Дикарка у варваров. Песнь Сумерек

Глава 9

Солнце давно село, в строениях ханского дворца зажгли светильники. Сияние луны отражалось от поверхности пруда в красивом саду, где павлин распускал передо мной хвост в мой первый день здесь. Вовсю надрывались кваканьем лягушки, но эти «звуки природы» не могли перекрыть отдалённый гвалт пирушки, устроенной каганом для своих приближённых. Фа Хи предупредил, чтобы этой ночью я не смела высовывать нос за пределы моей комнаты — мало ли что можно ожидать от упитых айрагом и вином халху? Но у меня была своя цель на этот вечер — проследить за Бяслаг-нойоном и узнать, где он живёт. За дни, прошедшие со времени моего водворения в каганском дворце, я видела этого изверга лишь однажды — в этом самом саду. А как мстить, если даже не знаешь, где обитает враг? На пирушке он будет наверняка и уйдёт с неё нетрезвым, так что проследить за ним не составит труда. Остаётся лишь запастись терпением… и не заснуть. Не самая лёгкая задача под монотонное кваканье жаб. Может, попробовать пока поймать одну-другую и закинуть завтра за шиворот принца? Я хрюкнула, представив, как бы верещал ханский отпрыск, получив такой "подарок"! Надо сказать, после отповеди Фа Хи в зале с манекенами, он и Очир вели себя на удивление спокойно, ограничиваясь уничижительными взглядами и словесными оскорблениями в мой адрес. Но я ничего не забыла и уже накопила достаточно идей, чтобы показать обоим, кто здесь "варвар". Вообще, могла начать "показывать" ещё вчера, но пока не решилась из-за Фа Хи — не хотелось его расстраивать. Для занятий с моим шифу каган выделил просторный зал со всевозможным "спортивным оборудованием", и Фа Хи тренировал меня утром и вечером до и после моих занятий в обществе местной "золотой молодёжи". С остальными он начал с азов, и на "официальных" тренировках все, включая меня, часами стояли в позах всадника, обезьяны, журавля и прочей живности. Каганёнок попытался возмутиться, но Фа Хи быстро пресёк "мятеж", шарахнув его палкой по икрам. Принц растянулся на полу, а Фа Хи коротко бросил:

— Нет крепости в ногах. Будешь стоять в позе всадника до дневной трапезы. Остальные переходят к упражнению "изогнувшийся тигр".

Не удержавшись от соблазна поддразнить принца, я скопировала его позу и сделала вид, что у меня трясутся ноги… и немедленно подверглась наказанию.

— Ты тоже, Марко, чтобы принц не скучал в одиночестве, — тут же распорядился Фа Хи.

И я, насупившись под ехидным взглядом каганёнка, стала рядом с ним в ненавистную позу…

Раздавшиеся поблизости голоса и шаги заставили вздрогнуть, я шустро нырнула в ближайшие кусты — не ожидала, что гости начнут расходиться так рано.

— Думаешь, не удержусь на н-ногах с-самостоятельно? От-тойди от меня!

Я даже высунулась из кустов: каганёнок? Так и есть… Ханский отпрыск, пошатываясь, двигался по садовой дорожке ко входу в строение, в котором я ещё не была. За ним — два стражника, видимо, посланных убедиться, что юный тусовщик доберётся до своих покоев. Рано же у них начинают наслаждаться жизнью! Ханёнок и его стража прошли метрах в двух от меня, но перед входом принц остановился и даже топнул.

— Отправляйтесь обратно! У меня достаточно крепости в ногах, чтобы дойти до ложа! Убирайтесь!

Стражники, поклонившись, помаршировали обратно. А я, не веря такой удаче, осторожно последовала за каганёнком. Что-то бурча себе под нос, он неспешно двигался по переходу. Подойдя к украшенной резьбой двери, сдвинул одну створку и остановился на пороге, будто что-то почувствовал. И тогда я, бесшумно скользившая за ним настолько близко, что наступала на его тень, во всё горло крикнула ему в ухо:

— Бу!

Каганёнок оранул так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, и, дёрнувшись от неожиданности, шарахнулся лбом о створку двери. А я, задыхаясь от сдерживаемого смеха, понеслась прочь — лучше убраться раньше, чем сюда явятся стражники, и влетела в кусты за секунды до того, как в переходе послышались торопливые шаги нескольких пар ног. И тут же обругала себя за глупость. Принц наверняка пошлёт за мной всех адских псов — из садика придётся убраться немедленно. А как тогда проследить за Бяслаг-нойоном? Но минута проходила за минутой — ничего не происходило. И я, уже подобравшись к выходу из садика, снова залегла в кустах. Похоже, ханский отпрыск был слишком пьян, чтобы связно рассказать, кто его напугал. Что ж, тем лучше. Теперь можно спокойно дождаться Бяслаг-нойона.

Меня тряхнули за плечо раз, другой, я сонно пробормотала:

— Сейчас встану, Вэй… — и тут же подскочила: Вэй?!

Протёрла туманящиеся со сна глаза и, рассмотрев склонившуюся ко мне широкоплечую фигуру, только что не застонала.

— Это ты, Шона… — конечно, не ожидала на самом деле увидеть моего гэгэ, но воспоминание о нём слишком болезненно.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил юный халху, и я чуть не застонала снова.

Мой чудесный план проследить за Бяслаг-нойоном… Я-таки отключилась прямо здесь, в кустах, не дождавшись темника!

— Пришёл послушать лягушек и заснул, — избегая подозрительного взгляда Шоны, я поднялась на ноги. — А ты?

— Тоже, — хмыкнул он. — А кто такой Вэй?

— Не твоё дело, — буркнула я. — И лягушки по утрам не квакают. Если уж врёшь, хотя бы старайся, чтобы получилось правдоподобно!

— Как стараешься ты? — усмехнулся он. — Ты ведь следил за моим братом, да?

— Братом?

— Тургэном.

— Он — твой брат? — удивилась я.

— По отцу, — поморщился Шона — разговор ему явно не нравился. — Если бы тебя здесь обнаружили, могли бы обвинить в попытке покушения на принца крови. Это карается у нас смертью.

— У вас всё карается смертью! — огрызнулась я и, не дожидаясь его реакции, заторопилась прочь из сада.

Ну и влетит мне от Фа хи! Обычно мы завтракаем вместе, а сейчас я наверняка опоздаю! Но в этот раз повезло. Я влетела в мои "покои" за секунды до появления женщины, приносившей еду. Фа Хи пришёл буквально следом за ней, окинул меня мимолётным взглядом и, поблагодарив женщину кивком головы, опустился на подушку перед столиком, я села на другую.

— Прошедшая ночь была тёплой, — проронил Фа Хи, поднеся ко рту чашечку с чаем.

— Откуда ты знаешь? — я не поднимала глаза от своей миски, в которую накладывала еду.

— Это было не утверждение, а вопрос.

Я всё же вскинула на него глаза и очень естественно удивилась:

— А откуда знаю я?

Фа Хи неторопливо отпил из своей чашечки и, отставив её, тем же невозмутимым тоном добавил:

— Слышал, Бяслаг-нойон отправляется на войну.

— Против очередного монастыря? — процедила я.

— Против икиресов — восточных родичей халху.

— Варвары грызутся между собой? Может, уничтожат друг друга — вот бы я порадовалась!

— Может, и уничтожат, — согласился Фа Хи. — Но распределение сил в мире всегда одинаково: самый могущественный народ правит остальными. Сейчас это халху. Они воинственны, но каган Тендзин не одержим пролитием крови, как многие до него. Случись то, чему ты бы порадовалась, и наступи империи халху конец, кто поручится, что преемник кагана окажется таким же разумным?

— Продолжай его защищать, — фыркнула я. — В конце концов, его соплеменники разрушили твой монастырь, не мой. А "не одержимый пролитием крови" каган даже не наказал виновного!

— Наказание виновного не восстановит "мой монастырь" и не вернёт Вэя, — спокойно возразил Фа Хи. — Но попытки взять правосудие в свои руки, могут превратить все жертвы, принесённые ради твоего спасения, в ничто. Бяслаг-нойон — за пределами твоих возможностей. Пытаясь до него дотянуться, ты погубишь себя.

— Дотянуться! — снова фыркнула я. — Он — всего лишь кровожадный дикарь.

— Самонадеянность — первый шаг к провалу.

— Это — не самонадеянность, а очевидная истина.

— Тогда, вероятно, скорый отъезд — его спасение, — с лёгкой насмешливостью проговорил Фа Хи.

— Только если из "отъезда" он не вернётся, — парировала я. — Но, если вернётся — буду его ждать.

Громкие слова и только… На самом деле я понятия не имела, как отомстить темнику. Весть о его отъезде огорчила: даже если он падёт от рук икиресов, это не будет моей местью. Фа Хи только покачал головой и снова потянулся к своей чашечке.

— По крайней мере, рад, что ты больше не пытаешься нанести увечья принцу Тургэну.

— Я никогда и не пыталась — это он чуть меня не покалечил, подрезав подпругу Хуяга!

Кстати, с конём мы сдружились. Мне было попытались дать другого, но я тряхнула головой и потребовала:

— Хочу Хуяга! — и с тех пор разлучить нас больше не пытались.

— А ты дважды унизила принца перед всеми, так что, думаю, вы уже навредили друг другу достаточно, — проговорил Фа Хи.

Я только пожала плечами. Вообще, откровенную вражду мне демонстрировали только каганёнок и Очир. Остальные будто не замечали моего присутствия, хотя я не раз ловила на себе любопытные взгляды. Близнецы Баяр и Батар — два коренастых крепыша, однажды даже заговорили со мной, интересуясь, какое оружие предпочитают у меня на родине. Я снисходительно ответила: "Интеллект" и, вероятно, озадачила их настолько, что отбила охоту заговаривать со мной снова. Сайна в своём восхищении моими "ловкостью и смелостью" всё больше напоминала Жу в её обожании Вэя. Видимо, опасаясь гнева каганёнка, девочка не разговаривала со мной, но зато всегда мило здоровалась, прощалась и на всех уроках садилась поблизости, украдкой поглядывая на меня. Шона был единственным, кто общался со мной открыто — не иначе в пику презиравшему его Тургэну. Хотя, может, "сын блудницы" видел во мне такого же изгоя, как сам, и действительно был не прочь подружиться? Но я не хотела дружбы ни с одним из этих дикарей, и, почти неосознанно злилась на Фа Хи, за то, что на уроках он будто не делал никаких различий между ними и моими погибшими друзьями из монастыря.

С помещением, отведённым каганом, учитель сотворил настоящее чудо. Со дня первой тренировки в "Зале журавля и змеи" — так Фа Хи назвал своё детище — прошло всего несколько дней, а зал уже было не узнать. Теперь часть его была занята сооружением, напоминавшим переплетение толстых ветвей дерева. В монастыре мы тренировали ловкость и равновесие, бегая по настоящим ветвям невысоко над землёй, но сооружение тоже неплохо подходило для этой цели. На прошлом занятии Фа Хи пообещал, что на следующем мы опробуем новый «спортивный снаряд», и я заранее радовалась, что не придётся в очередной раз стоять в позе всадника. А, когда появились ученики, едва сдержала смех, увидев каганёнка. Багровый кровоподтёк вокруг левого глаза — этой стороной он приложился о створку — делал его похожим на принца Зуко из мультика «Аватар». Поймав мой взгляд, каганский отпрыск потемнел лицом, и это не укрылось от Фа Хи. Скользнув глазами с принца на меня, он едва слышно вздохнул и начал урок. Коротко обьяснил, в чём заключается смысл этого нового упражнения, и кивнул на сооружение:

— Начинаем. Принц Тургэн, потом принц Очир, Оюун…

— Почему бы Марко Поло не показать нам, как это делается? — каганёнок неприязненно покосился на меня. — Он ведь уже тренировался подобным образом?

— На моих занятиях ученики не произносят слов одновременно со мной, принц Тургэн, — спокойно проговорил Фа Хи. — И, думаю, ты сможешь пройти по дереву, даже если прежде не увидишь, как это делает другой. Но, если пример всё же необходим, — взгляд на меня. — Марко.

На мгновение я встретилась глазами с принцем, и моё «паучье чутьё» забило тревогу: в хищном взгляде каганёнка мелькнуло неприкрытое торжество. Всё это неспроста — наверняка он задумал какую-то подлость. Но не подчиниться Фа Хи значило подорвать его авторитет, как учителя, и я послушно двинулась к сооружению. "Паучье чутьё" не подвело. Поднявшись по лесенке на первую "ветку", не успела сделать и нескольких шагов, как нога соскользнула с дерева, словно я наступила на банановую кожуру. Коротко охнув, я шарахнулась на застеленный шкурами пол. Оглушённая, словно издалека, услышала снисходительный голос каганёнка:

— Твой ученик показал, как делать не нужно? Или ты не смог его научить?

Восстановив дыхание, я поднялась на ноги, глянула на "ветку", с которой сорвалась, и задохнулась от злости — место, с которого соскользнула моя нога, было щедро намазано… чем-то. Проведя пальцами по пятну, я возмущённо повернулась к Фа Хи:

— Жир! Он это подстроил!

— Я? — презрительно отозвался принц. — Как ты смеешь оскорблять меня подобными подозрениями, сэму?

Вне себя от ярости, я бросилась к ненавистному каганёнку, испытывая сильнейшее желание выбить ему пару зубов. Но Фа Хи поймал меня за руку и, оттолкнув, стал между "августейшей особой" и мной:

— Уйми свою несдержанность, Марко. Это правда, принц Тургэн?

— А если и правда? — усмехнулся тот и вызывающе вскинул подбородок. — Накажешь меня?

— Да. Принц Очир, набрось на пятно шкуру и начинай упражнение. Принцесса Оюун, ты — следующая. Потом Шона.

— А я? — приосанился каганёнок.

— Будешь стоять в позе всадника до конца урока, — коротко бросил Фа Хи.

— Нет, не буду, — в хищных глазах принца сверкнула ярость.

— Как хочешь. Другого упражнения для тебя на сегодня нет. Марко, составишь принцу компанию.

— Почему?! — не веря ушам, выпалила я.

— Потому что принц не стал бы вредить тебе без причины — вероятно, ты это заслужил, — и, повернувшись к нам спиной, двинулся к сооружению. — Смотри не вниз, а вперёд, Очир. Твоя цель — противоположный край, а не пол.

Насупившись, я посмотрела на каганёнка и ядовито проговорила:

— Кровоподтёк тебе идёт — очень подходит к цвету глаз.

— Скоро и у тебя будет такой же, сэму, — процедил тот. — И не один.

— Принимаю твой вызов, варвар. Пусть победит умнейший! — отозвалась я и, отойдя к противоположной стене, стала в ненавистную позу.

Принц недобро ухмыльнулся и тоже согнул ноги в коленях. До конца урока я ещё не раз ловила на себе его враждебный взгляд. Что ж, война так война.

Вечером за ужином Фа Хи пронизывающе посмотрел на меня и покачал головой.

— Оставь это, Юй Лу.

— Что именно? — невинно вскинула я глаза.

— Противостояние с принцем. Ты хитрее его, и, уверен, одержишь верх, но не надолго. Он — наследник хана ханов. Подумай, что будет, когда каган узнает о вреде, наносимом его отпрыску безродным чужеземцем.

— Не называй меня так! — возмутилась я. — Мой папа — один из лучших адвокатов страны, мама — успешный архитектор, а мои бабушки и дедушки…

— В твоём мире — да, — перебил меня Фа Хи. — Здесь ты — одинокое дитя, которое никак не поймёт: мир никогда не подстроится под человека. Подстраиваться придётся человеку — иначе он погибнет. И ты ведь умеешь приспосабливаться. Я видел, как удивительно быстро ты освоилась в монастыре. Сделай то же здесь. Эти дети примут тебя, как только ты перестанешь вести себя, будто они — твои враги. Сейчас — подходящий момент, ты и принц друг с другом поквитались.

Я сузила глаза от внезапного подозрения.

— Ты знал, что он задумал пакость, и всё же заставил меня подняться на эти ветки!

— Да, я догадывался, — согласился Фа Хи. — Как и о том, что синяк на его лице — твоих рук дело. Знаешь, что с тобой могли бы за это сделать — скажи он хотя бы слово отцу?

— То есть, мне его ещё и благодарить за то, что не наябедничал?!

— Это бы разрешило вашу ситуацию, — кивнул Фа Хи. — Не хочешь благодарить, хотя бы уясни для себя: несмотря на капризность и избалованность, почти неизбежных спутников его положения, принц не лишён и понятий о достоинстве.

— Просто боится выглядеть слабаком, — хмыкнула я.

— Пусть так. Но принц Очир не побоялся выглядеть слабым, пожаловавшись кагану, что ты изуродовала его лицо на уроке каллиграфии…

— Как будто это возможно! Его "изуродовали" гораздо раньше меня!

— …и каган не предпринял никаких карающих шагов именно благодаря заступничеству принца Тургэна. Он запретил вмешиваться, заявив, что это — его дело, и никого больше, — отставив чашечку с неизменным чаем, учитель поднялся. — Я не смогу защитить тебя здесь, Юй Лу, если будешь продолжать бросать вызовы, каждый из которых может стоить тебе жизни. Прими, наконец, всё, как есть, и попытайся извлечь из этого максимальную выгоду. Сделай это хотя бы в память о тех, кто оставил свои жизни в монастыре ради твоего спасения.

За Фа Хи уже закрылась дверь, а я, сгорбившись, всё сидела за столом и размазывала наползавшие на глаза слёзы. Мастер Шуи и мастер Пенгфей, Сяо Ци — не сомневалась, что и он погиб, Жу… Вэй… Фа Хи будто призвал их души в свидетели моего безрассудного поведения, и я испытала чувство стыда. Они мертвы, а я, живая благодаря их жертве, развлекаюсь, строя мелкие пакости каганёнку, который на самом деле не виноват в их гибели. Из-за столика я встала полная решимости: завтра же проглочу гордость и предложу принцу Тургэну мир.