Дети дракона - моя тайна. Мастерская тортов

Глава 20

Сосед очень ловко управился со своей работой. Полки повесил не высоко, по бокам от окна, чтобы детям было удобно доставать свои вещи. Здорово он придумал, я бы сама не догадалась. Мне до сих пор кажется после нашего серверного зимнего холода, что на стену с окном ничего вешать нельзя — отсыреет или примёрзнет в зимние стужи. Никак не отвыкну. К потолку он приделал кованое кольцо, продел через него четыре шнура. С одной стороны на каждом из них толстый узел, с другой стороны удобный крючок. Котлы можно подвесить и подтянуть к потолку, а потом спустить, когда будут нужны.

Места осталось в детской еще так много. Жаль, стол не поместится для двух малышей, или им придется сидеть как воробышкам, тесно прижавшись друг к другу. Но тут ничего не поделать, придется пускать их за свой стол на кухне. Печь торты стану пока дети в школе или опять по ночам. Ничего, как-нибудь устроимся. В крайнем случае, придумаю для них уголок в своей спальне. Там, конечно, места тоже не много, но узкий стол можно поставить. Где бы еще его раздобыть? Поспрашиваю по соседям завтра утром. Может быть, у кого-нибудь найдется ненужный и небольшой. Краснодеревщик за такой заказ не возьмется, слишком он незначительный. А других мастеров по дереву в окрестностях, увы, нет.

— Принимай работы, хозяйка, — Фабиан закрепил под полками с книгами небольшой безопасный светильник. Где он только нашел такой?

— Спасибо огромное, мы бы сами точно не справились.

— Марек еще мал. Ничего, когда повзрослеет и он мастерить начнет. У него уже хорошо получается. Простите, я все время забываю, что ваш сын — маленький маг. С ворожбой оно, конечно, проще выходит. Повезло вам с сынишкой, да и дочка красавицей будет. Тяжело одной-то без мужа растить сразу двоих, — черные глаза соседа загорелись лукавой улыбкой. Добрый он и очень хороший парень. Совсем не намного старше меня. И девочка у него славная. Такая малышка, а уже остаётся одна.

— Ваша Сильвия мне тоже очень нравится. Хорошая девочка, вырастет, будет славной хозяйкой.

— Тяжело ей без матери, некому обучить женским премудростям. Я сам-то почти ничего не умею. Ни рубашку заштопать не могу, ни платок обвязать кружевным кантом. Иголка плохо помещается в пальцах. Не под мои руки сделана, — он с хохотом вытянул вперед две огромных руки, каждый кулак размером, чуть ли не с наковальню.

— Не верю. У вас такие искусные узоры получаются на посуде. Птицы на фарфоровых чашках совсем как живые. И фарфор такой тонкий!

— Так то фарфор! Я же его по форме лью, руками не делаю. Да и кисти у меня длинные, ручки у них толстые, сами, наверное, видели.

— Видела, — я охотно киваю. Кисточек у соседа много — на любой вкус, под любой рисунок. Их очень часто перебирает и раскладывает по порядку его дочка. Мне она тоже много раз хвасталась дорогими кистями.

— Кисточки — не иголка, с ними проще управляться. Я вот вчера на крышу залез, чтобы трубу поправить, так рукав разодрал. По шву нитка лопнула. А зашить не умею.

— Приносите ее мне, зашью.

— Да, вроде как не удобно. Вы же мне не жена, — склонил Фабиан голову к могучему плечу и хитро на меня посмотрел. Глупый румянец бросился в лицо. Давно так на меня не смотрели мужчины. Давно не подходили так близко. Я опустила глаза, смутилась, словно девчонка.

— Не жена, и вы мне не муж. Поможем друг другу по-соседски. Все равно больше нам помочь некому.

— Хорошо, я тогда вечерком занесу, — мягко сказал он. Только не вечером! Вечером ко мне может заглянуть Адриан. Он же обещал Софии. Сдержит слово или это пустая надежда? Я так по нему тоскую, так жду этой встречи и так горячо его ненавижу за всю ту ложь, что между нами была.

— Вечером не получится, лучше сейчас, пока дети в школе.

— Да, я, и вправду, не подумал. Вы женщина хорошая, строгая. Я уж за то время, что рядом живем, это понял. Не дело заглядывать к такой женщине в поздний час. Соседки того и гляди слухи распустят. Вы не думайте, я без дурного намерения. Не сообразил, вот и все.

— Не распустил бы никто слухов, у меня же дети. Мы бы не одни были.

— И то верно, — он встал совсем рядом.

В комнате не так много места, ничего удивительного в этом вроде бы нет. Мне бы отшатнуться или хоть выставить перед собой ладонь, но вроде и неудобно. Он же меня не то что пальцем не тронул, а даже краем своей одежды не прикоснулся к моей. Просто встал рядом и смотрит внимательно. За такое ругаться смешно. Да только я все больше краснею, и глаз от пола оторвать не могу. Мужчина громко вздыхает, качает головой.

— Хорошая вы, госпожа Талила. Дом так начищен, и не скажешь, что в нем двое детей живет. Вся посуда блестит. Работаете много, я же вижу, что по ночам у вас огонек горит в кухне. Думал, может, не спится. А потом как-то шел мимо, глядь в ваши окна, а вы всё за работой. И так мне стало вас жалко. Это же уму непостижимо, чтоб такая женщина все одна на себе тянула. И детей, и хозяйство, так еще и работу.

— Мне не тяжело совсем. Привыкла уже, да и детки подросли, — я вжалась спиной в стену. Зла от Фабиана не жду, но смущаюсь просто ужасно. Мы совершенно одни в моем домике.

— И скромны вы точно дикая птичка. К такой не знаешь, как подступиться. Пора бы нам обоим задуматься о судьбе. Живем рядом, знаем друг друга вот уже несколько лет.

— Идёмте пить чай, у меня печенье еще оставалось. Вкусное, правда! С корицей и медом, — я улизнула на кухню. Просто не знаю, как себя вести. И отказать соседу я не хочу, и согласиться не могу.

Он вышел следом за мной в кухню, огромный, смуглый, черноволосый, безусловно, очень красивый, он занял собой половину моей кухни. Стоит, сверкает глазами, улыбается немного задумчиво, и на его щеках тоже проступил легкий румянец. Неужели этот мужчина может смутиться?

— Дурного только не думайте. Я человек серьезный. Со мной блуда не будет, только семья.

— Я и не думаю, — вновь потупилась я, — садитесь за стол.

— Вы мне лучше немного печенья в горшочек отсыпьте для Сильвии. Я-то сам к сластям не приучен, а доченька очень любит вашу стряпню. Ждет, наверное, гостинчик.

— Да, конечно.

Я, не глядя, схватила с полки горшок и насыпала до самого верху разных сладких фигурок, орешков, печенья. Всего, что попалось мне под руку из готовых украшений для тортов. Сверху уместились два сахарных голубка. Я их аккуратно пристроила, чтоб не поломать крылышки. Пусть малышка порадуется, только б не объелась сластями. Но у нее хороший отец, проследит,

— Голубки — знак любви, — покачал головой он, — Спасибо, соседка.

— Пожалуйста, — все, что я смогла — это скромно кивнуть головой. Сосед вышел из дома, едва поместившись в проеме двери. Какие у него всё-таки широкие плечи! Совсем как у Адриана. Только тот в мой дом вряд ли войдет. Не до того ему будет. У него невеста и статус, зачем ему могут понадобиться чужие дети?

Да, он обещал нас навестить. Но только вряд ли исполнит свое обещание. Моя София наверняка очень расстроится, она так любит гостей. Тем более, дочка ни разу в жизни не видела так близко дракона до вчерашнего дня. Бедные мои дети, как я им потом все объясню? Как расскажу о том, что они принадлежат к роду драконов?

Глупость посоветовал лавочник, нет Адриану до меня никакого дела. Он богат, статен, красив. То, что случилось тогда между нами, для дракона было просто увлечением и не больше. Он уже тогда был помолвлен. Не распалить мне из уголька былого чувства, нечего надеяться. Пламя любви в стылом очаге не разгорится, если огня в нем никогда не было. С этим просто нужно смириться.

Как же я тоскую по нему, по его дыханию, по его огненным глазам, по тем пустым обещаниям, которые он шептал мне. Хоть бы раз, хоть бы только на миг очутиться в его объятиях, вновь услышать, что я любима.

Ненавижу его! Ненавижу за ложь! За то, что предал меня! И ту, другую, свою невесту он тоже предал! Обманщик. Как же мне больно. Видеть его не хочу. Почему он вообще вернулся в столицу?

Столько времени я выискивала его лицо среди других драконов, с какой невиданной жадностью всматривалась в каждого незнакомца, что проезжал мимо на вороном коне. Даже разглядывала морды лошадей на городских коновязях перед тавернами. Искала памятный завиток между карих глаз. В каждой лошади мне чудился его Бусто. Как я тосковала! И ради чего? Чтобы увидеть его, узнать правду об Адриане и навсегда похоронить наше прошлое? Разбить свое сердце? Оно уже никогда не срастётся обратно. Такого предательства никому не прощают.

Наложницей дракона я никогда не стану, даже если предложит. Гордость не даст так с собой поступить. И детям моим такая репутация матери только все будущее испортит. Помог мне Адриан с тем, чтобы устроить моих малышей в школу — и на этом спасибо. Не его это дети, а только мои. Довольно.

Я с великой осторожностью сняла с себя дорогое платье, чтобы не замарать его на кухне. Накинула поверх дорогого белья простое платье, домашнее. И зачем только я купила эти чулки? Какой наивной я была этим утром. Пусть он женится, пусть. Придет день, когда мои дети еще подрастут, я пойду в ратушу. Объявлю о том, что сиятельный Адриан взял меня ложью и жестоким обманом. Пусть его накажут… Нет, не хватит мне злобы так поступить. Разве что ради будущего малышки Софии. Ей нужно принадлежать к роду отца, чтоб потом хорошо выйти замуж. Пусть хотя бы она станет счастливой. С Мареком проще. Но и ему нужен отец, хотя бы одно только его имя.

Я действительно не знаю, как мне правильно поступить. С одной стороны, кажется, что лавочник прав, и мне нужно попытать счастья. С другой стороны, я не знаю, как и когда увижу вновь ненавистного Адриана. Разве что, он сам придет ко мне в дом. Если так, выходит, он что-то почувствовал? Боги связывают любовью души, а не тела. Если он меня действительно любил, значит, и сейчас должен узнать, в этом обличии, и полюбить вновь. Может быть, так. Но сама я ему все равно ни в чем не сознаюсь. Не смогу остаться без своих малышей.

Я быстро вынула миску из шкафа, достала мешочек муки, принесла горшки с маслом. Только бы успеть все испечь! Тесто удалось замешать довольно быстро, духовой шкаф уже разогрет. Осталось только поставить в него формочки с коржами. Душу захлестнул внезапный азарт. Как будет, так будет. Я в любом случае буду счастливой. В конце концов, главный подарок судьбы, наши дети, остался со мной. И других таких замечательных малышей Адриану не родит ни одна женщина.

Испеку для своей семьи самый лучший торт к этому вечеру. Не заглянет к нам на чай Адриан — и не страшно. Заглянет, буду его соблазнять украдкой. Не зря же я купила новое красивое платье? И такое роскошное белье.

Я начала замешивать крем, когда в дверь тихонечко постучали. Выглянула — малышка Сильвия стоит, сияя улыбкой. В руках у девочки отцовская рубашка с порванным рукавом, большая, почти как одеяло.

— Спасибо за печеньице. Я вам горшочек потом принесу. Папа просил отдать вам в починку рубашку. Можно? Я еще свое любимое платье принесла. Мне его вы подарили. Там дырочка на спине. Папа сказал, больше носить нельзя, пока не починишь, а я сама не умею. Можно, вы его тоже почините?

— Конечно, можно, дорогая. Вон туда в уголок на табурет положи, а то у меня все руки в масле, испачкаю.

— Вы тортик печете?

— Даже несколько штук, мне много заказали. Но кусочек я обязательно оставлю для тебя и занесу завтра утром.

— С птичками? Они даже папе понравились.

— Без птичек, — нервно вздрогнула я и тут же поправилась, — Со звёздочкой. Хорошо?

— Спасибо большое, госпожа Талила, — восторженно захлопала глазами малышка, пристроила вещи на табурет и убежала домой.

Хорошо, конечно, получилось. Удобно. Мне самой полки было бы не повесить на стены, да и такое удобное кольцо в потолок я бы никогда не вкрутила. А для соседа эта работа — пустяк. Ну а мне совсем не сложно вечером посидеть немного с иголкой и ниткой. Шить я умею достаточно хорошо.

Может, и вовсе не стану терять драгоценное время, а наложу на вещи заклинание метаморфозы. Нет, не стоит этого делать, одёрнула себя, слишком часто стала пользоваться я заклинанием. Как бы кто-нибудь случайно не узнал об этом. Лавочник и тот сказал, что быть метаморфом очень опасно. Слишком редкий у меня, как оказалось, дар.

Я вернулась к крему и тортам. Нарезала ножом большие коржи на несколько маленьких. Только бы успеть за детьми в школу! Но времени еще немного у меня есть. Лавочник просил сделать небольшие тортики, размером не больше чашки. Я таких никогда еще не пекла. Нужно придать им особую форму, чтобы сразу все раскупили. Покупать эти сладости будут для школьников. Что любят все дети? Шалить! Значит, и тортики эти должны быть похожи на детскую с виду опасную шалость.

Была — не была. Так быстро, как нужно мне не успеть ничего сделать вручную. Я переложила на доску несколько коржиков, добавила сверху крем, сухие печенюшки. Достала табличку с бабушкиным заклинанием и быстро-быстро его прочитала. Коржи стали тонкими, почти прозрачными, по форме небольшой раскрытой книги для записей. Их слоями промазал темный крем. Верхний корж светлый, не нем отпечатались тёмные буквы: "Замечательный ученик!" Сухое печенье приобрело форму карандаша. Думаю, этот торт обязательно кто-нибудь купит. Редко у ученика есть возможность съесть записную книжку. Я чуть замешкалась и сделала кляксу из крема. Ей тоже придала цвет при помощи метаморфозы.

Следующий тортик вышел в форме медного котелка с темно-зеленым зельем. Ручка выполнена из засахаренного марципана. Корочка оранжина пришлась как нельзя кстати. Не зря я ее нарезала кольцами и выварила в меду.

Третий крошечный тортик я сделала очень похожим на настоящий, такой, который заказывают на свадьбы. Только вместо засахаренных голубков сверху воткнула крючок для плетения заклинаний и маленький свиток. На него ушел кусочек свернутой яблочной пастилы.

Осталось сделать нам с детьми торт на вечер. Я все-таки жду Адриана. Отрекаюсь от своей глупой любви, ненавижу отца моих малышей и с замиранием сердца, отчаянно жду. Каким сделать торт, чтобы ему напомнить о прошлом? Что сможет тронуть сердце дракона больше всего? Ведь тогда, перед тем как уехал, он подарил мне родовое украшение — лилию, окруженную аметистами. Может быть, это была безделушка, сейчас я уже не знаю, во что мне верить. Я заметалась по кухне, выхватывая из воспоминаний то одно, то другое. О чем он может помнить так же остро, как я? Что может разбередить огонь в его сердце?

Север. Наши бескрайние леса, голубое небо над головами, высокие сосны. Я выложила на лучшее блюдо коржи, оставшийся крем, медовые ягоды. И стала читать заклинание, вспоминая свой край и свой дом. То счастье, которое было.

Крем получился небесно-голубым как наше чистое небо, такой же точно по цвету, какими были раньше мои глаза. Поверх него взялись за руки две фигуры. Мужчина и женщина, а может, мальчик и девочка? Они взялись за руки и кружатся посреди кремовых облаков в танце. Простое белое платье девочки обвилось вокруг тонкого стана. Мальчик как будто смеется, на нем темный наряд. И длинный плащ за спиной развевается по ветру. Может быть, это мантия? Фигуры кажутся живыми, счастливыми. Жалко будет резать их вместе с тортом, но и сохранить никак не получится.

Я поспешила достать артефакты стазиса. Запаковала те торты, которые делала на продажу, развесила поверх прозрачных мешков ленты. Тот, что для нас, хотела убрать в ларь стазиса, но в последний момент передумала. Пускай тоже будет нарядным. Моим детям понравится. Один артефакт — небольшая плата за наше уютное счастье. Даже если Адриан не появится, мы все равно чудесно проведем этот вечер.

Я только успела убрать таблички с заклинаниями в шкаф, когда дверь опять постучали. Уф! Как же я вовремя. На пороге стоят те маги, для которых я ночью делала торт. Надеюсь, им моя земляничная поляна понравится. Золотые сейчас очень нужны, у меня вышло все масло, за ним снова нужно идти на ярмарку.

— Сейчас-сейчас! Одну секунду!

Я стянула с волос платок, который всегда надеваю во время работы, и передник. Вот только чулки с домашним платьем смотрятся совсем уж неуместно. Но тут ничего не поделать, выйти к покупателям придется как-нибудь так. Может, и не заметят.