Джунгли

Мир тесен, возможно, но и хаотичен, как броуновское движение, мы столкнулись совершенно случайно, шумный городской муравейник для таких встреч не предназначен. Узнали, радостно кинулись обниматься, хлопать по плечам, жать руки, ловить взгляд.

В допотопные времена, иначе те времена и не назовешь, столько воды утекло, вместе учились в школе, сидели за одной партой и считались друзьями, про которых говорят: «не разлей водой». Вместе отправились поступать в университет, «и будем путешествовать вместе по всему миру». Он выучился и стал геологом, воплотил романтику в жизнь: тайга, ночь у костра, над огнём котелок с крепким чаем, или наваристой ухой, легкий перебор гитары и текучий млечный путь над головой. Я не доучился. Помешали семейные обстоятельства и новые мировые порядки, введенные девяностыми, обломными годами. Старый мир рушился, спазмы корчили его тело, он умирал в мучениях, новый мир, в красных пиджаках, с нэповскими замашками рождал уродца с капиталистическими замашками. Новое время принесло новые профессии, новых людей и новые сферы деятельности — окунайся в любую, только не вымажься и не свяжись с криминалом.

Теперь жалею, а как же детские помыслы и юношеские альтруистические мечты: ночь, палатка, волчий вой и ветра крики…Мой друг любил повторять: «В каждой луже — запах океана. В каждом камне — веянье пустынь». А я любил молча сидеть и закрыв глаза слушать истории о невероятных приключениях и великих открытиях, а ещё — завидовать тому, кто написал эти строки. Вот она романтика — запах…веянье…

Он оказался счастливее меня.

Первое время мы переписывались, перезванивались, потом…Мелочевка жизни, которой постепенно обрастаешь, словно ржавое дно корабля ракушками, начинает тянуть на дно и казаться первостепенными задачами. Краска на идоле смыта водой, золото юношеских ценностей поблекло и превратилось в мишуру, но на самом деле так только, кажется. Детство, его чистота и яркость, всегда где-то рядом — руку протяни. Да, ведь лень: работа, диван, телевизор…

Дружба, не исчезла, а как бы отдалилась, отступила, словно ежик в тумане. Знаете, старинная дорогая монета, которая заботливо хранится на дне шкатулки, с каждым годом тускнеет. Иногда о ней вспоминают, разбирая и выкидывая мелочи, которые её скрывали, вынимают, начищают и она сияет, словно только что её отчеканили и приготовили к запуску в оборот.

Он изменился, даже как-то постарел. Наверное, из-за бороды. Его лицо заросло патриархальной, лопатообразной, смоляной бородой, как у раскольника. Длинные курчавые волосы падали на глаза, он то и дело поправлял их рукой, откидывая на лоб. Карие глаза светились неподдельной радостью, сеть морщин в уголках, говорила об усталости и заботах. На висках, дыханием неожиданного заморозка, пробилась седина. Полные и насмешливые губы любящие улыбаться и ценить жизнь, сдувая с неё пенную пивную шапку, теперь с горечью поджаты.

Если честно — это он меня узнал. Из-за его бороды, я бы прошел мимо и не оглянулся. Зачем она ему? Он окликнул, кинулся навстречу. Я едва не испугался, странного бородатого мужика пока не увидел развевающиеся длинные кудрявые волосы и глаза: карие, озорные, слегка прищуренные, словно смотрят и проверяют «а на что способен ты». И его голос:

— Денис?! Ты ли это?!

Я замер посреди улицы, вглядываясь в окликнувшего бородача.

— Ты! Денис, чертяка! Вот так встреча! Ничуть не изменился! — бородач кинулся обниматься.

— Вот это встреча! — по плечу гулко хлопнула широкая, тяжелая ладонь.

— Сергей? — несмело произнес я.

— Он самый. Не узнал?!

— Узнал, — облегченно выдохнул я, признавая старого друга по глазам. — В старообрядцы подался, или время все-таки тебя пробило на рок, и ты стал слушать ZZ TOP? Борода тебя изменила, чуть признал, — попробовал отшутиться. — Чем занимаешься?

— Тем же, чем и раньше: ходим в экспедиции, ищем полезные и не очень ископаемые, торим новые дороги.

— Ага, романтик с большой дороги?

— Романтик, — радостно вздохнул Сергей.

— Слушай, Серега, такую встречу надо отметить — сто лет не виделись. Я живу неподалеку, давай заскочим ко мне. Посидим, поболтаем, вспомним грехи юности. Дома никого нет, никто не помешает.

Сергей посмотрел на часы.

— Торопишься?

— У меня самолет через три часа.

— Куда?

— В Красноярск, к брату, мои же все туда переехали, после того как мать вышла во второй раз замуж.

— Тем более, до самолета и у меня можно посидеть. Пошли.

— Ну, пошли, — Сергей взмахнул рукой.

Минут через десять, мы были в квартире.

— Уютно, — одобрительно произнес Сергей, оглядывая комнату. — Давно женился?

— Лет пять назад. Жена на работе, а сына забирать из садика в шесть.

— Ясно. — Сергей сел в кресло. — Где работаешь?

— Частный бизнес, — я улыбнулся и развел руками, — из романтика превратился в прагматика. Извини, пойду, что-нибудь приготовлю.

— Ничего не надо. Я недавно поел, в кафе.

— Что ты мог там поесть? У меня борщ, в холодильнике картошка и отбивные. Там же на полке потеет «Немиров», — я подмигнул.

— Садись. Я не пью.

— Мда-ааа, — протянул я. — Давай хоть чай поставлю или кофе заварю?

— Хорошо, давай кофе, — согласился Сергей.

Я приготовил кофе.

— Почему не продолжил учиться?

— Времена нынче не те, чтобы учиться. Деньги надо зарабатывать, — фыркнул я. — Эпоха романтизма закончилась. У меня можешь ни о чем не спрашивать, все обыденно: работа, дом, работа. Жена, сын. А вот ты как? Ты чертовски изменился, Серега.

— Жизнь изменила. Набежавшая волна моет уходящую, — повторил он свою любимую присказку.

Я рассмеялся:

— Все еще цитируешь?

— Японцы умный народ, — Сергей улыбнулся, отпил кофе.

— Еще не женился? — Я посмотрел на его сильные, грубые руки.

— Хм…холостякую…Вообще-то, недавно развелся. — Наступила неловкая пауза. Прервал Сергей:

— Жаль, что ты не остался в универе. Помнишь, как мечтали о путешествиях, грезили пампасами, где стада бизонов, представляли, как отыщем копи царя Соломона.

— Копи отыскал Хаггард, а зеленых пампасов и джунглей с каждым годом становится меньше, человек везде оставил свой отпечаток ноги или сохи, а где прошелся и военными сапогами. Что было, Сергей, то было. Свои копи я уже нашел и вполне доволен жизнью. Какие могут быть путешествия, когда в доме есть жена и сын, а на даче цветет целая роща? Я принимаю жизнь такой, какой она сложилась, — Я поднял вверх чашку с кофе, словно салютовал.

— Эх, Дёня, — вздохнул Сергей, — я тоже ни о чем не жалею.

— Куда тебя направили после распределения?

— Никуда. Работал при университете, защитил диссертацию «Исследование возможности учета нестационарного характера вертикального распределения параметров геологической среды в задаче сейсмической инверсии».

Я не рассмеялся, но быстро припал к чашке. Сергей продолжал:

— Работал в Азии, Сибири. Год назад в составе смешанной экспедиции побывал в Конго.

— Что искали?

— Пригласили искать газ — ничего не нашли. Река впечатлила. Занимает второе место в мире по водоносности, после Амазонки.

— Это как?

— Сорок шесть тысяч метров кубических в секунду. Представляешь? От истока реки Луалабу, протяженность Конго составляет 4320 километров. К северу от экватора вдоль притоков Убанги и Ликвалы — непроходимые джунгли и болота, в которых прячутся пигмеи. Там до сих пор не составлены точные карты и район почти не изучен, Местные жители сами плохо знают джунгли, из-за суеверий и предрассудков царящих среди них. Наш лагерь находился, — Сергей замолчал и посмотрел в окно. Пауза затянулась.

— Ворону увидел?

— Что? — Сергей перевел взгляд на меня.

— Ты что-то хотел сказать?

— Да так, — он взмахнул рукой, словно отгонял надоедливую муху, единым залпом допил остывший кофе.

— Заварить ещё?

— Нет, спасибо. В этом году еще раз поеду в Конго.

— Теперь что будете искать дружественному африканскому народу, нефть?

— Нет, выступлю в качестве эксперта от ЮНЕСКО.

— Ну, ты даешь — величина, — уважительно протянул я.

Сергей грустно рассмеялся.

— Хочешь, расскажу занимательную сказку по этому поводу?

Я пожал плечами:

— Расскажи. — Поведение старого друга, его смена настроения удивляли.

— Хорошо, — Сергей вздохнул с видимым облегчением и грустно улыбнулся, — Понимаешь, до сих пор как-то не было времени рассказать эту историю. Только не прерывай, пожалуйста, и не смейся, не задавай вопросов, пока буду рассказывать.

— Интригующе звучит, — усмехнулся я.

— Я же говорил, — обиделся Сергей.

— Извини.

— Не люблю, когда, не дослушав, начинают сомневаться и спорить, немедленно требуют неопровержимых доказательств.

Я кивнул, и удобно устроившись в кресле, приготовился слушать.

Рассказывая, Сергей оживился, его глаза возбужденно заблестели, он то и дело хватал себя за бороду. Мускулы на лице напряглись. Сергей…ты стал совершенно другим…И романтики меняются.

— Знаешь, — начал Сергей рассказ, — Конго, практически неизученная страна. Там до сих пор сохранились непроходимые болотистые джунгли, в которых можно черта отыскать. Как я тебе говорил, к северу от экватора начинается малоисследованная территория этой страны. Наш лагерь базировался в небольшой деревушке под названием Боа в районе загадочной реки Ликвалы. Каждый год, когда она разливается, окружающие джунгли превращаются в непролазные болотистые леса, в которых скрыты небольшие озера и залитые водой глубокие илистые ямы-ловушки. Но дело не в режиме паводковой системы, меня заинтересовали легенды этого затерянного края. В частности, жители деревушки Боа свято верят в свои фантастические мифы и сказания о таинственных встречах с чудовищами, которые всегда приносят или несчастье или смерть. Деревне принадлежит озеро, которое они называют Теле. Расположено оно в заболоченных джунглях Ликвалы, примерно в семидесяти километрах от селения. Так вот из года в год, из века в век они рассказывают легенду- быль об обитающих в этом озере гигантских чудовищах, которые убивают и поедают бегемотов и как амфибии, могут выходить на берег. Имя чудовища — мокеле-мбембе. Возможно, ты о таком слышал?

Я покачал головой.

— В некоторых местах чудовищ называют: шипекве, лау, бади-гуи, липата, аилали.

Я пожал плечами.

— Не слышал я о таких чудовищах. Вот про Лох-Несского змея читал и ещё про снежного человека говорят, что это реликтовые гуманоиды. Возможно они предки человека?

— Не паясничай, я говорю серьезно.

— Извини, Сереж, — я постарался, чтоб это прозвучало миролюбиво и простодушно.

Сергей вновь расслабился и продолжил, поглаживая бороду и разглядывая мутную кофейную гущу на дне чашки:

— Мой рассказ вполне реален и имеет давнюю историю. Впервые о мокеле-мбембе заговорили еще в начале двадцатого века. В 1912 году его пытался найти и поймать немецкий охотник и путешественник Ганс Шомбургк. Экспедицию оплачивал крупный немецкий торговец животными Карл Гагенбек, он держал один из самых больших и разнообразных зоопарков в Штелингене под Гамбургом. Шомбургк неизвестную амфибию не добыл, но привез в Европу неизвестного тогда «мбе» — карликового бегемота. Историю с мокеле-мбембе он расценил как сказку. Мокеле-мбембе, жители описывают так: очень большого роста, величиной со слона, массивное, с длинной, гибкой шеей, с сильным мускулистым хвостом, покрытое короткой серой шерстью. Впечатляет?

— Какой-то крокодило-саблезубый мамонт.

— И между тем, — Сергей усмехнулся, — описание это очень напоминает животных, обитавших когда-то на земле. Слышал я и о восьмидесятиметровом, я не оговорился — восьмидесятиметровом маамба-питоне, о крокодилах-нколи, достигающих пятнадцати метров и о других мифических животных. От нашего биолога, не верившего в эти сказания, считавшего их выдумкой и полной чушью, я слышал также, что в районе озера Теле и впадающей в него реке, водятся гориллы, гигантские черепахи и ящерицы, змеи, крокодилы, слоны, буйволы и гиппопотамы. По сути дела, район озера Теле и окружающие его болота — затерянный мир, один из последних африканских оазисов, до которого ещё не добрался белый человек с ружьем, бензопилой и бульдозером, для прокладки дорог.

— Не долго осталось, — заметил я.

— Возможно, — Сергей пожал плечами. — Экспедиции за загадочным животным продолжались до начала первой мировой войны, потом о нем забыли. Вспомнили в конце семидесятых, новые экспедиции пытались найти нечто похожее на вымершего бронтозавра или завропода — травоядных динозавров, но пока безрезультатно.

— Шотландского плезиозавра ловят уже полвека, за это время на берегах озера выросла целая туристическая индустрия, — напомнил я скептически.

Сергей словно и не слышал:

— На озеро Теле, местным колдуном наложено табу, запрещающее жителям селения посещать его и охотиться вблизи. Но, даже, если бы не было этого запрета, никто из жителей и не пробует приблизиться к озеру, обрастающими все большими слухами и мифами. Вполне понятно, что после захватывающих дух легенд о гигантских неизвестных чудовищах, меня пленила идея посетить это таинственное озеро, тем более это было не далеко от нашей базы. Экспедиция подходила к концу, как я говорил, она оказалась неудачной — мы ничего не нашли. Часть участников экспедиции снялись с лагеря, и подались в цивилизованные места, в Браззавиль. Я и ещё двое, остались в гостеприимном селении, упаковывать оборудование и отсылать его в город. Вот тогда, я и познакомился с одним человеком, его звали Эммануэль Монгумелла.

— Он утверждал, что трижды видел это мифическое чудовище — мокеле-мбембе. По его словам это — «Страшное, огромное, длинношеее животное, питающееся листьями и плодами деревьев». Монгумелла встречал его на одном из многочисленных рукавов Ликвалы, затерянных в джунглях. Кстати, он показал мне на реке омут, глубиной порядка пятнадцати метров. Монгумелла утверждал, что чудовище проводит в нем большую часть своей жизни в спячке. Этот омут, недалеко от другой глухой деревушки — Буанини. В ней он познакомил меня со многими людьми, которые встречались с чудовищем реки Ликвалы. Один местный житель, Уильям Экенге, рассказал, как однажды видел животное в гневе. Мокеле-мбембе с яростью крушил деревья в джунглях, недалеко от самого глубокого притока Ликвалы. Он даже показал мне то место, где бушевало чудовище. Увиденное впечатляло — поваленные в разные стороны деревья, вырванные из земли или переломанные наполовину, словно спички. На такое слоны не способны, даже в гневе или безумии. Фальсифицировать подобный пейзаж невозможно и бессмысленно. Как тут не поверить в чудовище, которое где-то прячется: или в джунглях, или в речном омуте?

— Я так загорелся мыслью об экспедиции к озеру Теле, что ни о чем не мог мечтать, только бы обязательно увидеть это мифическое мокеле-мбембе. Одна из жительниц селения Буанини, рассказала, как три года назад, плывя по реке на пироге, наткнулась на появившуюся неожиданно мель. Желая оттолкнуться, она налегла на шест, и тут же мощный толчок выбросил её вместе с пирогой на берег. Перепуганная женщина видела, как в том месте, где была мель, появилась массивная бурая спина и медленно ушла под воду. Затем, на короткое мгновение, над водой появилась маленькая плоская голова. Красные глазки посмотрели на женщину и скрылись в воде. Во время рассказа я внимательно разглядывал лицо женщины, ту мимикой, с которой она рассказывала, даже актеру было бы тяжело передать. В её глазах читался ужас, словно она встретилась с мокеле-мбембе, не три года назад, а пару часов. — Сергей кашлянул в кулак, прочищая горло.

— Может ещё кофейку? — Он покачал головой:

— Видел я и местного охотника, который клялся, что всего лишь день назад видел чудовище, медленно плывущее вниз по реке. Сам Монгумелла рассказывал, как однажды в джунглях наткнулся на сильно изувеченную, нетронутую тушу буйвола, который примерно час назад был еще живым. Спинной хребет его был переломан, а с одного бока свисал огромный лоскут содранной кожи. Буйвол был придавлен огромным стволом дерева, а рядом, Монгумелла, нашел следы мокеле-мбембе, исчезающие в глубине джунглей. Я попробовал представить мокеле-мбембе: хоть это и выглядит фантастическим в наши дни, но он напомнил мне древних рептилий, вымерших миллионы лет назад, задолго до появления человека. Почему вымерли древние динозавры, никто толком и не ответил. Одни говорят, что на Землю упал гигантский метеорит, и возможно не один, настоящая метеоритная бомбардировка, которая вызвала изменение климата, а с ним изменилась и флора. Наступила эпоха шишек и голосеменных, — увидев мой озадаченный взгляд, Сергей пояснил, — Этот класс включает в себя хвойные и подобные им деревья, где в завязи, словно под чешуёй, как в шишках, скрываются семяпочки. Отступила с суши вода, появились ядовитые травы. Изменилась концентрация кислорода в водах океана, бурно активизировались вулканы и землетрясения, возросла солнечная активность. Все это привело к уничтожению крупных ящеров. Некоторые утверждают, что они вымерли от избыточного веса, якобы почти все были гипертониками — гигантов подвел порок сердца. Недавно в журнале прочитал еще одну версию: наша Земля периодически подвергается мощному обстрелу кометами. Это происходит примерно каждые 26–28 миллионов лет и вот, 65 миллионов лет назад Земля столкнулась с астероидом. От столкновения в стратосферу было поднято гигантское количество пыли, которая окутала земной шар и погрузила его в сумерки. Катастрофа изменила природные и климатические условия планеты. Вот тогда, на Земле исчезли навсегда более 75 процентов всех видов живых организмов. Интересная гипотеза, но где следы этих столкновений? Каньон в Колорадо? А есть и альтернативная история, что все началось после того, как раскололась Гандвана, затонула Лемурия и Атлантида. Гипотезы — выбирай любую. Динозавры вымерли, но ведь многие их современники до сих пор живут и здравствуют: латимерия, новозеландская ящерица гаттерия, крокодилы, черепахи, драконы острова Комода, скорпионы, змеи. В древних осадочных породах сохраняются скелеты очень небольшого числа ископаемых животных — одна окаменевшая мумия на миллион или миллиард разлагающихся бесследно трупов. Для этого должны существовать определённые условия, которые встречаются очень редко: животное должно попасть в торфяное болото, соленое озеро, жидкий асфальт, мерзлота, горный обвал, лава и пепел. Чем многочисленнее вид, тем больше останков дойдет до потомков. Динозавры были хозяевами земли и были распространены повсеместно, значит хоть где-нибудь, в каком-нибудь оазисе, они должны были остаться. Джунгли Конго — наиболее благоприятная среда обитания. Африка открыла европейцам еще не все белые пятна. Это только с виду карта раскрашена и местности дано название, с самолета разве многое увидишь? В чащобе деревьев, среди переплетений лиан и в зарослях болотных трав скрыты белые пятна Джунглей.

— Белые пятна остались не только в Африке или в джунглях Амазонки, их полно и у нас: в Казахстане, в озере Иссык-Куль говорят, водится собрат лох-несского чудовища, водяные драконы из озер, затерянных на таежных просторах Сибири, таинственные дальневосточные озера. Нечто похожее происходит и на северных канадских озерах, похожих на шотландское.

— Несси, — я не смог сдержать улыбки. — Ты веришь в такие выдумки? Эти мифы постоянно перепечатывает желтая пресса. Жена иногда покупает такие журналы. Шел святой монах через брод реки Несси и увидел чудовище…

— Там было совсем по-другому, — перебил Сергей. — Этот случай описан в «Житии святого Колумба». История относится к 565 году. Святой хотел перейти реку в брод, имя реки — Нессия, единственная река, которая вытекает из озера, и увидел, как жители рыбачьего поселка хоронят на берегу реки человека. Этот человек был искусан чудовищем. Это самое первое историческое упоминание о водном плезиозавре водящемся в Лох-Несском озере.

— Нет в этом озере никакого чудовища, туристические байки для сбора денег. Хорошая реклама, сервис и на берег озера ежегодно стекаются тысячи придурков, — я взмахнул рукой, словно отмахивался от подобных нелепостей.

— Возможно, — Сергей пожал плечами, — но я хотел тебе рассказать о другом. А это, — он повторил мой жест, — напоминание о загадках, раскиданных по свету и ждущих своих исследователей и первооткрывателей. Меня же заинтересовали рассказы о встречах жителей поселка Буанини с чудовищами реки Ликвалы. Я загорелся идеей небольшой экспедиции, почему-то казалось так просто выйти к озеру Теле и запечатлеть на пленку плезиозавров и бронтозавров, которые сохранились на его берегах. Я поделился планами с членами экспедиции. В ответ, встретил насмешки: как я мог поверить в достоверность местных мифов и сказок, ведь никто на черниговской земле не ищет змея-горыныча, а в Муромских лесах следы соловья разбойника. Динозавры исчезли миллионы лет назад, от них остались фрагменты костей и сказки. Фофана, член нашей экспедиции, выходец из здешних мест, закончил Браззавильский университет, заявил, что никогда не видел мокеле-мбембе ни он, ни его семья, ни его многочисленные друзья, и он не верит в существование сохранившихся до нашего времени динозавров. Короче — все это местный фольклор, недостойный внимания. Тем не менее, озеро Теле, на которое было наложено местным колдуном табу, словно магнит, притягивало меня к себе. Если точнее, табу на озеро наложили прадеды колдуна, а он, не считал нужным его отменить. Об озере рассказывали самые невероятные истории жители селения Боа. Посещал озеро, несмотря на табу, охотник Эммануэль Монгумелла. Он был на озере один раз и видел отдыхающее на воде мокеле-мбебе, а на берегу обнаружил множество крупных незнакомых следов. «Мне стало не по себе, непонятный страх вселился в меня и я поспешил уйти», — рассказывал охотник. Я поинтересовался, не прочь ли он посетить озеро еще раз. Монгумелла замялся и как-то уклончиво ответил, что готов меня проводить к этому озеру. Охотник признался, как год назад, в джунглях, на одном островке, столкнулся с мокеле-мбембе во второй раз. Чудовище поедало листья деревьев. Заметив охотника, зверь неожиданно рассвирепел и кинулся, круша деревья, на него. Только чудо, тогда спасло Эммануэля. Одно из деревьев опрокинулось на чудовище и видно сильно ударило его. Зверь рассвирепел еще больше и перенес гнев и ярость на окружающую растительность. После такой встречи, удирая по рукаву разлившейся реки, на пироге, охотник дал слово никогда не приближаться к озеру — табу есть табу, предки были мудрыми людьми. — Сергей задумчиво зажал бороду в ладонях.

— Мы даём обещания, чтобы их нарушать, мне повезло — Монгумелла был человеком любопытным и авантюрным, загадки озера дразнили его не меньше меня. Мне удалось его уговорить быть моим проводником. До конца экспедиции оставалось чуть больше недели. Примерно через восемь дней за нами должна была прийти машина. Мои товарищи, от похода отказались, явно считая меня человеком недалеким, но мне удалось связаться по телефону с начальником экспедиции и уговорись его отпустить меня на озеро Теле.

— Мне дали семь дней, вполне достаточно. С Монгумеллой мы взяли с собой, палатку, резиновую лодку, немного провизии, надеясь больше на охоту, кинокамеру, фотоаппарат, ружьё. О предстоящем походе знали только члены экспедиции, жителей деревни мы информировать не стали, чтобы избежать трений с местными суевериями и колдуном из-за наложенного на озеро табу. Если табу нарушить, чудовища разгневаются и придут в поселок на разборки. Ранним утром, погрузили вещи на пирогу, оттолкнулись от берега, помахали провожающим: Фофане и Думбие. Во второй половине дня пирогу пришлось оставить и высадиться в джунгли. К озеру Теле пришлось прорываться через густые и непроходимые джунгли. Под ногами чавкала и колебалась коварная трясина. Впереди шел Монгумелла. Приходилось проверять каждый шаг. Не раз проваливались в жирную, пузырящуюся топь, не чувствуя под ногами дна, и помогали друг другу выбраться. То там, то тут, неожиданно, с воющим звуком начинали бурлить воронки — выходил болотный газ. Деревья, похожие на скрюченные ревматизмом скелеты, стояли на одиноких островках, протягивая в нашу сторону артритные ветки. Один из таких островков буквально кишел гадами, пришлось обойти стороной. Потом, такие островки стали попадаться чаще и чаще, словно мы попали в змеиное королевство. — Сергей закрыл глаза, погружаясь в воспоминания…

Монгумелла шепотом прервал молчание:

— Мистер Сергей, может, повернем обратно?

— Ты что? Разве ты сам не хотел побывать ещё раз на озере Теле? — я тоже перешел на шепот.

— Мне кажется, что наш поход добром не закончится, — продолжал шептать Монгумелла.

— Предрассудки. Ты боишься?

— Боюсь, — признался охотник.

— Молодец, — пробормотал растерянно я, — только дураки не боятся.

— Я видел плохой сон.

— Какой?

— Меня ужалила змея.

Я нервно огляделся.

— Хм, змеи. Их здесь предостаточно. — В моем народе говорят: сны, которые мы видим, не сбываются или сбываются с точностью наоборот. Получается, что тебя не должна ужалить змея.

— Правда? — оживился Монгумелла.

— Правда.

— Между прочим, мы уже вступили на землю мокеле-мбембе. Я встречал его следы в этих краях. Нам надо быть очень осторожными.

— Разве мы не осторожны?

Монгумелла промолчал.

Пока нам только встречались одинокие острова со змеями и изредка, мы обходили далеко стороной длинные и толстые зеленые бревна, лежащие парами или отдельно. Показывая на такие бревна, Монгумелла прикладывал палец к губам и шепотом пояснял — крокодилы. Эти зеленые твари были едва заметны в такой же зеленой и густой растительности болотных джунглей.

К вечеру мы вышли на твердую землю. Был ранний вечер, а в джунглях царил кромешный мрак, из которого доносились таинственные и подозрительные крики, хлопанье крыльев, трески и шорохи. Между болотом и лесом решили сделать привал. Монгумелла развел небольшой костер. Поставил котелок с водой. Я извлек из рюкзака консервы, чай. За приготовлением к ужину и за общей усталостью, накопившейся от перехода через болото, я уже не думал об опасностях коварных джунглей. Мы сидели возле костра пили чай, я наслаждался спокойствием вечера, как вдруг, Монгумелла выхватил из-за пояса нож и рубанул им по траве. К моим ногам, которые я поспешно убрал, выкатилась полуметровая обезглавленная змея. Её темное тело, в предсмертной агонии, яростно свивалось в кольца. Монгумелла подцедил ножом её труп. На мой вопросительный взгляд пояснил:

— Здесь очень много ядовитых змей. Эта змея очень опасна. Её укус смертелен не только для человека, но даже для буйвола и слона. — Он на миг задумался, — наверное, даже и для мокеле-мбебе. Но мясо у неё очень вкусное, нежное, как у антилопы, — Эммануэль быстро освежевал обезглавленного гада и стал поджаривать на огне.

Я пожал плечами, брезгливо поджав губы. Решил ограничить свой рацион консервами и сорванными Монгумеллой странно пахнущими, как сырое мясо, но сладкими плодами.

Перед сном, Монгумелла как бы невзначай обронил:

— В этих местах водится дикий человек.

— Пигмеи?

Монгумелла рассмеялся:

— Я сказал — дикий человек. Он очень сильный, не боится ни буйволов, ни слонов, даже мокеле-мбембе.

Я догадался, о ком он говорил — о гориллах, гигантских человекообразных обезьянах. Как говорят местные охотники, они достаточно глупы и ленивы, и водятся не только в горах, но и в конголезских джунглях. На всякий случай, я спросил у проводника, не привлечет ли их, или ещё кого-нибудь, огонь? Он не ответил, завернувшись в старое зеленое одеяло, Монгумелла спал. Перезарядив ружьё и положив его под бок, в надежде, что мой проводник не такой беспечный, как кажется, я попробовал уснуть. Ночь, проводимая в джунглях, в дали от цивилизации, вблизи от озера Теле, на земле, где спокойно можно наступить на громадную ядовитую змею, или гигантских дремлющих крокодилов, не располагала к безмятежным и спокойным снам. Мне снились кошмары, сквозь дрему, казалось, что где-то рядом, во мгле болот возится огромная туша. Со стороны болот слышался стон, глухое уханье. Я испуганно раскрывал глаза, подбрасывал в костер ветки и раздраженно смотрел на спящее, улыбающееся лицо партнера. Его беззаботность раздражала. Оказалось зря. Среди ночи он проснулся, открыв глаза, посмотрел на меня бодрствующего, широко улыбнулся, на белоснежных зубах отразилось оранжевое пламя. Несколько мгновений он прислушивался к ночным звукам и затем, беспечно зевнув, сказал:

— Положись на меня и спи спокойно, опасности нет. — Он завернулся в одеяло и повернулся ко мне спиной.

Я последовал его совету, но только закрыл глаза, как меня заставил испуганно вздрогнуть чей-то далекий, протяжный вой. Я сел, накинул на плечи одеяло и уставился в сторону болот, сон не приходил. Все время мне казалось, что на пограничной земле, между болотом и земной твердью, кто-то ходит, смотрит на меня из темноты. Я даже слышал, как чавкает земля. Несколько раз доносился протяжный хохот. Монгумелла ещё днем пояснял, что это выходят болотные газы, но попробуй поверить в это ночью. Потихоньку, усталость наваливалась на меня все сильнее, сказывался длинный дневной переход, я начал клевать носом, погружаясь в расплывчатые туманные видения снов.

Монгумелла разбудил меня рано утром. Мы быстро перекусили, запили горячим чаем и вышли в путь. Перед дорогой, Эммануэль отвел меня в сторону болот, раздвинул кусты.

— Смотри, — коротко сказал он.

На болотной кочке, в примятой траве был ясно виден отпечаток здоровенной человеческой ступни. След был с уродливо вытянутыми длинными пальцами, причем большой палец, был какой-то оттопыренный и отпечатался в стороне от других. Я вопросительно посмотрел на Монгумеллу.

— Дикий человек, — пояснил многозначительно охотник.

— Горилла, — прошептал я. Не зря мне всю ночь казалось, что рядом кто-то ходит и смотрит на меня. Невольно я потянулся к ружью.

Он ушел, — Монгумелла махнул рукой в сторону джунглей. — Сегодня мы будем на озере Теле.

— Когда? — проводник пожал плечами, вскинул на плечи рюкзак и быстро пошел.

Иногда, мы делали короткие остановки, чтобы скинуть с плеч груз и несколько минут полежать на траве, уперев взгляд в зеленый потолок джунглей. С верху доносились крики невидимых птиц, хохот скрытых в густой листве обезьян. Некоторые, неожиданно появлялись на нижних ветках, повиснув на руках, любопытства ради, комментируя наши действия. Были и такие, которые норовили запустить в нас плодом или веткой. Кто-то мне когда-то утверждал, что джунгли полны тишины, как ошибался этот человек. Верхний ярус леса, со своими подвижными обитателями походил на базар, или черный рынок. Хоть мы и находились в полумраке, а густая растительность изредка, но пропускала скупые солнечные лучи, было довольно душно и жарко. Мы порядком взмокли, а ветер, постоянно дующий со стороны болот, приносил зловоние перегнивающих растений.

К концу дня, Монгумелла протянул руку к зеленой стене и тихо произнес:

— Там озеро Теле.

Еще немного усилий и мы стояли на его берегу. Не скажу, чтобы оно поразило меня своим величием. Озеро оказалось не таким большим, как я его представлял. Простираясь с севера на юг до пяти километров, и с запада на восток до четырех километров. Но оно было девственно и неописуемо красиво. Оно впечатляло. Так когда-то водопад, названный в честь английской королевы, в каньоне реки Замбези впечатлил европейца первооткрывателя Дэвида Ливингстона, девственным, диким и гордым видом, запечатленным в мгновение сотворения мира и ещё не превращенным в африканский атрибут обязательной рекламы для туристов. С высоты 107 метров это чудо света обрушивает на дно ущелья сотни миллионов литров воды в минуту. Мощный рев слышен на расстоянии тридцати километров, столб пара, поднимающийся из ущелья на сотни метров, виден за сорок километров. Сейчас к водопаду проложены шоссейная и железная дороги, вокруг множество смотровых площадок, рядом расположены туристические базы и отели, за несколько сотен долларов можно облететь вокруг водопада на вертолете или параплане. Цивилизация одомашнила окружающие джунгли.

Озеро Теле поражает и впечатляет девственными дикими берегами: зеленые джунгли подступали вплотную к темной воде, лишь на востоке, я заметил небольшой песчаный пляж. Неистовая, загадочная и сказочная, картина затерянного мира. Темный цвет воды, из-за гниющих растительных осадков, создавал впечатление, бут-то перед тобой лежит кусок гигантского, отполированного мрамора. Спокойная озерная гладь хранила покой, словно в ней рыба и вовсе неводилась, не то, что мифическое мокеле-мбембе. В сотне метров от берега застыл в вечном плаванье небольшой, густо заросший зеленью островок.

Монгумелла показал на остров:

— Вон там мы и разобьем лагерь.

— На острове будет безопасней?

— Так же, как и на берегу. — Эммануль безразлично пожал плечами. — Зря мы тревожим спокойствие озера Теле. Нельзя открывать тайну, иначе могут разгневаться духи этого места и тогда…

— Ранее ты не был так суеверен, — перебил я.

— А разве тебе не страшно? — вопросом на опрос ответил охотник, внимательно разглядывая берега.

— Страшно, — признался я и улыбнулся. Монгумелла улыбнулся в ответ:

— И мне страшно.

— Но мне еще и страшно интересно раскрыть тайн этого озера.

Улыбка Монгумеллы стала шире.

— Так же, как и мне. Помоги собрать лодку.

Когда закончили с лодкой, солнце готовилось к заходу. Я не лирик, но какие там картины! Джунгли возле воды приобрели сиреневый оттенок, лучи солнца, упав в воду, растворяясь в её таинственной воде, заиграли в глубине лиловыми огнями, словно на дне озера развели костры. Я и Монгумелла медленно плыли по озеру, любуясь красками заката. Круги, расходившиеся от весел, рождали на воде алую зыбь, словно лодка скользила над пламенем, разгоравшимся на дне. Стояла необыкновенная, торжественная тишина, словно мир навсегда прощался с солнцем.

Мы приближались к островку, когда возле берега, что-то громко плеснуло, по воде побежали широкие концентрические круги. Я вздрогнул, немедленно посветил в то место фонарем. Луч света выхватил волны и широкий зев, под корневищем дерева.

— Мокеле-мбембе? — прошептал я.

— Нет, — Монгумелла усмехнулся, — крокодилы.

Я поднял луч фонаря выше, и медленно провел им вдоль берега. О, боже! В одном месте в ряд лежало множество огромных темно-зеленых бревен. Лежбище крокодилов!

— Здесь полно крокодилов! — невольно воскликнул я. — Как мы будем ночевать на острове?

— Здесь только крокодилы, а на берегах озера и крокодилы и множество других опасных зверей — ответил Монгумелла и добавил, после небольшой паузы, — на острове, поверь, будет безопаснее. Я говорил вам раньше, что на озеро лучше несоваться.

— Поздно, уже сунулись, — процедил я, — водя фонариком по берегу и высвечивая неподвижные зеленые бревна, пережившие своих предков динозавров более чем на 60 миллионов лет. В Африке водятся три вида крокодилов: нильский, тупорылый — карликовый крокодил и самый распространенный — узкорылый крокодил, как эндемик он обитает во всех реках Западной Африке, на озере Танганьика и на востоке материка. Его размер не превышал более четырех метров, а эти бревна, мне казались больше, словно это был какой-то новый вид гигантских рептилий, либо их истинные размеры мешала рассмотреть ночная тьма, быстро поглощающая сумерки.

Дно лодки зашелестело по каменистому дну. Рядом раздалось несколько коварных всплесков. Лодка закачалась от набегающих волн, я с опаской посмотрел в воду. Казалось, что сейчас рядом распахнется огромная крокодилья пасть и вопьется в резиновый борт лодки, а потом доберется и до нас. Я не представлял себе ночевку на крокодильем острове, теперь мне казалось, что прошедшая накануне ночь возле змеиных болот, была в райских условиях, по сравнению с грядущей. Впрочем, на нашем клочке берега, лежащих бревен поблизости не наблюдалось. Выскочив на берег, держа ружья под руками, мы принялись, как можно резво разгружать лодку. Невдалеке послышался шум. Я посветил фонариком. Крокодил разинул пасть, блеснули желтые клыки. Пасть громко щелкнула, потревоженный светом крокодил закрыл янтарные глаза и сполз в черные воды.

Монгумелла поспешил развести огромный костер, заставивший остальных рептилий, потесниться и отодвинуться подальше в сумерки. Он быстро и ловко подвесил на ветки два гамака, с противомоскитной сеткой. Хорошо, что зеленые твари хорошо плавают, и плохо лазают по деревьям.

— Ужинать будем?

— Нет, — решительно отказался я, чутко вслушиваясь в дрожащую за пламенем тревожную тьму.

Я с опаской лег в свою кровать, прислушиваясь к ночным звукам: плеску, щелканью, странному хриплому подвыванию, доносившемуся из джунглей и редкому, далекому реву. На верху, качалось подвешенное на суку, ружье. Успею ли я им воспользоваться, если оно вдруг понадобится? Монгумелла сидел возле костра, меланхолично ковырялся в банке с тушенкой, изготовленной в далекой России. Он что-то тихо бормотал под нос. Молился?

Так заканчивался второй день экспедиции. Цели мы достигли — загадочной озеро Теле. Кинокамера и фотоаппарат ждали уникальных кадров. Возможно, уже завтрашним утром я встречусь с мифическим мокеле-мбембе. Помимо этого, я убедился, что здесь можно нащелкать великолепные кадры с крокодилами. Некоторые рептилии, мне казались не менее десяти метров, конечно у страха во тьме глаза велики, но Монгумелла утверждал, что здесь водятся пятнадцатиметровые крокодилы ньяни — вот с кем не хотелось бы встречаться. С проводником я договорился провести на озере два дня, оставшихся два дня были на обратную дорогу.

В ту ночь снились кошмары, на этот раз реальные — меня заглатывали гигантские крокодилы ньяни, долго хрипя и похрюкивая, жевали, перетирали челюстями. Я проснулся весь в поту. Над головой качалось ружьё, вороненый ствол блестел от росы, на мушке сидела большая стрекоза. В стороне кто-то шумно вздохнул. Я покосился и увидел лежащего возле воды крокодила с широко раскрытой пастью. Между зубов бесстрашно прыгало несколько пестрых птиц. Я усмехнулся — по утрам необходимо чистить зубы, чтобы сохранить их здоровыми, всем без исключения. Ночью мне казалось, что весь берег усыпан десятиметровыми коричнево-зелеными ньяни. Утром я насчитал их не больше трех!? Большой костер по-прежнему весело трещал, выбрасывая в небо снопы искр, чем-то напоминая маленькую Этну или её собрата Ключевскую сопку. Возле костра, колдуя над завтраком, возился мой милый Пятница.

— Доброе утро! — воскликнул я, бодро вытряхиваясь из гамака.

— Уходить надо, — мрачно ответил Монгумелла.

— Почему?

— Злые духи. Сегодня, перед восходом, я видел мокеле-мбембе. Он был в сотне метров от острова, вон там, — Монгумелла показал на часть озера, где видел чудовище.

— Что? Почему ты не разбудил меня?

— Я видел его лишь несколько секунд, — Монгумелла пожал плечами. — Уходить надо, — уныло повторил проводник. — Зря я послушал тебя и привел на озеро Теле.

— Еще не все потеряно, ты можешь уйти, — раздраженно обронил я.

— Не говори так, — Монгумелла обиженно посмотрел.

Я отвернулся, достал из рюкзака камеру и проверил её рабочее состояние. Для начала мне хотелось запечатлеть живописные окрестности озера и его зеленных обитателей. Я решил совершить круиз вокруг небольшого и единственного острова, как оказалось имеющего почти правильную, округлую форму. Монгумелла не выказывал никакого энтузиазма, молча и покорно греб веслами, пока я снимал остров. В кадр попала пара огромных крокодилов-ньяни, нежащихся на солнце, наши гамаки и вещи, подвешенные на деревьях. Круг замкнулся. Рассмотрев остров со всех сторон, я решил отправиться на восточное побережье озера, где находился небольшой белый пляж. Встреча с мокеле-мбембе, зверем неизвестным науке, могла произойти случайно, планировать что-либо не имело смысла. Я полагался на удачу и инстинкт охотника-пионера. Новичкам везет! Темный цвет воды скрывал дно озера, я лишь приблизительно догадывался о его глубине. Возле брега я измерил толщину илистых осадков. По всему побережью толщина была неравномерной и достигала максимальной отметки полутора метров. Днем я убедился, что берега озера не были такими правильными и пологими, как казались вечером. От озера, отходили многочисленные рукава, теряющиеся в джунглях и превращающиеся в лесные реки-протоки. Некоторые мне удалось измерить, они были достаточно глубоки, чтобы по ним могли передвигаться гигантские рептилии.

— Один из рукавов ведет к болотам, только я не знаю какой, — угрюмо пробормотал Монгумелла.

Мы приближались к восточному берегу и тут, охотник привстал, указывая на что-то вытянутым пальцем. На песке был виден огромный след оставленный чьим-то телом. Казалось, что песок у воды был отутюжен гигантским катком.

— Здесь отдыхало мокеле-мбембе, — взволнованным дрожащим голосом произнес Монгумелла.

— Итак, чудовище стало принимать реальные очертания, — пробормотал я, наводя камеру на примятый песок. Руки слегка тряслись от волнения. Какое современное, известное науке животное может оставить такой след? Нет, это не мог быть крокодил! Кто-то на рассвете, с первыми лучами солнца сполз в воду. Может это животное, видел на Монгумелла, когда оно проплывало мимо нашего острова?

Лодка уткнулась в берег, я выскочил на пляж, обошел еще влажный отпечаток. Заинтересованно нагнулся и подобрал несколько клочков свалявшейся серой шерсти с бронзовым отливом.

— Смотри, — я протянул охотнику находку, — что это?

— Это его шерсть. Это оставил мокеле-мбембе, — лицо негра стало серым от страха.

— Хорошая, но пока косвенная улика. — Я посмотрел на клочки шерсти. — Это не мог быть бизон, горилла или еще кто-то?

— Нет, это мокеле-мбембе. — Охотник отвернулся и уставился на озеро.

Я посмотрел на зеленую неприступную стену джунглей и принял решение:

— Давай обратно в лодку, и двинемся вдоль берега, осмотрим протоки?

Монгумелла без слов, неохотно залез в лодку, проверил ружьё.

Возле одной из озерных проток, мы натолкнулись на семью бегемотов. Взрослые чинно стояли в воде, из которой торчали только их широкие морды, гиппопотамчик резвился возле берега, изредка покусывая ороговевшими губами прибрежную траву. Я заснял бегемотиков и помахал им рукой. Папа и мама раскрыли чудовищные пасти и показали клыки. Монгумелла пробормотал что-то насчет нападения на лодку и споро заработал веслами. Бегемоты долго провожали нас взглядом, беспокойно косясь на плещущегося возле берега гиппопотамчика.

— Знаешь, древние греки их называли речными лошадьми? — миролюбиво спросил я.

— А еще их клыки браконьеры ценят выше слоновьих, — процедил Монгумелла. — Они никого не боятся, кроме гигантских крокодилов и мокеле-мбембе, — сказал Монгумелла. — Но однажды я видел, как гиппопотам перекусил надвое крокодила и еще мне рассказывали, как в одной деревне несколько бегемотов напали на стадо пасущихся коров и почти полностью его уничтожили. Больше всего людей в Африке гибнут от нападения бегемотов, — закончил лекцию Эммануэли и погрузился в угрюмое молчание.

Мы плыли к северной стороне озера, там повернули и поплыли вдоль берега, заглядывая в протоки. Ничего интересного обнаружить не удалось. Солнце перевалило за полдень, когда мы приближались к стоянке. И тут случилось непредвиденное — неожиданно натолкнулись под водой на какую-то преграду, словно сели на мель. Это длилось несколько секунд. В следующее мгновение наша лодка с невероятной быстротой подлетела вверх от мощного удара.

Я очутился в воде. В голове промелькнула мысль о перевернутой шлюпке с китобоями, которые подверглись нападению разъяренного кашалота. Но в озере не водились кашалоты. В мутной воде ничего не было видно, я лихорадочно заработал руками и ногами, вынырнул, ослепленный солнцем закашлялся, судорожно пытаясь вдохнуть воздух. Чудовище, которое так неожиданно дало о себе знать, на поверхности не появилось, лишь большие концентрические круги расходились по воде.

— Скорее в лодку! — закричал Монгумелла, успевший в неё взобраться. Я понял грозящую мне опасность, ведь мы были в непосредственной близости от крокодильего острова. В бешеном кроле ринулся к лодке, Монгумелла протянул руку и помог залезть. Покружившись на месте, мы направились к острову.

— Черт побери, кинокамера и ружье, они на дне озера! — Я раздраженно хлопнул по резиновому борту.

Сохранилось ружье Монгумеллы, у настоящих охотников они всегда под рукой, в любой ситуации. Мы высадились на берег острова.

— Теперь ты убедился, что на озере водится мокеле-мбембе и встречи с ним опасны?

— Я утопил камеру и ружье, — я выругался и посмотрел на озеро, никакого чудовища не было видно, как и крокодилов. Может быть, их что-то вспугнуло?

— Мокеле-мбембе, сделало нам предупреждение. Пора покинуть озеро.

— Покинем послезавтра, на рассвете, — мрачно ответил я. — Ты убедил меня, но не это главное, я и раньше верил в мокеле-мбембе, или плезиозавра, главное — убедить остальных. Камера утонула. Такие снимки. — Камера, кстати, принадлежала Фофане. — У нас остался фотоаппарат! — воскликнул я.

— Я хочу жить, — ответил Монгумелла. — Ты не ведаешь, сколько в этих джунглях погибло отважных охотников. Несмотря на табу, каждый охотник мечтает вступить в бой с мокеле-мбембе и принести в поселок его шкуру. Надо уходить, я чувствую, что сейчас нас ждет неудача.

— Нельзя все время ждать её и призывать на наши головы, — раздраженно ответил я.

— Я ухожу, — неожиданно заявил Монгумелла. — Сегодня же.

Я разочарованно уставился на охотника. Уход проводника грозил верной смертью в джунглях, такому опытному исследователю, как я, но покинуть озеро, не добыв доказательств, я не мог. Монгумелла отвернулся и принялся молча собирать вещи.

— Ты предаешь меня, — с горечью бросил я проводнику.

— Я не предаю тебя, я предлагаю пойти со мной и спастись от неминуемой смерти, у меня плохое предчувствие.

— Мы договаривались на два дня.

— С меня хватит и одного.

— Ты мужественный человек, хочешь превратиться в труса?

— Я разумный человек, — Монгумелла встал передо мной. — Я готов, ты идешь со мной?

— Нет, — мне все еще казалось, что минутная вспышка трусости пройдет и Монгумелла пересмотрит свое решение.

Минута прошла в молчании, мы разглядывали друг друга, соревнуясь в упорстве — кто нарушит молчание. Наконец, проводник с трудом выговорил:

— Ты пойдешь со мной?

— Нет, — это был не отказ, а мой вызов первобытным джунглям, озеру и его обитателям. Монгумелла пожал плечами и больше ничего не сказал. Мы сели в лодку, на этот раз греб я. В молчании пересекли озеро. Монгумелла выпрыгнул на берег, я хотел оттолкнуться веслом от берега, но он задержал меня.

— Пойдем со мной, — Эммануэль умоляюще посмотрел на меня.

Я покачал головой.

— Ты погибнешь здесь, — убеждал охотник.

— Тебе что за дело?

— Ты не сможешь выбраться из этих мест, пройти один болота.

— По пути сюда я составил карту и нанес ориентиры. Подумай, как встретят тебя люди, когда узнают, что ты бросил меня?

— Я тебя не бросаю, — поспешно ответил Монгумелла. — Я призываю и умоляю тебя пойти со мной. Один ты погибнешь. Духи озера велят уходить, пока не поздно.

— Посмотрим. Ладно, хватит спорить, — я оттолкнул лодку от берега и взялся за весла.

— Постой! У тебя нет оружия.

— Зато у тебя есть ружье.

— Да подожди же! — Монгумелла достал из мешка крупнокалиберный кольт и коробку с патронами. — Возьми, прошу!

Я хотел отказаться, но пересилил гордость — разумнее было взять, хоть какое-то оружие. Приблизился к берегу, Монгумелла передал патроны и кольт.

— Это кольт «Анаконда», оружие мощное, но с сильной отдачей.

— Спасибо.

— Пойдем со мной? — в последний раз попросил он.

— Оставайся со мной, — ответил я.

Монгумелла отшатнулся, развернулся и скрылся в джунглях. Я развернул лодку и медленно поплыл к острову. Все еще не верилось, что меня бросили. Казалось, пройдет несколько секунд, я услышу оклик Монгумеллы, с просьбой взять его с собой. Оклика не последовало, я остался один на один с тайнами озера и его чудовищами. Впрочем, ночь еще не пришла, страх не поселился в моем сердце и дрожи в руках не замечалось, кошмары не преследовали. Наоборот, с энтузиазмом, в тот же день, я решил ещё раз обследовать восточный берег озера и одну из его темных проток, над которыми джунгли образовывали темно-зеленые туннели.

Теперь я внимательно всматривался в воду. Расчехленный фотоаппарат, готовый к неожиданностям болтался на шее, кольт как у заправского пирата, был засунут за ремень, главное, чтоб он не выстрелил из этого положения. Я медленно и осторожно заплыл в одну из заводей, отходящей от озера и исчезающей в темном тоннеле джунглей. Долго ничего не мог разобрать из-за резкой смены света. На озере царили одуряющая жара, яркие солнечные блики играли на темной воде и слепили глаза, а здесь под тенью деревьев царили прохлада и полумрак. Эта протока была шириной метров пять, но, сделанным Монгумеллой, четырехметровым шестом, я не мог нащупать дно. Чем дальше отплывал от озера, тем более сужалась протока, наконец, я нащупал дно и стал править лодкой, отталкиваясь шестом. Плыл как можно тихо и осторожно. Неожиданно, за спиной, раздался громкий всплеск. Я мгновенно обернулся, нервы на пределе, и увидел серебристый бок крупной рыбы. Ушки, как говорится, на макушке, я обратил внимание, что рука, сжимающая шест, дрожит. Немного отдохнув и уняв дрожь, я медленно двинулся вперед. Впереди, метрах в пятнадцати, я увидел игру солнечных зайчиков на темной воде. Солнечные лучи, отыскали в зеленой крыше джунглей брешь. Золотые пятна прыгали по воде, и с того места доносился шумный плеск. Ещё одна семья гиппопотамов, — подумал я и осторожно направил лодку к берегу. Там где было солнечное пятно, лесная протока заканчивалась и образовывала небольшое озерцо, с двух сторон зажатое деревьями, а с третьей, высокой болотной травой. То, что я увидел, поразило и превзошло все мои ожидания. На лужайке, среди травы, пасся невиданный ранее зверь. Он достигал около семи метров в длину и почти четыре метра в высоту. Передние лапы были значительно короче задних, из-за этого массивное туловище сильно наклонено вперед. Но больше размеров, меня поразил удивительный вид животного: маленькая, скрытая в траве голова, которую я так толком и не разглядел, длинный хвост, вдоль массивной спины парами тянулись странные выросты, то ли щетки, то ли пластинки, более мелкие на голове и хвосте, крупные на спине. На конце хвоста у странного зверя еще были три пары острых шипов. Голая кожа животного была темно-бурого цвета, усеянная зелеными бугорками и выростами. При движении, у чудовища на спине начинали двигаться и колыхаться, словно взмахи крылышек, пластины. На мелководье, плескался, играя, детеныш зверя, его кожа отличалась от кожи родителя серым, грязным оттенком. Нацелив фотоаппарат, я стал быстро снимать снимок за снимком. Щелчки аппарата были заглушены всплесками. Сделав с десяток снимков, я еще полчаса наблюдал за невиданными зверьми, пока они не скрылись в густой болотной траве.

Да, это были стегозавры, ящеры из отряда динозавров существовавшие в верхнеюрском периоде и вымершие, если верить ученым, миллионы лет назад, как и прочие динозавры. Вечером, когда я возвращался на остров, день приготовил мне ещё один сюрприз.

Далеко в озере, его восточной части, я увидел медленно перемещавшееся, странно изогнутое дерево. Я поднес бинокль и замер. Руки возбужденно затряслись. Примерно в трехстах метрах от меня, я увидел длинную шею, а на ней маленькую, плоскую, змееподобную голову, возвышавшуюся над водой, примерно на два метра.

— Мокеле-мбембе, — прошептал я. — Вот мы и увиделись. — Чудовище повернуло голову и посмотрело в мою сторону. У него была гладкая, коричневая кожа, блестящая в лучах солнца. В бинокль я хорошо разглядел морду чудовища: две крупные ноздри, и янтарные, продолговатые глаза, напоминающие крокодильи. Около минуты длилось наше знакомство, я как зачарованный смотрел на мокеле-мбебе, забыв о фотоаппарате, впрочем, на таком расстоянии, на снимке ничего не было бы видно, получилась бы схожая история, как с лох-несским чудовищем, там долго спорили, что на воде — ветка или шея плезиозавра. Теперь я не сомневался, что в озере водятся доисторические чудовища. Мокеле-мбембе отвернулось и медленно погрузилось в воду. Я схватился за фотоаппарат и сделал один единственный снимок, прежде чем зверь исчез.

Так, вполне удачно, закончился мой второй день на озере Теле. Я стал первооткрывателем конан-дойлевского затерянного мира. К сожалению, следующий день должен быть последним. Ночь прошла без происшествий. Странно, лишившись своего проводника, я спал без сновидений и без кошмаров.

Проснувшись рано утром, я решил совершить каботажное плавание и исследовать озеро по периметру. Безоблачное небо и заспанный красный солнечный глаз, выкатившийся над восточной частью озера, обещали жаркий и знойный день. Погрузив в лодку припасы и вещи, я с легким сердцем оттолкнулся от берега, про себя сказав крокодильему острову спасибо за гостеприимство и до свидания. Возвращаться на остров я не собирался, пока, потому что начинал задумываться о новой и более подготовленной и серьёзной экспедиции.

Большая половина дня ушла на обход озера, заплытие в некоторые протоки, но ничего странного и удивительного встретить мне не пришлось. Лишь однажды, сердце мое живо и учащенно забилось, когда я увидел плывущий над озером бугор. Я схватился за бинокль, навел на горб чудовища и рассмотрел, что это темный панцирь большой черепахи.

Было примерно три часа дня, солнце невыносимо пылало высоко в небе, превратив его в расплавленное золото. Я закончил объезд озера, перекусил бутербродами и медленно дрейфовал возле узкого прохода соблазняемый тенистой протокой, думая скрыться от жгучих лучей. Приняв решение, я направил лодку в темный проход лесной речки. И тут, случилось такое, о чем я даже и не думал. В мутной воде, в некоторых местах, во множестве лежали друг на друге стволы деревьев, с переплетенными ветками, концы которых незаметно выглядывали из воды, образу коварные ловушки. У входа в протоку, я напоролся, на одну из таких коряг. Удар был достаточно силен, острая ветка без труда пробила резиновое дно лодки и впилась в борт. Раздался тонкий свист выходящего воздуха. Берег был достаточно близко. Я схватил нож, напоминающий мексиканские мачете и перерубил сук. Справившись, быстро погреб к берегу. Лодка стремительно теряла вместе с воздухом и свои очертания. Я заткнул дыру в борту носовым платком. Из отверстия на дне лодки, небольшими фонтанчиками била вода. Я еще надеялся спасти лодку и заклеить дырки, но как говорится, беда не приходит одна. В пяти метрах от берега я натолкнулся на мель и, черт возьми! на вторую корягу полузасыпанную илом. Она распорола лодку на две половины. Я выскочил из погибающего судна, прихватив с собой, фотоаппарат, пакет с едой и рюкзак. Воды было чуть выше колен, но я сразу же, чуть не по пояс, провалился в вязкий, словно трясина ил. Я торопился выбраться на берег. Зная, что меня ожидает, при случайной встречи с…Об этом и думать не хотел.

Я полз, в полном смысле по воде, мокрый и весь перепачканный илом, с трудом выдергивая из вязкой трясины ноги и руки. Берег был совсем близко, когда я увидел, как зашевелилась в стороне куча ила, и на меня с любопытством уставились янтарные голодные крокодильи глаза. С криком ужаса я кинулся к спасительному берегу, но эти твари только кажутся сонными и медлительными, пока не приходит время обеда. Выскочив на спасительный берег, я молниеносно оглянулся, страшная пасть была рядом. Ни о чем не думая я кинул в неё…Это был фотоаппарат. Пасть удовлетворенно захлопнулась, пожирая мои доказательства. Тварь словно ждала именно этого. Рядом с крокодильей мордой плавали рюкзак и пакет с едой. Я отбежал под деревья, сознавая, что опасность миновала, с бессильной яростью глядя на задремавшего крокодила, мои доводы покоились на дне его желудка. У меня оставались мачете и кольт Монгумеллы, что не лишало шансов выбраться живым из джунглей. Ничего другого не оставалось, как возвращаться. Я погрозил крокодилу кулаком, пощупал карман куртки, там, в пакете, лежал мой обратный билет — карта. Монгумелла оказался прав — озеро не хотело расставаться со своими тайнами.

Обратную дорогу я помню плохо: она выдалась тяжелой и долгой. Мне пришлось довольно много времени обходить лесную протоку, пока я не наткнулся на поваленное дерево, послужившее мостом. Я хотел выйти к той точке озера, к которой мы вышли с проводником несколько дней назад. На это ушло несколько часов, но своего я добился — наткнувшись на берегу на свежую зарубку. Недалеко от этого места, на границе воды и узкой песчаной полосы, я обнаружил свежие следы огромных лап с тремя пальцами, оканчивающимися тупыми широкими когтями. Следы вели от озера в джунгли и были более тридцати сантиметров в длину. В промежутке между правым и левым, была видна широкая полоса, как от хвоста. Вдалеке послышался шум поваленного дерева. Я вздрогнул, снял с предохранителя револьвер. Преследовать неведомого зверя по следам желания не возникало. Скоро должен был наступить вечер, а в джунглях и сейчас царит тоскливый полумрак. Я обернулся, в последний раз посмотрел на озеро Теле.

— Обещаю, мы обязательно встретимся, я не прощаюсь, — пробормотал я. Гладкие, черные зеркальные воды хранили молчание.

— Мы встретимся. — Я отвернулся и больше не оглядываясь, зашагал прочь. Полумрак джунглей поглотил меня.

Первую ночь, я провел высоко на дереве, не обращая внимания на шуршание, рев, вой и крики ночных птиц и зверей. К середине следующего дня я вышел на край болот, и смело зашагал через топь. В первый раз, провалившись в трясину, я остался без карты и дальше шел чисто по наитию, но так ни разу больше не обнаружив свои зарубки, не видя ориентиры.

Выломав сук, я осторожно продвигался через безрадостный, унылый пейзаж, то и дело, умудряясь проваливаться то по пояс, то по грудь в засасывающую, чавкающую бездну. Однажды, провалившись, я думал, что уже не выберусь. Надо мной с криками кружились незнакомые птицы, потешаясь и готовясь к пиршеству. Выбраться из трясины помогла ярость и охватившее бешенство — за просто так, после того, что видел и перенес, погибнуть в вонючем болоте? Собрав остаток сил, я все же выполз на твердую поверхность, слушая, как неудовлетворенно, отрыгиваясь болотным газом, чавкала трясина.

Не помню, шел я или полз. Как провел вторую ночь, тоже не помню. С наступившим днем, до сих пор не съеденный крокодилами, не укушенный ядовитой змеей, я продолжал кружить по болоту, с отчаянием убеждаясь, что заблудился. От сырости и холодной ночи, проведенной на болоте, от тяжелых испарений, болотных миазмов, я чувствовал как весь горю, а тело колотится в ознобе. Временами глаза застилал воспаленный туман, я шел почти на ощупь. Все происходящее казалось нереальным, сном, который вот-вот оборвется и я проснусь в палатке на базовом лагере. От тухлой болотной воды появились рези в желудке, о еде я и не мечтал. Помню, как я обессилено упал на какую-то кочку, под кустом, на ветвях которого висели змеи, и сознание оставило меня.

Мне рассказали, что меня нашли охотники из селения Боа. Я был без сознания и метался бреду, с губ моих то и дело срывалось страшное слово — мокеле-мбембе. Охотники, суеверно дуя в стороны, отгоняя, таким образом, злых духов, спасли меня, доставив в наш лагерь. Фофана отвез меня, так и не приходящего в сознание в Порт-Руссе, а оттуда, на вертолете в клинику в Браззавилль.

Жители селения Боа были уверены, что меня покарали духи озера Теле, за то, что я нарушил табу. В больнице, в бреду, я вспоминал чудовищ из озера, и врачи начинали всерьез опасаться за мой рассудок. Даже потом, когда я выздоровел и начинал серьезно рассказывать о том, что видел: на меня подозрительно и испуганно смотрели, со значением переглядываясь. Видя свои неудачи и жалость в глазах друзей, я решил оставить попытки донести правду об озере Теле и его обитателях. Не хватало еще угодить в африканскую клинику для душевно больных.

— Вот и вся история, — Сергей грустно улыбнулся и откинулся на спинку кресла. — Хочешь — верь, как говорится, хочешь — не верь, Денис.

— Надо признаться, твоя история производит впечатление. Даже не знаю, что сказать, — я почесал затылок.

— А ты ничего не говори, спасибо, что выслушал до конца. Меня переставали слушать после того, как я первый раз упоминал про мокеле-мбембе и связывал его с доисторическими рептилиями. — Сергей поднялся. — Засиделся, надо собираться, скоро самолет.

— Могу подвезти, у меня есть машина.

— Спасибо, я лучше на такси.

— Зачем тебе такси, довезу бесплатно, генацвали? — сказал я с акцентом, широко улыбаясь.

— У меня еще одно личное дело осталось, — ответил Сергей.

Я понял, что он не хочет, чтобы я его провожал. Мы прошли в прихожую. Стали молча одеваться. На улице быстро поймали такси. Сергей протянул руку:

— Ну, романтик, счастливо оставаться.

— И тебе удачи, слушай, ты бы оставил мне адрес? Спишемся.

— Да, я опять скоро в Москве буду. Заскочу. — Пообещал Сергей. — Твой адрес я теперь знаю.

Я протянул визитку, — Вот, позвони. У тебя мобильный есть?

Сергей покачал головой.

— Жаль. На визитке телефон, домашний и рабочий, ты позвони обязательно.

— Позвоню.

— Слушай, еще один вопрос, можно?

— Валяй.

— Неужели у тебя не осталось никаких доказательств?

Сергей сунул руку в карман куртки, вытащил бумажник, из него извлек маленький целлофановый пакетик. В нем лежали свитые в колечки грязно бурые волокна шерсти.

— Вот всё, что есть.

— Неужели?! — Я выхватил маленький пакетик из рук. — Ты отдавал её на экспертизу? Тут же по структуре ДНК, можно определить принадлежит ли шерсть зверю, живущему сейчас на земле и известному науке?

— Слишком сложная экспертиза, никто ею не будет заниматься, ради этих клочков шерсти. — Сергей мягко отобрал пакетик. — Они его потеряют, или уничтожат. У нас всегда теряли или уничтожали то, во что не могли или не хотели верить. — Он посмотрел на часы. — Мне пора, Денис. Набежавшая волна моет уходящую.

— Счастливо. Позвони обязательно, слышишь? — говорил я, тряся его руку.

Сергей забрался в такси, машина тут же тронулась с места.

Таким, немного разочарованным в жизни романтиком он остался в моей памяти. Сергей так и не позвонил и больше мы с ним не встречались. Тем не менее, своими приключениями и тайнами озера Теле, душу он мне разбередил. Я завидовал его судьбе и призванию. Что толку в заработанных деньгах, если они служат только для накопления и удовлетворения собственного честолюбия? Дело, которое просит душа, денег не приносит, либо это большая редкость, сродни чуду.

Через полгода я случайно по телевизору услышал сообщение о Сергее. Показывали новости, мы сидели в зале, пили чай, ели печенье, ждали юмористической передачи…Идиллический мещанский мирок сытости, спокойствия и благополучия. Что еще надо нормальному человеку? Нормальному, да…А, если ты не нормальный?

— Месяц назад, в джунглях Конго пропал без вести русский геолог Сергей Семенович Корзун. — Лицо телеведущей сменилось улыбающимся, бородатым Серегой, сидящим на поваленном дереве, в походной одежде. На снимке, за его спиной была зеленая стена джунглей, над которыми возвышалась, словно плыла, далекая вершина горы.

Давясь печеньем, я схватил пульт и увеличил громкость. Жена недовольно поморщилась:

— Плохо слышно?

— Тихо!

— Он работал в организации ЮНЕСКО, офис которой был расположен в Браззавиле. Месяц назад он вышел с местным проводником, для изучения малоизвестного района в верховьях реки Ликвалы. С тех пор о них ничего неизвестно. Тщательные поиски никакого результата не дали. Профессор Аньяни, из Браззавильского университета, выступил в местной печати с заявлением, что готовит новую экспедицию для поисков русского геолога и его проводника. Он считает, что их надо искать в районе озера Теле…

Фотография с Сергеем исчезла, симпатичная диктор:

— А сейчас перейдем к новостям о погоде, что нас ожидает в ближайшие выходные…

Я прошел к бару, налил виски.

— Что с тобой? — поинтересовалась супруга.

— Ничего. — Я залпом выпил. — В Африку поеду.

— Куда?

— В Конго.

— Что за глупые шутки.

— Это не шутки, — я вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Со мной действительно творилось что-то непонятное. Пустой и отвратительной казалась проведенная жизнь, хоть и жил не по заветам божьим, но гадостей окружающим не делал и честным был, пока было выгодно. Выгода, везде выгода. Надоело! Я подошел к окну, посмотрел в пустой двор, вымытый осенним дождем: детский грибок, лесенка, жестяная ракета…

— Не ходите, дети, в Африку гулять, там злые крокодилы будут вас кусать, там злые бармалеи будут… — Я точно знал, что поеду в Африку и увижу, любой ценой, озеро Теле. Сергей не мог просто так пропасть. Не такой он парень….