Добро пожаловать домой

ГЛАВА 12 Заглянуть за грань

В жизни действительно было все сложно. Но я решила попытаться немного… упростить. Немного. Чуть-чуть. У тети имелись сотни причин, чтобы никого не расспрашивать о Гранд-мастере. А у меня была одна причина, чтобы спросить. Не у Кройца, конечно, а у миссис Смит. Она-то не обманет. Ну, наверное, не обманет. Разве что напрямую мне с ней не пообщаться, если только попросить Мари поговорить с бабушкой… Но миссис Смит запретили внучке говорить о верховном вампире…

Жаль, что мне не добраться сейчас до Бридж или Ди… Вот они-то точно могли рассказать много. Если бы я задала им правильный вопрос, конечно… В надежде, что все-таки мои странные знакомые появятся, я даже в сад вышла. Но на этот раз никого на скамейках подле «Белой розы» не обнаружилось никого. Только неизменный Кройц окликнул меня.

— Дюпон, выйти все-таки решила?

Очень хотелось показать ему средний палец. Бутерброды никак не повлияли на его настроение, пес остался все той же злобной сволочью.

— Не дождешься, — бросила я и, расстроенно вздохнув, уселась на скамейку.

— И чего ты такая кислая? — не отставал пес. Должно быть, ему тоже было не в радость торчать тут круглые сутки даже без возможности с кем-то нормально пообщаться. Только почему он выбрал в качестве собеседника именно меня, я упорно не понимала. Зачем заводить разговор с собственной потенциальной жертвой, если она знает о твоих намерениях относительно нее?

Я искоса посмотрела на тощего парня, стоящего за забором, и наугад ляпнула:

— Вчера ночью тело моей матери украли с кладбища.

Новость впечатление на пса произвела. Огромное впечатление.

Только через минуту он сумел переспросить:

— Что?!

— Что слышал, — мрачно отозвалась я. — Сегодня ночью кто-то осквернил могилу моей матери и украл тело.

— Стало быть… Стало быть, нас не ожидает ничего хорошего. Что думают о произошедшем в «Белой розе»?

И все-таки он ненормальный. Точно ненормальный. Вот так запросто разговаривает со мной, словно бы мы не враги, и это вовсе не он собирается меня убить.

— Я должна тебе отвечать? — фыркнула я, недовольно посмотрев в глаза Кройца. Если я себя сейчас чувствовала как Алиса в Зазеркалье, то для него происходящее ненормальным совершенно не казалось. — Думаю, нет.

Пес хрипло рассмеялся, привалившись к забору.

— Ну же, Дюпон. Что говорит твоя семейка об исчезновении останков Чумы? — упорно не отставал он. — Наверняка же строят теории одна другой ужасней. Ведь весь Новый Орлеан знает о том, что Анаис Дюпон поклялась вернуться. Да вот незадача — она внезапно погибла в аварии. Или это не было случайностью?

Ох уж эти домыслы…

— Да ее в аварии едва не на части разорвало! — возмущенно воскликнула я. — Мне этого до смерти не забыть! Я сама в той машине была! Маму после такого должны были в закрытом гробу хоронить!

Если я и надеялась на сочувствие со стороны парня, то его я не получила.

— Даже так… А ты, стало быть, в той аварии уцелела… — задумчиво протянул Кройц. И я поняла, что мне уже страшно… Только черт мог знать, что творилось в тот момент в голове пса, но наверняка что-то не самое хорошее…

— Как видишь, уцелела.

И все-таки в чем он теперь меня заподозрил? Ведь в чем-то точно заподозрил… Я это сразу по маниакальному блеску в его глазах поняла. Вот же достал… Невыносимый тип.

— А не вернулась ли уже Чума Дюпон в Новый Орлеан? — с явным намеком спросил меня Кройц.

Через минуту до меня дошло.

И тут я начала уже буквально… кричать. На ошарашенного таким моим поведением парня.

— Да ты больной! Ты что, думаешь, будто моя мать сменила тело?! И двенадцать лет назад не умерла, а просто стала мной?! Да ты меня хорошо рассмотрел?! Идиот! Я — серая мышь. А перед моей матерью на колени падали! Ты думаешь, кто-то вроде Анаис Прекрасной стал бы жить с такой внешностью, даже не попытавшись ничего исправить?! Да и у мамы не было дара! К тому же разве возможно поменяться с кем-то телами?

И тут Кройц просто заржал.

— А ты это уже своей подружки Смит спроси. Уж она-то тебе много чего сможет рассказать.

Стало быть, сменить тело можно… Надо взять на заметку.

— Обязательно спрошу. При случае. Но я — не моя мать. И даже не похожа. И об этом можешь расспросить мою тетю Жаннет. Уж она-то тебе много чего может рассказать.

Всегда, когда рядом со мной оказывался парень, плевать, нравился он мне или нет, все неизменно заканчивалось плохо. Теперь есть все шансы, что мое «плохо» превратится в «ужасно» или «кошмарно». Кройц явно не тот, кто может принести счастливый конец.

— И что же такое знает о тебе Жаннет Дюпон? Вряд ли что-то, чего не знает Вирджини Дюпон.

Имя моей тети Жаннет пес произносил даже с некоторым уважением. А вот имя второй сестры моей уже было сказано с пренебрежением. Хотя именно Вирджини разделяла лютую ненависть Кройца ко мне, а тетя Жаннет скорее бы постаралась открутить гаденышу голову за то, что он творил.

— Захочет — сама тебе скажет, — издевательски продолжила я. — Хотя вряд ли она станет разговаривать с кем-то вроде тебя.

Ухмылка Кройца была широкой и довольной.

— Ты гляди-ка, еще и месяца не прожила в Новом Орлеане, а фамильная спесь уже проступила.

Разговор зашел в тупик. Собственно говоря, он из него и не выходил с самого начала нашего не самого приятного общения.

— Лучше скажи мне, что ты знаешь о вампирах, — потребовала я, пытаясь получить хоть какую-то пользу от этой бесполезной беседы. — Как ими становятся?

Казалось, что после моих слов на улице потемнело.

— Что, решила сохранить себя для вечности? — тут же отпустил колкость пес. Уже начинало казаться, что если он не будет поливать ядом каждое слово, то умрет от отравления.

— Кройц, да… — чуть было не послала его я. Но «Белая роза» не давала забыть, кто я и с кем состою в родстве. — Да как ты мог обо мне подобное подумать? Это тебе не «Сумерки»!

Вряд ли настоящие вампиры в Новом Орлеане отличаются миролюбием и питаются исключительно животными… Но с другой стороны, каким образом они вообще умудряются обитать в городе так, чтобы при этом о них не узнал Ковен?

— О да. Это тебе не «Сумерки», — согласился со мной пес. — Так зачем тебе все-таки знать о вампирах? У тебя голова не треснет от лишней информации?

— Моя голова — не твоя забота, — огрызнулась я, чувствуя, что терпение уже на исходе.

Тут Кройца словно бы озарило. Улыбка на его физиономии стало еще шире и еще гаже.

— А… Так, выходит, теперь вы думаете, что Анаис могла и сама встать из могилы? И это чертовски неприятно, верно? Бояться, что однажды она постучит в дверь «Белой розы». Хотя о чем это я… Это же ее дом. Так что она сможет войти внутри без стука, и не спрашивая разрешения.

Мало мне было сволочи Джоя, который не уставал каждый раз говорить мерзости, так теперь еще и Кройц.

Следовало просто уйти. Уйти и больше с ним никогда и ни о чем не разговаривать.

— Если хочешь что-то узнать о вампирах, то лучше спросить напрямую у вампира, — бросил мне в спину парень, заставив замереть.

Ну и кто из нас двоих тут собака? Он потянул за поводок — и я покорно остановилась. И снова развесила уши.

— Ты еще скажи, что я так запросто найду вампира, который решит со мной пооткровенничать, — съязвила я, понимая, что уже попалась. Я хотела узнать о вампирах. И — чего уж скрывать? — я хотела увидеть вампира. Да, это тебе не «Сумерки», но я и не этого ждала. Новый Орлеан не располагал к чему-то романтичному…

— Не запросто. Но то, что они успешно скрываются от Ковена, не означает, что они также скрываются и от всех остальных. Я знаю, где можно найти их. И я знаю, где можно найти Гранд-мастера.

Чего?

— Кройц, что бы ты обо мне ни думал, но я не настолько дура, — заявила я ему и пошла дальше.

Неужели он считает, будто я достаточно глупая, чтобы повестись на такую уж откровенную приманку. Тем более, после двух покушений? Нет… Пусть даже мне действительно хочется найти Гранд-мастера. Пусть даже я измучаюсь, не зная, что произошло с останками матери. Но добровольно отдавать себя в руки псу? Это будет самоубийство. А бабушка всегда внушала, что самоубийство — страшный грех.

— Я могу… могу поклясться, что я не причиню тебе вреда, — предложил словно бы с какой-то неуверенностью Кройц.

Был бы собакой, думаю, у него бы уши торчком встали от охотничьего азарта. Но мне совершенно не хотелось становиться дичью на его охоте.

— Иди к черту, — махнула я рукой. И получила в ответ гневный, почти обиженный взгляд от Кройца. — Делать мне нечего — верить клятвам пса.

— Именно клятвам пса и можно верить, — насмешливо произнес парень, — мы не можем их нарушить, даже если хотим этого сами. Ну же…

Я мысленно попросила прощения у «Розы», родственников, живых и мертвых, но сил сдерживаться уже не было. Развернувшись, я все-таки продемонстрировала настойчивому Кройцу средний палец. Как последний аргумент.

И уже после этого буквально сбежала от него под сень «Белой розы», которая казалась мне в тот момент родной тихой гаванью. Которой, наверное, и была.

Если бы только не наличие чертова Джоя… Тот как всегда появился не вовремя и сказал то, что я не хотела бы услышать. К тому же боль в шее никак не способствовала радости от лицезрения его рожи.

— Уже начала болтать с псами?

Призрак надо мной издевался и этого совершенно не скрывал.

— Как шейка, Тесса? — невинно поинтересовался он. — Не побаливает?

Побаливала. Но я не собиралась ему об этом сообщать.

— Я бы сказала, что хочу тебя убить, да вот только ты уже мертв, — процедила я, надвигаясь на него. — Но ведь можно сделать и кое-что другое. Например, выставить тебя из «Белой розы». Тебе не место в этом доме. Он для Дюпонов.

Сперва Джой опешил от моего напора, но довольно быстро пришел в себя и понял, что я вовсе не такая смелая, как хочу продемонстрировать ему.

— О да… И что же ты будешь делать? Думаешь, если удается прогнать меня на пару часов, то сможешь и окончательно избавить от меня «Розу»? Да, деточка, самомнение у тебя точно фамильное. Вот только силенок не хватит. Поверь мне. А однажды… тебя могут просто найти мертвой. С подушкой на лице. И дышать ты уже не будешь. Как тебе такая перспектива? Подняться наверх и остаться навсегда?

Ужасно. Я была напугана едва ли не больше, чем утром, когда призрак начал меня душить. Но черта с два я покажу ему свою слабость.

— Думаешь, это будет так просто? — взглянула я ему прямо в глаза. В них плясало адово пламя. Не знаю, каким он был при жизни, но после смерти… О, после смерти он совершенно рехнулся. — Пошел. Вон. Отсюда.

Следовало обратиться к Мари за помощью как можно скорее. Потому что прогнать призрака во сне мне точно не удастся. У него есть все шансы выполнить свою угрозу. Чем раньше я избавлюсь от присутствия Джоя в «Белой розе», тем больше у меня шансов на выживание.

Решив не затягивать, я тут же позвонила однокласснице.

— А, Дюпон! — обрадовалась она мне. — А как раз тебя набирала. Ну как ты там, живая еще?

Я фыркнула.

— Ну и шуточки у тебя, Мари! Можно подумать, будто призраки звонят по телефону.

— Ты не поверишь, но случается и так. Так что насчет экскурсии в «Белой розе»? На этот раз ничего не срывается?

— Ну… Нет, вообще-то. Даже хорошо будет, если ты сегодня придешь… У меня тут небольшие проблемы. С одним призраком. Хорошо бы его изгнать…

— Я знала, что в «Розе» водятся привидения! — радостно выпалила будущая жрица вуду. — Не волнуйся, сделаю все в лучшем виде. Ты даже понять не успеешь, как на одну не упокоенную душу в «Белой розе» станет меньше. Я спец по таким вещаем.

Я хмыкнула. Специалист. Придумала тоже. Я успела уже кое-что почитать на эту тему. И знала, что учиться Мари в любом случае больше десяти лет. Недоучка, которой до настоящей мамбо, жрицы вуду, еще расти и расти.

— Ты еще и скажи, что уже ассон получила.

Приятельница рассмеялась.

— А ты еще скажи, будто знаешь, что такое ассон.

— Представь себе, знаю, да еще как, — похвасталась я. — И я даже знаю, кто такой Барон Самди.

— Ну все, теперь ты самый крутой специалист по вуду во всем Новом Орлеане, — расхохоталась она в голос. Я даже едва не выронила мобильный.

— А что там Кройц? — спросила Мари, когда смогла нормально разговаривать.

Эта тема была настолько же неприятна, как и призрак серийного убийцы, бродящий по дому. Если не больше. Если Джоя я хотя бы могла прогнать в любое время, то прогнать Кройца, который, по моим расчетам, скоро должен был разбить палатку рядом с «Белой розой», не было никакой возможности.

Тяжело вздохнув, ответила:

— Жив, здоров, около «Розы». Ненавижу его.

— Ну… Твои родственнички уже узнали, как он пробрался к вам в дом?

Мари сама того не зная, надавила на больное место.

— Да. Да, сразу же узнали. Проблема уже решена. Так что Кройц только шляется вокруг дома… И жутко действует мне на нервы… Я не знаю, сколько так выдержу… — пожаловалась я на жизнь однокласснице. — Жить взаперти даже без возможности в школу сходить… Кройц совершенно прав, я в итоге не выдержу и сама к нему выйду… И тогда уж он точно меня убьет.

Смит едва ли не зарычала от злости.

— Не вздумай! Мы найдем способ убрать его подальше. И он тебя не тронет! Вот увидишь, я попрошу бабушку! Она мудрая! Она найдем выход!

Вот только когда? И что тут можно придумать? Разве что убить Кройца… Но, во-первых, меня тошнит от одной мысли об убийствах, а, во-вторых, если умрет младший Кройц, то, подозреваю, что его место уже займет старший. Вряд ли отцу понравится, что кто-то убил его ребенка. Так что в итоге все равно будет только хуже.

— Хорошо бы нашла… У мня уже сил терпеть не осталось никаких. Совершенно никаких… Чертов пес. Был бы собакой — я бы его хотя бы прикормила. А так бутерброды слопал, но все равно скалится как может.

— Ты его еще и кормила… Лучше бы крысиного яду, что ли, подсыпала. Хотя все равно бы либо учуял и есть не стал, либо вовсе переварил. Псы, они и не такое сожрут — и не подавятся. Проклятые твари…

Да, Бридж говорила, что псы — это не совсем люди. Поэтому я даже не удивилась тому, что отравить Кройца, если вдруг мне придет в голову подобная идея, будет нелегко.

Я оглянулась и подозрительно посмотрела на Кройца. Что-то мне не нравилось во всем этом.

— Правда, у них есть одно полезное свойство, о котором тебе с твоими проблемами лучше знать, Дюпон. Если удалось заставить пса тебе в чем-то поклясться, то уже можешь не сомневаться в том, что клятву он исполнит, даже если издыхать будет.

Клятва… А ведь он сказал, что готов мне поклясться… Черт. Неужели я упустила шанс? Я же могла… Я могла добиться у него клятвы не причинять мне никакого вреда! И он, Кройц, мог бы отвести меня к вампирам…

Вот только не факт, что вампиры окажутся настолько любезны, что не выпьют всю мою кровь до капли.

И это точно не понравится моим родственникам. Совершенно точно… Но я ведь не обязана им рассказывать, верно?

— Эй, Дюпон, ты там живая или тебя уже догладывает Кройц? — то ли в шутку, то ли действительно с тревогой спросила Мари.

Я сперва замотала головой, потом поняла, что этого девушка все равно не видит и поспешно ответила:

— Живая-живая. Не волнуйся… Но, кажется, сегодня опять с экскурсией ничего не выйдет… — смущенно пробормотала я. О да, с экскурсией не выйдет. Потому что у меня самой запланирована экскурсия, про которую никому нельзя рассказывать.

Не стану ничего рассказывать дяде Рене и тете Жаннет. Рискну. Я просто рискну одна. Все равно они запретят мне идти, куда бы то ни было, искать вампиров. И это даже будет правильно, но… У меня имелось одно чертовски.

Я дочь Анаис Дюпон и я имею право узнать, что случилось с моей матерью, какой бы она ни была. Потому что во мне тоже течет кровь семьи Дюпон и меня приняла «Белая роза».

Но все равно казалось, будто я делаю самоубийственную глупость. Просто самоубийственную…

Я снова выбежала в сад. И, разумеется, Кройц был там.

Подлетела к забору… и поняла, что же хочу сейчас ему сказать.

Слава Богу, пес как всегда сам все решил. И начал беседу в своей обычной издевательской манере.

— О… Ты вернулась, Дюпон. Хочешь что-то попросить?

Я зажмурилась и выдавила:

— Да. Хочу. Хочу. Ты можешь отвести меня к Гранд-мастеру?

Ляпнула — и сама не поверила собственной смелости и собственной глупости. Но у меня сейчас не было другого способа узнать, не ходит ли моя дорогая мама ночами по Новому Орлеану, чтобы пить кровь у беззащитных людей?

Парень рассмеялся тихо, с плохо скрываемым торжеством. Он только что выиграл. Непонятно только, проиграла ли я, но все равно мне не понравилась та интонация, которую я услышала.

— Знал, что ты решишься, — с самодовольством произнес Кройц, обхватив руками прутья забора. — Все равно не выдержишь.

Самый сильный, самый умный и всегда все знает. Он был почти как Дрэйк из книг моей тети. И также любит управлять ситуацией от и до.

— Не выдержала. Но я не выйду из ворот «Белой розы», пока ты не поклянешься не причинять мне вреда.

— Вот так просто? — издевательски переспросил он. — Я клянусь не причинять тебе вреда.

Черт… Слишком расплывчатая формулировка. Папа всегда говорил, что правильная формулировка — это главное.

— Действием или бездействием, — добавила я поспешно.

Кройц безо всякого неудовольствия произнес:

— Действием или бездействием.

И еще что-то…

— И не просить и не приказывать кому-либо причинять мне вред.

Вот теперь вроде бы все.

И снова пес покорно принял мою формулировку клятвы. Вроде бы на этот раз все было правильно. Все было как нужно. Я защищена. Но почему мне все равно настолько… неспокойно?

Физиономия у моего врага была совершенно непроницаемая. Если дядю Рене называли Мраморным, то Кройца было впору называть гранитным. Серый мрачный гранит, чья нависающая глыба просто не может не вызывать тревогу.

— А тебе это зачем? — напряженно спросила я у пса. — Зачем тебе мне помогать?

Он хмыкнул. А я в очередной раз почувствовала себя редкостной дурой.

— Я помогаю не тебе. Я просто тоже хочу узнать, что случилось с прахом Чумы Дюпон. Мне не нравится сама мысль о том, что она в новом, не мертвом состоянии может разгуливать по моему городу. Я ненавижу Анаис Дюпон. И все, что с ней связано.

В том числе и меня. Никто так тесно не связан с матерью, как ее дочь.

Хорошая причина. И как раз она не вызывала во мне тревоги. Кройц был буквально весь пропитан ненавистью и ядом.

— Так ты идешь, трусливая девчонка?

Трусливая… Я не трусливая, а просто нормальная. Я девчонка из другого мира, который куда безопасней и… нормальней, чем Новый Орлеан. Новый Орлеан — словно бы город из другого измерения.

— Я иду, пес, — так же пренебрежительно, как и он мне, бросила ему я.

Называть его по имени и пытаться быть вежливой, я уже причин не видела. В конце концов, я не была преисполнена христианских добродетелей, о которых без устали твердил бабушка Мэгги. И не имела привычки подставлять каждый раз другую щеку, ожидая, когда же у бьющего рука устанет.

— Отращиваешь клыки, Дюпон? — усмехнулся он.

— И когти.

Из ворот «Розы» я выбежала поспешно, опасаясь, что кто-то меня может остановить. Дядя Рене или его жена. Тетя Жаннет. Бабушка. Или даже сама «Белая роза»… Но нет. Выйти наружу мне дали. И Кройц даже не накинулся на меня. Хотя подсознательно именно этого я и ожидала от него. Вообще, мне все время казалось, что пока парень клялся, он скрестил пальцы.

— Ну и как тебе воздух свободы? — спросил он, даже не пытаясь скрыть насмешку.

— Знаешь, мало чем отличается от воздуха за забором. Пойдем уже скорей. Или сейчас слишком рано для того, чтобы навещать вампира?

Кройц схватил меня за руку и потащил вдоль по улице.

— Чтобы ты знала, Гранд-мастера можно навещать в любое время суток. Солнце на него никак не влияет. И его сила… она огромна. Однажды я нападу на него и умру.

На последней фразе я даже споткнулась.

— Зачем на него нападать? Если с самого начала знаешь, что проиграешь?

Парень в который раз посмотрел на меня с превосходством. Глупая я никак не могла что-то, ставшее осью его жизни.

— Потому что в этом состоит доблесть, Дюпон. Вступить в бой, который заведомо не можешь выиграть, просто потому что это честь — быть убитым кем-то настолько могущественным.

Нет. Вот этого я точно не могла понять. Да и не хотела понять, если честно. Как по мне — высшая доблесть это как раз выжить. Выжить и остаться со своими близкими людьми.

— Это просто не может уложиться в твоем крошечном мозгу, Дюпон. Даже не старайся.

А я и не старалась.

В итоге меня привели к особняку. Небольшому особняку, но ужасно старомодному. Прямо как «Белая роза». Кажется, мы даже из Гарден-дистрикт не вышли. Гранд-мастер, глава вампиров Нового Орлеана, обосновался недалеко от главы Ковена. Словно бы издевался, честное слово. Разглядеть как следует фасад дома мне не дали. Кройц пошел ко входу, а я почти бегом последовала за ним. Шаг у парня был широким и быстрым, под него оказалось невозможно подстроиться.

В целом… Особняк казался обжитым. По крайней мере, снаружи. Да и когда мы вошли внутрь, впечатление не изменилось. Тут не пережидали день. Тут жили. Изо дня в день, из года в год.

— Ты уверен, что именно в этом доме обитает Гранд-мастер? — спросила я в холле, когда немного огляделась.

Нет, дом был старый, самое подходящее место жительства для древнего вампира… Но мне все равно продолжало казаться, что кровососам тут не место. Да и запах… Тут пахло точь-в-точь как в «Белой розе». Травами и самую малость пылью.

— Уверен, — кивнул он с привычной ухмылкой, которая. — Я же клялся, что не причиню тебе зла.

И почему же мне все равно кажется, будто все похоже на какую-то фееричную подставу?

Но он же действительно клялся мне… И он не может нарушить своей клятвы.

Заставив себя не обращать внимание на истеричные вопли интуиции, я вошла внутрь, следом за мной вошел и пес.

Дом внутри был обставлен наподобие «Розы». Сплошной антиквариат. Разве что картин почему-то на стенах не было. Стены были совершенно голые. Но следы на них заставляли предполагать, что что-то на них висело, причем еще совсем недавно.

В голове прозвучал тревожный звоночек.

— А почему шторы раскрыты? — настороженно спросила я. — Разве вампиры не должны бояться солнца? Ну, или хотя бы не любить его…

На этот вопрос Кройц улыбнулся.

А… Он же говорил мне, что Гранд-мастеру солнечный свет не страшен. Но… Он что, один тут живет? А как же свита или еще кто-то в это роде?

— Разумеется, боятся. Как минимум первую сотню лет — точно боятся. А самые сильные и могущественные днем чувствуют себя настолько же хорошо, как и ночью. Хотя спать предпочитают все же днем. И там, где темно и спокойно. Так что нам в подвал. Будем будить самого могущественного кровососа этого города.

В подвал? Черт. Черт! Черт! Черт! Идея мне совершенно не нравилась. Да и будить вампира мне не хотелось. А что, если первое, в чем он будет нуждаться после пробуждения — это ужин?

Я не хотела спускаться. Мне чертовски не нравились темные закрытые места, да еще и под землей.

— Ну же, ты ведь хотела узнать правду, — подтолкнул меня вперед Кройц. — Твоя правда ждет тебя внизу. Если ты не струсишь и не повернешь назад.

Не поверну.

Я сжала зубы и начала спускаться вниз. Шаг за шагом. Сердце так стучало, будто собиралось проломить ребра и вырваться наружу.

В подвале освещение имелось. Да и на лестнице… Но одна мысль о том, что там, внутри, меня ожидал вампир… Самый старый вампир Нового Орлеана. Это бы могло напугать кого угодно, а не только меня, семнадцатилетнюю девушку без каких бы то ни было способностей.

Когда оказалась в подвале, то поняла, что правду, быть может, я и узнаю. Но только она не имеет ничего общего в Гранд-мастером.

Теперь понятно было, и где я оказалась, и что же висело раньше на стенах в доме.

Фотографии моей матери.

Это не был дом Гранд-мастера. Это был дом Андре Арно. Именно про него дядя Рене говорил, что это словно бы храм, посвященный моей матери, Анаис Прекрасной.

Перед глазами потемнело… И последнее, что я видела, было лицо моей матери. Счастливое лицо моей матери.

А пришла в себя я, уже лежа на каком-то то ли столе, то ли алтаре, связанная по рукам и ногам. А слева лежало что-то, издающее отвратительный гнилостный запах. Я уже знала, что там увижу… Но повернуться и посмотреть оказалось выше моих сил.

К тому же и так было на что посмотреть.

Пес получил за свою ложь, и сполна. От Андре Арно. Кройц лежал на полу, к которому он был буквально прибит пронзившим его насквозь мечом. Парень стонал, дергался, но не умирал. Хотя человек бы уже должен был. Псы и правда не люди…

— Ты… Ты же мне обещал… Обещал, что девчонка умрет… если я приведу ее к тебе… — прохрипел Кройц, беспомощно хватаясь за лезвие пригвоздившего его к полу меча. — Ты клялся…

Стоило, наверное, позлорадствовать. Но не получалось. Мне было жаль его… Так нелепо погибнуть… К тому же плохо выходило радоваться чужим мучениям, когда сама вот-вот погибнешь.

Андре Арно рассмеялся. Так счастливо и радостно, что я бы, пожалуй, присоединилась к его веселью. Но как-то не получалось это сделать, лежа на… похоже, жертвеннике… Не выдержав, я все-таки посмотрела на то, что лежало рядом со мной, и едва не заорала в голос. Я не просто лежала на жертвеннике. Я лежала на жертвеннике рядом с сильно разложившимся трупом. И даже не сомневалась, что это и есть моя пропавшая из могилы мать. Но вот только родственных чувств она во мне теперь совершенно не вызывала.

— Да, глупый щенок. Эта девочка действительно умрет. И довольно быстро. Я тебя ни в чем не обманул. А Анаис Дюпон, Анаис Прекрасная, займет ее место и будет жить. Для таких ритуалов лучше всего подходят именно родственники. А ты не волнуйся, милая. Я сделаю все как следует. Твоя жертва не пропадет зря.

О да. Вот именно после этого я точно успокоилась. Я так успокоилась, что во все горло начала звать на помощь.

Чем чертовски сильно удивила Андре Арно.

— Ну что ты, милая? — спросил меня недоуменно мужчина. — Разве ты не любишь свою маму? Разве ты не хочешь, чтобы она снова жила? Она была так… восхитительна. Самое прекрасное создание на всей земле. Она не должна была умирать.

Маму я в тот момент не любила. Это точно. И этого ненормального — тоже не любила.

— Никто даже не заметит твоей пропажи. Тесса. Никого не заботит, жива ты или мертва.

Бред. Бред! Мое отсутствие заметят! Меня любят! Мне нельзя умирать! Мне рано умирать!

— Отпустите меня! Еще можно все отменить! Пожалуйста! Отпустите меня!

Я просила его, но уже понимала, что никто меня не отпустит. Об этом говорил взгляд моей матери.

Подвал весь был увешан ее огромными фотографиями. Анаис Дюпон улыбалась. Анаис Дюпон смеялась. Анаис Дюпон хмурилась. Вот только в глазах всегда оставалось одно и то же выражение: холодное любопытство.

Я оказалась в храме, дядя Рене очень точно описал жилище своего брата. В храме жуткого божества, которое требовало кровавые жертвы. И Андре Арно собирался принести их.

Я лежала на жертвеннике со связанными руками и тихо плакала от злости и бессилия.

Рядом лежали останки моей матери. Брат дяди Рене разглядывал их с такой любовью… Как будто бы не видел, что это просто сгнившее тело. Красоты труп уже не сохранил. Сперва об этом позаботилась авария, потом — могила. Но мужчина смотрел на останки с такой нежностью, с такой любовью, что казалось, будто он готов запечатлеть на разложившихся губах поцелуй.

В тот момент я пожалела, что папа не решил кремировать мою мать. Думаю, в таком случае с воскрешением Анаис Прекрасной возникло бы куда больше проблем.

— Она была монстром… — тихо произнесла я, чувствуя как слезы текут по щекам. — Моя мать была монстром! Зачем воскрешать чудовище?!

Андре Арно ласково провел рукой по моей щеке. В этот момент он был похож на ангела со старинной иконы. И от этого становилось гораздо, гораздо страшнее.

— Ну что ты, Тесса. Родственники просто лгали тебе. Анаис была прекрасным ангелом. Самым прекрасным на земле.

О да. Родственники мне лгали. Также как половина города. Но вряд ли безумец способен был отказаться от своего заблуждения.

Радовало в сложившейся ситуации меня только одно: Анаис Дюпон была бездарной. Стало быть, ее смогут убить повторно. Жаль только, что я этого уже не увижу. Очень жаль.

— Ну что, Кройц, добился, чего хотел? — дрожащим голосом окликнула лежащего в собственной крови пса. — Я умру. Вот только Анаис Дюпон, которую ты действительно ненавидишь, снова будет жить. И снова будет убивать. Поздравляю, кретин.

То ли парню нечего было ответить, то ли он уже достаточно сильно ослабел от раны.

Андре Арно тем временем обводил вокруг жертвенника круг, чертил какие-то знаки, бормотал тарабарщину себе под нос. Наверное, если бы я хоть немного разбиралась в колдовстве, я бы поняла, что он делает… Но Кройц понимал… И я видела, какой яростью сверкают его глаза.

Брат дяди Рене действительно собирался воскресить мою мать…

Спустя полчаса он с удовлетворением оглядел результат своих трудов.

— Ну вот. Не бойся, Тесса. Это будет только один миг. Никакой боли.

— Самое паршивое утешение из всех, что я слышал, — хрипло выдавил Кройц, прикрывая глаза.

— А то, — согласилась с ним я.

Наверное, так и должно было все закончиться… С самого начала, с самого приезда в Новый Орлеан все предрекало мне смерть…

Когда откуда-то сверху донеслись звуки голосов, а потом и топот, я начала надеяться, что меня все-таки спасут. Родственники не могли меня просто так бросить. Бабушка наверняка волнуется… И тетя Жаннет с дядей Рене. Они попытаются меня спасти…

Бог явно услышал мои молитвы. Потому что через пару минут звуки шагов приблизились, и я услышала голос дяди:

— Андре!

Для меня это было как явление ангела…

Хотя дядя казался разъяренным как демон, вырвавшийся из глубин ада.

Но стоило Рене Арно оглядеться, как ярость сперва сменилась шоком, а потом и ужасом. Настоящим ужасом.

— Не сомневался, что ты быстро поймешь, что случилось, — вполне дружелюбно ответил Андре Арно. — Ты всегда был умен. И силен.

— Андре, что ты задумал, несчастный ты идиот?

Младший из братьев Арно удрученно вздохнул.

— Рене, но ты же и сам все прекрасно понял, верно?

Как можно было стоять над жертвой с ножом в руке и говорить при этом как любящий родственник?..

Дядя Рене двинулся вперед, но будто бы натолкнулся на невидимую стену, которая не позволяла пройти дальше.

— Ты рехнулся! Запрещено проводить обряд возвращения! Андре, одумайся!

Как по мне, так уже поздно было взывать к здравому смыслу этого ненормального.

— Я не рехнулся, — покачал головой Андре Арно. — Я просто люблю ее. Она единственное, что имеет значение. Но тебе не понять… Ты же никогда не любил. Всегда жил так, как от тебя ждали. Подчинялся желаниям родителей. Даже женился на Шарлотте, как они хотели.

— Должен же кто-то был заботиться о благе семьи, — тихо произнес мой дядя. — В то время как ты думал только об одной Анаис. И теперь продолжаешь думать… Отпусти девочку, брат. Это же дочь женщины, которую ты так сильно любишь! Неужели ты думаешь, будто ее порадовала бы жизнь ценой смерти единственного ребенка?

Андре только рассмеялся.

— Хорошая попытка. Вот только Анаис не была нужна дочь. Свидетельство ее позора и беспомощности… Муж настаивал… А когда она отказалась, он просто изнасиловал. Анаис говорила мне, что была бы рада, если бы ее избавили от напоминания о ее унижении и беспомощности.

Трогательная история. Вот только папа был тем еще пацифистом. А бабушка Мэгги говорила, что родить меня было единовластным решением моей матери, папа как раз был против заводить ребенка так рано. Отца мама просто поставила перед фактом. А с Андре, видимо, готовила почву для того, чтобы можно было избавиться от негодящей дочери…

— И я собирался так и сделать еще тогда, двенадцать лет назад. Мы должны были встретиться с ней… Но Анаис погибла раньше… Как она могла погибнуть в обычной аварии, а, Рене? — с горечью спросил младший из братьев Арно. И мне почудилось в этих словах… обвинение.

— Это ведь ты убил ее, да? Просто скажи мне… Ты же всегда ненавидел Анаис, я знаю… Это ты ее убил?

Если бы не была так напугана — рассмеялась бы. Мраморный Рене — и вдруг убийца? Да скорее ад замерзнет. Он из тех, кто будет сражаться открыто, не скрываясь.

— Разумеется, нет. В отличие от тебя, мне претят убийства, Андре. Отпусти девочку, брат. Ты ведь пожалеешь об этом, — продолжал увещевать спятившего брата дядя Рене, обходя жертвенник по кругу. Я замечала, как он будто невзначай прикасается к невидимой преграде, которая защищала жертвенник.

Преемник бабушки не собирался сдаваться.

— Тесса, Жаннет сказала, что ты останешься жива, — сказал он мне, на мгновение взглянув в глаза.

Плакать я тут же перестала. Если тетя Жаннет сказала, стало быть, именно так все и будет. В этом можно было не сомневаться. На место истерики пришло отрешенное спокойствие. Меня спасут. Непременно спасут.

— Что, и эта хитрая ведьма решила вмешаться? — хмыкнул Андре. — Вот только какая незадача — никто не сможет войти в круг до завершения ритуала. Так что с тем, что девочка выживет, ты явно поспешил, дорогой брат.

Да уж, это уже большая проблема…

Разве что тот, кто меня спасет уже в круге? Я покосилась на Кройца. Нет. Его самого впору спасать… Андре Арно, Кройц и я.

Дядя продолжал говорить с братом, упрашивать его… Бесполезное занятие… Хотя нет, все-таки польза от него была: Андре не следил за мной. А я… Я вдруг начала двигаться.

Это было мое тело, но управляла им вовсе не я. И запах алкоголя и табака стал просто невыносимым…

«Не бойся, девочка Дюпон, — зазвучал у меня в голове знакомый уже голос. — С тобой будет все хорошо, только помоги мне немного. Согласна?»

«Да», — ответила я не раздумывая. У меня не было ни одной причины не доверять ему.

Разорвать веревки оказалось так легко. Даже смешно. Хотя это ведь сделала не я. Он. Тот, кто говорил, будто что-то мне должен.

В комнате повисла гробовая тишина. И было слышно только, как тяжело, с хрипом дышал раненный Кройц.

— Что?.. — начал было Андре Арно. — Но… как?..

Для него произошедшее стало неожиданностью. Колдун просто не понимал, что сейчас происходит.

Зато дядя Рене понял все. И смотрел на меня с благоговейным ужасом.

— Я ведь говорил тебе, колдун, что ты еще пожалеешь, что попросил не рыть брату могилу? — с явной насмешкой произнес тот, кто овладел моим телом.

Тот, кто уводит души мертвых.

Могущественное лоа.

Барон Самди.

Ди.

Как же мало он походил на те изображения веселых скелетов, которые я видела в интернете. И как же он был на них похож…

— Говорил, — выдавил дядя, бледнея.

Я почувствовала, как мои губы растянулись в улыбке. Наверняка она была жуткой.

Андре Арно, кажется, от ужаса не мог даже слова произнести.

— И теперь ты видишь почему, — продолжил Барон, легким танцевальным шагом приближаясь к Рене Арно. — Живой Андре Арно означает смерть для девочки по имени Тесса Уайт. Одному из них мне придется вырыть могилу. Так для кого ты выберешь смерть на этот раз?

Теперь страшно стало уже мне самой. Потому что брата дядя Рене любил. Очень сильно любил. И мог выбрать его. А мне не хотелось умирать…

— Жить должна Тесса, — без малейшего сомнения произнес мужчина, глядя в мои глаза. Он хотел, чтобы я видела: он не колеблется, ни на секунду в его взгляде не было сомнения.

— Брат! — в ужасе воскликнул Андре.

Даже не оборачиваясь, я знала — или Барон Самди знал? — что тот сейчас просто жалок…

А вот Рене… Рене был просто грустен. Он смирился с тем, что выбирать ему все-таки придется. И считал свой выбор единственно верным.

— Мне следовало еще тогда послушать совета… Не стоит останавливать того, кто решил уйти сам.

— Нет… — так сильно и безумно любивший мою мать человек все еще не мог поверить в то, что старший брат отказался от него. — Ты не можешь… Просто не можешь… Я твой брат! А она…

Рене Арно закрыл глаза. Его губы скорбно изогнулись.

«Ему же больно… — взмолилась я Ди. — Прошу, пусть это быстрее закончится!»

«Добрая девочка», — усмехнулся он.

— А Тесса — это ребенок, который никому не делал зла, — тихо и твердо произнес дядя Рене.

На душе потеплело от благодарности. Он не видел во мне мою мать, никогда не видел.

Барон Самди довольно рассмеялся.

— Ну что ж, тебе давно пора уходить, Андре Арно, — усмехнулся тот, кто завладел моим телом.

Мужчина вскрикнул и поднял ладони к лицу… По запястьям колдуна потекла кровь. Открылись те раны, которые двенадцать лет назад Андре Арно нанес себе сам.

— Нет! Я не хочу! Не хочу умирать!

— Об этом следовало думать раньше, — равнодушно ответил Барон, отворачиваясь от корчащегося от боли и страха человека.

Андре Арно был ему уже неинтересен.

В отличие от пса, дыхание которого становилось все слабее и слабее. Кройц умирал.

— Ну, а с тобой что делать? — задумчиво протянул Ди. — Ты ведь пытался убить невиновного человека. У которого к тому же еще и нет ни капли колдовского дара… Ты нарушил даже ваши законы, пес.

И тут я почувствовала… жалость. Жалость к сироте, который так же, как и я, жил без матери. Мы ведь ровесники с Кройцем. Он даже ничего не успел увидеть в этой жизни…

«Не рой ему могилу!» — попросила я, прекрасно понимая, что, возможно, совершаю огромную ошибку.

«Уверена?»

«Да! Или скажешь, что я об этом пожалею?»

«Не скажу», — последовал веселый ответ.

— А тебе я не буду рыть могилу, — заявил Барон Самди, глядя на серого от потери крови Кройца. — За тебя просила девочка Дюпон, пес. Запомни это. Твою жизнь у меня выторговала та, которую ты сам обрек на смерть. Помоги этому мальчишке, Рене Арно.

«Это и был твой долг?» — спросила я у лоа, чувствуя, как сознание понемногу погружается во тьму. Мягкую, словно бы бархатную тьму, в которой не было места страху или сомнениям.

«Да… Это был мой долг, девочка Дюпон. Но можешь не надеяться. Я выплачу этот долг, только когда решу сам».