Девиантный Король

Глава 38

Возвращение в кабинет доктора Хана после более чем годичного перерыва в терапии, мягко говоря, странное.

Кабинет белый, без каких-либо отличительных черт, кроме библиотеки во всю стену напротив. Отсутствие картин или предметов специально для того, чтобы не отвлекать пациентов и держать их разум таким же открытым, как белые стены. Или, по крайней мере, так говорил мне доктор, когда я спросила его некоторое время назад.

Он сидит в коричневом кожаном кресле с блокнотом в руке, а я ложусь в кресло с откидной спинкой.

Доктор Имран Хан — как я узнала, это то же имя болливудского актера — невысокого телосложения мужчина лет пятидесяти пяти. Его волосы цвета соли с перцем сейчас больше похожи на соль, чем на перец, по сравнению с тем, когда я впервые встретила его десять лет назад.

Его кожа загорелая, но считается светлой по сравнению с другими людьми пакистанского происхождения.

— Я рад, что ты решила вернуться, Эльза. — его тон приветлив, и он выглядит искренне счастливым, что я снова сижу в его кресле с откидной спинкой. — Мистер Куинн упомянул о проблемах со стрессом на экзаменах. — его добрые, но пронзительные карие глаза фокусируются на мне. — Как думаешь, в чем причина этого стресса?

— Это выпускной год, и давление довольно сильное.

Это не ложь, но и не причина, по которой я здесь.

Доктор Хан цепляется за это. Его глаза наполняются тем, что я называю отстраненной заботой. Думаю, что именно это делает его идеальным в своей работе. У него есть способность сопереживать, но не позволять чувствам своих пациентов отражаться на нем.

Он делает пометку. Еще одна особенность доктора Хана это его традиционные методы. Он не часто пользуется записями.

— Происходило ли что-нибудь за последнее время? — он спрашивает.

— Да. — я прижимаюсь к коже, и она скрипит в оглушительной тишине кабинета. — Мне снились кошмары о том, как вы гипнотизируете меня, доктор Хан.

Его ручка останавливается на блокноте, и его плечи напрягаются. Это все, что мне нужно для ответа. Это не было игрой моего воображения.

Доктор Хан быстро приходит в себя.

— Как думаешь, почему тебе приснился такой кошмар, Эльза?

Я сажусь, кожа скрипит, и смотрю на него.

— Это не кошмар. А правда. — он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я поднимаю руку. — Я не виню вас, доктор Хан. Я знаю, что у вас две диссертации, одна по психотерапии, а другая по гипнотерапии, так что вы не делаете ничего противозаконного. Я также знаю, что тетя и дядя, вероятно, заставили вас сделать это, но мне нужно знать, почему.

Он теребит свой блокнот, будто собирается встать.

— Возможно, нам следует позвонить твоему опекуну и..

— Сохо Миллер, — обрываю я его. — Он причина, по которой вы больше не практикуете гипнотерапию. После того, как вы помогли ему восстановить память, он покончил с собой.

Глаза доктора наполняются чем-то похожим на печаль, и я знаю, что задела за живое.

Я провела свое исследование, прежде чем приехать сюда.

— Я не Сохо, — я выпячиваю грудь. —

Я также не склонна к самоубийству. Обещаю остаться в живых, если вы пообещаете не впутывать в это тетю и дядю. Они что-то скрывают от меня, и мне нужно знать, почему.

— Сохо тоже говорил что-то подобное, — вздыхает он, и морщинки вокруг его глаз разглаживаются. — Он умолял меня узнать, кто он такой, прежде чем потерять память. Когда он вспомнил, что стоял за аварией, в которой погибли его жена и дети, он не смог смириться с правдой и покончил с собой.

— Я не он. Я могу справиться с правдой. —

мой тон становится умоляющим. — Я просто хочу знать, зачем тетя и дядя связались с вами.

Он сутулится в кресле, но сохраняет напряженную позу.

— Когда твои опекуны впервые связались со мной, у тебя были эпизоды жестоких криков, ты отключалась и теряла сознание.

Я выпрямляюсь, мои руки на коленях становятся липкими.

— Как мои кошмары?

— Твои кошмары это проявление твоего подсознания. Когда ты была ребенком, твоё сознание было наполнено кошмарами. Ты получила травму и находилась в сильнейшем шоке из-за пожара.

— И?

— И я прибег к регрессии, методу гипноза, чтобы помочь разрешить прошлые травмы.

— Вы хотите сказать, что тетя и дядя попросили вас стереть все мои воспоминания вплоть до пожара?

Чувство предательства наполняет мою грудь при мысли, что они делают нечто подобное за моей спиной. Они вторглись в мой разум. Ну и что, что они мои опекуны? Это не дает им права стирать мое прошлое.

— Твои тетя и дядя позвонили мне только для того, чтобы снизить беспокойство, потому что они слышали, что гипноз помогает. — он выглядит, погружённым в ностальгию. — Они находились в отчаянии, особенно твоя тетя. Она выглядела готовой на все, чтобы прогнать твою боль.

— И? Вы стёрли все за их спинами?

— Нет, Эльза. — доктор Хан вопросительно смотрит на меня. — Я не стирал твои воспоминания. Ты это сделала.