Дочь кукушки

14. Шевалье де Орсер

Учитель магии мне не понравился. Нет, внешность у него была весьма привлекательная – высокий, худощавый, с русыми волосами, волнами спадающими на плечи. Но мне показалось, что для человека, осознающего обязанности, которые он принял на себя, поступая на это место, он слишком часто и слишком явно оказывал знаки внимания своей ученице.

– Замечательно, ваша светлость! Вы делаете поразительные успехи, мадемуазель Вивьен!

И когда он, наблюдая за выполнением очередного упражнения, поправлял положение рук Ви, прикосновения к моей сестре длились чуть дольше необходимого.

Теперь я понимала, почему Вивьен им увлеклась – много ли нужно впечатлительной девушке, семнадцать лет просидевшей в глуши? Впрочем, возможно, я была к нему несправедлива, и на мое мнение о нём повлиял вчерашний разговор с сестрой.

Он был весьма любезен и повторил для меня всё то, что уже рассказывал Вивьен. И если говорить о нём именно как об учителе магии, то он был гораздо, гораздо лучше месье Эраста.

– Сосредоточьтесь, мадемуазель Алэйна! Протяните правую руку вперед ладонью вверх! Попробуйте почувствовать свою магическую энергию! Сейчас она двигается в вас хаотично, и значительная часть ее безо всякой пользы уходит вовне. Постарайтесь контролировать ее. Да-да, прямо сейчас! Направьте ее в свою ладонь! Она как лента, как струя воды, как нить! Вы чувствуете ее? Смотайте ее в клубок!

Мне показалось, что звучит всё это очень глупо, но, как ни странно, после некоторых усилий я действительно почувствовала ее! И даже попыталась слепить из нее шар. И этот шар, невидимый, но ощутимый, обжег мою руку!

– Простите, мадемуазель Алэйна, – испугался шевалье, – я и подумать не мог, что у вас получится это сразу. Как правило, для выполнения этого упражнения требуются длительные тренировки.

Он смазал мою ладонь каким-то снадобьем, и по коже прошел приятный холодок.

– У меня это получилось только после недели занятий, – подтвердила Ви.

Мне не нравился шевалье де Орсер, но я старалась взять от него как можно больше. Я, словно губка, впитывала всё, что он говорил. Ловила каждое его слово.

Он сказал, что чувствительность пальцев, необходимую для лучшего управления энергией, можно повысить, если натереть ладонь цветками льнянки, и я полдня провела в саду, пытаясь их отыскать.

– Между прочим, по-латински льнянка называется линарией, и именно от этого скромного растения пошло название нашей страны, – на следующем занятии я блеснула полученными в пансионе знаниями.

– Браво, мадемуазель Алэйна! – похвалил шевалье.

За две недели я научилась кое-как управлять энергией, и мне не терпелось применить эти знания на практике. Поддавшись нашим с сестрой уговорам, отец, наконец, разрешил нам использовать и воинский амулет.

Для наших опытов нам выделили десяток кольчуг, которые валялись на чердаке, и острый меч. Воинский амулет по размерам был гораздо меньше лошадиного, и носить его полагалось на шее.

Мы с Ви по очереди надевали амулет и произносили заклинание, усиливающее прочность доспехов. А затем шевалье де Орсер пытался эти доспехи разрубить. Кольчугу без заклинания он рассек без видимых усилий. Кольчугу с заклинанием Ви он тоже рассек, хоть и с трудом и не с первой попытки. Ту же кольчугу, которую обрабатывала я, полностью разрубить он не смог, хоть и нанес ей заметные повреждения.

– У вас талант, мадемуазель Алэйна! – признал де Орсер. – Думаю, ваш отец будет рад услышать об этом.

С уроков меня отпускали чуть раньше. Мне нужно было еще читать книги, которые Ви уже изучила, а ей требовалось гораздо большее количество раз повторять упражнения, которые мне давались легко. Во всяком случае, я надеялась, что в те полчаса, на которые сестра задерживалась на занятиях, она упражнялась именно в магии.

Мне не хотелось оскорблять ее подозрениями, но однажды я не выдержала и сказала:

– Послушай, Ви, я могу читать книги прямо в классе. Право же, ваши упражнения мне совсем не мешают.

Вивьен быстро отвернулась, но я видела, как заалели ее щеки.

– Это ни к чему, Лэйни! В твоем присутствии мне сложнее сосредоточиться. Мне становится стыдно, что у меня получается гораздо меньше, чем у тебя, хоть я и старше.

Объяснение было вполне разумным, но смущение сестры мешало мне ему поверить.

– Ви, скажи мне правду! Я задавала тебе этот вопрос две недели назад, но, возможно, за это время что-нибудь изменилось. Ты влюблена в шевалье де Орсера?

Она не ответила и не обернулась, и только по вздрагивающим плечам я поняла, что сестра плачет.

– Ви, не молчи!

Она закрыла лицо руками.

– Ах, Ви, мне так жаль!

Наверно, совсем не эти слова она ожидала от меня услышать. Но ничего другого я сказать не могла. Я, несмотря на свою неопытность, понимала, как мало счастья может принести такое увлечение.

– Ви, ты не должна оставаться с ним наедине!

Сестра, наконец, обернулась ко мне. Ее глаза метали молнии.

– Ты еще слишком мала, чтобы рассуждать об этом!

Она впервые напомнила мне про нашу разницу в возрасте. Я не обиделась. В этот момент я чувствовала себя гораздо старше ее.

– Вы не сможете быть вместе! – почти выкрикнула я. – Так стоит ли позволять своему сердцу…

Она не дала мне договорить:

– Ты забываешь, что де Орсер – тоже дворянин! А значит, он может попросить у папеньки моей руки.

Я не узнавала обычно спокойную и рассудительную Вивьен.

– Месье Робер – младший сын в небогатой и не очень знатной семье, – возразила я. – А ты – дочь одного из самых влиятельных герцогов Линарии. Уверена, наша матушка рассчитывает на гораздо более выгодную для тебя партию.

Вместо ответа сестра разразилась рыданиями, и мое сердце дрогнуло. Я обняла ее, поцеловала. Если бы речь шла о моем решении, то я позволила бы Ви всё, что угодно, только бы она была счастлива.

– Ты только не думай, Лэйни, что мы с Робером позволили себе лишнее! Он – благородный человек, и он заботится о моей репутации!

– Ви, одумайся! – упрямо продолжала я. – Если родители узнают о вашей взаимной симпатии, шевалье с позором прогонят, а тебя выдадут замуж в срочном порядке.

Сестра отстранилась.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь, Алэйна! Ты еще не была влюблена и ничего не знаешь об этом чувстве. Оно захватывает с такой силой, что все доводы рассудка отступают на второй план. Я знаю, что я люблю Робера, а он любит меня. Разве этого недостаточно?

– Но что вы собираетесь делать? – пролепетала я. – Надеюсь, ты не позволишь себя скомпрометировать?

Вивьен вдруг рассмеялась:

– Ты такая смешная, Лэйни! Настоящая любовь никого не может скомпрометировать! Я думаю о Робере каждую секунду. И он так же думает обо мне.

– Не удивительно, что на уроках у тебя мало, что получается! – рассердилась я. – Но как шевалье мог позволить себе забыться до такой степени, чтобы проявить неуважение к дочери своего нанимателя?

– Не смей говорить о нём дурно! – улыбка тут же сбежала с ее губ. – Я первая открыла ему свои чувства. А он, как и ты, призывал меня образумиться. Он тоже говорил, что нам не позволят быть вместе.

– Видимо, он был не очень убедителен, – съязвила я.

– Это не твое дело, Алэйна! Я понимаю, что если он посватается ко мне, ему откажут, и ему придется оставить наш замок. Но знай – если он вынужден будет уехать из Аранака, я отправлюсь вслед за ним.

– Ви, что ты такое говоришь? – удивилась я. – Уверена, можно найти какое-то другое решение. Шевалье может отправиться на войну и совершить подвиг, за который его величество щедро вознаградит его, и тогда родители уже не смогут отказать герою.

Вивьен вытерла слёзы. Взгляд ее был уже холодным, словно лёд.

– Линария пока ни с кем не воюет, и ты это прекрасно знаешь, Алэйна. К тому же, я не хочу расставаться с ним ни на мгновение. И не пытайся меня переубедить. Я уже всё решила.

– Что ты решила? – я была не на шутку испугана. Я догадалась, о чём она говорит. – Ты хочешь с ним сбежать?

– Это не твое дело, – повторила сестра еще строже. – Но хочу тебя предупредить – если ты расскажешь об этом родителям, и они разлучат нас с Робером, моя смерть будет на твоей совести.

Она вышла из комнаты и потом на протяжении всего вечера не разговаривала со мной и даже не смотрела в мою сторону.

Я не знала, что делать. Нет, у меня не было намерения выдавать ее тайну родителям. Я понимала, что матушка предпримет в этом случае самые строгие меры, которые никому не пойдут на пользу. Но и позволить сестре совершить страшную ошибку я тоже не могла.

Может быть, если бы я была уверена в искренности чувств шевалье де Орсера, я отнеслась бы к этому спокойнее. Но что, если помыслы его были не так чисты, как полагала Вивьен?

Ночью я просыпалась несколько раз. И думала, думала, думала.

И успокоилась только тогда, когда поняла – я должна рассказать всё Артуру!