Девочка, ты попала

Глава 37 — Матвей

Агата застывает на месте, и ее холодные пальцы сильно стискивают мою ладонь, стоит прозвучать насмехающемуся голосу позади нас. Становлюсь в полоборота и вижу, как из тени деревьев выходит мужчина, заметно потрепанный жизнью или кем-то другим. Мешковатая одежда, засаленные волосы и взгляд: липкий и противный, словно грязь, приставшая к телу. Он утирает нос рукавом спортивной куртки и, шмыгнув, останавливается рядом с нами, отчего Агата вздрагивает и вся сжимается.

— Ну привет, Агатик, — он проводит большим пальцем по губе.

Делаю шаг ему навстречу и загораживаю девушку собой. Несмотря на шум листвы и стук капель я отчетливо слышу облегченный вздох Агаты и чувствую, как она прислоняется лбом к моей спине, все еще не выпуская свою руку из моей.

— Мажорик, — он сплевывает мне под ноги и, подняв голову, награждает ядовитой усмешкой. — Шел бы ты, пока не пострадал, — мужик протягивает руку и, взявшись за края моей куртки, несколько раз дергает ее. — У нас, знаешь ли, с Агатой важный разговор.

— Матвей, — тихо произносит она из-за моей спины и я собираю всю силу воли, чтобы не накинуться на мерзавца прямо при ней.

— Поднимайся домой, — прошу спокойно, хотя внутри все клокочет от гнева.

Оборачиваюсь и нежно касаюсь ее щеки, замечая, что в глазах поблескивают слезы. Губы Агаты подрагивают, она переводит испуганный взгляд за мою спину, но я аккуратно обхватываю ее подбородок пальцами и приподнимаю голову.

— Я приду через пару минут, — заверяю я, не обращая внимания на едкую усмешку позади.

Агата колеблется. Она привыкла решать все свои проблемы сама. Одинокая, хрупкая, но безумно сильная. Она обхватывает себя за плечи, будто цепляется, чтобы не распасться окончательно. С приоткрытых губ не слетает ни слова и лишь спустя мгновение, Агата слабо кивает. Бросив очередной надломленный взгляд, медленно разворачивается и направляется в сторону подъезда, перед этим сжав мою ладонь.

— Ты типа рыцарь? — усмехается придурок, шмыгая носом. — Спешу огорчить, Агатик всегда будет моей. Знаешь ли, первая любовь и все дела.

Дождавшись, когда девушка, по которой схожу с ума, скроется за парадной дверью, поворачиваюсь и, засунув руки в карманы джинсов, еще раз оглядываю мерзавца с ног до головы. Он напоминает мне отца. Манипулирует, играет на страхе, запугивает и появляется в тот самый момент, когда человек сломлен, чтобы нанести последний удар. Власть бывает разной. И если отца боится практически каждый, то такие как этот Артем паразитирует на других. Он впивается в слабость человека и вытягивает все силы словно паразит.

Так этот говнюк поступал с Агатой на протяжении многих лет. И если он думает, что получится от нее хоть что-то, то глубоко ошибается. Единственное, чему научил меня отец и за что я ему благодарен — бить надо первым.

— И сколько ты хочешь? — ровно тоном спрашиваю я.

Засранец впадает в ступор, явно теряясь от моего прямого вопроса. Он словно рыба, выброшенная на берег открывает и закрывает рот, в глупых попытках вымолвить хоть слово. Спустя какое-то мгновение все же приходит в себя: губы растягиваются в мерзкой улыбке, в глазах загорается азарт. Он оборачивается, проходится оценивающим взглядом по моему внедорожнику, а затем и вовсе подходит к машине и похлопывает по капоту.

— Думаю пятьдесят штук в месяц вполне сойдет, — мужик приваливается к двери. — Хотя знаешь, непредвиденные обстоятельства, проценты, все такое, так что остановимся на восьмидесяти. Для тебя же это не проблема.

Я молчу, лишь наблюдаю за тем, как он упивается своей мнимой властью.

— И ты оставляешь Агату в покое, — продолжаю косить под наивного влюблённого. Ведь судя по его взгляду, он думает именно так.

— Даже не знаю. У нас с ней такая связь, сам понимаешь, брак, первая любовь. Все же такое не забывается. Ничего не могу поделать, так и тянет к ней. Слишком большая жертва ради таких денег.

Усмехнувшись, почесываю затылок, и становлюсь напротив мерзавца. Я выше, поэтому ему приходится поднять голову, чтобы посмотреть на меня. Артёма буквально всего трясёт то ли от предвкушения получения долгожданных денег, то ли от чего-то ещё. Я почему-то вспоминаю отморозков напавших на меня несколько недель назад. То же поведение, привычки. А главное они крутились около Агаты чуть ранее, что заставляет кровь в венах кипеть и приводит в ярость.

— Сто тысяч устроит? — все также спокойно интересуюсь я.

— Д-да, — как-то неуверенно, но быстро соглашается он, возможно, думая, не продешевил ли.

— Подвинься, — киваю на машину, давая понять, что деньги там.

Он едва не падает от того, как быстро отходит от двери и задевает меня плечом. Открываю машину, достаю из бардачка портмоне и, сделав вид, что собираюсь отсчитать нужную сумму, маню мерзавца пальцем, словно собачку. Стоит ему оказаться рядом, как я замахиваюсь и бью его под дых. Он сгибается пополам и тяжело дыша, втягивает в себя воздух, шипя сквозь зубы проклятья. Я же похлопываю его по спине и наклоняюсь.

— Слушай и запоминай внимательно. Повторять не буду. Держишься от Агаты настолько далеко, чтобы она даже не вспоминала о тебе. Если узнаю, что кто-то из твоих прихвостней подошёл к ней или просто посмотрел, то единственное, что ты сможешь делать ближайшие полгода — пить сок через трубочку. Надеюсь понятно?

Он сплевывает на асфальт, прямо мне под ноги и поворачивает голову. Глаза налились красным, щеки так сильно раздуваются, что лицо порозовело. На вид ему нет и тридцати, но привычный образ жизни говорит за себя. Он даст погибнуть Агате, но выживет сам.

— Ты пожалеешь, футболистик, — хрипит Артем. — Папочка тебя не спасёт.

Я даже не удивлён, что он в курсе, кто мой отец. Такие люди обычно просчитывают все наперёд.

— Еще раз, цитирую по слогам, — повторяю более медленно. — Подойдешь к Агате или подумаешь сунуться ко мне, разговор будет другим. Усек?

Подбираю с асфальта портмоне и, вытащив пару сотен, кидаю ему под ноги.

— До вокзала хватит. Убирайся из города.

Отряхнув руки, отхожу от него, не обращая внимания на очередные угрозы в свой адрес. Знаю, что слизняк все равно попытается добиться своего, но теперь он понимает, что Агата больше не одна.

***

Поднимаюсь на третий этаж, все ещё сдерживая гнев внутри в себя. Когда же оказываюсь перед нужной дверью, она открывается и меня встречает встревоженный взгляд зелёных глаз.

Некоторое время стою на пороге совершенно обычной квартиры в спальном районе. По подъезду ходит гул голосов из соседних квартир, слышится завывание осеннего ветра, но все это не важно, так как в данный момент, я вижу и слышу только Агату. Наблюдаю, как её дыхание замедляется и становится прерывистым. Как пальцы сжимаются вокруг дверной ручки, словно ища опору. Как взгляд блуждает по мне, выискивая ответы на вопросы, которые она так и не осмелилась задать. А зубы впиваются в губу с такой силой, что становится больно от сдерживаемых чувств. Мы слишком долго бродим по лабиринту из запретов и желания, в надежде найти выход.

И когда с моих губ слетает такое родное и трепетное:

— Агата...

Я понимаю, что больше не в силах искать проклятый выход. Я готов навсегда потеряться в бесконечных тоннелях, лишь бы быть с ней.

Делаю шаг вперед и обвиваю талию Агаты рукой, мягко притягивая к себе. Она приподнимает голову и вглядывается в мое лицо. Обвожу кончиками пальцев ее скулу и касаюсь щеки.

— Ты больше не одна, — шепчу я нежно ей, вкладывая в эту фразу всего себя.

— К такому тяжело привыкнуть, — она на мгновение отводит взгляд, а затем вновь смотрит на меня. — Но я хочу попробовать.

Подхватив ее на руки, захлопываю ногой дверь. Я уже был у нее, когда привозил машину, поэтому прекрасно знаю, где находится спальня. Пока мы идем вдоль маленького коридора, я ловлю себя на мысли, что безумно истосковался по этой девушке. Мне хочется ощутить ее каждой клеточкой тела. Вновь почувствовать тепло и услышать томный вздох.

Когда мы оказываемся в спальне, опускаю Агату на кровать и в тусклом лунном свете, пробивающемся сквозь окна, замечаю, как поблескивают ее глаза и тяжело вздымающуюся грудь. Больше не медлю ни секунды: стягиваю с себя футболку, отбрасив ее в сторону. Агата приподнимается и едва уловимо касается моего живота. Ее пальчики очерчивают каждую мышцу, плавно скользят по груди и вслед за ее движениями, по телу расходится волна жара, а с губ срывается стон, заполняющий пространство комнаты. Я наслаждаюсь каждым прикосновением, а когда чувственные женские губы касаются меня, все тормоза дают сбой. Я хочу эту девушку. Настолько, что готов прыгнуть за ней в бездну.

Кладу руку ей на затылок и аккуратно оттягиваю голову назад, чтобы заглянуть в глаза.

— Агата Сергеевна, кажется, вы сводите меня с ума, — констатирую я факт, в ответ она робко улыбается.

Я привык испытывать спокойствие, уверенность в каждом своем действии и плыть по течению, но с Агатой хочется нарушать правила, дышать полной грудью и видеть все краски мира.

— Думаю, это взаимно, Орлов, — она обвивает мою шею руками и притягивает к себе, пока между нашими губами не остается всего лишь пары сантиметров. А затем смотрит так, будто одновременно счастлива и до жути боится. — Не разбей мне сердце, Матвей, — тихо просит она, касаясь моей щеки подрагивающими пальцами.

— Никогда, — не раздумывая даю обещание, и укладываю ее на кровать.

Мы стремительно избавляемся от остатков одежды, позволив нашим разгоряченным телам соприкасаются. В этот миг у меня перехватывает дыхание. Плавные и медленные движения становятся жадными, необузданными. Мы будто наверстываем упущенное время и вновь узнаем друг друга. Ногти Агаты впиваются в мои плечи, и от каждого толчка она выгибает спину, прижимаясь к моей груди своей. Я ласкаю ее, подвожу к пику и покрываю поцелуями каждый сантиметр тела, да и сам теряюсь в этих ощущениях. Так странно в первый раз что-то чувствовать после стольких лет безразличия.

— Матвей, — шепчет она, находясь на грани блаженства. Я переворачиваю нас, чтобы видеть ее и отдать всю власть.

Агата опирается ладонями на мою грудь, неспешно двигая бедрами. Ее темные волосы волнами рассыпались по плечам, спине и обнаженной груди. Даже в тусклом свете я вижу, насколько прекрасна эта девушка. Сейчас она будто доверяет мне нечто большее, драгоценное и название этому алмазу — душа.

Мои руки скользят по ее бедрам, задавая ритм. Мы оба находимся на пределе чувств и готовы сорваться в обрыв. Когда Агата выгибает спину и закидывает голову назад, я приподнимаюсь и сжимаю ее в своих объятьях, припадая губами к нежной коже. На языке отчетливо ощущается ее аромат: утонченный, но в то же время дерзкий. За одним стоном следует другой. Поцелуи затуманивают разум. И я не совру, если скажу, что в этот момент счастлив. Пожалуй, даже больше, чем просто счастлив.

Только к рассвету нам удается утолить голод. Наши тела переплетаются, и мы безмолвно смотрим друг другу в глаза. С первыми лучами солнца Агата засыпает в моих объятьях, держа руку над сердцем. Ее теплое дыхание касается моей щеки, а я касаюсь губами ее лба, безмолвно обещая сдержать слово и не причинять ей боли.

Даже если это будет означать, что мне придется чем-то пожертвовать.