Дочь магистра

Глава 28

"Нет! Я не позволю больше к себе прикасаться! Вот сейчас соберусь и скажу ему, что со мной так нельзя! Я — леди, у меня есть принципы и честь. Я дочь магистра, а не крестьянка. Пускай других лапает, а со мной он должен обращаться почтительно. Сейчас я ему все выскажу" — подумала Лура, выходя из ванны.

Шторм стоял на кухне в одних шортах и что-то готовил. Увидев, что она вышла, он крикнул:

— Пельмени будешь?

«Что за человек такой! Ведёт себя, как ни в чем не бывало! После того, что у нас было, после того как он касался меня везде. Он вообще осознает, что мы натворили?!»

Его безмятежность взбесила Луру и она сорвалась! По плану было холодно донести информацию, что его будет ждать кара за содеянное и гордо удалится, но по факту… по факту она взорвалась. Она знала, что кричит на него, что несёт всякую чушь, что он даже не понимает ее чувств, но остановиться уже не могла:

— Хватит так со мной! Я не твоя кукла, я не подчиняюсь тебе. Я не понимаю тебя, вчера ты меня спас, а сегодня… Мне вообще-то было страшно.

Ты делаешь что хочешь, а меня ты спросил? Ты хоть понимаешь, что мы сделали? Понимаешь? Я теперь как людям в глаза смотреть буду, зная, что у нас… что меня кто-то касался до свадьбы! Тебе ведь вообще на все наплевать, тебя только твои желания интересуют. Ты — эгоист! Ты…

Шторм видел, как ее трясет, как она задыхается в своей истерике. Он знал, что она сейчас говорит именно то, что думает, не играет, не притворяется. С другой стороны лучше это, чем ее холодный отрешенный взгляд.

— Да, я такой! Думаешь, меня просто так Штормом назвали? Я прихожу из неоткуда, сношу все на своем пути, получаю, что хочу и исчезаю мгновенно. Я всегда получаю то, что хочу! И ни с чем не считаюсь. Я — эгоист, детка. Принимай это как данность. И хватит этой истерики. Ты ничего уже не сможешь изменить, так что толку от этого ноль — резко ответил Шторм.

Он подошёл к ней практически вплотную и чтобы ее успокоить взял за плечи и тихо, спокойно произнес:

— Я очень хочу измениться, но не могу. Это мой характер. Да, я бываю резок, я осознаю это. Я вижу, как тебя это пугает, пытаюсь сдерживаться, но не всегда получается. Прости меня.

Стоило мужчине к ней прикоснуться, как у нее из головы вылетели все мысли. Лура смотрела в его глаза и видела, что он говорит правду.

— Отпусти меня — прошептала она.

Наемник убрал руки и попытался помириться:

— Я тебе цветы купил.

Он указал на столик в прихожей, на котором действительно лежал маленький букетик полевых цветов. Нежный и невинный, как будто он сам собрал их в поле.

— Я хотел извиниться, что меня долго не было. А ещё купил пельмени. Они, правда, уже слиплись, но я подумал, мы перекусим, а потом куда-нибудь сходим. В кино, например. Я думал, ты ждёшь меня, скучаешь, а ты колдуешь. Я как увидел огненный шар, у меня башку сорвало. Я разозлился, и я сам не знаю, как так получилось — продолжал он говорить.

Его спокойная речь становилась все эмоциональнее:

— Да, я хочу тебя! Хочу тобой владеть! Мне ни одна женщина не отказала! Ни одна. Я всегда добиваюсь что хочу. А тебя не могу. Но ты — моя. Ты должна принадлежать мне. Только мне. Я хочу тебя и, если бы ты меня не остановила, я бы тебя уже получил. Но я сдержался. Ты даже не представляешь, как тяжело держать себя в руках, когда ты рядом. Черт!

Шторм резко развернул и ушел на кухню. Его пельмени убежали. Вода выкипела, вылилась на плиту, на пол. Пельмени цельным куском плавали на поверхности.

«Блять! И пельмени испортил и девчонке лишнего наговорил. Теперь она вообще близко не подойдёт. И срач это убрать надо»

От безрадостных мыслей его отвлек робкий вопрос:

— Шторм, а у тебя ваза есть?

Он даже не ожидал, что она выйдет из комнаты, не то, что заговорит с ним.

— Что? — переспросил мужчина

— Ну, ваза. Цветы в воду поставить, а то завянут — пояснила она.

«Ваза. А у меня есть ваза? Да откуда у меня ваза, мне-то никто цветы не дарит! Надо срочно, что-то придумать. Кувшин! Кувшин похож на вазу?»

— Кувшин подойдёт? — спросил наемник, указывая на подоконник.

— Вполне — ответила девушка.

Она очень изящно проскользнула мимо него к окну, взяла кувшин и так же изящно вернулась обратно. Буквально в паре сантиметров от него. Совсем не боясь его присутствия.

Сказать, что Шторм был потрясен, означало, что ни сказать не чего. Неужели после того, что он ей наговорил, она его не боится?!

Может он так и стоял бы, глядя ей вслед, если бы Лура не зашла на кухню снова. Но уже со шваброй.

— Как я понимаю, ужина не будет? Может, ты тогда сходишь к торговцу за едой, а я тут приберусь? — с улыбкой произнесла она.

— Что? — снова потрясённо спросил он.

— Кушать хочется, а еда наша сгорела. Ты сходишь ещё за едой? — повторила свой вопрос девушка.

— Да. Да, сейчас я что-нибудь придумаю — произнес мужчина и вышел.

Мысли его путались: Что происходит?! Откуда такая перемена? Она что, умеет мыть пол? Так, это потом. Сейчас надо добыть еды. Проще всего заказать пиццу. Отличная идея — пицца и пиво.

Шторм думал, что сейчас зайдет на кухню и увидит потерянную девчонку со шваброй в руках. Но нет. Кухня практически блестела — пол, плита были идеально чистыми, а Лура старательно терла кастрюлю. Она так старалась, даже не заметила, как он вошёл.

— Нечего себе! — присвистнул он.

Девушка повернулась и спросила:

— Ты что, уже вернулся?

— Я и не уходил. Сейчас еда сама к нам приедет — улыбнулся наемник.

— Я выкинула твое варево. Оно совсем не съедобно. Где у тебя песок? У меня без него кастрюля не отмывается — задала она новый вопрос.

— Здесь песком не пользуются. Есть лучше — посудомойка — ответил он, открыв какую-то дверцу. Затем он забрал у девушки кастрюлю, слегка задев ее кожу кончиками пальцев.

Алура вздрогнула и резко отстранилась он него. В её глазах промелькнул страх. Шторм пристально посмотрел на нее, пытаясь понять ее чувства. Но девушка истолковала его взгляд по-своему:

— Что ты смотришь? Думал я белоручка? Я, чтобы ты знал, до пятнадцати лет жила в монастыре и каждую субботу мы драяли там полы — в ее голосе опять появились высокомерные нотки.

— А каждое воскресенье молились, что бы на следующей неделе нас не заставляли ничего мыть — со вздохом добавила она.

— Ты же говорила, что магистр Северус удочерил тебя в двенадцать? — подозрительно спросил наемник

— Ну да. После смерти матушки Агафьи пришел и сказал что теперь он мой опекун. Но настоятельница не разрешила меня забрать, потому что юной девушке нечего делать в доме взрослого мужчины. А когда мне исполнилось пятнадцать, я переехала жить в академию. Там все ученики жили, а на каникулы уезжали домой.

Она еще о чем то весело трещала, а он любовался ей. Такой красивой и нежной.

И только одна мысль стучала в его голове "Ты будешь моей, во чтобы то не стало"