Диагноз

Глава 7

— Ты уверен, — опускаю взгляд с кривой вывеске ниже, — Что мне это нужно? — с сомнением спросила я, оглядывая обшарпанную дверь парикмахерской «Лучик».

Я-то думала, он меня в какой-нибудь лакшери-салон приведет, к парикмахеру, у которого весь бомонд стрижется.

— Это лучшая парикмахерская в городе, — уверено сказал Сергей. — И да, я уверен. Ната стрижет так — в Париже с руками бы оторвали, — воодушевленно защищал он это, пока на мой взгляд, неблагонадежное место.

Выглядела Наташа так, будто сама могла оторвать руку кому угодно, особо не напрягаясь. Типажом походила на классическую рыночную торговку, только сигаретки в зубах не хватало. Голос у нее был глубокий, хрипловатый. Таким только романсы петь.

— И кто это ко мне лыжи свои мажорские навострил? — приветливо пророкотала она, обнимая нисколько не смутившегося Сергея. — Неужто шухер свой обстричь решил? Гляди-ка, никак концы секутся. Неужто, поганец, к другому мастеру ходил? Я тебе яйчонки-то мигом поотрываю, ты меня знаешь, я…

— А я тебе вот ее привел, — Сережа вытолкнул меня вперед, но оставил руку на плече — то ли в знак поддержки, то ли чтоб просто не убежала, — Её стриги.

Прозвучало как: «Не трогай меня, ешь её!».

— Девочку привел? — удивилась Наталья. — Надо же, раньше никогда не приводил. И чем ты, — она оглядела меня с головы до ног, — его так зацепила?

— А я не девочка, — подала голос я, — Я серьезные отношения.

Пухлые губы Наташи печально дрогнули:

— Не хочется тебя расстраивать, прелесть, но у этого кобеля серьезных отношений не бывает, — вздохнула она, уже присматриваясь к моим волосюшкам.

— Да она серьезно, — улыбнулся Сергей. — Правда. Только она, больше по бабам я не ходок. Ну как, сделаешь из моей невесты конфетку?

— С ума сойти, — покачала головой Наташа. — Невесты… А чего ты для нее хочешь?

— Счастья, секса побольше, что, в принципе, одно и то же, ну, может, путевку на море ещё… — начал он перечислять, но будто спохватившись, уточнил, — Или ты про прическу спрашиваешь? — хмыкнул и полез в карман за телефоном, — Я подумал: может осветлим и в холодный оттенок затонируем, а концы вообще в черный плавненько, — он продемонстрировал картинку на телефоне.

— Угу, — кивнула парикмахерша, рассматривая изображение на экране, — А тату делать будем?

— Да ну тебя, — обиделся Сергей, — И ты туда же, — опустив телефон обратно в карман, он проникновенно заговорил, — Это же модно, стильно, ей хорошо будет! — после чего взял меня за подбородок и повернул голову под нужным углом, очертил пальцами скулы, — Ты посмотри, какие у нее скулы, да за эти скулы убить можно!

— Ну, вообще-то, — Ната окинула меня профессиональным взглядом, — Не так уж ты, мажорчик мой избалованный, и не прав, — она отвела длинные пряди от лица, — Форма лица у нее — закачаешься, хоть налысо стриги, хоть косички заплетай — все хорошо будет.

— Может, лучше тогда налысо? — подала голос я. Ну не хотелось мне этих высветленных лохм.

— Счаз! — фыркнул Сергей, — Давай, Ната, я в тебя верю! И ты, что ли, от зеркала ее отверни, а то убежит ещё, чего доброго!

От зеркала меня действительно отвернули и повернули к оному только через час, после того как все манипуляции с моей головой были закончены. Прическа подходила мне необыкновенно, даже я не могла этого не признать. Лицо стало каким-то модельным — четко очерченные скулы, открытый высокий лоб…

— Ну и как? — явно гордясь собой, спросила Наташа, стоя за моей спиной, пока я таращилась в зеркало.

— Как страус, — честно ответила я.

— Чего? — не понял Сергей.

— Хочется голову в песок засунуть, — пояснила я, глядя на отражение в зеркале. — Я на хипстера похожа.

— Ты он и есть, вообще-то, — фыркнул он. — Не обижай Нату, офигенски же получилось!

— Наталья, Ваше мастерство выше всяческих похвал, — повернулась я к парикмахерше. — И моя реакция вызвана… ну, так скажем, моими представлениями о красоте.

— Да чего уж там, — разразилась смехом Наташа.

— Поверить не могу, что ты ей это сказала, про страуса, — выговаривал мне Сергей, по пути к торговому центру. Я, естественно, ни в какой торговый центр идти не желала, потому что фанатом шоппинга ни разу не была, но Сережа убедительным быть умел.

— Я же сказала, что на самом деле думаю, — пожала я плечами, — Она не обиделась, она даже визитку мне сунула, сказала, со скидкой стричь будет, как постоянного клиента.

— Чего?! — возмутился мужчина. — Она тебе скидку дала? Ну ты… Ладно, о тебе сейчас или хорошо, или никак.

— Ага, — улыбнулась я, — Точно, — вдруг осенило меня, — Можешь сделать мне одолжение?

— Смотря, о чем ты просить будешь, — тонко заметил Сергей и в своей манере продолжил шутить, — Я, конечно, люблю секс на свежем воздухе, но…

— Раз уж ты все равно затащишь меня в магазин, — перебила его я, — Сделай так, чтобы у меня не случилось нервного потрясения, — хмыкнув, берусь за предложенную руку, — Я знаю, что ты привык одеваться качественно, утонченно и со вкусом, но во мне, боюсь, вызовет культурный шок рубашка дороже двух тысяч.

— Ой, ну вот кто тебя спрашивать будет, — фыркнул он, — За деньги не переживай, у тебя ведь есть я, — он потянул меня к красивой цветочной акре, которой украсили вход кафе, — Помнишь, мы говорили, что нужно все попробовать? Ну так попробуешь себя в роли содержанки, тебе понравится, я обещаю. И не смей спорить! С такой внешностью я не могу позволить тебе одеваться на распродаже, хотя, надо признать, ты и это умеешь, никогда бы не подумал, что ты именно там и одеваешься, — отодвинув мне стул, он пригласил жестом присесть, какой галантный, вы посмотрите, — Вкус у тебя определенно есть… Хотя, ты же со мной встречаешься, конечно же он есть, — он сел напротив и взял в руки одно из предложенных меню, — Ну, я, в общем-то, мальчик состоятельный. Тебе, радость моя, вообще очень повезло. И красивый у тебя парень, и умный, и богатый, и не жадный, и скромный без меры.

Перекусить я была рада, я себе аппетит ещё после колеса обозрения нагуляла нехилый и не позавтракали мы, так что я была готова съесть если не лошадь, то средней упитанности жеребенка точно.

Поглаживая мою руку, спокойной лежащую на столешнице, он озвучил официанту мои желания и только после свои. Отдал меню и перевел на меня свой невозможный взгляд чернильно-черных глаз и столько нежности в них было, что я просто задохнулась.

— Я тебя люблю, — тихо проговорила я и улыбнулась.

— Блин, — насупился Сергей и веселье с него разом схлынуло, — Вот зачем ты это сказала, а?

— Ты ведь сам разрешил в тебя влюбиться, — улыбнулась я, — Помнишь?

— Помню, — буркнул Сережа, — Но говорить об этом не обязательно же? Я… — он запнулся, подбирая слова, — Я не хочу… Мне будет сложно тебя отпустить, — он поморщился. — Ну вот почему так, а? Какого черта ты умирать-то вздумала? Я же думал, что… а, неважно теперь уже.

— Прости, — пробормотала я, стараясь не заглядывать ему в глаза, но он сжал мою руку чуть сильнее, привлекая к себе внимание и я невольно посмотрела на него вновь.

Боялась, что я, уже давно не маленькая девочка, разревусь, как потерявшая плюшевого медвежонка соплюшка. Потому что мне не хотелось умирать. Сейчас мне не хотелось умирать больше, чем когда-либо.

— К черту это всё. — Сергей вытащил из кармана пачку сигарет, несмотря на предупреждающую табличку «курить запрещено». — Ты последние дни так проживешь, что бог или дьявол, или хрен его знает, кто там ещё, отправят тебя обратно, чтоб ещё раз на это посмотреть.

С каждым днем я все отчетливей осознаю, что как бы ни хотела, но я сделаю ему больно… Как бы он ни пытался строить из себя равнодушного, озабоченного хама, я все вижу в его глазах и действиях. Мальчик — душа нараспашку!

***

Шастаем по торговому центру добрых минут сорок. Я уже и позабыла какие они огромные. Отставший зачем-то на пару минут Сергей, нагоняет меня у эскалатора и сунув в руки огромный светлый стакан, поправляет зажатые в моем капюшоне волосы.

Присасываюсь к трубочке и с детским восторгом обнаруживаю в непроливайке воздушный молочный коктейль. Иногда мне кажется, что он читает мысли. Это нереально.

Блуждаем из магазина в магазин, а количества пакетов в его руках все увеличивается, надавливая на мою совесть. Я вообще чувствую себя манекеном, на котором то и дело меняют наряд за нарядом. Я не могу сказать, что то, что я вижу в зеркале мне не нравится. У Сережи слишком хороший вкус, с этим не поспоришь.

— И вот это черное, — протягивает мне еще один наряд, пока я пытаюсь устоять на высоких каблуках на невысокой платформе, имитирующей модельный подиум, дорожкой от раздевалки.

— Да я до конца жизни столько одежды не переношу, — фыркаю, но берусь за вешалку и круто развернувшись, направляюсь за бархатный занавес.

Девушка на соседней такой дорожке бросает на меня неприязненный взгляд и было теряюсь на секунду, не понимая его значения. Перевожу взгляд на ее сопровождение и теперь меня озаряет пониманием. Ее парень или муж, сидит на гостевом диванчике, занимая его почти полностью и едва ли замечает смену нарядов на своей девушке. Его больше интересует телефон в морщинистых пухлых ручонках, телефон с золотым корпусом. Перевожу взгляд обратно на девушку и она, словно пойманная на месте преступления, вспыхивает красным. Завистливо косится на заинтересованного процессом моего переодевания Сергея и нервозно дернувшись, скрывается за занавесом. Мне ее даже жаль становится, но всего на миг, а когда я выбираюсь на свет в новом наряде их и вовсе уже нет.

— До чего же ты хорошенькая, — вплотную подходит к платформе, и я всего на полголовы его выше, — Мне пора покупать ружье?

— Зачем? — улыбаюсь в ответ, укладывая на его плечи руки.

— Отгонять от тебя воздыхателей, — укладывает руки на талию и оглаживает шёлковые бока идеально сидящего на мне наряда.

— Кстати, — вытягиваю из его кармана телефон и смотрю на время, — Мы не опоздаем на вождение?

— Если поторопимся не опоздаем, — отвечает он и коротко чмокнув в губы, отправляет переодеваться.

Выбираемся из торгового центра лишь спустя двадцать минут и действительно спешим, потому что пробки в городе непредсказуемы, а времени не так уж и много остается.

Не знаю даже, чего ждать от сегодняшнего дня. Надеюсь, не попасть снова в пару к той беременной, угробит и не заметит. Я бы вообще запретила беременным водить, ну кто знает, что ей там от гормонов в голову взбредет. С неистовой радостью обнаруживаю, что сегодня со мной катает немолодой мужчина. Немолодой — значит опытный, да? Я даже не обращаю внимание на его диалог с инструктором, ну тракторист и что? Ну переучивается на легковую, ну и что? Ну разное у них управление, ну и что? Зря я, конечно, проигнорировала знаки судьбы…

— Можно я закурУ? — спросил инструктор с кавказским акцентом, когда мы уселись в машину, вопрос был адресован мне, он даже обернулся на заднее сидение, где пока располагалась я.

— Да, — пожала я плечами, раздумывая, пристегиваться или не стоит.

— Она разрЭшила! — похвастался он водителю и демонстративно прикурил от зажигалки.

Сотрудника ДПС с нами сегодня почему-то не было, и я посчитала это хорошим знаком. Но видимо у него просто очень хорошо развито предчувствие, интуиция и инстинкт самосохранения.

— Так, — деловито проговорил инструктор, следя за дорогой, — Повернешь на следующЭй улице влево, — распорядился он и вновь затянулся.

Мужчина за рулем издал невнятный хмык и… Включил правый поворотник, заставив инструктора поперхнуться дымом от неожиданности:

— Я не понЭль, — обманчиво мягко проговорил он, — Это ЩИто такое?

— Извините, — пророкотал басом мужик, даже в этой машине умещаясь с трудом, уж слишком большим он был, — На тракторе просто по-другому…

— Чтоб в пЭрвый и последнЫй, — строго пожурил его инструктор и загасил в пепельнице остатки сигареты.

Мы наивно полагали, что на этом все, но мужик думал иначе и на очередном повороте, где надо было повернуть вправо, он включил… Ну да, левый поворотник.

— Ты ЩИто, учитильнЫца? — взревел инструктор, разворачиваясь к нему, — Ты уцитильнЫца, я тЭбя спраЩиваю?

— Нет, — пробасил водитель, — Я тракторист.

— Тогда почЭму ты путаешь лЭво и право? — не унимался он, вызывая своим акцентом у меня смех, но я честно держалась.

— Потому что на тракторе по-другому, — невозмутимо ответил бугай.

— Нет, это нЭвозможно, — пропыхтел инструктор и вновь потянулся к сигаретам, — ЛЭна, можно?

— Можно, — хрюкнула я, сдерживая смех.

— Что? — наехал он на водителя, который даже не посмотрел в его сторону, — Она разрЭшила! — вновь похвастался он, зажимая между пальцев хрупкую никотиновую палочку.

Затянувшись, инструктор подобрел на пару градусов и доверительно сообщил, сидящему за рулем:

— Вова, единствЭнную машину, которую тебе стоит водить, — он сделал интригующую паузу, выдыхая в окно дым, — Это Дэу Матиз, Вова!

Вова хранил гробовое молчание и на провокацию разумно не велся, подозревая, что тогда вездесущего кавказца, скорее всего, будет просто не заткнуть.

Какое-то время все шло действительно прекрасно, пока мы не приблизились к перекрестку со светофором. Пристроившись в конце автомобильной колонны, мы выжидали каких-то несколько секунд красного света и когда пришло время трогаться с места, машина взяла и заглохла.

— Ну все, пистЭц, прЫехалЫ, — инструктор красноречиво шлепнул пальцами по панели и обернувшись ко мне, велел, — ЛЭна, мИ вИходим!

Сзади сигналили машины. Вова ничего не предпринимал. А инструктору, кажется, было плевать и на разрывающие улицу сигналы, и на Вову, он собирался уйти к чертовой матери, прихватив меня с собой, вернуться в здание автошколы и написать заявление на увольнение.

— ВИходим, говорю! — повторил он и открыл дверь.

— А может не надо? — робко поинтересовалась я.

— Ладно, — смилостивился он и захлопнул дверь, — Уговорила, — стряхнул пепел в окно и выдохнув, уже спокойно велел водителю, — Заводись потихоньку и на светофоре направо.

Вова кивнул. Вова завелся. Вова включил левый поворотник…

***

Жарко просто невыносимо, все еще печет в горле от глотка, сделанного из его кружки. Цветомузыка то и дело проходится лучом прожектора по моей спине, а пальцы шаловливые сжимают мою коленку под длиннющей барной стойкой с парочкой крепких шестов и скачущим барменом с шейкером у другого края.

— Тебе уже есть восемнадцать? — спрашивает, вернувшийся к нам бармен и перехватив мой опустевший стакан, делает серьезный вид, но ему-то с его внешностью надо не коктейли месить, а в каком-нибудь фильме для взрослых сниматься.

— Есть, не волнуйся, — отвечает за меня Сергей и не очень добро сверлит мужика за стойкой взглядом, мне вообще нравится то, как он ловко и почти незаметно ограждает меня от разгоряченной толпы, которая то и дело пробивается к стойке, перехватить парочку стаканов и снова унестись на забитый танцпол.

Опрокидываю новую рюмку, почувствовав, как шибануло в череп, и неистовая горечь разбавляется сладостью, когда Сережа без предупреждения наклоняется и впивается в губы. Неуклюже пихаюсь, но больше так… несерьезно, опасаясь слететь с высокого стула, и его ладонь стремительно перемещается выше, оставляя в покое колено. Во мне вдруг просыпается какое-то дикое неуёмное желание упереть его в уголок и облапать везде, куда только дотянусь. Размыкаю губы, разрешая пробраться языку в тёплый влажный рот, и тут же зловредно щёлкаю зубами, прихватыватив за язык. Больно тяну на себя, удерживая какое-то время и отстраняюсь, несильно пихнув в плечо.

— Ты что, ревнуешь? — даже как-то неловко это спрашивать, но алкоголя во мне достаточно, чтобы начать нести что-то несусветное, много мне — трезвеннику-еще-позавчера нужно?

— Возможно, — не отрицает и опрокинув в себя такую же рюмку, пережидает какое-то время молча, а после невозмутимо добавляет, будто этого мало, — Ты всего лишь восемьдесят процентов всего времени у меня под рукой.

— А остальные двадцать что? — перекрикивая музыку, высунувшись из-за плеча Вани, спрашивает Тема, и судя по взгляду, у Сергея ладонь так и чешется отвесить ему подзатыльник.

Физическое насилие — это вообще то, чего ему не хватает последние несколько часов. Очень не хватает. Потому что сам меня одел, изменил имидж, а теперь бесится, что и другие стали обращать внимание на мою скромную персону. Ну, где логика? Поэтому мы отошли от изначального плана и как-только зашли в клуб, он сграбастал меня за руку и не отпускает ни на секунду от себя.

— А остальные двадцать она спит, — фыркает Сергей.

С полминуты залипаю в одну точку, подстраиваясь под поехавшую реальность, и спрыгиваю со стула. Цепляюсь за Сережу и тащу его на танцпол, сверкая голыми лопатками в вырезе майки. Оборачиваюсь, и моё вялое "Потанцуем, красавчик?" тонет в поднявшемся гуле голосов и звуке, разрывающем динамики колонок. На самом деле не слишком-то он и против. Жарко, алкоголь в крови плещется… Натурально колбасит под какой-то дикий ритм. Буквально сливаемся с толпой.

Где-то в самой середине танцпола цепляет за лямку майки. Подтаскивает меня к себе. Оборачиваюсь, вжимаюсь в него, и даже в разбавленных светом многочисленных излучателей потёмках вижу, что улыбается. Безумно, слишком уж восторженно, пьяно.

Хочется оплести его руками. Наверное, единственные стоим посреди бурлящей, движущейся живой массы. По спине то и дело мажут чужие ладони. Липну, хватаюсь за его рубашку и, неловко дёрнув головой, мажу губами по моей скуле. Цепляю за подбородок, фиксирую пальцами и уже тянусь к нему, как…

— Когда ты успела так напиться? — в его словах нет злобы или раздражения, напротив, какое-то предвкушение.

— Ты можешь помолчать пару минут? — недовольно интересуюсь.

— Ну, смотря зачем, если ты хочешь… — как всегда пытается шутить, но не сегодня.

Хочу. Именно этого и хочу. Кусаю несильно, скорее просто сжимаю его нижнюю губу зубами и затягиваю в свой рот. С энтузиазмом включается в игру, и вот мы уже лижемся, как типичная, не отлипающая друг от друга парочка. Беззастенчиво лапает, возвращает прикосновения, уцепившись за мою талию, и, едва не свалив обоих, затаскивает на себя, пытаюсь держаться, стискивая бока острыми коленями, и выгляжу, наверное, до безобразия довольной.

— Что это ты такая ласковая? — интересуется деловито, будто до этого я ему обнимашки раз в месяц выписывала.

— Может быть, ты мне нравишься? — предполагаю с не менее задумчивым видом, — Ну, самую малость, — улыбаюсь и покачиваемся из стороны в сторону, под какой-то свой индивидуальный ритм.

— Ой ли? — его взгляд задерживается на моих губах и скользит выше, глаза в глаза.

Немного теряюсь, разглаживая ворот его рубашки, обвожу пальцами по краю, касаясь кожи. Понимаю, что замыкаюсь на чистом упрямстве, не желая признавать, что всё-таки да. Да.

Ставит на ноги и, не позволив сбежать, подтаскивая поближе, поднимает лицо за подбородок и большим пальцем поглаживаю мою нижнюю губу. Не дышу даже, каждое движение ловлю и наконец-то смотрю в его глаза. Укладываю руку на его грудь, и, как по сигналу, сердце под пальцами начинает стучать быстрее, словно только потому, что это моя ладонь, а может я просто хочу в это верить?

— Ну так как, Лен? И в горе, и в радости? — подстёбывает меня, а у самого, кажется, колени подрагивают, — Лен?

Улыбаюсь широко, привстаю на носки и, качнувшись вперёд, прикусываю за линию челюсти. Отступает назад и, схватив за широкую пряжку на ремне, тащу за собой, назад к стойке.

— Эй?! — доносится из-за спины, но я упорно игнорирую, — Ты никак дать мне решила? — весело пытается доораться до меня, но упорно игнорирую.

Останавливаюсь у бара. Прошу Тему перестать пихать язык в ухо Вани и подать мне мой стакан, ибо наши места давно заняли разгоряченные ребята. Обмениваются с Сергеем непонимающими взглядами, тот пожимает плечами, и Тема только строит рожицу в ответ. Выглядит просто запредельно довольным и едва ли слишком пьяным.

Сережа пропускает пару горящих шотов с Ваней, а мы с Темой делим на двоих бутылку чего-то послабее. Чего-то не настолько алкогольного, как было до.

— Ленусь, — орет мне на ухо Сергей, пытаясь переорать музыку, — Только на повышение, ты в курсе? — красноречиво проходится взглядом по ядерного цвета бутылке, которую я только что передала Теме и добавляет, — Вы же завтра сдохните от похмелья!

И видимо он оказывается очень сильно прав, потому что нас развозит настолько, что уже спустя час Тема собирается взобраться на стойку, как… Останавливается, уже сжав плечо Вани для опорного толчка.

— Оу… — проследив направление его взгляда, выдаёт Ваня, и, пожалуй, это единственное, что я сама могу выдавить.

Место уже занято. Занято мной. Мной, которая, не расставаясь с тёмной пузатой бутылкой, вьётся вокруг шеста и явно тащится от одобрительных выкриков собравшейся небольшой кучки наблюдающих. Выгибаюсь на другой стороне узкого стола, прямо рядом с барменом, и то и дело хватаюсь за шест, чтобы не свалиться. Пересекаюсь взглядом с Сергеем, показываю ему язык, расплываясь в саркастической ухмылке.

Пялится, как зачарованный, и во рту пересыхает. Делаю глоток, проливая на майку и под свист толпы выливаю остатки на ключицы. Отбрасываю опустевший сосуд бармену, тот перехватывает бутылку почти не глядя, удерживаюсь на месте только каким-то чудом, и бросаю манящий взгляд точно в Сергея.

— Тебе это просто так не сойдёт! — доносится до меня его многообещающее, во всю мощь своих лёгких, отмерев, расталкивает облепившую его толпу и сам забирается на стойку…