Дитя Меконга

Глава 1

18 лет спустя.

Вода обнимает, принимая его тело в себя, и заботливо поддерживает на плаву. Гребок, ещё один. Тонг вспарывает водную гладь уверенно, мощно и уходит в разворот, стоит только противоположной стенке бассейна оказаться в непосредственной близости.

В ушах шумит вода, когда он погружается с головой. Ноги отталкиваются от стены, вновь посылая выпрямившееся в струну тело вперёд.

Гребок, ещё один. Дыхание в такт. И вот уже снова приближается стенка бассейна, а значит и финиш.

Последний рывок…

Коснувшись ладонью стены, Тонг выныривает и, глотнув воздуха, стягивает очки, оставляя их болтаться где-то на уровне груди.

— Кто первый? — звучит вопрос с соседней дорожки и Тонг тут же поднимает взгляд на Пи, что согласился на эту авантюру с мини-соревнованием и сейчас стоит с секундомером в руках в паре шагов от края бассейна, вместо того чтобы наблюдать за тренировкой остальной части клуба.

— Тонг, — рапортует Пи, убирая секундомер в карман сине-белой спортивной кофты. — Синг, отстаёшь. Больше тренироваться надо, ленивец.

— Да чего сразу ленивец⁈ Это он скоростной!

Тонг насмешливо переводит взгляд на друга, что уже и шапочку стащил, закинув её на бортик. Чуть влажные каштановые волосы торчат в беспорядке, а на шее, так же как и у него, болтаются очки.

— Признавайся, какая рыбёха тебя породила? Или может ты на Меконге* родился?

По влажной коже сквозняком ползёт холодок. Поёжившись, Тонг тоже стаскивает шапочку, словно прикрываясь этим действием.

— Кончай завидовать, Синг, — ворчит он, отмечая, как, что-то записав в блокноте, уходит Пи.

— Да ладно тебе. Ну, хоть разок дай победить, а? Как так получилось, что в клуб затащил тебя я, а плаваешь лучше ты?

— Повезло?

Он уже собирается выбраться из воды, когда взгляд цепляется за незнакомую фигуру. У ведущих к выходу дверей, рядом с одетым в плавательные шорты и спортивную кофту президентом клуба стоит незнакомец. Белая рубашка и кремовые брюки выделяют его из общего фона и делают не похожим даже на студента, хотя он и выглядит молодо.

— Кто это?

— Где?

— Кто?

Два вопроса звучат с разницей в несколько секунд. Синг вертит головой, пытаясь понять, о ком говорит Тонг, а вернувшийся Пи лишь приподнимает брови в ожидании ответа.

— Рядом с Пи Комом, — игнорируя друга, поясняет Тонг. — У дверей.

— А-а-а, это… — тихо тянет Пи и тут же командует: — Вылезайте, земноводные, освободите другим дорожки, скоро уже заканчиваем.

С тихим всплеском Тонг послушно подтягивается на руках, выбираясь из бассейна. С соседней дорожки тоже слышится всплеск, однако всё внимание Тонга обращено на Пи, что так и не уходит.

— Это Пи Нок, — с обречённым вздохом поясняет тот. — Он выпустился за несколько лет до того, как мы с президентом поступили, но всё ещё продолжает поддерживать наш клуб. Говорят, отлично плавал. Даже несколько медалей взял, однако профессиональным пловцом так и не стал.

— Почему?

Отвлёкшись от худощавой фигуры в светлом, Тонг оборачивается к задавшему вопрос другу и Пи, ожидая ответа.

— А чёрт его, — пожимает плечами старший. — То ли не захотел, то ли не смог.

— И чем нам грозит его появление? — продолжает спрашивать Синг.

Тонг снова переводит взгляд на незнакомца, которого назвали Ноком и хмурится. Чем больше он смотрит на чужое лицо, тем больше то кажется ему смутно знакомым.

— Поездкой. Пи Нок обычно приходит, чтобы согласовать тренировочный выезд на выходные. Они с семьёй владеют сетью отелей. Так что сейчас наверняка решают, когда именно и куда едем.

— Круто! — выдыхает Синг и куда-то убегает, громко шлёпая босыми ногами, а морщинка между бровей Тонга разглаживается.

«Наверное, видел его в новостях или где-то в интернете. Вот лицо Пи Нока и показалось знакомым» — решает он.

«Кхун. Ты должен звать его Кхун» — отчего-то поправляет Тонга внутренний голос и едва разгладившаяся морщинка меж бровей снова возвращается на место.

— Да ты не хмурься так, — Пи хлопает Тонга по плечу, привлекая внимание и заставляя обернуться. — Поездки обычно выходят отличные. Не пожалеешь.

Тонг кивает и снова отворачивается, но на месте Пи Кома и Пи Нока уже никого нет.

В раздевалке хлопают дверцы шкафчиков. Первый, второй, третий. И этот звук, это металлическое дребезжание, отдаётся болью в висках. Гул голосов тоже не прибавляет комфорта и Тонг морщится, опираясь предплечьями на край собственного шкафчика. Он почти ныряет головой в тёмное нутро заполненное одеждой и рюкзаком, отгораживаясь тем самым от происходящего.

Оставленное в шкафчике кольцо Тонг находит на ощупь: тонкий ребристый тёмный ободок без каких-либо изысков. Пара секунд и вот оно уже находит своё место на среднем пальце, а боль в голове чуть притупляется, будто это простое действие что-то меняет внутри.

— Эй, ты как? — раздаётся голос Синга совсем рядом, а следом к плечу прижимается прохладная бутылка. Тонг ещё не успел до конца переодеться после плавания, поэтому кожа остаётся беззащитной для холода. — На, попей, а то на призрака похож. И рубашку надень. Твою «татуировку» видно.

Тонг вздрагивает, наконец-то включаясь и вспоминая, где находится. Раздевалка, куча народа, а значит и куча глаз, что может увидеть…

Потянувшаяся было к бутылке рука меняет направление, сдёргивая с пластиковой вешалки белую рубашку и накидывая ту на плечи. Рисунок чешуи был с ним всегда. Будто татуировка, расползался от низа поясницы к бёдрам, затрагивая их совсем немного и сходя на нет. Порой рисунок истаивал до едва заметной тени, порой становился более очевидным, но никогда не пропадал до конца.

Тонг оглядывается, на мгновение забывая о головной боли, но в его сторону никто не смотрит, занимаясь своими делами и спеша поскорее сбежать домой. Воздух в маленькой раздевалке будто пропитан этим нетерпеливым желанием.

Очередная дверца по велению чьей-то руки закрывается с тихим хлопком и Тонг морщится. Головная боль снова напоминает о себе.

— Пей и не парься. Никто не видел.

Прохладная бутылка снова касается кожи, но на этот раз на груди. Синг тыкает бутылкой в грудину, будто палкой.

— Или видели уже давно и всем наплевать чего там у тебя, — продолжает он с усмешкой, когда Тонг всё-таки принимает бутылку.

— Мне тебя облить?

— Нет, спасибо. На улице и так тучи, вот-вот ливанёт.

Холодная вода приносит облегчение. Головная боль чуть отступает и Тонг завинчивает крышку, отправляя бутылку в шкафчик и принимаясь застёгиваться.

— Так чего с тобой? Бледный, будто реально призрак какой.

Синг, в отличие от него, уже успел собраться и даже, как оказалось, сбегать за водой, пока он тут стоял столбом.

— Голова разболелась. Не бери в голову. Уже лучше.

— А раз лучше, то быстрей собирайся и пошли. Жрать хочу. Кстати, — схватив ярко-рыжий, будто апельсин, рюкзак, Синг захлопывает шкафчик.

Боль снова напоминает о себе, заставляя поморщиться.

— Прости, не нарочно. Давай поедим, пока не ливануло? Наши столовки наверняка уже закрыты, но на улице точно чего-нибудь найдём. У дядюшки По, например. Или на ночной рынок…

Желудок Тонга отзывается на заманчивое предложение голодной трелью и Синг ухмыляется:

— Перехватим чего-нибудь у дядюшки По, если не ливанёт. Идём.

Закинув бутылку к галстуку в карман чёрно-красного рюкзака, Тонг осторожно закрывает шкафчик и устремляется прочь из раздевалки, в которой, как оказывается, они остаются последними.

Когда они выбираются на ведущую к выходу с территории университета дорожку, тучи над головой сгущаются настолько, что вокруг становится гораздо темнее, чем обычно в это время. Однако горящие фонари прекрасно справляются с этой темнотой, освещая путь.

— Ты, кстати, снова на скутере? — начинает Синг, стоит им выйти за пределы университетской территории.

— Я не первый год на нём. Не все такие богатенькие как ты, чтоб машину иметь, — поддевает Тонг, усмехаясь.

— Но-но, попрошу. Между прочим, я знаю, что твоя мама предлагала тебе машину купить, но ты выбрал скутер, так что не надо на меня наезжать.

— У меня ещё сестра младшая есть, не забывай. Да и скутер манёвренней, на нём надо ещё постараться, чтобы в пробке застрять.

— Уел, — сдаётся Синг, когда они выходят с территории университета. — Ну что до дядюшки По и обратно? Так ты на скутере?

— На автобусе. Колесо спустило, утром некогда было им заниматься.

— А вот не проспал бы, и было бы время, — щурясь, поддевает Синг и тут же успокаивается, предлагая: — Поедем вместе тогда. Заодно в магазин зарулим. Когда я соглашался с тобой квартиру снимать, я всё-таки рассчитывал на то, что в холодильнике еда будет. Еда! А не быстрая лапша, которую я и сам могу заварить.

Синг перестаёт ворчать в тот момент, когда на глаза попадается подсвеченный фонариками фургончик с едой. Тонг уловил аппетитный запах гораздо раньше, а вот Синг, видимо, отвлёкся и заметил вожделённую цель только сейчас.

— О! Даже столик свободный есть, не придётся ждать. Тебе как всегда?

— Да. Пойду займу.

Они разделяются, расходясь в разных направлениях, только Тонг не остаётся один надолго. Стоит ему шагнуть к столикам, чтобы добраться до единственного свободного, как кто-то налетает, то ли спотыкаясь, то ли просто не поглядев, куда идёт. Наполненный стакан в руках незнакомца врезается в грудь Тонга, да так, что прозрачная крышечка слетает.

Красная жидкость выплёскивается через край, пропитывая и окрашивая белую рубашку. Рубашки… У виновника она тоже оказывается белой.

Тонг сглатывает.

В густом вечернем сумраке, при свете протянутых вокруг лампочек расползшееся пятно очень напоминает кровь. Тонг отшатывается, прикладывая к влажной рубашке руку. Ладонь тут же тоже становится влажной и чуть липкой.

«Пи! Пи!!» — отчаянно зовущий голос звучит словно издалека, а чуть влажная ладонь прямо на глазах на мгновение окрашивается в цвет крови.

Боль острой иглой пронзает голову и Тонг зажмуривается, пережидая приступ. Он чувствует, как его ведёт в сторону, но чья-то крепкая уверенная рука придерживает за локоть не давая упасть.

«Пи!!» — вновь зовёт надтреснутый голос и во рту вдруг становится солоно. Противный солоновато-металлический привкус оседает на корне языка и Тонг едва не сплёвывает, в последний момент останавливаясь. Он не один. Нельзя так себя вести.

— Нонг! — отчаянный голос сменяется уверенным и сильным, и он тоже зовёт его.

Его?

Тонг наконец-то разлепляет веки и, чуть опустив голову, сталкивается с обеспокоенным взглядом. В сумерках радужки чужих глаз кажутся чёрными.

— Нонг, ты в порядке?

Тонг смаргивает, а в следующую секунду происходит узнавание. Перед ним тот самый человек, что разговаривал с Пи Комом сегодня.

«Пи Нок?..»

«Ты должен звать его Кхун» — всплывает откуда-то из глубины противный голосок.

«С чего это должен? Остальные зовут его „Пи“».

«Это старшие, а не ты» — парирует голосок.

— Всё в порядке. Простите, — Тонг делает запоздалый вай**, слишком небрежный, но боль всё ещё плещется где-то на задворках сознания и он решает прикрыться ею, используя как оправдание. Хотя бы для самого себя. — Мне очень жаль. Ваша рубашка…

По белой рубашке, так же как и по его собственной, расползается уродливое, сейчас совсем не похожее на кровь, красноватое пятно. В стаканчике в руках Нока плещется едва ли половина напитка.

— Это я споткнулся, так что и извиняться мне. Прости. Могу я как-то…

— Всё в порядке, — перебивать невежливо, но рубашка противно липнет к коже, на дне черепной коробки всё ещё теплится боль, а желудок вновь выдаёт голодную трель, смущая и без того не особо довольного Тонга. — Простите, мне нужно идти. Меня друг ждёт.

Синг действительно ждёт, успев сделать заказ и занять столик пока он тут топчется.

— Простите, — ещё раз повторяет Тонг, и сбегает, сделав на прощание более подобающий вай.

— Теперь ты похож на призрака жертвы.

Синг насмешливо кивает на расползшееся по рубашке пятно, вызывая досаду в груди Тонга. Боль колет иголкой: лениво, будто нехотя, и отступает, оставляя после себя лёгкое послевкусие.

— Да иди ты, — отмахивается он, падая на пластиковый стул напротив. — Заказал?

— Сейчас принесут. Чего у тебя случилось? — Синг дёргает одну из цветных фенечек на запястье пальцем и, кивнув в сторону стоящего у фургончика Нока, понижает голос: — Я видел ваше эпичное столкновение, но потом же что-то ещё произошло, я прав? Ты же чуть не свалился.

Тонг едва заметно морщится, но всё-таки поясняет, прекрасно понимая, что Синг не отстанет, такая уж у него натура.

— Голова закружилась, — говорит он полуправду и замолкает, когда им приносят заказ, выставляя на столик две тарелки с лапшой и стаканы с напитками. Красным и жёлтым…

Синг уже тянется к кошельку, видимо решив заплатить за обоих, но его останавливают внезапным:

— Не надо. За вас уже заплатили. Вон тот молодой человек.

Тонг уже знает, кого увидит, прежде чем обернуться.

Нок.

Он уже успел отойти от фургончика и теперь сидит за столиком чуть в стороне, спиной к ним и, кажется, ни на что не обращает внимания.

— Вот это ты удачно столкнулся, — смеётся Синг и возмущённо вскрикивает, когда Тонг меняет напитки местами, забирая себе жёлтый, хотя его вкус не особо и любит. — Эй!

— Хватит с меня сегодня красного, — ворчит Тонг и отпивает через трубочку кисловатую газировку, чтобы друг точно не поменял ничего обратно.

Дождь всё-таки обрушивается на город, ловя двух беспечных друзей в нескольких метрах от парковки, и подгоняет, вынуждая их пробежать оставшееся расстояние.

— Нет бы ещё чуть-чуть подождать, мы же почти успели!

— Считай, успели.

Тонг, следуя примеру друга, отряхивается, прежде чем забраться в салон авто. Подсохшая было рубашка снова неприятно липнет к телу, тонкая ткань на плечах и вовсе промокла насквозь.

— Стакан наполовину полон, да? — насмешничает Синг, заводя двигатель и посылая машину к выезду.

— Да. Определённо, — немного заторможено отзывается Тонг. Приступ головной боли забрал все оставшиеся после тренировки силы, а сытость добавила расслабленности и сонливости, так что ему даже сидеть нормально не хочется. А вот растечься по сидению, откинув голову на подголовник и закрыв глаза, да. Что он и делает, не забыв пристегнуться.

Кондиционер работает на малой мощности, освежая воздух в салоне, но не холодя. За окном всё так же льёт дождь, не стеной, что уже радует, но и не мелкой моросью. Сезон дождей ещё не прошёл, а значит этот раз далеко не последний.

— Итак, — вновь подаёт голос Синг, будто молчать дольше нескольких минут выше его сил. Тонг точно знает, что это не так. Когда нужно, друг спокойно замолкает и сидит тихо. — Никакого магазина по такой погоде, в холодильнике что-то ещё оставалось. Вроде бы…

Тонг усмехается на отзвук неуверенности в голосе друга, но даже не шевелится.

— Кстати, как думаешь, когда нам скажут про поездку?

— Не знаю, — сонно отзывается Тонг. — Как договорятся. Если они вообще говорили об этом.

— Эй, не спи! С кем мне тогда разговаривать всю дорогу до кондо?

— Включи музыку и подпевай, только негромко.

— Да ну тебя!

— Ну меня, — соглашается Тонг, не реагируя на тычок друга и даже глаз не открывая. — Я устал.

Ответа на это не следует, только спустя несколько минут раздаётся шуршание, а следом тишину разбавляет донёсшийся из динамика тихий голос певца. Последовав совету, Синг всё-таки включает музыку и начинает подпевать.

Спрятавшись от прохладной свежести кондиционера под одеялом, Тонг зевает. Накрывшая ещё в машине усталость сейчас, кажется, входит в полную силу, и он послушно прикрывает глаза. Сопротивляться и пытаться бодрствовать у него нет никакого желания. Душ принял, пижаму надел, уже хорошо.

«Завтра надо всё-таки сходить в магазин, — напоминает себе Тонг, подтягивая к груди колени и плотнее укрываясь одеялом. — И с колесом разобраться. А значит встать…»

Поток сонных мыслей прерывается звуком пришедшего на мобильник сообщения.

Вытянув из-под одеяла руку, Тонг не глядя нащупывает мобильник на тумбочке и жмурится на ярко вспыхнувший экран.

«В выходные едем в тренировочный лагерь. Завтра на утренней тренировке быть всем без исключения».

Тонг пробегает взглядом сообщение, прежде чем заблокировать мобильник и снова отправить его на тумбочку.

«Значит, они говорили всё-таки о поездке… И завтра надо встать пораньше…»

В памяти внезапно вспыхивает момент из бассейна. Две стоящие напротив друг друга фигуры: одна тёмная, вторая светлая, оба примерно одного роста, но разной комплекции.

«Завтра встать пораньше, — напоминает себе Тонг, зажмуриваясь. — А теперь спи».

*Меконг — река протекающая на границе Таиланда с Лаосом.

**вай — тайский жест приветствия. Используется, впрочем, и как выражение благодарности и как оказание почтения. Есть несколько видов вая, в зависимости от того, кто перед тобой. В обыденности это сложенные на уровне груди ладони, пальцы направлены вверх, параллельно телу, большие пальцы касаются груди, голова наклоняется так, чтобы кончиком носа коснуться средних пальцев сложенных вместе ладоней.