Дитя Меконга

Глава 23

— Нет, — Тонг отстраняется от перил. — Вы серьёзно думаете, что мы согласимся на это после всего, что вы тут сказали, Кхун Туантонг?

— Это не тебе решать, Хемхаенг, а Наоварат.

Тонг поджимает губы, но замолкает, переводя взгляд на Нока.

«Если ты согласишься, я не смогу тебя остановить. Я не буду этого делать, Пи, понимаешь?..»

— Вы забываете, что мы просто люди, Кхун Туантонг.

Тонг не видит лица Нока, только его затылок, однако голос звучит спокойно и чуточку насмешливо. Так что сгустившееся внутри Тонга напряжение ослабевает.

— Не думаю, что ваш метод передвижения нам подойдёт. Но спасибо за столь щедрое предложение.

Нок оборачивается, позволяя увидеть проступающие за маской спокойствия напряжение и беспокойство. А может, просто переставая скрывать эти чувства.

— Ты умеешь водить машину или только скутер?

— Могу… Иногда я сажусь за руль машины Синга…

— Тогда поведёшь.

Одно движение — и в сторону Тонга что-то летит. Он даже осознать не успевает, ловя на полном автомате, и лишь разжав ладонь, понимает: ключ на похожем на голыш брелоке. Нок кинул в него ключом от машины.

— Иди, предупреди родителей и возвращайся. Мы подождем тебя у машины. И извинись перед ними за меня, хорошо?

«Мы?.. Туантонг едет с нами?»…

Едет.

Тонг косится в зеркало заднего вида, ловя отражение сидящего позади Туантонга. Тот смотрит в окно с таким равнодушием, будто его вообще ничего не интересует.

Нока, впрочем, тоже.

Он выключился, едва они выехали на главную дорогу, и теперь спит, откинув голову на подголовник.

— Так забавно, — очень тихо замечает Туантонг, однако в тишине салона его голос звучит ясно и чётко, не позволяя себя проигнорировать. — Сначала ты, сам того не понимая, находишь Наоварат в новом воплощении. Потом судьба вас сталкивает в твоей новой жизни… Будто ниткой привязаны. Смешно даже.

— Так посмейтесь, кто вам мешает, — Тонг поджимает губы, возвращая всё своё внимание освещённой фонарями, почти пустой дороге.

— И правда.

Тихий смешок царапает ухо, и слова срываются с губ прежде, чем Тонг успевает их остановить:

— Легче стало… Кхун Туантонг?

— Никакого воспитания.

«У обычных людей не может родиться такой как ты. Тот, чьи способности не утеряны…» — внезапно всплывают в памяти слова Туантонга.

— Когда вы сказали, что такой как я не мог родиться у моих родителей… Что хотели этим сказать?

— Что хотел уже сказал, — Туантонг наконец-то отвлекается от окна. — Как минимум у одного из твоих нынешних родителей в предках был кто-то из нас, Хемхаенг. Иначе бы ты не имел так много. И этот рисунок на твоей щеке лишь свидетельство того, что я прав.

— Чешуя всегда была со мной, — выдыхает Тонг, растирая костяшками пальцев то место, где совсем недавно проявился рисунок чешуи, и прибавляет скорости. Хочется поскорее добраться до дома Нока, разобраться со всем и уехать домой. — С самого детства.

— Что?..

Вопрос звучит как выдох. Тонг бросает взгляд в зеркало заднего вида и едва не бьёт по тормозам. Слишком близко оказывается Туантонг. Так близко, что дышал бы в затылок, не будь между ними спинки кресла.

— Чешуя. У меня с детства на коже есть её рисунок, — всё-таки признаётся Тонг. — Отодвиньтесь, пожалуйста, Кхун, и не делайте больше так. Не хочу попасть в аварию.

— Ты больше наш, чем думаешь, Хемхаенг.

Внутри Тонга от этих слов ворочается что-то странное и неприятное. Что-то такое, что…

Тонг на мгновение поджимает губы, прежде чем твёрдо попросить:

— Меня зовут Тонг, Кхун. Не называйте меня, пожалуйста, полным именем. И я не такой как вы.

«А что если у меня такая же судьба, как у Кхема? Что если меня тоже нашли где-то на берегу, а я просто был так мал, что не помню этого?..»

Пальцы на руле сжимаются сильнее: до побелевших костяшек и дрожи, и расслабляются.

Выдохнув, Тонг чуть сбавляет скорость. На память приходит проступивший на лице Нока рисунок чешуи и всполохи, изменившие почти чёрную радужку на зелень.

«Не думаю, что на его теле где-то прячется чешуя, но… Я не один».

Тонг бросает взгляд на всё ещё спящего на соседнем сидении Нока и сбрасывает скорость, съезжая на обочину и включая в салоне свет.

Морщинка меж бровей, выступившая на лбу испарина, закушенная губа и частое поверхностное дыхание…

Тонг зачёсывает волосы, сгребая пряди в кулак, и тянет, делая себе больно. Он не заметил, не обратил внимание…

Тихий болезненный стон бьёт по нервам, будто разряд тока, и Тонг торопливо хватается за ремень безопасности, избавляясь от преграды, чтобы…

— Он спит, — спокойная констатация. И от этого спокойствия, что звучит в голосе Туантонга, злость вспыхивает внутри обжигающим огнём.

— Пи, — тихо зовёт Тонг, игнорируя чужие слова. Он тянется, сжимая пальцы на плече и чуть встряхивая.

Ноль реакции.

— Пи Нок, — снова зовёт он. И снова не получает реакции.

— Не разбудишь, — замечает Туантонг и Тонг ошпаривает его взглядом.

— Он просто спит. Пи, ты меня слышишь?

Тонг тянется, чтобы коснуться прохладной и влажной от испарины шеи.

— Я тебе говорю, не разбудишь. Его сознание так мастерски подцепили на крючок, что даже я не сразу заметил.

Стоит обернуться, как Тонг встречается с золотом чужих глаз. И в этом взгляде нет ни капли вины.

— Когда я заметил, было уже поздно что-то делать, Хемхаенг. Вернись на дорогу. Он тебе сейчас всё равно не ответит. Слышишь?

— Не называйте меня так, Кхун Туантонг. И не говорите мне, что делать.

Тонг снова возвращается к Ноку. К бьющейся прямо в ладонь венке и к проступившей на скуле зеленоватой чешуе.

«Я разбудил Пла. Я вытащил из неё чужое колдовство. Сейчас должно быть легче».

Прикусив губу, Тонг обращается внутрь себя, к той силе, что дремлет где-то в глубине.

«Ну же, давай, ты мне нужна».

Сейчас это даётся с заметным трудом. Она выбирается наружу с лёгкой ломотой и тошнотой, будто первые призраки болезни. Дрожь проходит по телу, рождаясь из солнечного сплетения, а пальцы наконец-то начинает покалывать.

— Что ты делаешь?

Голос звучит тихо, будто издалека, хотя Тонг прекрасно помнит, где именно сидит Туантонг, и в нём плещется удивление напополам с чем-то похожим на… Страх?

— Бужу его.

Губы двигаются неохотно, будто принадлежат не ему. Да и тело тоже становится до странного тяжелым, неповоротливым. Даже рука поднимается неприятно медленно. Вторая. Чтобы тоже коснуться и заключить лицо Нока в плен ладоней.

— Нонг Нок.

Слова идут откуда-то из глубины, рождаясь с вибрацией в груди и щекоча горло на выходе. Тонг прикрывает глаза, сосредотачиваясь, чтобы добраться до Нока.

— Проснись.

Новая вибрация рождается в груди, а следом приходит страх.

Всё тело Нока опутано чёрными нитями. И там, внутри, будто в клетке, бьётся маленький зелёный огонёк. Он трепещет, словно пламя на ветру, которого здесь нет.

— Хемхаенг, открой глаза!

Требование, которое Тонг едва слышит: испуганное, надтреснутое. Ему хочется ответить «Нет», но язык прилипает к нёбу, а в следующий момент Тонг проваливается в эту черноту.

Куда ни глянь, всюду деревья: высокие, стройные. Их ветки тянутся к солнцу, ревниво собирая тепло и старательно пряча землю от его лучей.

«Где я?..» — первая мысль, что приходит в голову и тут же рассыпается, стоит только вспомнить о случившемся.

«Сон… Сон Нока?»

Тонг оглядывается, пытаясь найти хоть что-то, хоть какой-то знак, куда двигаться дальше, но вокруг всё так же одни лишь деревья.

— Есть тут кто-нибудь?

Ни единого слова в ответ… Только под ногами появляется тропинка. Она начинается прямо под Тонгом и уводит вперёд, петляя меж стройных стволов.

— Ладно, хорошо. В этот раз хотя бы не вода…

«И не наг» — заканчивает он мысленно, хотя и понимает, что змея просто пока нет. Слишком уж опутавшие Нока нити были похожи на тёмного осьминога, что цеплялся за Пла. И то, что сейчас происходит…

— Пришёл, наконец. — Звучит насмешливо-серьёзный голос, стоит только Тонгу оказаться на границе между лесом и каменистым берегом. Таким знакомым, что внутри всё замирает от узнавания. И страха.

— Здравствуйте, Ваше Высочество.

Мощный, свитый в полукольцо тёмный хвост на уровне бёдер перетекает в человеческое тело: крепкое и сильное, закованное в тёмную традиционную рубашку.

Тонг ожидает увидеть размытое пятно вместо лица, однако в этот раз ничто не мешает его рассмотреть. Суровые черты, чуть раскосые глаза, широкий нос и тонкие, изогнутые в усмешке губы.

Под ложечкой посасывает от узнавания, а в висках поселяется ломота. Он уже видел это лицо. Не единожды видел…

Только раньше он выглядел гораздо моложе.

— Прасонг, — имя срывается с губ прежде, чем Тонг успевает осознать.

— Даже умерев, вы всё ещё помните моё имя, Ваше Высочество, — улыбка становится чуть более искренней и почти касается глаз. — Я должен быть польщён.

— Вы должны убраться.

— Вы так грубы, Ваше Высочество. Эти люди, похоже, не знают о том, что такое манеры и вежливость.

И снова Тонгу говорят про вежливость. Только на этот раз он проглатывает шпильку, выискивая взглядом Нока и… Находя.

Воспоминания удушливым комом встают в горле, не позволяя ни вдохнуть, ни сглотнуть.

Поза в которой лежит Нок…

— И это помните? Браво, — в голосе слышится колкий смех. — Только лучше бы забыли, Ваше Высочество. Ничего хорошего это вам не принесёт.

Тонг дёргается вперёд, в попытке добраться до Нока и перед ним тут же вырастает стена воды: упругая и твёрдая. Он пробует продавить её ладонями, но она не поддаётся даже на миллиметр.

— Оставьте нас в покое и уходите, — Тонг обжигает нага взглядом. — Просто уходите. Мне всё равно, что было много лет назад. Уже всё равно.

Врёт.

Тонг поджимает губы и нагло врёт в лицо.

Не всё равно. Не тогда, когда Нок лежит у самой кромки воды в той же позе, что когда-то лежала Наоварат. Не тогда, когда всё вокруг повторяет тот момент. Только Прасонг не выглядит больше сгустком тьмы, а в руках у него нет ледяного клинка. Только кровь не сочится из пробитой груди, а между ними, словно стена, стоит вода.

«Я забуду, если Пи Нок останется жив. Я оставлю всё в прошлом».

— Хотите вернуть своего дражайшего Наоварат? Как раньше ходили хвостиком, так и сейчас. Ваше Высочество, какой же вы ребёнок. Я думал, что вы выросли. Столько лет прошло.

— Просто уходите и оставьте нас в покое, — повторяет Тонг, прежде чем снова попробовать продавить водяную стену.

— Не могу. Вы слишком много помните, и вас нашёл Его Высочество наследный принц. Для меня это опасно.

Тонг бьёт по стене кулаком, и брызги разлетаются от его удара.

Один раз. Второй. Третий…

— Не пробьёте, Ваше Высочество. Вы слабы.

И снова насмешка. Она режет не хуже ножа. Вскрывает страхи…

Взгляд Тонга снова скользит к неподвижной фигуре на камнях у воды.

«Он дышит…»

Грудная клетка поднимается и опускается: медленно, с натугой, но отчётливо.

«Там, среди бескрайней воды… Они там были вместе и то чудище отступило» — вспоминает Тонг слова Пла и кулаки его разжимаются.

Кольца на пальце больше нет. Тонг прослеживает этот более светлый участок на коже подушечками пальцев, прежде чем снова положить ладони на стену из воды и прикрыть глаза.

«У меня получится. Должно получиться».

— Что вы делаете?

В голосе Прасонга звучит недоумение, однако Тонг не отзывается, обращаясь внутрь себя, вытаскивая тлеющий огонёк наружу, как делает это обычно в реальности.

Почти неощутимая, превратившаяся в фон, боль становится сильнее. Тонг морщится, чувствуя, как внутри тянет до ломоты, до колкого жжения. И это жжение перетекает в ладони, делая контраст воды и кожи сильнее.

— Как вы?..

Недоумение перерастает в удивление и Тонг усиливает давление, чувствуя, как поддаётся под пальцами вода. Как истончается стена, пропуская…

Через преграду Тонг проваливается так неожиданно, что едва не падает, на мгновение потеряв равновесие.

— Смог, — он криво усмехается, бросая быстрый взгляд на Прасонга, и устремляется к Ноку.

За несколько шагов до цели тот начинает шевелиться, приходя в сознание, и внутри Тонга вспыхивает радость.

«Мы уйдём. Сейчас…»

Чтобы успеть, Тонгу не хватает всего пары шагов.

Тёмная фигура встаёт между ними, а в следующий момент кончик хвоста удавкой захлёстывается на шее Нока и поднимает его вверх, будто тряпичную куклу.

Внутри Тонга всё обрывается, и он делает шаг вперёд, глупо замахиваясь.

Слишком близко, слишком слабо…

Тонг пловец, а не боец.

Руку с лёгкостью перехватывают, а запястье будто тиски сжимают.

— Вы всегда были боевым ребёнком, Ваше Высочество. Но против меня вам не выстоять.

Тонг дёргается в попытке высвободиться, но не преуспевает.

— Если бы вы не встретили Наоварат снова… Ваша жизнь бы сложилась иначе, пусть и с людьми. Но, похоже, это ваша карма…

— Моя, — соглашается Тонг. — И я с ней проживу свою жизнь.

Он напружинивается, собираясь ударить, однако стон боли, раздавшийся из-за спины Прасонга, сбивает все планы.

— Интересно, если я убью его здесь, умрёт ли он там?

Хвост сжимается на горле Нока сильнее, и даже пальцы пытающиеся ослабить хватку не улучшают ситуацию.

— Приходите на место, где вы выбрались к людям, Ваше Высочество. И тогда, быть может, я поменяю своё решение. У вас девять часов.

Удар ладонью приходится точно в центр груди: болезненно сильный, сбивающий дыхание и останавливающий сердце.

Широко распахнутые зелёные глаза, открытый то ли в попытке крикнуть, то ли в попытке глотнуть воздуха рот… Страх Нока отпечатывается в сознании Тонга, прежде чем его поглощает тьма…

Вдох. Глоток кислорода. Удар сердца в груди: тяжёлый и медленно болезненный. Шум в ушах, что превращается в голос.

Тонг распахивает глаза, чтобы увидеть перед собой Нока: испарина, глубокая морщинка меж бровей, прикушенная губа…

Ладонь Тонга соскальзывает со щеки на шею и в неё тут же толкается, будто успокаивая, пульс.

В следующий момент его руки отстраняют и тянут в просвет между сидениями, заставляя повернуться.

Туантонг. Непривычно обеспокоенный, почти испуганный.

Без налёта самоуверенного спокойствия его лицо выглядит живым и даже приятным.

— Тебя так долго не было… Как ты?..

— Порядок.

Нет. В солнечном сплетении больше не тянет: ломит и ноет на одной ноте. И эта ломота прорастает в грудину.

Тонг отворачивается обратно к Ноку ровно в тот момент, когда его тело распадается на капли воды, осыпаясь маленьким водопадом на сидение. Почти как сделал это Туантонг несколько часов назад, но не по собственному желанию.

Сердце ухает в пропасть, и пальцы сжимаются в кулаки. Тонг бьёт по спинке сидения, заставляя Туантонга отпрянуть.

«Он его забрал…»

— Кхун Туантонг, — Тонг оборачивается, чувствуя, как щекочет кожу вновь проступающая чешуя: от внешних уголков глаз и вниз по щеке. А может то и не чешуя вовсе… — хотите узнать, кто убил вашу невесту? Теперь я могу ответить вам на этот вопрос.

Злость. Она клокочет внутри, смешиваясь с тянущей болью под рёбрами, и прорастает колючими ветками за грудину, обвивая горло.

И эта злость не направлена ни на желающего скрыть свой проступок Прасонга, ни на ворвавшегося в их жизнь Туантонга… И даже не на Нока, что позволил так легко себя поймать, хотя он старше и должен быть умнее и сильнее. Тонг злится на себя. Не смог. Не предотвратил. Не спас…

Он рассказывает всё о случившемся тридцать три года назад убийстве, но легче не становится. Собирает картинку из осколков чужих воспоминаний и того, что увидел сегодня. Рассказывает о словах Прасонга и получает…

— Это не может быть он. Хемхаенг, кто-то вводит тебя в заблуждение. Понимаешь? — Туантонг поджимает губы, будто Тонг, своими словами обидел или и вовсе оскорбил его. — Прасонг занимает должность советника отца уже множество лет. Он всегда помогал и поддерживал. Даже когда ты пропал… Понимаешь?

Тонг рассеянно проводит рукой по пассажирскому сидению рядом и подушечки пальцев становятся влажными. Перед глазами всё ещё стоит тот момент, когда Нок распался на брызги, будто всё это время состоял из одной лишь воды.

— Хемхаенг, ты меня слушаешь?

На плече сжимаются пальцы, но Тонг едва реагирует. Внутри, там, где была злость, сейчас пустота. И только отголосок боли всё ещё гнездится в солнечном сплетении, напоминая о том, что Тонг ещё жив.

— Не называйте меня так.

— Посмотри на меня.

Тонг переводит взгляд на Туантонга и вопросительно приподнимает брови.

— Сейчас ты отправишься в Бангкок, как и собирался. С остальным я разберусь. И найду Наоварат, раз тебе это так важно. Виновные понесут наказание, верь мне. Слышишь, Хемхаенг?

— Слышу.

— Вот и хорошо. Заводи машину и поезжай в Бангкок.

Туантонг распадается точно такими же брызгами и Тонг крупно вздрагивает, когда вода маленьким водопадом обрушивается на заднее сидение.

«Верить? Ждать?» — смех стеклянным крошевом царапает горло.

«У вас девять часов…» — звучит в памяти голос Прасонга.

— Девять часов… — едва слышно повторяет Тонг, сжимая руки в кулаки и на мгновение зажмуриваясь. — Всего девять…

Выключив свет в салоне, Тонг набирает Синга и откидывается на спинку кресла.

Гудок. Другой. Третий…

— Где вы?

«Мы? — Тонг бросает взгляд на пустое, чуть влажное сидение рядом и ёжится, поднимая плечи и цепляясь за локоть, будто в попытке обнять себя. — Здесь только я».

— В дороге. Как там у вас? Тот человек всё ещё не ушёл?

— Пи, Пи, включи громкую связь, пожалуйста. — Звучит на заднем фоне возбуждённый голос Ним и следом Синг отзывается словами самого Тонга:

— Ты на громкой.

— Пи! Тот человек ушёл. Просто взял, шагнул в совсем глубокую тень и будто растворился в ней… Я сама это видела.

Дрогнувшие пальцы сжимаются на локте сильнее. Тонг тоже не так давно видел подобное. Будто человек стал частью этой самой тени…

— Подтверждаю. Он ушёл. Так что можете не торопиться и не гнать. Тем более время уже…

— Он оставил записку, Пи Тонг. Прицепил на дверь. Только я не понимаю её смысл…

— Ним, я же говорил, не говорить! — слышится недовольный шёпот Синга и Тонг поджимает губы.

— С тобой, Синг, я разберусь позже. Нонг Ним, что было в записке?

— «Скоро встретимся, Хемхаенг. Не буду отвлекать тебя от дороги».

Тонг тяжело сглатывает, прикрывая глаза и от этого лишь острее чувствуя одиночество.

«Не быть одному, да монах? Легко сказать…»

— Что это значит, Пи? И где мой брат? Я слышу только тебя. Пи?

— Пи Нок вышел купить воды на заправке. Мы ничего не прихватили с собой, когда выехали обратно, — ложь горчит на языке и отдаёт легкой ноткой кислинки, однако сказать правду…

«„Прости, Ним, твоего старшего брата похитили из-за меня“?»

Тонг сглатывает нервный смешок.

«Приходите на место, где вы выбрались к людям, Ваше Высочество» — вспыхивают в памяти слова Прасога и Тонг цепляется за них, как за спасительную соломинку.

«Может быть побережье? Там, где тётушка нашла Кхема? Где оно?.. Тётушка!»

— Ним, тётушка Нэн сейчас в доме?

— Д-да…

— Позови её, пожалуйста, мне нужно кое-что у неё спросить. И Синг. Останься в доме до утра, пожалуйста. Просто на случай, если тот человек вернётся, хорошо?

— А вы? Вы решили рвануть куда-то ещё?

Внутри Тонга неприятно царапает от этого «Вы» и от того, как в голос Синга просачиваются игривые нотки, будто тому весело.

«Нет никакого „мы“. Я тут один».

— Синг, потом поговорим. Я на тебя ещё за попытку скрыть записку обижен.

— Пи! Тётушка здесь, — звучит голос Ним и Тонг тихо выдыхает.

— Синг, передай ей трубку и выключи громкую связь, — командует он и, получив в ответ согласие, продолжает: — Здравствуйте, тётушка. У меня к вам всего один вопрос, но другие не должны его слышать, как и ваш ответ, хорошо?

— Да, Кхун Тонг.

Он на мгновение зажмурится и задерживает дыхание, прежде чем спросить:

— Где вы впервые увидели Кхема? Мне нужен хотя бы город.