Дезинформация прошла

Глава 1

Привалившись спиной к обломку скалы, Антон Филиппов сидел на объемном пятнистом рюкзаке, с тоскою наблюдая за возней минометчиков.

Давно потеряв интерес к сероглазому, с волевым подбородком спецназовцу бойцы батареи неторопливо готовили очередную партию мин к стрельбе. Они знали, что это офицер, но понятия не имели, в каком он звании. На погонах зимней куртки, спрятанных под разгрузочным жилетом, не было звезд. На это минометчики обратили внимание, когда, прибыв к ним на позицию с такими же крепкими молодыми мужчинами и устроив себе небольшой отдых, он снимал его, чтобы поправить ремни. Попытка «стрельнуть» сигарету не увенчалась успехом. Никто из этих странных военных не курил.

Неожиданно стоящая на плоском камне допотопная ранцевая станция «Р-105» запищала тонвызовом. Переминающийся с ноги на ногу рядом с артиллерийской буссолью старший лейтенант приложил к уху гарнитуру:

– Гроза на связи.

Некоторое время он стоял, сосредоточенно глядя перед собой. Наконец его лицо оживилось:

– …Понял тебя, Рассвет.

Отключившись, старлей окинул взглядом огневую позицию. Бойцы походили на не очень расторопных муравьев. Одни подносили небольшие зеленые ящики из стоящего неподалеку МТЛБ[1] и укладывали их в один ряд. Другие открывали крышки, вынимали мины, вставляли в донную часть, между стабилизаторами, похожие на охотничьи патроны основные заряды, третьи занимались дополнительными, которые представляли собой расфасованный по мешочкам порох. Задранные вверх стволы минометов еще не успели остыть после последнего артобстрела. Редкие снежинки, падая на металл, сразу таяли, превращаясь на зеленой краске в маленькие пятнышки влаги, которые мгновенно исчезали.

– Поживее! – осипшим голосом поторопил подчиненных офицер. – Готовность – четыре минуты!

Горы эхом ответили вертолетной паре, пронесшейся в сторону опорного пункта боевиков. Разбрызгивая на фоне серого неба ослепительно белые звездочки тепловых ловушек, они скрылись из виду, и тут же прошипели «нурсы». Забурлили разрывами ущелья.

Филиппов поморщился. С утра болела голова, и теперь любые звуки отдавались в затылке. Заснеженные нагромождения камней, серое, потяжелевшее и опустившееся ниже небо, съевшее вершины перевала, создавали эффект черно-белого кино. Не покидало предчувствие чего-то нехорошего.

Третьи сутки подразделения МВД Дагестана и прибывшая для усиления группировка российских военных блокировали банду Рамхзана Умарова, одновременно уменьшая ее численность огнем авиации и артиллерии. Когда группа подполковника Филиппова только готовилась к вылету из Москвы, бандитов было около тридцати. Сейчас уже трудно сказать, какова их численность. Наблюдая за работой «богов войны», можно было сделать вывод, что в том пекле, которое они устроили, нет ничего живого. Но опыт подсказывал: «духи» находят и заблаговременно оборудуют в скалах надежные убежища. Сегодня штурм, или, как стало модным называть подобные мероприятия, зачистка. Слово придумано скорее для самоуспокоения. Мол, пройдемся, подсчитаем убитых, соберем раненых. На самом деле выжившие и ошалевшие от разрывов боевики будут огрызаться огнем.

Группа после прилета в Дагестан первую половину дня потратила на переезд из Махачкалы в район боевых действий. Более семи километров пришлось идти пешим маршем, таща на себе сотни килограммов снаряжения. Причиной тому был устроенный накануне боевиками завал на дороге.

Василий Дорофеев, смуглолицый и никогда не унывающий капитан, которого в группе называли не иначе как Дрон, дремал рядом с Филипповым, пряча лицо от ледяного пронизывающего ветра в меховом воротнике куртки. Впрочем, было не так уж и холодно. Просто после столичной слякоти, смены нескольких часовых поясов и подъема в горы первое время всех немного знобило.

Первый залп, и группа оживилась.

Встрепенувшись, Дрон окинул окрестности покрасневшими глазами и беззлобно выругался в адрес минометчиков.

Шурша скатывающимися из-под толстых подошв армейских ботинок камнями, подошел Максим Банкетов с соответствующим позывным – Банкет. Квадратный подбородок уже отливал медью щетины. Присев рядом с Антоном, майор кивнул в сторону батареи:

– А эти как здесь оказались?

– Мы с востока шли, они с запада, – догадавшись, чему удивился майор, улыбнулся Филиппов. – Ты думал, есть еще дорога?

– Грешным делом, да, – подтвердил Максим и, сняв беспалую перчатку, почесал почти бесцветную бровь, потом посмотрел на часы. – Наши, наверное, уже вышли на рубеж.

– Дай бог. – Антон встал и закинул автомат за спину.

Группа была поделена на две части. Одна, под командованием майора Джабраилова, должна скрытно выдвинуться вдоль хребта и, приблизившись почти вплотную к месту вероятного расположения бандформирования, занять выгодные позиции до начала атаки. Ее задача – обеспечить огнем выдвижение группы Филиппова непосредственно к переднему краю обороны противника. Джабраилов со своими офицерами вышел почти сразу, едва они прибыли сюда. Густой туман и сумерки были на руку разведчикам, впрочем, как и бандитам, которые запросто могли разгадать замысел и устроить засаду.

Вахид Джабраилов был чеченцем. Рослый, со сросшимися на переносице бровями майор третий год служил в спецназе. Кроме него, в группе было еще двое выходцев с Кавказа, это братья Шамиль и Иса Батаевы. Все они в свое время работали в Курчалоевском отделе внутренних дел. Вахид был капитаном милиции и возглавлял отдел. Шамиль – оперативный сотрудник, а Иса – водитель. В то время ГРУ нуждалось в спецназовцах из числа местного населения. В качестве эксперимента, изучив сотни кандидатур и остановившись на этих трех милиционерах, их, говоря обыденным языком, попросту «подставили». В результате спецоперации, проведенной группой Филиппова, милиционеры долгое время считались перешедшими на сторону боевиков, а потом и вовсе погибшими. На самом деле, пройдя интенсивную подготовку в одном из подмосковных учебных центров Генерального штаба, защищали интересы России в самых разных точках земного шара.

Лишь спустя два года после этого случая им было позволено встречаться с родственниками. Но даже в этой ситуации близкие не догадывались о реальной работе своих сыновей и мужей.

Несмотря на то, что Шамиль с закрепившимся за ним прозвищем Шаман был родным братом Исы, они разительно отличались друг от друга. Иса был щуплым и подвижным, своей внешностью и манерами напоминая подростка. Его брат, напротив, более рассудителен, намного крупнее, а выражение лица постоянно казалось строгим.

Сейчас горцы, как про себя называл их Антон, вместе с врачом группы Гулидовым и прапорщиком Шаяхметовым по прозвищу Татарин уже должны были выйти на рубеж.

– Филин, это Родник, – раздалось в наушнике переговорного устройства. – Джин на месте. Готовность номер один.

– Понял, Родник, – прижав микрофон пальцем к губам, ответил Родимову Антон и окинул взглядом расположившихся поблизости офицеров: – Группа, к бою!

Федор Павлович прилетел вместе с ними. Невысокого роста, абсолютно седой, с заостренным носом, генерал Родимов сейчас находился на командном пункте, развернутом в километре от группы Филиппова. Этот человек был фанатично предан своей работе. Несмотря на возраст, старался ни в чем не отставать от своих воспитанников, периодически изнуряя себя полосой препятствий, марш-бросками, а нередко – и непосредственным участием в спецоперациях.

Выдвинулись парами, которые Антон определил заранее. Как всегда, его прикрывал Банкет. Дрон работал с Полынцевым. Голубоглазый, с соломенного цвета волосами капитан давно сработался с Дорофеевым, чьи шутки не все могли выносить спокойно. Меньшиков устремился вслед за Тумановым.

Едва разведчики вышли из-за скалы, как над тем местом, где укрывались остатки банды, в воздух взмыли клубы пыли и мелких камней. Началась артиллерийская подготовка атаки. Теперь, пока подразделения не выйдут вплотную к опорному пункту, артиллерия непрерывно будет долбить из всех стволов, лишь постепенно перенося огонь в глубину. Снарядов, мин, ракет не жалели. Сейчас главное – минимум потерь со своей стороны.

Выход на рубежи перехода в атаку начался с трех сторон. Вдоль хребта продвигался спецназ ГРУ под командованием Филиппова, в лоб атаковал спецназ МВД и с севера – морская пехота. Милиция перекрывала возможные пути отхода остатков банды.

Обычно в ходе подобных операций люди Филиппова задействуются для преследования прорвавшихся за пределы оцепления разрозненных групп бандитов или их главарей. Но до определенного этапа они действуют совместно с общевойсковыми подразделениями.

Чем ближе Антон подходил к месту, где, по всем данным, укрывались боевики, тем нестерпимей становился грохот разрывов, превратившийся в один сплошной гул. Дышать стало тяжело. Запах сгоревшего тротила, гари и густая взвесь пыли, казалось, вытеснили кислород. Пока шли во весь рост, не опасаясь, что духи смогут чем-то достать. Однако, когда до опорного пункта оставалось около километра, начали двигаться от укрытия к укрытию. Вскоре рядом с Антоном, издав характерный звук, царапнула камень пуля, по всей видимости, выпущенная из «СВД».

– Джин, это Филин, – Антон поправил сбившийся при ходьбе наушник «ПУ». – По нам снайпер работает.

– Я уже его вижу, – успокоил Джабраилов.

Снова над головами прошло звено «вертушек». Захлопали на фоне раскатов крупного калибра «нурсы».

– Не хотел бы я в этом пекле оказаться, – ожил эфир голосом Банкета.

– Ты меньше говори, больше смотри по сторонам, – одернул его Антон.

Вошли в самую опасную зону – до переднего края бандитов было меньше четырехсот метров. Однако «духи» молчали.

– Джин, что там у тебя? – добежав до очередного валуна и укрывшись за ним, запросил Антон.

– Или всех накрыло, или у них есть пещера, где они пока отсиживаются, – выдвинул предположение чеченец.

Он был намного ближе к противнику и выше, поэтому все, что творилось там, видел как на ладони.

Неожиданно Антон заметил метнувшуюся между камней фигурку человека.

– Банкет!

– Вижу.

В тот же момент из-за камня появился сначала ствол автомата, затем голова боевика.

Антон и Максим выстрелили одновременно.

Голова исчезла. Было непонятно, попал кто-то или нет. Осторожно стали обходить это место. Очередь и вскрик в наушнике переговорного заставили Антона присесть на одно колено и оглядеться.

Беспорядочное нагромождение валунов не позволяло с ходу определить, что произошло.

– Джин, – Антон поискал взглядом на склоне горы место, где обосновался чеченец, – ты что-нибудь видишь?

– Нет, – после небольшой паузы ответил Вахид.

– Тумана зацепило, – послышался голос Меньшикова.

– Куда? – задав вопрос, Антон одновременно дал сигнал рукой Банкету двигаться дальше.

– Бедро, – лаконично ответил Меньшиков. – Царапина.

Через несколько шагов Антон увидел и боевика, обстрелявшего их. Вернее, его ноги и часть спины. Голова была укрыта камнем. Очередь, и он закрутился по земле.

Между тем огонь артиллерии почти прекратился. Лишь в небе, над возвышенностью, одной стороной примыкавшей к скале, кружили «вертушки». Это говорило о том, что большинство подразделений уже либо на границах опорного, либо внутри него.

Отовсюду слышалась беспорядочная стрельба. Нужно было торопиться. Перебежав небольшую ровную площадку, вновь укрылись за камнями. Наконец Антон увидел и группу Вахида. Они так же осторожно продвигались в направлении логова бандитов.

Неожиданно где-то левее заработал пулемет. Ухнула граната. Потом еще одна.

Антон обошел огромный валун, за которым начиналась скала, и замер, увидев горизонтальную щель высотою в полуметр и длиною в несколько шагов.

Почувствовав недоброе, вскинул автомат, однако выстрелить не успел. Из глубины расщелины по нему дали очередь. Не решаясь испытывать судьбу, Антон бросил тело вправо, на землю.

– Банкет, пещера!

– Понял, – прохрипел наушник.

Одновременно справа раздался треск автоматной очереди. Антон догадался, что, подоспев, Максим разряжает магазин в расщелину.

Не теряя времени даром, он вынул из кармана разгрузки гранату, быстро распрямил усики, выдернул кольцо и метнул ее.

Нечеловеческий крик, донесшийся, словно из преисподней, был прерван вырвавшейся наружу темнотой, которая, словно перышко, подхватила Антона и понесла, переворачивая и крутя в какой-то странной пустоте…

Открыв глаза, Антон увидел покрытое снегом пространство, только на его фоне почему-то не было россыпей камней и скал. Потом его удивило, как можно видеть все это, глядя вверх. Может быть, это такое небо? Наконец стало доходить, что над ним всего-навсего белоснежный потолок. Почти одновременно с этим открытием он стал сначала медленно, затем все быстрее и быстрее вращаться. По телу пробежали мурашки, в голове отдало болью, а к горлу подступила тошнота. Зажмурившись, Антон некоторое время лежал, пытаясь понять, где он, а главное – вспомнить, что произошло перед тем, как попал сюда.

Однако сколько он ни сосредоточивался, в памяти не было ничего, кроме какого-то странного сна: огромный каменный великан плюет в него черными хлопьями, которые вырываются из полуоткрытого рта. Мысли стали причинять боль. Окончательно осознав, кто он, и придя к выводу, что ранен, Антон пошел по самому простому пути – громко и протяжно простонал.

Едва слышно скрипнули двери. Он вновь осторожно открыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо женщины в белом халате.

– Что со мной? – не узнав собственного голоса, спросил он.

– Все нормально, – она взяла его за запястье и стала мерить пульс. – У вас очень сильная контузия.

Чтобы лучше слышать ее, Антон старался приподнять над подушкой голову. Невозможно было понять – то ли женщина очень тихо говорит, то ли он почти оглох.

– Где я?

– В Бурденко.

– Бурденко… Бурденко… Так ведь это Москва! Госпиталь. Как?! – Его обдало жаром. Он отчетливо вспомнил, что группа улетала в Дагестан. Может быть, взлетев, сразу упали, так и не добравшись до места? Сейчас часто разбиваются самолеты… Тогда где ребята?

Между тем, не обращая на его шепот внимания, женщина сделала какой-то укол в руку. Почти сразу стало легче.

Неожиданно она кого-то пригласила. Он отчетливо слышал слово «пройдите». Воздух над ним словно материализовался, и он увидел генерала Родимова. Взгляд шефа был озабоченным. Он настороженно всматривался в глаза Антона.

– Что со мной? – выдавил из себя Антон.

Генерал расцвел:

– Ожил, мать твою! – Он поправил накинутый поверх гражданского пиджака белый халат. – И даже меня узнал!

– Как я здесь…

– Короче, – Родимов потрепал его за плечо, – лежи и молчи. Тебе говорить нельзя. А как ты здесь оказался, я растолкую! В расщелине, которую вы с Банкетом решили отработать, были спрятаны тротил и пластит. Твоя граната угодила прямо в эти запасы. Получилось что-то вроде направленного взрыва, вот вы и полетали немного.

– Значит, все-таки в Дагестане были, – Антон улыбнулся тому, какие фокусы может вытворять мозг. – А я ничего не помню.

– Потом тебя Гулидов накачал всякой гадостью и прямиком – сначала «вертушкой», потом нашим же бортом – сюда.

– А Банкет где?

– В соседней палате. Только у него либо кость на лбу толще оказалась, либо мозгов меньше, но он вовсю бегает и уже требует, чтобы его выписали. Правда, руку сломал, когда падал, но, говорит, с гипсом можно и дома…

После того как Родимов ушел, появилась Регина. Она вошла в палату, бесшумно ступая, ведя за руку Сережку.

Нагнувшись, придерживая прядь золотистых волос рукой, поцеловала. Голубые глаза были печальны. Верхняя губка больше, чем обычно, приподнялась, оголяя ряд ровных и ослепительно белых зубов.

– Родимова встретила в коридоре, – выкладывая на установленную у изголовья тумбочку фрукты, заговорила она нарочито громким голосом, заранее зная, что у Антона не все пока в порядке со слухом. – Сказал, что путевки на нас оформил. Как только выпишут, съездим на пару недель, отдохнем. Ты не рад?

Антон через силу улыбнулся:

– Конечно, рад. Ты как узнала, что я здесь?

– Полынцева позвонила и все рассказала…

– Ты говорила с врачами?

– Да, – Регина кивнула и отвела взгляд в сторону. – Они считают, что тебе придется пробыть здесь не менее месяца.

– Принесешь мне одежду. – Антону вновь стало плохо, и он закрыл глаза. – Спрячу под матрац. Как только пройдет головокружение, вернусь домой.

– Ты ведь знаешь, чем это может для тебя кончиться, – в голосе жены появились нотки неуверенности. – Федор Павлович съест.

– Не съест, – успокоил ее Антон.

На светлом еще небосводе едва начали таять звезды, а над полями раздалось пение приветствующих наступление утра жаворонков, когда недалеко от южной окраины Центора-Юрта, на неширокой дороге, отделяющей село от садов, появилось два автомобиля. Работающие на самодельном бензине двигатели страшно дребезжали, при этом из выхлопных труб «Нивы» и «УАЗа» вместе с черным дымом вырывался отвратительный запах. Сбивая с пожухлой травы росу, они неторопливо доехали до русла почти пересохшего ручья с остатками дамбы и остановились. Тут же из них вышли семеро вооруженных бородачей. Трое, отделившись от основной массы, отошли немного в сторону. Бросая по сторонам изучающие взгляды, словно пытаясь на глаз определить расстояние до тех или иных предметов, они принялись что-то оживленно, но негромко обсуждать. В руках самого молодого и единственного бритого чеченца появилась карта.

– Я думаю, – пригладив пышную, отливающую синевой бороду, заговорил круглолицый кучерявый мужчина лет сорока, – один БТР они поставят так же, как мы сейчас остановили машины.

– Али, – обратился к нему сухощавый боевик, оторвавшись от карты, в которую смотрел через плечо своего товарища, – ты забыл, что у них тоже автомобили есть? Может, они их на это место поставят, а бронетранспортеры выгонят к ручью? Зачем эти гробы держать в саду, где вплотную подступают деревья? Они проскочат эту дорогу, как ветер, и выедут на открытое пространство.

– Тогда придется расстреливать из гранатометов, – заговорил молчавший до этого бандит с картой.

– Халид, здесь далеко от кромки сада, – попытался возразить бородач, которого называли Али.

– Гранатометчиков спрячем в русле ручья, – перебил его, несмотря на свой возраст, Халид. – Он достаточно глубокий. Да и уйти по нему не составит труда.

Халид Байханов, один из самых молодых и одиозно настроенных полевых командиров, слыл среди чеченцев хитрым, умным и бесстрашным воином. В свои тридцать пять он спокойно управлял отрядом, в котором некоторым моджахедам было далеко за пятьдесят. Его можно было отнести к категории тех последних чеченцев, которые успели получить блестящее образование. Закончив перед самой войной Ростовский государственный университет, он умудрился несколько лет проучиться в Англии. Впрочем, и стоящие сейчас рядом Али Ацаев и Султан Дадаев не сильно отставали от своего командира. Оба имели за плечами грозненский политех, который окончили гораздо раньше его. Можно сказать, что, подбирая себе помощников, Халид основной упор делал именно на образованность. Сейчас со своим штабом он прорабатывал детали предстоящей операции по захвату представителей экспертной комиссии из Германии, уже довольно длительный срок работающей в Чечне. Надо ли говорить, как нежелательно для России причинить неприятности одному из самых дружественных европейских государств. Это не какой-то там фонд Сороса или ОБСЕ, которые, кроме головной боли, ничего не приносят. Немцы приехали с реальными предложениями по улучшению политической обстановки на Северном Кавказе, причем не на словах, а на деле уже доказали это. Готовятся к подписанию несколько договоров по долгосрочным проектам в области химической промышленности и реконструкции ряда нефтеперерабатывающих предприятий, а по сути – их восстановлению.

Изначально идея этого мероприятия принадлежала не ему, как, впрочем, и большинства других акций. За всеми крупномасштабными и громкими операциями, которые он в разное время провел, стояли представители западных спецслужб, чьи интересы совпадали с его. Никто по разным причинам не хотел мира в Чечне. Но об этом, кроме Халида, знал лишь один человек в отряде. Им был Али. Именно он являлся связующим звеном между своим командиром и сотрудником миссии ОБСЕ Крисом Лайненом, который периодически делал дорогие заказы. В свою очередь Крис, с которым он познакомился еще в Лондоне, также выполнял чужие приказы.

Несмотря на довольно высокий статус делегации, на которую началась охота, изюминкой лично для Халида был все же полковник Крайнов Виктор Александрович. Молодой и перспективный офицер ФСБ в силу большой значимости приехавших из Германии людей лично сопровождал по Чечне делегацию.

С Крайновым Халид давно мечтал встретиться. Прошлой осенью этот офицер руководил операцией по разгрому отряда, которым командовал старший брат Халида. Он же лично допрашивал его, впоследствии дав комментарии по телевидению. В общем, полковник занимал заметную и довольно высокую должность в группировке, чтобы его исчезновение не осталось незамеченным. В довесок к этим людям были и телевизионщики.

Месяц наблюдения за всей этой публикой убедили Халида, что предложенный Крисом план вполне реалистичен, тем более сейчас, когда делегация и люди, занимающиеся обеспечением ее безопасности, расслабились. Время пребывания немцев в России подходило к концу, и на фоне относительного затишья в республике провернуть задуманное не составит труда.

План созрел быстро. Уверенные в себе представители делегации, перемещаясь по Чечне, реагировали на любой сигнал. Они спокойно отклонялись от основных маршрутов и по просьбе старейшин могли посетить глухой горный аул, как казалось, для решения спорного вопроса. На самом деле все от того же Криса Халид узнал, что основная цель таких действий – более детально изучить обстановку в республике. Увидеть все собственными глазами и, как говорится, пощупать руками. Так было, когда в Нижние Курчали, вопреки обещаниям, не завезли пенсии старикам и гуманитарный груз. Находясь в сорока километрах от этого селения, глава делегации настоял посетить его. Они работали по горячим следам, в чем никаких препятствий со стороны российских военных не чинилось. Два джипа делегации и журналистов сопровождали три бронетранспортера с хорошо подготовленными бойцами. Кроме того, в любой момент Крайнов мог вызвать авиацию. Али знал: для обеспечения работы немцев на аэродроме в Ханкале постоянно дежурило звено вертолетов огневой поддержки.

Завтра комиссия должна посетить Бачи-Юрт, это в полутора километрах от места, где сейчас находился со своими людьми Халид. В разгар встречи с местным населением один из старейшин заявит, что в этот район недавно приезжали странные грузовики под усиленной охраной военных. Местных жителей, случайно оказавшихся поблизости, прогнали, после чего в течение ночи что-то сгружали в заранее вырытую яму. Старик выдвинет предположение об очередном «тайном захоронении» чеченцев, погибших в ходе зачистки в одном из районов республики.

Какая последует за этим реакция, Халид знал. Представители делегации захотят воочию убедиться в правдивости сказанного. Крайнов будет вынужден выполнить их требование. Для начала он отправит в село разведку, которая одновременно осмотрит и место предполагаемого захоронения. Не обнаружив ничего подозрительного, сюда потащат немцев.

У людей Халида будет всего двадцать минут, чтобы уничтожить сопровождение и, взяв заложников, выдвинуться в сторону гор. Именно столько понадобится русским, чтобы перебросить сюда уже первую мобильную группу. Но это самое неблагоприятное развитие событий может стать следствием работы Крайнова. Сейчас Султан Дадаев, Али Ацаев вместе с Халидом решали, как устроить все таким образом, чтобы этого не произошло.

– Его придется ранить, – высказался Султан. – Так, чтобы какое-то время он думать забыл про свои обязанности. Для этого нужен снайпер.

– Какая у него станция? – пропустив слова помощника мимо ушей, нахмурился Халид.

– Небольшой спутниковый телефон, – вздохнул Султан, отвечающий в отряде за разведку.

– У нас есть люди, способные одним выстрелом расколоть такую цель? – Халид выжидающе уставился на Султана.

Тот неопределенно пожал плечами:

– А зачем? Ведь ты говорил, что журналист обещал помочь.

Халид зло сощурился:

– Он репортер. Это такой придурок, что бегает с аппаратурой и все снимает. При этом постоянно находится с журналисткой. Они ездят на машине, а Крайнов на БТР. У него может не получиться. Что тогда?

– Такие деньги ему платим, – не выдержал Али и сплюнул. – За что?

– Мы платим их за дело, – Халид осуждающе посмотрел на Али. – Или ты забыл, сколько информации он передал нам? Ёзес помогал еще моему брату.

– После того как мы выведем из строя бронетранспортеры, спутниковый телефон останется единственным средством, при помощи которого Крайнов может сообщить о нападении, – цокнул языком Али.

– Вопрос решен, – Халид снизу вверх посмотрел на Султана. – Если у прибалта ничего не выйдет, значит, полковник на твоей совести. Только учти, он нужен мне живой.

– Вы еще забыли, что в селении могут найтись люди, которые попытаются сообщить о перестрелке в Курчалой, – не унимался Али, продолжая перечислять возможные накладки.

– Пока милиция разберется, что к чему, мы будем уже далеко, – отмахнулся Халид. – Я вообще ее всерьез не воспринимаю.

– Там расположился взвод кадыровцев, – напомнил Султан.

Некоторое время Халид задумчиво смотрел на карту, затем поднял на него взгляд:

– Все равно, времени у нас будет достаточно.

Родимов сдержал слово, и Филиппов вместе с семьей сразу после выписки оказался в доме отдыха Министерства обороны, расположенном в Подмосковье. Однако Регина с сыном смогли провести там лишь неделю. Возникли трудности в банке, где она работала, и ей пришлось уехать. Поначалу Антон тоже собирался отправиться вместе с семьей в Москву, но Регине удалось убедить его не делать этого.

– Я с утра до вечера на работе, Сережка в яслях, что ты будешь делать один в пустой квартире? – выдвинула она основной аргумент.

Вспомнив, как в период таких авралов супруга даже берет работу на дом и до полуночи сидит за компьютером, Антон нехотя согласился.

Немаловажную роль сыграл Родимов, вполне серьезно заявивший, что ему не нужны недолечившиеся офицеры.

Так они на пару с Банкетом продолжали проходить реабилитационный период. Утро начиналось с зарядки, потом завтрак, дальше шли назначения врачей. Массажные кабинеты, электрофорез, ЛФК, барокамера, ванны и многое другое делали дом отдыха похожим на обычный госпиталь. Даже обслуживающий персонал ходил здесь в белых халатах и шапочках.

После обеда можно было заняться по своему плану. Обычно Антон либо спускался в бассейн, либо брал лыжи и совершал многокилометровую прогулку по лесу. Банкет тягал железо в спортзале или валялся с книжкой на кровати.

В субботу и воскресенье процедур не было. Решив вопрос с главврачом, Антон собрался навестить в выходные семью. До станции было около трех километров. Узнав расписание, ближе к вечеру он направился на электричку.

Была пятница. Конец рабочей недели и начало весны. Большинство работников дома отдыха спешили домой. Вереница молоденьких медсестер, женщин постарше и всего несколько мужчин двигались по неширокой, протоптанной в снегу тропинке, петляющей между гигантских сосен. Уже отчетливо был слышен шум составов, когда шедшая впереди него девушка в коротком полушубке и вязаной шапочке, ойкнув, рухнула в сугроб.

Антон помог ей подняться, однако едва она встала на ноги, как тут же присела.

– Кажется, ступню подвернула.

– Вам далеко ехать?

– Прилично, – закусив губу, она кивнула и посмотрела назад. – Наверное, придется возвращаться.

При этом от внимания Антона не ускользнуло, что, говоря это, девушка едва не заплакала. Несмотря на сумерки, было видно, как на глазах заблестели слезы.

– Ну не стоит так убиваться из-за того, что не попадете домой на выходные, – Антон снял перчатку и вытер ей щеки. – Я помогу вам вернуться, а сам еще успею на последнюю электричку.

– Вы не понимаете, – незнакомка всхлипнула. – У меня дочь. Она с мамой. Мы почти не видимся. А вчера у нее был день рождения, который решили перенести на завтра. Ей ведь ничего не объяснишь, всего пять лет…

– Хорошо, – Антон на секунду задумался, потом посмотрел на часы, одновременно отойдя с тропинки, чтобы пропустить спешащую на электричку бабульку. – Где вы живете?

– На углу Годовникова и Мурманского проезда…

– Ничего себе, – с трудом вспомнив, где это, присвистнул Антон. – Почти Рижский вокзал.

– А вы хорошо Москву знаете, – удивилась она. – Или живете в этом районе?

– Живу я как раз на другом конце города, – Антон решительно взял ее под руку. – Ну что же, поехали.

– Да бросьте вы! – девушка сделала робкую попытку освободиться. – Доковыляю обратно, переночую в ординаторской…

– Как вас зовут? – не дал ей договорить Антон.

– Лика, – после небольшой паузы ответила она.

– Ничего страшного, Лика, не случится, если я вас все-таки провожу, – с этими словами он осторожно двинулся в направлении станции.

Только в электричке Антону удалось как следует разглядеть свою попутчицу. У нее были зеленые глаза и маленький вздернутый носик. Странный изгиб губ создавал впечатление, будто она едва заметно улыбается. Лика была брюнеткой и чем-то напомнила Антону его первую жену.

В Москве пришлось отказаться от мысли воспользоваться такси. Денег у обоих было в обрез, поэтому, пересев на метро, доехали до станции «Алексеевская».

Лика практически не могла наступать на ногу. Однако отказалась от предложения Антона посетить травмпункт:

– Я сама врач и прекрасно знаю, какой будет диагноз, – улыбнулась она одними глазами. – Сейчас за выходные ванночки, а в понедельник повязка – и на работу.

Дом, в котором жила Лика, был старой постройки и имел пять этажей. Лифт не работал. Подхватив ее на руки, Антон легко поднялся на четвертый этаж и поставил ее у дверей. Однако в последний момент почувствовал головокружение.

– Вам плохо? – насторожилась она, вставляя ключ в замочную скважину.

– Ничего, сейчас пройдет, – отмахнулся он.

Неожиданно дверь открылась.

– Мама, что случилось?! – глядя на заплаканное лицо невысокой женщины, Лика всплеснула руками.

– Боров твой бывший привалил на именины, – она всхлипнула и только тут увидела рядом с дочерью постороннего.

– Это Антон, – перехватив ее взгляд, пояснила Лика. – А это моя мама, Клавдия Ивановна, – быстро представила Лика женщину, и тут же ее лицо вновь сделалось озабоченным. – И что он делает?

– Как всегда, пьяный, сидит перед телевизором. Меня хает, про тебя ребенку гадости рассказывает…

– Ну, я ему сейчас…

Лика попыталась отстранить мать, чтобы пройти в дом, но Антон поймал ее за локоть:

– Что за боров?

Она отмахнулась и прошла в прихожую.

Антон, чувствуя, что в этом доме не все в порядке, проследовал за ней.

– Бывший муж Лики, Валера, – пояснила мать. – Два года как развелись. Пьет, потом приходит и начинает издеваться. Постоянно деньги качает на водку. Грозится, если не дадим, ребенка украдет… Да вон посмотрите, – мать бесцеремонно задрала рукав кофточки Лики, которая уже успела снять полушубок.

– Мама! – женщина смутилась, однако Антон успел разглядеть на предплечье огромные лиловые синяки.

– Это он ее схватил и в ванну, будто топить собрался. Насилу отбила.

– А в милицию пробовали обращаться? – спросил Антон, чувствуя, как его охватывает злость.

– Участковый с ним в одном классе учился…

– Понятно, – Антон с решительным видом отодвинул Клавдию Ивановну в сторону и шагнул в квартиру.

В гостиной в глубоком старинном кресле, напротив телевизора, вытянув неимоверно длинные ноги, сидел довольно крупный мужчина.

– Ну что, сучка твоя приехала? – не оборачиваясь на шум открывшейся двери, хмыкнул он, подумав, что в комнату вошла мать Лики.

– Нет, – спокойно ответил Антон, с невозмутимым видом оглядывая интерьер. – Это ее кобель. Причем с очень острыми зубами.

Валерик взлетел из кресла, словно ошпаренный. Глаза округлились, в уголках губ появилась пена:

– А-а, – протянул он, – проститутка! Не успели развестись, она уже мужиков домой водит. Мало ей в доме отдыха!

В соседней комнате заплакал ребенок.

– Ты, Валера, забудь сюда дорогу, – спокойно заговорил Антон, подходя к громиле ближе. – Я теперь здесь живу. И к этой женщине ты никакого отношения не имеешь, как, впрочем, и к квартире. Вот и сейчас по тебе статья плачет – «незаконное проникновение в чужое жилище»… Тебя ведь никто не приглашал? А завтра я еще твоему дружку участковому мозги вправлю, чтобы в следующий раз он с рук тебе такие вольности не спускал…

Он не успел закончить. Переварив услышанное, бывший супруг Лики пришел в ярость. Шагнув к неожиданно появившемуся заступнику и сопернику в одном лице, он попытался двинуть ему в челюсть. Причем Антон сразу понял, что парень умеет хорошо драться.

Кулак попал в открытую ладонь офицера. Пальцы тут же, словно тиски, сжались. Левой рукой Антон ткнул Валерика под ребра, аккурат в печень, после чего перехватил его запястье. Мгновение, и бугай полетел на пол под звуки своих рвущихся связок и хруст выворачиваемых суставов. Охнув так, что наверняка было слышно на улице, он с грохотом растянулся на ковре.

– Где его вещи? – Антон присел на корточки перед скорчившимся Валериком и посмотрел на стоящих в дверях Лику и Клавдию Ивановну.

Те пребывали в оцепенении. Первой пришла в себя Лика:

– Что вы наделали?! – Ее нижняя губка затряслась. – Он теперь меня совсем убьет…

– У него во дворе дружки, – испуганно прикрыв ладонью рот, едва слышно прошептала Клавдия Ивановна. – В седьмой и тридцатой квартире. Такие же лбы…

– Где его одежда? – уже более настойчиво повторил Антон.

Лика вышла в прихожую и, с минуту повозившись, внесла в комнату куртку и лыжную шапочку. Подхватив изнывающего от боли Валерика под мышки, Антон выволок его в прихожую, после чего, открыв дверь, выбросил на площадку. Следом полетела и куртка с шапочкой.

– У вас найдется для меня место? – отряхивая руки, Антон развернулся в сторону изумленных женщин. – Я намерен разобраться с этой тенью отца Гамлета и его дружками до конца…

Генерал Родимов прошел вдоль построившихся в одну шеренгу офицеров, внимательно осматривая снаряжение. Под ногами хрустел подтаявший за день и сейчас снова схватившийся морозцем снежок. Дойдя до стоящего в самом конце строя Меньшикова, развернулся на сто восемьдесят градусов и посмотрел в поле. Солнце, нависшее над самым горизонтом, било прямо в глаза. Местами, где снежный покров был тонок, оно разъело его до земли, и сейчас огромное пространство, упирающееся в виднеющийся на горизонте лес, пестрело грязно-желтыми пятнами.

Спецназовцы были экипированы для выполнения учебно-боевой задачи пистолетом, ножом и, в зависимости от штата, винтовкой ВСС (винтовка снайперская специальная) «винторез» либо автоматом. Две гранаты в кармашках разгрузки. На всю группу всего три цели, причем одна ложная – женщина с ребенком. Расположены на дистанции протяженностью в шесть километров. Непосредственно сам маршрут начинается от кромки леса, до которой нужно еще добежать, в сторону болот.

Сейчас Родимов размышлял, рвануть вместе с офицерами либо забраться на теплую вышку и оттуда наблюдать за ходом занятий. Спецназовцев он будет видеть только в момент их выхода к препятствиям, где установлены видеокамеры. Остальная информация о прохождении контрольных точек и поражении целей идет на пульт.

– Как хорошо быть генералом, – не выдержал Дрон и толкнул стоящего сбоку Шамиля.

Чеченец такой песни не знал и понятия не имел, к чему клонит Василий, поэтому некоторое время удивленно смотрел на капитана, а потом спросил:

– Почему?

– О чем это вы там кудахчете? – насторожился Родимов.

– Да вот говорю – повезло Филиппову с Банкетом, поразбивали головы, теперь отдыхают, – нашелся Дрон.

Вместо ответа Родимов вынул из нагрудного кармана секундомер и скомандовал «вперед».

Группа практически бесшумно двинула по петляющей между окопами, разного рода капонирами и рвами дороге.

В головной дозор ушли Шамиль и Иса. Замыкающим двигался Полынцев.

Проводив их взглядом, генерал поднялся на вышку:

– Включи видеоконтроль прохождения препятствий.

Сидевший за пультом прапорщик пощелкал тумблерами, и на установленном под потолком над огромным окном мониторе высветилась «скала», затем «разрушенный дом». В конце концов экран поделился на четыре части – по количеству назначенных сегодня генералом препятствий.

Группа шла ровно. Не сработало ни одной сигнальной мины, дружно и организованно преодолели полосу инженерных заграждений. «Колючка» в сочетании с малозаметным препятствием в виде спиралей из тонкой проволоки достаточно серьезно даже на полигоне, если учесть, что и там не обошлось без сигнальных мин. Однако генерал хорошо видел, как шедший первым Шамиль подал знак рукой «всем стой – мины». Пока он снимал растяжку, разведчики, рассредоточившись, вели наблюдение каждый в своем секторе.

Выскочила первая цель. Сделанный из прорезиненной ткани муляж «духа» с автоматом, мгновенно заполненный сжатым воздухом, сник после выстрела Джабраилова. Двинули дальше.

– Неинтересно за вашими парнями наблюдать, – зевнул прапорщик. – Как роботы. Будто знают, что, где, когда…

– Это тебе неинтересно, – генерал усмехнулся. – Я уже семь грубых ошибок нашел. Будет им завтра выходной…

– Да, – протянул прапорщик. – Не перестаю вам удивляться. Одна из лучших групп. По крайней мере, через меня проходят практически все подразделения Генерального штаба, и я однозначно заявляю: с вашими может тягаться только «Тень». Да и потерь у вас меньше, чем у других…

– Поэтому и меньше, что вот так вот, – генерал кивнул на монитор, – все свободное от командировок время.

– Тоже верно.

Прапорщик замолчал, наблюдая за происходящим на экране монитора. Группа как раз вышла в зону работы видеокамеры, которая стояла у «скалы». Высотой с пятиэтажный дом вертикальная стенка ничем не отличалась от настоящей скалы – с выступами, трещинами и узкими площадками. Даже материал – гранит, закрепленный на выполненном из монолитного бетона основании, – везли при постройке этого препятствия аж из Пятигорска.

Разведчики проворно начали карабкаться вверх. Сразу после спуска они должны выполнить упражнение огневой подготовки для стрелкового оружия. Родимов знал, что после такого испытания руки будут ходить ходуном, пот застилать глаза. В совокупности с тяжелым дыханием все это очень сильно снижает результаты стрельбы, если не сводит их к нулю.

Первая пара, Джин и Туман, уже спустились по веревкам с другой стороны и, выбежав на огневые рубежи, приготовились к стрельбе. Появились «грудные» фигуры. Две короткие очереди, и мишени исчезли.

Неожиданно генерал побледнел, а прапорщик подскочил на стуле. Капитан Меньшиков, шедший в последней паре с Дроном, добравшись почти до середины «Скалы», сорвался и полетел вниз, по пути ударившись об один из искусственных выступов.

Дрон начал спуск. Видимо, перед этим он связался по переговорному устройству с группой, потому что Джин и Туман прекратили стрельбу и спешили обратно, к Меньшикову, рядом с которым уже суетился Гулидов.

– Родник, это Туман, – раздался голос капитана в установленном в пульте динамике. – У нас ЧП. При попытке преодолеть препятствие номер два сорвался капитан Меньшиков…

– Вижу, – генерал взял в руку микрофон стационарной радиостанции. – Даю команду на возвращение.

– Ну что, – надевая шапку, засуетился прапорщик. – Я отправлю эвакуационную группу на БТР…

– Сядь, – Родимов нахмурился. – Они знают, как поступать в таких случаях. А бронетранспортер пусть стоит там, где стоял.

– Так ведь, – прапорщик растерянно захлопал глазами, – вдруг ему срочная помощь нужна?

– Там есть, кому ее оказать, – не сдавался Родимов.

Между тем разведчики срубили две сосенки, очистив от веток, натянули на них бушлаты, вставив стволы через рукава, застегнули пуговицы. Гулидов в это время наложил шины, после чего Меньшикова осторожно переложили на импровизированные носилки и двинулись в обратном направлении. Спустя двадцать минут группа по всем правилам совершения пешего марша вернулась к вышке, возле которой уже стояла санитарная машина.

– Что с ним? – генерал вопросительно посмотрел на Гулидова.

– Перелом голени, – доктор смахнул с ресниц иней. – Закрытая черепно-мозговая травма, множественные ушибы мягких тканей. Точнее скажут в госпитале.

– Понятно, – генерал вздохнул. – Грузите в машину.

– Зверь, – глядя вслед направляющемуся к своей «Волге» Родимову, покачал головой прапорщик. – У меня для таких случаев БТР под парами стоит, а он не разрешил парня вывезти…

– Разве может твой бронетранспортер сравниться с двумя офицерами спецназа и самодельными носилками? – усмехнулся Дрон, устало опускаясь на корточки. – Да и топлива нам не надо…

– Ладно, хватит болтать, – Полынцев забросил автомат за спину. – Что у нас завтра?

– По идее, выходной, но шеф решил нам напомнить, кто и чем сейчас командует в Чечне, – Дорофеев сплюнул. – Скоро заставит запоминать количество прыщей на задницах этих уродов. Я биографии полевых командиров лучше их родителей знаю.

– Говорит, обновился там этот контингент, – возразил ему Полынцев.

Еще пару минут поговорив, приводя дыхание и пульс в порядок, разведчики-диверсанты направились в сторону учебных корпусов.

Лика едва могла ходить, поэтому уборкой посуды после ужина занималась Клавдия Ивановна. Женщина была страшно взволнована и напугана тем, что произошло мужду бывшем мужем дочери и ее новым знакомым. С кухни то и дело доносились вздохи и едва слышные причитания. По квартире распространился запах валерианы.

Антон занял место, где недавно сидел Валерий, и включил телевизор. Наложив компресс, Лика устроилась на диване, забравшись на него с ногами.

– Зря я втянула тебя в эту историю, – она с сожалением вздохнула и внимательно посмотрела на Антона. – Они будут тебя караулить. Вот увидишь.

– А что, такое уже было? – спросил он.

– Да, – она провела рукой по забинтованной лодыжке. – У меня есть брат. Мама как-то ему пожаловалась. Он поступил примерно так, как ты, – набил Валерику морду и выставил за дверь. Так тот его с дружками утром во дворе подкараулил. Очень сильно избили, – она покачала головой. – С тех пор он сюда не приезжает.

– Не волнуйся за меня, – Антон встал и пересел на край дивана. – Завтра у твоего Валеры отшибет память. Он забудет сюда дорогу, а его дружки прекратят ему помогать.

– Ты гипнотизер? – Она через силу улыбнулась и неожиданно положила голову Антону на плечо. – Мы вызовем милицию, и ты уйдешь.

Но Антон уже не воспринимал того, что она говорила. От близости молодого женского тела сердце учащенно забилось. Осторожно он провел ладонью по ее голове. От распущенных волос исходил аромат ромашки и мяты. Взяв ее за подбородок, он впился в ее губы, почувствовав, как сладкая истома прокатилась по всему телу, а голова закружилась. Лика медленно стала заваливаться на спину, одновременно расстегивая на груди Антона рубашку. Мгновение, и ее рука скользнула по мускулистому торсу, а поцелуй стал еще крепче и жарче. Казалось, она потеряла рассудок. Закрыв глаза и тяжело дыша, молодая женщина не прекращала раздевать Антона.

– А если мама зайдет? – прошептал Антон.

– Нет, – выдохнула она.

Антон осторожно стянул с нее блузку и впился в нежно-розовый сосок.

– Погоди, – почти простонала она и, выскользнув из его объятий, встала. – Надо разложить диван и застелить постель…

Проснувшись, когда за окном загремели первые трамваи, Антон долго лежал, не меняя положения, и наблюдал, как медленно серый квадрат окна становится все светлее.

На душе было скверно. Во-первых, он чувствовал себя виноватым перед Ликой, у которой, судя по бурно проведенной ночи, теперь возникнет к нему привязанность, а вместе с ней и разочарование. Ведь он женат. Во-вторых, неизвестно, как воспримет его исчезновение Регина. Сотовый он оставил Банкету, и она наверняка уже в курсе, что он отправился в Москву. Можно, конечно, предупредить Родимова, и тот скажет, будто Антон ночевал у него, но как-то не хотелось посвящать в эту интрижку генерала. Да и неизвестно еще, чем закончится разговор с Валериком. Судя по реакции Клавдии Ивановны, парень без царя в голове. Может сутками караулить редких гостей Лики, продолжая считать ее своей собственностью.

Вскоре в соседней комнате скрипнула дверь. В ванной зашумела вода. Почти сразу Лика открыла глаза. Томно потянувшись, взъерошила на голове Антона волосы и села. Пощупала ногу, потом пошевелила ступней. Поморщилась:

– Сегодня лучше.

Антон взял ее за спину и попытался притянуть к себе.

– Не надо, – Лика встала и накинула халат. – Пора вставать. – Нагнувшись, она чмокнула его в губы и направилась прочь.

Пока Антон пил кофе, Клавдия Ивановна разглядела во дворе Валерика с дружками. Они сидели в стареньком «Опеле», подогнав его почти вплотную к подъезду.

– Что я говорила! – причитала она. – И ведь никакой управы на них нету.

Антон чувствовал себя спокойно. Стрелять сейчас в него никто не будет, а все остальное – мелочи. Причем, если судить по бывшему супругу Лики, его дружки такие же, как и он, алкоголики. Вполне возможно, что и эту ночь компания пропьянствовала, «готовясь» проучить обидчика своего кореша.

– Но они стоят возле подъезда… Как… Это уже не первый раз, – донесся из соседней комнаты голос Лики.

Антон понял, что перепуганная женщина звонит в милицию, и встал из-за стола. Когда он вошел, Лика уже закончила говорить. Стоя у окна, готовая расплакаться, она кусала нижнюю губку.

– Сказали, мало ли кто там стоит, – она всхлипнула. – Будет, говорит, драка, приедем, а так – нечего беспокоить по пустякам.

– Я же просил тебя никуда не звонить, – Антон разозлился. – Выйду, закрывайтесь и сидите. Если потом твой Валерик будет спрашивать, кто я, скажешь – жених…

С трудом отбившись от двух женщин, которые рвались проводить его до метро, Антон легко сбежал по лестнице, толкнул дверь подъезда и, не сбавляя шага, направился к «Опелю».

Передняя правая дверь открылась, и навстречу выбрался Валерик. Лицо было изрядно помятым, волосы торчали в разные стороны. Было заметно, что он мучается с глубокого похмелья.

– Я тебе вчера сказал, чтобы ты близко к дому не подходил? – Изобразив на лице ярость, Антон схватил его за запястье и локтевой сгиб, надавив пальцами на болевые точки. Мгновение, и парень, обезумев от боли, взвыл, опускаясь на корточки. Двинув негодяю ногой в челюсть, Антон вынудил его подняться и со всего размаха приложил лицом о верхнюю кромку дверцы. На стекло брызнула кровь.

В это время с другой стороны выскочил еще один. В руке была монтировка. Третий остался в салоне.

Отбросив в сторону бесчувственное тело Валерика, Антон бесцеремонно запрыгнул на капот машины, встал на крышу, оставляя глубокие вмятины на металле, и прыгнул на забияку сверху, с легкостью отбив выставленный навстречу кусок железа. Под весом Филиппова парень сложился пополам и рухнул на землю.

Схватив его пальцами за нижнюю губу, Антон в мгновение ока перевел взревевшего от боли дружка Валерика в горизонтальное положение и подтянул к себе:

– Запомни, сучок, если ваш собутыльник даже после этого урока попрется к моей Лике, – он метнул взгляд на машину, отчего третий подельник быстро захлопнул дверцу, – даже без вас, перестреляю всех. Понял?!

Несчастный, вздрогнув, присел и мелко затрясся.

Двинув ему ступней по голени, Антон отряхнулся и как ни в чем не бывало направился прочь со двора.