До конца времен

Глава 1

Сегодня Леони Мэри Коринт, которая обычно уделяла хотя бы немного внимания знакам ограничения скорости и предупредительным знакам, явно недоставало привычной собранности, сосредоточенности, пожалуй, даже прагматичности – словом, она была непохожа сама на себя. Но из кассетника лился голос Альберты Хантер, и, вслушиваясь в текст песни «Всегда», Леони качала головой и хмурилась. Если верить певице, любовь вечна. Очень может быть, размышляла Леони, для Альберты Хантер, поэта, композитора, но только не для Леони Коринт. Прежние представления о любви теперь казались ей неудачной шуткой. Она любила, потеряла любовь и больше не собиралась повторять свою ошибку.

А еще ее отвлекала роскошная весенняя погода, недавно установившаяся в долине реки Гудзон. По лазурному небу величаво плыли белоснежные пухлые ватные комья облаков. Неужели и небо над Манхэттеном может быть таким прекрасным, а воздух таким свежим и чистым? Неужели свет, тот самый свет, который так нравится художникам, способен так же озарять каньоны нью-йоркских улиц? Вряд ли. Разумеется, Манхэттен по-своему очарователен, но чтобы до такой степени!.. Леони предстал совершенно незнакомый мир земных услад, переполненный небесными оттенками, запахами и зрелищами.

На скорости по меньшей мере пятьдесят миль в час Леони резко свернула с Таконик-Стейт-паркуэй на дорогу, ведущую к Чатему, радуясь чудесному весеннему дню, безупречным интонациям, фразировке и чарующе-изысканному голосу Альберты Хантер, а также собственному неслыханному везению. Появление прямо перед ней темно-зеленого «рейнджровера», заслонившего весь обзор, застало Леони врасплох.

Боже!

С быстротой, достойной Ричарда Петти, Леони, ахнув, ударила по завизжавшим тормозам, резко выкрутила руль вправо и до боли стиснула зубы, почувствовав, что машину заносит. Она вцепилась в руль, словно надеясь одной силой воли остановить свой древний микроавтобус «вольво» за миг до столкновения.

Увы!

«Вольво» с глухим стуком врезался в «рейнджровер», и Леони с ужасом увидела, как последний бросило вперед, прежде чем он замер на месте. Справившись с минутным параличом, Леони наконец отпустила руль и шумно вздохнула.

«Господи, только не это! – отчаянно молила она. – Что же будет дальше? Я ведь опоздаю, опоздаю!»

Водитель «рейнджровера» распахнул дверцу. Леони в ужасе раскрыла глаза, увидев, как быстро и решительно он обошел вокруг машины. Хмурое лицо незнакомца не предвещало ничего хорошего.

Остановившись между двумя машинами, он подбоченился и принялся оценивать ущерб, не скрывая ярости.

«Хорошо еще, что он не похож на вооруженного дубиной неандертальца – тот бы наверняка свернул мне шею», – подумала Леони. Глубоко вздохнув, она распрямила дрожащие плечи и открыла дверцу, чувствуя, как сердце уходит в пятки. «А вот и я, – мысленно прокомментировала она. – Ягненок на заклание». Она отстегнула ремень безопасности, выскользнула из машины на тротуар и тряхнула головой, отбрасывая за спину волну густых каштановых волос.

Тем временем незнакомец уже успел присесть на корточки спиной к Леони. Он сосредоточенно ощупывал забрызганный грязью бампер своего «рейнджровера», и не думая оглядываться. Даже если он почувствовал приближение Леони, то не подал и виду. Наконец Леони откашлялась и шагнула вперед, подстегиваемая нервным возбуждением.

– Мне очень жаль, – сбивчиво пробормотала она. – Надеюсь, с вами все в порядке?

Ответом ей стало ледяное молчание.

Леони слегка пританцовывала на месте, борясь с тревогой.

– Большая вмятина?

Опять молчание, действующее на нервы.

«Господи, да что это с ним?»

– Я очень спешу, – продолжала Леони, – на чрезвычайно важную встречу. Я… даже не заметила вас…

Незнакомец выпрямился и принялся разглядывать перед «вольво». Он по-прежнему не обращал на Леони ни малейшего внимания, не удостаивал ее ни словом, ни взглядом – требовательная и властная Леони Коринт впервые столкнулась с подобным отношением к себе.

Леони Коринт ростом пять футов десять дюймов, с подтянутым, ухоженным телом и густыми каштановыми волосами, в которых мелькали почти бордовые и рыжие пряди, не привыкла к пренебрежению со стороны мужчин. Совсем напротив.

Знакомые считали, что Леони наделена удивительной, хотя и своеобразной красотой. Даже женщинам приходилось признать, что мать-природа одарила Леони редкостной внешностью, приковывающей взгляды.

Мало кто из мужчин мог заглянуть в бездонные глубины ее непроницаемо-черных глаз, напоминающих отполированный обсидиан и резко контрастирующих с фарфоровой, безупречной кожей, нежной и свежей, как у новорожденного младенца, и остаться равнодушным. Полные губы Леони, казалось, вели обособленную жизнь, но неизменно таили обещание; прямой нос свидетельствовал о породе и утонченности. Изысканные очертания лица и фигуры выглядели творением Микеланджело, наделившего Леони высокими, чуть выдающимися скулами, длинными ногами и стройным телом.

Она блистала не броской красотой и пышными формами, а элегантными, интригующими и манящими пропорциями.

Но самое главное – Леони обладала магнетизмом. Своими манерами, уверенностью и чувством собственного достоинства она неизменно привлекала к себе взгляды, сама того не желая.

Однако на сей раз она осталась незамеченной, и это смутило ее.

«Ладно, сейчас не время разыгрывать скромницу, – решила Леони. – Пора сматываться отсюда».

С этой мыслью она подошла поближе и склонилась над плечом незнакомца, чтобы самой выяснить, каков нанесенный ущерб. Кошмар! Обе машины были такими побитыми, помятыми и заляпанными весенней грязью, что Леони так и не удалось разглядеть следы столкновения. Впрочем, одной вмятиной больше, одной меньше – какая разница? Судьба собственного ветхого «вольво» ее не волновала. А «рейнджровер» выглядел так, словно на нем несколько раз пересекли вдоль и поперек пустыню Калахари.

– Послушайте, – вновь заговорила Леони, не скрывая раздражения и нетерпеливо постукивая носком туфельки об асфальт, – давайте просто обменяемся именами, адресами и всем, что понадобится страховой компании. – Она взглянула на золотые часы от Картье. Проклятие! – Я и вправду очень…

Мужчина вдруг поднял голову и уставился на нее, одним оценивающим взглядом окинув ее с головы до ног. Внезапно его лицо смягчилось, морщины озабоченности – а может, гнева? – разгладились, белые зубы сверкнули в улыбке. За несколько мгновений он, видимо, успел оценить все достоинства Леони и принял некое решение, словно член жюри на конкурсе красоты – или на выставке собак.

Он медленно выпрямился во весь рост – ну и верзила! – не сводя глаз с Леони. Теперь его лицо светилось нескрываемым удовольствием, руки он засунул в задние карманы. Через минуту, которая показалась Леони вечностью, незнакомец пожал плечами.

– У меня нет претензий, – произнес он с едва уловимой иронией в голосе. – По-моему, ни одна машина не пострадала.

Леони захлестнула волна облегчения. «Слава Богу! – мысленно воскликнула она. – Он не намерен скандалить».

– Вот и хорошо, – благодарно подытожила она. – Не хватало мне еще одной головной боли! Ну, вы понимаете…

– Забудьте о том, что случилось, – посоветовал незнакомец. – И в страховую компанию сообщать незачем.

Леони приставила ладонь козырьком ко лбу, загораживаясь от солнца, и впервые за время разговора присмотрелась к незнакомцу. И остолбенела. Да, ее, Леони Коринт, искушенную и неглупую светскую особу, ошеломила пронзительная голубизна – или зелень? – глаз собеседника. Под его пристальным, немигающим взглядом Леони неожиданно смутилась и отвернулась.

Обычно Леони не лезла за словом в карман, но в эту минуту вдруг утратила дар речи и покраснела. К счастью, ей удалось вовремя вспомнить о неотложных делах и овладеть собой.

– Весьма признательна, – пробормотала она. – Еще раз спасибо. А теперь… мне пора.

Он снова улыбнулся:

– Да, нам обоим пора в путь, – однако не двинулся с места и не отвел взгляд.

После минутного замешательства Леони заставила себя повернуться и направиться к открытой дверце «вольво». Не оглядываясь, она растерянно помахала незнакомцу в тщетной попытке скрыть смущение.

Скользнув на сиденье, она захлопнула дверцу, пристегнулась и завела машину. Из динамиков рванулся голос Альберты Хантер, и Леони поспешила убавить громкость. «Я вела себя как дура». Переключившись на задний ход, она отъехала на несколько футов, остановилась и начала объезжать «рейнджровер».

Незнакомец стаял, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди. На его лице играла улыбка – или усмешка? Наконец он повернулся и неторопливо зашагал к «рейнджроверу».

Отъехав от места столкновения, Леони притормозила у знака и свернула направо, направляясь на запад.

«Надеюсь, это не предзнаменование», – мысленно произнесла она.

Но, поразмыслив о случившемся, Леони пришла к выводу: если это и в самом деле знак свыше, то добрый. В конце концов, незнакомец не стал предъявлять претензии. А ведь он имел право устроить скандал, верно? Верно. Стало быть, ей определенно повезло.

Ей не только посчастливилось – она отвлеклась от тягостных мыслей. И даже если ее взвинтил инцидент и взволновал таинственный незнакомец, не в ее правилах допускать, чтобы такой пустяк испортил ей чудесный весенний день. Ну уж нет! Надо поскорее выкинуть из головы досадный случай. И этого незнакомца. Его в первую очередь. Особенно глаза хищника.

«Не хватало еще, чтобы такой роскошный день пропал понапрасну!» – возмутилась Леони.

Протянув руку, она прибавила громкость кассетника и начала подпевать ему, безбожно фальшивя. Немного погодя Леони была вынуждена признать, что слушать свое пение – занятие не из приятных. Зато теперь она старалась не превышать скорость.

Придорожные пейзажи вскоре вновь завладели ее вниманием. Леони оглядывалась по сторонам, замечая первые признаки пробуждения земли после долгого зимнего сна. Дорогу окаймляли величественные хвойные деревья, темная зелень которых приятно контрастировала с приглушенными пастельными тонами лиственных – клена и березы, бука и дуба, ясеня и вишни, осины и тополя. Первые распустившиеся листья играли всеми оттенками зеленого цвета, благодаря живительные лучи солнца.

Вокруг разливался такой прекрасный и редкостный свет, такое золотисто-розовое сияние, что Леони уже не удивлялась тому, что в этих местах возникла целая школа живописи с собственным неподражаемым стилем.

В этом сиянии купались сады любовно ухоженных ферм, рассыпанных по долине. Леони упивалась пестротой тюльпанов, нарциссов и гиацинтов, ее завораживала девственная вуаль листвы спиреи и сирени. Она не могла дождаться, когда наполнит все вазы в доме пышными сиреневыми гроздьями. Пожалуй, сирень удачно дополнят ее любимые бледно-розовые пионы. Ей нравились все без исключения сорта пионов и сирени. Хотя окна старенького верного «вольво» были закрыты, Леони показалось, что воздух напоен сладким, неземным, но чувственным… нет, скорее, сладострастным ароматом, от которого у нее закружилась голова.

Она опустила стекло со своей стороны и полной грудью вдохнула пьянящий, прохладный весенний воздух. Блаженство! Несказанное блаженство!

Леони задумалась о загадочной долине, которую обнаружила случайно и в которую влюбилась с первого взгляда. Она слышала о горах Беркшир, расположенных на востоке долины, и о горах Катскилл на другом берегу реки, к западу, но о самой долине почти ничего не знала. А попав сюда, убедилась, что этот райский уголок существует вне времени. С тех пор Леони называла долину «землей обетованной».

Она полюбила здешние пологие, округлые холмы и рассыпанные по ним старые дома – реликвии более благодатной и менее суматошной эпохи. Простые, незатейливые фермерские дома чередовались с величественными особняками в георгианском и северном, колониальном и античном стилях, стилях времен королевы Анны и викторианской эпохи, а также с образцами готики и прикладного искусства – словом, здесь были представлены все этапы истории американской архитектуры. Именно архитектура привела сюда Леони, по крайней мере поначалу.

Странно, размышляла Леони, странно потому, что ее страсть к старым домам и их архитектуре завела ее в почти незнакомое место.

Леони принадлежала мастерская, которая занималась архитектурной реконструкцией и располагалась в нью-йоркском районе Сохо. В умелых руках Леони это заведение, получившее название «Архитектурные элементы», процветало. Пополняя ассортимент своих товаров, Леони регулярно прочесывала окрестности Нью-Йорка, главным образом Новую Англию и территорию штата Нью-Йорк, скупала все, что ей нравилось, и в результате дело было поставлено на широкую ногу, а заведение привлекало многочисленных состоятельных клиентов. Бизнес оказался феноменально успешным. Именно во время таких поездок Леони впервые очутилась в долине реки Гудзон – несмотря на близость к городу, во всех остальных отношениях это место отстояло от мегаполиса на десятки световых лет. Здесь Леони обнаружила богатое месторождение архитектурных артефактов и уже несколько лет успешно разрабатывала его.

Но еще совсем недавно она и представить себе не могла, что поселится тут, вернее, покинет Нью-Йорк. Однако тогда она и не подозревала, какие поразительные перемены в жизни принесет ей распад брака.

Со своим мужем, Генри Уилсоном Рейнолдсом, Леони прожила пятнадцать лет, пока брак, который она считала заключенным на небесах, не превратился в… может быть, в ад? Нет, вряд ли. Разве что считать слово «ад» синонимом небытия. Брак Леони просто перестал существовать. Несмотря на совместную жизнь, Леони и муж с каждым днем отдалялись друг от друга, постепенно становясь совершенно чужими людьми, и как бы Леони ни старалась, ей не удавалось преодолеть разделяющую их пропасть. Вернее, Хэнк Рейнолдс не позволял ей сделать это.

Если отчуждение мужа опечалило Леони, то его холодность и бессердечие забили последний гвоздь в крышку гроба их брака. Леони начала чувствовать себя жертвой одной из финансовых махинаций Хэнка или не более чем элементом декора – в тех случаях, когда ее присутствие рядом с мужем требовалось по протоколу.

Развод стал отнюдь не полюбовной сделкой; Леони ничуть не страдала, расставшись с Хэнком Рейнолдсом. Совсем напротив! Однако иногда она опасалась, что будет скучать по городу и своей мастерской. Принадлежа к редкой, почти исчезающей популяции коренных жителей Нью-Йорка, Леони привыкла считать город своим домом. Духом этого города она была пропитана до мозга костей, его бетон и стекло придавали ей уверенность в себе – во всяком случае, раньше ей так казалось. Но после битвы за расторжение брака Леони нуждалась в перемене обстановки.

Порой она и сама не понимала, чего хочет, и даже сомневалась в своей интуиции, которой прежде безоговорочно доверяла. Да и кто бы не усомнился в собственной проницательности, обнаружив, что стал супругом настоящего чудовища?

Тем не менее Леони Коринт наслаждалась вновь обретенной независимостью, и хотя знала, что ей предстоит немало одиноких ночей – а разве рядом с Хэнком она была избавлена от одиночества? – она твердо решила, что не собирается жертвовать свободой ради того, чтобы обрести компанию. Впервые за много лет ею овладели стремление к самостоятельности и нежелание принадлежать кому бы то ни было. Особенно мужчине.

Ее использовали, одурачили и унизили мужчины в лице Хэнка Рейнолдса, и Леони не знала, сможет ли она когда-нибудь доверять им.

А еще она категорически отказывалась быть жертвой. Только не это, благодарю покорно! Ей предстояло начать новую жизнь на новом месте. Леони намеревалась выстроить себе будущее, а не тосковать о невозвратном. Конечно, раз и навсегда забыть о прошлом ей не удастся, но нельзя допустить, чтобы это прошлое отравляло ее дальнейшую жизнь. Она приняла решение наслаждаться каждой минутой настоящего, спокойно оглядываться на прошлое и с надеждой смотреть в будущее.

Сбрасывая скорость перед предупреждающим знаком, Леони презрительно фыркнула: клубы бывших жен созданы не для нее. Ни за какие коврижки! Пусть другие женщины продолжают отождествлять себя с мужчинами, с которыми некогда состояли в браке и спали, а она найдет себе занятие поинтереснее. Попасть в эту ловушку слишком легко, как в Нью-Йорке, так и в другом городе. Подобная участь постигла многих ее подруг.

Ей быстро опротивела роль лишней гостьи на приемах, как будто без нее в светском обществе Нью-Йорка мало обольстительных разведенок с повадками изголодавшихся пираний! Леони вовсе не собиралась пополнять армию этих жадных, несчастных, мстительных и стервозных особ. Ей претило называть и считать себя «бывшей миссис Генри Рейнолдс» – настолько претило, что она обратилась в суд, стремясь вернуть себе девичью фамилию. «Я – Леони Коринт, – напомнила она себе. – Просто-напросто Леони Коринт».

Невесело рассмеявшись, она хлопнула ладонью по рулю. «Что я наделала? – уже в тысячный раз спросила она себя. – Скоро наступит миг расплаты, биологические часы неуклонно отсчитывают время, точно бомба с часовым механизмом. Ни мужа, ни детей, ни перспектив, как сказали бы некоторые. А я перебралась в эту прекрасную, но совершенно чужую мне долину. Бедняжка Леони Коринт, счастливая обладательница ветхого дома, на который не позарился ни один покупатель в здравом уме и твердой памяти, и одной-единственной подруги! И все.

Неужели я спятила? Определенно нет. Может, я просто немного напугана? Чертовски верно!»

Предстоящая жизнь и вправду пугала Леони, особенно после развода, от которого она до сих пор не оправилась. Боязнь одиночества, финансовых трудностей, чужого городка, незнакомых людей – эти страхи с завидным постоянством посещали ее. Но Леони каждый раз напоминала себе, что ее манит новая жизнь, возможность начать все сначала. Она мечтала сбросить оковы прошлого, как змея сбрасывает прошлогоднюю кожу, и устремиться к пугающему, но прекрасному неизведанному.

Привычный Нью-Йорк стал ассоциироваться у Леони с чередой неудач, а напоминания о былом супружеском счастье были слишком частыми и хлесткими, как пощечины. Раны еще не затянулись и ныли чересчур сильно, чтобы терпеть унижения и побои, на которые так щедр большой город.

Потому-то Леони и обратилась за утешением к сочным розовым, оранжевым, лиловым и золотистым оттенкам вечернего неба, приближаясь к живописной деревушке Киндерхук. Постепенно игра света и красок успокоила ее и придала уверенности.

Да, она приняла верное решение. Мудрое, правильное и самое главное – практичное решение. А без практичности на этом жизненном этапе ей не обойтись.

Она пережила развод, не утратив присутствия духа, но ее финансовое положение оставляло желать лучшего. Благодаря власти, деньгам, высокопоставленным и влиятельным друзьям, а также весомой угрозе в адрес лучшего друга Леони, Бобби Чандлера, Хэнк ухитрился отобрать у нее буквально все имущество, нажитое за пятнадцать лет совместной жизни.

Двухэтажная квартира на Парк-авеню, находящиеся в ней предметы искусства и антиквариат достались Хэнку. Громадный саутгемптонский особняк в колониальном стиле с роскошной мебелью тоже отошел к нему. Он стал обладателем объемистого пакета акций и облигаций. А еще – двух машин: «бентли-турбо» и кабриолета «ягуар».

Подобный сценарий раздела имущества был редким явлением. Леони знала женщин, получивших при разводе десятки миллионов долларов. Но Хэнк Рейнолдс преуспел в том, в чем потерпели фиаско менее удачливые, или, вернее, более благородные мужчины.

Леони пришлось расстаться и со своей мастерской в Сохо. Выставленная на рынок недвижимости, она вскоре была продана за внушительную сумму, оставалось лишь подписать последние бумаги и навсегда распрощаться с Хэнком. Леони достался солидный банковский счет мастерской и старый микроавтобус «вольво», за рулем которого она сидела в эту минуту. К счастью, на складе у нее хранились мебель и разнообразные украшения для дома, те самые, которые за годы ее супружества были заменены более изысканными и роскошными вещами. Некогда Леони собиралась выставить эту мебель на аукцион «Кристи», но теперь радовалась, что так и не улучила минуты заняться подготовкой к аукциону. Старой мебели с избытком хватит, чтобы обставить недавно купленный дом в долине.

Леони глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Благодаря банковскому счету мастерской ей наверняка удастся продержаться год, самое большее – два, да и то в режиме строгой экономии. И все-таки это лучше, чем ничего. Продажа мастерской позволит ей оплатить ремонт дома и еще кое-какие расходы.

Зная, что вскоре ее карманы опустеют, Леони разработала план, названный «планом финансового восстановления». Для его осуществления требовалось купить старинный дом, отремонтировать и отделать его, а затем выгодно продать, чтобы вложить полученную прибыль в новую недвижимость. Подобную процедуру предполагалось повторять до тех пор, пока… Что означает это «пока», Леони еще не знала. Ей было известно лишь то, что благодаря своему чувству меры, таланту декоратора и дизайнера ландшафтов, а также представлениям о том, каким должен быть настоящий дом, она вряд ли ошибется. Она возьмется за дело, которое не по плечу всем остальным, и заставит их заплатить назначенную цену.

У нее сохранился внушительный список бывших клиентов. Леони не сомневалась, что многие из них не упустят случая приобрести недвижимость, которую она отремонтировала и отделала, – ее вкусу и чувству стиля доверяли безоговорочно.

А еще она подумывала открыть новую мастерскую здесь, в долине – у себя дома или в Гудзоне. В крохотном городке Гудзоне насчитывалось не менее сорока антикварных магазинов, по выходным его наводняли любители древностей и покупатели со всего северо-востока страны. Это обстоятельство плюс бесценный список клиентов помогут мастерской не только выжить, но и стать довольно прибыльным предприятием.

Как бы там ни было, Леони собиралась действовать осторожно, не форсировать события и рассчитывать каждый свой шаг.

Она прибавила газу, торопясь к своему новому «дому, славному дому», пусть даже неопрятному и ветхому, и давней верной подруге Фионе Мосс. Милая Мосси! Мосси, обладательница язвительного остроумия, сокрушительной иронии, безошибочного чутья на любую добычу, а также сердца и души чистейшего золота. Именно Мосси, агент по продаже недвижимости, продала Леони этот дом – Хибару-на-Бугре, как они любовно прозвали его. Именно Мосси сейчас ждала там Леони в компании местного архитектора, который специализировался на реконструкции старинных зданий.

В том, что с предстоящей работой она справится успешно, Леони не сомневалась. Особенно с интерьером дома. Бог свидетель, у нее есть опыт. Правда, еще во время ремонта старого особняка в Саутгемптоне она обнаружила, что без помощи архитектора ей не обойтись.

Это открытие вызвало у Леони досаду, и все-таки урок пошел ей на пользу, позволив разобраться в своих достоинствах и недостатках. Кроме того, архитектор сэкономил ей не только время, но и деньги – если бы не он, она дорого заплатила бы за свои ошибки.

Однако теперь, предвидя очередную работу, Леони решила как можно меньше полагаться на чужую помощь. Успешное бегство от Хэнка Рейнолдса, а также из его окружения – Уолл-стрит, Парк-авеню и «Светский календарь» – лишь распалило в ней жажду самостоятельности, стремление следовать своей интуиции и полагаться исключительно на саму себя.

Леони вознамерилась доказать, что она сможет выжить в одиночку.

«И заняться домом, – мысленно добавила она. – Большинство бывших жен вряд ли выбрали бы такое времяпрепровождение. Но в моем случае все остальное противопоказано».

Леони даже не подозревала, что судьба уготовила ей совсем иное будущее.

Глава 2

Еле сдерживая волнение в предвкушении встречи с новым домом, Леони сбросила газ, подъехав к повороту, сразу за которым открывался вид на восьмиугольное строение.

Она выключила кассетник и в наступившей тишине подняла голову. К западу от дороги виднелся дом, возвышающийся во всей своей поблекшей красе на вершине холма, на фоне реки Гудзон и гор Катскилл.

Теперь Леони двигалась вперед черепашьим шагом, оценивая дом и окружающий пейзаж и вновь поддаваясь чарующим ощущениям, охватившим ее в ту минуту, когда она впервые увидела эту картину. Ее губы тронула легкая улыбка. На ум ей пришло сравнение с некогда прелестной дебютанткой, превратившейся в престарелую вдову – увядшую, но по-прежнему величавую.

Дом был деревянным, обшитым досками, белая краска на которых облупилась и осыпалась, с тяжелыми классическими багетами. Во многих высоких и узких окнах недоставало стекол и рам, застекленная дверь выходила на запущенную террасу. Покосившиеся, уныло повисшие на петлях ставни когда-то были зелеными. В плане это двухэтажное строение имело восьмиугольную форму и было увенчано застекленным куполом, тоже восьмигранным.

По мнению Леони, именно этот купол придавал дому официальный, величественный и вместе с тем причудливый вид. Прекрасное рифленое стекло местами потрескалось, кое-где зияли пустые рамы. В сотне футов к югу виднелся старый, обшитый досками флигель с двумя куполами – точными, но уменьшенными копиями того купола, что венчал большой дом. Даже каретник заканчивался куполом с позеленевшим медным флюгером в виде скачущей галопом лошади.

И здания, и окружавший их сад относились к сороковым годам девятнадцатого века. Все поместье было выдержано в строгом классическом стиле, который создатели умело приправили фантазией, отказавшись от чрезмерной приземленности и практичности. Дом отличал романтический колорит. Изысканный особняк на облагороженной земле. Кто-то вложил в него немало труда и частицу своей души – это Леони знала наверняка и собиралась последовать примеру неизвестного архитектора.

Свернув с шоссе, она медленно повела машину по усыпанной мелким гравием дорожке, которая извивалась по неухоженной, но живописной лужайке. Леони уже выяснила, что лужайка заросла пыреем и другими сорняками, но не могла избавиться от собственнических чувств к каждой травинке. Дом окружали величественные, но давно не стриженные деревья и кусты, буйно разросшиеся на плодородной почве долины.

Обогнув дом с северной стороны, Леони выехала на пустой двор между главным строением и каретником, который теперь служил гаражом. Здесь же была припаркована дряхлая, но стильная белая «акура» Мосси. Прежде чем Леони успела выключить зажигание, из дома вышла сама Мосси с неизменной сигаретой в руке. Ее уверенная походка не сочеталась с хрупким сложением.

– Черт побери, Леони, – направляясь к машине, выпалила она со своим резким акцентом, выдававшим в ней жительницу туманного Альбиона, – где тебя носит?

Леони поспешно отстегнула ремень безопасности, схватила большую кожаную сумку от Фенди и выбралась из машины с широкой улыбкой на прекрасном лице.

– Мосси! – вскрикнула она, чуть не сорвавшись на радостный визг, и бросилась в объятия подруги. – Услада очей моих!

Они, как всегда, обменялись поцелуями, не боясь испортить макияж или прическу.

Отступив, Мосси оглядела Леони с головы до пят.

– Какие мы сегодня шикарные! – проворковала она. – Ручаюсь, ты уже пронюхала, что наш архитектор – лакомый кусочек.

Заметив лукавый блеск в глазах Мосси, Леони отозвалась:

– Об архитекторе я знаю только то, что слышала от тебя. – И она с вызовом указала на Мосси пальцем. – А что касается одежды… – Повесив сумку на плечо, она повернулась на месте и остановилась лицом к подруге. – Ну как, нравится?

– Еще бы! – воскликнула Мосси, любовно поглаживая бежевое и шоколадное букле. – Откуда такая роскошь?

– От Едзи Ямамото. Классно, правда? – просияла Леони.

– Божественно! – подтвердила Мосси. – Особенно широкий жакет и отделка шнуром… А тем более юбка-брюки. – Она выпустила сизую струю дыма. – Но сдается мне, старина Едзи задумал пародию на Коко Шанель.

– Скорее, отдал ей дань уважения, Мосси, – вступилась за Ямамото Леони.

– Какая разница? – возразила Мосси, приподняв бровь и щелчком сбивая с сигареты пепел. – Главное, что костюм удачно сочетается с оттенком твоих волос.

Леони любовно провела ладонью по своему густому каштановому каре.

– Спасибо, «Клерол»![1] – провозгласила она, проказливо блеснув черными глазами.

Мосси рассмеялась, склонила голову набок и обвела критическим взглядом обувь Леони.

– Смотри под ноги, дорогая, – предупредила она. – Не хватало еще перепачкать деревенской грязью шедевр стоимостью в пару тысяч баксов!

Леони взглянула на свои шоколадные кожаные ботиночки.

– Благодарю за комплимент! – усмехнулась она. – Конечно, они от Кристиана Луботинса, но стоят гораздо дешевле, чем ты думаешь, – объяснила она.

– Я пошутила, – примирительно произнесла Мосси. – Пойдем в дом. Я приготовила тебе сюрприз.

– О, Мосси! Что за сюрприз? – спросила Леони, направляясь рука об руку с подругой к задней двери дома.

Не ответив, Мосси придержала дверь, жестом пригласив Леони войти.

– Седая старина преклоняется пред твоей красотой, дорогая.

Леони со смехом шагнула в прихожую.

– Проходи в гостиную, – предложила Мосси. – И располагайся, а я на минутку.

– Господи, Мосси, – недовольно отозвалась Леони, – к чему такая таинственность?

Но Мосси уже скрылась в кухне.

Каблуки Леони звонко цокали по паркету. Пройдя по широкой, просторной прихожей с прекрасной классической лепниной на стенах, она вошла в гостиную и остановилась в дверях, подбоченившись и зорким взглядом подмечая каждую деталь огромной комнаты с высоким потолком. Уже в миллионный раз Леони задала себе вопрос, в здравом ли уме она была, когда решила купить эти руины и отремонтировать их.

– Тоже мне «милый дом», – пробормотала она.

Обои клочьями свисали с потрескавшихся стен, краска на стенных панелях облупилась. Камин украшала полка из некогда белого, а ныне заляпанного и щербатого мрамора. А что касается пола… Леони поморщилась. Паркет был в таком состоянии, что реставрировать его вряд ли удастся.

Мало того, она не чувствовала очарования старины. Пыль, покрывающая каждую поверхность в доме, предвещала только разорительные и утомительные хлопоты – по крайней мере в первое время.

«Неужели мне придется жить здесь до тех пор, пока не закончится ремонт?» – подумала Леони. В это трудно было поверить, но тем не менее она собиралась лично следить за тем, как продвигается работа, и к тому же нельзя сбрасывать со счетов финансовые соображения. Леони не могла позволить себе тратить драгоценные доллары на аренду подходящего жилья. Значит, придется как-то приспособиться к беспорядку и неустроенности.

«Ладно, об этом я подумаю завтра, – решила Леони. – А сегодня попробую войти в образ Скарлетт О’Хара».

Она перевела взгляд на массивную кушетку в стиле Наполеона, покрытую несколькими слоями защитной пленки. Это был один из немногих предметов мебели, которые Леони забрала с нью-йоркского склада и перевезла сюда, решив, что кушетка послужит ей как кроватью, так и диваном.

Бросив сумку на пол, она заставила себя присесть на скользкую и холодную пленку. Пленка издала противный шелест. Леони скривилась и чуть не соскользнула на пол. Немного освоившись, она сняла ботинки и забралась на кушетку с ногами, вытянулась во весь рост и обнаружила, что в ногах еще осталось место – для кого-нибудь другого. Может быть, для человека, согласного держать ее ноги у себя на коленях? Что ж, поживем – увидим.

Леони пошевелила пальцами ног и потерла ноющие икры. Вот так-то лучше. Едва она вновь успела вытянуться, как в дверях гостиной возникла Мосси.

– А вот и мы! – провозгласила она, внося серебряный поднос с двумя высокими хрустальными бокалами и бутылкой шампанского в запотевшем серебряном ведерке.

– О, Мосси! – воскликнула Леони, вскакивая с кушетки. – Напрасно ты беспокоилась. – Она усмехнулась. – И все-таки спасибо.

Она попыталась помочь подруге, но Мосси уже поставила поднос на перевернутый ящик и разлила шампанское по двум бокалам, один из которых протянула Леони.

– Итак, – заговорила Мосси, поднимая свой бокал, – обойдемся без привычного ритуала с хлебом и солью, хорошо? А вот выпить не мешает, чтобы отпраздновать твое переселение.

– Мосси, ты неподражаема, – откликнулась Леони, чокаясь с подругой. Голубоватый блеск бокала отразился в ее глазах. Внезапно ее наполнило тепло и чувство благодарности за то, что ей досталась лучшая подруга в мире. На глаза вдруг навернулись слезы, угрожая пролиться в любой момент.

Леони сделала крохотный глоток. Прохладное сухое шампанское приятно покалывало язык. Смущенно кашлянув, Леони пробормотала:

– Бесподобно! Мосси, это сущее блаженство. Какой чудесный сюрприз!

– Всего-навсего дешевое «Перье Жуэ», – поправила ее подруга. – Само собой, ты привыкла к роскоши, но…

– Полно, Мосс. Ты же знаешь меня. Даже будь я знатоком вин, ничего подобного я теперь не могу себе позволить. – И Леони многозначительно взглянула на подругу. – В карманах у меня негусто, – со вздохом добавила она.

Леони вновь расположилась на кушетке, а Мосси сбросила босоножки на низком каблуке, присела рядом и поджала ноги.

– Не волнуйся, – произнесла она. – В ближайшем будущем все изменится к лучшему.

– Знаю. Но привыкнуть к переменам иногда бывает чертовски трудно, – с раздражением ответила Леони.

– Вспомни, чему учат в «Двенадцати ступенях» и других группах психологической поддержки: «Всему свое время».

Леони застонала:

– Ну разумеется, Мосси! Но я помню и другую поговорку: «Ничто не вечно под луной».

– Черт, – прошипела Мосси сквозь стиснутые зубы, отпила шампанского и вдруг улыбнулась. – А впрочем, это звучит неплохо.

Леони уставилась в свой бокал, окунула палец в шампанское, облизнула его и вскинула голову.

– Может быть, – кивнула она.

– Уж я-то знаю, – заверила ее Мосси. – Но пока тебе от этого не легче, верно?

Леони вновь закивала.

Мосси задумчиво оглядела ее.

– Знаешь, Леони, по-моему, покупка этого дома, – она плавно взмахнула рукой в воздухе, словно желая обвести всю комнату, – лучшее, что ты могла бы предпринять. Скоро ты с головой уйдешь в работу, а для грусти у тебя не останется времени.

Приподняв бровь, Леони огляделась.

– Хотелось бы верить, – рассмеявшись, она отхлебнула шампанского.

– Вот увидишь, так и будет. – Мосси сделала паузу, чтобы отпить из своего бокала. – Если тарелка переполнена, надо просто есть быстрее и жевать усерднее.

Леони снова засмеялась.

– Я припомню твои слова, когда по уши погрязну в ремонте.

– Да, тебе придется работать засучив рукава, дорогая, – подтвердила Мосси. – Но ты справишься.

– Конечно, справлюсь, – заявила Леони. – Буду постепенно ремонтировать одну комнату за другой. Чтобы жить, мне хватит и одной комнаты. Надеюсь, нам удастся составить такой график работ, чтобы я могла кочевать из гостиной в верхнюю спальню и обратно. Я буду просто действовать по обстановке.

– Это нелегко, – предупредила Мосси.

– Ты права, – кивнула Леони. – Но трудности меня не пугают, Мосси. Я уже купила электроплитку…

– Электроплитку?! – возопила Мосси.

– Вот именно, – проговорила Леони. – И незачем так ужасаться. Должна же я как-то питаться, пока на кухне будет идти ремонт! Поэтому я и приобрела плитку и все прочее, что можно сложить в каком-нибудь углу и использовать по мере надобности.

– Похоже, ты унаследовала дух первых переселенцев, – заметила Мосси.

– А что еще мне остается делать? – продолжала Леони. – Если мне понадобится какое-то время мыться в тазу – ладно, так и быть. Если придется довольствоваться готовой пиццей и сандвичами – прекрасно, носить только старые джинсы – еще лучше!

– Ну и характер! – воскликнула Мосси.

– Да, упорства мне не занимать, – подтвердила Леони, ударив кулаком по кушетке.

Мосси похлопала себя по карманам жакета.

– Забыла сигареты и зажигалку в кухне. Пожалуй, зайду заодно еще кое-куда. Сейчас вернусь. – Вскочив, она прошлепала через комнату в одних чулках.

Леони смотрела ей вслед с удовлетворенной улыбкой. Таких, как Мосси, больше нигде не найти, думала она.

Мысленно она вернулась к первой встрече с подругой. Встреча состоялась по чистейшей случайности. Мосси зашла в «Архитектурные элементы», чтобы как следует разглядеть маленький витраж, выставленный в витрине. Ее не устраивала цена, как, в сущности, и все другие цены, обозначенные на этикетках, и она недвусмысленно дала Леони понять, что совсем неподалеку точно такой же витраж продается за символическую плату. Мосси заявила, что во время поездок, неизбежных при ее работе агента по продаже недвижимости, подобные покупки можно сделать гораздо выгоднее. «Вы себе не представляете, сколько ветхих домов, полуразрушенных флигелей и запущенных садов я повидала! Иногда люди бывают счастливы избавиться от ненужного барахла, не понимая, какие сокровища им достались. Более того, они абсолютно равнодушны к антиквариату, зато рады наличным».

В тот же вечер Леони и Мосси поужинали вместе, и Мосси стала «поставщиком» Леони, получая процент за предметы старины, найденные во время поездок и приобретенные для мастерской. С самого начала их деловые и личные взаимоотношения складывались на редкость успешно.

Первые несколько лет знакомства Леони пришлось провести в бесчисленных поездках, осматривать находки Мосси и лишь потом решать, стоит ли покупать их. Вскоре она обнаружила, что у Мосси и вправду превосходное чутье и тонкий вкус.

А еще одним неоценимым достоинством Мосси была ее напористость. В своей дружелюбной, но несколько агрессивной манере она без труда уговаривала незнакомых людей за бесценок продать ей колонну, ворота, оконную раму, садовую вазу и тому подобные вещи. Иногда ей приходилось призывать на помощь все свое обаяние, разливаться соловьем, чтобы заставить хозяев расстаться со своими сокровищами, и каждый раз игра стоила свеч.

Сначала Леони и Мосси оценили деловую хватку друг друга, затем – ум и остроумие, и наконец между ними установились непринужденные близкие отношения, в которых маленькие причуды и капризы воспринимались как должное, без малейшей тени осуждения.

Несмотря на то что они принадлежали к совершенно разным мирам – по крайней мере внешне, – они были сделаны из одного теста.

Леони была замужем за баснословно богатым и преуспевающим дельцом с Уолл-стрит и вращалась в светском обществе манхэттенского Ист-Сайда и Саутгемптона. Неотъемлемой принадлежностью такой жизни были почти неограниченные привилегии.

А Мосси давно развелась, существовала безбедно, но весьма экономно и наслаждалась светской жизнью менее высокопоставленных кругов. В этой жизни царили ограничения.

И все-таки Мосси и Леони были привязаны друг к другу, словно сестры.

Леони покорили молодой задор Мосси, ее чудачества, ирония, доброта и великодушие, непоколебимый оптимизм и вместе с тем практичность и здравый смысл, а в довершение всего – беззаветная преданность. Неудивительно, что всеми этими качествами обладала и сама Леони.

Именно благодаря Мосси Леони приняла решение обосноваться в долине.

Услышав топот маленьких, почти детских ножек подруги, Леони вскинула голову. Мосси поставила бокал на каминную полку рядом с пепельницей и прикурила сигарету. Глубоко затянувшись, она выпустила к потолку облачко сизого дыма и критически оглядела комнату.

За годы их дружбы Мосси ничуть не изменилась. В ее облике не было ни единой черты, присущей пятидесятилетним женщинам, хотя Мосси охотно признавалась, что уже перешагнула этот возрастной рубеж.

Она по-прежнему оставалась миниатюрной, не более пяти футов ростом, стройной, с маленькими, хрупкими ступнями и ладонями. Благодаря занятиям аэробикой трижды в неделю и правильному питанию она пребывала в отличной форме и казалась неиссякаемым источником энергии и энтузиазма – и это несмотря на пристрастие к никотину!

Волосы Мосси, выкрашенные в пламенно-оранжевый цвет, ничем не напоминающий ее собственный, мгновенно привлекали внимание окружающих. Впрочем, она и не скрывала, что красится, и не пыталась попробовать другой оттенок, хотя Леони дружески намекала, что подобного цвета не существует в природе. Подобно застывшей глазури на праздничном пироге, волосы Мосси всегда стояли дыбом, словно она недавно сунула безукоризненно накрашенный ноготь в розетку.

Но даже этот неестественный цвет волос и возмутительная прическа не портили Мосси. По мнению Леони, они удачно сочетались с ее характером, который тоже был по-своему уникальным.

Если волосы Мосси привлекали внимание окружающих, то удерживали это внимание ее глаза. Они пленяли и приводили в благоговейный трепет. Топазовые, почти янтарные, пронизанные мерцающими золотыми лучиками, они не упускали ни единой мелочи. Это мудрые глаза, часто думала Леони, глаза, способные прочесть самые сокровенные мысли собеседника, выведать его тайны.

Макияж Мосси неизменно оставался безупречным, неброским и тщательно наложенным. Вынужденная экономить на всем, Мосси одевалась просто, но элегантно и с непогрешимым вкусом. Вот и сейчас, в своих хорошо сшитых серых брюках, такой же блузке и модном ярко-розовом жакете, она выглядела бесподобно.

Опустошив свой бокал, Мосси направилась прямиком к бутылке.

– Хочешь еще пузырьков? – обратилась она к подруге.

– Само собой. – Леони протянула свой бокал, но вдруг задумалась и отвела его в сторону. – Правда, с одним условием: ты не позволишь мне перебрать до приезда архитектора.

Мосси взглянула на часы.

– Хотела бы я знать, что его задержало? Он опоздал уже на тридцать минут.

– Значит, я напрасно волновалась, – отозвалась Леони. – Я так спешила, что возле Таконик-Стейт-паркуэй врезалась в чью-то машину.

– Что?! – выпалила Мосси, вытаращив глаза.

– Врезалась в едущую впереди машину у перекрестка, – повторила Леони. – Знаешь, возле развилки Таконик и чатемской дороги.

– Черт побери, Леони! – взвилась Мосси. – Почему же ты молчала? С тобой все в порядке? Ты не пострадала?

Леони закатила глаза.

– Мосси, ну разве я похожа на пострадавшую? Я только слегка толкнула машину того парня, даже не помяла бампер.

– О Господи! Ты же могла погибнуть!

– Не шуми, Мосси! – возразила Леони. – Пострадавший сказал, что у него нет никаких претензий.

Мосси заходила кругами, яростно дымя сигаретой и озабоченно нахмурившись. В мгновение ока она превратилась в колоратурное сопрано, пожалуй, даже в Марию Каллас в ее самой драматической роли. Внезапно остановившись, она обернулась к Леони.

– Кто он такой – ну, тот человек? Что, если бы тебе попался какой-нибудь бандит на джипе и с ружьем? – Последнюю фразу она подкрепила выразительной мимикой и соответствующим жестом. – Он же мог тебя убить!

– Хватит причитать, Мосси. Все было совсем иначе, – заверила Леони. – Я врезалась в «рейнджровер» – знаешь, бывают такие нелепые с виду, но безумно дорогие машины. А водитель оказался вполне безобидным.

– Безобидным? Откуда тебе известно? Как он выглядел? – выпалила Мосси. – Кто он такой?

– Почем я знаю?

– Ты не спросила его фамилию? – Мосси яростно ткнула сигарету в пепельницу. – Он местный?

– Понятия не имею, Мосси! – с досадой воскликнула Леони. – Он осмотрел машины и поехал своей дорогой. Мы даже не обменялись именами. – Помедлив, она сделала еще глоток шампанского. – Не помню даже, каков он с виду. С перепугу я обратила внимание только на глаза и зубы.

– Что это значит? – изумилась Мосси, прикуривая очередную сигарету.

– Только то, что ты слышала. Я заметила лишь его ровные белые зубы и глаза – они такие… – Леони замолчала, подыскивая верное слово. – Даже не знаю, как объяснить. Синие… нет, зеленые. Вроде бы.

Мосси глубоко затянулась и выпустила дым.

– Леони, – начала она непререкаемым тоном, продолжая вышагивать по комнате, – здесь, в долине, водить машину надо очень осторожно – ты и представить себе не можешь, сколько тут пьянчуг, диких индеек, оленей…

– Ради Бога, перестань, Мосси! – перебила Леони. – Всех оленей в долине уже сбила ты. – Она направила указательный палец на подругу. – Тебе давным-давно пора бы получить охотничью лицензию. Или зарегистрировать свою машину как смертельно опасное оружие. Ни за что не поверю, что в окрестностях уцелел хотя бы один олень!

Мосси разразилась хохотом и поперхнулась дымом.

– Ты абсолютно права! Ручаюсь, олени узнают мою машину по запаху, подходят к дороге и ждут, когда я подъеду поближе!

– Несомненно, – кивнула Леони. – Может, с нашим архитектором случилось то же самое. Наверное, по пути он сбил оленя.

Мосси загасила сигарету.

– Вряд ли, – возразила она, подошла к кушетке и удобно уселась на ней. – Насколько мне известно, он ни на шаг не отступает от правил. Ни в чем.

– Как это? – полюбопытствовала Леони.

– Ну, я же объясняла: с виду он – лакомый кусочек. Выглядит, как положено настоящему мужчине. Окончил престижный колледж. Взял в жены женщину из порядочной семьи, служит в преуспевающей архитектурной компании. Вращается только в том кругу, который соответствует его положению. – Внезапно она скорчила гримасу отвращения. – Увлекается верховой ездой, охотой и так далее, представляешь? Живет в хорошем, но ничем не примечательном доме, водит машины определенных марок. – Она задумалась и хлебнула шампанского. – И, должно быть, в постели он недурен.

Рассмеявшись, Леони хлопнула подругу по плечу.

– Мосси, скверная девчонка!

Проказливо улыбнувшись, Мосси продолжала:

– Но надо признаться, у него превосходные рекомендации. Его работу ценят повсюду. По крайней мере я не слышала о ней ни одного отрицательного отзыва.

– Надеюсь, нам удастся столковаться с ним, – заметила Леони. – Лишь бы он понял мой замысел. Не желаю, чтобы мне указывали, что и как я должна делать!

– Он же мужчина! – пренебрежительно напомнила Мосси. – Так что приготовься к снисходительному тону.

– Только этого мне не хватало! – В голосе Леони послышалось неподдельное беспокойство.

– Я вовсе не хотела пугать тебя, дорогая, – поспешно добавила Мосси. – Я ни за что не стала бы рекомендовать этого человека, если бы не была уверена в нем. Но та его работа, которую мне удалось увидеть, безупречна. По-моему, он профессионал высочайшего класса. Лучшего архитектора тебе не найти.

Вскочив, она прошла к камину и прикурила очередную сигарету.

– Говорят, ему можно доверять, – продолжала она. – По крайней мере он тебя не ограбит. А это, согласись, исключение, а вовсе не правило, особенно среди местных кустарей.

Многозначительно взглянув на Леони, Мосси выпустила дым.

– Везде так, – махнула рукой Леони, – особенно в Саутгемптоне и Нью-Йорке.

– Уверяю тебя, здесь дело обстоит гораздо хуже. Но Сэм Николсон совсем не такой, в его распоряжении бригада квалифицированных строителей. Я слышала, они тоже надежные ребята и преданы Николсону. – Мосси стряхнула столбик пепла в пепельницу. – Как и его жена.

Леони вскинула голову.

– О чем это ты, Мосси? Неужели она верна ему, несмотря на?.. – Леони осеклась, услышав шум подъехавшей к дому машины.

– Слава Богу! – воскликнула Мосси. – Должно быть, это Николсон!

– Вот и хорошо, – отозвалась Леони и принялась поспешно надевать ботинки.

Отложив сигареты, Мосси босиком прошла к кушетке и влезла в босоножки.

– Можешь не вставать. Я сама открою дверь.

– А я отнесу поднос на кухню, – решила Леони, указывая на бутылку из-под шампанского и бокалы.

Мосси направилась к двери, а Леони поставила на поднос бокалы, прихватила пепельницу, чтобы высыпать окурки, и заторопилась на кухню.

Она услышала топот, скрип дверных петель и приветливый возглас Мосси, а затем увидела и саму Мосси. На этот раз подруга показалась Леони еще более миниатюрной – следовавший за ней мужчина был очень высоким и широким в плечах.

– Леони! Наш долгожданный архитектор наконец-то приехал, – со смешком обратилась к ней Мосси.

– Простите за опоздание, – послышался бархатистый баритон. – У меня случился небольшой инцидент с…

Он вдруг замолчал, увидев Леони. Забыв о подносе, она изумленно уставилась на вошедшего, словно увидела призрак.

– Леони, это архитектор Сэм Николсон, – произнесла Мосси. – Сэм, позвольте представить вам мою ближайшую подругу Леони Коринт, счастливую владелицу Октагон-хауса.

Повисла напряженная пауза, во время которой Мосси с любопытством переводила взгляд с Леони на Сэма и обратно. Она впервые видела невозмутимого Сэма Николсона растерявшимся – впрочем, у них было шапочное знакомство. Леони же казалась потрясенной до глубины души.

Неловкое молчание нарушил Сэм Николсон:

– По-моему, мы уже имели удовольствие познакомиться…

Он широко улыбнулся, обнажив блестящие белые зубы. Идеальные зубы, те самые, которые запомнились Леони. А его глаза, цвет которых она так и не сумела описать, лукаво заблестели – пожалуй, даже насмешливо. Только теперь Леони разглядела, что они зеленого цвета с голубыми искрами, придающими им бирюзовый оттенок.

Внезапно Леони ощутила слабость. Да что это с ней в самом деле? Она ошеломлена и не верит своим глазам. Перед ней действительно стоял мужчина, в машину которого она врезалась. Леони и не предполагала, что вновь встретится с этим человеком.

А еще ею овладело другое, гораздо более мощное чувство. В ней просыпался вулкан страстей.

Наконец дар речи вернулся к ней.

– Да, мы знакомы. – Она принужденно рассмеялась. – Если это можно назвать знакомством. Но, невзирая ни на что, я рада видеть вас. Одну минутку, я только отнесу поднос в кухню. А вы пока располагайтесь в гостиной.

– Какого черта… – начала Мосси.

– Мы с миссис Коринт чуть не стали жертвами аварии неподалеку от Таконик, – объяснил Сэм.

– Так это были вы! – воскликнула Мосси. – Невероятно! Удивительное совпадение!

– Вот потому-то я и опоздал, – продолжал Сэм. – А еще мне пришлось заехать в офис за бумагами.

– Пройдем в гостиную, – предложила Мосси. – Леони наверняка пожелает устроить для вас экскурсию по всему дому.

Услышав слова подруги, Леони глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. В голове у нее лихорадочно вертелись мысли. Она пребывала в состоянии полной растерянности и неуверенности.

Как глупо, размышляла Леони, смеясь над собой. Что за нелепость! Почему Мосси не предупредила о том, какое впечатление этот человек производит на окружающих? И о том, что он обладает внешностью кинозвезды?

«Ну и что?» – мысленно перебила она себя.

Глава 3

Леони застыла как вкопанная.

Она остановилась в тени на пороге гостиной, наблюдая, как Мосси и Николсон беседуют, не замечая ее. Мосси курила, поглядывая в сторону окна, выходящего на лужайку.

Но рядом с Николсоном Мосси казалась всего-навсего бесплотным призраком – фантомом, материализовавшимся из воздуха лишь на краткий миг.

Почти вопреки собственной воле Леони пристально посмотрела на Сэма Николсона и поняла, что пропала.

По ее мнению, на свете существовали не только мужчины, излучающие власть благодаря своему состоянию и положению, но и те, которые притягивали окружающих достоинствами своей внешности. Сэм Николсон принадлежал сразу к двум категориям.

Его окружала аура мужской силы, подчеркивающей явную физическую красоту, которая никого не оставила бы равнодушным. Он занял бы соответствующее место среди богов Олимпа, решила Леони.

А еще она заподозрила, что Николсон – натура сложная, возможно, порочная, но уж никак не покладистая. Его нелегко раскусить, а тем более полюбить. Тем не менее ее влекло к Николсону, как ни к одному мужчине в мире.

«Вот он, магнетизм личности», – догадалась Леони.

Ростом этот сорокалетний красавец был по меньшей мере шесть футов и три дюйма; несмотря на крепкое сложение и саженные плечи, он казался очень гибким. Леони представила себе широкую грудь, скрывающуюся под темно-коричневой кожаной курткой, и мощный торс, переходящий в тонкую талию и узкие бедра. Свои по-мальчишески густые вьющиеся волосы он стриг не слишком коротко. В светло-русых прядях поблескивали белые и серебристые нити.

Он наверняка удостоился поцелуя самого Аполлона, заключила Леони.

Ей удалось разглядеть под загаром поперечный шрам на носу Николсона, чуть повыше горбинки. Неужели он был сломан? В аварии или в драке? Картину довершали красиво очерченный рот и крепкий волевой подбородок.

Длинные сильные ноги в облегающих синих джинсах твердо стояли на земле и были обуты в поношенные рабочие ботинки.

Леони не сталкивалась с такой грубоватой мужской красотой даже в элитных кулуарах власти манхэттенской Уолл-стрит. Она внушала Леони почтительный трепет – до тех пор, пока Николсон не обернулся и она не заметила в его изумительных бирюзовых глазах слегка затравленное выражение.

Кто посмел обидеть этого Адониса? Неужели судьба обделила его, мужчину, так щедро одаренного природой? Отчего в этих блестящих глазах поселилась грусть?

Леони вновь ощутила дрожь. Ей вовсе не хотелось думать о том, что с ней происходит, почему ей вдруг захотелось поближе познакомиться с этим человеком, заставить его открыться ей. И победить свои небеспочвенные страхи.

Даже легкая улыбка, которой Николсон поприветствовал вошедшую Леони, не прогнала печаль из его глаз.

– А, это вы, – произнес он бархатистым голосом, который обещал и предостерегал. Голосом, при звуках которого Леони словно пронзил электрический разряд.

«О Господи! – мысленно воззвала она. – Как ему удается держаться так непринужденно, расслабленно и при этом не терять бдительности?.. Да что это со мной?»

– Леони! – воскликнула Мосси. – Знаешь, Сэм в курсе истории этого дома. Непременно попроси рассказать ее нам.

– Правда? – отозвалась Леони самым приветливым и небрежным тоном, на который только была способна, и быстро прошлась по комнате. – Прошу вас, расскажите! Мне не терпится узнать о своем новом приобретении.

– Признаться, об этом доме мне почти нечего рассказывать, – объяснил Сэм, глядя ей в глаза. – Зато я знаю, как появились восьмиугольные строения в этих местах.

Леони поспешила перейти к делу – ей настоятельно требовалось переключить свое внимание с Сэма Николсона на что-нибудь другое.

– Почему бы нам сначала не осмотреть дом, а потом уже провести урок истории? – спросила она. – Вы согласны?

– Разумеется, – откликнулся Сэм, взглянув на часы. – Давайте приступим к осмотру – у меня мало времени.

– С чего начнем? – спросила Леони. – С верхнего этажа или нижнего? А может, первым делом осмотрим дом снаружи?

– Предлагаю начать с подвала, двинуться снизу вверх, а потом выйти в сад. – Сэм был сама деловитость.

– Логично, – заметила Леони. – Лестница, ведущая в подвал, находится в кухне. Идите за мной. – И она повернулась к Мосси: – А ты, Мосс?

– Если вы не против, я побуду здесь, – заявила Мосси. – Этот дом я осматривала столько раз, что знаю в лицо каждую здешнюю мышь.

Рассмеявшись, Сэм и Леони направились в кухню.

Щелкнув выключателем на верхней площадке лестницы, Леони стала осторожно спускаться по крутым ступенькам.

– Дом донельзя запущен, – извинилась она. – Настоящая декорация к триллеру!

На нижней ступеньке она потянулась ко второму выключателю.

– Но с другой стороны, в подвале сухо. Мосси осматривала его сразу после дождей и нигде не обнаружила подтеков.

– Вся техника находится в подвале? – осведомился Сэм.

– Насколько мне известно – да, – ответила Леони, смахивая с лица паутину. – Здесь есть агрегат нефтяного отопления, водонагревательная установка, бак для воды, а также стиральная машина и сушилка. И тому подобные роскошные механизмы.

Он засмеялся, оглядывая подвал, залитый призрачным, неровным светом лампочек.

– У вас есть копия плана дома и коммуникаций? – спросил он.

– Нет. – Леони пожала плечами. – Я не взяла ее, уверенная, что все оборудование придется менять.

– Так зачем выкладывать целое состояние тому, кто подтвердит, что оборудование давно пришло в негодность?

Леони вновь увидела блеск ровного ряда жемчужных зубов.

– Вот именно, – кивнула она, отбрасывая со лба каштановую прядь. – Насколько я могу судить, всю эту технику уже не починишь.

– Справедливое замечание, – откликнулся Сэм, расхаживая по подвалу.

Он остановился у громадной старой печки и присел, внимательно разглядывая ее, затем принялся изучать трубы. Вскоре он перешел к осмотру водонагревателя, бака и старинного распределительного щита. И наконец, рассмотрел каменную кладку и толстые балки перекрытия.

Сэм неторопливо ходил, смотрел, прикасался, словно лаская массивные, обтесанные вручную деревянные балки.

– Таких теперь не делают, – заметил он.

– А это хорошо или плохо? – полушутя спросила Леони.

– Просто великолепно, – серьезно отозвался он.

– Они довольно живописны, правда? – Леони легко провела ладонью по одной из балок и похлопала по ней.

Сэм обернулся.

– Вы правы, – подтвердил он. – Именно по этой причине я часто берусь перестраивать старые дома. Некоторые балки способны придать комнате ни с чем не сравнимое своеобразие.

Леони обрадовалась, услышав одобрение в голосе Сэма и убедившись, что он умеет видеть красоту даже такой простой вещи, как старые перекрытия. Возможно, он сам настоящий раритет: мужчина, наделенный воображением. Не говоря уже о великолепной фигуре.

А Сэм тем временем продолжал осматривать подвал, изредка кивая, иногда задавая Леони вопросы. Казалось, он всецело поглощен своим делом. Наконец он обернулся.

– Теперь давайте поднимемся наверх, – предложил он. – Здесь я уже осмотрел все, что хотел.

Выражение его лица осталось непроницаемым. Леони так и не поняла, обрадовало его увиденное или разочаровало.

– Конечно, – отозвалась она и направилась к лестнице.

– Я сам погашу внизу свет, – пообещал Сэм, – а вы поднимайтесь.

Он галантно дождался, когда Леони преодолеет несколько ступенек, а затем последовал за ней, безуспешно стараясь оторвать взгляд от изящных форм, которые угадывались под дорогой одеждой.

«Роскошная упаковка», – мелькнуло у него в голове.

Он восхищался гибкими, плавными движениями Леони, быстро взбирающейся по крутым ступенькам, несмотря на высокие каблуки. Ее энергичная походка была под стать характеру. Сэм понимал, что лишь сильной духом женщине по плечу взяться за такой проект. Должно быть, Леони – дерзкая и отчаянная особа. И несмотря на утонченный облик и изысканную одежду, она вовсе не производила впечатление белоручки.

Это понравилось Сэму.

На верхней площадке лестницы Леони обернулась.

– Может быть, теперь осмотрим кухню?

– Безусловно, – ответил Сэм, выключая свет и закрывая за собой дверь в подвал.

– Знаете… – сказала Леони и замолчала, чтобы подтянуться на руках и сесть на кухонный стол. Слегка нахмурившись, она обвела взглядом кухню, носившую следы неудачных попыток модернизации. – Мы еще не успели обсудить общий план реконструкции – такой, каким я вижу его. Пожалуй, пора начать.

– Отличная мысль, – подтвердил Сэм, глядя на нее. – Давайте обсудим ваши планы немедленно, пока мы не осмотрели весь дом. Признаться, я не представляю, что вы намерены предпринять. – Его лицо осталось невозмутимым. – Видите ли, даже слово «ремонт» каждый понимает по-своему. Для одних ремонт – это полная перепланировка, а для других – только оклейка стен новыми обоями.

Леони рассмеялась.

– Ну, поскольку мы не в Саутгемптоне и не в Беверли-Хиллз, заниматься перепланировкой я не собираюсь.

– Рад слышать, – отозвался Сэм. – Иначе вы оказали бы истории архитектуры медвежью услугу.

– Но, к сожалению, – продолжала Леони, – одной заменой обоев нам не обойтись. Взгляните-ка сюда, – она спрыгнула со стола, – на этот пол. На омерзительный, ужасный, грязный линолеум!

– По-моему, под этими обрывками, – Сэм приподнял носком ботинка оторвавшийся кусок линолеума, – скрываются сосновые доски.

– Вы угадали, – радостно улыбнулась Леони.

– А еще мне кажется, их можно отчистить так, что они будут выглядеть на миллион долларов. – «Как вы», – мысленно добавил он. Помолчав минуту, он сказал: – Разумеется, если это входит в ваши планы.

– Такова моя задумка, – подтвердила Леони. – Я хочу придать этой кухне деревенский вид, но оснастить ее самой современной техникой. Правда, здесь есть один очень важный нюанс. По возможности я хочу сохранить старые материалы и элементы отделки – например, вот эти шкафы. Мне нравится форма, резьба и застекленные дверцы. Как по-вашему, они достойны реставрации? – Она вопросительно взглянула на Сэма.

– Это обойдется недешево, – предупредил Сэм, – однако овчинка стоит выделки. Я согласен взяться за эту работу. Дверцы можно снять, отполировать или покрасить – как пожелаете. А если какие-нибудь детали потребуется заменить, мы просто изготовим новые, точь-в-точь такие же, как прежние. Это не проблема. – Снова замолчав, он окинул Леони критическим взглядом. – Кажется, теперь я догадываюсь, откуда вы родом.

Леони смущенно улыбнулась.

– Видите ли, мне не всегда удается облекать свои мысли в слова так, чтобы меня поняли. Иногда мне кажется, что окружающие… настроены на другую волну.

– Но на сей раз ваши объяснения были абсолютно ясными, – возразил Сэм.

– Спасибо. – Леони почувствовала, что краснеет, и застенчиво отвернулась. – Видите этот ужасный низкий потолок? – Она подняла руку. – Его надо убрать. Не знаю, что скрывается за ним, но оставить его в таком виде немыслимо.

– Вероятно, за ним находятся массивные старые перекрытия – тот, кто пытался придать кухне современный вид, решил спрятать их. А вы хотите, чтобы балки оставались на виду?

– Вот именно! – горячо подтвердила Леони.

Обсудив ремонт кухни, они перешли в столовую и библиотеку, воодушевленно обмениваясь идеями и замыслами. Выяснилось, что у них одинаковые представления о том, каким должен быть дом. А может, подумала Леони с несвойственным ей цинизмом, Сэм просто ловкач, который точно знает, где и как вставить нужное слово.

Но почему-то ей захотелось опровергнуть собственное предположение. К ремонту дома Сэм отнесся с огромным энтузиазмом и без стеснения высказывал свое мнение по любому вопросу. Вряд ли можно так ловко притворяться. «И потом, зачем ему это надо?» – спросила себя Леони.

– Итак, – наконец произнесла она, – мы осмотрели весь нижний этаж, кроме гостиной. Зайдем в нее, а потом поднимемся на второй этаж.

Сэм кивнул и последовал за ней в гостиную, где расположилась Мосси. Вытянувшись на кушетке, она лениво листала итальянский «Вог», окутанная неизменными клубами сигаретного дыма, который сопровождал ее повсюду.

– Как видите, – заявила Мосси, – я решила развлечься с помощью журнала. Хотя бы взглянуть на роскошные вещи, которых я никогда не смогу себе позволить! – Она посмотрела на вошедших поверх круглых очков в стиле Бенджамина Франклина. – Но судя по виду моделей, для них подобная одежда – тоже непозволительная роскошь, – продолжала она. – Они выглядят так, словно тратят все заработанные потом и кровью доллары на героин.

Леони и Сэм засмеялись.

– Не обращай на нас внимания, Мосси, – попросила Леони. – Отдыхай, а мы скоро покончим с осмотром.

– Можете не торопиться, – откликнулась Мосси. – Я только начала придумывать себе новый ансамбль.

Леони и Сэм обменялись чуть насмешливыми взглядами, а затем Леони вернулась к делу.

– Здесь, как и повсюду на нижнем этаже, меня особенно беспокоит паркет. – Она указала на пол, выложенный зигзагообразной мозаикой дощечек, в которой там и сям зияли выбоины. – Как вы думаете, его можно восстановить? Или лучше сразу отказаться от этой затеи?

– Конечно, восстановить! – уверенным тоном заявил Сэм. – Надеюсь, вы последуете моему совету. – Присев, он взял выпавшую из гнезда выщербленную дощечку и внимательно осмотрел ее. – Я знаю несколько мастерских, где изготовят недостающие доски, – продолжал он, выпрямившись и показывая дощечку Леони. – А еще я знаю опытных паркетчиков, которые смогут полностью отреставрировать пол. Это несложное, но утомительное и трудоемкое занятие.

– Отлично! – возликовала Леони. – Только бы удалось восстановить его! – Отойдя к стене, она провела ладонью по потрескавшейся штукатурке. – А что вы скажете насчет стен?

– Если у вас найдутся деньги, то у меня – рабочие, – усмехнулся Сэм.

– Еще лучше, – прокомментировала Леони.

Они осмотрели камины, каминные полки, окна, плинтусы и напоследок заглянули в крохотную туалетную комнату.

Попутно они обсуждали со всеми подробностями план реставрации ветхого особняка. По элегантной, но обветшалой и скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж.

Обернувшись к Сэму, Леони произнесла:

– Следы былого великолепия остались лишь внизу, а верхний этаж окончательно запущен. Прежние хозяева заделали здесь камины – видите остатки облупившейся штукатурки? Не сохранились даже плинтусы.

Сэм переходил из одной комнаты в другую, быстро осматривая их, постукивая по стенам и по полу. Наконец он заговорил:

– Знаете, не так страшен черт, как его малюют. Восстановить камины, штукатурку и лепнину не так уж сложно – конечно, если вы этого хотите.

– Разумеется! Я хочу, чтобы дом стал таким, как в старину, вплоть до лепнины и плинтусов.

Задумавшись, Леони вновь обошла все комнаты. Сэм молча следовал за ней. Вдруг Леони остановилась.

– По-моему, самая сложная задача – устроить на верхнем этаже ванные комнаты, не нарушив архитектурной целостности дома. – Она обернулась к Сэму. – Вот в этом мне не обойтись без помощи, – продолжала она. – Но я полагаюсь на вашу смекалку и опыт.

– Да, придется поломать голову, – признал Сэм, – но я уверен, мы справимся.

– Если у меня найдутся деньги, да? – с усмешкой уточнила Леони.

– Само собой. – Сэм пожал плечами и улыбнулся.

Леони вновь заметила, что эта улыбка не отразилась в прекрасных бирюзовых глазах.

Неожиданно ее снова охватило смущение, хотя во время делового разговора она чувствовала себя непринужденно. Привычная ирония не изменила ей, однако не избавила от волнения.

«Не забывай о деле», – приказала Леони себе, вспомнив любимую поговорку матери: «Лень – мать всех пороков», и поспешно произнесла:

– Может быть, теперь осмотрим чердак и купол?

– Безусловно, – кивнул Сэм. – Надо выяснить, в каком состоянии находится крыша.

Леони повела его к узкой лесенке, выходящей на чердак. Сэм следовал за ней по пятам, не сводя глаз со стройной фигурки и длинных ног, пружинисто шагающих по крутым ступенькам.

Внезапно он понял, что надо удирать отсюда, но желание остаться возобладало над здравым смыслом. Сэму вовсе не хотелось уезжать.

Открыв дверь на верхней площадке лестницы, Леони вошла в чердачное помещение и быстро щелкнула выключателем.

Остановившийся рядом с ней Сэм присвистнул, подбоченился и огляделся.

– Впервые очутившись здесь, я была потрясена. А вы? – с легкой усмешкой спросила Леони, заранее зная ответ.

– О Господи… – с благоговейным трепетом отозвался Сэм, – это прекрасный сон, который стал явью. Подумать только!..

Он обвел взглядом огромное пустое восьмигранное помещение с восемью круглыми окнами – по одному на каждой грани. Посредине маленькая лестница без перил вела к куполу. Крышу поддерживали громадные, обтесанные вручную балки – такие же, как в подвале.

– А теперь смотрите, – объявила Леони, выключила свет и внимательно посмотрела на Сэма, стараясь предугадать его реакцию.

Вечерний свет лился в комнату со всех сторон – сквозь стеклянный купол, сквозь круглые окна. Он был рассеянным, неярким, но невыразимо прекрасным. Казалось, комната купается в неземном сиянии.

– Подождите, пока не включайте свет, – попросил Сэм и начал переходить от окна к окну, выглядывая в каждое. Описав по комнате круг, он поднялся к самому куполу, спустился и встал рядом с Леони.

Она вопросительно взглянула на него.

– Что вы намерены устроить здесь? – поинтересовался он.

– Еще не знаю, – отозвалась она. – Насколько мне известно, большинство семей превратили бы это помещение в людскую или детскую, чтобы дети не путались под ногами.

– Вы правы, – со смехом подтвердил Сэм.

– Но по-моему, из этой комнаты получится превосходная спальня. Вообразите: открытые взгляду балки, скошенные потолки… Тут поместятся две ванные комнаты и даже маленький бар, чтобы не пришлось среди ночи бегать в кухню и обратно. – На минуту Леони задумалась, а затем добавила: – Эта комната могла бы стать райским уголком, святилищем вдали от остального дома и всего мира. Как славно было бы медитировать здесь, наслаждаться одиночеством или любимым делом… – Она подняла голову. – Ну, что скажете?

– Превосходная мысль, – согласился Сэм. – Эта комната – целый мир, совершенно иной мир. В зависимости от освещения она будет меняться круглые сутки. Хотя комната находится под крышей дома, в ней чувствуешь себя ближе к природе – к солнцу и луне, звездам и облакам, закату и рассвету. И потом, отсюда открывается прекрасный вид на реку и горы. – Он обернулся. – Вы правы: это святилище, убежище, где можно побыть в одиночестве или… кто знает? – Он улыбнулся, и Леони ответила ему улыбкой. – А вот с куполом придется повозиться, – продолжал Сэм. – Стекла потрескались, рамы покосились, видны протечки. Вот почему стены в нижней спальне отсырели! Вода натекла отсюда.

– Видимо, да, – кивнула Леони, – и тем не менее мне хотелось бы сохранить купол. Конечно, проще было бы разрушить его и заделать дыру в крыше, но я не хочу. И еще мне жаль заменять старинное рифленое стекло новым. Правда, другого выхода у нас нет.

– Надо подумать, – заметил Сэм. – Пожалуй, мы сумеем подобрать такое же стекло.

– Надеюсь.

– Это место почему-то напомнило мне церковную колокольню, – произнес Сэм. – Грешно разрушать такую красоту. В каком-то смысле эта комната – сердце и душа дома.

Леони просияла, преисполнившись благодарностью к Сэму. Он серьезно отнесся к ее планам, и это придало ей уверенности в собственных силах. Кроме того, энтузиазм Сэма был заразительным. Он воодушевил Леони, заставил взглянуть на происходящее другими глазами. Ей было отрадно сознавать, что бок о бок с ней будет работать человек, способный разделить горечь маленьких поражений и радость удач.

Внезапно она прервала поток размышлений, мгновенно захлопнув воображаемую дверь перед уже выстроившимися цепочкой мыслями.

«Боже, о чем я только думаю? Неужто я спятила? Этот человек еще даже не дал согласия работать со мной! А если его услуги мне не по карману?»

И потом, несмотря на сходство мнений и взаимопонимание, откуда ей знать, каково работать вместе с Сэмом? «Не делай поспешных выводов! – посоветовала Леони себе. – Вдруг работа превратится в сущий ад?»

По правде говоря, она почти ничего не знала про Сэма Николсона. И тем не менее ее не покидало чувство, будто они давно знакомы, а встреча предначертана судьбой.

Сэм взглянул на часы.

– Уже поздно, – деловито заметил он, – мне пора домой. Может быть, перед отъездом осмотрим дом снаружи?

– Хорошо, – согласилась Леони, – но если вы спешите, это можно сделать в другой раз.

– Лучше сейчас, – возразил Сэм. – Мне бы хотелось составить общее представление о доме.

– Ну, если так, тогда идем, – ответила Леони, начиная спускаться по лестнице.

Сэм смотрел ей вслед, жалея, что нельзя задержаться под куполом подольше. Только вдвоем… Но зачем? Вздохнув, Сэм нехотя последовал за хозяйкой дома.

– Пожалуй, лестницу надо заменить – слишком уж она узкая, – сказала Леони.

– Это не проблема, – откликнулся Сэм.

Заглянув в гостиную, они увидели, что Мосси по-прежнему возлежит, растянувшись на кушетке, листая «Вог» и затягиваясь сигаретой. Сэма и Леони Мосси не удостоила даже взглядом.

Леони первой спустилась с крыльца.

– Я попытаюсь живописать то, каким вижу дом и сад, – пообещала она и первым делом повела Сэма к старому каретнику. – Тут надо устроить гараж, а над ним – жилье для прислуги или комнаты для гостей, – начала она. – Во флигеле – студию или рабочие кабинеты. – И наконец она торопливо обошла сад. – Когда-то он был ухоженным и прекрасным. Он так же очарователен, как дом, только слишком уж запущен. Здесь потребуется основательная уборка, замена сухих кустов и деревьев. Да и ограду придется подправить. – Она взглянула на Сэма. – А может, и восстановить. Но насколько мне известно, за такую работу вы не беретесь…

– За ремонт беседки и бельведера охотно возьмусь, – возразил Сэм.

На минуту задумавшись, Леони кивнула.

– Это было бы неплохо, но сначала я должна узнать, в какую сумму обойдется ремонт.

– Разумеется, – ответил Сэм и огляделся. – Я проезжал мимо тысячу раз, – задумчиво заговорил он, – и ни разу не обратил внимания на этот сад. Его не видно с дороги. – Он направился к беседке с дорическими колоннами, увитой плетями глицинии без единого цветка. Леони шагала следом. – Она могла бы стать прелестным уголком.

– Да, – подтвердила Леони. – Я намерена безжалостно подрезать глицинию, и тогда на следующий год она зацветет.

– Вы думаете?

– Надеюсь, – поправила Леони. – В саду у моей подруги, живущей в Саутгемптоне, тоже растет глициния. Два года назад подруга чуть не убила меня за то, что я подрезала плети, а теперь благодарит – каждый год они сплошь покрываются цветами.

Она указала на квадратный цветник, через который были проложены заросшие дорожки из голубовато-серого камня. В центре цветника был воздвигнут бассейн для птиц с безнадежно потрескавшейся чашей.

– Цветник засажен в основном розами, – объяснила Леони. – Придется дождаться, когда они расцветут, чтобы определить, какой это сорт. Должно быть, старинный и морозоустойчивый, иначе они бы не пережили столько зим.

Сэм кивнул.

– Вы правы. У нас в саду есть розы, но и с ними хлопот не оберешься.

– В любом случае, – продолжала Леони, – они требуют тщательного ухода, как и цветы вокруг бельведера.

Они направились к решетчатому бельведеру – причудливому, некогда белому сооружению, откуда открывался вид на реку. Подобно беседке, бельведер был увит вьющимися растениями, а именно розами, которые еще не расцвели.

– Их тоже придется подрезать, – объяснила Леони, – чтобы покрасить бельведер. Но розам это пойдет только на пользу. – Она обернулась к Сэму. – Я не прочь устроить плавательный бассейн между бельведером и беседкой, – сообщила она. – А вы что об этом думаете?

– По-моему, более удобного места для бассейна не найти, – откликнулся Сэм.

– По правде говоря, я предпочла бы не плавательный, а, скорее, декоративный бассейн, – пояснила Леони. – Шириной восемнадцать футов и длиной около тридцати шести – совсем небольшой. Без трамплинов и навесных лестниц. Хватит и ступенек возле мелкого края бассейна. А еще я бы облицевала его черным камнем или плиткой.

– Черным? – изумился Сэм.

– Вот именно, – подтвердила Леони. – Может показаться, что такая «черная лагуна» будет выглядеть мрачновато. Но это не так: я видела подобный бассейн и сочла его на редкость живописным. Темное дно обладает отражающим эффектом. И кроме того, в таком бассейне можно купаться.

– Мне остается лишь положиться на ваш вкус, – с усмешкой заметил Сэм.

– Прекрасно, – подхватила Леони. – Поверьте мне, это и вправду красиво. – Она огляделась. – Все эти заросли выглядят очень романтично, – заявила она, – но боюсь, они грозят заполонить весь участок.

Сэм улыбнулся:

– Да, эта буйная растительность напоминает джунгли.

– Хотелось бы знать, что за люди жили здесь? – задумчиво проговорила Леони. – Почему так запустили дом и сад? Продажей этого дома занималась компания по недвижимости. Мне сказали, что владельцы поместья не оставили наследников.

– Оно принадлежало сестрам Уайли, Грейс и Элеоноре, – объяснил Сэм. – Обе уже давно скончались. Ни та, ни другая ни разу не была замужем.

– Интересно почему? – спросила Леони.

– Понятия не имею, – отозвался Сэм. – Обе считались признанными красавицами своего времени, бурных двадцатых годов. Одна из них увлекалась живописью, писала в основном пейзажи и иногда портреты, притом неплохо. А другая любила работать в саду.

– Должно быть, цветник – ее рук дело, – предположила Леони.

– Вероятно, да. Их отец был политиком, кажется, даже министром внутренних дел. Он слыл весьма влиятельной особой. Но это было давным-давно.

– Это он выстроил дом?

– Нет, его отец – дед Грейс и Элеоноры, – поправил Сэм. – Дом построили еще в сороковых годах девятнадцатого века. Его первый владелец был врачом и помещиком, а еще ему принадлежало несколько местных банков. Он был безумно богат, но после его смерти сын постепенно распродал земли – он не увлекался фермерством.

– А дочери? – осведомилась Леони. – О них вам что-нибудь известно?

– Грейс и Элеонора были весьма эксцентричными натурами, чтобы не сказать большего, – охотно ответил Сэм. – Я не встречал людей, которые были бы близко знакомы с ними. За долгие годы никто ни разу не видел сестер за пределами этого поместья.

– Вы шутите? – изумилась Леони.

Сэм покачал головой.

– Как же они жили? Две пожилые женщины, одни-одинешеньки в огромном доме…

– У них был старый слуга – кажется, его звали Пит Бланшар, – объяснил Сэм. – Всю свою жизнь он проработал в этом поместье. Судя по всему, он был ровесником сестер. Пит делал покупки, занимался мелким ремонтом, словом, выполнял всю домашнюю работу. Но стоило кому-нибудь спросить Пита про сестер, он словно терял дар речи. Молчал как рыба.

– Как странно… – пробормотала Леони.

– И вправду странно, – согласился Сэм. – Сестры вели жизнь настоящих отшельниц. Помню, однажды, много лет назад, я проезжал мимо поместья, – продолжал он. – Это было весной, уже в сумерках. Накрапывал дождь. Наверное, женщина, которую я видел, была Элеонорой – к тому времени Грейс уже умерла. Я видел, как она бродит по саду среди кустов – тогда они были гораздо гуще, – не обращая внимания на дождь. По-моему, она направлялась к тому месту, где мы сейчас находимся, к бельведеру.

По спине Леони побежали мурашки. Что за чертовщина…

– Она была одета в длинную ночную рубашку, – рассказывал Сэм, – белую, кружевную. Ветер развевал ее подол. Длинные белоснежные волосы Элеоноры, собранные в хвост на макушке, растрепались и окутали ее, точно плащ.

– Какое жуткое и фантастическое зрелище! – заметила Леони.

– Верно, – согласился Сэм. – Больше я ее никогда не видел. Но тот случай врезался в мою память. Я уже хотел было остановиться и спросить, не нужна ли ей помощь, но вовремя вспомнил рассказы о том, что сестры неизменно захлопывали дверь перед носом незваных гостей, и потому поехал своей дорогой.

– Интересно, куда она держала путь? – задумчиво выговорила Леони. – И почему вышла в сад в одной рубашке, да еще в дождь?

– Не знаю. – Сэм пожал плечами. – По-моему, здесь кроется какая-то тайна. Тайна, которую нам никогда не удастся разгадать.

– Что же стало со слугой? – допытывалась Леони.

– С Питом Бланшаром? После смерти Элеоноры Пит исчез.

– Исчез? – переспросила Леони.

– Да, – кивнул Сэм. – Пита считали увальнем и тугодумом, но мне в это не верится. Так или иначе, он просто исчез с лица земли.

– Боже милостивый! – ахнула Леони. – Как в Стране Чудес – «все чудесатее и чудесатее»!

Сэм опять кивнул.

– Элеонора завещала поместье и все свое состояние – а она была довольно богата – Обществу спасения. Вот и все, что мне известно о хозяевах дома, – заключил он.

Леони усмехнулась.

– Этого более чем достаточно, – заявила она, – чтобы напугать кого угодно. Надеюсь, здешние призраки настроены дружелюбно.

Сэм улыбнулся:

– Вам они не причинят вреда.

Леони слегка покраснела.

– Ой ли? – возразила она. – Что, если они сочтут меня непрошеной гостьей?

– Они обрадуются, – заверил ее Сэм, – тому, что за реставрацию дома взялась такая молодая и энергичная женщина. Они наверняка оценят ваши старания, несмотря на то что сами чуть не превратили дом в руины.

– Может быть, – кивнула Леони. Близость Сэма и его лестные отзывы вновь привели в смущение. Она посмотрела за реку, на запад, и увидела, что громадный огненный диск солнца уже завис над самыми вершинами гор Катскилл. Несмотря на всю красоту этого зрелища, оно напомнило Леони, что Сэму Николсону пора в путь.

– Уже поздно, – произнесла она, – а вы спешите. Не буду больше вас задерживать.

– Вы правы. Попрощаюсь с Мосси и двинусь в дорогу, – ответил Сэм.

Мосси они нашли в гостиной на прежнем месте.

– Ну, что скажете? – осведомилась Мосси, глядя на Сэма в упор. – Как по-вашему, стоит ли пытаться привести эту развалину в божеский вид? Вы готовы взяться за такую работу?

Выслушав пулеметную очередь вопросов, Сэм улыбнулся.

– Несомненно, дом следует отреставрировать, – серьезно ответил он. – Работа обещает быть трудной, но интересной, к тому же игра стоит свеч. – Сделав паузу, он обернулся к Леони: – Пока я не знаю, возьмусь ли за нее, но такие задачи мне по душе.

– Рада слышать, – официальным тоном откликнулась Леони. – Обдумывая мое предложение, не забывайте о двух вещах.

Сэм выжидательно молчал.

– Я хочу добиться максимального эффекта с минимальными затратами. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Кажется, да.

– У меня большие планы, – пояснила Леони, – и ограниченные средства.

Сэм рассмеялся:

– Это я понял сразу же. – Он задумался. – В таком случае возможны три варианта… – Леони внимательно слушала. – Первый из них – привести дом в идеальное состояние. Обычно это обходится очень дорого, а в нашем случае – вдвое дороже.

– Пожалуй, я не стану стремиться к идеалу, – полушутя откликнулась Леони.

– Второй – придать дому и саду приемлемый вид. Затрат при этом потребуется гораздо меньше, а результат будет неплохим. – Он многозначительно взглянул на Леони. – И третий вариант – кое-что подправить, подкрасить, а в целом оставить все как было. Последний я предпочел бы отбросить сразу. Думаю, и вы тоже.

– У меня нет ни малейшего желания довольствоваться косметическим ремонтом, – вызывающе заявила Леони. – Даже если в будущем мне придется продать этот дом, я хочу отреставрировать его так, словно собираюсь жить здесь сама. Следовательно, он должен выглядеть как можно лучше. Я хочу вернуть поместью былую красу и величие. Оно заслуживает этого.

– Я не хотел обидеть вас, – поспешил заверить Сэм. – Просто сейчас на каждом шагу попадаются архитекторы и подрядчики, которые соглашаются работать за символическую плату. Их работу не назовешь иначе, как халтурой, – добавил он. – На первый взгляд все выглядит вполне благопристойно, но вскоре результаты спешки и чрезмерной экономии становятся очевидными.

– Нет, я не стану пользоваться дешевыми и некачественными материалами, – сообщила Леони. – И все-таки мне придется часто идти на компромисс и помнить, что лучшее – враг хорошего. Вас устраивает такой подход?

– Вполне.

– Бог ты мой! – вдруг вмешалась Мосси. – Уже совсем стемнело!

– О, простите, что задержала вас! – воскликнула Леони, поворачиваясь к Сэму. – Давайте попрощаемся, вы не торопясь обдумаете мое предложение, а потом позвоните мне, ладно?

– Годится, – ответил Сэм.

– У вас есть мой номер телефона?

– Да, я узнал его от Мосси.

– Отлично, – заключила Леони. – Я провожу вас.

– Я был рад повидаться с тобой, Мосси, – произнес Сэм, протягивая Мосси руку. – И спасибо за рекомендацию.

– Я тоже была рада встрече, – откликнулась Мосси, отвечая на рукопожатие. – Будь осторожен в пути!

– Постараюсь, – улыбнулся Сэм.

Он направился к двери, Леони последовала за ним. Неожиданно он обернулся.

– Было приятно познакомиться с вами, Леони, – сказал он. – Возможно, нам все-таки удастся поработать вместе.

– Надеюсь, – кивнула она.

Его рукопожатие было крепким, дружеским и продолжительным, словно ему не хотелось отпускать ладонь Леони.

Подняв голову, Леони столкнулась с испытующим взглядом Сэма. Его бирюзовые глаза смотрели внимательно и почти требовательно. Внезапно Леони почувствовала себя обнаженной и беспомощной, уязвимой и растерянной. По телу прошла дрожь, ноги вдруг подкосились.

Леони поспешила взять себя в руки. «Это же нелепо! – мысленно уверяла она. – Как глупо я, должно быть, выгляжу! Наверное, он просто смеется надо мной!»

Но лукавство, которое она прежде видела в глазах Сэма, исчезло без следа. И вновь Леони отчетливо осознала, что она пропала.

Наконец Сэм нарушил молчание.

– Спокойной ночи, – произнес он чуть слышно, развернулся и быстро ушел, не добавив ни слова и не оглянувшись напоследок.

Леони заперла за ним дверь и устало прислонилась к ней. Глубоко и размеренно дыша, она прислушивалась к шуму двигателя «рейнджровера» и хрусту гравия. Когда все звуки за дверью затихли, она постояла в прихожей еще минуту, поправила прическу и вернулась в гостиную.

Мосси приподнялась на кушетке, на ее лице возникло понимающее и сочувственное выражение. Сбив пепел с сигареты, она окинула Леони взглядом и высказалась:

– Слава Создателю! Иди сюда, посиди рядом со скучной и унылой старушкой Мосси. – Она похлопала по сиденью рядом с собой. – Вымоталась?

Леони медленно подошла и села подле нее.

– Вымоталась? – удивленно переспросила она. – Вовсе нет. С чего ты взяла, Мосси?

– Леони, не пытайся одурачить старую мудрую подругу! С тех пор как Сэм Николсон шагнул через порог, воздух в доме потрескивал от чувственного напряжения! Между вами ощущалась такая вибрация, что я едва уцелела!

– Не болтай чепухи, Мосси, – чересчур поспешно отозвалась Леони.

Ее вызывающий тон слегка задел Мосси. Она выразительно приподняла бровь.

– Ого! Нервничаешь? Прости, дорогая. Я не хотела тебя обидеть.

– Я и не обиделась. – Леони сидела неподвижно с непривычно отрешенным видом. Это стало последней каплей, подстрекнувшей Мосси к действию.

Мосси устремила на подругу насмешливо-нежный взгляд, помолчала минуту и накрыла рукой ладонь Леони.

– Послушай, дорогая, – мягко произнесла она. – Ты же знаешь – мне, опытной драматической актрисе, иногда бывает трудно сдержаться.

Леони невольно расхохоталась.

– О, Мосси, ты неподражаема! – воскликнула она, обнимая подругу.

Высвободившись из объятий, Мосси потянулась за новой сигаретой к пачке, упавшей на пол.

– И все-таки признайся: Николсон на редкость сексуальная особь мужского пола, – заявила она, вновь возвращаясь к прежнему разговору.

– Да, – согласилась Леони, – это уж точно. И кроме того, он очень милый человек.

– Хм… – Мосси прикурила сигарету и выпустила дым в сторону. – Очень милый? Пожалуй.

– Знаешь, – продолжала Леони, – он сразу понял, что я задумала. И поддержал все мои предложения.

– Да неужели? – протянула Мосси.

– А еще выяснилось, что мы с ним настроены на одну и ту же волну, – добавила Леони.

– Вот как?

– И к тому же… – Леони вдруг осеклась, почувствовав сарказм в голосе Мосси. Обернувшись, она заметила на лице подруги лукавую улыбку. – Ах ты, противная девчонка! Негодница! Вредина! Ты…

– Стерва, дорогая, – подсказала Мосси. – Повторяю: стерва. Так будет короче. Не стесняйся, мне не привыкать. – Она глубоко затянулась и продолжила: – Но по-моему, тебе не терпится сообщить, что мистер Сэм Николсон как нельзя лучше подходит для этой работы… и не только для нее. Похоже, мы столкнулись с типичным примером страсти с первого взгляда!

– Ты неисправима! – сквозь стон рассмеялась Леони.

– Да, и я права! – торжествующе заключила Мосси. – Точнее, мы имеем дело сразу с двумя пациентами: с тобой и мистером Николсоном. Тяжелый случай. Странно, что ему вообще удалось уехать отсюда.

– С чего ты взяла? – удивилась Леони. – Он не оказывал мне никаких знаков внимания.

– Черт, ну как можно быть такой наивной! – возмутилась Мосси. – У бедняги чуть не лопнули штаны!

– О Господи! – Леони слегка хлопнула подругу по руке. – Прекрати немедленно!

– Да ведь это правда, – не унималась Мосси. – Он еле сдерживался. И если мои глаза меня не обманули, ты тоже с трудом справлялась с возбуждением. Но разумеется, ты вела себя, как подобает леди.

Возбуждение! Какое нелепое слово! Леони усмехнулась. Если бы только Мосси знала, что она ощутила на самом деле! Впрочем, описать свои чувства Леони не могла. С таким явлением она столкнулась впервые.

– Ну что же, – наконец заговорила Леони, – надеюсь, он возьмется за работу и тщательно составит смету. Эта задача ему по плечу.

– Не сомневайся! – заверила ее Мосси. – Николсон – идеальный мужчина. – Она задумалась. – Бедняга, сейчас он едет к домашнему кресту, – добавила она.

– К домашнему очагу, – поправила Леони.

– Нет, дорогая, к кресту, – возразила Мосси.

– Что ты имеешь в виду? – изумилась Леони.

– Не спрашивай, – мрачно отозвалась ее подруга. – Об этом тебе лучше не знать.

Глава 4

– Дьявол! – Сэм Николсон ударил по тормозам и резко свернул на обочину. Проехав по инерции еще несколько метров, машина остановилась. Сэм едва не сбил на полном ходу оленя, перебегавшего шоссе.

«Красавица олениха с белым хвостом, – думал он. – А ведь я мог убить ее…»

Почему-то чаще всего под машины попадали самки оленей. За годы, прожитые в долине, Сэму довелось увидеть у дороги всего трех или четырех самцов, а самкам он давно потерял счет. Ему было доподлинно известно, что подобные столкновения здесь не редкость, но для него самого это событие стало неожиданностью. Еще совсем недавно Сэм гордился тем, что он – один из немногих местных жителей, который ни разу в жизни не сбил ни оленя, ни какое-либо другое животное.

По правде говоря, его мутило при виде придорожных щитов, рекламирующих прелести охоты на оленей. В детстве ему доводилось охотиться вместе с отцом, изредка он ел мясо, но почему-то теперь сама мысль об убийстве ни в чем не повинных животных казалась ему нелепой и дикой. Он просто не мог убивать живые существа ради забавы. Любая жизнь слишком драгоценный и хрупкий дар, чтобы безжалостно прерывать ее, пусть даже непреднамеренно.

Сидя в машине, Сэм постепенно успокаивался, расслаблялся и ждал, когда волнение уляжется. Чтобы вновь взять себя в руки.

И все-таки, что с ним стряслось? Сэм недоумевал, но в глубине души знал ответ на этот вопрос. Он всего-навсего задумался.

«Но почему так получилось? – допытывался он у самого себя. – Почему я стал таким чертовски невнимательным? Отчего утратил бдительность? Должно быть, оттого…»

Он раздраженно вздохнул, не желая продолжать импровизированный допрос. Ни при каких обстоятельствах. Ни в коем случае.

Решительно протянув руку, он выключил приемник. Сэму нравился Синатра, но, видимо, он был либо хозяином местной радиостанции, либо держателем контрольного пакета акций, поскольку его песни звучали в эфире круглосуточно. А Сэм сейчас был не в настроении слушать «Голубые глаза» и приторно-сладкий воркующий голос певца. Только этого ему не хватало! Меньше всего в эту минуту ему хотелось слушать музыку, а тем более баллады о любви. Это же ясно как день!

И кроме того, Сэму не терпелось остаться наедине со своими мыслями. По иронии судьбы, прежде подобные мысли никогда не посещали его.

«Черт! – спохватился он. – Сколько можно торчать на обочине?»

Он завел двигатель, включил поворотник и вывел массивный «рейнджровер» на дорогу. За рекой, на западе, солнце уже устроило финальное блестящее, изобилующее пиротехническими эффектами шоу уходящего дня, а горы Катскилл постепенно поглощали его. Направляясь на север в стремительно надвигающихся сумерках, Сэм снова предался размышлениям о старом восьмиугольном доме и его реставрации.

Заманчивая перспектива, думал он. Как все-таки красивы старые дома! Одной исторической ценности Октагон-хауса достаточно, чтобы взяться за реставрацию. Любой уважающий себя архитектор ухватился бы за такое предложение обеими руками, да еще считал бы себя счастливейшим из смертных.

«Ей-богу, – решил Сэм, – я не прочь приложить руку к ремонту этого дома». Именно за такие проекты он раньше брался не задумываясь. Впрочем, прежде ему не доводилось работать с такими женщинами, как Леони Коринт.

В том, что их сотрудничество будет плодотворным, Сэм не сомневался, но дело было совсем в другом. По правде говоря, у Сэма отчаянно чесались руки от желания немедленно приняться за работу. Чутье подсказывало ему, что они с Леони станут идеальными партнерами, работа с ней окажется благодарной, а возможности проявить творческий подход – почти неограниченными. Однако это было еще не все.

И в этом заключалась проблема.

Волнение, которое Сэм испытал при первой встрече с Леони, вновь овладело им. Леони Коринт… Высокая, стройная, манящая… Густые темные волосы, нежная светлая кожа. А глаза! Черные как смоль, блестящие, как обсидиан, и, с улыбкой добавил Сэм, искрящиеся неподдельным озорством. Если бы он не разглядел в их глубине настороженность и обиду, он принял бы Леони за суперженщину – самодостаточную, независимую, идеальную. Но глаза выдавали ее ранимую, человеческую сущность.

Сэм не знал, в какой миг стал жертвой чар этой женщины. Должно быть, причина его влечения к ней – не что иное, как игра гормонов. А еще – уверенность, что он обрел родственную душу. И какая-то мощная сила природы – примитивная, первобытная, ошеломляющая и неукротимая.

– О Господи! – выпалил Сэм вслух. Он приближался к Киндерхуку. Включив сигнал поворота, он притормозил, чтобы свернуть влево, к своему дому.

«Неизбежность» – пожалуй, чересчур сильно сказано. Но почему-то Сэм был непоколебимо уверен, что эта встреча предначертана судьбой, хотя даже в самых смелых мечтах он не предвидел и не мог предугадать ничего подобного. Его вдруг встревожила мысль, что он стал свидетелем слияния непреодолимых сил, над которыми он был не властен.

Однако эта встреча произошла, и теперь… теперь ему просто придется подчиниться обстоятельствам. Казалось, он лишился права выбора, столкнувшись с могущественнейшим противником.

Впереди показались громадные чугунные ворота – черные, элегантные и внушительные. Ворота поместья Ван-Вехтен-Мэнор.

Сэм вздохнул, прогоняя смутное чувство неловкости, затормозил и опустил стекло. Высунув из машины руку, он набрал код на стальной панели, встроенной в один из массивных кирпичных столбов, на которых держались ворота, и перевел взгляд на следящие за ним видеокамеры.

«Рай паранойи», – по обыкновению подумалось ему. Сэм мог понять стремление Минит защититься от окружающего мира, но, по его мнению, она чрезмерно увлеклась техническими новинками, приобретенными по совету кузена Дирка и превратившими поместье в неприступную крепость.

Ворота медленно распахнулись. Въехав на территорию поместья, Сэм посмотрел в зеркало заднего вида и проследил, как захлопываются за ним чугунные створки.

Подъездная аллея была обсажена величественными старыми хвойными деревьями – лиственницами, соснами и елями. Сегодня они выглядели особенно мрачными, неподкупными часовыми, стерегущими подступы к дому, а их привычное величие приобрело оттенок злобной настороженности. Сэм сбросил газ, не торопясь подъехать к дому – мысли по-прежнему не давали ему покоя.

Вероятно, самым ошеломляющим откровением минувшего дня стало то, что он испытал некие чувства. Несомненно, Леони Коринт – обворожительная женщина, однако за свою жизнь он повидал немало обольстительных красавиц и ни разу не ощутил укола в сердце.

Само собой, ему попадались такие же состоятельные, наделенные экзотической красотой, энергичные и умные особы, как Леони. Некоторые из них охотно вешались на шею, другие намекали, что будут благосклонны к нему, и флиртовали с ним за спинами мужей. Но ни одна из этих женщин не произвела на Сэма столь мощного воздействия. Его так давно не охватывали подобные ощущения, что он уже разуверился в своей способности чувствовать.

Из громадных окон Ван-Вехтен-Мэнора лился свет. Классический георгианский особняк был сложен из старинного розоватого кирпича. Обычно он доставлял Сэму эстетическое наслаждение, но сегодня показался ничем не примечательным. Более того, своим строгим и чинным видом дом напомнил Сэму тюрьму, цитадель, где нет ни единого уголка для души.

Это все что угодно, только не дом, думал Сэм.

Он остановился перед кирпичным крыльцом, поставил машину на тормоз и выключил двигатель. Затем нехотя выбрался из машины, нажал кнопку на пульте сигнализации и направился к монументальной парадной двери. Дверь распахнулась прежде, чем он успел постучать.

– Мистер Николсон!

На пороге стояла Эрминда – экономка, постоянно живущая в доме. Ее пышные манящие формы скрадывало мешковатое тускло-серое форменное платье, которое Эрминда носила по настоянию Минит Николсон.

– Привет, Эрминда, – с принужденной улыбкой откликнулся Сэм, входя в дом. Вестибюль поражал роскошью мраморных полов с черно-белыми шахматными квадратами, искрящейся антикварной уотерфордской люстрой с хрустальными подвесками, резными панелями и расписанными вручную обоями восемнадцатого века, на которых изображались сцены охоты. – Как дела?

– Прекрасно, мистер Николсон. – Темные глаза экономки вызывающе блеснули. – Надеюсь, и у вас тоже.

– Само собой, Эрминда, – отозвался Сэм, бросая ключи от машины в большое фарфоровое китайское блюдо, стоящее на изысканной резной консоли красного дерева с позолотой.

– Миссис Николсон в зимнем саду. Она просила вас сразу же зайти к ней. – Эрминда смотрела на Сэма в упор, приглаживая пышные смоляные волосы, собранные в унылый пучок на затылке. Эта прическа была еще одним правилом, установленным Минит.

– Эрминда, сделайте одолжение, – начал Сэм, стараясь удержать на лице улыбку, – передайте миссис Николсон, что я зайду к ней попозже. У меня дела.

Эрминда просияла.

– Непременно передам!

Судя по всему, экономка была только рада сообщить хозяйке неприятное для нее известие.

«Эти двое питают неприязнь друг к другу», – с веселым удивлением понял Сэм. Странно… Последнее время только одну Эрминду Минит могла терпеть в доме несколько недель подряд. Эрминда служила у нее уже два года и, оставаясь загадкой для Сэма, молча и беспрекословно исполняла все прихоти Минит, установив среди слуг своеобразный рекорд по продолжительности пребывания в этом доме.

Сэм обогнул огромный стол, на котором стоял не менее громоздкий букет свежих цветов, и быстро поднялся по изогнутой лестнице, причудливой формой напоминающей витую раковину. Помедлив мгновение в коридоре, он поспешно прошел через спальню в ванную, закрыл за собой дверь и запер ее.

В гардеробной, прилегающей к ванной, он снял кожаную куртку, ботинки и носки, избавился от джинсов, рубашки и белья, бросая одежду в кучу на отполированный до блеска сосновый пол. Босиком пройдя к вместительной раковине, он пустил холодную воду и плеснул ее себе в лицо. Яростно растершись полотенцем, он уставился в зеркало – впервые за несколько лет.

«А я неплохо сохранился, – заключил он, пристально разглядывая свое лицо со всех сторон. – Да, совсем неплохо».

Но что толку? Все это великолепие пропадает и будет пропадать зря.

В гардеробной он растянулся на дубовой кушетке от Стикли, приятно скрипнувшей коричневой кожей. Он долго лежал, не глядя ни на светильники от Ройкрофта, ни на дубовый шахматный столик, служивший ему рабочим столом, ни на кустарный ковер от Войси, ни на декоративную керамику от Грюби и Руквуда, ни даже на свои любимые пожелтевшие чертежи и карты, не говоря уже о других дорогих предметах обстановки, вид которых прежде успокаивал его и вселял уверенность.

Эта комната принадлежала только ему. Сэм наполнил ее любимыми вещами, отказавшись от роскошного и утонченного американского антиквариата, который предпочитала Минит. В свою очередь, она ненавидела эту комнату и никогда не появлялась в ней.

Лежа на кушетке, Сэм хмурился.

«Зачем я попусту трачу отпущенное мне время? – размышлял он. – Почему махнул на себя рукой? Во имя чего?» Но ответ ему был давно известен: ради брака без любви. Союза, порожденного его собственными угрызениями совести и стыдом. Союза-жертвоприношения. Он собственноручно принес свою жизнь на алтарь брака, который стал настолько ненавистным, что Сэм утратил способность живо воспринимать окружающий мир, отрекся от своих мечтаний и стремлений, от шанса на хоть какое-нибудь чувство.

Лишь теперь он понял, что не живет, а влачит жалкое существование, радуясь только тому, что дни бегут своим чередом, не замечая, что бредет сквозь них, как лунатик, терзаемый душевными муками. Наконец-то он осознал, что союз без любви лишил его возможности радоваться жизни.

Но этим откровения не исчерпывались. Гораздо сильнее его пугали неожиданно открывшийся в нем самом дар чувствовать, наслаждаться жизнью и нежелание до конца своих дней играть роль сомнамбулы, отказываться от подарков судьбы. А виной тому была Леони Коринт.

Встреча с ней заставила его другими глазами взглянуть на реальность и открыто признать: его брак без любви обречен. Благодаря Леони Сэм возродился к жизни.

«Леони Коринт… – мысленно произнес он. – Неужели удача вернулась ко мне?»

Внезапно его размышления прервал вызов по селектору.

– Сэм, дорогой! – звал голос Минит, слегка искаженный аппаратом.

Сэм застыл, прислушиваясь.

– Сэм, чем ты занят? – Она помолчала. – Сэм, Сэм! Где ты? Отвечай, черт возьми!

Со вздохом раздражения он поднялся, с чувством обреченности подошел к селектору и нажал кнопку.

– Я в гардеробной, Минит, – произнес он. – Сейчас спущусь.

– Я жду тебя уже целую вечность! – капризно протянула она.

– Иду. – Он подошел к шкафу от Харви Эллиса, достал чистое белье, носки, рубашку и легкие джинсы. Торопливо оделся, сунул ноги в ветхие, но любимые шлепанцы, по пути отбросил в угол ванной грязную одежду и ботинки и спустился вниз.

Пройдя по коридору и тускло освещенной библиотеке к застекленным дверям зимнего сада, его излюбленной комнаты в этом доме, Сэм остановился и вгляделся сквозь стекло.

Это просторное помещение в георгианском стиле он спроектировал сам, стараясь, чтобы оно гармонировало с остальными комнатами дома. Полы в зимнем саду были покрыты французским известняком, инкрустированным черными кабошонами, стеклянные стены взмывали на высоту двадцати футов. С потолка свисали две одинаковые хрустальные люстры – русский антиквариат неоклассической эпохи. Днем подвески переливались всеми цветами радуги, отбрасывая на пол и стены пестрые пятна, а по ночам романтически поблескивали при свете свечей.

Комнату переполняли всевозможные растения – от горделивых пальм и фикусов до маленьких лимонных и апельсиновых деревьев, роз и орхидей. Плющ увивал стену дома, к которой был пристроен зимний сад, рядом с ним пышно разрослась глициния. Ее огромные, похожие на виноградные гроздья сиреневые соцветия наполняли комнату сладким ароматом. Тут и там сквозь листву проглядывали классические бюсты и старинные мраморные статуи – безмолвные свидетели драм, которые разыгрывались в зимнем саду.

Еще с порога Сэм заметил призрачное голубоватое мерцание, отражающееся в люстрах и стеклянных стенах. Значит, сегодня свечей не будет. Минит смотрит телевизор.

Не замечая Сэма, она сидела перед телевизором с пультом в одной руке и бокалом «Джека Дэниелса» с водой – в другой. Ее светлые волосы до плеч блестели, больше льдисто-голубые глаза были устремлены на большой экран.

Слегка повернувшись, Минит задумчиво посмотрела в сторону бассейна. Теперь Сэм отчетливо видел ее лицо. Как обычно, ее искусный, почти незаметный макияж подчеркивал нежность кожи. Светло-розовые губы были чуть тронуты блеском, глаза слегка подведены, ресницы подкрашены. Минит всегда одевалась тщательно, как на прием – в этот вечер она выбрала один из своих излюбленных кашемировых свитеров с брюками. Узкие ступни были упрятаны в сшитые на заказ темно-зеленые бархатные стеганые шлепанцы с вышитым на них фамильным гербом Ван Вехтенов. Жемчуг неярко поблескивал в ее ушах и на шее. Запястья охватывали золотые браслеты с бриллиантами, рубинами, изумрудами и голубыми сапфирами, искрящимися при каждом движении рук.

«Господи, она и вправду красива! – подумал Сэм. – Одна из самых прекрасных женщин, каких я когда-либо видел. Если бы не…»

– А, это ты! – воскликнула Минит, заметив его.

Сэм подошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать. Поцелуй был ритуальным, не более того, но устраивал их обоих. Каждый из супругов просто следовал заведенным правилам.

Минит поспешно отпила из своего бокала, словно пытаясь смыть вкус чужих губ, а затем вопросительно взглянула на Сэма.

– Где ты был, милый? – хрипловатым от спиртного голосом спросила она, поставила бокал на столик и выключила звук.

– Осматривал дом в долине, – ответил Сэм. – Старый Октагон-хаус. – Он опустился в шезлонг по другую сторону от стола. – Мне предлагают отреставрировать его.

– А, вот оно что! – пренебрежительно процедила Минит.

– А в чем дело?

– Дело в том, дорогой, – объяснила Минит, – что, по-моему, ты попусту потратил время. Тебе вовсе незачем браться за скучную и неблагодарную работу. Зачем ты вообще согласился осмотреть дом? Ведь он ничем не примечателен.

И, не дожидаясь ответа Сэма, Минит продолжала:

– Там никогда не жили известные или влиятельные люди. Только две сумасшедшие старухи. – Она сделала большой глоток и сладко улыбнулась Сэму. – Это только повредит твоей репутации.

– Должно быть, я ослышался, Минит, – раздраженно отозвался Сэм, несколько озадаченный реакцией жены. – А я-то думал, что реставрация этого дома заинтересует в первую очередь тебя. Ты же так долго проработала в историческом обществе! Тебе ли не знать, что дом имеет большую историческую и архитектурную ценность…

– Успокойся, милый, – прервала Минит. – В округе немало других домов, более достойных внимания. Твоего внимания, – подчеркнула она.

– Ты не хуже меня знаешь, как быстро исчезают восьмиугольные дома, – возразил Сэм.

– Тем лучше. – Минит снова пригубила напиток. – Кстати, до меня дошли слухи, что тот дом купила какая-то разведенная особа из Нью-Йорка. Нечто вроде нувориша. Она наверняка погубит поместье. – Минит многозначительно взглянула на мужа. – Или поручит это дело тебе.

Сэм вскипел.

– Минит, ты мелешь чепуху и сама это понимаешь! – выпалил он. – Не иначе как ты опять болтала с Андреа Уокер.

– Смени тон, милый, – заявила Минит. – Да, я разговаривала с Андреа, ну и что из того? Эта старая развалина много лет подряд значилась в списках ее агентства. Уж кто-кто, а Андреа знает всю подноготную этой сделки.

– Постой-ка! – Сэма неожиданно осенило. – Теперь я понимаю, в чем дело. Андреа Уокер посоветовала тебе занести новую владелицу дома в черный список! – Он вздохнул. – И наверняка потому, что она купила дом через другого агента. А Андреа лишилась комиссионных.

Минит задумчиво смотрела в свой бокал, покачивая его. Внезапно она вскинула голову.

– Впредь я не желаю слышать от тебя выражение «черный список». Тем более применительно к персоне, у которой нет ни малейшего шанса стать полноправным членом нашего общества. О ней мне известно все, можешь мне поверить.

Она издала ехидный смешок.

– Эта женщина – ничтожество. Всего-навсего какая-то разведенная плебейка из Нью-Йорка, которая не стыдится якшаться с этой британской шлюхой, Фионой Мосс. Надеюсь, теперь ты понял, что я имела в виду?

– Да, Минит. – Сэм раздраженно вздохнул. – Я прекрасно понял тебя.

Поднявшись, он прошел к столу, уставленному бутылками и бокалами. Как и большинство предметов меблировки Ван-Вехтен-Мэнора, это был безумно дорогой образец классического искусства девятнадцатого века – белая мраморная столешница на позолоченных ножках красного дерева. Плеснув щедрую порцию скотча в старомодный хрустальный бокал баккара, Сэм добавил в него несколько кубиков льда и немного воды. Сделав глоток, он не спеша вернулся к шезлонгу и сел.

Минит сидела молча, не спуская с него глаз. На ее губах играла злорадная и удовлетворенная улыбка.

Наконец Сэм нарушил молчание:

– Что бы там ни думали ты, Андреа и вся свора местных снобов, мне не терпится взяться за эту работу. Надеюсь, она пройдет успешно.

Минит притворилась, будто не слышит его. Она нажала кнопку селектора, стоящего рядом с ней на столике.

– Эрминда! – повелительно произнесла она. – Ужин через несколько минут. Накрывайте на стол.

– Слушаюсь, мэм, – донесся голос экономки из динамика.

«Минит в своем репертуаре, – думал Сэм. – От нее не услышишь ни «пожалуйста», ни «благодарю» – эти слова попросту отсутствуют в ее лексиконе. Особенно в том, которым она пользуется, общаясь с прислугой».

Он угрюмо посматривал на жену. «Неужели так будет всегда? – в отчаянии вопрошал он. – Почему все наши разговоры заканчиваются одинаково – досадными спорами по пустякам?»

Обернувшись к нему, Минит мило улыбнулась.

– Сегодня у нас на ужин твои любимые блюда, дорогой, – сообщила она. – Я велела Кэти перед уходом приготовить «фрюи де мер» – на этот раз из омара.

– Замечательно, – без малейшего энтузиазма откликнулся Сэм.

Минит нахмурилась.

– Незачем дуться, дорогой, – заметила она и, не дождавшись ответа, добавила детским сюсюкающим голоском: – Ты похож на маленького мальчика, у которого кто-то слизал с яблока всю шоколадную глазурь.

Но Сэм не попался на удочку.

Внезапно Минит наскучила собственная игра, и она выпрямилась, пылая праведным гневом:

– Я всего лишь высказала свое мнение, Сэм! Ты же знаешь, я желаю тебе только добра. Может быть, теперь ты наконец бросишь свое… хобби и всегда будешь дома, рядом со мной.

– Ни за что! – отрезал Сэм. – Я зарабатывал деньги и впредь буду зарабатывать их – потому что это мне нравится. – В его глазах вспыхнули искры, в голосе зазвучала непреклонная решимость.

– Ладно, ладно, – поспешила сказать Минит, почувствовав, что продолжать спор бесполезно. – Будь по-твоему. И все-таки я считаю, что ты попусту растрачиваешь свое время и талант. Особенно на этот дом.

Сэм холодно посмотрел на нее.

– Не будем больше об этом, Минит, – негромко, но твердо произнес он. – Сегодня я не расположен спорить.

Минит смягчилась.

– Хорошо. Забудем наш разговор. – Она опустошила бокал, поставила его на столик и вопросительно взглянула на Сэма. – Так мы идем ужинать? Должно быть, у Эрминды уже все готово.

– Да. – Сэм быстро глотнул скотча.

– Отвезешь меня?

– Конечно.

Покорно поднявшись, Сэм встал за спинку инвалидного кресла, снял его с тормоза и покатил к столовой.

Еще один тоскливый ужин, думал он. Пир после маленького, но кровопролитного сражения.

Глава 5

Леони швырнула щетку в пластмассовое ведро с грязно-серой мыльной водой и присела на корточки.

– «Господи Иисусе, мисс Скарлетт! – проворчала она. – Меня не готовили в поломойки!»

Застонав, она выпрямилась, с эластичным чмоканьем сорвала резиновые перчатки, швырнула их в кухонную раковину и вытерла потный лоб, а затем сняла косынку, которую повязывала во время работы, и встряхнула головой.

– Вот так-то лучше, – вслух заметила она, а затем принялась оценивать результаты уборки, медленно переходя из комнаты в комнату. По зрелом размышлении Леони решила, что после уборки дом стал выглядеть гораздо приличнее.

Закончив осмотр, она вернулась на кухню и налила себе стакан белого вина. Прихватив бутылку и стакан, она направилась в гостиную, где в изнеможении рухнула на кушетку.

Наконец-то она осталась одна. Можно сбросить туфли и немного отдохнуть. Маленькая армия помощников, найденных Мосси, появилась в доме неожиданно, вынесла из него горы мусора и исчезла.

Теперь дом блистал чистотой от подвала до чердака. Значит, пора вновь устроить в нем хаос – приступить к ремонту, с улыбкой подумала Леони. Но даже если с реставрацией придется подождать, терпеть в доме чужой мусор она не намерена. Поэтому прежде всего требовалось привести дом в порядок, а затем снова начать мусорить, оставляя повсюду свой след.

После уборки пришел черед распаковывать вещи – первым делом в кухне, которой Леони намеревалась пользоваться как можно чаще, чтобы сэкономить деньги. Потом настала очередь нескольких безделушек, без которых Леони не могла прожить ни дня. И наконец, она застелила кушетку и двуспальную кровать на верхнем этаже, а также снабдила всем необходимым нижнюю и верхнюю ванные.

Временно ей предстояло ограничить свое жизненное пространство гостиной, кухней и нижней ванной, а затем перебраться в верхние покои. Пока не закончится ремонт, ей придется кочевать из одной комнаты в другую. Это нелегко, но не смертельно.

Точно оценив объем предстоящих работ, Леони предпочла оставить большую часть своего имущества на складе, чтобы вещи не загромождали дом. Стало быть, об удобствах на время придется забыть.

«Ну что же, – рассуждала она, – если меня ждет кочевая жизнь, вести ее надо со вкусом».

По выходным ее будут навещать лишь близкие друзья. Впрочем, никому из ее нью-йоркских знакомых и в голову не придет проводить уик-энд на строительной площадке.

Что правда, то правда: эти люди предпочитали отдыхать, купаясь в бассейнах, совершая верховые и пешие прогулки по прекрасным, любовно ухоженным паркам, смакуя изысканные кушанья, посещая антикварные лавки и осматривая достопримечательности, демонстрируя новехонькую сверхмодную одежду, купленную специально для отдыха в сельской местности, – преимущественно огромные соломенные шляпы и пестрые сарафаны.

Леони усмехнулась. Ее новый дом эти знакомые сочли бы недостаточно роскошным, чтобы не сказать большего. Ни бассейна, ни лошадей. Простая еда, заросший сад. Дом-развалюха.

Зато здесь их ждали тучи мошкары, мух и комаров, змеи в зарослях, строительный мусор и… неограниченные возможности.

Нет, ее знакомые вряд ли прельстятся таким отдыхом, заключила Леони.

Ну и что? Если ее сестра Пэмми с мужем Джеймсом летом опять приедут из Италии в Штаты, они наверняка не откажутся… или все-таки откажутся?

Обозрев свои владения, Леони пришла к выводу, что с помощью Мосси ей удалось сотворить маленькое чудо. Она преисполнилась благодарностью к подруге и тихо загордилась собой.

А еще она ощущала острое возбуждение. И беспокойство, которое точило ее днем и ночью.

Вскочив, Леони скрестила руки на груди и принялась вышагивать по гостиной. Туда-сюда-обратно – и так без конца.

«Теперь паркету крышка», – думала она.

Немного успокоившись, она села на прежнее место, глотнула вина, но мысли по-прежнему не давали ей покоя. Леони вздохнула.

«Сэм Николсон, – мысленно произнесла она. – Во всем виноват Сэм Николсон. Забыть о нем никак не удается. Надо что-то придумать, иначе я свихнусь».

Занимаясь уборкой, распаковывая вещи, готовя бутерброды, звоня по телефону и улаживая множество мелких проблем, она думала только об одном.

Сэм. Сэм Николсон.

Знакомство с Сэмом обрадовало Леони, стало лучом света в непроглядной тьме предстоящих дел и забот. В нем было нечто притягательное. Конечно, он на редкость хорош собою, но Леони привлекало что-то большее. Сильный и мужественный, Сэм чем-то напоминал ей потерявшегося щенка. Он заслонял собой остальной мир, выглядел решительным и целеустремленным и вместе с тем плыл по воле волн. Словно лодка, сорвавшаяся с якоря, которая бесцельно подскакивает на волнах жизни.

У Леони создалось впечатление, что в жизни Сэма произошел несчастный случай. Она вспоминала его глаза – гипнотические, бездонные бирюзовые глаза. Их выражение казалось слегка затравленным.

Это выражение было до боли знакомо Леони. Еще совсем недавно она постоянно видела его, смотрясь в зеркало, до сих пор оно время от времени возвращалось к ней.

Вздохнув, Леони налила себе еще стакан сухого вина.

Неизвестно, кто причинил боль Сэму Николсону – женатому человеку, напомнила себе Леони, – но причиной ее печали был бывший муж.

Умышленно или случайно Хэнк Рейнолдс чуть не погубил ее – так, словно приставил дуло пистолета к ее виску и спустил курок.

Поначалу, когда Леони и Хэнк были молоды и бедны, оба мечтали, чтобы Хэнк поскорее окончил университет в Уортоне и получил вожделенный диплом. Они вкалывали как каторжные, но радовались плодам своих трудов, праздновали маленькие победы, утешали друг друга в минуты уныния. Эти трудные годы были полны смеха, радости и любви, которую Леони привыкла считать вечной.

После учебы Хэнк попал в компанию «Эндикотт и Вайсмюллер» – знаменитых нью-йоркских брокеров и банкиров. Это случилось в начале бурных восьмидесятых. У Хэнка сразу же прорезался талант делать деньги. Словно в награду за долгие годы строжайшей экономии, деньги вдруг хлынули к ним лавиной, ознаменовав начало восхождения по светской лестнице.

Леони наслаждалась льготами и привилегиями своего положения и состояния. Она дала волю своим артистическим наклонностям, усердно занимаясь отделкой и обстановкой новых, все более дорогих и роскошных квартир и домов. Не желая полагаться на чужой вкус, Леони изучала изящные и декоративные искусства и стала настоящим экспертом в области старинной мебели. Эта сфера всегда привлекала ее, но по мере того, как Леони приобретала опыт и утонченный вкус, увлечение переросло в страсть.

Она стала завсегдатаем аукционов, лучших антикварных салонов и художественных галерей Нью-Йорка, Лондона и Парижа, непременной гостьей благотворительных балов, участвовала в работе комитетов, не пропускала ни единого светского события. Но постепенно ей наскучил такой образ жизни. Ей надоело существовать ради очередного приема, нового платья, еще одного французского дивана, или стола, или картины импрессиониста, купленной на аукционе.

Именно тогда она решила открыть салон-мастерскую «Архитектурные элементы» и с жаром взялась за новое дело. Оно доставляло Леони удовольствие, вселяло чувство независимости и приносило немалые прибыли.

А Хэнк тем временем возглавил отдел закупок компании «Эндикотт и Вайсмюллер», а затем отделился и стал проворачивать крупные сделки, благодаря которым богател не по дням, а по часам. Он вступал во все престижные клубы, общался со снисходительными потомственными богачами и самыми выдающимися нуворишами, без сожаления расставался с теми друзьями, в которых уже не нуждался или которые не удовлетворяли его растущим требованиям. По пути к вершине Хэнк перешагнул по крайней мере через десяток тел поверженных конкурентов.

Но по мере того как Хэнк богател и приобретал влияние, его отношения с Леони дали трещину. Хэнк охладел к жене и по-прежнему не хотел обзаводиться детьми, о которых Леони давно и страстно мечтала. Его нескончаемая работа, одержимость положением в обществе, неуемное честолюбие – все это было вполне понятно Леони. Однако неуклонно растущее равнодушие Хэнка к ней самой оставалось для нее загадкой.

Амбиции и аппетиты Хэнка росли день ото дня, а вместе с ними крепли жестокость и эгоизм. Леони была убеждена: Хэнк сознательно отталкивал ее, медленно и продуманно, по-видимому, решив, что она уже бесполезна, как его бывшие деловые партнеры.

Он приложил немало усилий, чтобы уничтожить ее и в финансовом плане – казалось, он боится напоминаний о борьбе и упорном труде, которые помогли ему сделать блестящую карьеру. Похоже, он уверовал, что всегда располагал огромным состоянием и привилегиями, с колыбели жил в роскоши, испокон веку был влиятельной фигурой на Уолл-стрит.

Но Леони знала правду, и это раздражало Хэнка. Он всегда отличался болезненным самолюбием, поэтому нуждался в постоянном признании своих достоинств и достижений. Прежде Леони и не подозревала, что его самолюбие так легко задеть.

По-видимому, поддерживать уважение к себе ему помогали деловые победы, даже одержанные за счет чужих страданий. Леони не раз задавалась вопросом: какова судьба тысяч человек, которые лишались работы потому, что Хэнк выкупал компании, где они служили? Она опасалась, что ее благополучие построено на чужом несчастье. Однако Хэнк неизменно уклонялся от расспросов.

А потом Хэнк расстался и с женой. Вышвырнул ее вон, словно вещь, которая уже отслужила свое.

Но она выжила, притом без особых потерь. Работа, которая прежде была лишь источником удовлетворения, помогла ей пережить развод. Ей посчастливилось…

Громкий звонок телефона прервал ее размышления. Леони протянула руку и сняла трубку.

– Слушаю.

– Леони, это Мосси.

– Привет, Мосс! Как дела?

– Так себе, – отозвалась Мосси. – Я экспромтом решила пригласить тебя поужинать.

– О, Мосс! – простонала Леони. – Я весь день убирала дом и выгляжу как пугало.

– Ты всегда выглядишь просто ослепительно, – возразила Мосси. – Надевай что-нибудь обольстительное. Я заеду через полчаса.

– Полчаса! – ужаснулась Леони. – Но я…

– Никаких «но», дорогая, – отрезала Мосси. – Увидимся через тридцать минут. – И она повесила трубку.

Минуту Леони тупо смотрела на телефон.

– Господи Иисусе… – пробормотала она. – Что же мне надеть?

Час спустя они уже направлялись к ресторану «Чатемский пастух». Леони знала, что ужин в подобном заведении – роскошь, которую Мосси вряд ли может себе позволить, но Мосси не принимала возражений. Устроившись в уютном зале, отведав превосходную жареную куропатку, молодую баранину с мускусом и сочный яблочный пирог, Леони наконец поддалась уговорам подруги и принялась изливать ей душу. В лице Мосси она неизменно находила самую внимательную и доброжелательную слушательницу.

– Ты должна начать новую жизнь, – заявила Мосси. – Как я. Иначе все пропало. Забыть прошлое ты не сумеешь, так что хотя бы как можно реже вспоминай о нем.

– Именно это я и пытаюсь сделать, Мосси, – ответила Леони и пояснила: – Я про новую жизнь. Здешние места я знаю и люблю, и, кроме того, в нынешних обстоятельствах я не могу позволить себе снимать жилье в городе.

– Ты уже решила, как поступишь с Октагон-хаусом? Продашь его или оставишь себе?

– Прежде всего дом надо отремонтировать, – объяснила Леони. – Затем отделать его и выставить на продажу. Будем надеяться, что сделка принесет мне небольшую прибыль. А потом я начну все сначала, каждый раз откладывая небольшую сумму, чтобы в конце концов обзавестись собственным уютным гнездышком. А может, открою мастерскую – вроде нью-йоркской. На выходные сюда съезжаются туристы со всего штата, так что солидная клиентура мастерской обеспечена. Думаю, кое-кто из моих старых клиентов не поленится совершить путешествие по долине, чтобы заглянуть в мастерскую.

– А зимние вечера? – напомнила Мосси. – А одинокие ночи? Одиночество – нелегкое испытание, дорогая, можешь мне поверить. В этом я уже убедилась на собственном опыте.

– Но жить одной в большом городе тоже нелегко, – резонно возразила Леони. Подняв свой бокал, она кивнула Мосси. – К счастью, у меня есть ты.

Мосси просияла.

– Конечно, – закивала она. – А это немало. Но как же насчет мужчин? Здешние места не так богаты дичью, как Нью-Йорк. Боюсь, многие местные жители примут тебя за марсианку.

Леони засмеялась.

– На время я решила завязать с мужчинами, – сказала она. – Ими я сыта по горло. – И для убедительности она провела по шее ребром ладони.

– Умница, – с воодушевлением подхватила Мосси. – На твоем месте я не упустила бы случая отомстить им. Отплатить этим негодяям той же монетой.

Леони снова засмеялась.

– Что тут плохого? – продолжала Мосси. – Возьми за образец «Лисистрату». Впрочем, почему бы нам не продолжить этот разговор в домашней обстановке? Уже поздно, а мы могли бы заехать ко мне и пропустить по стаканчику.

– С удовольствием, – откликнулась Леони.

После того как Мосси расплатилась с помощью кредитной карточки, подруги с чувством глубокого удовлетворения покинули идиллический ресторан.

Как только они вошли в маленький, но ультрасовременный дом Мосси в Чатеме, она тотчас раздвинула тяжелые шторы в гостиной с высоким потолком и стеклянной стеной. Вдали виднелись подмигивающие огоньки – свет в окнах домов, рассеянных у подножия Беркширских гор. А над холмами и равнинами в ночном небе искрились мириады звезд.

Мосси выставила на журнальный столик хрустальный графин с бренди и два высоких стакана. Отмерив две щедрые порции, она протянула один из стаканов Леони.

– За твое здоровье и счастье, – провозгласила Мосси.

– И за твое, – подхватила Леони.

Отпив бренди, обе сели. Мосси растянулась в шезлонге, Леони расположилась в пухлом, уютном кресле.

Прикурив сигарету, Мосси выпустила к потолку струйку дыма и обернулась к подруге.

– Вернемся к нашему разговору. Если вспомнить, через что тебе пришлось пройти, по-моему, ты справилась с этой задачей блестяще.

– Спасибо, Мосси, – откликнулась Леони. – Не знаю, что стало бы со мной, если не ты. О своем разводе я почти ни с кем не говорила – это слишком трудно, к тому же большинство нью-йоркских знакомых вряд ли стали бы слушать меня. Ты же знаешь, бывают люди, способные поддерживать лишь пустую болтовню. Или разглагольствовать о собственных достижениях.

– Могу стать голосом опыта, если не разума, – предложила Мосси. Она вновь затянулась и продолжала: – После того как Ларри променял меня на молоденькую модель, я решила, что больше ни за что не позволю мужчине заманить меня в сети любви и брака. Мне еще не встречался одинокий мужчина, который бы видел в женщине не только игрушку для постельных утех, но в первую очередь друга.

– Ну и ну! Какие мы, оказывается, циничные! – насмешливо заметила Леони.

– Чертовски верно, – кивнула Мосси, – и не без причины. – Она яростно ткнула сигарету в пепельницу. – Ох уж эти мне мужчины! – выпалила она. – Все они сделаны из одного теста!

– А сейчас ты с кем-нибудь встречаешься? – полюбопытствовала Леони.

– Встречаюсь? Как бы не так! Да, я не прочь время от времени побарахтаться в постели, но встречаться – нет уж, увольте! – Мосси глотнула бренди, с громким стуком отставила стакан и прикурила очередную сигарету.

– А с кем же ты ходишь в кино, поужинать и так далее, по старой доброй программе?

– Сегодня вечером я замечательно поужинала вместе с тобой, – ответила Мосси.

– Не стану отрицать.

– Разумеется, изредка я хожу в кино или поужинать с мужчинами, – продолжала Мосси. – Гораздо чаще, чем с подругами. Иногда мне составляет компанию Томас – пожилой вдовец, к которому я привязана. А что касается романов… мой девиз – «полюбил – позабыл».

Леони засмеялась.

– Сейчас я встречаюсь с местным садовником – молодым рослым блондином, который силен, как жеребец. А еще он лжец, мошенник и любитель выпить. Но он чертовски сексуален и неутомим в постели.

Леони снова засмеялась и отпила еще бренди.

– Как бы мне хотелось быть похожей на тебя, – задумчиво проговорила она, отставляя стакан на журнальный столик.

– Трудно быть такой, как я, – возразила Мосси, – хотя я завоевала репутацию «женщины, с которой легко». Знаешь, иногда мои партнеры ждут от меня не только секса. Однако им ничего не светит.

– Стало быть, ты – убежденный холостяк?

– Само собой, – ответила Мосси. – Но довольно обо мне. Мы же хотели поговорить о тебе. Ты не жалеешь о переезде?

– Немного, – призналась Леони. – Здесь все кажется таким непривычным…

Мосси потянулась к графину.

– В таком случае тебе пора подлить. Я намерена опустошить графин.

– Не откажусь. – Леони протянула Мосси свой стакан, та плеснула в него бренди, а затем подлила и себе.

– Вот так, – пробормотала она, ставя графин на прежнее место. – Значит, ты уже раскаиваешься?

– Не в этом дело, – объяснила Леони, – просто стоит мне задуматься о переменах, и я становлюсь сама не своя. – Она помедлила, смахивая воображаемую пылинку со своей шелковой блузки. – Знаю, жизнь в доме, где ведется ремонт, – отнюдь не пикник на лужайке, но у меня нет выбора. – Она вздохнула. – Другое жилье мне не по карману.

– Неужели ты и вправду очутилась в таких стесненных обстоятельствах? – спросила Мосси.

Леони кивнула.

– Да, Мосси, – подтвердила она. – У меня хватит денег, чтобы отремонтировать дом и, может быть, прожить в нем год-другой – разумеется, в режиме экономии. Строгой экономии. Но иначе не получится.

– Значит, этот сукин сын обобрал тебя?

Леони снова кивнула.

– Да. Ободрал как липку.

– Вот уж не думала, что все так плохо, – заметила Мосси.

– Надеюсь, теперь ты оценила мое мудрое решение пожить в доме во время ремонта.

Мосси глубоко затянулась.

– Конечно. Но если тебе станет тяжело, мой дом всегда открыт для тебя, дорогая, – с улыбкой напомнила она.

Леони взглянула в глаза подруге.

– Спасибо, Мосси. Таких, как ты, больше нигде нет. Но у тебя своя жизнь, а у меня – своя. Каждой птице – свое гнездо, а каждой из нас – свой дом.

– И все-таки не забывай о моем приглашении.

Леони улыбнулась:

– Мосси, благодаря тебе мне сразу стало легче. Как бы я хотела быть такой, как ты!

– Нет ничего проще: надо только забыть о здравом смысле, – объяснила Мосси.

– Едва ли, – возразила Леони. – Ты такая самостоятельная, у тебя чудесный дом, карьера. Ты постоянно бываешь в обществе. Ты никого и ничем не обременяешь. И всего этого ты добилась сама, без помощи мужчины.

Мосси выпустила дым, помедлила и обернулась к Леони.

– И ты можешь последовать моему примеру, – воодушевленно произнесла она. – Леони, помни, что ты еще молода, красива и изобретательна. У тебя есть ум, сообразительность и обаяние. Ты многое потеряла, но личных качеств у тебя не отнять ни Хэнку, ни кому-нибудь другому. Просто загляни в себя, и ты поймешь, чего ты стоишь. Не верь словам мужчины – и вообще никому не верь. Не стоит прислушиваться к мнению такого безжалостного и мстительного подонка, как Хэнк Рейнолдс.

Выслушивая эти слова утешения, Леони чуть не расплакалась. Когда Мосси замолчала, Леони в первый момент не знала, что ответить. Наконец она хрипло произнесла:

– Спасибо, Мосси. Я так нуждалась в поддержке…

– Для чего же еще существуют подруги?

Леони глотнула бренди.

– Хэнк и вправду жестоко обошелся со мной, но я до сих пор не понимаю, в чем причина.

– У него была другая женщина?

– Нет, – мгновенно возразила Леони. – По крайней мере так мне кажется. Если у него и была подруга, то она до сих пор предпочитает прятаться.

– Скажи, как, черт возьми, он ухитрился заполучить почти все ваше имущество? – спросила Мосси. – Прости, если я лезу не в свое дело…

– Нет, что ты! – поспешила заверить Леони. – По правде говоря, я даже рада – мне еще ни с кем не случалось поговорить об этом. Отчасти потому, что я чувствовала себя дурой, а еще… мне бы не хотелось, чтобы подробности развода стали известны всему Нью-Йорку. – Глубоко вздохнув, она начала объяснять: – Мы с Хэнком постепенно становились чужими людьми, все сильнее отдалялись друг от друга. Затем он стал изводить меня бесконечными придирками, раздражался по любому поводу, был невыносим. И в один прекрасный день мы решили развестись, и Хэнк предложил мне найти адвоката. Лишь тогда я обнаружила, что совсем не знаю собственного мужа. Ты же знаешь, сколько сил я потратила, чтобы отделать и обставить квартиру в Нью-Йорке и дом в Саутгемптоне. А мастерская отнимала у меня остатки свободного времени. Поэтому нашими делами всегда занимался Хэнк и его адвокаты. И вдруг я узнала, что нью-йоркская квартира записана на имя одного Хэнка…

– Ты шутишь? – изумилась Мосси.

– Если бы! – вздохнула Леони. – Подожди, это еще не все. Дом в Саутгемптоне тоже принадлежал только ему. И весь пакет акций.

Мосси ошеломленно замерла, затем глубоко затянулась, не сводя глаз с Леони, и покачала головой.

– Невероятно! – наконец выговорила она.

– Понимаю, – кивнула Леони. – Как видишь, мне хватило ума препоручить все дела Хэнку и забыть о них. – Она задумалась. – И он не упустил случая. А еще не преминул дать мне понять, что оберет меня до нитки, если пожелает.

– О Господи! – ахнула Мосси. – А я-то думала, тебе достанется солидный куш. Всем известно, что Хэнк стоит не меньше сотни миллионов долларов. Об этом часто пишут в прессе.

– Это правда, – подтвердила Леони, – и он намерен сохранить свое состояние. А я получила только то, что выручила от продажи мастерской, а также ее банковский счет, кое-какую мебель и личные вещи. Разумеется, львиная часть денег ушла на оплату услуг адвокатов.

– Нет справедливости в этом мире! – заключила Мосси. – Но почему же твои адвокаты ничего не добились? Вы с Хэнком были женаты почти десять лет, ты помогла ему разбогатеть.

– Если бы я решила бороться, – объяснила Леони, – мне понадобилось бы маленькое состояние, которого у меня не было. Ни один из адвокатов Нью-Йорка не решался выступить против Хэнка – все боялись его. Но больше всего меня напугало то, что у Хэнка имелся, как он выразился, «компромат» на меня, и он угрожал пустить его в ход.

Мосси изумленно вскинула брови.

– Не может быть! – воскликнула она. – Ты хочешь сказать, что изменяла Хэнку?

Леони рассмеялась.

– В том-то и дело, что нет, но со стороны это выглядело совсем иначе. Ты же знаешь, как мы дружны с Бобби Чандлером.

– Конечно, – подтвердила Мосси. – Это тот самый банкир голубых кровей? Непревзойденный игрок в поло, который вечно красуется на страницах светских новостей под руку с богатыми наследницами? Друг принца Чарльза и прочих высокопоставленных особ?

– Да, тот самый Бобби, – кивнула Леони. – Роберт Уинстон Чандлер Четвертый. Мы с Бобби близкие друзья. Мы всегда развлекали друг друга на скучных вечеринках. Когда он менял отделку и мебель в своем саутгемптонском доме, я помогала ему. По правде говоря, я проделала всю основную работу.

– Ага, теперь мне все ясно! – объявила Мосси. – Между тобой и мистером Чандлером что-то было!

– А вот и нет! – рассмеялась Леони. – Дело в том, что Бобби… гей.

– Ты шутишь?! – с неподдельным изумлением воскликнула Мосси. – Но ведь он… он выглядит так мужественно! И слывет первым сердцеедом!

– Вот именно, – заявила Леони. – Ты права и в том, и в другом. Бобби всеми силами поддерживает подобное впечатление. Он на редкость скрытный человек. Если бы в банке, в котором он служит, узнали его тайну, его карьера была бы кончена. Да еще родные наверняка отреклись бы от него. А Бобби не желает потерять ни единого цента из чандлеровских миллионов, можешь мне поверить.

– Боже мой! – простонала Мосси. – Ни за что бы не подумала!

– И неудивительно, – отозвалась Леони. – Бобби старательно культивирует свой образ и репутацию настоящего джентльмена. Так или иначе, мы с ним подружились. Бобби стал для меня братом, которого у меня никогда не было. Пока в его доме шел ремонт, Бобби жил у нас в Саутгемптоне. Позднее он стал навещать меня чуть ли не каждый день. Однажды в выходные, когда Хэнк улетел по делам в Токио, Бобби остался у нас погостить. Мы вместе сходили на званый ужин, вернулись домой и решили искупаться… голышом. Мы оба были немного навеселе, но я постоянно помнила, что Бобби не интересуется женщинами. А потом мы устроились в спальне и полночи проболтали, сидя рядом на кровати. Бобби обнимал меня, целовал, дурачился – абсолютно невинно.

– Кажется, я догадываюсь, что произошло, – заметила Мосси.

– Наши ночные шалости были засняты видеокамерой, – объяснила Леони. – Причем без звука – в таком виде их можно было истолковать как угодно. Но стоило услышать наш разговор, и каждому стало бы ясно, что между нами ничего нет. Мы просто валяли дурака. Почти целую ночь мы проговорили о сексуальных развлечениях Бобби – разумеется, с мужчинами.

– Значит, Хэнк ждал именно такого случая, – подытожила Мосси. – Должно быть, он все тщательно продумал.

– Видимо, да, – согласилась Леони. – Скорее всего он заплатил кому-то из слуг, чтобы тот в нужный момент включил видеокамеру. Я догадалась об этом, узнав, что наш дворецкий Раймондо вдруг исчез. Ничего не объясняя, ни о чем не предупреждая – просто исчез, и все. А потом, когда я поставила Хэнка в известность, что предъявлю свои права на совместное имущество, он пригрозил пустить в ход видеокассету – в качестве свидетельства на суде.

– Но если Бобби Чандлер голубой, тебе было нечего бояться, – возразила Мосси.

– Ну как ты не понимаешь? Я не могла подставить Бобби под удар. Если бы кассета всплыла, а я в оправдание объяснила бы, что Бобби гомосексуалист, его карьера и жизнь были бы погублены. Нет, только не это.

– А Хэнк знал, что Бобби голубой? – спросила Мосси.

– Само собой! А еще он понимал, что я вряд ли решусь втягивать в это дело Бобби, к тому же наши объяснения могут показаться неубедительными. Словом, все выглядело так… мерзко, что я сдалась. Я забрала лишь то, что смогла получить без боя, однако успела вдоволь нахлебаться грязи.

– Так вот почему теперь тебе приходится экономить, – заключила Мосси.

– Да, – кивнула Леони, – но я не собираюсь сидеть сложа руки. К работе мне не привыкать. Справлюсь и на этот раз.

– После таких передряг не мудрено потерять всякую веру в человечество. Особенно в мужчин. – Мосси вздохнула. – А жить никому не веря очень трудно. Дорогая, не забывай, что я готова прийти на помощь. В любую минуту.

Позднее, той же ночью, раздеваясь, перед тем как лечь спать, Леони вышагивала по выщербленному паркету гостиной. Она размышляла над дружескими советами Мосси. Лишившись многих мнимых друзей из Нью-Йорка, Леони по достоинству оценила стремление Мосси поддержать ее. Мосси умела не только слушать, но и утешать.

Присев на кушетку, Леони глотнула вина и вздохнула.

«Наверное, я спятила, – думала она. – Зачем мне этот Сэм Николсон? Он сложный человек и, несмотря на внешнюю уверенность и обаяние, явно несет в душе незаживающую рану».

Леони вспомнила, насколько Сэм хорош собою. Должно быть, вокруг него увивается половина женщин долины. Да, скорее всего его жизнь полна легких увлечений и романов, о которых она, Леони, даже не подозревает.

И кроме того, Сэм Николсон женат.

Отставив бокал, Леони поджала губы. Решение было принято немедленно: надо вырвать Сэма Николсона из своего сердца. Сэм связан брачными узами с другой.

Глава 6

Две недели спустя Сэм Николсон услышал щелчок своего автоответчика, но не удосужился сразу прослушать сообщение. Он только что вернулся с ранней верховой прогулки и переодевался у себя в гардеробной. Схватившись за каблук, он с трудом стащил запыленный узкий, сшитый на заказ сапог для верховой езды. Повторив ту же процедуру со вторым сапогом, он снял светло-коричневые бриджи и бросил их на диван, избавился от пропитанных потом носков, черной тенниски и плавок. Оставив одежду лежать кучей на полу, он босиком прошел к автоответчику, прибавил громкость, перемотал пленку и приготовился прослушать сообщение.

При первых же звуках знакомого голоса по его телу пробежала дрожь, дыхание слегка участилось. Неповторимое, чуть глуховатое контральто пробудило в нем чувственное удовольствие, о существовании которого Сэм давно забыл.

– …Вчера Мосси возила меня к Крэнстонам, – объясняла Леони, – и я пришла в восторг, увидев результаты вашей работы. Замысел великолепен, а его исполнение – безупречно. Вы блестяще справитесь и с реставрацией моего дома – разумеется, если вас устроит плата. Так что свяжитесь со мной как можно скорее. Напоминаю: мой номер…

Сэм нажал кнопку перемотки. Ему было незачем напоминать номер телефона Леони Коринт: эти несколько цифр намертво врезались в его память. Как и сама Леони.

Несмотря на все старания, ему не удавалось забыть ее. Она обладала редкостным очарованием. Утонченная красота вкупе с энергией и независимостью – неотразимое сочетание. Сэм вспомнил, как Леони пружинистыми шагами поднималась по лестницам. Эти ноги достойны… Черт, пора выбросить ее из головы!

Леони Коринт слишком независима, чтобы заинтересоваться им. Судя по всему, она вела чрезвычайно насыщенную жизнь, обладала железной волей и привыкла полагаться на собственное мнение. Такой женщине ни к чему очередной роман. Во всяком случае, с таким мужчиной, как он.

Конечно, Сэм знал, кто такая Леони: фотографии ее мужа то и дело появлялись в газетах, образ жизни четы Рейнолдсов еще несколько лет назад стал достоянием общественности и непременным атрибутом раздела сплетен. И даже теперь, после развода, Леони оставалась для Сэма существом из иного мира. Мира, от которого его собственный был отделен расстоянием в несколько световых лет. Разумеется, благодаря деньгам и связям Минит супруги Николсон пользовались привилегиями и жили в роскоши, недоступной большинству обитателей долины. Но бывшая миссис Генри Рейнолдс вращалась в высших сферах международного бизнеса, среди людей, чье состояние исчислялось сотнями и тысячами миллионов долларов. Одно дело – быть благополучным и даже выдающимся членом сообщества мелких землевладельцев и предпринимателей, подобно Сэму и Минит, и совсем другое – занимать видное место среди мировой элиты, подобно Леони. Даже если она решила предложить Сэму Николсону работу, то это еще не значит, что он заинтересовал ее.

Должно быть, состоя в браке со столь богатым и влиятельным мужчиной, как Рейнолдс, к людям вроде Сэма Леони привыкла относиться как к прислуге, готовой исполнить любую прихоть госпожи. «По сравнению с нею я нищий, – думал Сэм. – Все, что у меня есть, принадлежит Минит».

Но тогда почему же он почувствовал в Леони родственную душу? Их взаимное влечение казалось не просто физическим – оно существовало на подсознательном уровне. Отчасти причиной тому была настороженность Леони. Наверное, она немало пережила, догадался Сэм. Вероятно, развод оставил у нее тягостные впечатления. Если Генри Рейнолдс и в обыденной жизни проявляет повадки хищника, которыми он прославился на Уолл-стрит, тогда нетрудно представить, сколько горя пришлось хлебнуть Леони.

Сэм вышагивал по гардеробной, размышляя, что же делать, как ответить на сообщение, не задевая чувств Леони и Минит. Однако он быстро пришел к выводу, что явное недовольство и даже враждебность жены – еще не повод менять решение. Минит и в прошлом ревновала его к работе, и Сэм вовсе не собирался потакать ее эгоизму.

И в самом деле, думал он, какого черта? Зачем так усложнять? Леони Коринт поручила ему работу, за которую он не прочь взяться. Значит, надо снять трубку и позвонить ей.

Он взял трубку и набрал номер. Она ответила после третьего гудка.

– Леони, это Сэм Николсон, – произнес он.

– Привет! – откликнулась Леони. – Мне не хотелось торопить вас, но на прошлой неделе Мосси показала мне дом Крэнстонов, и я решилась позвонить. Мои поздравления, Сэм. Именно о такой работе я мечтаю.

– Спасибо. Надеюсь, что результат и вправду стоит нервотрепки. Вот что я вам скажу, Леони: пожалуй, сначала я сделаю предварительные расчеты и составлю приблизительный перечень предстоящих работ, а в конце недели мы встретимся и обсудим их.

– Это было бы замечательно! – воодушевилась Леони. – Я хочу покончить с ремонтом до середины зимы – конечно, если получится.

– Не исключено, – заверил ее Сэм. – Если мы будем работать вместе, то закончим как раз к Рождеству. И к тому времени останется нанести лишь несколько завершающих штрихов.

– Вот и хорошо, – заключила Леони. – Тогда встретимся в четверг или в пятницу. Когда вам удобнее?

– Лучше в пятницу, – решил Сэм. – В таком случае мне с избытком хватит времени для подсчетов и планирования. Скажем, в пятницу утром, около десяти часов. Вас устроит?

– Вполне. Значит, увидимся в пятницу.

– Ладно. До встречи. – Сэм повесил трубку, занес дату и время встречи в блокнот и направился в ванную. Пора принять душ и переодеться к завтраку.

И сообщить Минит о своем решении.

«Черт, – думал он в отчаянии, – во что я ввязался?»

– Как прошла прогулка? – осведомилась Минит, потягивая крепкий черный колумбийский кофе «Сюпремо» из хрупкой старинной чашечки от Минтона. Солнце било в стеклянную стену зимнего сада, играло на волосах Минит.

– Великолепно, – с улыбкой отозвался Сэм. – Джикки, тот гнедой двухлетка, которого мы купили у Уитни, отличный конь.

– Что же тут странного? Ведь у него прекрасная родословная, – напомнила Минит. – Кровь всегда сказывается, верно?

– Пожалуй, да, – рассеянно ответил Сэм. Он собирался сказать Минит, что берется за реставрацию Октагон-хауса, и поскорее покончить с неприятным разговором. Судя по всему, Минит вряд ли воспримет эту новость спокойно.

– Ты сегодня виделся с Дирком? – поинтересовалась Минит.

– Да. Правда, встреча была краткой. Дирк куда-то спешил. Я как раз хотел спросить тебя вот о чем: Дирк вчера вечером в разговоре с тобой узнал, что ты вновь собираешься к врачу в Нью-Йорк. С чем это связано? Ты же проходила обследование на прошлой неделе.

– Конечно, – подтвердила Минит, – но вчера, пока тебя не было дома, мне звонили от доктора Натансона и сообщили, что он хочет проделать дополнительные анализы. Мне назначили очередной визит через месяц.

Сэм удивленно уставился на жену:

– Какие анализы?

– Откуда мне знать, Сэм? – капризно надула губки Минит. – Секретарь не уточнила, а я не стала спрашивать. Просто записала дату и время визита.

– Что-то тут не так, – насторожился Сэм. – Почему тебя не предупредили о том, какое именно предстоит обследование?

– Секретарь напомнила только, что я уже давно не проходила полное физическое обследование – вот доктор и запланировал его.

– Ты хочешь, чтобы я отвез тебя в Нью-Йорк? – осведомился Сэм. – Или попросишь Дирка?

– Лучше ты, – поспешно произнесла Минит. – Будь добр, отметь дату в своем календаре. Я все тебе записала. – И она протянула мужу листок бумаги.

– В час дня? – переспросил Сэм, просмотрев записи. – Если мы выедем из дома около семи, у нас в запасе будет уйма времени. – Как странно, тем временем размышлял он. Почти всегда Минит ездила в город вместе с Дирком – чтобы поболтать по дороге, преимущественно о семейных делах. Сэм недоумевал, почему жена на этот раз обратилась к нему, однако от вопросов воздержался.

Словно прочитав его мысли, Минит объяснила:

– Дирк не на шутку разозлил меня.

– Что он натворил на этот раз?

– Опять начал встречаться со своей потаскушкой.

– С Марджи Ньюс?

– С ней самой, – с отвращением подтвердила Минит. – Теперь неприятностей не оберешься.

– Ну, если она способна доставить радость Дирку… – проговорил Сэм, отставляя кофейную чашку.

Минит фыркнула:

– Такую радость она уже успела доставить всем мужчинам долины!

Сэм усмехнулся.

– Пожалуй, ты права, – заметил он. – Среди местных парней эта девчонка пользуется отменной репутацией.

– Будь моя воля, – выпалила Минит, – мисс Марджи пришлось бы завоевывать репутацию где-нибудь совсем в другом месте.

– Дирк – твой двоюродный брат, – напомнил Сэм. – Пусть сам расхлебывает эту кашу. – Допив кофе, он взглянул на жену в упор. «Пора сказать самое важное», – решил он. – Минит, на этой неделе я намерен составить план реставрации Октагон-хауса.

Жена молча посмотрела на него, затем глотнула кофе и подняла бровь.

– Ну что ж, поступай как знаешь, Сэм, – наконец откликнулась она. – Но мне больно видеть, как ты тратишь время на никчемную развалину. И на эту дрянную женщину – как бишь ее?..

– Будет тебе, Минит! – Сэм попытался обратить разговор в шутку. – Этот дом достоин реставрации, и ты это знаешь. А Леони Коринт показалась мне настоящей леди.

Глаза Минит полыхнули едва сдерживаемой яростью.

– Очень может быть, но вряд ли она способна оплатить твой труд! А если она и заплатит, то этих денег тебе не хватит, чтобы заказать хотя бы одну пару сапог для верховой езды!

Сэм отставил чашку, не сводя глаз с жены.

– Перестань скандалить, Минит. – Он уже понял, что сегодня утром никакого чувства юмора не хватит, чтобы успокоить жену. – Ты злишься каждый раз, когда я получаю новый заказ не от твоих друзей.

– По крайней мере мои друзья щедро оплачивают твои услуги, – язвительно напомнила Минит. – И потом, тебе вовсе незачем работать. Моих денег хватит нам обоим. Ты мог бы посвятить себя управлению поместьем и лошадям.

– Минит, это старая песня, – невозмутимо ответил Сэм. – Ты же знаешь: работа занимает в моей жизни важное место.

– Твоя работа, – выпалила она, – не более чем хобби!

Сэм спокойно свернул салфетку и положил ее рядом с тарелкой.

– Прости, но я уже принял решение. – Он поднялся. – Я приступаю к работе немедленно. До встречи. – И он покинул комнату, не обращая внимания на искаженное яростью прекрасное лицо жены.

Захватив из кабинета папку, он зашел на кухню, где застал Эрминду буквально трясущейся от негодования. Ее лицо раскраснелось, в глазах горел гнев. Заметив Сэма, экономка отложила нож, которым крошила лук, и обернулась к нему.

– В чем дело, Эрминда? – невозмутимо осведомился Сэм.

Она нахмурилась.

– Простите, но я случайно услышала ваш разговор, мистер Сэм, – начала она, мысленно добавив: «Ваша жена – сущая ведьма, бессердечная и жестокая, которой давно пора воздать по заслугам».

– Напрасно вы беспокоитесь, Эрминда. Просто сегодня утром Минит нездоровится.

Эрминда кивнула.

– Да, мистер Сэм, – ответила она. «Нездоровится, как же! Вечно ей нездоровится. Заставляет меня вкалывать до седьмого пота, а относится как к нахлебнице!»

Взяв нож, Эрминда продолжила крошить лук.

– Счастливо, Эрминда, – попрощался Сэм.

Эрминда снова кивнула.

– Удачного дня, мистер Сэм, – пожелала она. «Тук-тук-тук» постукивал по доске нож.

– И вам тоже, – ответил Сэм, выходя из кухни.

Эрминда посмотрела ему вслед. «Она видит, как он добр ко мне, – размышляла она, – потому и злится на него и на меня». По кухне разносилось размеренное постукивание.

В вестибюле Сэм взял из розового блюда ключи, вышел из дома, сел в «рейнджровер», завел двигатель и поехал к воротам, торопясь сбежать из душной тюрьмы семейного очага. Но избавиться от чувства вины за равнодушие к женщине, которую он навсегда искалечил, Сэму не удавалось.

Глава 7

Туман рассеялся, превратившись в голубоватую утреннюю дымку. На лазурном холсте неба не было ни единого облачка. Утреннее робкое чириканье птиц постепенно переросло в неуправляемую какофонию, так что Леони казалось, будто она вдруг очутилась в гигантской клетке. Но вскоре птицы всерьез занялись поисками пропитания и умолкли. Некоторое время Леони наблюдала, как малиновки бродят по лужайке, то и дело склоняя головки и поклевывая насекомых, прислушивалась к звонкому цокоту бурундуков и белок, мелькающих в ветвях старых сосен. Где-то возле каретника ворковали голуби, а над цветочной клумбой две бабочки-белянки исполняли воздушное па-де-де.

Леони нашла удачное применение старому садовому столу, обнаруженному за домом. Она вытащила его на каменную заднюю террасу дома и накрыла солнечно-желтой скатертью с узором из мелких красных цветочков. Эту скатерть она купила в Провансе еще в незапамятные времена. В центр стола Леони водрузила кремовый фарфоровый кувшин с целым снопом ароматной лиловой сирени, пышно распустившейся на старых огромных кустах в саду. Вокруг вазы она расставила старинные кремовые блюда, тарелки, чашки и блюдца, корзину со свежеиспеченным клюквенным пирогом, вазы с клубникой и персиками, сливочник, кувшин с апельсиновым соком и кофейник с крепким горячим кофе. Русское столовое серебро начала девятнадцатого века искрилось под солнцем.

Сегодня Леони проснулась рано, слегка подкрасилась и оделась в очень простое, прохладное, белое хлопчатобумажное платье в стиле Кармен – с пышными оборками и круглым глубоким вырезом. Наряд дополнили белые сандалии.

Оглядев накрытый для завтрака стол, Леони решила, что он на редкость живописен и способен впечатлить любого мужчину. Точнее, любого человека, чувствующего красоту. Несмотря на все уверения, что в ее приготовлениях к приезду гостя нет ничего сверхъестественного, в глубине души Леони считала: никто, кроме Сэма Николсона, недостоин подобных хлопот.

На прошлой неделе Сэм вновь побывал в поместье и на этот раз не ограничился беглым осмотром. Посоветовавшись с Леони, он привез двух опытных специалистов, которые порекомендовали, как следует восстановить канализационную систему, отопление, колодец, водоочистные сооружения и все прочие коммуникации и сделать дом если не роскошным, то по крайней мере комфортабельным. Оставшись вдвоем, Леони с Сэмом обсудили предварительные планы работ, спецификации и приблизительные цифры.

Леони потрясли профессионализм Сэма, огромная работа, которую он проделал в сжатые сроки, его компетентность и способность принимать взвешенные решения. Ей же осталось лишь выбирать между идеальным, приемлемым и попросту сносным, но вполне допустимым, ориентируясь на собственный бюджет. Леони не покидало ощущение, будто они с Сэмом настроены на одну и ту же волну – именно такую, которая необходима для успешного завершения ремонта. После многочасовых обсуждений они неизменно приходили к согласию, изучив планы Сэма и выслушав пожелания Леони. Наконец было решено, что к работе можно приступать, как только Леони одобрит окончательные планы и цифры.

Сегодня утром Сэм собирался привезти последние бумаги и контракт, который Леони предстояло подписать. Леони долго размышляла, нельзя ли предусмотреть в контракте условия, благодаря которым она избежит окончательного разорения. Однако, будучи практичной женщиной, она понимала: произойти может все что угодно. Этот урок преподала ей эпопея с ремонтом саутгемптонского дома. Бесконечные поправки и дополнения, новые контракты и протоколы, договоры найма и увольнения, замены и так далее были в порядке вещей. В доме царил хаос.

Но в конце концов первый проект принес Леони оглушительный успех, даже триумф. «Архитектурный дайджест» напечатал фотографию ее дома на обложке, к великой зависти большинства жителей Саутгемптона.

Услышав хруст гравия под колесами «рейнджровера», Леони ощутила трепет. Все утро она с нетерпением ждала, когда приедет Сэм. Почти ошеломляющее физическое влечение между ними не угасло, а усилилось за несколько часов, проведенных вдвоем.

Метнувшись в ванную, Леони проверила, в порядке ли прическа и макияж. Взглянув в зеркало, она провела ладонью по каштановым волосам, слегка взбивая их. Ну вот, произнесла она, обращаясь к своему отражению, вернулась на террасу, устроилась на чугунном садовом стуле и замерла, чтобы не выглядеть взволнованной школьницей на первом свидании.

Сэм вышел из машины и остановился, держа папку в одной руке и кожаный тубус с чертежами в другой. По его лицу расплылась улыбка, обнажая ровные белые зубы. Наконец он зашагал к террасе, а Леони как завороженная любовалась бездонными бирюзовыми глазами, загорелой кожей, волнистыми волосами, сильными мускулистыми ногами… Довольно об этом, приказала она себе.

– По какому случаю пир? – добродушно осведомился Сэм. – Выглядит великолепно.

– Я решила подмаслить вас и уговорить снизить цену, – пошутила Леони.

Сэм рассмеялся.

– Удачная мысль. – Он уселся за стол напротив Леони. – Но вы зря старались.

– Вот как? Сэм, вы разочаровали бы любого нью-йоркского воротилу.

– Если говорить серьезно, – отозвался Сэм, – я уверен, что цифры вполне вас устроят. Я сделал все возможное, чтобы сократить затраты без ущерба для качества.

– В этом я не сомневаюсь, – заметила Леони. – Хотите показать мне расчеты и контракты прямо сейчас или лучше сначала перекусим?

Сэм расцвел обезоруживающей улыбкой.

– Завтрак прежде всего, – заявил он, – мне не терпится попробовать всю эту красоту на вкус.

Улыбнувшись ему, Леони разлила в чашки кофе, в стаканы – сок, разложила по тарелкам пирог, клубнику и персики.

Сэм с аппетитом принялся за еду.

– Объедение! – пробормотал он с полным ртом.

– Спасибо, Сэм, – ответила Леони. – Я рада, что вам понравилось. Иногда простая еда бывает лучше любых изощренных деликатесов.

– Абсолютно согласен с вами, – подхватил Сэм, исподтишка поглядывая на нее поверх кофейной чашки и испытывая чувственную дрожь. Как же она прекрасна, умна и мила, думал он. До развода с ней додумался бы только сумасшедший. Ему хотелось пересесть поближе к Леони, обнять ее, ощутить нежность кожи…

Поймав взгляд Сэма, Леони густо покраснела и быстро отвернулась, опасаясь, что он прочтет ее мысли. Мужественный и сексуальный, Сэм по-прежнему волновал ее, она просто не могла отделаться от мыслей, возникших при первой встрече с этим человеком. Леони хотелось прикоснуться к нему, обнять, прильнуть к сильному телу, а собственная робость вызывала у нее чувство тоскливой опустошенности. «Нет, – повторяла Леони, – на этого человека у меня нет никаких прав. Я не должна прикасаться к нему».

Почувствовав ее смущение, Сэм отставил чашку, откашлялся и завел разговор о доме.

– Отчеты инженеров меня очень обрадовали, – сообщил он.

Леони поспешила подхватить:

– И впрямь приятный сюрприз. Надеюсь, инженеры не ошиблись?

– Ни в коем случае. Вам повезло: дом не столь ветхий, как кажется на первый взгляд.

Леони улыбнулась.

– Да, мне повезло.

– И не только вам – всей округе, с тех пор как вы проявили интерес к этому дому. Иначе он так бы и стоял никому не нужный, как бельмо на глазу у соседей. – Сэм взглянул на Леони. – Все мы выиграли оттого, что вы перебрались сюда.

Леони глотнула кофе.

– Спасибо, Сэм. Мне… особенно приятно слышать эти слова от вас.

Они неторопливо закончили завтрак, беседуя о красотах долины, ее истории, архитектурной ценности местных домов.

Наконец Леони нехотя перешла к делу.

– Не будем оттягивать неизбежное, – заявила она. – Итак, во что мне обойдется эта затея? Покажите свои цифры.

Сэм положил на стол потертую папку из телячьей кожи и вытащил оттуда кипу скрепленных бумаг. Леони углубилась в первую страницу отчета.

– Я постарался сократить все затраты, – объяснял Сэм, – оплату работы, материалов, услуг архитектора и так далее. Кроме того, я скалькулировал каждый объект в отдельности – дом, флигель, каретник и бассейн. И даже беседку и бельведер. Так вам будет легче решить, с ремонтом какого из сооружений надо повременить, или внести в проект изменения.

– Отлично, – одобрила Леони, пристально изучая цифры.

– Здесь расписано все до последнего гроша, – продолжал Сэм, стараясь понять, о чем думает в эту минуту Леони.

Перелистнув последнюю страницу отчета, Леони отложила его в сторону. Сэм не сводил с нее вопросительного взгляда.

– Ну, что скажете?

Леони подняла голову и кивнула.

– То, что я увидела, меня вполне устраивает, – деловито высказалась она.

Сэм подавил вздох облегчения.

– Я готова поставить свою подпись под контрактом, как только одобрю его содержание.

– В нем вы вряд ли найдете спорные моменты, – заверил Сэм, вытаскивая из папки экземпляр контракта и передавая его Леони. – Если вам понадобятся объяснения, я к вашим услугам.

– Хорошо, – отозвалась Леони, начиная вчитываться в контракт.

Сэм наблюдал за ней, восхищаясь ее практичным подходом. Похоже, такова она во всем. Леони ничем не напоминала воплощенную растерянность и беспомощность, какой полагалось быть богатой разведенной женщине. Сэм молился, чтобы Леони подписала контракт, потому что в этот миг он больше всего мечтал о работе рядом с этой предприимчивой красавицей.

Дочитав контракт, Леони положила его.

– По-моему, тут все ясно как день, – заключила она. – У вас найдется ручка?

– Само собой, – с улыбкой отозвался Сэм, вытаскивая из папки ручку «Паша» от Картье – безумно дорогой подарок Минит. – Вот здесь, – указал он место для подписи, – и на втором экземпляре.

Подписав оба экземпляра контракта, Леони вернула один из них и ручку Сэму.

– Первый останется у меня, верно?

– Конечно, – подтвердил Сэм, уложил бумаги в папку, застегнул ее и встал. – Похоже, сделка состоялась.

– Да, – кивнула Леони. – Когда приступим к работе?

– Завтра утром.

– Завтра? – изумленно переспросила Леони.

– Около семи часов, – уточнил Сэм и, заметив удивленно приоткрытый рот Леони, напомнил: – Вы же сами не хотели тянуть с ремонтом.

– Верно, – согласилась Леони. – Итак, моей мирной жизни пришел конец. Хорошо, завтра утром я жду вас.

Мысленно она добавила: «Впервые в жизни я буду ждать завтрашнего дня с таким нетерпением».