Доктор Крюк

Глава 1

Холод… Дикий, пронизывающий холод. Соленая вода — в глазах, во рту, в носу… Кажется, я захлебываюсь. Пытаюсь откашляться, но вместо этого получаю новую порцию воды, обжигающей легкие. Голова раскалывается. Где я? Что происходит?

Меня швыряет из стороны в сторону. Вокруг — кромешный ад. Темная, почти черная вода сливается с таким же черным, грозовым небом. Я пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, но руки скользят по воде, не находя опоры. А нервишки-то на старости лет уже пошаливают. Я тону…

Вдруг — удар. Обо что-то твердое. Я инстинктивно цепляюсь за этот спасительный обломок. Мачта? Обломок старинной мачты? Но откуда? Вспышка молнии на мгновение освещает ревущий хаос вокруг. И я вижу силуэт.

В нескольких метрах от меня, на той же мачте, что и я, держится человек. Худой, в каких-то невероятных лохмотьях. Он похож на пирата из старого кино с Джони Депом! Актер-аниматор? У него рваная бандана, обтрепанная рубаха и серьга в ухе. Не хватает только кривой сабли и одноглазой повязки.

— Эй! — кричу я, перекрывая рев ветра. — Держись!

Он поворачивает ко мне голову. Взгляд мутный и полубезумный. Кажется, он меня даже не слышит. Или не понимает.

— Плывем! — ору я, показывая рукой в сторону, где, как мне кажется, должен быть берег. — Вместе! К берегу!

Сил почти не осталось. Руки — как плети, ноги сводит судорогой. Холод пробирает до костей, но я не могу сдаться. Не сейчас и не здесь. Я слишком… слишком… Что «слишком»? Память — как разбитое зеркало, острые осколки которого болезненно коляться и ни один не складывается в цельную картину.

Мы с товарищем по несчастью смогли «состыковать» поломанные мачты и пытаемся грести. Точнее, барахтаться, отчаянно цепляясь за скользкую мачту. Каждая волна — как удар кулака, который так и хочет оторвать нас от спасительной деревяшки и утащить в бездну. Я уже не чувствую холода — только тупую, всепоглощающую усталость.

Мой странный спутник что-то бормочет. Я прислушиваюсь, но разобрать слова невозможно. Он смотрит на меня с какой-то тоской.

— … в глазах… — доносится до меня сквозь шум шторма. — … святого…

Он тянет ко мне руку, сжимая в кулаке какой-то предмет. Маленькая, темная бутылочка… из-под рома, кажется.

— … Бернара… — еле слышно произносит он.

И это он на ломанном английском говорит.

Он вкладывает какую-то бутылочку мне в ладонь и его хватка слабеет. Волна с легкостью отрывает его от мачты. Я кричу, пытаюсь схватить его, но слишком поздно. Его уносит в сторону, и он исчезает.

Один. Я остался один.

Бутылочка, странная фраза «В глазах святого Бернара»… Что это значит? Я трясу головой, пытаясь прогнать наваждение. Сейчас не время для загадок. Нужно плыть пока есть силы и пока есть хоть какая-то надежда на спасение.

Берег! Мне кажется, я вижу берег! Темная полоска на горизонте, все ближе и ближе. Робкая надежда вспыхивает в груди. Я должен доплыть! Я обязан доплыть!

Каждый гребок дается с неимоверным трудом. Руки немеют, мышцы сводит судорогой. Кажется, что я плыву уже целую вечность. И берег становится все ближе. Я различаю уже не просто полоску, а очертания деревьев и скал.

Удар. Мое старое тело ощутило сильный удар о песок. Волна выбрасывает меня на берег. Я лежу, не в силах пошевелиться, захлебываясь водой и песком. Главное, я жив. Я на суше.

Медленно, с огромным трудом, я переворачиваюсь на спину. Надо мной — серое, грозовое небо. Вокруг — обломки. Много обломков. Доски, веревки, какие-то ящики… Все, что осталось. От чего?

И тут нахлынули воспоминания. Они были такими яркими и ослепительными, что я зажмурился.

Круиз! Роскошный круизный лайнер «Принцесса Карибов»! Белоснежный красавец, сверкающий огнями, рассекающий лазурные воды Карибского моря. Я, Николай Петрович Крюков, семидесяти лет от роду, стою на палубе, вдыхая свежий морской бриз. В руке — бокал шампанского, в душе — ощущение абсолютного счастья.

Внуки Леночка и Ванечка. Это они подарили мне этот круиз. Мои любимые внуки! Они знали, что я всю жизнь мечтал побывать на Карибах. Всю жизнь, проведенную на кораблях, в качестве судового врача, я грезил об этих райских островах, о теплом море, о солнце. И как назло ни разу не был в этих краях за весь период службы. И вот, мечта сбылась! Юбилей в 70 лет и такой подарок!

Первые дни круиза были похожи на сказку. Яркое солнце, лазурное море, белоснежный песок пляжей. Мы останавливались на разных островах, купались, загорали, пробовали экзотические фрукты. Я познакомился с интересными людьми, слушал живую музыку и танцевал. Я чувствовал себя молодым, полным сил и энергии. Казалось, что сама жизнь улыбается мне, даря возможность наверстать упущенное.

Я помню, как стоял на верхней палубе, любуясь закатом. Солнце медленно погружалось в море, окрашивая небо и воду в невероятные цвета — от нежно-розового до огненно-красного. В тот момент я подумал, что это — самый счастливый день в моей жизни.

А потом начался шторм. Внезапно. Как будто кто-то щелкнул выключателем. Еще минуту назад было тихо и спокойно, и вдруг — рев ветра, грохот волн и тьма.

Лайнер бросало из стороны в сторону, как щепку. Пассажиры были в смятении. Крики, плач, молитвы. Я, как врач, пытался помочь и успокоить. Помню, как помогал женщине с ребенком, как перевязывал рану какому-то мужчине.

А потом — огромная волна. Она накрыла палубу с головой. А я оказался за бортом. После — удар и темнота.

И вот я здесь. На берегу незнакомого острова. Вокруг — обломки корабля. Тело болит нещадно, каждый мускул ноет от напряжения. А голова гудит, как трансформаторная будка.

И еще я сильно ударился головой, видимо. Иначе как объяснить этот странный, незнакомый голос. Он звучит у меня в голове.

«Инициализация… Проверка систем…»

Я зажмуриваюсь, трясу головой. Что это? Галлюцинация? Последствия удара? Нехватки кислорода?

«Связь установлена…»

Голос не исчезает. Он спокойный, ровный и какой-то механический.

«Носитель обнаружен. Приветствую вас, Николай».

Я открываю глаза. Вокруг — все тот же пейзаж: обломки, песок и пальмы. Темень.

Но голос продолжает звучать у меня в голове.

— Кто ты? — шепчу я, с трудом разжимая пересохшие губы.

«Не беспокойтесь, Николай. Я — Вежа».

Перед глазами появилась красивая надпись:

«Вежа».

Вежа? Что это за имя такое?

«Вежа — система. Для лучшего удобства можете воспринимать меня как нейросетевую систему поддержки»

Нейросетевая чего? Я медленно сажусь, опираясь на руки. Голова кружится, но я пытаюсь сосредоточиться. Что все это значит? Я схожу с ума?

Вежа. Нейросетевая система поддержки. Голос в моей голове. Это не сон. И не бред сумасшедшего. Я чувствую это каждой клеточкой своего измученного тела. Я — врач. Пусть и на пенсии, пусть и судовой, но врач. Я привык доверять своим ощущениям, своему опыту. И мой опыт говорит мне, что это реально.

Я сижу на мокром песке, прислонившись спиной к какому-то обломку, и пытаюсь осмыслить происходящее. Вокруг — пейзаж, достойный кисти Айвазовского: разбросанные по берегу обломки, вывороченные с корнем пальмы, песок, смешанный с водорослями и осколками стекла. И жуткая, давящая тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя и голосом в моей голове.

«Николай, ваше состояние требует немедленного вмешательства. Я могу стабилизировать ваши жизненные показатели».

— Что ты такое? — повторяю я, стараясь говорить четче.

Горло все еще саднит, но голос уже не такой хриплый.

«Я — Вежа. Автономная система, разработанная для оказания помощи носителям, обладающим высоким потенциалом обработки информации. Вы — один из таких носителей».

Носитель, потенциал, обработка информации? Я — судовой врач! Я лечил людей, выписывал рецепты, делал перевязки. При чем тут какие-то системы?

— Я… не понимаю, — признаюсь я. — Я врач, а не… программист.

«Ваша профессия не имеет значения. Важен ваш мозг. Его уникальная способность адаптироваться, обучаться, анализировать… Вы — идеальный носитель для Вежи».

Идеальный носитель. Звучит странно.

«Моя задача — помогать вам. Я не причиню вам вреда».

Голос такой спокойный, ровный, почти убаюкивающий. Но я не могу отделаться от ощущения, что что-то не так. Что-то скрыто.

— Помогать? — переспрашиваю я. — Как? Чем ты можешь мне помочь?

«Я могу предоставить вам доступ к огромному объему информации. Я могу анализировать данные, прогнозировать события, предлагать оптимальные решения. Я могу даже влиять на реальность».

На что влиять? На реальность? Это уже за гранью моего понимания. Я — реалист. Я верю в то, что вижу, что могу потрогать, что могу объяснить с точки зрения науки. А тут система, влияющая на реальность.

«Ваше тело сильно повреждено, носитель. Вам требуется срочная медицинская помощь».

Вежа права. Я чувствую это. Тупая, ноющая боль во всем теле. Головокружение и слабость. Семьдесят лет — это не шутки. Особенно после такого приключения.

И тут в голове всплывает мысль. Дерзкая, безумная, но такая заманчивая.

— Ты… — Я замираю. — Ты сказала, что можешь влиять на реальность…

«Да, носитель».

— А омолодить мое тело… ты можешь?

Молчание. Долгое молчание. Я уже начинаю думать, что Вежа отключилась. Или что я действительно сошел с ума.

«Да, носитель. Омоложение возможно».

Робкая надежда, слабая, но все же надежда, воспарила в душе.

«Однако это потребует значительных затрат энергии. В единицах вашей реальности — очков влияния».

Очки влияния? Это еще что за зверь?

«Полное омоложение вашего организма до оптимального биологического возраста… 30–35 лет потребует 12 000 очков влияния в день».

И? мне это ни о чем не говорит. Много это или мало?

«Ваш текущий потенциал позволяет генерировать при максимальной концентрации и эффективности от 50 до 70 очков влияния в день».

Пятьдесят? Семьдесят? Это издевательство! А надо двенадцать тысяч.

— Но как? — Я хмурюсь. — Как я могу заработать столько очков?

«Существует множество способов, носитель. Выполнение заданий, поставленных системой. Взаимодействие с другими носителями. Создание новых».

Вежа снова замолкает. Я не понимаю ни слова. Какие задания? Какие носители? Что вообще происходит?

«Вам необходимо восстановить силы, носитель».

В голове — каша. Какая-то система, очки влияния, омоложение, носители. Это все слишком сложно. Слишком нереально.

Я вспоминаю бутылочку. Ту, которую мне передал тот странный матрос, похожий на пирата.

«В глазах святого Бернара» — «In the eyes of Saint Bernard». Что бы это могло значить?

Я достаю бутылочку из кармана промокшей куртки. Она маленькая, темная, из-под рома. Ладно, не до этого.

Я сижу на песке и смотрю на горизонт. Море успокаивается, шторм утихает, оставив после себя лишь разрушения. Голова все еще гудит, но голос Вежи стал тише, словно она тоже устала.

Двенадцать тысяч очков. Это недостижимо. Нереально. Но сдаваться я не намерен. Я слишком долго жил, слишком многое прожил, чтобы вот так просто утонуть в отчаянии.

Для начала надо оклематься, потом найти предметы первой необходимости. А там буду ждать поисковые отряды. Самолеты и катера должны прибыть на место крушения. Главное продержаться.

Но меня посетила интересная мысль.

— Вежа, ты сказала, про омоложение — это слишком дорого. А есть ли другие варианты?

«Вопрос не ясен, носитель. Другие варианты?»

— Да. Я — врач. Я знаю, как работает человеческое тело. Полное омоложение — это радикально. Но что, если…

Я делаю паузу, собираясь с мыслями.

— Что, если вместо полного омоложения увеличить количество клеток, отвечающих за регенерацию? За восстановление тканей?

Молчание. Долгое, напряженное молчание. Я начинаю нервничать. Неужели я сказал что-то не то?

«Увеличить количество клеток, отвечающих за регенерацию…» — повторяет Вежа. — «Вы имеете в виду стволовые клетки? Факторы роста?»

— Да! — Я воодушевляюсь. — Именно! Стволовые клетки, факторы роста. Можно стимулировать естественные процессы восстановления? Ускорить регенерацию?

Снова молчание. На этот раз еще дольше. Я уже начинаю думать, что Вежа зависла. Или что моя идея — полный бред.

«Обработка запроса. Анализ данных…» — внезапно раздается голос Вежи. — «Ваше предложение нестандартно. Но потенциально эффективно».

Я с облегчением выдыхаю. Значит не бред.

«Требуется дополнительное время для расчета…»

Я жду, затаив дыхание. Каждая секунда кажется вечностью. А что я еще могу сделать. Я прожил хорошую жизнь. Но получить молодость? Кто откажется?

«Расчеты завершены. Увеличение количества клеток, отвечающих за регенерацию и восстановление, возможно. Стоимость 200 очков влияния в день».

Двести? Двести! Это уже не двенадцать тысяч! Это шанс!

— Я согласен! — говорю я, не веря своему счастью. — Двести очков я смогу это сделать! Наверное.

«Принято. Процесс запущен».

Я ничего не чувствую. Никаких изменений.

«Вам необходимо зарабатывать очки влияния, Николай. Иначе процесс будет остановлен. В настоящее время у вас имеется стартовые 700 „ов“ (очков влияния)».

Да. Очки. Я помню. Но как?

— И как я могу заработать эти очки? Ты говорила о каких-то заданиях?

«Да. Задания. Взаимодействие с другими носителями. Создание новых способов взаимодействия с реальностью. Я предоставлю вам подробную информацию позже. Сейчас ваш организм требует отдыха».

Отдохнуть. Да, я бы не отказался.

«Ваше физическое состояние улучшается, Николай. Процесс регенерации запущен».

Я прислушиваюсь к своим ощущениям. И да. Боль стала тише. Слабость отступает. Я чувствую даже прилив сил. Небольшой, но все же.

— Спасибо, Вежа, — говорю я. — Спасибо…

Я снова смотрю на горизонт. И замираю.

Там, вдалеке — корабль!

Он еще далеко, но я отчетливо вижу его силуэт. Паруса. Черные паруса.

Пиратский корабль. Наверное тот, откуда выпал тот аниматор.

Это шанс выбраться с этого острова.

Я встаю. Ноги еще слабые, но я могу стоять. И могу идти.

Я делаю несколько шагов и к ногам волна набрасывает труп. Я отшатнулся и упал. К берегу выбросило труп того моряка-аниматора. Я отползаю от тела. Схватив подвернувшуюся под руку доску, я поднялся опираясь на деревяшку.

Потом. Все потом. Сейчас главное привлечь внимание тех, кто на корабле.

Корабль приближается. Черные паруса зловеще полощутся на ветру. Я стою на берегу, вцепившись в обломок доски.

Чем ближе подходил корабль, тем лучше виднелись люди. В кои то веки я рад своей старческой дальнозоркости.

Пираты. Я видел их только в кино.

Корабль уже совсем близко. Я вижу людей на палубе. Курс судна был вдоль острова. По идее меня должны увидеть.

Нужно привлечь их внимание. Но как?

Я поднимаю обломок доски и начинаю махать изо всех сил, которых почти не осталось. Кричать бесполезно. Голос вряд ли будет услышан за шумом волн.

Машу, машу, еще и еще.

Кажется они меня заметили! На палубе начинается какое-то движение. Кто-то указывает в мою сторону.

Корабль меняет курс. Он идет прямо на меня!

Сердце колотится, как бешеное. Получилось! Смешанные, противоречивые чувства.

Они спускают шлюпку. Несколько человек гребут к берегу.

Я стою, жду не в силах пошевелиться.

Шлюпка врезается в песок. Из нее выпрыгивают аниматоры-пираты. Выглядят как настоящие. Вот это уровень погружения в роль!

Рваная одежда, банданы, серьги в ушах, кривые сабли на поясах. Они выглядят, как тот матрос, который умер почти у меня на руках.

Они окружают меня. Молча. Смотрят оценивающе.

— Ребята, спасибо, что откликнулись. Кто вы? — хрипло спрашиваю я на английском.

Один из них, самый крупный, с перевязанным глазом и шрамом через все лицо, выходит вперед.

— А ты кто такой? — грубо спрашивает он. — И что ты тут делаешь?

Я спрашивал на английском. Мне ответили на нем же. Но язык был какой-то не такой, немного сложнее, архаичнее что ли.

— Я потерпел кораблекрушение, — отвечаю я. — Я врач, доктор.

Пираты переглядываются. В их глазах — недоверие.

— Доктор? — переспрашивает одноглазый. — А ну, покажи свои руки!

Я протягиваю руки. Они дрожат. Не от страха, а от слабости.

Одноглазый внимательно осматривает мои руки. Потом кивает своим товарищам.

— Взять его, — приказывает он.

Меня хватают под руки и тащат к шлюпке.

— Эй! — Я пытаюсь вырваться. — Осторожнее! Я же…

Но меня никто не слушает. Меня заталкивают в шлюпку и мы гребем к кораблю.

Корабль называется «Гроза Морей». Я вижу название, написанное на борту крупными, неровными буквами.

Может это такие местные реконструкторы? Отыгрывают роли до конца?

Меня поднимают на палубу. Вокруг — толпа пиратов. Все смотрят на меня с любопытством, с подозрением, я бы даже сказал — с угрозой.

Меня ведут к капитану.

Капитан сидит в кресле на корме, на возвышении. Грубый мужчина, с густой черной бородой и пронзительным взглядом. На нем — потрепанный камзол, на голове — треуголка. Выглядит он, как настоящий пиратский капитан из книжек.

— Кто это? — спрашивает он, не сводя с меня глаз.

— Потерпевший крушение, капитан Роджерс, — отвечает одноглазый. — Говорит, что доктор.

Капитан хмурится.

— Даже так? — Он подается вперед. — И что же ты, доктор, делал на этом Богом забытом острове?

Я рассказываю ему свою историю. Про круиз, про лайнер, про шторм, про кораблекрушение. Про Вежу я, конечно, молчу.

Капитан слушает внимательно, не перебивая. В его глазах — недоверие.

— Врешь, — говорит он, когда я заканчиваю. — Никакого шторма такого, чтобы потопить целый линкор тоже не было.

— Не линкор, лайнер.

— Да хоть птица.

— Но… — Я пытаюсь возразить. — Я не вру! Я…

— Молчать! — рявкает капитан.

Так, кажется переговоры не удались. Не можешь предотвратить — возглавь. Всегда выручало. Что же, будем играть по их правилам. Что тут у нас? Группа сбрендивших аниматоров, которые перегрелись на солнышке. Хотя симптомы не похожи.

Ладно, играем.

— Я доктор, капитан! Я могу лечить ваших людей!

Капитан задумывается. Он смотрит на меня оценивающе.

— Вот, это уже деловой разговор, — он усмехается. — А ну, покажи, на что ты способен.

Он кивает одному из пиратов, стоящему рядом. Тот подходит к другому пирату и со всей силы бьет его кулаком в лицо.

Пират падает, хватаясь за разбитый нос. Из носа течет кровь.

— Лечи, — приказывает капитан.

Я в шоке. Но делать нечего. Я — врач. Я должен помочь.

Я подхожу к раненому пирату. Осматриваю его…

— Нужны чистая ткань и вода… — говорю я.

Капитан щелкает пальцами. Пираты приносят мне все, что нужно.

Я начинаю лечить. Промываю рану, останавливаю кровотечение. Я делаю все, что могу, используя свои знания и навыки.

Капитан наблюдает за мной. Молча.

Наконец я заканчиваю.

— Готово, — говорю я. — Ему нужен покой.

Капитан кивает и хмыкает. Раненый пират смотрит на меня с благодарностью и глуповатой улыбкой. Походу его не впервые бьют так. Повредили ему что-то в головушке.

— Хм… — Капитан трет подбородок. — Ладно. Допустим, ты и вправду док. Но это еще ничего не значит. Ты останешься на корабле под моим присмотром. И попробуй только что-нибудь выкинуть.

Я киваю. Другого выбора у меня нет.

Меня отводят в каюту. Маленькую, тесную, грязную. Но это лучше, чем ничего. Судя по всему здесь недобор матросов, раз целая каюта есть свободная.

Мне приносят еду. Грубую, простую, но съедобную. И ром. Расщедрились, однако. Наверное, хотят уважить доктора.

Отвратное пойло.

Я ем, пью и думаю о том, что со мной произошло.

Перед сном я вспоминаю о бутылочке. Той самой, которую мне передал умирающий матрос.

Я достаю ее из кармана. Отвинчиваю крышку, достаю клочок бумаги.

Разворачиваю его и хмурюсь.

Это часть карты. Часть старинной пиратской карты, на которой есть отметка красным крестиком.