Дневник Алексея Клеверова, санкт-петербургского виршеплёта

Оксана Аболина ДНЕВНИК АЛЕКСЕЯ КЛЕВЕРОВА, САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ВИРШЕПЛЁТА

5 января 2011 г, ср.

Вчера ходил с Ваней на ёлку в Аничков дворец. Взял сына на весь день, но почти не видел его — на представление и аттракционы, к сожалению, взрослых не пускают. Хотел прошмыгнуть по чёрной лестнице, однако там стоят дежурные и отлавливают зайцев. Обидно. Подождал в вестибюле. Ванечка спустился, лучащийся, как солнышко, прижимая к груди подарок. Всю дорогу пытался рассказывать о том, что было на спектакле, а мне приходилось напоминать ему, что на морозе разговаривать нельзя. Заболеет опять ангиной — Светка ни за что не отпустит снова. Чувствовал себя цербером на поводке у крохотного человечка. Привёз, отчитался жене. Бывшей жене. Не привычно это слово каждый раз добавлять. В прихожую соизволил выйти Олег. Ваня к нему радостно бросился, назвал папой. Кольнуло, и больно, между прочим. С Олегом даже здороваться не стал, крикнул Ване: «До встречи, сынок!» — повернулся и ушёл.

А сегодня затосковал, снял с антресолей коробку, где лежат альбомы с фотографиями и детскими рисунками и вдруг, неожиданно для себя, натолкнулся на собственный дневник, который вёл в 6 классе. Случайно уцелел. Остальные тетрадки я давно сжёг, а эта каким-то образом завалялась. Наверное, потому, что там про смерть Шевчука, она меня тогда изрядно зацепила. А может, из-за стихов.

Перечитал. Поразился собственной глупости. До чего же стыдно видеть себя таким, каким был в 12 лет. Мысли совершенно идиотские, наивные. Сжёг дневник в печке. Хорошо, что это больше никто никогда не прочтёт. Хотя стихи, впрочем, были неплохие, и весьма. Способности к стихоплётству у меня, по всей видимости, врождённые.

Подумал, что раз теперь вечера свободные — семьи нет, компьютера тоже (отдал Ване, когда со Светкой расстались) — есть смысл попробовать снова записывать основные события своей жизни. Надеюсь, через 20 с лишним лет они не будут выглядеть, как бред сивой кобылы.

Однако, поздно. Опрокину-ка перед сном стопарик. Продрог на улице туда-сюда мотаться, теперь вот согреться надо.

6 января 2011 г, чт.

Одиноко. Лучше б уж не было этих зимних каникул, когда тьма пропитывает всё вокруг, даже освещённую тремя стоваттками комнату. Зашторил окна, чтобы мрак не вползал в помещение с улицы. В 6 вечера выглянул, надеясь на чудо — рождественский сочельник как-никак, но ни луны, ни звёздочки, ни света фонаря. Ни неба, ни земли. Мир в кромешной тьме.

Позвонил Машке Стакановой, мы так и дружим с 6 класса. Увы, расцеловался с автоответчиком. Жаль, хотелось поговорить с кем-нибудь, ведь кроме Машки и Вани у меня никого не осталось.

Потом вдруг вспомнил про Глебыча, наверное, старый дневник навеял — как он учил меня курить после смерти Шевчука, как мы прогуливали лекции в универе, как лазили по Саблинским пещерам. Всё же мы не совсем чужие люди, а не созванивались почему-то года два. Решил исправить ситуацию. Дзинькнул. Оказалось, у Глебыча всё по-старому, никаких изменений. Один я неприкаянный: жизнь летит под откос, как сорвавшаяся дрезина, а я даже затормозить не пытаюсь или спрыгнуть, несусь с головокружительной скоростью, страшно, а я ничего не делаю, чтоб спастись.

Достал из коробки с альбомами икону Божией Матери. Светке она никогда не нравилась, говорила, что боится её, вот и убрали. Теперь бояться некому. Повесил над телевизором, свечку зажёг, помолился, как умел. Всё надеялся, что если не чудо, то хоть ощущение какое от Рождества появится. Не появилось.

Вместо чуда — потекла батарея. В праздники прыгать по квартире с тазиком самое то. Водопроводчиков раньше понедельника не вызовешь. Попробовал заделать пробоину стеклотканью с эпоксидкой, но потекло в неудачном месте — где труба стыкуется с батареей. Лучше не стало.

7 января 2011 г, пт.

Утром помолился перед иконой Божией Матери. О Ванечке, о Машке, о Глебыче. О Светке и Олеге не стал — перебьются, сами о себе позаботятся. Надо было бы, по идее, в храм сходить, поставить свечку за родителей, да и не только за них. Подумалось, что если бы я составил списки живущих и умерших близких, то второй оказался бы, увы, длиннее. И это когда мне всего 35. Что будет через 10, через 20 лет? В храм решил не идти. Я не настолько крепко верю в Бога, чтобы чувствовать себя там, как дома. На богослужениях мне неуютно, словно я кого-то обманываю. Так что достаточно того, что я дома помолюсь. Если это и фарисейство, то только перед самим собой.

По ящику смотреть нечего, одни бравурные идиотские телешоу, при виде которых хочется запустить тапком в экран, а между ними — не менее раздражающая аляповатая реклама. Попробовал почитать, но книги не идут. На серьёзное — нет настроения, а развлекалово — и даром не надо.

Со стороны батареи непрерывное «кап-кап-кап» действует на нервы. А до понедельника ещё далеко. Приходится ставить будильник и вставать ночью — сливать воду из таза.

8 января 2011 г., сб.

Просидел весь день дома. Никуда не хочется идти. Ничем не хочется заниматься. Отсыпался. Подумалось, что раз всё равно записывать нечего, есть смысл зафиксировать на бумаге основные события своей жизни. Ну так вот. После школы учился в универе на истфаке. Вышел оттуда законченным циником и мизантропом. Особенно на это повлияла гибель родителей в ДТП, но писать об этом не хочется. Меня и самого тогда по кусочкам собрали — до сих пор штырь в копчике торчит. Как оклемался, начал работать учителем истории в зоне. Это помогло мне выкарабкаться. Почувствовал, что жизнь приобретает смысл. Не от преподавания, нет. История — редкостная шлюха, и чем дальше, тем больше я ощущал несоответствие между тем, что говорю на уроках, и тем, что думаю. Но моё присутствие что-то значило для зэков, во всяком случае, для некоторых, я помогал получить им образование, мог, хоть и в убогой форме, но как-то проявить к ним участие, дать шанс изменить судьбу. А потом я женился на Светке. Ей не нравилось, что я работаю в зоне, и я оттуда ушёл. Но в обычную школу — не хотелось. Я уже говорил, история — проститутка, а учитель истории — сутенёр, который посылает продажные мысли в сознание учеников. Неприятно чувствовать себя подлецом по отношению к детям. И я пошёл работать в библиотеку. Это совсем женская профессия в наши дни, но больше я ничего делать не умею, только стихи писать. Зарплата у библиотекарей мизерная. Наверное, поэтому Светка и ушла к моему бывшему лучшему другу Олегу. Ох, что-то не хочется об этом вспоминать лишний раз. Но ведь от мыслей не спрячешься, не сбежишь. Что ещё из значимых событий? Пожалуй, ничего, только вот издал шесть поэтических книжек. Из них половину на свои кровные.

Перед сном написал стих.

Не гениально, конечно, критики найдут, где разгуляться, но вполне приемлемо, считаю.

9 января 2011, вс.

Утром позвонил Светке, хотел взять, как обычно, на воскресенье Ваню, но она не отпустила — дескать, на этой неделе уже виделись и буде. Разругались. Настроение поганое.

А завтра на работу — Господи, избавь меня от неё! Глаза бы её не видели, так надоела! Вставать ни свет, ни заря и тащиться по морозу в библиотеку, в которую всё равно никто раньше вечера не заглянет.

10 января 2011, пн.

Господи, если я к Тебе воззвал, это не значит, что мои просьбы надо выполнять буквально! Во всяком случае, такие, как вчерашнюю. Работу я, конечно, недолюбливаю, но кушать-то надо!

Анна Ивановна сообщила с утра, что библиотеку расформировывают. Через два месяца. Но уходить лучше сейчас, так как книги хоть и пойдут большей частью на списание, но ожидается ревизия. Мы сами должны были летом прочехвостить фонд, но кто же работает летом? Короче, разворовано много. Если меня не будет, то и спрашивать будет не с кого. Большая текучка кадров, кто за что ответственен — разбираться не станут, никого не оштрафуют. Резонно. Я согласился и написал заявление. В среду надо будет заехать за выходным пособием и начинать искать новую работу.

Дома провёл инвентаризацию продуктов. Как и ожидал, их оказалось негусто: в холодильнике — початая на днях бутылка водки, две банки варенья, банка солёного сельдерея, литр молока, кетчуп и три морковки, в продуктовом шкафчике — пачка макарон, буханка хлеба, полкило сахара, три кило соли, пять пачек чая, полсотни кубиков Галина Бланка и банка какао.

Поужинал макаронами с кетчупом и Галиной Бланкой.

Тут позвонила Машка Стаканова, спросила как Ваня. Ну, что мне было ответить? Рассказал, что мы поругались со Светкой, так как она его не отпустила. Думал, Машка посочувствует, но она безо всяких встала на сторону жены. Бывшей жены. Вот удивляют меня эти женщины! Всегда они защищают друг друга, даже когда неправы. Словно входят в тайную антимужскую коалицию. Я вообще-то жертва, а выслушал о том, что я сам во всём виноват, и надо было раньше думать. Светка, дескать, и так меня долго терпела. Не надо было её предавать. Я прямо взвился: кто это из нас кого предал?! Оказывается, Машка считает, что моя прошлогодняя поездка на литературные чтения в Москве оказалась для Светки последней каплей. Я ей тогда клятвенно наобещал провести весь отпуск с семьёй. Но кто же знал, что меня пригласят в Москву? А потом заболел Ваня, но в этом-то я совсем не виноват? Я разобиделся на Машку и наговорил ей такого, чего никогда не сказал бы в другое время. Вспомнил все мелкие грешки, которые всегда прощал и считал неважными, а теперь они повылезали и приняли форму нелицеприятных обвинений. Машка трубку бросила. Я расстроился, решил исправить ситуацию, перезвонил, но она не пожелала больше общаться.

Ну, и ладно. Время всё утрясёт. Сейчас у меня есть более неотложная задача — найти работу.

Да, забыл сказать, что вызвал ещё с утра на вечер водопроводчиков. Но они, разумеется, не пришли. Буду завтра ругаться, а они, конечно, станут отговариваться тем, что за время праздников накопилось множество заказов. Неприятно, но вся жизнь состоит из таких мелких пакостных мелочей, о которых и упоминать не хочется.

11 января 2011 г, вт.

Ненавижу этот день. А ведь когда-то любил и каждый год с нетерпением ожидал его. Сейчас с радостью вычеркнул бы из календаря. Ещё бы, кто в день рождения гостей ожидает, столы накрывает, а я отправляюсь прямиком на кладбище. Вот и сегодня прихватил бутылку водки и — к родным могилам. Купил дюжину роз. Цветы зимой дорогие, а мне сейчас поменьше бы тратиться. Но твёрдо решил — экономить на чём угодно, только не на родителях.

Когда шёл от ворот кладбища к могилам, услышал, как меня окликнули. Один из могильщиков, бригадир, оказался моим бывшим учеником. Нередко их здесь встречаю. Когда надо кого-то похоронить, обращаются всегда ко мне — знают, что у меня полгорода зэков знакомых. Как фамилия парня не помню, а имя, кажется, Павел. Дал мне свою визитку, словно он не простой могильщик, а значительная фигура. А я так и не сделал себе ни одной визитки, хотя собирался. Всё-таки поэт, известный в определённых кругах, Алексей Клеверов, звучит…

У предков сел на заснеженную скамью (брррр! задницу чуть не отморозил), потосковал, поговорил с ними о том, о сём. Если бы 15 лет назад не решили поехать в центр купить мне в Гостином дворе подарок, сейчас сидели бы дружно за столом и был бы у меня праздник, как у всех людей. А теперь никакой радости, только пью горькую на могиле и думаю, как за эти годы обрюзгла и покрылась жиром моя душа. Понравился бы я таким, какой есть, своим предкам? Едва ли.

Выпил всю бутылку и не заметил, как стемнело. Думал о многом. О том, что нормальные люди, когда горе случается, к Богу приходят, а я наоборот, потерял Его, потому что перестал видеть смысл. А ведь что-то в детстве чувствовал. Теперь же только надежда слабая брезжит, что Он есть. Но есть ли?

Пока обо всём этом размышлял, заснул и чуть не превратился в сугроб. Увидел во сне родителей. Мама стояла и грустно улыбалась, а отец тряс меня за плечо и кричал прямо в ухо: «Алексей, проснись немедленно, чёртов поросёнок!» А мне так хорошо, что вижу их живыми, они прямо передо мной, и я понимаю, что в самом деле умерли, а я пока нет, но скоро замёрзну, и просыпаться не хочу, хоть убей. Но тут отец как толкнул меня в спину изо всех сил, словно кувалдой грохнул — я прямо носом в ограду клюнул. Проснулся, встряхнулся, пошёл к выходу. А пьяный — ноги еле держат. Дошёл до ворот, они закрыты. Еле-еле нашёл дырку в изгороди, через которую можно вылезти. А как домой добрался — совсем не помню.

Весь вечер отмокал в ванне. Прогрелся. Протрезвел.

Когда вышел из ванной, увидел, что треть комнаты залита водой — течёт, зараза, из батареи. Надо бы аварийку вызвать, но тогда отключат тепло по всему стояку. И не только у меня — у соседей на всех этажах. Не хочу, чтоб из-за меня другие страдали. Перетерплю, попрыгаю с тазиком. Не такая уж и проблема — вытереть лужу. Заодно и пол помыл…

Позвонила Машка Стаканова. Поздравила сухо, так же сухо сказала, что помнит и скорбит о моих предках. Искренности в её голосе было ни на грош. Боюсь, после вчерашнего наши отношения никогда не станут такими, как прежде. Много лишнего мы друг другу наговорили, явно не стоило это делать. И кой чёрт меня за язык тянул вывалить на Машку все гадости, что накопились за годы знакомства? Впрочем, и она была хороша, вспоминать не хочется. Правду говорят: выяснять отношения — только портить их. Будто это открытие! Никогда, никогда я уже не смогу к ней относиться как к прежней Машке. Не стоило… не стоило…

Написал стих:

Неплохо вышло. Однако, я молодец.

12 января 2011 г, ср.

Спина болит между лопатками, в том месте, где отец вчера врезал. Мог спать только на боку, и поворачиваться было больно. Утром хотел натереться випросалом, но руки не достают. Может быть, это сердце в позвоночник отдаёт? Надо врачу показаться. Раньше бы я подумал, что это Бог меня на кладбище спас, а сейчас понимаю, что просто включились резервные запасы организма. Не было на самом деле ни отца, ни мамы — привиделось. А всё-таки жаль…

Съездил в библиотеку, взял выходное пособие. Дали меньше, чем ожидал. Расстроился. В ДЛТ купил Ване огромного мехового медведя, размером больше его самого. Привёз, а он на мишку посмотрел, испугался и спрятался. Даже прощаться не вышел. Светка сказала, чтобы я игрушку себе забрал. Не хотела и вовсе разговаривать, пока речь не пошла о деньгах. Оставил ей пособие, целиком — но предупреждать, что это последние деньги в ближайшее время, не стал. Договорился насчёт воскресенья. Обещала отпустить Ваню на весь день.

Приехал домой, только успел слить воду из тазика, пришли из нижнего магазина. Вчерашняя лужа к ним просочилась, попортила товар. Шумели, грозились подать в суд на 20. 000 рублей. Я им сказал, что пусть с водопроводчиков спрашивают, дескать, ещё позавчера вызывал их, а они не пришли. Магазинщики ушли ругаться с управдомом и через полчаса криворукие ломастеры явились, не запылились. Были злые, и вместо того, чтобы отвинтить трубу, выдернули её вместе с куском батареи. Отключили тепло и ушли. Чинить, очевидно, будет папа римский. Холода пока не чувствуется.

Подумал, что всё же придётся поработать учителем. Правда, куда возьмут зимой? Тем более, заставят курсы ИУУ пройти. На них должны направить с работы, а на работу без ихней справки едва ли возьмут. Замкнутый круг. Кроме того, у меня беда, я после аварии стал заикаться. Не всегда, только перед аудиторией. Один на один говорю с человеком — всё нормально. А перед публикой — ни бэ, ни мэ. Раньше на творческих вечерах выступал, а после ДТП — пришлось завязать. Но рискнуть, конечно, стоит, чем чёрт не шутит? Написал пока что два десятка объявлений о репетиторстве, сбегал и расклеил по соседним кварталам. Обзвонил ближайшие школы. Нигде ничего.

Хотел выпить молоко — как же, скисло. Оставил бродить. И не страшно, через пару дней будет отменная простокваша. Съел остатки макарон.

Позвонил Глебову. Прочитал ему новые стихи. А Глебыч обругал их и сказал, что у меня вовсе нет и не было никогда никакого таланта. Язвил. Издевался. И что такое на него нашло? Подозреваю, Глебыч был просто не в духе, но с другой стороны, может быть, он сказал то, что думает? А вдруг он всегда так думал, только не хотел меня расстраивать? Всё-таки надо было почаще созваниваться, мы стали совсем чужие…

13 января 2011 г, чт.

Вчера, как пришёл, усадил гигантского плюшевого медведя в кресло. Лёг спать и совсем про него забыл. Утром, спросонок, глаза открыл и чуть не описался со страху. Живое чудовище в комнате! В воскресенье надо будет не забыть закинуть его на шкаф до прихода Вани.

Холод проник через стены, и в комнате колотун. Включил на кухне все конфорки и пытаюсь прогреть квартиру. Зато радует, что спина почти не болит.

Сходил к управдому. Потребовал, чтобы криворукие ломастеры пришли и починили то, что сломали. А управдом наш — словно цепной пёс. Он ещё не знает, что человек скажет, а уже орёт: «Нет!!!» Словно его специально выдрессировали. Короче, ничего я не сумел добиться.

Проверил расклеенные вчера бумажки. Квиточки с телефоном никто не оторвал. Значит, надежды на репетиторство пока нет.

Сходил к метро, взял бесплатные газеты с предложениями работы. Куда ни ткнись, везде требуют предварительную оплату. Тётка, что раздавала газеты, честно предупредила, что лохотрон.

Зашёл в «Идею» — самый дешёвый в округе магазин. Походил по нему, как по музею, разглядывая товар на полках. Наконец решился и набрал полную корзину продуктов. Потом посчитал, что на это у меня уйдут все оставшиеся деньги и разложил товар обратно по полкам. Взял макароны. Буду их варить с Галиной Бланкой.

Кассирша, обсчитавшись, дала сдачи на 30 рублей больше. Будучи идиотом, сказал ей об этом и вернул деньги.

Перечитал всё написанное. Сплошная тоска и бытовуха. И это называется жизнью поэта?!

Что-то стих получился совершенно неудачный. Вряд ли кто поймёт, что «тоже» в первой строчке — это отсылка к поговорке «Голод не тётка». А если не поймёт, то звучит ещё уродливей. Да и вообще бездарно, тупо, прав Глебыч, нет во мне никакого таланта. А водки для сугрева неплохо бы… с грибочками и солёным лососем…

Достал из шкафа походный спальник. Хорошо, что у меня есть такая полезная вещь. А перед сном между собой и ледяной стенкой положил медведя. При этом возникли странные эротические ассоциации…

14 января 2011 г, пт.

Ходил опять к управдому. Ничего не добился.

Старый Новый Год прошёл, во дворе валяется куча ёлок, собрал их, протопил печь. Ель, конечно, не берёза, но тоже греет. Только недолго.

Обзванивал школы соседних районов. Никому я не нужен.

Спина совсем перестала болеть. А жаль. Если бы инфаркт, попал бы в больницу. Там или помер бы, или пожил до весны за счёт государства. Первый вариант — радикальное решение проблемы. Второй — временное.

15 января 2011 г, сб.

Выбрал несколько книг из тех, что не так жалко, попробовал поторговать в подземном переходе. Промёрз до костей. И ни одной книжки не продал. Никто даже не заинтересовался.

16 января 2011 г, вс.

Домой Ваню брать не стал — там холодно и неуютно. Сходил с ним в кафе «Шоколадница», напоил какао и купил его любимые буше и эклер. Осталось 30 рублей. Потом зашли в библиотеку и почитали разные детские книжки. А Ванечке всё хотелось домой — Олег ему замок-лего купил. По-моему, сынок был совсем не рад мне. Отвёл его к жене. К бывшей жене. Вернулся домой. Почувствовал себя крайне одиноко. Начал писать стих, но не идёт:

Ни звука из себя больше не выдавить. Если во мне что-то и было, то я исписался. Напрочь. А может, это Глебыч убил во мне уверенность в себе? Впрочем, нет, не надо валить свои беды с больной головы на здоровую. Это подло.

17 января 2011 г, пн.

Мечтал о том времени, когда станет тепло. Эх, если бы люди были ангелами, они на зиму улетали бы в тёплые края! И что наших предков из Африки на север потянуло? Жили бы себе припеваючи, ели бы кокосы и бананы…

Куда бы ни устроился на работу, с первой же зарплаты поставлю себе новую батарею. И обязательно куплю электрообогреватель.

В комнате только ночую в спальнике, а так — перебрался на кухню, где включаю на день все конфорки. Цветы тоже сюда перенёс, жалко их, мёрзнут.

Дзинькнул Глебыч. Сказал, что был пьян, оттого наговорил мне гадостей, когда я звонил. А так ему мои стихи очень даже нравятся. Просил почитать что-нибудь новенькое. А нечего! Теперь не знаю, что думать. Поэт я всё же или не поэт?

Что бы то ни было, однако, к вечеру сваял стих. Вроде, недурственно вышло:

Как всё-таки стихи приукрашивают жизнь. В дурном сне не назвал бы сейчас свой дом уютным.

Да, кстати, сказал Глебычу, что вылетел с работы. Он спросил, не хочу ли я к нему на завод пойти. Но с моим штырём в копчике меня туда не возьмут. Зато подумалось, что можно попробовать сходить на стройку. Там справки не требуются.

18 января 2011 г, вт.

Крещенский сочельник, мороз приударил, дома холодно. Сходил в ближайший храм за святой водой. Принёс домой. Меню разнообразное: вода святая, вода из-под крана, вода кипячённая. Нет, есть ещё куча кубиков Галина Бланка и банка какао. Можно пить бульон и горячий шоколад.

Сходил на стройку. Там таджики, лопочут не по-русски, и бригадир тоже из мигрантов. Ничего не сумел понять, что они говорят, плюнул и ушёл. Может, они специально притворились, что по-нашему не разумеют?

Заглянул в «Идею». Купил на последние деньги макароны. Та же кассирша, подсунула мне шоколадку, сказала, что я в прошлый раз забыл. Поумнел, отказываться не стал.

Бумажки о репетиторстве висят целёхонькие.

19 января 2011 г, ср.

Пошёл к управдому. Хотел опять начать ругаться насчёт тепла, но вместо этого, спросил, нет ли у него работы. Тот предложил устроиться на полставки кровельщиком в счёт оплаты квартиры. Отказался, разумеется.

Звонил подряд во все школы и училища. Что-то невезучая полоса пошла. Везде получил отказ. «Вот если к началу учебного года…» А до него дожить ещё надо, до этого начала…

Надо бы забрать компьютер у жены. У бывшей жены. В интернете легче заработать, чем в реале. Если ничего не найду, придётся так и сделать. Заработаю денег и куплю для Вани новый комп.

20 января 2011 г, чт.

С утра разбудил участковый. Сказал, что за расклеенные мной объявления положен штраф до 73.000 рублей. Пока что он зашёл просто предупредить, но если ещё раз увидит… Меня, как ветром, сдуло. Обежал все места, где расклеил свои листочки, и посрывал их.

Заскочил во вневедомственную охрану, спросил, не нужен ли им сторож. Кошмар, оказывается, в простые сторожа теперь берут только тех, кто со спортивным разрядом. Жаль, что я в 6-ом классе самбо бросил. Ну, кто же знал, что пригодится через двадцать с лишним лет.

Денег не осталось, но я всё равно засклочил в «Идею», взял макароны и соврал кассирше, что деньги дома забыл — в следующий раз, дескать, отдам. Она сразу же согласилась. Добрая женщина.

В полной безнадёге сидел и думал, что же мне делать дальше. Озяб, сунул руки в карманы брюк, а там визитка моего ученика-зэка. Его зовут Павел. Позвонил ему. Павел обрадовался и пообещал, что меня возьмут на работу с понедельника могильщиком. Ура, всё-таки чёрная полоса, похоже, подошла к концу. Что бы там ни было, работа, даже такая — это очень-очень неплохо. Вполне философская профессия, разве нет? Бедняга Йорик и всё такое… Павел сказал, что у него есть связи, он попробует впоследствии устроить меня учителем русского языка среди мигрантов. Платить будут сразу, по часам. А деньги на первое время он мне даст в понедельник. И я воспрял. Начинается новая жизнь.

21 января 2011 г, пт.

Утром чуть свет прискакала Машка Стаканова. Я долго не открывал — боялся, вдруг опять участковый. Кто ещё так упорно будет ломиться в дверь? Оказывается, Машке позвонил Глебыч и стукнул, что я потерял работу. Она сразу сообразила, что мне жрать нечего, а что я жаловаться не буду, она и так знает. Притащила два здоровых мешка с продуктами. Сварила борщ и гречневую кашу, пожарила котлет. А ещё спрятала под телефоном тысячу. Я обнаружил её, только когда Машка ушла. Это здорово, а то я думал, что придётся в понедельник по морозу голодным тащиться пешком на кладбище через два района. Заработаю в ближайшие дни и отдам. Я счастлив и сыт.

Но главное — исчезла та злость, что между нами образовалась. Я-то был уверен, что нашей дружбе кранты. Насовсем. Но Машка — молоток.

После того, как она ушла, долго думал. Всё-таки Бог, наверное, есть. Не дал мне в очередной раз пропасть. В последний момент вытянул. И послал добрых людей, которые помогли: Павла, кассиршу в «Идее», Машку… Без них как бы я выжил? Да, наверное, Он есть. Но как же я от Него далеко. Что нужно сделать, чтобы приблизиться? Я не знаю.

Вечером написал стих. Назвал его «Дождь над промзоной». Посвятил Машке. Стих, между прочим, гениальный вышел. И это всё потому, что на душе гораздо теплее, чем в квартире.

22 января 2011 г, сб.

Перечитал всё, что понаписал за последние две недели. Господи, как же я опустился до такого низкого уровня развития! Надо срочно брать себя в руки, перестать заниматься самоедством и застревать на бытовухе. Хотел новую жизнь начать с понедельника, но подумал, что лучше — завтра. Утром зайду в храм и поблагодарю Бога за то доброе, что Он мне послал через добрых людей. Помолюсь за всех. А потом встречусь с Ваней. И нужно, чтобы он видел не затырканного и унылого папашу, а человека, которым он мог бы гордиться.

Заканчиваю с этим дневником старую жизнь. Новая будет гораздо лучше. Удачи тебе, питерский виршеплёт Алексей Клеверов!