Дитя Меконга

Глава 15

Ночной рынок встречает их светом множества гирлянд и лампочек, смесью запахов и шумом голосов. Тонг уверенно ныряет в людской поток, то поглядывая на экран мобильника в руке, то вокруг, выискивая среди рядов из палаток и навесов цель.

— Эй! Тонг, притормози, я не успеваю, — Синг ловит его за локоть, заставляя замедлиться и обернуться. — Не беги так. Рискуешь пробежать мимо.

«Не пробегу, — хочется сказать Тонгу, но он лишь сильнее сжимает в руке мобильник и оглядывается, пристальней вглядываясь в окружение. Ним больше ничего не писала. Как сказала, где её можно найти, так и замолчала, и от этого молчания всё внутри Тонга напряжённо сжимается. — Он ещё не вернулся?..»

Тонг предпочёл бы ехать напрасно. Только бы Ним написала на полпути о том, что зря их вытащила из дома. Или даже сейчас. Вот прямо сейчас бы написала, что всё в порядке и она извиняется. Только мобильник остаётся глух к его желаниям, а экран темён.

— Туда, — командует Тонг, завидев нужную им вывеску в соседнем ряду слева.

Он успевает сделать лишь шаг, когда пальцы Синга снова сжимаются на локте, останавливая и вынуждая обернуться.

— Ты там не пройдёшь, придётся слишком долго обходить. Лучше вернуться и свернуть в другом месте. Идём, покажу. Ну же, идём!

Вслед за Сингом Тонг проскакивает мимо пары иностранцев, выискивая проход и действительно находя. Даже в начало ряда возвращаться не приходится.

Здесь аппетитные запахи становятся ещё сильнее, отчего желудок даёт о себе знать, напоминая, что ужин Тонг не доел даже наполовину. Однако настроения где-то останавливаться, чтобы перекусить, нет, как и времени.

— Вон там. Справа. Второй от нас столик. Видишь?

Тонг видит.

Ним сидит одна, сжав в пальцах мобильник: одинокая потерянная девочка. Даже наличие тарелок с едой и двух стаканов с напитками не делают картину мягче. А снующие туда-сюда люди и вовсе сгущают краски, делая Ним ещё более потерянной и несчастной.

— Ним, — тихо зовёт он, убрав мобильник в карман и присаживаясь напротив.

— Как ты? — дополняет Синг, занимая соседнее место.

— Он до сих пор не вернулся…

В дрожащем голосе стоят слёзы, однако в покрасневших глазах их нет. Быть может, они уже пролились, а может, застряли внутри неприятным тяжёлым комом. Почти таким, как тот, что стоит сейчас в горле самого Тонга.

— Не переживай, Нонг Ним, — Синг накрывает её подрагивающие пальцы ладонью, заставляя поднять на себя взгляд. — Кхун Нок вернётся. Обязательно.

Тонг готов поддержать друга, однако больше он согласен со словами, что срываются с губ Ним:

— Когда? Пи, я жду уже час… Я ела, пыталась дозвониться, даже вы уже приехали, а он…

Ним обнимает себя за плечи, не выпуская, впрочем, мобильника из рук. Будто если выпустит, то потеряет опору.

Тонг же цепляется за кольцо, сжимая на его ребристых боках пальцы и прокручивая.

— Расскажи подробней, что случилось?

Он старается говорить спокойно и мягко. У Ним и так губы дрожат, будто она сейчас всё-таки расплачется.

— Выпей и расскажи.

Тонг пододвигает к Ним один из стаканчиков, терпеливо дожидаясь пока она сделает глоток и начнёт говорить.

— Это я затащила сюда брата. Попросила заехать, чтобы перекусить. Именно сюда, потому что мне здесь суп с вонтонами нравится. Могла бы и без него обойтись, глупая…

Тонг снова проворачивает кольцо на пальце, едва заметно притопывая в нетерпении ногой. Синг даже толкает его под столом коленом и строит недовольную рожу. Однако это мало чем помогает. Собраться, правда, удаётся.

— Ним, дальше, пожалуйста.

— Ему кто-то позвонил. Не знаю… Брат сначала странно удивился, я так понимаю, решил, что ошиблись, а потом прислушался и… Ушёл. Сказал, что найдёт место потише, поговорит и тут же вернётся. И… Не вернулся. Я ему звонила и писала, но… Он не ответил ни разу и сообщения не читает…

Тонг снова проворачивает кольцо на пальце, однако сказать ничего не успевает, Синг делает это за него.

— А телефон был доступен? Может он просто всё ещё говорит?

— Нет. В смысле, да. Звонок нормально шёл, просто брат на него не отвечал. Просто…

«Просто не отвечал…» — соглашается Тонг. Он и сам набирал номер, пока они ехали сюда. Несколько раз звонок сбивался, несколько оставался без ответа. С кем бы Нок ни говорил, когда ушёл, но тот звонок он закончил.

«А если…»

В памяти всплывает преследовавший Нока человек в чёрном и внутри всё сжимается.

«Не думай. Это было всего один раз. Только раз…»

Словно издеваясь, память подбрасывает тёмную фигуру в тени дерева, а затем и на улочке в университете.

Тонг царапает ногтем ребристую поверхность кольца и едва замечает, когда задевает и кожу рядом, оставляя на ней красноватый след.

— В какую сторону он пошёл, Ним?

— Я не…

Тонг ловит Ним за вновь положенные на стол руки, почти как сделал это Синг в самом начале, только сжимает куда как ощутимей, заставляя посмотреть на себя.

— Ним, вспомни, в какую сторону пошёл Пи Нок.

— Я думаю к выходу… Там же тише…

— Ним, — повторяет Тонг, снова ловя взгляд тёмных глаз. — Сосредоточься и вспомни. Закрой глаза и представь. Вот ты сидишь на своём месте, напротив тебя сидит Пи Нок. Ему звонят, он поднимается, обещает скоро вернуться, затем разворачивается и…

Ним хмурится, сильнее зажмуриваясь и закусывая губу, будто так легче представлять.

— В. Какую. Сторону. Он. Пошёл.

— Туда, — вырвав руку из цепких пальцев Тонга, Ним уверенно показывает направление. Противоположное тому, откуда они пришли.

Тонг вспоминает, что, кажется, с той стороны река подбирается ближе всего и места гораздо менее людные.

— Я схожу, посмотрю.

Он подрывается, будто получил отмашку на старт.

— Я с тобой!

Голос Ним звучит так громко и звонко, что несколько человек оборачиваются в их сторону, вынуждая извиняться, а саму Ним втягивать голову в плечи, будто черепашка.

Желания спорить у Тонга не возникает. Он лишь бросает короткое: «Синг, позаботься о ней», и устремляется в указанном направлении.

Стоит ступить за пределы рынка, как становится гораздо тише и темнее. Чем дальше они отходят от последних палаток, тем тише становится. Тонгу даже кажется, что он может расслышать шуршание воды в клонге где-то неподалеку.

— Тонг, — тихо зовёт Синг сзади. — Ты уверен, что нам именно сюда? По пути мы прошли ещё один выход, и я не думаю…

«Что он бы пошёл сюда» — мысленно заканчивает за друга Тонг.

Глаза постепенно привыкают к темноте, и та отступает, позволяя осмотреться.

Днём даже эта состоящая их невысоких домов с глухими заборами и решётчатыми воротами улочка может быть людной. Сейчас же она выглядит скорее как пристанище призраков.

— Проверьте другой, — тут же предлагает он, так же шёпотом. — Вернитесь обратно и посмотрите там. Если что, позвонишь, и я вас найду.

Тонг не собирается оборачиваться, однако внезапная опустившаяся тишина вынуждает его это сделать.

В добирающемся сюда от рынка свете Синг с Ним выглядят как одна большая чёрная бесформенная фигура. Слишком близко стоят, чтобы воспринимать их по отдельности.

— Что такое, Синг?

Внутри волной поднимается раздражение, однако говорит он всё так же тихо, не желая привлекать к себе внимание, и ровно. Только глаза всё же закатывает, они в такой темноте это всё равно вряд ли увидят.

— Ты действительно собрался идти туда один? В эту темноту?

Ним жмётся к боку Синга, придвигаясь ещё ближе. Будь ситуация другой и Тонга это бы позабавило, однако сейчас на губах не появляется и тени улыбки.

— Ты сам сказал… — начинает Тонг, но замолкает, едва слуха касается странный шум.

На мгновение прижав палец к губам, в надежде, что его жест увидят, Тонг прислушивается.

Не проходит и минуты, как шум повторяется, и ему даже начинает казаться, что он слышит голоса.

— Там кто-то есть, — всё-таки шепчет Тонг, прежде чем развернуться, оставляя Синга с Ним позади и устремляясь к концу короткой пустой улочки.

По мере того, как он приближается, голоса становятся всё отчётливей. Вернее голос. Тихий, вкрадчивый, холодный. Тонг ёжится от пробежавшего по спине холодка и замирает на повороте.

Шаги за спиной приближаются и затихают, давая понять, что Синг с Ним всё-таки пошли следом.

— Теперь вы готовы меня слушать?

В чуть шипящем вопросе, что разрезает тишину, звучит явная и неприкрытая насмешка, несмотря на вежливость слов.

— Что вам от меня нужно? По телефону вы сказали, что можете рассказать о смерти Кхема, о том кто убил его, а в итоге…

Возмущение обрывается шумным вдохом, а сердце Тонга пропускает удар.

Нок.

— Пи…

Испуганный выдох Ним за спиной лишь подтверждает мысли Тонга. Там, за углом дома находится Нок.

— А я и сказал тебе, кто его убил, — продолжает меж тем холодный голос. — Ты. Ты его убил.

Сглотнув сухим горлом, Тонг на мгновение зажмуривается, сжимая пальцы на кольце, будто цепляясь за спасительный якорь.

«Пи убил Кхема?..»

От одной только мысли внутри становится неприятно горько, а тело простреливает болью: острой, жгучей…

«Нет. Он не…»

— Я не убивал его, — звучит больной, отчаянный голос, подтверждая такую же отчаянную мысль Тонга.

Не убивал. Не он.

— Я не хотел… случилось… Лучше бы я… — глотая слова, продолжает Нок, и Тонг на шаг подступает ближе к углу невысокого дома, сжимая пальцы в кулаки.

— Ты прав, — в шипящем голосе сквозит такой холод, что по спине у Тонга ползут мурашки. — Ты и должен был умереть. Только ты. Но ты отделался лишь переломом позвоночника, с которым, как я смотрю, справился.

«Перелом позвоночника?..»

Что-то ворочается в памяти Тонга, но ухватить эту мысль так и не получается, а прикосновение к локтю и вовсе прогоняет её.

— Что происходит? — шепчет Синг напряжённо.

Тонг не отвечает. Вместо этого он осторожно выглядывает из-за угла и замирает.

Нока взгляд находит моментально: фигура рядом с тёмной тенью. Именно так воспринимается тот, кто его удерживает, будто он и не человек вовсе, а злобный призрак.

Желание вмешаться огнём вспыхивает внутри, и этот жар лишь разрастается, когда взгляд выхватывает закованные в чёрные перчатки ладони на обнажённых до локтей, заведённых за спину руках Нока.

«Их двое» — напоминает сознательная часть Тонга, когда тело напружинивается, готовясь в любой момент прийти в движение.

— Ты что-то вообще видишь в этой темноте?

Прозвучавший совсем рядом шёпот Синга едва не срывает с губ Тонга ругательство и оказывается той самой мелочью, что привлекает внимание.

Удерживающая Нока тёмная тень оборачивается и у неё оказывается вполне человеческое лицо.

У него.

И на этот раз на нём нет маски.

Дыхание у Тонга перехватывает, а в ушах начинает противно шипеть.

Он видел это лицо раньше…

Они снова приходят, когда он остаётся один. Добираются даже до паркового озера, будто точно знают, где искать, и останавливаются напротив: высокие гибкие фигуры, облачённые в классические чёрные брюки и белые рубашки с коротким рукавом.

От них не исходит угрозы, но внутри него всё сжимается, а недавнее спокойствие растворяется, будто и не было.

Оттолкнувшись от металлического ограждения, он отворачивается от водной глади и возвышающихся по ту сторону парка узких высоток. Хочется уйти, однако он прекрасно знает, что если так сделать, то они пойдут за ним.

— Кхун Хемхаенг.

Это обращение горчит на языке и вызывает желание поморщиться. Он просил не называть его так, он не Кхун, он не…

— Ваш брат Кхун Туантонг желает услышать ответ, — вновь нарушает тишину тот, что повыше и кажется старше и тот, кто сразу взял на себя право говорить.

— Я уже дал вам ответ.

Выходит несколько резче, чем хотелось бы, однако извиняться за эту резкость он не собирается и лишь поджимает губы. В прошлый раз он не только дал ответ, но и озвучил его причины, но они снова здесь и снова спрашивают…

— Кхун Туантонг желает услышать причину, почему его младший брат отказывается возвращаться.

— Желает услышать причину? — переспрашивает он, когда повисшее молчание слишком затягивается. — Вы разве не передали ему мои слова?

— Передали, — соглашается всё тот же старший и лицо его снова ничего не выражает. — Но он…

— Желает услышать лично, — заканчивает он за собеседника и интересуется, выдавливая из себя нечто похожее на колкое любопытство: — Так почему же Кхун Туантонг снова послал вас, а не пришёл лично?

— Он желает, чтобы вы явились, Кхун Хемхаенг.

«Ну конечно!» — смешок срывается с губ помимо воли: короткий и горький.

— Прошло пятнадцать лет. Целых пятнадцать лет ему было плевать на меня. Пятнадцать лет он не мог или не желал найти меня, а теперь опомнился?

— Он искал вас, — горячечно начинает второй, и лицо его, в отличие от первого, живое, подвижное. — Искал, но не мог найти.

— Помолчи.

«Действительно, зачем мне это знать. Мне нужно лишь тупо подчиняться цепному псу брата, который внезапно обо мне вспомнил» — новый смешок щекочет горло, но так и не срывается с губ.

— Так или иначе, ответ остаётся прежним. Можете снова передать это Кхун Туантонгу. Я не вернусь. Не собираюсь бросать тех, кто был все эти годы со мной и поддерживал меня. Если Кхун пожелает услышать лично и придёт, то я просто повторю всё то же самое. Простите, меня ждут дома.

Он складывает руки в вае и медленно разворачивается в сторону выхода из парка, чувствуя, как нервное напряжение превращается внутри в дрожь…

Крик боли вырывает Тонга из воспоминаний и бездумно толкает вперёд.

Он снова действует на инстинктах, срываясь с места под вскрик Ним за спиной и ругань Синга. Туда, где на колени падает Нок. Туда, где разворачивается к нему человек из воспоминаний Кхема.

«Уйди от него!»

До боли сжав зубы, Тонг замахивается не столько желая достичь цели и ударить, сколько заставить отступить.

«Уйди!»

Новый замах и кулак оказывается в плену чужих пальцев. Те сжимаются, словно тиски, причиняя боль, но Тонг лишь сильнее сжимает зубы и наседает. Ему только и надо выиграть хотя бы ещё несколько шагов. Отодвинуть…

Палец под кольцом обжигает болью, а с губ противника срывается шипение, и следом за этим слышится короткое, будто удар хлыста:

— Чат.

Человек в чёрном отступает, отшатываясь назад, и в глазах его пляшут отчётливые зелёные огоньки.

«Тогда мне не показалось…»

Тогда, на тёмной ночной улице глаза нападавшего тоже искрили зеленью.

— Пи Нок, вы в порядке?

«Не в порядке» — шепчет внутренний голос, а в ушах так и звенит короткий болезненный вскрик Нока.

— Пи Нок? — повторяет Тонг, снова сжимая пальцы в кулаки, когда тишина затягивается.

— Порядок, — глухо отзывается Нок.

Тонг едва давит желание обернуться, чтобы убедиться в этом лично, и вместо этого переводит взгляд на второго.

Высокий, едва ли не выше своего цепного пса, гибкий. Тьма смазывает черты лица, однако он всё равно остается узнаваемым.

Туантонг. Собственной персоной.

Во рту пересыхает, а кулаки разжимаются. С запозданием, что кажется Тонгу сейчас позволительным, он складывает руки в вае, приветствуя того, кого помнит только по снам.

— Здравствуйте, Кхун. Позвольте нам уйти.

С губ едва не срывается имя, однако Тонг вовремя давит его, не желая привлекать к себе лишнее внимание. Он не должен знать, как зовут этого человека. Он и лица то его знать не должен. Только вот внутри него Кхем и он никогда не забудет ни этот голос, ни это лицо.

— Пи Нок, вы можете подняться? — он говорит шёпотом, но так чтобы Нок мог расслышать.

«Давайте же Пи, поднимайтесь. Вставайте. Я не могу вам помочь с этим».

Тонг скорее чувствует, чем слышит, как тяжёло и медленно, но всё же поднимается за спиной Нок. И так же каким-то шестым чувством, не иначе, ощущает, как тот начинает терять равновесие, и успевает подхватить его за какие-то мгновения до падения на асфальт.

«Всё будет хорошо» — обещает себе Тонг, чувствуя, как грохочет в груди сердце, и сильнее сжимая пальцы на чужом боку.

Дыхание у Нока тяжёлое, прерывистое и горячечное, оно опаляет кожу рядом с ухом, вызывая колкую дрожь и желание облегчить боль.

«Не здесь и не сейчас, — останавливает себя Тонг, сжимая губы в тонкую линию и давая себе обещание: — Чуть позже».

— Простите, Кхун, но мы уходим.

В этот раз Тонг не просит, а ставит перед фактом.

Не отрывая взгляда от тихого, застывшего изваянием Туантонга, он подныривает под руку Нока и делает шаг назад, не желая поворачиваться к противникам спиной. В тёмных глазах зарождаются золотистые искры, но Туантонг так ничего и не говорит. Лишь когда тот, кого назвали Чат, делает шаг вперёд, будто желая помешать им уйти, Туантонг отмирает, коротко требуя:

— Оставь.

Облегчение волной прокатывает внутри и Тонг наконец-то разворачивается, чтобы уйти, однако не проходит и пары шагов, когда в спину прилетает тихое и будто бы неуверенное:

— Хемхаенг?..

Сердце в груди сбивается, как и шаг, а в горле снова пересыхает, поэтому слова приходится проталкивать и выходят они колюче-ломкими, одновременно больными и причиняющими боль:

— Он умер восемнадцать лет назад, Кхун Туантонг. Вы убили его своим эгоистичным желанием вернуть его несмотря ни на что.