиш, привычно закрыв глаза, вполголоса читал их одну за другой, сосредоточив свои мысли на одном образе…

В главный зал дворца вошёл дворецкий в золочёных одеждах с посохом, сияющим голубыми и золотыми искрами. Стукнув в пол своим посохом, он, как предписывает дворцовая церемония, нараспев громко обратился к сводам зала:

— О, лучезарный, повелитель вод, земель и небес трёх миров! Князь земель Хоузи просит ваше светлейшество…

В зал стремительно влетел Рапануштра:

— Пошёл отсюда! — Рявкнул он на дворецкого.

Дворецкий невозмутимо поклонился, вновь стукнул в пол своим посохом, и, не нарушая ритуала, почтительно повернувшись, вышел через золотые двери, усыпанные драгоценными камнями.

Джамалушта впился глазами в приближающегося к его ложу Рапануштру, и протянул к нему руки:

— Я так скучал по тебе! Так волновался!

— Я всё приготовил, светлейший! — Сообщил Рапануштра, обнимая царя. — Зрелище будет невероятным! О тебе и твоих сражениях будут петь песни, и слагать легенды во всех трёх мирах! Потомки на века прославят твоё имя!

Перед глазами проносились живые картинки: пёстрые одежды воинов, выстроенных в бесконечные шеренги, множество огромных машин, с грохотом передвигающихся по земле и с рёвом летающих по воздуху. На цветущем холме, возле множества палаток стояло огромное светящееся зеркало на треноге, в котором виднелись выстроенные на равнине войска. Прибор окружала группа придворных, одетых в белые, расшитые золотом и украшенные камнями, одежды. Головы их украшали большие и маленькие золотые головные уборы, указывающие ранг владельца. Генерал, меняя в зеркале разные изображения, объяснял их значение сидящему на троне Джамалуште:

— В центре наступления, великий государь, я поставил семь сотен машин и шесть полков пищальников. Огонь их стволов сожжёт не только вражеские войска, но и землю под их ногами! От твоих врагов ничего не останется, о солнцеликий, даже следов на земле! На левом фланге стоят шесть машин Джамалуштакары, а на правом — пять установок Иссушающих Ветров. И теперь я направлю всю их мощь на армию ваших врагов!

— О, солнцеликий государь! Позвольте мне дать совет! — Раздалось из толпы стоящих рядом военачальников и советников.

— Кто сказал? — Спросил, поворачиваясь, Джамалушта.

— Я, о, повелитель! — Из толпы выступил высокий человек с накидкой на плечах. — Меня зовут Идрис! Я ваш советник, светлейший государь!

— Говори!

— Следует изменить расстановку сил! Пусть твои помощники поставят три Иссушающих Ветра слева от Джамалуштакары, а другие три справа!

— Он прав? — спросил Джамалушта у свиты.

Советники рассыпались в лестных похвалах и одобрениях. Джамалушта махнул на них рукой:

— Ты прав!! Ха-ха-ха! Мощь моих машин вначале высушит моих врагов, а потом раздует их! Пусть мои враги разлетятся, как сухие листья! Ха-ха-ха!

— Я немедля передам распоряжения вашего величества! — Поклонился Идрис.

Джамалушта встал с трона:

— Давай же скорее начинать, Рапануштра! Я не могу уже ждать! Я хочу видеть битву! Немедленно!! Пусть мои воины атакуют! Командуй!!!

Тяжёлый трубный звук протяжно поплыл над долиной. Тысячи летающих машин с оглушительным воем пронеслись над головами, устремляясь на вражескую армию, с треском разбрасывая молнии в ряды врагов. Воздух наполнился запахом грозы и горелого мяса. Едкий запах гари щипал ноздри. Дым застилал поле боя густым покрывалом. Айро всматривался вдаль, тщетно пытаясь что-либо разобрать среди клубов дыма. Оглушительные взрывы сотрясали землю, взметали в воздух сухую, сожжённую в пыль, почву, осыпающую всё вокруг на многие мили, скрипящую на зубах, разъедающую глаза. Стряхивать её было бесполезно, она падала сверху непрерывно, и мелкими струйками осыпалась с одежды при каждом движении. При каждом взрыве Айро чувствовал толчки земли под ногами, с бруствера в окоп осыпалась земля.

— Приготовиться к атаке! — Послышалось издалека.

Слова повторяли на разные голоса, по цепочке, и вот уже их крикнул сидящий на корточках справа от Айро солдат, и тут же команду повторили его, ставшие чужими, язык и губы, как-то неуклюже, неестественно, и вот она покатилась дальше.

— Держись возле меня! — Громко крикнул офицер и хлопнул Айро по плечу.

Айро, не сразу поняв смысл его слов, кивнул головой и побледнел, мокрыми руками сжимая пищаль.

— Примкнуть резаки! — Снова покатилось по цепи.

— Примкнуть резаки! — Сквозь грохот взрывов громко прокричал Айро.

Послышались металлические щелчки слева и справа. Айро непослушными руками пытался приладить к пищали длинное лезвие, стараясь унять своё волнение. Пот грязными ручьями стекал с его лица.

— Держись за мной! — Снова услышал он голос за спиной.

В томительном ожидании Айро напрасно пытался унять бьющую его дрожь. Внезапно взрывы умолкли. В наступившей тишине стало слышно, как рядом кто-то громко молится. Айро тоже начал тихо шептать молитву. То, что пушки на той стороне умолкли, показалось ему знаком того, что всё закончилось, да, всё неожиданно завершилось само собой, и теперь, может быть, как-то изменится, и не нужно будет больше…

— В атаку! — Покатилось по окопам.

— Вперёд! — Срывающимся голосом закричал офицер и торопливо взобрался на бруствер. — В атаку! За мной!

Айро на четвереньках выбрался за ним, и на негнущихся ногах побежал вперёд, стараясь не потерять из вида спину офицера, окружённый со всех сторон кричащими и бегущими рядом с ним солдатами. Опять загремели взрывы, и вместе с ними на Айро обрушилось ощущение нереальности происходящего. Он чувствовал, что управляет совершенно чужим телом, сгорбленным, сжавшимся, непослушным, скованным страхом и ужасом, но спина офицера мелькала перед ним, и он бежал, бежал… «Я не хочу никого убивать! Я не хочу никого убивать!» — кричало всё его существо!..

Глеб услышал всхлипывания Вики… Голос Бэккета возвращал сознание обратно в реальный мир:

— Учитель нашёл меня на поле боя. Так началась моя другая, вторая жизнь. Для всех я был мёртвым. Я был теперь солдатом, павшим на поле боя…

… Глеб медленно открыл глаза. На глади воды покачивались огромные цветы лотосов. По песчаному дну, ясно видимому сквозь прозрачную воду, среди скачущих солнечных зайчиков шныряли мелкие, переливающиеся радугой рыбёшки.