Дживс и Вустер (Jeeves and Wooster). Жгут!

— Он еще и трезвенник!

— О, Боже!

Меня не могут расстрелять на рассвете — я никогда не встаю так рано.

— И чем все закончилось?

— Не знаю. Зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слова: “Никогда не хочу тебя больше видеть. Ни в этой жизни, ни в следующей, жалкий тупица!”

— Это пустяки.

— Просто поддержать разговор?

— Никогда не обращай внимание не на то, что говорит девушка в гневе, Это как Шекспир — звучит страшно, но ничего не значит"

— О Боже, Дживс, ты совершенно прав. Отправь телеграмму, отменяющую ту телеграмму.

— Я ещё не отправил эту, сэр.

— Шевелись, Дживс, отправь обе сразу!

Мне нравится Стефани. Ради нее я побегу даже в тесной обуви. Но ее категоричность в суждениях не украшает девушку.

Дживс, я чувствую, будто по моей спине бегают многоножки, приглашая всех родных и знакомых.

Не хочется раскрывать тебе глаза, но дядя изначально был злым и раздражительным. Это говорила даже его повитуха.

— Почему ты не стащишь эту статуэтку сама?

— А вдруг меня поймают?

— Что еще Вы можете выкинуть, Вустер?

— Не знаю. И никто этого пока не знает.

— Знаешь, я хотел бы иметь дочь. Интересно, как это можно сделать?

— Женитьба, сэр, думаю, первый шаг для того, кто хочет подвергнуть себя такому испытанию.

— У меня сегодня свободный вечер, сэр. Я хотел бы провести его с интересной книгой.

— А ты не можешь провести его с интересной собакой?

Кстати, о пыли, Дживс. Я не ошибаюсь, у тебя ведь сегодня День рождения?

— Думаешь, я хочу жениться на этой проклятой женщине??

— Что???

— Конечно, хочу.

Никогда не рано выпить стаканчик бренди.

Они слишком веселые, они не могут быть трезвыми.

— Я сказал, что еду в Нью-Йорк, и они принесли мне эту шляпу.

— И никто не произнес при этом слово карнавал или маскарад, сэр?

— Разве тебе не надо купить эти машины, прежде чем продавать?

— Мудрое замечание.

— Так-так-так.

— Такай на себя, старушка.

— Я привык заботиться о себе сам.

— Как только может измениться человек за одни сутки.

— Дети — это прекрасно. Дети всегда хотят есть. Они никогда не скажут: «Фу, ты нам больше не нравишься. Мы не будем есть твое горячее».

Когда мы были еще детьми, она называла меня своим маленьким любовником.

— Гениальная идея, сэр.

— Вустеры все гении. Как ты этого раньше не заметил.

— Кто же она?

— Не стоит произносить вслух имя любимой женщины.

— Стоит, если ты не хочешь, чтобы я размозжил тебе голову.

Моя жена увлеклась скачками, поэтому я сейчас покупаю конюшню.

Я всегда был за свободу слова, но не намерен выслушивать эти оскорбления.

— И где ты познакомился с ней?

— На втором этаже автобуса, я влюбился, взял ее адрес и через пару дней купил бороду и пошел знакомиться с ее семьей.

— Ты не знаешь, где мне взять 50 фунтов?

— Заработать?

— Берти, нет. Я должен придумать другой способ.

Я видел ее фотографию, Дживс. Возможно, у нее золотое сердце, однако меня поразило то, что у нее золотой зуб.

— Тетя Делия! Привет, старая родственница!

— Привет, молодой балбес.

— Ты трезв?

— Как судья.

— Ты слышал о ней?

— Что-то слышал, но не читал.

— Читал бы, если бы был женщиной.

— Товарищ Батт мечтает о революции так же, как и вы.

— Товарищ Вустер мечтает только том, чтобы фаворит сдох на скачках, если он на него не поставил.

— Не знаю, что ты делал с плитой, товарищ Дживс, но я не могу зажечь газ.

— Это электричество, сэр.

— Надо сказать, ты хорошо держался Дживс. Откуда ты столько знаешь про революцию?

— Надо знать все о кознях дьявола, сэр.

— Дживс, почему просьба о небольшом одолжении для тети Делии внушает мне ужас?

— Опыт, сэр.

— О, Берти! Мне нужно, чтобы кто-нибудь переворачивал страницы.

— Пойду поищу кого-нибудь.

Одна из мер, которую я собираюсь предложить в палате лордов, будет билль о расширении колеи британских железных дорог на 8 дюймов, для того, чтобы облегчить транспортировку домашнего скота. Мне могут сказать, что нельзя заменять 27 ООО миль полотна для выполнения этой задачи. Но они не научно подходят к вопросу. Все затраты окупятся благодаря тому, что овцы смогут стоять в вагонах боком!

Если Вы не в состоянии бодрствовать во время чтения мисс Бассет, не храпите, по крайней мере!

— Все неприятности в этом мире из-за искусства.

— Это интересная теория, сэр. Вы не хотели бы ее развить?

— Нет, Дживс, нет. Просто пришла в голову такая мысль.

— Я надеюсь, мы договоримся как мужчина с мужчиной, Вустер. Мы должны договориться.

— Я-то да. Но Вам не удастся подняться до этого уровня.

В школьном театре я играл Брута, и закололи почему-то меня.

— Уверен, что миссис Грегсон будет Вам признательна.

— Да. Продемонстрирует это в обычной манере ударом в челюсть бедному Бертраму.

Моя тетя меня съест. Она считает, что хуже игры на сцене может быть только поклонение дьяволу.

Вы будете спасены, братья и сестры. Хотите вы этого или нет.

— Добрый день, мадам.

— Какой еще добрый? Я приличная женщина.

— Что от нас хочет тетя Агата?

— Не могу сказать, сэр.

— Это не ее стиль посылать мне телеграммы.

— Конечно, сэр.

— Последняя телеграмма была адресована собаке.

— Собаке?

— Да. Я присматривал за Макинтошем. У бедного пса закончилась еда. Она прислала телеграмму с юга Франции: «Ешь хорошо, мамочка вернется во вторник».

— У животного улучшился аппетит, сэр?

— Не заметил. Но телеграмму он съел.

— Вы хорошо провели время, сэр?

— Как ты жесток, Дживс. Я раньше этого не замечал.

По сравнению с Биффи я один из десяти гениев нашего времени.

Я уже вызвала полицию. Надо же было что-то делать.

Боже мой! Боже мой! Я хочу сказать, Боже мой — Дживс!

— Берти, это правда, что ты был помолвлен с Гонорией?

— Правда.

— И как тебе удалось выпутаться? Я хочу сказать, какая трагедия помешала тебе жениться на ней?

— Дело в том, что в моей семье не было сумасшедших?

— Неужели?

Я пойду на ланч. Если он узнает, что ты мой приятель, то, может быть, сразу отменит свадьбу.

Бывают случаи, когда трудно не быть занудой.

Я ничего не имею против Шекспира. Мне нравилось загибать уголки собрания сочинений.

Я готова на все для человека, у которого есть сенбернар.

— К сожалению, мистер Вустер спит.

— Как неосмотрительно с его стороны.

— Это была миссис Грегсон.

— Я слышал, поэтому и собираю вещи.

— Полагаю, Вы здоровы, мисс?

— Что называется, здорова, как бык. Всех удивляет при этом, что мой отец осел.

— Дживс, старый греховодник.

— Спасибо, мисс.

— Он работает над мемуарами.

— У меня уже заранее чешутся уши.

— Отец сердится?

— Я не знаю, мисс. Легкая тень пробежала по его лицу, и он пнул проходящую кошку.

Малейший проступок похож на новорожденного краба, который едва родившись, спешит окунуться в океан причин и следствий.

— У мистера Литтла горячее сердце, сэр.

— Горячее сердце? Ему нужно носить жилетки из асбеста.

Она выразилась очень образно, сказав, что скорее произойдут метеорологические изменения во внутренних регионах страны, чем она поселится под одной крышей с мисс Гонорией.

— Это ужасно, Дживс! У меня мурашки по всему телу! Она купила свадебное платье!

— Это неприятно, сэр.

— И говорила об этом так хладнокровно

— Женщины часто намеренно не замечают, как чувствительны мужчины в этих вопросах, сэр.

— Точно. Там могли быть дети!

Как будто деньги сделают ее жизнь лучше после того, как она потеряет тебя! Но… 15 ООО баксов может и помогут.

— Спросить по-настоящему?

— Да. Но без крови.

— Знаешь, чем неудобен тромбон, Дживс?

— Сэр?

— Уже через полчаса игры немеют губы.

— Может, не стоит так настойчиво с ним работать, сэр?

Дживс, соседская неприязнь подняла свою уродливую голову.

— Ты что, не любишь тромбон?

— Есть хорошее изречение: «Джентльмену тромбон не к лицу».

— Вот Ваш новый слуга, сэр.

— Как Вы думаете, мы с Вами поладим?

— Пока не знаю.

— Пожалуй, стоит надеть костюм.

— Нет.

— По-твоему, у меня приличный вид?

— Нет. Вид у Вас ужасный. Просто нет времени.

— И она красива.

— Она? Неужели? Я даже не заметил.

Считается неприличным бросаться на девушку, как на тарелку супа в вагоне-ресторане.

— Наверное, у него солнечный удар.

— Он дождется удара моим сапогом, если еще раз приблизится к тебе.

— Я что-нибудь упустил? Чафнеллы похожи на французскую армию, которая дошла до Москвы, но, оказалось, что там в тот день выходной.

— И что он сказал?

— Что-то вроде «вывернуть Вас на изнанку».

— Я не представлял такого исхода, когда отважился по-братски поцеловать мисс Стокер, поздравляя ее с обручением.

— Мы еще не обручились.

— Я знаю об этом, Стаффи. С вашим предстоящим обручением. Я даже не представлял, какие события последуют за этим.

— Что значит братский поцелуй?

— Ну, братский.

— Стокер не считает его братским.

— Ну, зная как работает мысль у Стокера… Если бы ты был там, то увидел бы, насколько братским был поцелуй, и несомненно одобрил бы его.

— Ладно. Но на будущее поменьше этого братского. Я не желаю, вступив в брак и войдя в комнату, оказаться свидетелем братско-сестринских отношений.

— Почему она позволяет тебе целовать себя?

— Она предчувствовала, что этот поцелуй будет братским.

— Я не использовал одно сравнение. Что ее имя обвилось вокруг моего сердца, как роза вокруг входных дверей.

— В тебе есть какая-то восхитительная недотепистость, Берти.

— Если это отец — берегись.

— Как понимать это берегись?

— Вряд ли он с оружием…

— Доброе утро, мистер Вустер.

— Что? Который час.

— Десять минут десятого, сэр.

— Десять минут десятого?? Что, дом горит?

— Ты помнишь, как я потеряла все деньги в Каннах на карточной игре?

— Конечно, помню. Казино изготовило памятную медаль.

— Дживс, я спрашиваю из интереса: что ты делаешь? Мне интересно.

— Я сортирую одежду, сэр. Что в починку, что на выброс.

— Погоди минуточку, этот белый жакет совсем новый.

— Я думаю он попал сюда по ошибке. Или подброшен Вашими врагами.

— Должен сказать, что я купил этот жакет в Каннах.

— И Вы носили его?

— Каждый вечер надевал в казино, и красотки строили мне глазки.

— Они, наверное, думали, что Вы официант.

Сожалею, что нахожусь в ста милях от Лондона и не могу пришибить тебя кирпичом.

Что с нами станет под железным колесом фортуны?

— Не попробовать то, что приготовил Анатоль… Это серьезно.

— Чем серьезнее, тем лучше.

— Я умру.

— Будь добр, Дживс. Повесь эту черную штуку в шкаф и достань мне белый пиджак с медными пуговицами.

— О Господи, сэр.

Отказ от еды является универсальным показателем любви. Не надо ничего выдумывать.

Когда надо будет — я сама на себя цыкну.