Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

Глава 21

Август

— Нет, Жень, жариться в солярии только ради белого платья смысла не имеет. Возьми вот это и это. Нанесем на шею и плечи розовую пудру, будешь сиять, как жемчужина.

Нинка сняла с вешалки два платья цвета слоновой кости. Похоже, продавщица была с ней полностью солидарна, потому что молча кивнула и решительно направилась в дальний конец выставочного зала, где пенились волны кремового шелка и кружева. Разрываясь между легким чувством вины и глубокой благодарностью неугомонной подруге, Ольга с облегчением откинулась на спинку стула. Впрочем, Женька с Нинкой уже не вспоминали о ее существовании.

— Нет, никаких оборочек.

— Так бы сразу и сказала. Ты ведь даже не можешь описать платье своей мечты.

— Как увижу то самое, сразу пойму, что это оно.

- А это?

— Не надо ни занавесок ни кринолинов.

— Надо же, а ты не безнадежна. Тогда давай начнем с этого, с хвостом.

Заботливо задернув за Женькой занавес примерочной, Нинка уселась на стул рядом с Ольгой и сбросила туфли.

— Не волнуйся, мамаша. Сейчас мы ей подберем приличное платьишко из более-менее натуральной ткани, потом покажем ценник, и она, как миленькая, согласится шить у меня. Я конечно, понимаю, что люди готовы выкладывать за свадьбу бешеные деньжищи, но тратить сто тысяч на парашют из полиэстера даже твоему бывшему не посоветую.

— Еще не факт, что Женька согласится эти деньги от отца принять.

— Нам же проще. Сошью ей платьишко в пейзанском стиле, закажем веночек из псевдополевых цветов. Будет изображать невинную пастушку.

Из-за занавески показалась унылая Женька. Судя по ее виду, свадьба вообще могла не состояться. Неделю назад Дима сделал ей предложение, но рассудительная Женька выторговала себе месяц на размышление. Тем более, что подумать следовало о многом. И самым большим вопросом было, как сообщить о замужестве дочери Артему. Поиски новой работы, отказ от предложения отца оплатить свадьбу, нежелание видеть на своем празднике его любовницу грозили вылиться в бурные семейные стычки, так что Нинкино предложение начать с поиска платья и не волноваться раньше времени из-за того, что взрослый и априори ответственный мужчина может повести себя неадекватно, было принято со вздохом облегчения.

— Посмотрите, теть Нин, как-то оно странно сзади сидит.

— Не вижу ничего странного. Обыкновенная квадратная задница. Как голова у того дизайнера, что это платье сшил. Снимай.

— А вот это? — Женька потянулась к платью в стиле ампир с густо вышитым жемчугом лифом.

— Оно, кажется для беременных невест. Или ты уже хочешь нас обрадовать?

— Нееет!

— Посмотри вот эту «русалку». Если сможешь пройти в нем десять метров, то я готова рассмотреть этот вариант.

Нинка со вздохом обулась, доковыляла до вешалки и, взяв «ампирское» платье, приложила его к себе. Затем, опасливо оглянувшись за занавеску, где судя по всему происходила борьба нанайских мальчиков, подошла ближе к Ольге.

— А тебе было бы как раз. Не хочешь примерить?

— А мне зачем? — Фыркнула Ольга.

— Затем! Хватит уже секретничать. Все твои тайны у тебя на лбу написаны.

— Что, уже так заметно?

— Если ты думаешь, что твои подруги, которые тебя знают двадцать лет, не заметят, что ты вдруг стала завтракать вишневым компотом и в сортир бегаешь каждые десять минут, то глубоко ошибаешься. Я твою внезапную любовь к компоту наблюдаю уже третий раз в жизни.

— Ну, да, сознаюсь.

— Какой срок?

— Полтора месяца, почти два.

— А папаша знает?

— Нет.

— Скажешь ему?

— Еще не решила.

— Ты что, хочешь…?

— Нет, буду рожать. Страшно, конечно, но ты знаешь, я уже, кажется, люблю этого ребенка.

— Тогда придется сказать отцу. Это Виктор, извини за вопрос?

— Ну да, кто же еще?

— А еще кто-нибудь знает?

— Да, с радостной новостью вообще как-то неловко получилось. — Ольга выглядела смущенной. — Артем и его Никки уже в курсе.

Нинка зажала ладонью рот и выпучила глаза. Голова у нее затряслась, а плечи заходили ходуном, но к ее чести, за Женькину занавеску не долетело ни звука.

— То есть бывшие уже в курсе, подруги… ну, будем считать, тоже, а сам великий и ужасный Кожевников еще ни сном ни духом. — Вид у Нинки был неожиданно довольный. — Так ему и надо.

— В общем, да. А то превратил свою жизнь в один бескрайний рынок капиталистического труда, а с живыми людьми жить не умеет. Тем более, что его Никки вовсе не бывшая.

— Считай, что уже бывшая. Это я тебе как почетная Мария Ленорман нашего королевства говорю. Нет, но ты, подруга, молодец. У всех вокруг кризис среднего возраста, а мы с детЯми.

Откладывать разговор с Виктором дальше было уже нельзя. Затянувшееся молчание грозило перерасти в хамство, поэтому в пять часов Ольга выбрала на экране телефона номер Виктора, задумчиво поцарапала ногтем почти невидимое пятнышко грязи и нажала кончиком пальца на строчку «вызов на мобильный».

— Это я. Мне нужно с тобой поговорить.

— Очень рад тебя слышать, Ольга. Я заберу тебя из конторы, скоро буду.

Все-таки приятно, когда мужчина выходит из автомобиля, чтобы открыть дверь.

— Извини, я без цветов. Честно говоря, не знаю, при каких обстоятельствах следует их дарить, — он беспомощно развел руками.

— Доверься интуиции, она у тебя надежна, как рентген. Подарив мне цветы всего один раз, ты не то что двух зайцев убил, ты перестрелял всех слонов в округе.

Ответом ей был веселый взгляд из-под приподнятых бровей. Сразу расслабились плечи, Ольга вздохнула и вытянула ноги. Что она, собственно, волновалась? С ним ей было так просто, ведь ей ничего от него не было нужно, она его не боялась. Достаточно просто сказать, и все, ей даже не нужен его ответ. Единственной сложностью было то, что сообщать новость о ребенке по телефону или в салоне автомобиля казалось дурным тоном. Ну ладно, подумала Ольга, спишем такую щепетильность на издержки воспитания.

— Поедем ко мне, не возражаешь? — Виктор свернул направо, огибая сквер с аккуратно подстриженными кустами.

Ольга пожала плечами. Похоже, ее молчание Виктора не тяготило. На подземной парковке он помог ей выйти и, слегка приобняв за плечи, направил в сторону лифта. Ольга оглянулась на заднее сиденье, где лежала сумка с ноутбуком.

— Не беспокойся. У меня еще и чемодан в багажнике. Сегодня рано утром ехать в Шереметьево, так что нет смысла доставать вещи.

Виктор выглядел усталым и похудевшим. И, как ни странно, более добрым. Теперь он так походил на доктора Джекила, что Ольга не удержалась и приложилась щекой к плечу темно-серого костюма. Ответ не заставил себя ждать: ее немедленно подтянули ближе и чмокнули в макушку.

— Ты голодная?

— Знаешь, да, — токсикоз был не таким выматывающим, как можно было бы ожидать, так что к обеду ее аппетит становился хорошим, а к ужину просто зверским.

— Помидоры, сладкий лук, перец и брынза. Решение напрашивается само собой. Ты поднимись в сад, подыши. Я скоро. Вина?

— Нет, спасибо.

Оставив туфли в холле, Ольга поднялась на крышу. Снова нагретое за день тепло досок под ногами, запах смолы, шум городского прибоя внизу. Хочет ли она остаться здесь под солнцем, над городом, на краю обрыва, огороженного невысоким парапетом? Или ей будет лучше у себя, в безопасной прохладной полутьме и тишине? Сможет ли она сказать Виктору, как скучает по нему ее разбуженное тело, как он каждую ночь выходит из темной тени в углу, ложится радом с ней и обнимает, чтобы прогнать озноб и тоску.

— Что вы здесь делаете?

Ольга вздрогнула от этого резкого голоса и повернулась к лестнице. На верхней ступени стояла Никки, расширенные ноздри и прищуренные глаза выдавали непритворный гнев.

— Кажется, я ясно дала понять, что вам не следует здесь появляться.

Никки сделала шаг в сторону Ольги, потом второй. Неужели меня сейчас будет бить эта холеная женщина, уже пора бояться, подумала Ольга?

— В чем дело, Никки?

Теперь обе женщины смотрели на Виктора. Он опустил тарелки с салатом в кадку с можжевельником и теперь стоял, засунув руки в карманы брюк. Некоторое время Ольга наблюдала, как Никки с Виктором щурятся друг на друга, а затем отступила под защиту большого фаянсового горшка с горной сосной.

— Виктор, пусть она уйдет.

— Это я пригласил Ольгу.

— Ты никогда не таскал в дом одноразовых…

— Не смей!

Никки сглотнула, но отступать не собиралась.

— Это наш с тобой дом. Мы уже десять лет вместе, ты не можешь разрушить всю нашу жизнь из-за случайной женщины.

— Никки, иди к себе. Мы поговорим позже.

— Я никуда не уйду. Я заслужила право здесь находиться. Мы с тобой семья, ты сам это понимаешь.

Вот и поговорили, вздохнула про себя Ольга. Действительно, кому сейчас нужны эти старомодные церемонии? О своем будущем отцовстве Виктор сможет узнать и по телефону, если, конечно, это его заинтересует.

Виктор догнал Ольгу около лифта, в последний момент просунув ладонь между закрывающимися дверями.

— Прошу прощения, мне стыдно, что я поставил тебя в такое неловкое положение.

Ольга смотрела на него, чуть улыбаясь уголками рта. Разве она захотела бы, чтобы мужчина из-за нее грубил женщине, с которой прожил десять счастливых лет?

— Я тебя не виню. И я не хочу, чтобы ты менял свою жизнь. Пусть все будет, как раньше.

— Дело в том, Ольга, что я сам не хочу жить, как раньше. И теперь понимаю, что пересматривать жизнь придется именно мне, потому что в существующую систему ты не встраиваешься никак.

Уже посадив Ольгу в такси, Виктор медлил и не убирал ладоней с наполовину опущенного стекла.

— Ты была права, я решу вопрос с Никки. Как только запущу ростовский проект.