Дети Исана

Краткая справка об авторе

«Дети Исана» писателя Кхампхуна Бунтхави считаются выдающимся произведением тайской литературы, наглядно и откровенно иллюстрирующим образ жизни этнических лаосцев и состояние северо-восточного региона страны (Исана), незнакомого взору многочисленных туристов. В центре повествования — стойкость и долготерпение жителей самого неблагоприятного в климатическом плане региона Таиланда, их извечное противостояние засухе и лишениям, формирующим национальный характер исанцев.

Отдельные очерки автора увидели свет благодаря редактору еженедельного журнала «Тайское небо» Атину Пантяпхаку. В них Кхампхун Бунтхави ностальгически описывал свое детство и жизнь друзей в тридцатые годы прошлого века, в один из периодов, когда засуха была сродни стихийному бедствию. После того как разрозненные заметки стали складываться в нечто цельное, в редакции объединили очерки в художественное произведение, условно определяемое как социальный роман, после чего представили его на литературном конкурсе.

Роман «Дети Исана» снискал большую популярность и получил награду «Лучшая книга» за 1976 год. Министерство образования Королевства Таиланд сочло необходимым внести роман в школьную программу обязательного внеклассного чтения и в перечень из 50 книг, которые следует прочесть каждому тайцу в течение жизни. В 1979 году произведение получило высшую литературную премию Юго-Восточной Азии (S. E. A. Write), Кхампхун Бунтхави стал первым тайским писателем, удостоенным этой престижной награды. Кинокомпания Five Star выкупила лицензию на экранизацию произведения. Популярность его не шла на убыль, и некоторые зарубежные издательства приобрели права на перевод, в частности на японский, французский и английский языки.

Кхампхун Бунтхави (26 июня 1928 — 4 апреля 2003) — писатель, публицист, эссеист. Центральная тематика его творчества — описание образа жизни этнических лао северо-восточного региона Таиланда (Исаи), а также жизни тайских заключенных. В 2001 году он стал лауреатом государственной премии департамента поддержки и развития культуры и искусства в области литературы «Синлапин хэнгчат» как выдающийся писатель Таиланда.

Кхампхун Бунтхави родился в провинции Убон Ратчатхани в уезде Саймун, где и происходят события, описанные в «Детях Исана». Он не понаслышке знал, что такое голод, лишения и борьба не на жизнь, а на смерть с капризной природой и тяжелыми погодными условиями.

Несмотря на всю объективность и беспристрастность картины, изображающей нужду и лишения коренных жителей Исана, произведение лишено дидактики остросоциального романа. Здесь нет идеологического подтекста, нацеленного на разоблачение политического произвола власть имущих. Мировоззренческую аргументацию неизменно побеждает незыблемый буддийский фундамент тайской литературы: способность героически противостоять испытаниям и преодолевать любое бедствие зависит только от терпения и умения человека справляться с самим собой.

Кхампхун Бунтхави — старший из семи сыновей. Что примечательно, в детстве будущего писателя, как и главного героя «Детей Исана», звали Кун. Он окончил среднюю школу, но не получил специальности. Как и большинство исанцев, он брался за работу в разных сферах: руководил танцевальным кружком, торговал лекарствами вразнос… Позже переехал в Бангкок, где устроился на лодочную пристань. Затем был берейтором и водителем трехколесного такси. Он проработал учителем на юге Таиланда одиннадцать лет. Затем писатель стал надзирателем в тюрьме. В течение этих лет он собирал сведения из жизни заключенных, легшие в сюжеты будущих произведений («Шепот из узилища», «Признания заключенных», «Бандюги-499» и др.).

В 1961 году Кхампхун Бунтхави женился. В первом браке у него родилось шестеро детей. После смерти первой жены он сочетался браком с Ланной Тярэнситхичай, написавшей под псевдонимом Кимлан произведение «Деревенские китайцы». Вместе они открыли собственное издательство и начали выпускать семейную литературу.

В возрасте семидесяти пяти лет Кхампхун Бунтхави скончался от острой сердечной недостаточности. На его кремации в храме Чонлапратхан Рангсарит присутствовала даже дочь короля Таиланда Рамы IX Пхра Тхеп.

Предисловие

На примере одной семьи в «Детях Исана» убедительно показывается, как опыт выживания в самом засушливом регионе Таиланда ведет к формированию национального характера. Всецело зависимые от окружающей природы, исанцы живут ее дарами, терпеливо подстраиваясь под ее капризы, но при этом не теряя достоинства, не сетуя на тяготы и не впадая в уныние. Ментальная пассивность героев на протяжении всего романа постоянно противопоставляется активной экономической позиции эпизодических персонажей — зажиточных вьетнамцев и китайцев, обосновавшихся в Исане и преуспевающих благодаря своей расчетливости и предприимчивости.

В романе перед нами протекает жизнь сельской общины в экстремальных условиях затяжной засухи и бескормицы. Не случайно поиск пропитания, пища являются центральной темой «Детей Исана».

Исключительная концентрация внимания на еде в сюжете произведения обусловлена именно небывалой ранее засухой, а соответственно и голодом. Дети голодают, а поскольку события в произведении показаны глазами мальчика, постоянно упоминается о желании есть. Кажется, крестьянскую общину только и волнует, что удовлетворение первичных потребностей.

В жизни тайцев роль пищи невероятно важна, если не сказать первична, что весьма наглядно подтверждает и сам язык: вопрос «Кин кхау ры йанг» (буквально: «Вы уже покушали?») следует понимать как «Как ваши дела?». В дежурном вопросе приветственного этикета, как в зеркале языковой ментальности, отражается постоянная заинтересованность человека в удовлетворении этой первичной потребности, сопоставимой чуть ли не с основной жизненной задачей индивида, что вдвойне удивительно, ведь природа и так никогда не обделяла население едой и не карала голодными годами, чтобы всерьез озаботиться этой проблемой. Тем не менее в повседневных разговорах можно услышать в основном о том, что вкусно и что красиво. В сервировке и подаче пищи также важна красочность и эстетика. Приятнее всего трапеза в кругу знакомых, когда можно заодно и общаться.

Пища в этнографическом аспекте — это важнейший элемент материальной культуры, через который можно получить множество полезных сведений о народе. Рис для тайцев и лао — это больше, чем хлеб для славянских народов, поскольку хлеб мы можем употреблять нерегулярно, а рис — основа практически каждой тайской трапезы. Основное блюдо — это приправа, в которую обмакивают рис. Пища исанцев сильно отличается от пищи тайцев. Исанцы предпочитают клейкий рис рассыпчатому. Падэк (плара) — один из главных ингредиентов, который добавляется и в салаты, и в супы, и во вторые блюда. Различная дичь, включая насекомых и земноводных, может употребляться как после термической обработки, так частично и в сыром виде, что наверняка может вызвать у читателя неоднозначные чувства. Блюда из сырого мяса и крови просто немыслимы на тайском столе, зато широко представлены на исанском. В культуре исанской трапезы обязательна подача свежих овощей (огурцы, капуста, фасоль, горох, чеснок) и зелени (базилик, мята, салат), что добавляет острым, кислым и соленым блюдам терпкости. Вкусовые оттенки должны переплетаться, соединяя между собой практически несоединимое. Пресная пища воспринимается как невкусная. Причудливая смесь, яркая и острая, но никак не пресная и монотонная — это природа тайской культуры, в которой совокупность множества органично переплетается в единую субстанцию и символизирует изобилие.

Помимо проблемы голода, которая изображается где-то гиперболистически, а где-то даже и в юмористическом ключе, в произведении затрагивается такая актуальная на сегодняшний день проблема, как отсутствие системы обучения основам точных наук. Общеобразовательная школа в тайской деревне мыслится как продолжение буддийского храма, где дети получают основы морально-этического воспитания через проповеди и буддийскую литературу (джатаки[1], сказания, легенды), что для самих тайцев гораздо важнее и понятнее научного знания. Буддийский храм для тайца — это непререкаемый авторитет, в котором индивид социализируется с самого детства и сохраняет с ним тесную связь до самой смерти.

Отсутствие у тайцев стремления к получению рациональных знаний — полная противоположность культу учености «китаизированного культурного региона», где начитанность и знания — единственный путь к хорошей карьере. В чем же причина такого противоречивого подхода к вопросу образования? Бытовая философия тайцев не приветствует серьезные мыслительные процессы с долгими рассуждениями о поиске человеческого значения по направлению «к вечному». Счастье в неведении. Как говорят тайцы, «если слишком много думать, то заболит голова». Куда проще объяснять все стереотипами. Тайцы предпочитают жить по принципу «здесь и сейчас». Они не любят читать книги и легче воспринимают информацию в звуковой или наглядной форме, нежели в текстовой. Способ устной передачи информации надежнее и достовернее, чем визуальный, ведь в личном общении раскрываются намерения человека и его манеры, в отличие от сухого текста, актуальность и полнота которого вызывают сомнения.

Одна из причин пассивности тайцев в принятии решений и неспешность в осуществлении каких-либо действий — буддийская философия недеяния и невовлечения себя и окружающих в образование новых цепей причинно-следственных связей, накладывающих отпечаток на кармическую память. Мышление тайцев очень близко к пралогическому мышлению первобытного общества, в котором заложены синтетические модели иррационального постижения происходящих событий. Анимизм — основополагающий элемент тайского религиозного синкретизма — является источником рождения этих моделей. В них вместо вариативности и ситуативности рассуждения используется готовое объяснение произошедшего (стереотип), не подлежащее пересмотру в каждом отдельном случае. Подобные модели очень удобны, поскольку не нагружают человека, заставляя заниматься мыслительной деятельностью, а направлены на консервацию культурных обычаев и устоев.

Тайцы верны культу предков: поклоняются духам предков, домашним духам и чествуют духов-хранителей местности. Уважение духов предков — основа основ древней тайской культуры, пронизанной буддийскими и индуистскими верованиями, — это сквозная линия сюжета произведения, на фоне которой раскрывается ответ на незаданный вопрос «почему герои не оставляют свою родную местность?». На примере семьи Куна читатель может заметить, насколько тесны и трогательны отношения детей и родителей, как прочна и незыблема связь с предками. Тайцы верят в мистическую силу духов и их влияние на жизнь людей, в связи с чем поддерживают постоянный контакт с ними, что выражается посредством ритуалов кормления, регулярных приношений и правильного культурно-речевого поведения.

Мифологическое мышление героев произведения не предполагает какого-либо другого (медицинского) обоснования болезни человека, кроме как влияния злых духов. Больной чудесным образом выздоравливает после ритуала изгнания такого духа. Причина торможения развития медицины в Таиланде еще с незапамятных времен объясняется тем, что деятельность врача подразумевает аналитическое мышление. Для постановки правильного диагноза необходимо внимательное рассмотрение ситуации и ее оценка, а также переосмысление в каждом отдельном случае, и как следствие — последовательное выстраивание причинно-следственных связей. Куда проще лечиться народной медициной или обращаться к услугам шаманов.

Интересным образом складываются отношения тайцев с деньгами. Неумение экономить и планировать семейный бюджет вынуждает население часто одалживать и редко возвращать долги. О долгах стараются не напоминать, поскольку это может поставить должника в неловкое положение, а конфликтных ситуаций избегают, поэтому тайская община живет за счет материальной взаимовыручки. Социальный симбиоз — это форма взаимодействия в тайском обществе, прочность которого обусловлена принципом единой семьи, где все друг другу братья и сестры, а главенство старших неоспоримо. Доминирование коллективизма в тайском социуме очень ярко выражается в склонности тайцев перенимать друг у друга ценные находки, идеи и поступки, способы и методы разрешения тех или иных ситуаций. Все это оказывает сильное влияние на поведение человека, мотивированного желанием чувствовать себя не хуже других, хотя бы с внешней стороны.

Солидарность и этикет — сильнейшие стороны тайской общины, обеспечивающие ее нерушимость. Материальные блага необходимы не для приумножения капитала и создания накоплений, а для постоянного обмена и перераспределения материальных ценностей на духовные заслуги, в частности путем религиозного пожертвования. В буддийском обществе любое доброе дело, тем или иным образом связанное с даянием, приносит религиозную заслугу (бун) в духовный капитал, что обещает счастливое перерождение в следующей жизни.

Тайцы, безусловно, эстеты и неравнодушны ко всему красивому. Они судят о ценности того или иного объекта по внешнему облику, а не по внутреннему содержанию. Внешняя красота часто важнее функциональной полезности вещи или внутренних качеств человека, а то и вовсе идентична им, о чем красноречиво говорит тайское речение: «Петух красив опереньем, а человек — украшением». Ее смысл заключается в том, что человек в первую очередь ценен своим обликом, а не знаниями. Благородная внешность — это лакшана (следствие благополучной кармы, кармическая печать), обилие добродетельных поступков в предыдущих рождениях, что отразилось на оболочке в нынешнем рождении.

Эту установку очень сложно принять и одобрить носителям русской ментальности, ведь наш фонд пословиц и поговорок относится с предубеждением и подозрением к красоте, противопоставляя ее уму, трудолюбию, доброте и всему тому, что в системе координат русского фольклора дороже и значимее внешности. Красота же чаще всего несет в себе отрицательную коннотацию, что невозможно для тайцев, ведь внешняя красота предмета для них тождественна его качеству. Такая позиция не должна вызывать удивления, поскольку первобытное мышление весьма поверхностно и воспринимает оболочку как первичный информационный пласт. Мысленный анализ качества содержимого этой оболочки — это куда более сложный процесс, нежели восприятие поверхностной материи. Вульгарный материализм также находит свое отражение в первобытном мышлении, что связано с двумя критериями: от слишком длительного процесса мышления может разболеться голова, зато хорошее питание прямо способствует успехам в учебе.

Основная одежда героев произведения «Дети Исана» — это пха кхау ма, многофункциональный длинный отрез ткани в широкую клетку. Он может использоваться как нижняя и верхняя одежда, аксессуар или походный узелок для переноса вещей. Пха кхау ма можно оборачивать вокруг тела от пояса до колен, создавая модели разной длины: от набедренной повязки до просторных штанов, где узел фиксации моделируется разными способами. Один конец полотнища закручивается и втыкается спереди, а другой — сзади. Пха кхау ма можно накидывать на шею как шарф, отпуская спереди оба конца или оставляя один конец спереди, а другой — сзади, обвязывать на груди поверх другой одежды, а также наматывать на голову как тюрбан, защищаясь от воздействия солнечных лучей. Завязанный на поясе особым узлом пха кхау ма выполняет роль кармана.

Тайские народы славятся своим швейным мастерством. До миграции с юга Китая на территорию Сиама они носили сшитую одежду, окрашивая ткань вручную в темные тона и расшивая кромки орнаментами, семантика которых пока плохо изучена. Однако именно в этой орнаментике сокрыты мифологические сюжеты, мотивы, мироощущение исконной культуры тайских народов.

Традицию носить несшитую одежду тайцы и лаосцы позаимствовали у первоначального населения территории Сиама — мон-кхмерских народов, а те, в свою очередь, — у индусов. Несшитая одежда как живой организм, который кощунственно кромсать ножницами, считается более цивилизованной и приближающей к традициям великой индийской культуры, а также более комфортной для жаркого климата.

Проза Кхампхуна Бунтхави отличается простотой и незамысловатостью языка. Сюжет произведения лишен ярких вспышек и резких поворотов. Медленный и вязкий, он течет, как густой прозрачный мед, сквозь толщу которого можно разглядеть присущие тайскому характеру флегматичность, мягкость, покладистость. Во времена социальных перемен тайцы выбирают путь сохранения своего богатого культурного наследия и единства многообразия вместо «весь мир насилья мы разрушим…». И ради этой цели они готовы заплатить любую цену. Поспешному радикализму противопоставляются терпение, компромисс и искренняя улыбка.

Произведение рекомендуется специалистам-востоковедам, культурологам, этнографам, а также широкому кругу читателей — любителей восточной литературы.