Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

Глава 24

Ленька поднял крышку и с отвращением посмотрел на густую бурую жижу. Рецепт супа-пюре был прост и проверен годами: покидать в кастрюлю все подряд, сварить, перемолоть и скормить ни в чем не повинному мужу.

— Рыбка моя…

Наталья воткнула кухонный нож в доску и подозрительно прищурилась.

— Я же всегда была котиком, с чего вдруг такое понижение статуса?

— Наташ, а когда у нас будет нормальный человеческий борщ?

— Когда ты съездишь на рынок и купишь нормального человеческого мяса.

Под суровым взглядом жены Ленька поспешно схватил половник. Впрочем поесть ему не удалось, короткий звонок в дверь заставил его положить ложку и вопросительно посмотреть на Наталью.

— Я никого не жду. Ну, что сидишь, как Меньшиков в Березове? Иди уже, открывай.

Ленька поплелся к порогу, соображая на ходу. Если приехали Натальины подружки, это было бы как раз неплохо. Во-первых, примут на себя плохое Натальино настроение. Во-вторых, все они были женщинами домовитыми и приезжали то с колбаской, то с пирожками. Нинка вполне способна была заявиться с домашними голубцами или даже пельменями. Приятные воспоминания заставили Барсука облизнуться. Постепенно Ленькина спина выпрямлялась, живот подтягивался, и собачку замка он поворачивал уже в отличном настроении. На пороге стояла его старшая дочь, Лиза, Лизонька, заплаканная и взъерошенная. К ее ногам сиротливо жались две большие дорожные сумки.

— Папа… Вова меня выгнал…

За спиной что-то загремело, Ленька растерянно оглянулся и встретился взглядом с Натальей.

— Сейчас поеду и убью его, — пообещал он то ли жене, то ли дочери.

Когда ситуация того требовала, Наталья действовала быстро и решительно.

— Лиза, заходи скорей, не стой на пороге. Лень, возьми вещи, неси в кабинет. Потом убьешь, сейчас некогда.

— Тетя Наташа, можно я пока у вас поживу? — Лизе явно было неудобно за визит без предупреждения. — У меня сейчас денег нет на гостиницу и вообще…

— Да заходи уже, пойдем на кухню. Ты ела?

— Я не хочу.

— А знаешь, давай я тебе коньячку налью. Надо расслабиться немножко. Потом вещи свои разберешь, потом в душ сходишь. Или вина? Вода, она, знаешь, и усталость и обиду смывает. Тебе полегче станет, а потом мы поужинаем, поговорим. Нет, все-таки лучше коньяк.

Наверное, у Лизы не было сил сопротивляться, поэтому первый глоток она приняла без возражений. Наталья критически оглядела ее и плеснула в рюмку еще немного.

— Выпей еще чуть-чуть, и пока завяжем с пьянством.

Помогло. Плечи девушки расслабились и опустились, лицо смягчилось, исчезло выражение какой-то отчаянной безнадежности.

— Ну, вот. Вроде получше, — с удовлетворением заметила Наталья. — Зря ты не позвонила, Ленька бы за тобой приехал.

— Я как-то растерялась. Тетя Наташа, я постараюсь не сильно стеснить вас. Просто мы с Вольдемаром только что отдали деньги за квартиру, и кредит за машину выплатили… очередной взнос.

Так, понятно. Этот гаденыш подождал, пока девочка потратит на него же все свои деньги, а потом выставил за дверь. Наталья мысленно послала лучи поноса предусмотрительному бармену.

— Перестань, я тебе рада, а Ленька так вообще счастлив. Он сколько раз порывался этого Вольдемара мясом наружу вывернуть, я его уже из последних сил за подтяжки держала. У Вовки скоро школа закончится, и мы вообще на дачу переберемся. Будешь здесь сама хозяйничать.

Лиза неожиданно хихикнула. И вытаращила глаза, ошеломленная сменой своего настроения. Всего два часа назад жизнь ее закончилась, и она всерьез размышляла, как отжать двери лифта, чтобы закрыть глаза и сделать шаг вперед. Два сломанных ногтя и две рюмки коньяка — как, оказывается, мало нужно, чтобы вернуться к жизни. Наталья словно читала ее мысли:

— Иди вещи разбирай. Грязное сразу бросай в корзину в ванной. — И с каким-то бабьим вздохом добавила: — Ничего, девочка, все наладится…

Оставаться наедине со злющим Барсуком и безутешной Лизой Наталье не хотелось. Нужно было как-то разрядить обстановку, и она потянулась к телефону.

Подруги подтянулись неожиданно быстро. Ольга приехала прямо из конторы, а Марина отменила встречу и по пути подхватила Нинку.

— Такие проблемы без алкоголя не разрешить, а с кем пить-то? Вы, мамаши, нас покинули, будем отдуваться вдвоем, да, Нинель? — Объяснила она и повысила голос, вглядываясь в глубь квартиры. — Лень, ты дома? Третьим будешь?

Ответом было невнятное бормотание. Барсук ушел в нору и грустил там.

— А где Лиза?

— Сначала плакала в кабинете, сейчас плачет в ванной.

— Ну, ладно, дело молодое, пусть поплачет. Мы в душу лезть не будем, сама расскажет, если захочет. Поэтому сосредоточимся на фаршированных перцах и картофельном салате. Нин, доставай.

На запах разогретого мяса в кухню вышел Ленька. Попытался что-то сказать Лизе, но только беспомощно сжимал и разжимал кулаки. Девочка в его присутствии только сильнее горбилась и отводила глаза, поэтому Барсука быстренько накормили и выставили с кухни. Он побродил по гостиной, заглянул в кабинет и вздохнул. Душа и тело требовали решительных действий, и Ленька направился в прихожую. Толи он разучился ходить тихо, толи у этих баб открылся третий глаз, но затолкать ноги в кроссовки он не успел. Из кухни выглянула Ольга, быстро скользнула к нему и, цепко ухватив за локоть, потащила обратно в гостиную.

— Я его все равно убью.

— Ну, убьешь и молодец, — легко согласилась она. — Только давай не сейчас, ладно?

— А чем мы все сейчас так заняты? — Ленька и сам понимал, что спорит только потому, что сидеть здесь в темноте одному было совсем невыносимо.

— Насущными проблемами, сам понимаешь. Лизе сейчас надо что-то решать с работой. Она же работала вместе с этим Вольдемаром…

— Дуремаром. — Сердито буркнул Ленька. — Вот пусть он и увольняется.

— А твоя дочь пусть так и работает официанткой? А университет?

— Ну, да…

— Поэтому нам надо извлечь из сложившейся ситуации максимум пользы. Лизе надо осенью восстановиться в универе, хотя бы на вечернем, а пока займем ее поисками работы, чтобы некогда было думать о свой судьбине горемычной. Между прочим, папаша, все не так плохо складывается. Девочке всего девятнадцать лет, и у нее есть шанс быстро переболеть несчастной любовью. Через это все проходят рано или поздно. За такой опыт многие платят здоровьем и судьбами детей, а она всего лишь разочарованием. Будем считать, что ей повезло.

— То есть нам рыли яму, а давайте-ка мы сделаем из нее бассейн?

Ленька смотрел на Ольгу почти с восхищением, и она насмешливо сморщила нос:

— Ну, что уставился? Да, умная женщина всегда падает на четыре лапы. Теперь и на собственном опыте могу подтвердить. А Лиза девочка многообещающая и умненькая…

Ее прервало бульканье телефона в области живота. Ольга извлекла из круглого кармашка «шанелевого» жакета (опять Нинкино творение, подумал Ленька) телефон, посмотрела на экран и в недоумении пожала плечами.

— Свекровь. Бывшая. Странно, мы уже несколько месяцев не общаемся. Извини, придется ответить.

Ленька деликатно отодвинулся, но продолжал с любопытством наблюдать. Вежливая улыбка исчезла с лица Ольги почти сразу, она попробовала нахмуриться, но явно не смогла справиться с недоумением.

— Вы ошибаетесь, Светлана Михайловна. Нет, в таком тоне я с вами разговаривать не буду.

Пару секунд они задумчиво смотрели друг на друга.

— Чем дальше, тем чудесатее, — Ольга решила не секретничать. — Моя свекровь почему-то уверена, что это я бросила Никиту. Я, видишь ли, завела любовника и намеревалась принести под супружеский кров незаконного ребенка. Ну…

— Что?

— Даже не знаю, что сказать. Мне в последнее время все чаще кажется, что все вокруг сидят на таблетках и время от времени забывают их принимать.

— Не усложняй. Просто твой муж… пардон, бывший муж, наконец определился со своей версией произошедшего.

— Ну, вот зачем ему врать? Это же все белыми нитками шито.

— Ты совершила одну непростительную вещь.

— Я?!

— Ну, не я же. Ну, вот смотри: тебя бросил любимый муж, с которым почти двадцать пять лет и в огонь и в воду, ушел к молодой, красивой… ну, то есть он считает, что к красивой. Тебе после этого полагалось либо сразу помереть с горя и голодухи, либо валяться у него в ногах и выпрашивать объедки. А ты что сделала, а?

— А что я сделала?

— Ну, подумай хорошенько. — Теперь Ленька откровенно забавлялся недоумением Ольги. — А ты, милая моя, пошла да и пристрелила мамонта. Разве нормальный мужик такое простит? Да ни в жисть!

— Ку-ку, хватит секретничать — в ярко освещенном кухонном проеме появилась округлая фигура Натальи. — Идемте пить кофе. Лиза варит всем желающим.

Действительно, на плите исходила ароматным дымком большая латунная турка, а Лиза, бдительно посматривая на набухающую пенку, трясла в руках банку с плотно закрытой крышкой.

— Молоко взбалтывать тридцать секунд, — объясняла она, сверкая глазами.

Напоили. Ленька пересчитал рюмки на столе. Напоили, заразы, его девочку. Впрочем уровень коньяка в бутылке опустился чуть ниже верхнего среза этикетки. Если на троих, то это совсем немного. Он достал четвертую рюмку и вопросительно посмотрел на Наталью. Жена глядела на него со странной нежностью. Уже подозрительно. Ладно, сначала выпьем, а потом разберемся.

— Потом в микроволновку. Тоже секунд на тридцать. Потом влить в кофе. Не совсем капучино, но тоже вкусно.

— Объеденье, — Маришка жадно вцепилась в большую чашку.

— Пап, а тебе просто кофе. Под коньяк.

— Спасибо, — Ленька не удержался, и неловко протиснулся к плите, чтобы чмокнуть Лизу в нос. Когда он обернулся, чашки уже не было. — А где?

— Ин дер гроссен фамилиен нихт клювен клац-клац, — поучительно заявила Нинка. — Я тоже люблю кофе с коньяком. А ты пей просто коньяк, пока еще есть.

Ленька не сдавался до последнего патрона:

— А ты разве не за рулем?

— Представь себе, нет. За рулем у нас Марина, поэтому она ночует у вас.

— Я что-то пропустил? — Повернулся Ленька в Наталье.

Она все так же сияла глазами, зубами, щеками.

— Мы уже все продумали, дорогой. Ты завтра утром идешь на работу, а Марина с Лизой заедут за оставшимися вещами и еще в офис к Никите. У него контора большая, люди всегда нужны. Пусть оставит резюме.

— Но у него не ресторан, вообще-то.

— Ничего, твоя дочь не всегда была официанткой. Она, между прочим, два года проучилась на экономическом. И по-английски говорит лучше тебя. Проверим наши возможности.

Пусть попробуют, чем черт не шутит. Главное: дочь больше не плачет, жена не злится, а коньяк еще не кончился.

— Ну, за вас, девочки! И чтобы наши дети не чиплялись за трамвай.