Джек Ричер. Гость

Глава 7

Ламарр появилась точно в назначенное время в новом, сверкающем «бьюике» с номерами штата Виргиния. В просторном салоне она была одна и казалась маленькой. Плавно затормозив, Ламарр нажала на кнопку, открывая крышку багажника. Ричер захлопнул крышку, распахнул дверцу и сел в машину.

– Где твоя сумка? – спросила Ламарр, сразу перейдя на «ты».

– У меня нет сумки.

Мгновение она непонимающе смотрела на него. Затем отвела взгляд с таким видом, словно столкнулась с социальным уродством, и поехала назад к улице. На первом перекрестке Ламарр неуверенно остановилась.

– Как лучше всего добраться на юг? – спросила она.

– Самолетом.

Отвернувшись, Ламарр поехала налево, прочь от реки. После еще одного левого поворота она оказалась на федеральной магистрали номер 9, ведущей на север.

– В Фишкилле я сверну на шоссе восемьдесят четыре, – сказала она. – Поеду на запад до скоростной магистрали, затем на юг до автострады Пэлисейдс, и там мы попадем в Садовый штат[2].

Ричер молчал. Ламарр вопросительно посмотрела на него.

– Как тебе будет угодно, – сказал он.

– Я просто пытаюсь завести разговор.

– Не трудись.

– Не слишком ты дружелюбный.

Ричер пожал плечами:

– Кажется, я должен был помогать в налаживании контактов с армией, а не в изучении основ географии Соединенных Штатов.

Ламарр подняла брови и скривила рот, изображая недовольство, но в то же время показывая, что нисколько не удивлена. Ричер отвернулся и стал смотреть на мелькающие за окном пейзажи. В машине было тепло. Ламарр включила отопитель на максимум. Протянув руку, Ричер уменьшил подачу теплого воздуха в свою сторону.

– Жарко, – заметил он.

Ламарр никак на это не отреагировала. Она продолжала молча вести машину. Шоссе I-84 вывело их через Гудзон в Ньюберг. Там Ламарр выехала на скоростную магистраль и повернула на юг. Она уселась поудобнее, словно готовясь к долгой дороге.

– Ты никогда не летаешь самолетами? – спросил Ричер.

– Раньше летала. Много лет назад. Но теперь не могу.

– Почему?

– Боюсь, – просто ответила она.

– Ты носишь оружие?

Оторвав руку от рулевого колеса, Ламарр отодвинула лацкан пиджака. Под ним блеснула твердая коричневая кожа ремней кобуры под мышкой, огибающих грудь.

– И ты готова им воспользоваться?

– Конечно. Если возникнет необходимость.

– В таком случае бояться летать очень глупо. Вероятность погибнуть в автокатастрофе или перестрелке в миллион раз выше.

Она кивнула:

– Умом я понимаю доводы статистики.

– Значит, твой страх иррационален, – заметил Ричер.

– Наверное, – согласилась Ламарр.

Они замолчали. Тишина нарушалась лишь ворчанием двигателя.

– В Бюро много иррациональных агентов? – спросил Ричер.

Ламарр ничего не ответила, лишь немного покраснела. Ричер снова замолчал, уставившись на дорогу. Ему стало стыдно. В конце концов, Ламарр прижали со всех сторон.

– Я очень сожалею насчет твоей сестры, – сказал он.

– С чего бы это?

– Просто я понимаю, как ты за нее переживаешь.

Ламарр не отрывала взгляда от дороги.

– Это тебе Блейк сказал, пока я варила кофе?

– Да, он упомянул об этом.

– Вообще-то, она мне не родная сестра, а сводная, – сказала Ламарр. – И все мои переживания носят исключительно профессиональный характер, ясно?

– Звучит так, будто вы не очень-то ладите.

– Вот как? С чего ты взял? Мое отношение к делу должно измениться только потому, что я близка к одной из потенциальных жертв?

– От меня вы ждали именно этого. Вы решили, что я воспылаю желанием отомстить за Эми Каллан только потому, что я ее знал и она мне нравилась.

Ламарр покачала головой:

– Это решил Блейк. Я могла бы, наверное, ожидать чисто человеческого участия, но конкретно от тебя я ничего не ждала, потому что ты по всем статьям соответствуешь портрету убийцы.

– С этим портретом ты ошиблась. И чем скорее ты признаешься себе в этом, тем скорее вы поймаете убийцу.

– Что ты можешь понимать в построении психологических портретов?

– Ровным счетом ничего. Но я не убивал этих женщин и не стал бы их убивать. Следовательно, вы напрасно тратите время на поиски такого человека, как я, потому что я совсем не тот, кого надо искать. Резонно, правда? И факты на моей стороне.

– Ты любишь факты?

– Гораздо больше всякой бредятины, – подтвердил Ричер.

– Хорошо, тогда как тебе понравятся вот эти факты? – спросила Ламарр. – Я только что помогла схватить убийцу в штате Колорадо, хотя сама даже никогда не была там. Одна женщина была изнасилована и убита в собственном доме. Она скончалась от множественных ударов тупым предметом по голове. Ее обнаружили лежащей на полу на спине, с лицом, закрытым простыней. Жестокое преступление, совершенное спонтанно. На входной двери и окнах никаких следов взлома, все в доме осталось на своих местах. Убитая женщина была умной, молодой и красивой. Я рассудила, что преступление совершил местный житель, зрелого возраста, живущий неподалеку, знавший жертву, неоднократно бывавший у нее дома, испытывавший к ней сексуальное влечение, однако слишком стеснительный или занимающий более низкое социальное положение и поэтому не заявивший о своих чувствах надлежащим образом.

– И?..

– Я составила этот психологический портрет, и местная полиция уже через час арестовала преступника. Он сразу же во всем сознался.

Ричер кивнул:

– Это оказался разнорабочий. Он убил ее молотком.

Впервые за полчаса Ламарр оторвалась от дороги и удивленно посмотрела на него.

– Ты не можешь этого знать. В здешних газетах об этом деле не писали.

Он пожал плечами:

– Догадка, основанная на фактах. Закрытое простыней лицо означает, что жертва знала убийцу и убийца знал жертву и устыдился оставить ее лицо открытым. Возможно, испугался, что она будет смотреть на него из могилы. Подобное мышление указывает на низкий интеллект. Отсутствие следов взлома говорит о том, что убийца не раз бывал в доме. А все остальное очевидно.

– Почему?

– Что за тип с низким интеллектом может неоднократно бывать дома у умной красивой женщины? Это или садовник, или разнорабочий. Садовник, скорее всего, отпадает – он в основном работает на улице. К тому же садовники, как правило, работают парами. Поэтому я сделал выбор в пользу разнорабочего, которому, вероятно, не давало покоя, как молода и красива его работодательница. Однажды его терпению приходит конец, он делает попытку подкатить к ней, красавица его отвергает, возможно, даже насмехается над ним, он срывается, насилует и убивает ее. Поскольку он рабочий, у него с собой сумка с инструментами. Он привык ими пользоваться, вот и схватился за молоток.

Ламарр ничего не сказала. Снова покраснела.

– И ты называешь это построением психологического портрета? – спросил Ричер. – Да это же просто здравый смысл.

– Дело оказалось очень простым, – едва слышно произнесла Ламарр.

Он рассмеялся:

– И вам, ребята, платят за это деньги? Этому вас учат в колледжах?

Машина въехала в Нью-Джерси. Асфальтовое покрытие стало заметно лучше, вдоль обочины потянулись ухоженные лесопосадки. Каждый штат тратит огромные усилия на первую милю шоссе на своей территории, пытаясь убедить путешественника, что он оставил плохое позади и попал туда, где лучше. Ричер всегда недоумевал, почему никто не тратит силы на последнюю милю. В этом случае путник сожалел бы о том месте, с которым ему приходится расставаться.

– Нам нужно поговорить, – сказала Ламарр.

– Что ж, говори. Расскажи мне об университете.

– Мы не будем говорить об университете.

– Почему? Расскажи о своей учебе. Или ты отказываешься?

– Нам нужно обсудить убийства.

Ричер улыбнулся:

– Ты ведь училась в университете?

– Да. В Университете штата Индиана.

– На факультете психологии?

Ламарр покачала головой.

– Тогда на каком? Криминалистики?

– Если тебе так интересно, моя специализация – декоративное садоводство. А своей профессией я овладела в Академии ФБР в Куантико.

– Декоративное садоводство? Неудивительно, что Бюро ухватилось за тебя руками и ногами.

– На самом деле университет мне тоже пригодился. Меня научили видеть за мелочами общую картину и быть терпеливой.

– А также научили выращивать разные цветочки. Это может очень пригодиться, чтобы убивать время, когда дурацкие психологические портреты заведут в тупик.

Ламарр промолчала.

– И много у вас в Куантико иррациональных садоводов, которые бояться летать на самолетах? Энтузиастов бонсай, пугающихся пауков? Любителей орхидей, которые ни за что не наступят на трещины на асфальте?

Ламарр побледнела:

– Я вижу, Ричер, ты очень доволен собой, отпуская шуточки, пока где-то там умирают невинные женщины.

Он ничего не ответил и отвернулся к окну. Ламарр вела машину быстро. Асфальт был мокрый, а небо впереди было затянуто черными тучами. «Бьюик» мчался за грозой, отступающей на юг.

– Ладно, расскажи мне об убийствах, – наконец произнес Ричер.

Крепко стиснув рулевое колесо, Ламарр уселась поудобнее.

– Ты уже знаешь, к какой группе принадлежат убитые женщины, – сказала она. – Согласись, она очень специфичная.

Ричер кивнул:

– Несомненно.

– Места преступлений, похоже, никак не связаны. Убийца преследует определенную жертву и едет туда, где она находится. Пока что все убийства совершены в доме у жертвы. Во всех случаях речь идет об отдельных домах, но с разной степенью уединенности.

– Причем все дома неплохие.

Ламарр недоуменно посмотрела на него. Ричер улыбнулся:

– Армия щедро расплатилась с этими женщинами, когда они увольнялись. Это называется «избегать скандала». Получив толстую пачку денег и возможность обзавестись своим углом после нескольких лет скитаний, все женщины, наверное, купили себе неплохие особнячки.

Ламарр кивнула, не отрывая взгляда от дороги.

– Да, пока что мы имеем дело с домами в зажиточных кварталах.

– Вполне понятно, – заметил Ричер. – Эти женщины хотели иметь соответствующее окружение. Что насчет мужей и прочих родственников?

– Каллан была разведена, без детей. У Кук был возлюбленный, детей тоже не было. Стэнли вела замкнутый образ жизни и не имела близких друзей.

– Вы проверили мужа Каллан?

– Естественно. Расследуя убийство, мы первым делом проверяем родственников. Если убита замужняя женщина, мы проверяем мужа. Но у него есть алиби, ничего подозрительного за ним не числится. А после того как была убита Кук, почерк стал ясен. Мы поняли, что мужья и возлюбленные тут ни при чем.

– Да, наверное.

– Первая проблема состоит в том, как убийце удается проникать в дом. Никаких следов взлома. Он просто входит в дверь.

– Думаешь, он сначала ведет наблюдение за домом?

Ламарр пожала плечами:

– Три жертвы – это еще мало, так что я опасаюсь делать выводы. Но скорее всего, убийца действительно ведет наблюдение. Ему необходимо застать жертв дома одних. Он досконально прорабатывает все детали, ни в чем не полагается на случай. Однако не стоит переоценивать значение наблюдения. Установить, что все три женщины весь день проводили дома в одиночестве, было бы совсем нетрудно.

– Какие-либо следы засады? Окурки и банки из-под содовой под соседним деревом?

Ламарр покачала головой:

– Этот тип не оставляет абсолютно никаких следов.

– Соседи ничего не видели?

– Ничего.

– Все три жертвы были убиты днем?

– Время различное, но все в светлое время суток.

– Никто из женщин не работал?

– Да, как и ты. Вы, бывшие военные, похоже, не стремитесь найти себе работу. Я обязательно учту эту особенность в будущем.

Ричер уставился в окно. По асфальту текли потоки воды. Гроза была в миле впереди.

– Почему вы, бывшие военные, нигде не работаете?

– Мы? – переспросил Ричер. – Могу сказать только о себе: я не нашел ничего такого, чем хотел бы заниматься. Я подумывал о декоративном садоводстве, но все же предпочел бы какое-нибудь более стоящее дело. Меня не устраивает место, где можно стать мастером за полторы секунды.

Ламарр снова промолчала, и машина, шелестя шинами, въехала в стену дождя. Ламарр включила щетки, зажгла фары и чуть сбавила скорость.

– Ты собираешься и дальше меня оскорблять? – спросила она.

– Мои подколки – сущая мелочь по сравнению с тем, что вы угрожаете моей подруге. И с такой готовностью поверили в то, что человек вроде меня мог убить двух женщин.

– Так все же да или нет?

– Возможно. Думаю, извинения с твоей стороны превратят ответ в «нет».

– Извинения? И не надейся, Ричер. Я по-прежнему верю в свой психологический портрет. Если убийства совершил не ты, то какой-то подонок, похожий на тебя.

Небо затянули сплошные черные тучи, дождь усилился. Впереди сквозь потоки воды, текущей по лобовому стеклу, сияли красные огни стоп-сигналов. Машины едва ползли. Ламарр резко нажала на тормоз.

– Проклятье!

Ричер улыбнулся:

– Забавно, правда? В такую погоду вероятность погибнуть или получить увечья в автокатастрофе в десять тысяч раз выше, чем при полете на самолете.

Ламарр ничего не ответила. Она то и дело смотрела в зеркало заднего вида, опасаясь, что тот, кто едет следом, не успеет затормозить. Впереди огни стоп-сигналов красной цепочкой уходили вперед. Отыскав рычаг регулировки, Ричер опустил свое сиденье и уютно вытянулся.

– Я сосну чуток, – объявил он. – Разбудишь, когда мы куда-нибудь приедем.

– Мы еще не закончили говорить, – возразила Ламарр. – Ты не забыл, мы ведь договорились? Подумай о Петросяне. Интересно, чем он сейчас занимается?

Ричер посмотрел налево, через Ламарр, в ее окно. В той стороне находился Манхэттен, но сейчас можно было лишь с трудом разглядеть обочину шоссе.

– Хорошо, будем говорить дальше.

Ламарр сосредоточила все внимание на дороге. Машина медленно двигалась по залитому дождем асфальту, то и дело останавливаясь.

– На чем мы остановились? – спросила Ламарр.

– Убийца следит за жертвой, выясняет, что она одна дома, все происходит среди бела дня, каким-то образом он заходит в дом. Что дальше?

– Затем он ее убивает.

– В доме?

– Мы так думаем.

– Думаете? А точно сказать не можете?

– К сожалению, мы многое не можем сказать точно.

– Да, это обнадеживает.

– Убийца не оставляет улик, – объяснила Ламарр. – Вот в чем главная проблема.

– В таком случае опиши места преступлений, – предложил Ричер. – Начни с того, какие растения растут в садике перед окнами.

– Почему? Ты полагаешь, это имеет значение?

Ричер рассмеялся:

– Нет, я просто подумал, что тебе проще начать с чего-нибудь такого, в чем ты разбираешься.

– Сукин сын!

Машина медленно ползла вперед. Щетки неторопливо сновали по лобовому стеклу – туда-сюда, туда-сюда. Впереди показались мигающие красные и синие огни.

– Авария, – констатировал Ричер.

– Убийца не оставляет никаких улик, – повторила Ламарр. – Абсолютно никаких. Ни отпечатков пальцев, ни волокон, ни крови, ни слюны, ни волос, ни ДНК – ничего.

Ричер закинул руки за голову и зевнул:

– Добиться этого очень непросто.

Ламарр кивнула, не отрывая взгляда от дороги:

– Совершенно верно. В нашем распоряжении имеются такие средства тестирования, что трудно представить, но нашему приятелю удается обойти их все.

– Каким образом?

– Мы не можем понять. Сколько времени ты пробыл в этой машине?

Ричер пожал плечами:

– Такое ощущение, что полжизни.

– На самом деле всего около часа. Но сейчас твои пальчики уже повсюду – на дверных ручках, приборной панели, защелке ремня безопасности, рычаге регулировки сиденья. На подголовнике не меньше десятка твоих волос. По всему сиденью куча волокон ткани брюк и пиджака. На коврике земля из двора дома в Гаррисоне. Быть может, даже ворс ковра.

Ричер понимающе кивнул:

– А я здесь просто сижу.

– Вот именно. А при насильственном убийстве подобные улики должны быть повсюду. Плюс, возможно, кровь и слюна.

– Тогда, наверное, он убивает не в доме.

– Но тело оставляет именно там.

– Значит, ему приходится перетаскивать тело в дом.

Ламарр кивнула:

– Достоверно известно, что убийца проводит в доме какое-то время. Есть доказательства этому.

– Где он оставляет тело?

– В ванной комнате. В ванне.

«Бьюик» дюйм за дюймом проползал мимо места аварии. Старый автофургон на полной скорости врезался сзади в джип, абсолютно такой же, какой был у Ричера. В лобовом стекле фургона зияли две дыры, пробитые головами. Смятую дверцу пришлось открывать домкратом. В разрыве разделительного барьера стояла машина «скорой помощи». Вывернув шею, Ричер уставился на джип. Это была не его машина. Впрочем, он и не ждал, что это окажется его джип. Джоди никуда не поедет. Если у нее есть хоть капля здравого смысла.

– В ванне? – переспросил Ричер.

– В ванне, – подтвердила Ламарр, не отрываясь от дороги.

– Все три тела?

– Все три.

– Что-то вроде подписи?

– Верно, – сказала она.

– Откуда убийце известно, что у всех жертв были ванны?

– Когда человек живет в доме, у него обязательно есть ванна.

– Откуда ему известно, что все жертвы живут в домах? Он ведь выбирает их не по принципу жилья. Это в определенном смысле случайность. Жертвы могли жить где угодно. Например, я живу в мотелях. А в некоторых мотелях есть только душ.

Ламарр мельком взглянула на него:

– Ты больше не живешь в мотелях. Ты живешь в собственном особняке в Гаррисоне.

Ричер смущенно отвел взгляд, как человек, который забыл.

– Ну, наверное, сейчас я действительно живу в собственном особняке, – признался он. – Но прежде мне пришлось попутешествовать. Откуда убийце известно, что у этих женщин есть постоянное жилье?

– Это «уловка двадцать два». Если бы они были бездомными, они бы не попали в его список. Я хочу сказать: для того чтобы попасть в его список, они должны иметь постоянное место жительства – в противном случае убийца не сможет их найти.

– Но откуда ему известно, что у всех есть ванна?

Ламарр пожала плечами:

– В любом доме, в любой квартире есть ванна. Лишь в совсем крошечных квартирах-студиях имеется только душевая кабина.

В этой области у Ричера было совсем мало опыта. Недвижимость оставалась для него неизведанной территорией.

– Ладно. Итак, все жертвы лежат в ванне.

– Обнаженные. И их одежда отсутствует.

Проехав мимо места аварии, Ламарр надавила на газ, устремляясь в погоню за отступающей грозой. Она переключила щетки стеклоочистителя на максимальную скорость.

– Убийца забирает одежду жертв с собой? – спросил Ричер. – Почему?

– Вероятно, в качестве трофея. У серийных убийц захват трофеев – очень распространенное явление. Возможно, в этом есть какой-то символизм. Возможно, убийца считает, что жертвы должны по-прежнему носить военную форму, поэтому он отнимает у них гражданскую одежду. И жизнь.

– Больше он ничего не берет?

Ламарр покачала головой:

– По крайней мере, мы ничего не смогли установить. Все вещи вроде бы на своих местах. Нигде нет никаких «пробелов». Наличные и кредитные карточки не тронуты.

– Значит, убийца забирает одежду жертв и не оставляет никаких следов.

Ламарр ответила не сразу.

– Кое-что он оставляет, – сказала она. – Он оставляет краску.

– Краску?

– Армейскую зеленую камуфляжную. В большом количестве.

– Где?

– В ванне. Убийца кладет туда обнаженное тело, после чего заполняет ванну краской.

Ричер всмотрелся в дождь сквозь бешено мечущиеся щетки стеклоочистителя.

– Он топит женщин в краске?

Ламарр покачала головой:

– Нет, не топит. Он кладет их в ванну уже мертвыми. А потом покрывает их краской.

– Каким образом? Раскрашивает?

Ламарр прибавила скорость, пытаясь наверстать упущенное время.

– Нет, он их не раскрашивает. Просто заполняет ванну краской по самый край. Естественно, при этом тело тоже оказывается покрытым краской.

– Значит, трупы плавают в ванне, заполненной зеленой краской?

Она кивнула:

– Именно в таком виде были обнаружены все три жертвы.

Ричер ничего не сказал. Отвернувшись, он уставился в окно и молчал довольно долго. На западе небо стало проясняться. Дождь заканчивался. Машина быстро неслась вперед. Покрышки шелестели по мокрому асфальту, дождевые капли барабанили по крыше. Уставившись вдаль на светлеющее небо на западе, глядя краем глаза на мелькающую бесконечную ленту шоссе, Ричер вдруг поймал себя на том, что он счастлив. Он куда-то направляется. Находится в движении. Кровь у него в жилах потекла быстрее, словно у животного в конце зимы. Старый демон странствий тихонько нашептывал ему на ухо: «Сейчас ты счастлив. Ты счастлив, правда? Ты ведь даже на время забыл о том, что привязан к Гаррисону!»

– Что с тобой? – спросила Ламарр.

Повернувшись к ней, Ричер постарался сосредоточить внимание на ее бледном лице, жидких волосах, кривых зубах, обнажившихся в улыбке.

– Расскажи мне о краске, – тихо сказал он.

Ламарр посмотрела на него озадаченно.

– Обыкновенная армейская краска, – сказала она. – Зеленая, матовая. Производится в штате Иллинойс сотнями тысяч галлонов. Изготовлена в течение последних одиннадцати лет, потому что технологический процесс относительно новый. Помимо этого, нам больше ничего не удалось установить.

Ричер рассеянно кивнул. Сам он никогда не использовал такую краску, но видел миллионы квадратных ярдов, выкрашенных ею.

– Возиться с краской сложно, – задумчиво произнес он.

– Но места преступлений безукоризненно чистые. Нигде не пролито ни капли.

– Женщины уже мертвы, – заметил Ричер. – Никто не сопротивляется. Так что проливать краску незачем. Однако ее надо принести в дом. Сколько нужно краски, чтобы наполнить ванну до краев?

– От двадцати до тридцати галлонов.

– Это очень много. Должно быть, краска имеет для убийцы огромное значение. Вы не пытались понять, какое именно?

Ламарр пожала плечами:

– Нет, если не брать в расчет очевидного. Крас- ка-то армейская. Быть может, отнимая гражданскую одежду и покрывая трупы армейской краской, убийца как бы возвращает жертвы туда, где, по его мнению, они должны находиться. Понимаешь, краска сковывает трупы. Через пару часов на поверхности появляется пленка. Со временем она твердеет, а жидкая краска внутри превращается в желе. Полагаю, за достаточно большой срок она бы вся высохла и затвердела, а трупы оказались бы внутри. Знаешь, некоторые родители помещают первые пинетки своего малыша в кубик из оргстекла.

Ричер уставился перед собой. Горизонт впереди был чистым. Гроза осталась позади. Справа мелькала зеленая и солнечная Пенсильвания.

– Краска – это чертовски хлопотно, – произнес Ричер, рассуждая вслух. – Двадцать или тридцать галлонов? Солидный груз. То есть у убийцы должна быть большая машина. Краску непросто раздобыть. Непросто даже внести ее в дом. Это могут заметить. Никто ничего не видел?

– Мы обошли всех соседей. Никто не заметил ничего странного.

Ричер медленно кивнул:

– Краска – это ключ к разгадке. Где убийца ее достает?

– Понятия не имеем. Армейское руководство не горит желанием помочь нам.

– Не удивляюсь. Армия вас ненавидит. Кроме того, они наверняка испугались, что убийцей может оказаться кадровый военный. Кто еще способен достать камуфляжную краску в таком количестве?

Ламарр ничего не ответила. «Бьюик» мчался на юг. Дождь давно кончился, и щетки со скрипом скребли сухое стекло. Ламарр уверенным движением выключила стеклоочистители. Ричер принялся размышлять о каком-то кадровом военном, загружающем галлонами зеленую краску. В его списке девяносто одна женщина, его извращенное сознание требует на каждую от двадцати до тридцати галлонов. Итого две – две с половиной тысячи галлонов. Огромное количество. Для того чтобы перевезти столько, понадобится много грузовиков. Быть может, этот человек – интендант.

– Как убийца расправляется с жертвами? – спросил Ричер.

Ламарр крепче стиснула рулевое колесо. Сглотнула комок в горле, не отрывая взгляда от дороги.

– Мы не знаем, – сказала она.

– Как это не знаете? – удивился Ричер.

Ламарр покачала головой:

– Жертвы мертвы. Но мы не можем определить, как именно они умерли.