Дерзкая. Пленница (тело)хранителя (СИ)

Пролог

Юля

О такой свадьбе мечтает каждая девушка без исключения.

Эта мысль мимоходом мелькает в моей голове, когда я обвожу скучающим взглядом потрясающе красивое загородное имение, лениво допивая «Кристалл» из свадебного бокала.

От криков «горько» уже болит голова. Как и губы от приторно-жестких поцелуев новоиспеченного мужа.

— Ты прекрасна, жена! — пафосно шепчет на ухо Макс, сжимая моё бедро под столом. Теми самыми руками, которыми только что держал тигровую креветку.

Кретин конченый. За это пышное белоснежное платье, отделанное настоящими бриллиантами, отец выложил пол-лимона зеленых. Деньги не были дефицитом в моей беспечной жизни, но мазать жирными пальцами это великолепие?

Ничего. Лососнет мой муж тунца в первую брачную ночь. Изображать африканскую страсть под его механические толчки я не собиралась. Меня ждут подруги, и мы рванем в один из клубов, что держит семья Ритки. Я считаю, такая брачная ночь куда интереснее.

Максимка еще ничего этого не знает. Ерзает на стуле, пожирает меня довольным взглядом. У него сбылась мечта. Это для меня брак — политическая сделка родителей. У него все иначе. После того, как два года назад я ахнула его в чилл-ауте клуба и свалила в закат, парень ни о ком другом думать не может.

Удружил папа с супругом. Но ничего. Для таких, как Юлия Беляева, брак переломным моментом не является. Муж будет ходить у меня по струнке.

— Горько! — не унимается подвыпившая троюродная тетя двоюродного дяди хрен знает с чьей стороны.

Игнорировать это мракобесие уже невозможно. Сейчас зальются халявным «Маккаланом» и потребуют вывесить утром простыню со следами крови. С этих питекантропов станется.

Наверное, все эмоции написаны на моем лице, но я играю роль под умилительным взглядом отца с матерью. Встаю, стараясь не кривиться, когда слюнявые губы полчаса как мужа жадно мнут мои, толкаясь языком в рот.

Не так уж плохо он целуется. Но меня неоднократно целовали в сто раз лучше. Я не могу ненавидеть отца за то, что выдал меня замуж за такого. Я лучше буду ненавидеть Максима.

Гости жадно вспоминают программу начальных классов, считая до пятидесяти. На десятом сжимаю губы, ловлю взгляд Лерки. Та меня прекрасно понимает. Имитирует движение двух пальцев в рот, сучка. Мне и без того тоскливо.

— Я не дождусь того момента, — хекает мне в ухо Макс, задыхаясь, словно поднял гантель в пару килограмм веса аж три раза, — когда сниму с тебя это платье и покрою жаркими поцелуями твое совершенное тело…

Ты поседеешь от ожидания. Придется меня напоить. Когда-нибудь. Потому что быть тебе женой в библейском смысле я не собираюсь.

— Конечно, муж, — с сарказмом отвечаю, удержавшись, чтобы не вытереть губы, — Можешь начинать целовать асфальт. И как-то доберешься до моего совершенного тела.

— Юлька, я от тебя балдею, — со счастливо-припезденным выражением лица выдыхает Макс. Кажется, он готов выполнить мое пожелание буквально.

А дальше фарс выходит за берега. Нам желают кучу детишек и любви до гроба. Даже отец, мать твою, стирает скупую мужскую слезу и выражает надежду на то, что в следующем году станет дедом.

Разве что Дедом Морозом. Но я не буду его заранее расстраивать.

Мне бы очень хотелось увидеть сейчас лицо Таира. Возможно, я бы изобразила страсть при поцелуе, и пусть дальше кривит свое отмороженное лицо, делая вид, что я всего лишь… объект, как он говорил.

Наивный. Я та, кто скоро выпью его кровь. Дочери Беляева не отказывает ни один мужчина.

Сегодня моего бодигарда здесь нет. Да и смысл? Сюда без разрешения не прилетит даже птица. Особняк оцеплен охраной. В нашем мире торжества проходят именно так. И да, я едва не забыла, отец отправил его в неоплачиваемый отпуск. Халдей отказался набить морду полицейскому, остановившему нашу машину. Пусть подумает на досуге, как надо работать.

Приглашенный ведущий объявляет танец молодых. Мне хочется послать его лесом, но я ослепительно улыбаюсь, будто это самый счастливый день в моей жизни.

Лучше бы Таир или, на худой конец, актер Мелешко кружил меня под Вакарчука на танцполе.

Кажется, это была последняя мысль перед тем, как…

В американских боевиках злодеи сносят с ноги дверь, палят в небо, с воплями «мазафака!» круша все вокруг. Но тот, кто перевернул в этот день мою жизнь на до и после, действовал иначе.

Профессионально. Безжалостно. Так, что никто ничего не понял. Приглашенная звезда все еще пел о том, что «така, як ти, буває раз на все життя», я старалась не кривиться, пока Макс вёл меня в танце, а вооруженной охраны, что оцепила периметр, уже не было в живых…

Ни звука. Я выхватила взглядом фигуры в темном, что казались на свадьбе инородными элементами — но даже не напряглась. Наверное, элемент свадебной программы. И балаклавы интересные. И автоматы, как настоящие. Кто же за этими масками скрывается? Будут танцевать или драться на потеху гостям?

То, что все серьезно, дальше некуда, я поняла только тогда, когда прозвучали выстрелы. И охрана внутреннего периметра, что кинулась наперерез незваным гостям, упала, обливаясь кровью и умолкая навсегда…

Они были похожи на черные, ужасающие тени среди наряженных гостей. Неумолимые и безжалостные. Песня прекратилась практически сразу, я уловила перепуганный взгляд Максима. Хоть страх и саму сковал по самое мама не горюй, испытала нечто вроде отвращения.

Ну а никто и не ожидал, что мой муж кинется грудью на мою защиту.

Захватчики окружили гостей. Я насчитала десять человек, хотя их, наверное, было больше. Пройти кольцо оцепления в таком количестве и выжить нереально. Что происходит? Почему они вломились на мою свадьбу? Отец опять перешел дорогу кому-то, как в девяностые, по рассказам матери?

Широкоплечий мужчина в облегающем черном костюме, с закрытым лицом, поднял руку в верх, призывая к тишине. Поманил к себе организаторшу свадьбы. Испуганная девушка нетвердой походкой подошла, мелко дрожа от страха. Но бандит жестом велел ей увести прочь артистов со сцены и убираться самой. Вместе с этим сделал красноречивый жест — провел ладонью по горлу.

Надеяться, что чудом спасенные вызовут полицию, не приходилось. В ближайшее время — точно.

Я вырвала свою ладонь из потной руки Максима, бросив испуганный взгляд на отца. Он старался сохранить самообладание. Его лицо по-прежнему представляло из себя застывшую маску. Мама кусала губы и пряталась за его спиной, призывая поддатых и загалдевших гостей к тишине.

А я, которая всегда любила находиться в центре внимания, сейчас хотела только одного — стать невидимой. Потому что взгляд чужака, который пришел явно не с миром, прожигал меня насквозь, заставляя содрогнуться от ужаса.

— Кто вы и что вам надо? — с выражением глубочайшего презрения спросил отец.

От его голоса подчиненные забывали, как дышать. Депутаты в Раде — и те затыкались. И только на громилу в черном эта речь не произвела ровно никакого эффекта.

— А я тебе напомню, тварь, кто я и что мне надо, — прозвучал голос, от которого у меня затряслись колени — я только сейчас поняла, что ситуация не просто серьезная. Она критическая. — И не дам забыть. Будешь помнить каждую минуту, день за днем, до тех пор, пока столь дорогая тебе дочурка не будет гостить у меня. И долго, будь уверен.

Кто-то охнул, кто-то, кажется, свалился в обморок.

Максим посмотрел на меня с ужасом, каменная, блядь его, стена, и инстинктивно сделал шаг в сторону.

А я, с трудом сдержавшись, чтобы не сжаться и не расплакаться, скованная ужасом и шоком, только чудом сохранила гордую осанку. Наверное, поймала взгляд отца и поверила обманчивому убеждению во взгляде.

— Кто бы ты ни был, правила должны быть известны. Ты приходишь на стрелку. Не в мой дом, как трусливый шакал. Не к моей семье. Приходишь с открытым лицом, а не ряженым клоуном. Только тогда у нас будет разговор. И если я тебе что-то задолжал, я буду разбираться сам!

Все-таки мой отец не зря был самым уважаемым человеком города.

Ужас на миг отступил, и я испытала гордость. Но ненадолго. Тотчас же двое незамеченных мною бойцов ринулись к нему. Удар. Я сдавлено закричала, когда отец упал на колени, а дуло автомата уперлось ему в спину. Другой боец скрутил мать, поставив рядом с отцом подсечкой под ноги.

Отец Макса ринулся было на помощь, и тут раздалась автоматная очередь. Кто-то из гостей достал пистолет. Расплата за это была ужасной и стремительной. Следующий выстрел пришелся в ногу моему свекру…

— Кто-то думает, что что я шучу? На пол, лицом в землю! — взревел главарь банды.

Гости отказывались слушаться из-за шока. И один из пришельцев в назидание выстрелил по бутылкам алкоголя на столе. Это заставило подчиниться всех. Максим закрыл уши руками и растянулся на досках подиума для танцев.

Лучше бы его из автомата пристрелили. Естественный отбор.

Я посмотрела на пол. Мелькнуло сожаление — платье будет навсегда испорчено. О чем только я думала после всего, особенно, озвученных вторженцами перспектив?

— А ты иди сюда, кукла!

Надо ли говорить, что сдвинуться с места я не смогла? И тогда меня схватили сразу несколько рук. Схватили и поволокли прямо к столу для молодожёнов, где стоял главарь этих страшных людей.

Попытался что-то сказать отец. Звук удара за моей спиной. Крик матери. Я зажмурилась, ощутив, как ресницы намокли от слез. Не понимая, что делаю, решительно покачала головой. Чем только позабавила этого монстра.

Звук бьющейся посуды резанул по натянутым нервам так, что я не сдержала крик. Смотрела непонимающе — зачем надо было срывать со стола белоснежную простыню, бить хрусталь «Баккара» и бутылки виски с шампанским. Смотрела, как пена из отколотого горлышка бутылки заливает белую с красной окантовкой розу. Редчайший сорт, я лично заказывала из Италии…

А головорезы не стали терять времени даром. Меня повалили на спину на этот самый стол, удерживая за руки, буквально распиная.

— Ну, смотри, Белый! — обратился главарь к отцу. — Все смотрите, и запоминайте — я никогда не шучу с убийцами. И молись, чтобы я убил твою дочь раньше, чем мне надоест с ней играться!

А дальше начался кошмар.

Отчаянный крик отца. Треск ткани. Холод по обнаженным ногам в тонких чулках. Мой крик — и тут же сильная шок, лишивший сил.

Кажется, кто-то молил пощадить меня. Рыдала мать. А кто-то вообще призывал к богу, надеясь, что нелюдей это остановит.

Мой мир сузился до абстрактной точки. Я… и тот, кто пришел прервать мою жизнь на пороге моего второго юбилея.

Это его руки разрывали шелк и атлас платья. Срывали кружева нижнего белья. Мяли мою грудь, отвешивали шлепки по лицу, когда я пыталась кричать и молить о пощаде.

А потом звук расстегиваемого ремня. Хриплое дыхание мужчины. На пороге безумия оно показалось мне знакомым.

К вторжению я оказалась не готова. Все еще надеялась, что не посмеют со мной это сделать при всех. Насильник вошел на сухую, резко, мало заботясь о моих ощущениях, причиняя боль.

Я разрыдалась. Понимая, какой ужас творится, и что, скорее всего, это последнее, что я увижу — белый полог свадебного шатра… и скрытое маской лицо мужчины над собой. Только черные глаза впивались в мой рассудок, не позволяя убежать в свой мир, где нет этого кошмара.

— Можешь не смотреть на меня так, — сжав пятерней мое лицо, произнес насильник, толкнувшись в мое тело и остановившись. — Мне не оставили выбора. Придётся заплатить за грехи отца, дочка Белого.

Едва произнёс эти слова, движения внутри уже перестали быть резкими. Будто мужчина сам призадумался от своих слов, либо ему стало легче после их произношения.

Но анализировать его поступки и тем более чувства у меня не то что не было времени, мне было просто не до этого.

Я считала минуты, чтобы все это скорее закончилось. О том, что будет дальше, не думала. Даже мелькнула мысль, что после этого ни о какой свадьбе не может быть и речи. Была уверена, что после меня отпустят — ведь месть свершилась. Или этого мало?

Я пошла характером в отца. Его не могли сломить никакие неприятности. Да, то, что происходило, было мерзко и ужасно, но я не поддалась истерике.

Никто со стороны не понял, что происходит. Думали, что я потеряла сознание, ведь рыдания больше меня не крыли.

Толчок. Другой. Сломленная. Потерявшая гордость и достоинство. Или все не так? У нас принято винить жертву. Но я ею не являлась.

Что сделал мой отец? Мне было все равно. Он сделает с ним вещи и похуже после подобного, а я помогу. С удовольствием посмотрю, как пустят кровь. Пусть перед смертью думает, стоило ли это того.

— Считай, что выдал ее замуж за меня, Белый! — застегивая брюки, сообщил монстр в человеческом обличье. — Я пришлю тебе фотоотчёт первой брачной ночи.

Я оцепенела.

Потому что ясно увидела ее на мужском запястье. Всего лишь миг, когда мой насильник заправлял ремень, и край кожаной краги съехал в сторону.

Славянские символы и фигуры, напоминавшие пятигранники. То ли руны, то ли древние литеры. С легкой тенью, создающей эффект голограммы. С красным цветом. Переходящим в фиолетовый. Край проклятого четырехгранника.

Вот почему его голос показался отдаленно знакомым… и даже глаза, хоть и были практически черными, видимо, контактные линзы.

— Тагир… — от стресса голос у меня пропал. Я могла только шевелить губами. И когда мужчина замер, поняла, что не ошибалась.

Лучше бы меня и правда убили.

Единственный, кто мог спасти, оказался моим будущим палачом.

Когда на губы опустилась лента скотча, я устало закрыла глаза. Меня подхватили на руки и понесли к воротам. Проходя мимо отца с матерью, я смалодушничала. Зажмурилась еще сильнее, понимая, что не выдержу. И при виде их бессилия, и от стыда, а больше от сожаления за то, что месть этому ублюдку придется отложить во времени. Даже если они ничего не поняли.

Максим трясся на полу и плакал, как девчонка. Гости старались не смотреть на меня.

Только до всего этого мне уже не было никакого дела.