Дженни. Ближе к дому

13

Был уже пятый час дня, когда Дэйд Уомек вышел из кабинета судьи по уголовным делам в кирпичном правительственном здании с колоннадой и пошел по дорожке, пересекающей лужайку по диагонали. Оттуда он не спеша свернул к бару Гарри на восточной стороне городской площади. Даже в это время дня было еще жарко и душно; набухшая влагой серая туча все так же висела над землей, и Дэйд, сняв пальто, перебросил его через руку. Прохожих на улице было довольно много, но Дэйд с головой ушел в свои мысли и ни разу не остановился, чтобы поговорить с кем-нибудь.

Всегда осторожный и осмотрительный в такого рода делах, Дэйд потратил довольно много времени на предварительный просмотр планов и документов на право владения домом, который он собирался приобрести.

В это утро он решил дать взаймы пять тысяч долларов под первую закладную на домовладение в негритянском квартале по ту сторону Пичтри-стрит и остался очень доволен видами на будущее. Владелец дома недавно потерпел убытки в делах и, поскольку банк торопил его с уплатой, уже приходил к Дэйду Уомеку занять денег на срочное погашение долга. Дом был двухэтажный, стоял он на бойком месте, и построили его всего пять лет назад. В верхнем этаже было шесть двухкомнатных квартир, и все они были заняты, а в нижнем помещались процветающий ресторан, бильярдная, парикмахерская и бакалейная торговля.

Года через два-три, когда Дэйд приобретет во владение этот доходный дом, — а он был уверен, что приобретет его по случаю неуплаты по закладной или иным путем, — ему будет принадлежать весь квартал. Дэйду уже принадлежала почти половина домов в негритянском районе Сэллисоу, что давало ему возможность получать около половины квартирной платы с двух тысяч негров, живших по ту сторону Пичтри-стрит. Он говорил, что цель всей его жизни состоит в том, чтобы все негры в Сэллисоу платили ему за квартиру, но до сих пор он только не дал ни одному негру поселиться в других кварталах города.

Кроме Гарри Хокси, владельца и бармена, в баре сидели и пили пиво еще несколько человек, когда вошел Дэйд и бросил свое пальто на стул.

— Хэлло, Гарри, — поздоровался Дэйд гулким басом. — Пошевеливайся, надо же нам принять срочные меры! — Он снял шляпу и отшвырнул ее в сторону. — Эй, Джордж, Билл, Джо, Фред! — Прищурив глаза, он взглянул на человека, сидевшего в дальнем углу бара. — Кто это там прячется? Кто-нибудь знакомый? Или какая-нибудь убогая деревенщина из Саммер-Глэйда или Пиви-Крик?

— Это я, Хаустон Брасли, — заговорил тот. — Как поживаете, Дэйд?

— Отлично, отлично, Хаустон, лучше некуда, — ответил Дэйд своим громким голосом. — Как здоровье миссис Брасли?

— Ничего себе, она здорова, Дэйд.

— Отлично, отлично, рад это слышать, Хаустон.

Облокотившись на стойку, он поманил к себе Гарри Хокси.

— Гарри, принесите бутылку моего виски из задней комнаты и угостите этих джентльменов настоящим мужским напитком. Как-то не хочется, чтобы такие замечательные люди обходились без выпивки. Совестно смотреть, как они сидят и лакают подкрашенную водицу из лимонадных бутылок — даже если они методисты и баптисты. Мне совесть не позволит выпить хоть глоток виски, когда у них нет ничего, кроме пива, чтобы прополоскать горло.

— Дэйд, на этот раз мне придется налить виски в пивные стаканы, — извиняющимся тоном сказал Гарри. — Надеюсь, что вы не обидитесь, мне и самому это неприятно. Говорят, по городу со вчерашнего дня рыщет правительственный агент, а я не могу рисковать потерей патента. Вы знаете, как быстро отбирают патент, если бар поймают на торговле чем-нибудь, кроме пива и виноградного вина распивочно.

— Черт возьми, Гарри! Наливать мое виски в пивные кружки! Да вы рехнулись, что ли!

— Я знаю, что виски ваше собственное, Дэйд, и, чтобы сделать вам одолжение, держу его здесь для вас, но не могу же я рисковать, имея дело с агентом. Если меня поймают со спиртным на стойке, мне могут и не вернуть патента. Надеюсь, что доживу до тех времен, когда здравомыслящие элементы населения проголосуют за то, чтобы снова была введена распивочная продажа виски, а эти правительственные лавки закрыты. Мне нынешние порядки не нравятся, так же как и всякому другому. А всё эти святоши — голосуют за сухой закон, а сами горькие пьяницы…

— Слышал я эту печальную историю и раньше, Гарри, а вы и посейчас разговариваете, как пресвитерианин, — сказал Дэйд, махнув рукой. — Если вы такой трус, так действуйте — наливайте виски в пивные кружки. Это лучше, чем держать спиртное в лимонадных бутылках, а потом сосать его, как младенец молоко.

Дэйд обернулся и подмигнул стоявшим рядом мужчинам.

— И бывают же такие разини, смотреть жалко. Если бы Гарри нашел хорошего адвоката, не пришлось бы ему беспокоиться из-за таких пустяков. С хорошим адвокатом и Гарри не сидел бы в тюрьме, и пивную бы не закрыли. Только, сдается мне, такие разини никогда ничему не научатся. Верно, Джо?

— А кто у Гарри адвокат? — спросил Джо, быстро наклоняя голову, потому что Гарри Хокси замахнулся на него салфеткой.

— Кто у Гарри адвокат? — во всеуслышание повторил Дэйд. — Я думал, это всем в городе известно. Судья Майло Рэйни, разумеется. — Он облокотился на стойку и с хитрым видом кивнул головой. — А знаете почему?

— Ну почему, Дэйд? — спросил кто-то.

— Может, не надо бы говорить. Как бы Гарри не сконфузился, при кем неловко…

— Валяй, Дэйд, — сказал Джо. — Мне это нипочем. Я был ночным сторожем в общежитии больничных сиделок.

— Ну, если, по-вашему, можно, так я расскажу. Потому что Гарри платит судье услугами одной из тех мулаток, которые у него содержатся в негритянском квартале. Гарри знает, что со мной ему этим не расплатиться, он знает, что я разборчив, не возьму то, что мне другие подсовывают.

Гарри пошел в заднюю комнату и достал бутылку виски из запаса Дэйда. Вернувшись, он налил виски в пивные стаканы и поставил их на стойку.

— Я слыхал, вы собираетесь завести себе новую девчонку, Дэйд, — сказал Гарри, усердно вытирая стойку. — Говорят, в город только что приехала настоящая красотка.

— Верно, да не совсем, Гарри, — сказал Дэйд. — Я еще не видал той, о которой вы говорите, но мне про нее рассказывали, и я уже начинаю волноваться. — Он взял со стойки стакан и отпил глоток виски. — Скоро узнаю про нее побольше. Я уже велел ей прийти ко мне в контору для личной беседы со мной. Я всегда рад познакомиться с новыми людьми в городе.

— Это я от всех слышу про Дэйда Уомека, — сказал кто-то. — Он настоящий друг.

— Я всем друг, пока меня не трогают, — это предостережение тем, кто сидит здесь в баре. И пусть к ней никто не пристает, я об этом и слышать не желаю, пока сам еще не решил, как с ней быть.

Дэйд переводил взгляд с одного на другого, но все молчали. Отхлебнув виски из стакана, он выпрямился и посмотрел на стенные часы.

— Разве может кто-нибудь сказать точно, когда сегодня сядет солнце — при такой облачной погоде, какая стоит сейчас? — спросил Дэйд, разглядывая циферблат. — Как раз когда мне нужно узнать такую простую вещь, солнца даже не видно.

— Дэйд, я могу сбегать домой и посмотреть, в какое время мои куры сядут на насест, — сказал один. — Точнее этого я вряд ли узнаю.

— У моей жены есть календарь, где указано точное время, — сказал другой. — Но если я сейчас пойду домой, она меня не выпустит до завтрашнего утра.

Дэйд обернулся и взглянул на Гарри Хокси.

— Вы-то уж должны бы знать такую простую вещь, Гарри.

— Должен бы, но не знаю. Хотя могу узнать. Это есть где-то здесь, в сегодняшней газете. Они каждый день печатают время восхода и захода. — Он листал газету, пока не нашел то, чего искал. — Вот оно: пять тридцать пять, — сказал он через минуту. — Это время у нас на носу, Дэйд. Ровно в пять часов тридцать пять минут сегодня.

— Отлично, отлично, Гарри, — ответил Дэйд. — Теперь поднесите всем еще моего виски — на этот раз двойную порцию. Налейте и себе тоже, но только вам придется пить из пивного стакана, как и нам всем.

Пока Гарри Хокси наливал виски, Дэйд наклонился к Джорджу Саутхарду, положив руку ему на плечо.

— Джордж, сейчас половина пятого, — сказал он шепотом. — Зайдите ко мне в контору через четверть часа. Ровно в четыре сорок пять. Не заходите с улицы через парадную дверь, пройдите по черной лестнице с переулка, чтобы никто вас не видел. И приходите с Хаустоном Брасли. Только вы да он, больше никого не надо. У меня будет к вам разговор. Очень важный. Да смотрите не опаздывайте. — Джордж кивнул. — И никому об этом не заикайтесь, кроме Хаустона. У меня есть на это причины. Понятно?

Джордж выразительно кивнул.

Допив остальное виски, Дэйд взял шляпу и пальто и вышел из бара, не сказав больше ни слова. Торопливо шагая, он подошел к двухэтажному дому рядом с баром, а там, перепрыгивая через две ступеньки зараз, поднялся в свою контору на втором этаже.

Говард Ньюхаузер, младший компаньон Дэйда, стоял у окна и смотрел на площадь перед домом, но, услышав, что Дэйд вошел в контору, сразу же повернулся к нему. Говард был серьезный молодой человек лет двадцати семи, сдавший государственные адвокатские экзамены в прошлом году после окончания юридической школы. Он был темноволосый, представительный, с приветливой улыбкой и располагающими манерами и до сих пор еще оставался холостым.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Дэйд, пересекая комнату.

— Ничего, Дэйд, — сразу же откликнулся Говард.

— Заходил кто-нибудь без меня?

— Никого не было, Дэйд.

— А эта мулатка?

Говард покачал головой.

— По телефону звонили?

— Нет.

— Вы хотите сказать, что и Майло Рэйни не звонил?

— Нет, Дэйд.

— Ну тогда вопрос решен! Решен, черт возьми! Что он вообразил о себе, кто он такой? Времени у него было вполне достаточно!

Дэйд отшвырнул ногой корзинку для бумаг.

— Ему меня не провести, черт возьми!

Он сел и мельком взглянул на бумаги и документы, в беспорядке раскиданные по столу. Потом собрал их в стопку и отодвинул в сторону.

— Говард, через несколько минут ко мне должны прийти, — проговорил он, не поднимая глаз. — Я велел Джорджу Саутхарду и Хаустону Брасли прийти сюда в четыре сорок пять. И еще я узнал, когда сегодня заходит солнце.

Говард сел по другую сторону стола и начал вертеть в пальцах скрепки для бумаг, сгибая и перегибая их на разные лады.

— Что с вами такое? — недовольно спросил Дэйд, глядя на него через стол. — Чего ради вы тут расселись?

Рывком придвинув стул ближе, Говард наклонился над столом.

— Дэйд, не думаю, чтобы это была удачная мысль, — заговорил он медленно и решительно. В эту минуту он смотрел серьезно и взволнованно как никогда. — Это опасно, Дэйд. Я не шучу. Это дурно и несправедливо. Лучше бы вам этого не делать.

Схватив пачку документов, Дэйд хлопнул ими по столу. Потом откинулся на спинку стула и уперся ногами в выдвинутый ящик стола. Закинув руки за голову и глубоко вздохнув, он уставился на Говарда пронзительным взглядом. Его серо-голубые глаза смотрели жестко, не мигая.

— Какого дьявола! — сказал он хрипло. — Что за чушь вы плетете?

— Я говорю серьезно, Дэйд. — Говард держался твердо и независимо. — Это опасная затея. Существуют другие более разумные способы добиваться своего. Вам это известно. Если вы считаете нужным это сделать, найдите другой путь. То, о чем вы говорите, равносильно самоубийству. Вас это может погубить.

— Что это вы слюни распустили? — крикнул Дэйд, пинком ноги задвигая ящик и выпрямляясь на стуле. — Разве так вас нынче учат разговаривать в юридических школах?

— Может быть, это и слюняво, Дэйд, но, мне кажется, гораздо вернее, чем тот риск, на какой вы собираетесь идти. Мне самому неприятно так говорить с вами, ведь я только младший компаньон, у вас гораздо больше опыта, чем у меня, и все же я не могу молчать. Я собираюсь жить в Сэллисоу, обзавестись здесь в будущем адвокатской практикой, и это одна из причин, почему я против. Люди будут считать, что и я в этом участвовал, ведь всем известно, что мы с вами компаньоны. Я не желаю иметь никакого отношения к этому, и если б я мог, то пресек бы это. Рано или поздно кто-нибудь проговорится, и тогда всем станет известно, что за кулисами стояли вы. Всегда кто-нибудь разболтает. Вам это известно. Ничего в этом нет хорошего. Бросьте это дело, Дэйд, не доводите до конца. Есть же другие методы.

— Черт возьми, Говард Ньюхаузер, если вам не нравится то, что я делаю, так подавайте заявление и убирайтесь ко всем чертям из этой конторы!

— Я уйду, Дэйд, если вы не бросите этой вашей затеи, — сказал ему Говард. — Придется уйти, Дэйд.

Дэйд Уомек долго молчал, не сводя глаз с Говарда. Закурив сигарету, он швырнул спичку мимо пепельницы.

— Послушайте, сынок, — заговорил Дэйд с широкой улыбкой на красном лице. — Слушайте меня. Мы с вами не станем из-за этого ссориться. Мне отлично известно, как разговаривает молодежь, и меня нисколько не волнует то, что вы сказали. Вашему возрасту полагается иметь, как говорится, высокие идеалы, и вы думаете, что их надо подкреплять смелыми выходками и мальчишескими речами об уходе. Все это в порядке вещей, я понимаю. Со временем вы станете более рассудительны и благоразумны и постепенно научитесь ценить практическую сторону жизни, так же, как и все мы.

Дэйд наклонился вперед над столом.

— Так вот, вы сказали ваше слово, теперь моя очередь, и я скажу кое-что для вашей же пользы. Я живу в этом городе куда дольше вашего и за это время научился управлять им. Каждым городом кому-то приходится управлять, а этот город — мой, и я управляю им так, как мне угодно. Вот почему меня никто не запугает. Вот это самое я и говорю! Никто!

Говард бросил исковерканные скрепки в корзину для бумаг.

— Слышал, что я сказал, сынок?

— Я вас слышал.

— Ну и что же?

Говард молчал.

— Отлично, отлично, сынок, — улыбаясь, заговорил Дэйд. — Бросьте и думать насчет ухода. Пока вы меня держитесь, вам предстоит прекрасное будущее. В несколько лет я могу вас сделать богатым человеком. Могу даже твердо обещать, вам это. Вот до чего я в этом уверен. И я говорю не о крохоборстве, не о возне с пятидолларовыми клиентами в какой-нибудь адвокатской конторе. Это годится для неудачников. Я говорю о больших деньгах, о толстых пачках банковых билетов. Я разработал план эксплуатации домовладений по ту сторону Пичтри-стрит, и он уже начинает давать большие дивиденды. Я уже давно задумал сосредоточить негров в том районе и обвести их границей так, чтобы они шагу не могли сделать за эту черту, не положив денег в мой карман. Я скупил все домовладения вокруг негритянского квартала, пущенные в продажу за неуплату налогов и просрочку закладных, а теперь скупаю дома внутри квартала. Держа их в такой тесноте и нажимая то здесь, то там, я могу постепенно повышать квартирную плату. Скоро настанет время, когда каждый негр в негритянском квартале города будет платить мне за квартиру столько, сколько я захочу. Теперь вы понимаете, почему мне в помощники нужен способный молодой человек, именно такой, как вы.

Дэйд замолчал, но Говард ему не ответил.

— Теперь, сынок, вернемся к тому, с чего начали. Я не позволю какой-то приезжей мулатке выдавать себя за белую и снимать комнату по сю сторону Пичтри-стрит. Если хоть одной из них это удастся, то она создаст прецедент, тогда и другим мулаткам взбредет в голову проделать то же самое. Это никуда не годится. Это погубит план, над которым я работаю. Вот почему я не раз предупреждал всех, кого следует, чтобы эту мулатку выгнали из дома Дженни Ройстер еще сегодня, до захода солнца. Майло Рэйни об этом знает, и Дженни Ройстер тоже знает. Все, кому следует, получили предупреждение.

— Я не уверен, что вы правы и она действительно негритянка, — сказал ему Говард. — Я думаю, что она отчасти индианка. Сегодня я видел ее на улице.

— Какого черта! — начал Дэйд, повышая голос. — С моей точки зрения, она все-таки мулатка, которая выдает себя… Ведь она не чисто-белая? Нет? Отчасти африканская негритянка или отчасти американская индианка — это все равно. Какой смысл в таких увертках? Она цветная, как бы вы это ни называли.

— Дэйд, законодательством установлено…

— К черту, что бы там ни было установлено этими идиотами! — Дэйд, вскочив на ноги, оперся о стол. — Я сам устанавливаю законы в Сэллисоу и в округе Индианола! — Выпрямившись и посмеиваясь про себя, он указал пальцем на Говарда. — Законом установлено, что бить свою жену — уголовное преступление в одних штатах, наказуемый проступок — в других, а то и просто оскорбление действием. Вы думаете, законы — это такая святость, что никто их не нарушает? Где там! Скажите мне правду, сынок. Могли бы вы показать под присягой, что знаете такого человека, который никогда не бил свою жену в прошлом, не бьет ее в настоящем и не станет бить в будущем. Нет! А если бы и показали, то это было бы лжесвидетельство, сами знаете!

— Дэйд, я не могу с вами спорить на таких основаниях.

— Хорошо. Мы выяснили этот вопрос. О том, что я собираюсь делать, спорить не приходится.

— Но я все же не думаю…

Дэйд прошелся вдоль стола и повернул обратно.

— Послушайте, сынок. Скажите мне вот что. И помните, отвечать мне нужно правду. Откуда вам столько известно про эту мулатку и с чего это вы взялись ее защищать?

— Я ее видел один раз, — ответил Говард. — Я видел ее сегодня в полдень на улице.

— Вот оно что! Вы для себя ее приглядели, так, что ли? Когда вы несколько минут назад подняли из-за нее такой шум, я так и подумал. Вы побоялись, что я вышлю ее из города, верно? Хотите, чтоб она тут осталась, чтобы вам можно было за ней бегать?

Говард слегка улыбнулся.

— Ну, Дэйд, это уж из другой оперы.

— Не огорчайтесь, сынок, — сказал ему Дэйд и, обойдя вокруг стола, похлопал его по плечу. — Я думал, что моя заявка первая, а теперь вижу, что вы меня опередили. Во всяком случае, она просто переберется на другой конец города, по ту сторону Пичтри-стрит. Там вам будет гораздо удобнее гоняться за ней, чем в нашем районе, во всяком случае.

Послышался стук в дверь, и Джордж Саутхард и Хаустон Брасли вошли в контору. Но прежде чем кто-нибудь успел заговорить, зазвонил телефон.

Дэйд указал на дверь соседнего кабинета.

— Говард, проводите их туда, и пусть подождут, пока я кончу говорить по телефону. И дверь закройте.

Телефон звонил не умолкая, но Дэйд подождал, пока все трое вышли в соседнюю комнату и закрыли за собой дверь. Только после этого он сел за стол и взял телефонную трубку.

— У телефона Дэйд Уомек, — сказал он громким голосом.

— Здравствуйте, Дэйд. Это говорит Майло Рэйни. Как поживаете?

— Отлично, отлично, Майло. Лучше некуда. А вы?

— Так же, как всегда, Дэйд. Я звоню вам…

— И давно пора, — сухо заметил Дэйд. — Я целый день ждал вашего звонка. Думал, что вы позвоните гораздо раньше. А кроме того, эта мулатка так и не явилась ко мне в контору. Я ее ждал.

— Дэйд, сколько я ни старался, но так и не мог убелить Дженни Ройстер содействовать нам хоть чем-нибудь. Она ничего и слушать не хочет. Вчера ночью я пригласил ее к себе и говорил с ней два часа, а сегодня звонил ей по телефону. Я передал ей то, что вы говорили, но она все стоит на своем. И точно так же вышло, когда я передал ей, что вы велели прислать эту девушку к вам в контору.

— Майло, разве вы не имеете влияния на ваших клиентов?

— Я уговаривал ее, как только мог, но тут она упрямится, как норовистый мул. Знаете, какие бывают женщины? Если им это надо, они глухи как пень.

— Все это никуда не годится, Майло, — сказал Дэйд. — Очень жаль слышать.

— Дэйд, дайте мне еще несколько дней, — упрашивал судья Рэйни. — Я уверен, что уговорю ее прислушаться к голосу разума, если у меня будет время. Всего несколько дней…

— А знаете ли вы, Майло, в котором часу сегодня заходит солнце?

— Нет… не совсем точно.

— А я знаю. В пять тридцать пять. Это точно.