Дети за куполом

Глава 4. Степени свободы

Следующий день пролетел в сонном тумане. Невыспавшиеся, встревоженные событиями прошлого дня шестые молча отправились на разминку раньше обычного, чтобы куратор успел на собрание. Все избегали встречаться взглядом с Виольной. Последняя была мрачнее тучи. Марк с лёгкостью мог проследить нить её мыслей: если бы чёртов Ортей не вылез в кураторы вместо Антиса, её муж бы остался в короне, с семьёй.

На пробежке удалось немного схалтурить, пользуясь тем, что Ортей то и дело отвлекался, останавливаясь перешушукаться о чём-то с форсами из других семей. Дольше всех шушукался он с беловолосой кураторшей пятой семьи, Анисой. Марк с удивлением перехватил направленный на неё неприязненный взгляд Карины. Чего это она?

После лекций (несколько сумбурных, потому что преподаватели явно думали о другом) атрам велели зайти в корпус обеспечения. Там их обрадовали увесистыми свёртками с новой формой, и через некоторое время Марк уже вовсю вертелся перед зеркалом в своей спальне. Чёрный цвет вместо привычного тёмно-синего ему очень шёл. Да и покрой оказался куда удобнее и даже изящнее: свободные, но не болтающиеся штаны, рубахи без пуговиц с вырезом «лодочкой», мягкие и тёплые кофты с высокой горловиной. Всё из приятной, слегка тянущейся ткани и с вшитыми номерками на изнанке — чтобы не путать при стирке.

— Почему номера? — поинтересовался Талат у Азиры, когда они спустились на кухню перед ужином. — Почему не имена, как в школе?

— Чтобы не выдавать информацию о вас врагу, если возьмёт в плен, — зловеще пошутил Вадай и обратился к Азире, колдующей одновременно над несколькими блюдами: — А что у нас сегодня, праздник какой?

— Не скажу, — на удивление весело ответила та и обменялась заговорщическими улыбками с помогающей ей Итиной.

Вадай ещё несколько минут смотрел уже ей в спину очень странным взглядом. Марк ощутил всплеск в его эмоционале и, как порядочный нотт, попытался отстраниться, понимая: он тут лишний. Но мысль упрямо вертелась в голове: если Вадай влюблён в Азиру, почему смотрит на неё с недобрым предчувствием и даже испугом?

Скоро, впрочем, всё прояснилось.

Посреди ужина нарисовался неожиданный гость — Изкор из пятой семьи. Под удивлёнными взглядами шестых он с виду уверенно (хотя Марк чувствовал его волнение) прошёл к столу и сел с краю. Итина с готовностью положила ему на тарелку еды и налила морс.

Когда в разговоре возникла пауза, Изкор прочистил горло и слегка дрогнувшим голосом начал:

— С верховий ветер, песнь свистящий, с низин ручей, стихи журчащий, с глубин песок, мечты хранящий, в свидетели зову: от горя заслоню собою, от зла и от беды укрою, всей жизни путь пройду с тобою, женою назову!..

Шестая семья взорвалась ликующими возгласами: во время короткой речи Изкора все терпеливо хранили тишину. Марк, не отставая, покосился на остальных. Только Карина улыбалась рассеянно и лишь краешком рта (если подумать, нормальной улыбки за эти четыре дня он у неё не видел, как и не слышал смеха); да ещё Вадай сидел, натужно растянув губы и глядя куда-то в сторону.

Пауза, отведённая под выражение эмоций, закончилась, и Азира продолжила:

— Пусть слышат птицы в небе синем, пусть знают звери на равнинах, пусть помнят рыбы вод глубинных зарочные слова: лучом во тьме, ручьём в песках, плечом в беде, улыбкой в снах, цветком в душе, мечом в руках — с тобой, мой муж, жива!

Ареноса не регистрировала брак, как это делали люди. Не было необходимости. Детей рены заводили редко — они никогда не рождались магами, а в коронах людям было не место. Как результат — и семьи в человеческом понимании не существовало. Контролировать же отношения взрослых ренов лидеры считали недопустимым.

Собранные в короне вперемешку, из разных стран и народов, ареносцы чаще всего помнили традиции своих родителей, но редко ими пользовались. Вместо этого за века существования они создали собственные. Такие, например, как свадебные стихи.

Вадай встал из-за стола и побрёл прочь. Среди поднявшегося шума этого никто не заметил: только Итина проводила своего наставника недоумённым взглядом, а Ортей — слегка насмешливым. Марк растерянно посмотрел на куратора: может, стоит что-нибудь сделать? Тот закатил глаза и пожал плечами, потом безразлично кивнул ему в сторону двери: неймётся — попробуй.

В этот момент хлопнула дверь — пришёл Антис. Марк задержался, и не зря. Выслушав радостную новость от Азиры и Изкора, альб вяло их поздравил и отблагодарил грустной: выход мобилизованных карантов был назначен на следующее же утро. Не желая смотреть на вытянувшиеся лица ребят и — тем более — Виольны, Марк поспешил за Вадаем.

Он нашёл старшего на просторном балконе второго этажа. В одной рубахе тот стоял, облокотившись на чёрные кованые перила, и глядел вниз, где раскинулась Форса, а за ней и вся корона, мерцающая огнями. На вышедшего Марка покосился раздражённо, но ничего не сказал.

— Холодно же, — возмутился Марк.

— Зайди в дом, — равнодушно посоветовал Вадай. — Чего вообще выперся? Иди к ним, там весело.

— Не люблю, когда шум, — совсем не соврал Марк. — По мозгам бьёт.

Он прикрыл глаза и прогнал по телу лёгкую волну магии, согреваясь. Действенный приём, но энергозатратный.

— Она знала? — спросил вполголоса.

— Не твоё дело, чёртов нотт, — огрызнулся Вадай.

Марк не обиделся.

— Не моё, прости.

Помолчали, разглядывая ночной пейзаж внизу. Ровные полосы лесопосадок разделяли сектора, а разноцветные линии фонарей обозначали их границы. Слева синими огнями была очерчена Механа, дальше по часовой стрелке зелёными — Тиара, жёлтыми — Тутора, оранжевыми — огромная Серва, красными — Медика; а прямо справа от них, за второй вышкой, мерцали белые фонари Ритмы.

Дыхание вырывалось изо рта густым паром. Марк, плавно поворачивая голову, наблюдал, как пар меняет свой цвет, пропуская сквозь себя сияние разных секторов.

— Не знала, — неожиданно, с вызовом в голосе произнёс Вадай. — Какой смысл?! У них там грёбаный взаимный кнотис, радость-счастье, тишь да гладь. На хрена я ей сдался со своим?..

— Не сдался, — согласился Марк, не глядя на старшего. — Ну и что? Взаимный кнотис — очень редкая штука. Многие и без него живут. Например, мои опекуны — у обоих есть, и не друг на друга. И ничего, шикарная пара. Кнотис — это же не счастье, это как болезнь, понимаешь? Если всё время вместе, а потом расстаёшься, даже ненадолго — тяжело, такая побочка. А если вдруг…

Он не договорил. Со вчерашнего дня это «вдруг» почему-то превратилось из призрачного допущения в реальную страшную возможность.

— Пошёл к чёрту, — оскалился Вадай, но злости Марк не чувствовал. — Младше меня на четыре года, и будешь мне лекции про кнотисы читать?

— Не буду больше, — сдался Марк. — Прости.

— Эй, нотт, — голос Вадая догнал его уже на пороге в дом. — Не разболтаешь ведь ей?

— С ума сошёл, — мрачно отозвался Марк. — Кодекс ноттики строго запрещает…

— Да знаю я, — перебил рубр, свернув глазами, — про ваш кодекс. А ещё хорошо знаю одного нотта, который плевать хотел на все кодексы и предписания. Что неоднократно доказывал.

— Да? — удивился Марк такой характеристике куратора и поспешно пообещал: — Не разболтаю. Правда.

***

— Только учтите, — предупредила Азира. — Никому! Даже нашим.

— Ясное дело, — с готовностью кивнул Талат.

Они сидели вчетвером в комнате Азиры и Талата.

Ильдан вздохнул и начал рассказ очень издалека. Марк слушал с интересом, хоть и знал почти всё, о чём говорил рубр.

Сарбаниды, кочевое племя, не признавали сидения на одном месте. Но в отличие, например, от дикарей-фетов, они с готовностью пользовались доступными им благами цивилизации. Жили с разведения скота и торговли; а ещё, останавливаясь вблизи селений и городов, давали грандиозные представления с песнями, танцами, цирковыми номерами и театральными постановками. Равных им в этом деле было мало, и люди сарбанидов скорее любили. Злые языки, правда, поговаривали, что кочевники не чураются воровства и мошенничества.

Зато поистине легендарна была ненависть сарбанидов к ренам. Она уходила корнями в древность и обросла множеством преданий — какое из них истинно, вряд ли кто уже сказал бы. Венец «защитников человечества от колдунов поганых» кочевники носили с гордостью.

Они утверждали, что в Сар-Ба Нидже не рождается ренов. Ложь, конечно. Рены рождались везде, во всех уголках мира и у всех народов. Оставался неприятный вопрос: что делают «защитники» с младенцами, в ладошках которых находят загустень?..

Допустим, один такой ребёнок даже выживет — по жалости родителей, например — да всё одно: в отрочестве придёт страшный момент под названием «темпус». Неконтролируемая сила ворвётся в сосуды, выплеснется через точки выхода — а помочь маленькому магу сможет только взрослый рен, пропустив сквозь себя энергию, которая иначе просто убьёт хозяина.

Впрочем, по слухам, бывали случаи, когда рены выживали и сами, каким-то образом умудрившись взять поток энергии под свой контроль. А что, если два таких редких случая вдруг совпали?

Талат, с открытым ртом слушавший Ильдана, встрепенулся:

— Но когда у Рины наступил темпус — остальные сарбаниды должны же были понять, что она ренна?

Ильдан пожал плечами.

— Этого мы не знаем. Она не рассказывала.

— Говорила только, что после темпуса ещё два года жила в племени, — добавила Азира. — Пока однажды на её семью не напали. Какие-то бандиты, что-то не поделившие с сарбанидами. Отца, — она поёжилась, явно вспоминая вчерашнего гостя, — дома не было, и они принялись издеваться над Кариной, её матерью, сестрой и братом. И она не выдержала.

— Использовала магию? — с любопытством спросил Талат.

— Ну как использовала, — Азира снова переглянулась с Ильданом. — Пользоваться же толком не умела. Просто выпустила, даже не понимая, что делает. Ну и не рассчитала.

— Убила?

Рубра кивнула.

— После такого скрываться дальше не получилось бы, — заметил Марк, представив себе картину.

— Она и сбежала, — подтвердил Ильдан. — Сначала во внешний мир, бродяжничала какое-то время…

— А как попала в корону? — поторопил Талат.

— Вот тут-то самое неприятное, — рубр усмехнулся. — Если бы это было всё, Вад бы так не бесился. Не в корону она попала, а к мендийским монахам.

— К мендийцам?! — ужаснулся Талат.

Все удивлённо уставились на него.

— Я же родом из Мендры, — пояснил он. — В нашем городе ими детей пугают. Да и взрослые ещё до сих пор боятся, хотя они давно не приходили…

— А что плохого в том, что Рина попала к ним? — поинтересовался Марк.

— Понимаете, — деликатно начала Азира. — Чем славятся мендийцы, так это своими обманными приёмами, гипнозом… Они умеют так ловко лгать и притворяться, что никакой нотт не раскусит. И если предположить, что…

— Что Рина — шпионка мендийцев? — недоверчиво предположил Талат.

— Или сарбанидов, — понял Марк. — Случись тем заключить с монахами союз.

— Вы сами всё сказали, — развёл Ильдан руками.

— Но… в ноттике же есть приёмы погружения в сознание, — вспомнил Марк. — Почему Орт или даже кто-нибудь из штабных ноттов не пробовал?

— Они пробовали, — тихо сказала Азира. — Только не напоминай ей об этом, она начинает злиться…

— Но почему тогда?..

— Орт говорит, что воспоминания и эмоции можно подделать, — поспешно пояснил Ильдан. — Заставить нотта думать, что он видел то, чего на самом деле не было.

Повисла пауза, которая была прервана, конечно, Талатом:

— И сколько лет назад?..

— …Её взяли в корону? — усмехнулся Ильдан. — Она говорит, что сбежала от мендийцев в без малого пятнадцать лет. И сразу отправилась искать ареносцев. Наткнулась на одну из баз Ритмы…

— Сбежала?!

— Она так говорит, — деликатно вмешалась Азира. — Вад, конечно, уверен, что это не так, но лично я не вижу причин ей не верить.

— То есть, она в короне всего пять лет? — быстренько посчитал Марк.

— Почти шесть, — кивнул Ильдан. — Её привезли в начале весны, и ей только потом исполнилось пятнадцать.

— Понятно тогда, почему она иногда так… странно говорит.

— Она вообще не знала нашего языка, когда к нам попала, помнишь, Ильд? — улыбнулась Азира. — И силу не умела контролировать, и даже элементарно вести себя…

— Но она талантливая девочка, — поддакнул Ильдан. — Быстро подтянулась. Между прочим, это Ольна её сразу, ещё в школе, под крыло взяла. Очень помогала ей во всём. Ну и я… Мы с Ольной тогда были вместе, — мрачно закончил он, отводя взгляд.

Марк удивился, обнаружив очередной кнотис. Хорошо же Ильдан его скрывал. Или не скрывал, а подавлял?

— Ещё вопросы есть? — устало спросила Азира, поглядывая на часы.

— Не то чтобы, но… — начал Талат, да быстро затих под грозным взглядом наставницы.

— Раз нет, тогда спать, — приказала рубра. — И смотрите мне, никому!..

***

Закончили сплетничать? Сюда иди.

Марк застонал. Что, серьёзно? Ортей намерен заниматься с ним в такое время? Кажется, в Форсе не в курсе, сколько часов в сутки должен спать здоровый рен.

— Не смотри так, я быстро, — фыркнул куратор в ответ на его умоляющий взгляд. — Просто напомню. Забыл ведь про задание, признавайся?

— А вот и нет, — буркнул Марк, прекрасно понимая, что Ортей чувствует его наглое враньё. — Я уже почти все эмоционалы собрал, а у меня ещё сутки времени до конца срока.

— А как же Рина? — куратор насмешливо поднял брови.

— А, Рина… — Марк слегка растерялся, но ненадолго: — Но ты же мне расписку так и не дал. А я под свою ответственность отказываюсь насильно вторгаться в чужое сознание. Тем более после того, что только что узнал…

Ортей несколько секунд глядел на него круглыми глазами, а потом расхохотался и полез в ящик стола за карандашом и бумагой.

— Вот, держи, горе ты моё законопослушное, — всё ещё похихикивая, он вручил Марку готовый документ. — Смотри, теперь не отмажешься. Завтра вечером чтобы всё было. Только постарайся застать её врасплох, а то отобьётся.

Когда Марк, вчитываясь на ходу в размашистый почерк куратора, вошёл в комнату, Карина выглянула из-за своей двери.

— Ты где был?

— У Орта, — брякнул часть правды Марк и поднял глаза на наставницу.

На ней оказалась только белая майка и белые же короткие шортики. Наверное, что-то вроде пижамы. Чертовски мало, учитывая её привычку укутываться потеплее. Да ещё маленький прозрачный камушек свисал с шеи на длинном шнурке.

— Блин, прости, — он поспешно отвернулся.

— Брось, — она фыркнула. — Ты что как маленький?

— А… Да. Ладно, — и правда, чего это он. Было бы ещё, на что смотреть.

— Всё нормально?

Он встретился с ней глазами. Нет, не нормально, хотел бы он сказать. Я сегодня много интересного узнал. Сарбанидка, убийца, мендийка, шпионка? Весело, наверное, живётся. Никто кругом не доверяет. Сколько ноттов побывали уже в сознании? Даже собственный наставник — и тот с лёгкостью даёт разрешение практически незнакомому рену снова это сделать…

— Нормально, — улыбнулся он.

Сейчас? Но для этого нужно преодолеть разделяющие их несколько метров комнаты, положить ладони ей на виски… А она ещё в этой дурацкой майке.

— Я спать. Спокойных снов.

— Спокойных, — отозвалась Рина.

Он не видел её лица.

***

Эта мысль преследовала его всё следующее утро. Мысль о том, что ему придётся сделать. Как отреагирует наставница? Что, если это испортит их отношения надолго, если не навсегда? И никакая расписка не поможет…

К обеду он твёрдо решил, что вечером отправится к Орту и откажется. И пусть тот накладывает любое наказание. Будет сильно давить — Марк пойдёт жаловаться в штаб. Кодекс ноттики никто не отменял, в конце концов.

После обеда, впрочем, он снова засомневался. У него уже получалось более-менее уверенно отследить по нитям эмоционалы каждого рена в семье — каждого, кроме Карины. А почему-то очень хотелось себе в коллекцию и его. Какой он? Что там так тщательно спрятано на дне этих тёмныхглаз?

Ведь у него есть официальное разрешение куратора… Ему ничего за это не будет… Орт сказал: «она поймёт».

Всё же это тоже важный навык, который надо на ком-то тренировать.

***

— Жёсткий барьер, — скомандовала наставница.

Марк стремительным движением растянул перед собой поле. Импульс отскочил с лёгким стуком.

— Удар!

Прогнав энергию по правой руке, Марк выбросил её волной в барьер старшей.

— Почему всегда правой? — недовольно проворчала та.

— Я правша, — пожал Марк плечами.

— Используй обе, — её тон не допускал возражений. — Удар!

Ещё полчаса Марку пришлось попотеть, прежде чем наставница кивнула и предложила:

— Давай попробуем мягкие барьеры. Сядь.

Марк даже не успел увидеть, как она создала новое поле, которое теперь едва заметно отсвечивало в воздухе перед её ладонью.

— Когда создаёшь жёсткий барьер — или жёсткую волну — ты останавливаешь движение воздуха. Совсем. Оставляешь ему всего несколько степеней свободы: его можно двигать вверх-вниз, вправо-влево, вперёд-назад — но нельзя перемещать частицы внутри него. Что будет с твёрдым предметом, который ты бросишь в такой барьер?

— Стукнется. Отскочит, — пожал плечами Марк.

— Почему?

— Потому что застывшее пространство тоже ведёт себя как твёрдый предмет. И бить жёсткой волной — всё равно что швыряться камнями.

— А если я оставлю этому пространству больше степеней свободы?

Повинуясь движению тонких тёмных пальцев, барьер дрогнул, пошёл рябью и принялся переливаться, словно густая маслянистая жидкость, оставаясь при этом на месте и не меняясь в размере.

— Дотронься.

Марк протянул руку к полю. Оно оказалось податливым, как желе, но в то же время упругим — чем настойчивее он давил, тем сильнее оно отталкивало его пальцы обратно.

Карина свернула поле в шар и сжала его между ладонями.

— Но это же гораздо сложнее? — недоверчиво произнёс Марк.

— Сложнее, — подтвердила она. — Полностью обездвижить пространство просто. А вот ограничить его свободу в определённой мере…

— Прям как в жизни, — неловко профилософствовал Марк, и старшая чуть заметно поморщилась. — То есть… Но какой смысл? Ведь и сила удара, и надёжность защиты тогда меньше?

— Ну, допустим, — протянула Карина, сжимая и расширяя пальцами шар текучей энергии, — тебе нужно остановить кого-то, не причиняя вреда. Передвинуть хрупкий предмет. Смягчить своё падение — от жёсткого поля будет болезненная отдача. Поддержать себя или товарища, чтобы не сбило с ног, когда собираешься высвободить очень мощный импульс. Вообще-то способов применения мягких полей в бою гораздо больше, чем жёстких.

— Понял, — Марк поднял вверх ладонь, концентрируясь.

— Двумя руками будет проще, — подсказала наставница.

С первой попытки вышло обычное жёсткое поле. Второй раз внутри уже можно было почувствовать намёк на движение, но не по всей площади. Ещё с десяток неудачных попыток, внезапное озарение — и вот между точек выхода уже бурлит полужидкая сфера, на вид ничуть не хуже, чем у Карины.

— Теперь растягивай.

К концу тренировки Марк уже едва держался, и когда старшая сообщила, что на сегодня хватит, облегчённо выдохнул:

— Наконец-то!.. А то уже рук не чувствую.

Он поднял на неё глаза и вдруг вспомнил, что ещё ему предстоит сделать. По телу разлилось неприятное ощущение. Или всё-таки не надо?

Трусишь, тихонько упрекнул он сам себя. Сделал два шага вперёд и протянул руки.

Тогда, в школе, с Михом всё действительно вышло случайно. Друг спрятал где-то его рюкзак с учебниками и, помирая от хохота, отказывался признаваться где. Когда дело дошло до шутливой драки, обычного явления, в какой-то момент Марк обеими руками схватил Миха за голову. При этом в мыслях у него крутилось желание поскорей узнать, где рюкзак. Всё остальное произошло как-то само собой…

Но зато теперь он точно знал, что делать. Сломать тонкий лёд слабенькой, не ноттовой защиты. И нырнуть в сознание наставницы с одним чётким намерением: прочитать эмоционал.

Он успел — до того, как она поняла, к чему идёт дело. Успел один раз выдохнуть и на вдохе вобрать в себя ощущения. Дальше последовала ослепительная вспышка перед глазами, удар, нехороший хруст и резкая боль.

— ТЫ ОХРЕНЕЛ, НОТТ?!

Марк поднял голову. Карина застыла метрах в трёх, выставив ладонь вперёд; воздух перед ладонью ещё дрожал. Глаза полыхали чёрной яростью. Его самого отбросило аж к противоположной стене, причём как-то боком, и боль расползалась от правой руки. Скосив глаза, он с ужасом обнаружил, что кисть вывернута под ненормальным углом. И с запозданием охнул.

Наставница моментом оценила ситуацию и оказалась рядом.

— Это он тебе велел, так? — с нажимом процедила она, осматривая его руку.

— Да… Прости. Я не хотел…

Она не слушала. Распахнув дверь, уже во весь голос звала Азиру. Та примчалась с круглыми глазами и почти сразу же. В дверном проёме замаячила любопытная физиономия Талата.

— Запястье, — кивнула Карина на Марка. — У тебя лучше получится.

— Ты в своём репертуаре, — вздохнула та, присаживаясь рядом с ноттом. — Парень четвёртый день в Форсе, а ты ему уже кости ломаешь.

— Я сам виноват, — быстро сказал Марк.

Азира лишь недоверчиво улыбнулась.

***

Когда Марк, с загипсованной рукой, вернулся от чуть не померевшего со смеху Ортея, Карина ждала его в комнате.

— Так зачем? — без предисловий спросила она.

— Нужен был твой эмоционал, — угрюмо отозвался Марк. — Иначе я не смог бы прочитать. Прости.

— Ты мог бы попросить, — она с недоумением покачала головой. — Просто попросить меня открыться. Неужели не подумал?

— Не подумал, — Марк зажмурился от стыда. — Вот идиот…

Он ждал, что наставница рассмеётся или хотя бы улыбнётся, но она лишь так же дёрнула уголком губ и спросила уже мягче:

— Как рука? Долго заживать будет?

— Зира сказала: дня два, но гипс лучше оставить и на третий день.

— Нам завтра идти знакомиться с опекунами, — Карина встала с диванчика, подхватила лежащую на полу книжку. — А ты у меня уже покалеченный. Спокойных снов.

— Мне правда очень стыдно, — воскликнул он, встрепенувшись. — Прости!

— Забудь, — она на секунду остановилась и тихо добавила: — Это Орт. Он так развлекается. На будущее: не ведись так легко.

Марк проводил её глазами. Эмоционал, который так хорошо — не в пример лучше других — отпечатался в его памяти, оказался очень необычен. Очень. И Марк пока даже не мог сказать, что же в нём его удивляло. Должно быть, решил он, это всё потому, что она провела своё детство не в короне. В отличие от них всех.