Девичник после развода

Глава 4. А вот и я!

—Лизочек, милая, что случилось? — сочувственно выспрашивала Маринка, когда Лизочка позвонила, чтобы выговориться, а вместо этого уже три минуты мочила новенький розовый Самсунг, размазывая по нему остатки туши, нанесенной для сражения Максимки наповал.

— Он на меня, — заходилась в рыданиях Лизочка, — накрича-а-ал!

— Ну а что можно было ждать от этого гондона?! — сокрушался хомяк, застыв с овсяным печеньем в одной руке. — Я бы на твоем месте вообще туда не ходила, малыш.

— А я и не пойду! — обиженно засопела Лизочка. — И мне вообще поддержка нужна, а ты…

— Прости, Лизок, — Маринке немного стало стыдно — подружка в коем-то веке обратилась за помощью, а она, вместо того, чтобы пожалеть, читает морали. — Ты сейчас где? — участливо спросила Марина. — Если у него, то марш к себе домой! — наставлял хомяк, — то есть, ко мне, — исправилась подруга, — ну, к нам. В общем, ты меня поняла, — устало выдохнула Маринка, запутавшись в местоимениях.

— Возле его кварти-иры, — никак не успокаивалась Лиза.

— Ты что, совсем с ума сошла? — подавилась Маринка куском печенья, которое все время держала за щекой. — Быстро дуй ко мне домой! — скомандовала подруга, картинно взмахивая надкушенным кружком и разбрасывая возле рабочего места массивные крошки. — Черт!

— Ну, хорошо, — нехотя согласилась Лиза. — Там же никого?

— Там Вовка только, — спокойно объявила Марина, не думая, что это выльется в очередную проблему.

— Тогда не пойду! — заупрямилась Лиза. — У меня на всех мужиков аллергия. Один кричит, а другой, другой слюнями весь пол измазал. Нет чтобы заступиться! — скороговоркой выдала Лиза.

— Это кто там такой производительный, что аж целый пол уделал? — сразу заинтересовалась Марина.

— Никто, — Лизочка явно была не в настроении рассказывать о всяких боровских.

— Никто так никто, — удивительно быстро отступила Марина, понимая, что все вытянет из Лизы под ее любимые шоколадные конфеты и припасенного для особо-тяжелых ситуаций Джека. — Ты поезжай, Вовчик мой скоро уедет — в командировку отправили, очередную, — загрустила Маринка.

— Ты чего не дома тогда? — удивилась Лиза, наступая на больной мозоль. Чтобы Маринка да своему Вовику чистые трусишки не положила, да носочки теплые в любое время года… Как же бедняжечка выживет без свежих домашних бутербродов с ветчиной и сыром?

— Мегера эта не пустила, — прошептала в трубку Марина, задумавшись, а не всплакнуть ли ей о несправедливости жизни и начальниках-самодурах. — Все утро меня изводила, вот. Сказала, если я уйду, то могу больше не возвращаться. Представляешь? — негодовала Маринка. — И это после десяти лет работы на благо фирмы! Сразу видно, что одинокая баба — никакого понимания о заботе, — все не успокаивалась Маринка. — А у меня мужик там загибается, между прочим.

В розовую трубку снова зарыдали. На этот раз сильнее, чем в предыдущий.

— Ой, Лизочка, ты чего? — на минуту забыла о своем Вовике Марина. — Это ты из-за бабы одинокой, да? — засуетилась подруга. — Это я так ляпнула, — оправдывалась Маринка, хоть и понимала, что особо и не за что. — Одиночество здесь ни при чем вовсе, Анжелика Львовна — особый случай! Знаешь, говорят, если человек дерьмо, то это надолго. Это как раз о нашей Анжелике говорят…

— Он меня пустой назвал, — еле выговорила Лизочка. — Упрекнул, что сына не родила-а…

— Что?! Какой урод! Я ему яйца оторву! — заорала Маринка на всю мощность, пугая свою теску, по совместительству коллегу и советчицу в одном лице — зрелую Марину Стефановну.

— Так ему, деточка! — поддержала Марина Стефановна, но не рассчитав сил, закашлялась, а после красноречивого взгляда Маринки опять погрузилась в мир отчетов.

— Никуда не уходи! Я уже еду! — кричала подруга, на ходу дожевывая печенье.

— Может, не надо? — неуверенно пробормотала Лизочка, мечтая лишь об одном — как можно скорее оказаться в объятиях уютной подруги и рыдать в ее пышную грудь, пока хватит слез.

— Надо! — отрезала Маринка. — Стефановна, прикроешь меня?! — обратилась она к коллеге. Стефановна, не отрываясь от своего компьютера, подняла руку вверх, показывая «класс», а затем бодро помахала Маринке, отпустив ее на все четыре стороны. — Еду!