Добро пожаловать домой

ГЛАВА 2 «Белая роза» и ее обитатели

Разумеется, я потом рта не могла открыть весь завтрак… И даже не запомнила имен моих кузенов, которых мне представили после тети Вирджини. Блондинка же до последнего смотрела так, как будто она как минимум решила меня расчленить…

Но неужели она сказала правду о моей маме? Папа всегда говорил, что мама была красивой, доброй и хорошо пела… А еще любила меня. Сильно-сильно. Но тетя Вирджини… говорила о том, что мама, моя прекрасная мамочка, готова была в детстве сжечь заживо своих сестер. От такого можно и рехнуться…

Они действительно все говорили о моей маме? Или о ком-то другом… Может, я попала не в ту семью? Ошиблась домом… Может, в Новом Орлеане живет еще одна Натали Дюпон, которая и есть моя бабушка, и ее дочка по имени Анаис была действительно красивой и доброй…

После окончания завтрака меня подхватила под руку тетя Лотта, заявив, что нам с ней непременно надо поболтать. Но хоть убейте, я не могла представить, какие же у нас могут быть общие темы с этой элегантной молодой женщиной.

Шарлотта Арно. Она была красивой и предельно милой. И демонстрировала такие манеры, будто являлась особой королевской крови. А я ходила обычно в джинсах и футболках, слушала рок… и ничего не хотела менять в себе. Не всем же играть в аристократов. Я была обычным подростком и хотела им оставаться и дальше.

— Реми, Анри, дорогие, — перед тем, как увести меня, обратилась к мальчикам-близнецам тетя Лотта, — прошу, не шалите слишком сильно. А то будет, как в прошлый раз.

Если до этих слов подростки весело переглядывались, как будто бы слова миссис Арно они собирались пропустить мимо ушей, то после «А то будет как в прошлый раз» вдруг резко посерьезнели.

— А что было в прошлый раз? — тут же спросила я, заинтересовавшись.

Любопытство начало грызть. Как же воспитывают детей в этом странном красивом доме? И как наказывают? Что это за «прошлый раз»?

— В прошлый раз мальчиков наказала не я, — пожала плечами миссис Арно, ведя меня к выходу. — Рене всегда пеняет, что я слишком мягкая и излишне балую мальчиков. А сыновьям требуется твердая рука. К счастью, когда мы переехали в «Розу», мне больше не требуется проявлять строгость.

Кто же взялся за близнецов? Неужели бабушка Натали? Или, хуже того, тетя Вирджини… Она же явно ненормальная…

— А кто их наказал?

— Потом расскажу, — таинственно улыбнулась тетя Шарлотта, утягивая меня наверх. — Пойдем, я тебе покажу «Белую розу» как следует и расскажу о ней все, что знаю сама. Это прекрасный дом. Красивей него нет в Новом Орлеане. А может, и на всей земле. Насладись им. Возможно, скоро тебе придется уехать.

После этого я похолодела. Меня и здесь хотят вышвырнуть за дверь? Но последнюю фразу тетя Лотта сказала так же ласково, как и прежде.

Назад домой мне нельзя… Папа занят Дженнифер и моим братом. Мне сейчас там не обрадуются… Но почему меня решили отправить назад после первого же дня? Что я сделала не так?

— И… куда мне?.. — обреченно спросила я.

Теперь разглядывать дом совершенно не хотелось. Какой смысл?..

— Мадам думает, что лучше будет, если ты закончишь частную школу с полным пансионом. Твою маму… ее помнят здесь. Чересчур хорошо помнят, надо сказать. Это вряд ли пойдет тебе на пользу. К тому же «Белая Роза» — это довольно своенравный дом. Тут порой случаются… несчастные случаи. Будет лучше, если ты до совершеннолетия поживешь в другом месте.

Какая чушь… Ну какая же чушь! Что это за бредни о своенравности дома?.. Они здесь точно все ненормальные… Все до единого! Могли бы просто сказать, что я не нужна и здесь тоже. Я бы поняла. Мы ведь даже не были знакомы раньше… Почему все мне врут?

— А где я могу найти Эмми? — вдруг вспомнила я про девушку, с которой проболтала полночи.

Эмми показалась мне милой и дружелюбной. С ней было весело, даже несмотря на то, что она упорно звала меня «Мисс Тесса», а не просто по имени…

— Эмми? — замерла тетя Лотта, разворачиваясь ко мне. — Кого ты имеешь в виду, дорогая?

— Эмми. Горничная. Где я могу ее найти?

Женщина смотрела на меня и не мигала. Даже захотелось рукой у нее перед лицом помахать, чтобы убедиться, что она в сознании.

— А где ты встретила Эмми?

Вот сейчас мне точно влетит… Но если вопрос задали, то отвечать придется.

— Ночью в коридорах. Разве вы не знаете горничных в доме?

Тетя отвернулась.

— Знаю. Их две. Лиза и Андрэа. Одной сорок, другой что-то около тридцати. Они приходят в «Белую розу» утром и вечером возвращаются к себе. В этом доме ночует только шофер.

До меня даже сперва не дошел смысл сказанного… Но кто тогда…

— Пойдем, я покажу тебе «Розу».

Первым делом тетя спросила, что мне вообще известно о Дюпонах и «Белой розе». Я, разумеется, ответила, что не знаю ничего. Вообще. Иначе пришлось бы рассказывать об Эмми дальше… А Эмми на самом деле не было… Может, мне просто все приснилось? Я оказалась в чужом доме, очень большом, настолько большом, что это даже пугало немного. Вот и причина странных снов.

— Франсуа Дюпон прибыл в эти земли 1714 году… Не самые легкие времена… Тогда Новый Орлеан еще не был основан… И здешние места мало подходили для проживания белых людей.

— А вы тоже Дюпон в девичестве? — спросила я растерянно.

Слишком уж восторженно Шарлотта Арно говорила о первом из Дюпонов. Как будто бы тоже была частью этой семьи.

— О, нет, дорогая, в девичестве я Боннар. И хотя и состою в родстве с Дюпонами, однако, не в достаточно близком, чтобы говорить, будто я принадлежу к этой семье. Но мне кажется, большинство уважаемых креольских семей состоит в родстве промеж собой.

Креолы…

— Но почему же вы тогда так хорошо знаете про моего предка?

Боннар посмотрела мне прямо в глаза.

— Он был первым из нас. Основатель одной из самых уважаемых креольских семей в Новом Орлеане. Франсуа Дюпон стал одним из тех, кто создавал этот город. Разумеется, я знаю о его жизни многое. Все мы знаем о Франсуа Дюпоне.

Мы шли с тетей Лоттой по тем же коридорам, по которым меня ночью водила Эмми. И все выглядело в точности, как и тогда… Сон? Или все-таки не сон?

— Новый Орлеан основали спустя четыре года, — продолжала тем временем рассказ Шарлотта Боннар. Она легко дала бы фору профессиональным гидам.

— А откуда родом был Франсуа Дюпон? — спросила я.

— Из Марселя. Он был состоятельным торговцем. За два года до отплытия Франсуа в Новый свет его родители умерли, оставив на попечение Франсуа Дюпона младшего брата. Тот, однако, через некоторое время тоже умер. Кажется, это была насильственная смерть, но точно никаких сведений не сохранилось.

Почти то же самое, что и рассказывала мне Эмми. Разве что горничная не говорила про то, что младшего брата Франсуа Дюпона скорее всего убили.

Ну да… Веская причина, чтобы все бросить и уехать подальше. Как же, должно быть, Франсуа Дюпону было одиноко в тот момент… Один. Без семьи.

— Он тогда не был женат?

— Нет. Он женился уже здесь, в Новом Орлеане. В 1728 году. В тот год второй раз приехали невесты из Франции. Разумеется, не все добрались живыми… Путешествие оказалось для бедняжек слишком изнурительным. Но многие девушки из старого света все-таки попали в Новый Орлеан. Среди них была и Сесиль Бернье, будущая мадам Дюпон.

В 1728 году… Он уже четырнадцать лет к тому времени прожил в Америке. Он наверняка мой предок уже не был молод к тому моменту. Лет тридцать семь, а то и вовсе сорок. В восемнадцатом веке возраст почтенный. Интересно, а сколько было мисс Бернье? Интересно, она была рада этому браку? Или просто выбора не оставалось? Я плохо знала историю и не могла сказать, что заставило девушек пересечь океан. Вряд ли это путешествие оказалось слишком приятным или безопасным.

Но как же странно было думать, что история моей семьи насчитывает больше трех веков. Так необычно… Как будто бы стала музейным экспонатом.

Так и представилось «А это Тесса Уайт, дочь Анаис Уайт, урожденной Дюпон. Представители семьи Дюпон жили в Новом Орлеане с момента его основания…»

— Сесиль родила мужу троих детей: двух сыновей и дочь. Мишель, Эжен и Доминик. Доминик вышла замуж за Эдуарда Боннара. Основателя рода Боннар в Новом Орлеане.

Боннар… Ой… Родство действительно дальнее. Очень дальнее.

— Тетя Лотта, ваша семья, выходит, тоже очень старая?

Мы как раз проходили мимо портретов. Хотя тут везде были портреты. Но вот на одном Шарлотта заострила мое внимание.

— Это Доминик Дюпон. По мужу Боннар, — с улыбкой пояснила она.

Дочка Франсуа Дюпона была настолько похожа на мою тетю, что оторопь брала. Просто одно лицо. И улыбка тоже одна. Открытая, ясная, почти что детская.

— Красивая, — вздохнула я.

Конечно, Доминик не была красивей моей мамы. Мама… она была как фея из сказки. А Доминик казалась теплой, близкой… Такой же была Шарлотта.

— Она действительно была красавицей… — согласилась со мной тетя Лотта. — Умерла молодой, в первых же родах, подарив мужу наследника, Леона. Тогда были тяжелые времена. Женщины писали завещание уже перед первыми родами… Доминик Боннар это пригодилось.

Ну точно как в музее… Настоящий музей, только в нем с каждым днем экспозиция меняется.

— Тетя Лотта, а почему вы с дядей Рене живете здесь? Это ведь особняк Дюпонов, — спросила я у женщины.

Лично мне это показалось странным: родовое гнездо семейства Дюпон, но тут же живут и супруги Арно, причем именно живут, а не гостят.

— Потому что мой муж станет преемником твоей бабушки в… семейном бизнесе. Это подразумевает, что он и его семья имеют право жить в «Белой розе».

О семейном бизнесе Дюпонов я никогда прежде не слышала и даже не могла представить, с чем он связан.

— Но почему именно дядя Рене? — удивилась я. — У бабушки же несколько детей. Почему не кто-то из них?

Если бизнес семейный, то не правильней ли передать его собственному ребенку? Благо, что в них у бабушки, кажется, не было недостатка в них.

Тетя кивнула.

— Мадам Дюпон родила шестерых детей. Первым был Александр. Но тот умер очень рано. Затем на свет появились близнецы, Натаниэль и Анри, твои родные дяди. Затем Жаннет, она тебе наверняка должна быть известна под псевдонимом Джейн Эллиот, пишет фантастические книги для подростков. Через два года после Жаннет родилась уже Вирджини, ты с ней познакомилась за завтраком. Последней появилась на свет Анаис. Самая красивая из всех дочерей мадам Дюпон и, пожалуй, самая красивая девушка Нового Орлеана.

— Я люблю книги Джейн Эллиот, — пробормотала я. — Но я никогда бы и не подумала, что Джейн Эллиот окажется моей родной тетей.

Лицо тети Шарлотты посветлело, как будто бы она была очень рада, что теперь можно сменить тему разговора. Что-то, видимо, заставляло ее переживать…

— Значит, тебе тем более стоит познакомиться с Жаннет как можно быстрее. Чтобы сгладить неприятное впечатление от Вирджини. Она может быть… слишком эмоциональной. В особенности, когда дело касается твоей матери. Прости свою тетю. Поверь, у нее есть свои причины для такого поведения. Вирджини глубоко несчастный человек.

О сестре моей матери тетя Лотта говорила едва ли не с сочувствием. Она совершенно не злилась на тетю Вирджини, хотя та нагрубила за завтраком и ей тоже. Хотелось бы и мне быть настолько же доброй.

— А про… про подожженную детскую… — все-таки решилась спросить я. — Тетя Вирджини сказала правду?

Женщина взяла меня за руку и посмотрела в глаза.

— Я не знаю, дорогая. Об этом тебе лучше поговорить с твоей бабушкой или другими Дюпонами. Я мало что знаю о той истории. Но… Анаис была… особенной. И некоторые ее поступки сложно было назвать хорошими.

Хорошими? Я бы поняла, если бы она подкладывала в постель к сестрам дохлых мышей или стулья клеем мазала… Но поджигать детскую, в которой заперты люди?! Это просто нехороший поступок?!

— Пойдем к Жаннет, дорогая, — потянула меня за собой в один из коридоров женщина. — Вы с ней наверняка подружитесь.

— А почему ее не было за завтраком? — спросила я у тети Лотты.

— Увидишь…

Я действительно увидела. Тетя Жаннет обнаружилась в кабинете. Она сидела за своим письменным столом и азартно стучала по клавишам ноутбука, причем в этом стуке был слышен какой-то особый, волшебный ритм, почти что мелодия. Длинные распущенные по плечам светлые волосы скрывали от меня лицо старшей сестры моей матери. Но не скрывали инвалидного кресла, в котором тетя Жаннет сидела.

Нашего появления сперва женщина даже не заметила, полностью увлеченная процессом.

— Жаннет, ma chérie, ты не отвлечешься на несколько минут от очередного шедевра? — окликнула писательницу тетя Лотта.

Стук мгновенно прекратился, и тетя повернулась к нам.

Что ж, я убедилась, что все женщины семейства Дюпон отличались просто фантастической красотой. Жаннет Дюпон… была прекрасна. Не из-за правильности черт, или тяжелого золота волос… Вовсе нет. Тут она уступала обеим своим сестрам, и живой, и мертвой. Просто Жаннет Дюпон словно излучала свет, как святая с иконы. Такой, по моему мнению, и должна была оказаться Джейн Эллиот, которая писала невероятно увлекательные книги.

А еще я не могла в первый момент определить ее возраста как и в случае с тетей Вирджини. Мама родилась в 1978 году. Тетя Вирджини была младше тети Жаннет на два года… То есть тете Жаннет никак не могло исполниться меньше тридцати восьми или тридцати девяти лет… Но я бы даже тридцати ей не дала.

— Bonjour, - мягко произнесла она, не сводя с меня пристального изучающего взгляда.

Спустя минуту она со вздохом констатировала:

— La fille de notre monstre.

Я не понимала по-французски, но слово «монстр» и на английском звучало очень похоже. Должно быть, это опять как-то касалось моей мамы. Но если при упоминании младшей сестры тетя Вирджини едва не тряслась от ярости, то тетя Жаннет как будто испытывала лишь тихую грусть.

— Ne dites pas de telles choses terribles, - почти взмолилась тетя Лотта, косясь на меня.

Про креолов Нового Орлеана шутили, что это утки, которые разучились плавать. Французы, которые забыли французский. Но в «Белой розе», кажется, на языке предков говорили безо всяких затруднений.

— Ты ведь Тесса, верно, ma chérie? — спросила у меня тетя. На английском она тоже говорила чисто, без акцента. Неудивительно, она ведь писатель…

— Д-да, — оробев ответила я. — Мне так нравятся ваши книги…

Идиотское начало…

— Видишь, Жаннет, еще одна твоя юная поклонница, — мягко произнесла тетя Лотта. — Признание твоего литературного таланта на лицо.

— Поклонница! — поспешно заверила я старшую сестру своей матери. — Большая поклонница! Я все ваши книги едва ли не наизусть знаю! Даже сюда привезла… Папа смеялся, что у меня одежды меньше…

Тетя посмотрела на меня с некоторым изумлением.

— Любишь бумажные книги? — поинтересовалась она. Тонкие брови чуть поднялись. — Я думала, это немодно теперь среди молодежи.

Немодно, это точно. Но я все равно обожала шелест страниц, запах типографской краски… Мне нравилось, когда в книгу можно было вставить совершенно особенную закладку, с подвеской в виде божьей коровки. Нет, некоторые книги можно было бы и со смартфона прочитать, но ведь не те, что писала Джейн Эллиот!

— Люблю, — выдохнула я с благоговением.

Вот оно, счастье.

Нет, стоило переехать в Новый Орлеан, только чтобы иметь возможность познакомиться с любимым писателем, жить с ним в одной доме.

— Хочешь, могу дать почитать новую книгу? Она еще только готовится к изданию, — щедро предложила мне тетя Жаннет. Мой восторг ее явно растрогал.

От этих слов у меня даже дух перехватило от восторга.

— Про Энн Риз? — не веря своему счастью, спросила я.

Я просто обожала эту серию про девочку-волшебницу. Она мне нравилась едва ли не больше, чем книжки про Гарри Поттера. Может быть, я чувствовала с ней какое-то родство, ведь мама Энн тоже умерла рано, и героиня жила с отцом. Вот только про миссис Риз никто не рассказывал таких ужасов, как про мою мать…

— Про Энн Риз, — кивнула тетя и протянула мне со стола толстую стопку бумажных листов.

— Спасибо! — воскликнула я. Руки, в которых оказалась настолько драгоценная ноша, даже дрожали немного.

Такого счастья я не испытывала уже давно. Очень давно. Дом сразу перестал быть для меня таким отвратительным… Не удержавшись, я тут же начала скользить взглядом по строкам, даже не присев.

«Этот день не мог быть счастливым для Энн, ведь именно тринадцатого марта умерла ее мама…» Интересно, а хотя бы тут станет известно, почему на самом деле погибла Элизабет Риз? Ну не случайно же в самом деле.

— Забавно, — заметила вдруг тетя Жаннет, вырывая меня из мира книги. — Ты совершенно не похожа на Анаис внешне. Ни одной черты от нее. Хотя кого-то мне все-таки напоминаешь…

— Я похожа на дедушку с отцовской стороны. Папа говорит, что просто копия.

Жаннет Дюпон кивнула своим мыслям, а после попросила:

— Побудь со мной, милая, если ты не против. Это меня немного развлечет. Как ты понимаешь, мне не очень удобно покидать мои комнаты.

Была ли я против? Конечно же нет!

— Тогда я вас двоих пока оставлю, дорогие мои книголюбки, — довольно произнесла тетя Лотта. — Я вижу, вы прекрасно проведете время и без меня. Наконец-то ты сможешь вживую пообщаться с читателем, Жаннет. Думаю, это будет приятный опыт.

Жаннет Дюпон кивнула.

— Спасибо, Лотта, что первым делом привела Тессу ко мне. Ты доставила нам обеим огромное удовольствие, — искренне поблагодарила родственницу моя родная тетя.

Как же они странно говорили, члены семьи моей матери… Как будто бы они все играли в историческом фильме. Такие вежливые, чинные. Разве что тетя Вирджини оказалась возмутительно груба. Но, возможно, что так она разговаривала только со мной одной.

— Мне кажется, тебе будет удобно на диване, — предложила мне тетя Жаннет, когда тетя Лотта ушла, оставив нас с писательницей наедине.

Диван на вид казался старым. Нет, он не был потрепанным, наоборот, зеленую обивку явно не так давно меняли, но все равно было ощущение, что такой мебели самое место в музее. Хотя… оглядевшись вокруг, я убедилась, что вся комната выглядела так, будто я переместилась века на полтора назад. Современными были только ноутбук и мобильный телефон на столе.

Садиться на диванчик было даже неловко немного… Все казалось, будто сейчас в дверь вломится экскурсовод и закричит, что нельзя так обходиться с экспонатами.

— Как тебе «Белая роза»? — спросила меня тетя Жаннет.

При этом ее пальцы вновь начали порхать по клавишам. Она явно была из тех, кто мог одновременно работать и разговаривать.

— Красивая, — немного растеряно произнесла я. — Никогда не бывала в подобных домах.

Женщина тихо рассмеялась.

— А таких больше и нет. Дом строился по особому проекту. У него даже есть собственный характер, пристрастия…

Тетю я слушала с тем же восторгом, с каким прежде читала ее книги. Характер у дома? Да легко! Если об этом рассказывает писатель-фантаст, то просто необходимо верить.

— Теперь будем смотреть, как с домом поладишь ты, милая.

— А разве можно не поладить… с домом? — немного ошарашено спросила я.

На миг стук клавиш прекратился, а писательница посмотрела на меня с явным изумлением.

— Разумеется, — заверила она меня. — К примеру, младший брат Рене, Андре Арно с «Розой» так и не поладил в итоге, и жить тут не смог. Хотя и хотел остаться поближе к брату. А вот Шарлотта чувствует себя в нашем фамильном особняке совершенно свободно. Хотя Шарлотта, должно быть, в любом месте будет чувствовать себя совершенно свободно…

Прозвучало донельзя странно.

— А мама? Она с «Розой»… ладила?

Тетя пожала плечами.

— Этого никто так точно понять и не смог. Анаис с самого детства не была слишком уж откровенна с семьей. Спокойная. Молчаливая. Отстраненная. Мама винила в этом Вирджини, говорила, что она слишком резка с младшей сестрой. Мама считала, будто Вирджини ревнует к Анаис, потому что та отняла у нее место любимицы. Но Вирджини просто всегда видела куда больше других.

О да. Наверное, им было удобней так считать. А мама — она была ведь самой младшей, самой беззащитной. Тетя Вирджини просто озлобила ее, настроила против семьи, а теперь тетя Жаннет оправдывает живую сестру. Разумеется, так лучше. Мама-то уже мертва, ей все равно, что о ней говорят и думают.

— А про детскую, это правда?

Тетя Шарлотта сказала, что об этом лучше расспросить у кого-то из Дюпонов. Но вряд ли мне стоит задавать такой вопрос тете Вирджини. Она озлобленная.

— Да, — кивнула женщина, глядя мне прямо в глаза. — Это чистая правда. Она действительно устроила пожар в комнате. И заперла нас с Вирджини там. Подперла дверь стулом. В тот момент поблизости не было никого. Родители уехали по делам. А слуги были в другой части дома. Имелись все шансы, что мы или надышимся угарным газом или же вовсе сгорим заживо.

Все это говорилось так спокойно, размеренно и буднично, что у меня мурашки по спине побежали от страха. Тетя Вирджини — та кричала, рвала и метала… Поэтому казалась просто злобной стервой. А тетя Жаннет при этом еще и улыбалась также, как и раньше. Как будто рассказывает о своих книгах.

— Она была еще маленькой, ребенком, — выдавила я из себя.

Писательница махнула рукой.

— Анаис никогда не вела себя как ребенок. И ты знаешь, сперва пронести в комнату одеяло и газеты, спрятать их под кровать в дальний угол. Затем поджечь и как ни в чем не бывало выйти из комнаты, чтобы запереть дверь… — методично перечисляла женщина, ни на мгновение не переставая улыбаться. — Это не поступки ребенка. Анаис очень четко понимала, что делает, и чего хочет добиться.

Мне даже плохо стало. Я обхватила распечатки романа так, будто они могли меня защитить от слов тети Жаннет.

— И это был далеко не единичный случай. Разве что после того, как моя дорогая младшая сестра немного подросла, она поняла, что можно играть иначе. Поняла, что если сперва просто оторвать мухе крылышки, а потом дать немного поползать, то будет куда забавней, чем просто раздавить ее. И она начала отрывать мухам крылышки…

Не хотела этого слышать… Совершенно не хотела. Это было страшно. И мерзко. Это не имело никакого отношения к моей маме! Это не могла быть моя мама! Папа описывал ее совершенно иначе!

— Поэтому не суди Вирджини строго. Ей тоже в свое время «оторвали крылышки». Просто этого не увидеть с первого взгляда. И мне. И матери. И братьям. Пожалуй, все кто знал Анаис, испили свою чашу. Уцелел разве что Рене. Но этот змей всегда был самым умным. А ты лучше читай книгу, Тесса. И не задавай вопросы, ответы на которые тебе не понравятся.

Хотелось плакать.

Они ее ненавидят. Они все до единого ее ненавидят. И самое страшное, если у них действительно есть на это право…

— Это просто нужно принять и пережить, Тесса.

Клавиши снова застучали.

— В конечном итоге, принять и пережить можно все на этой земле. Даже если кажется, что от боли вот-вот умрешь.

Последовала неловкая пауза. Тонкие руки тети, красивые, с изящными музыкальными пальцами лежали на столе неподвижно. А я не могла начать читать.

— Прости, Тесса, — вздохнула Жаннет, опустив взгляд. — Я сделала тебе больно. Но к сожалению, бывают моменты, когда следует говорить только правду, даже если она неприятна. Ты умная девочка, ты поймешь. Хотя, быть может, и не сразу.

Я только кивнула и решила, что лучшим будет для нас обеих заняться пока своими делами.

«Этот день не мог быть счастливым для Энн, ведь именно тринадцатого марта умерла ее мама…»

Я прочла первые строки еще раз… и поняла, что моя мама умерла именно тринадцатого марта. Было ли это совпадением? В школе я любила литературу. И нашего школьного учителя, который преподавал этот предмет, тоже любила. Чудаковатый мистер Уитерс, вечно встрепанный, с неопрятной всклокоченной бородой, часто повторял «В книге настоящего писателя нет ничего случайного». Джейн Эллиот, конечно же, была настоящим писателем… Но была ли особенной для нее эта дата? Тринадцатое марта… Она могла даже не знать, что мама умерла именно в этот день. Папа позвонил бабушке Натали далеко не сразу после гибели мамы. Кажется спустя сутки или даже двое.

«Поэтому девочка ни капли не удивилась тому, что к директору ее вызвали именно сегодня. Хотя и не представляла, чем же могла провиниться на этот раз».

Я не удержалась и тихо хмыкнула. Как будто бы старых подвигов Энн не хватило бы для того, чтобы директор Адамс захотела ее вызвать. Уж чем-чем Энн Риз не отличалась, так это примерным поведением. Бунтарка. Несдержанная на язык. Резкая. Но при этом чертовски честная и храбрая. Она могла постоять за себя и не давала в обиду друзей. Из-за чего постоянно была на плохом счету у учителей.

Если честно, мне иногда ужасно хотелось быть такой, как Энн. Тогда бы я могла легко сказать отцу, что ни в какой Новый Орлеан ехать я совершенно не хочу. Даже если бы не помогло, и я все равно бы в итоге оказалась в самолете, то хотя бы я не чувствовала себя настолько… беспомощной.

— Почему вы сделали так, что мама Энн умерла, когда та была совсем маленькой? — спросила я у тети Жаннет. Этот вопрос уже долгое время не давал мне покоя. А теперь мне мог ответить на него сам автор.

Та подняла глаза от экрана.

— Называй меня на «ты», Тесса, — попросила женщина, мягко улыбнувшись. — Не знаю… Это показалось мне более… более интересным. Психологическая травма из-за потери матери позволяет добавить в образ героини некоторые особенности. К тому же сирот всегда жалеют. А, следовательно, им проще сопереживать. Я давно задумала серию об Энн. Черновики лежали в столе больше десяти лет. Пять лет назад я вспомнила о них и решила, что серия будет интересна. Хотя сравнение с Роулинг было неизбежно…

Ну да. Сравнивали. Ругали. Хвалили. Но книги оказались действительно талантливыми. Роулинг пришлось немного потесниться.

— Все вот так просто? Только для того, чтобы читатель… пожалел героиню? — удивленно переспросила я.

Почувствовала даже какое-то странное разочарование. Наверное, я зря спросила. Если бы тетя не ответила на мой вопрос, то волшебство бы не исчезло. А сейчас, когда по моей же просьбе образ любимой героини начинали анализировать, оно… начинало понемногу пропадать.

— И для того, чтобы героиня стала… живой, — пожала плечами писательница, спокойная и собранная, как хирург перед операцией. — Идеальное счастье не дает жизни. Ее дает только боль, Тесса. Но и страданий нельзя переложить. Уныние — это смертный грех. И большинство его не любят.

Как будто рецепт пирога, честное слово…

Тяжело вздохнув, снова принялась за чтение.

Все-таки книга так и оставалась потрясающей. Даже несмотря на то, что сказала ее автор. Энн в очередной раз влипла. Но теперь в кои-то веки не по собственной вине. Главную занозу в заднице школьной администрации на этот раз просто подставили. Готова была поспорить, что все подстроил Дрэйк Харрисон. Тот еще гаденыш, сыночек богатых родителей, избалованный мажор. Всегда таких терпеть не могла. Энн — тоже. Но если я терпела молча, то героиня книг моей тети в лоб высказывала школьному врагу, что она о нем думает. Разумеется, он такого простить не мог. И мстил в меру своей фантазии и ума.

К сожалению, Харрисон оказался на диво умным поганцем с чудовищно богатой фантазией.

— Она так и будет постоянно цапаться с Дрэйком? — спросила я у тети через какое-то время, с трудом оторвавшись от книги.

Женщина в этот момент оторвалась от клавиатуры и вздохнула с облегчением и довольством, как будто закончила тяжелую, но нужную и важную работу.

— На самом деле ты не хочешь этого знать, — покачала головой Жаннет Дюпон с тонкой полуулыбкой. — Поэтому я ничего этого тебе не скажу. Просто читай — и сама все узнаешь. Что ж, пока я закончила. Нужен небольшой отдых.

Я поднялась на ноги, понимая, что это намек. Сейчас мне нужно уйти.

— Приходи через пару-тройку часов, — щедро предложила тетя, отъезжая на кресле от стола. Это выглядело так… нелепо, грустно, жутко. Молодая красивая женщина, знаменитый на всю страну писатель — и калека. Хотелось отвести взгляд, не видеть этого. Пока она сидела за столом, а я на диване, инвалидного кресла не было видно. Можно было притвориться, что его вовсе нет. Что тетя — как все.

— В твоем обществе хорошо работается. А это такая редкость.

Подумав, ответила:

— Да я с удовольствием, тетя Жаннет.

Писательница махнула рукой.

— Иди, Тесса, думаю, ланч должны вот-вот накрыть. Тебе не стоит голодать. А мне накроют в кабинете.

Можно было предложить тете свою компанию, но если уж она велела уходить… Словом, я повернулась и вышла из кабинета.

Куда идти, я не сразу сообразила. Подумала было, что направо, но, свернув, поняла, что ошиблась. Слава Богу, мне помогли. Я заметила, что на подоконнике сидел с книгой парень примерно моего возраста. Светловолосый, светлоглазый. Он походил на ангела или на эльфа.

— Привет, — окликнул он меня и улыбнулся он. — Я Джой.

Я обрадовалась тому, что есть возможность пообщаться со сверстником.

— Тесса, — представилась я и протянула ему руку. — А ты тоже живешь в «Розе»?

Улыбка Джоя стала еще шире.

— Ну... в целом, да. Дом большой. В «Розе» много кто живет. А ты дочка Анаис Дюпон, верно?

Кажется, я скоро возненавижу эти слова. Дочка Анаис Дюпон. При первой встрече на меня будто этикетку вешают с этими словами. Я не Тесса Уайт, семнадцатилетний подросток с собственной жизнью, увлечениями, желаниями. Я только дочь моей матери.

— Да, — со вздохом подтвердила правоту Джоя я. — Я дочка Анаис Дюпон.

— Стало быть, тяжело приходится. И тебе наверняка нужен друг, — сделал вывод парень, похлопав меня по плечу. — Вряд ли кто-то станет хорошо к тебе относиться, учитывая что творила твоя мать.

Пришлось промолчать. Хотя внутри клокотали злость и раздражение, которые ужасно хотелось выплеснуть.

— Не обижайся, Тесса. Я вижу, ты классная.

Только плечами пожала. Кажется, я скоро уже привыкну к тому, что все в первую очередь будут вспоминать о том, кто такая моя мать. И не любить меня только из-за этого. Пожалуй, только тетя Жаннет и Джой отнеслись ко мне хорошо с первого взгляда. А… ну еще тетя Лотта. Но она, по-моему, ко всем относится одинаково хорошо.

— А ты знаешь моих родственников? — решила я воспользоваться случаем и узнать что-то о семье матери у кого-то постороннего.

Я почему-то была совершенно уверена, что Джой — не Дюпон. И не родственник Дюпонов. Хотя бы из-за имени. Простецкое американское имя. Так могли звать любого парня. А в этом доме, кажется, у всех до единого были французские имена. А еще Джой как и я не походил на людей, портреты которых мне показывала Эмми и тетя Лотта.

— Я уже давно в «Розе», так что да, я много чего могу о них рассказать, — обрадовал меня Джой. — Решила разузнать о семейке у того, кто к ней не относится, да? Умно.

Я пристально посмотрела на него.

— Джой, а почему ты здесь, если ты не Дюпон? Это же вроде как родовое гнездо, тут по идее не должно быть посторонних.

Парень пожал плечами и взлохматил светлые волосы.

— Да по-дурацки вышло, — беззаботно рассмеялся он. — По сути, сейчас мне просто некуда идти. Не то чтобы в «Розе» меня жалуют, но и выгнать не могут.

Объяснение ничего не объясняло, если честно. Но я пока решила махнуть рукой на такую скрытность парня. В конце концов, мы только познакомились с ним, он не обязан со мной откровенничать. Скорее всего, кто-то из моих родственников стал опекуном Джоя, он ведь явно несовершеннолетний.

— Так о ком хочешь узнать в первую очередь, Тесса?

На секунду задумавшись, спросила:

— Расскажи мне сперва о тете Жаннет.

Мой новый приятель рассмеялся и снова уселся на подоконник.

— Хороший выбор. Она занимательная, эта Жаннет Дюпон. Хотя и делает вид, будто паинька, — начал он с таинственным видом. С таким же выражением лица Тим Винтерс, мой приятель в начальной школе, рассказывал страшилки.

— Жаннет старшая дочь мадам Дюпон. Ей сейчас уже лет сорок, хотя по ней и не скажешь… Она нормальной родилась. Ну, в смысле, не калекой. Но когда ей было лет двадцать, в «Белую розу» пришел псих с пистолетом и выпустил в нее всю обойму. Шесть пуль. Одну за одной.

Услышав это, я вздрогнула. Какой ужас… Но как можно было так просто войти в этот особняк? Тут же ворота, ограда… И, может быть, даже охрана. Да и слишком много людей вокруг, чтобы кто-то мог запросто пройти и причинить вред хозяевам.

— Жаннет, как ты уже успела убедиться, выжила. Но ходить больше не могла. Одна из пуль повредила позвоночник. Тогда же и появилась таинственная и талантливая Джейн Эллиот. Мне иногда кажется, что тот тип в какой-то мере сделал ей одолжение. Она и раньше писала, но только после того случая начала заниматься этим с полной отдачей. И ты бы поосторожней с ней, Тесса. Уж не знаю, в чем причина, но в «Розе» Жаннет на особом положении, ее побаиваются. Даже мадам Дюпон — и то побаивается. А эта тетка сделана из стали.

Я потрясла головой. Глупости. Что может сделать несчастная женщина, прикованная к инвалидному креслу? Она же совершенно беспомощная. Пусть и немного странная… Но она же писатель. Писатели все слегка чудаковатые.

— А что стало с тем, кто стреляла в тетю Жаннет? — спросила я после недолгих раздумий. — Его поймали?

Джой широко ухмыльнулся.

— А он, когда перелезал через забор, на острие напоролся. Можешь потом посмотреть, какие они острые. Часа три умирал. Только потом сняли.

Меня даже затошнило от такого. Нет, мне было жалко тетю Жаннет, очень жалко, но, получается, мои родственники просто позволили тому человеку долго и мучительно умирать. Это же садизм какой-то.

— Опять ты здесь ошиваешься, маленький мерзавец! — прозвучал скрипучий старческий голос за моей спиной.

Я испуганно вздрогнула, а вот Джой только глаза недовольно закатил. Как будто произошло что-то неприятное, но обычное и неопасное.

— Я уже говорил тебе, паршивец, не слоняться вокруг хозяев!

Обернувшись, я увидела темнокожего пожилого мужчину. Совершенно седого. И он выглядел так, будто служил при королевском дворе: классически брюки с такими идеальными стрелками, что о них, кажется, можно было даже порезаться, белая рубашка, у которой явно был накрахмаленный воротник, черный жилет.

— Не будь занудой, старина Жак, — пожал плечами Джой. — Я всего лишь поболтал с Тессой. Ты вечно делаешь из мухи слона.

Названный Жаком мужчина нахмурился еще суровей.

— Не забывай своего места! Иначе я пожалуюсь хозяевам!

Джой рассмеялся и с вызовом посмотрел на Жака.

— Да ты что? Пожалуешься хозяевам? И что они тогда сделают? Выгонят меня?

Мужчина промолчал, словно бы сказать ему на это было нечего.

— Поверь, есть много способов. Исчезни отсюда. А вы, мисс Тесса, не слишком доверяйте этому паршивцу! У него никогда не было ничего доброго на уме! Никогда не было.

Мой новый приятель только пожал плечами и пошел прочь, насвистывая что-то издевательски.

Жак только тяжело вздохнул и посмотрел мне в прямо в глаза.

— Рад вашему приезду, мисс Тесса. Надеюсь, вам понравилось в «Розе»?

Мне кто-то в этом доме все-таки был рад? Помимо тети Жаннет и Джоя? Уму непостижимо.

— «Роза» прекрасна… Но кто вы?..

Выглядел этот старик как… прислуга. Да он и мог быть только прислугой. Дюпоны — белые. Все до единого. Я тут видела раньше только одного чернокожего человека — Эмми. Которой вроде как и не было, если верить тете Лотте. А не верить тете в этом вопросе у меня причин пока что не имелось.

— Да… «Роза» прекрасна, — удовлетворенно согласился со мною Жак. Мое восхищение домом его явно обрадовало. — А я всего лишь дворецкий, мисс. Служу семейству Дюпон уже много лет. Теперь рад оказать все возможные услуги и вам.

— Но тетя Лотта говорила, что тут только две служанки… Приходящие, — растеряно произнесла я.

Жак рассмеялся и махнул рукой.

— Должно быть, вас просто не желали шокировать тем, что в доме так много прислуги. «Белая роза» огромна, двое горничных тут не справятся, никак не справятся, — пожал плечами мужчина. — Дворецкий, шофер, горничные… По нынешним временам это настоящая редкость. Хотя думаю, после моей смерти нового дворецкого в «Розе» уже не будет…

Если прислуги в доме действительно настолько много… то сложно представить, какие безумные деньги на это тратит бабушка. Насколько же Дюпоны богаты? И что это за семейное дело, которое унаследует почему-то дальний родственник, а не родные дети?

Ладно, тете Жаннет явно мало что интересно, кроме ее книг, но ведь есть еще и мои дяди, старшие дети бабушки. Да и тетя Вирджини тоже кажется довольно… активной женщиной. Но почему-то место бабушки должен занять дядя Рене.

— Но почему вы были таким резким с Джоем? — спросила я. За парня было даже немного обидно. Мне он показался довольно милым. Ему было в целом плевать, кем была моя мать, и он охотно и прямо отвечал на вопросы.

— Дурной мальчишка. Мерзкий. Никогда не знаешь, что он учудит в следующий момент. Это была большая ошибка, что он в итоге остался в доме… Но теперь уже поздно что-то менять…

Дворецкий тяжело вздохнул.

— В любом случае, не стоит выполнять его просьбы, даже самые невинные. Да и верить его словам тоже не стоит.

Я кивнула, соглашаясь. Но только, чтобы избежать ненужного спора. У меня уже было свое собственное мнение о Джое. Да и все равно меня отошлют из этого дома. Тетя Лотта говорила о частной школе… Так что скоро я действительно не буду слишком уж часто общаться с Джоем.

В любом случае у меня было чувство, что пока на меня достаточно и «Розы», и ее обитателей. Я просто… просто задыхалась, хотя еще вчера думала, что все в порядке и в этом доме… Практически все родственники меня ненавидят. В «Розе» мне не рады настолько, что собираются отослать в другое место при первой же возможности, и каждый норовит рассказать мне какую-то мерзость про мою мать…

С пятой попытки я нашла свою комнату, побросала в рюкзак кошелек и мобильный и вышла из дома. Мне срочно требовалась передышка где-нибудь подальше от моих дядь и теть. Заблудиться я не боялась, карта на телефоне всегда выручит, а Новый Орлеан просто не может быть больше и опасней Нью-Йорка…

Но при этом Новый Орлеан меня сразил наповал…

Это как оказаться в болоте после горной реки. Здесь никто не спешил. Вообще никто и никуда. Люди ходили вразвалочку как утки, вылезшие на берег, лениво переговаривались друг с другом… Откуда-то доносились звуки джаза… А еще я то и дело замечала бусы. В канаве. На земле. Дешевые пластмассовые бусы…

В Нью-Йорке людской поток подхватывал с первой секунды, буквально затягивал в себя и нес дальше по улице. И мне нравился этот бешеный ритм. Нью-Йорк для меня звучал как панк-рок. Новый Орлеан был ленивым блюзом…

Я не любила блюз.

Да и сам Гарден-дистрикт мне не нравился. Он весь целиком был как пафосная «Белая роза»… Старый богатый район с особняками, скрывающимися за коваными оградами от всего мира. Разве что дом семьи моей матери казался самым большим.

На ограду «Белой розы» я, как и советовал Джой, посмотрела. Пики наверху действительно казались такими острыми, будто прислуга по ночам их специально затачивала. Они и правда могли насквозь проткнуть человека. Наверное, тот мерзавец, что стрелял в тетю Жаннет, действительно умирал очень долго и мучительно…

— Эй, янки! — вдруг услышала я, как завопил на всю улицу какой-то парень. Я искоса посмотрела на него… и передернула плечами. Высокий, тощий как палка, в узких черных джинсах и черной же кожанке, из-под которой выглядывала фиолетовая футболка, но это как раз еще ладно, так многие молодые парни одеваются. В руках он держал какую-то странную трость, которую то и дело прокручивал в руках, как каратисты из китайских фильмов про боевые искусства.

Вот же южане. Черт-де когда была гражданская война, я не ожидала, что кто-то еще может обращаться к человеку таким образом. Если это, конечно, не касается, команды «Янки».

— Девчонка! Глухая что ли?!

Только когда тип подошел вплотную и потряс меня за плечо, я сообразила, что «янки» — это он именно обо мне.

— Руки убрал! — недовольно буркнула я, по инерции делая шаг назад. Никогда не любила иметь дело со шпаной.

Пусть сама я тоже не выглядела как пай-девочка в своих драных джинсах и безразмерных футболках, но на самом деле именно пай-девочкой я и являлась. Поэтому мне никогда не нравились «плохие парни».

— Какие мы борзые, — рассмеялся незнакомец. — Дюпон, да?

Глядя на его лицо, можно было с уверенностью заключить, что в крови этого типа отметились все, кто только мог. Волосы черные и гладкие — это, похоже, от коренных американцев, длинный орлиный нос — это тоже напоминало даже не мексиканцев, а сразу испанцев, конкистадоров, но вот крупные губы и глаза навыкат — тут точно африканские корни.

— Уайт! — отчеканила я, раздраженно сощурившись. Если что, я отошла от «Розы» метров на сто, не больше. Убежать выйдет, да и закричу — наверняка помогут.

— А… Нью-йоркская внучка Мадам! — тут же все понял брюнет и тут же стал меня оглядывать внимательно, пристально, как будто я была лошадью, которую он собирался купить. Почему тут каждый встречный что-то знает или о моей семьей, или — еще хуже! — обо мне самой.

— Нью-Йорк тебя испортил, детка. Да и что тебе делать в Нью-Йорке? Ты же не оттуда. Тебе самое место в Новом Орлеане, в твоих венах кровь Миссисипи. Так что добро пожаловать домой, девочка Дюпон! Я — Ди! И я покажу тебе лучший город на земле!

Тут Ди схватил меня за руку и потащил куда-то. Выкрутиться из его захвата никак не удавалось, а прохожие или не обращали на нас внимания или только с улыбкой пожимали плечами. Кажется, психи тут были не в новинку.