Долгая дорога в рай (СИ)

1

— Тэ-экс, ну посмотрим, кто тут мечтает пригласить меня на работу, — пробормотал Славик, листая бесплатную русскую газету в поисках рубрики «Требуются». На 16-й странице искомый заголовок нашёлся и Славик, саркастически улыбнувшись, приступил к чтению вслух. Он занимался этим каждый вечер по пятницам после ужина. Десяток русскоязычных газет и журналов ждали своей очереди на углу стола. Славик набирал их в русском магазине на перекрёстке Финч и Дафферин, куда заезжал по пятницам после работы закупиться на неделю пельменями, мясной нарезкой, чёрным хлебом и другими русскими деликатесами. И вот сейчас, набив живот вкусностями, Славик устроился на диване с упаковкой пива и начал «искать хорошую работу».

«Тэ-экс, — повторился Славик, — опять бэбиситеры требуются. Не, я конечно могу, но только если подопечной будет больше восемнадцати лет, меньше не предлагать. Хе-хе… Так, уборка помещений нас не интересует… Установщиками окон, дверей и кухонь мы уже как-то поработали, даже целых два дня — спасибо, не надо… Уход за пожилыми — это, как сказала одна знакомая, — только если будешь подыхать с голоду… О! Опять они. Из номера в номер, и всё найти не могут, как они пишут, правильного кандидата. Ха! Два раза. Чё-то вы, ребята темните. Шоб на такую работу и столько месяцев никого не нашли? Я худею, дорогая редакция! Это неправильное объявление! «Электрики, операторы вакуумного оборудования, наладчики…, так-так-так. Правильная зарплата правильному кандидату.» О как!» Видимо, расторможенный пивом, Славик решил немного пошалить. Включив ноутбук, Славик написал самое короткое в своей жизни резюме: «Если вы до сих пор не нашли правильного кандидата, не огорчайтесь — я уже нашёлся. Умею делать всё, что можно сделать руками», и послал это резюме по указанному в объявлении Е-мэйлу. Затем Славик бросил газету, включил телик и, взяв очередную банку пива, стал смотреть футбол…

Утром позвонил Санёк и пригласил на рыбалку — его постоянного напарника не отпустила герлфрендиха, а один Саня на рыбалку не ездил никогда. У Славика подруга улетела на месяц на родину в Россию, так что никаких планов на выходные не было и он согласился, хотя и не особо любил таскаться к чёрту на кулички на целых два дня ради пары лососей. Их можно и в магазине купить, всяко гораздо дешевле выйдет, а погулять на природе и в Торонто есть где. Причём гораздо интереснее и комфортнее. Мангалы здесь у всех на бэк-ярдах позади дома стоят… Но, Санька надо было выручать, да и на озёрах Славик не был уже давненько, так что… Поехали!

… В понедельник вечером, просматривая электронную почту, Славик не сразу понял что за сообщение ему пришло, сначала даже подумал, что это какая-то ошибка. Посмотрел на адрес — всё правильно, адрес его. Начал читать внимательнее и вспомнил, что делал в пятницу вечером. Хренасе! А вот и результат: компания «Пароксизм щщит» приглашает Славика на интервью по поводу устройства на работу оператором плазменно-вакуумной установки. С собой иметь подробное резюме, диплом об образовании и т. д. Офигеть!

В принципе, у Славика была неплохая работа, с хорошей по здешним эмигрантским меркам зарплатой, да и нравилась она ему, особенно в первое время.

Приехав в Канаду, Славик за короткое время перепробовал десяток профессий, получил лицензию электрика, акупунктуриста, выучился и сдал на права дальнобойщика, поработал сварщиком, помощником зубного техника, и ещё кем-то, сейчас он уже не помнил. Но… Это всё было не то. Его несколько авантюрный склад характера требовал какой-то изюминки, новизны. И вообще, работа должна была ему просто нравиться. Без этого ему было скучно. Однажды он увидел в русской газете объявление, что кому-то требуется кузнец художественной ковки и сразу позвонил по указанному номеру.

Оказалось, что два молодых парня, эмигранты с Украины открыли компанию по художественной ковке. Один из них был на родине водителем — дальнобойщиком, а второй художником по гончарным изделиям. Ковать они не умели, хотя и пытались что-то делать. Славик тоже до визита к ним молота в руках не держал, хотя ещё в России был однажды в колхозной кузне проездом с охоты. Кто-то из компании охотников, хвастаясь по пьяни своим ножом, здорово покрошил отточенное до остроты опасной бритвы лезвие, и они заехали к знакомому кузнецу отремонтировать клинок. Там Славик и увидел горн, пневматический молот, наковальню, всякий инструмент и посмотрел как работает кузнец. Ему понравилось. Но он работал в то время главным врачом ведомственного санатория, и мысли о том чтобы переквалифицироваться в кузнецы даже не возникло.

А тут он вспомнил этот случай и решил попробовать. Тем более, что навыки работы с металлом Славик имел, получив их в своё время тоже в России, на производственной практике во время учёбы в энергетическом техникуме. А парни, хозяева компании, даже обрадовались, что Славик согласился у них работать, так как компания только открылась, но уже дышала на ладан, потому что работать было некому, а у самих у них плохо получалось.

Славик работал и одновременно учился ковать: когда парни были на выезде, Славик разогревал заготовки из металлолома и стучал, стучал на молоте. Постепенно начало получаться. Олежек, это который был художником-керамистом, был дизайнером от бога, умел рисовать очень красивые вещи, а Славик воплощал это всё в металле. Юра, это второй компаньон взял на себя инсталляции, установку сделанного на месте у заказчиков, работал дотошно и аккуратно. Так и подняли компанию, появились дорогие заказы, дела пошли на лад.

Всё испортили появившиеся у бизнесменов деньги. Олежек оказался очень жадным, да и характер имел склочный, как все талантливые люди. Между хозяевами начались разборки, это сказывалось на работе, и Славик решил уходить. Хорошим было то, что он сделал себе имя, работая в этой компании. И когда его пригласили в на работу в канадскую компанию, Славик, не раздумывая, согласился.

Сначала ему очень нравилось работать в этой компании. Да, Олежек делал шикарные чертежи, но требовал делать детали с точностью до миллиметра, без малейших отклонений. А здесь босс был ни разу не художник и не дизайнер. Он просто приносил фотографию красивых ворот, балконов или перил, взятых из Интернета, и говорил сделать заказ приблизительно как на фотографии. Давал только свои размеры. И Славик делал красиво. Работа была творческая, детали авторские, и Славику это нравилось.

Но последнее время на рынке появилось много дешевых стандартных деталей китайского производства, витиеватых, но абсолютно безвкусных. Босс начал закупать эти детали, их тупо вставляли в раму нужных размеров, зачастую без всякой композиции, соблюдения пропорций, без логического сочетания порой абсолютно разномастных изделий… Славику работа разонравилась и он опять начал читать объявления в русских газетах.

…Славик открыл ящик письменного стола, пошарил рукой на дне ящика в самом дальнем углу, вытащил на свет божий красный диплом об окончании энергетического техникума, рукавом стёр с него пыль и начал писать красивое резюме…

Компания была какая-то мутная. 90 % персонала и 100 % руководителей(даже низового звена) — все бывший наш народ. Странно, но Славику сразу наобещали море творческой научно-исследовательской работы и предложили контракт с испытательным сроком в три месяца с дальнейшим продлением и возможным повышением зарплаты. Дальше было ещё страньше: компания не производила никакой продукции, плазменно-вакуумные установки дорогущие, германского производства, к ним присобачены огромные катушки соленоидов, катающиеся туду-сюда по специальным направляющим вокруг вакуумной камеры и генерирующие электромагнитные поля огромной мощности.

Раз в две недели на небольшом грузовике к ним приезжали двое молчаливых военных и привозли какие-то детали сложной формы. Эти детали закладывались внутрь вакуумной камеры для плазменного напыления на неё металлов платиновой группы в разных сочетаниях, якобы для меньшего износа в случае атомной войны. Потом эти детали тестировались на прочность покрытия, отправляли на склад и всё начиналось сначала.

Периодически приходили проверяющие от правительства, босс водил их вокруг работающих установок и уверенно вешал лапшу на уши. Чиновники кивали с важным видом и уходили все такие довольные дальше выделять миллионные гранты на дальнейшие исследования.

И это продолжается, как потом выяснилось, уже десять лет. Честно говоря, Славика это мало волновало — ну нашли предприимчивые ребята законную возможность тянуть с государства бабло, — ну и флаг им в руки. Тем более, что лично для Славика работа оказалась непыльной — раз в день разобрать ваккумную камеру, заменить там деталь, снова собрать эту камеру и набрать вакуум нужных показателей, а потом сиди и в потолок поплёвывай.

Кроме Славика, в бригаде операторов было ещё двое — Димон и Вован. Один был из бывших военных, второй — из питерских кандидатов наук. В коллективе их так их и прозвали — команда 2П — Два Президента. Димон был за старшего, а Вован всё время улыбался. Немного напрягали внутренние порядки в коллективе. Например, никто не уходил домой до тех пор, пока главный босс не выйдет в цех, обойдёт его с важным видом, расставив локти в стороны, и удалится в свой кабинет. Вот потом все срывались переодеваться и валить домой. Вся фишка была в том, что босс делал свой обход только через полчаса после окончания рабочего времени. Но, ради такой нехилой работы, приходилось терпеть. Чек на 4000 баксов в конце месяца помогал стойко переносить эту ежедневную незапланированную получасовую переработку.

Через некоторое время Славик заметил, что в компании есть две группы персонала: постоянная, в которую входили руководители всех уровней и переменная, состоявшая в основном из технического персонала и работников низшего звена. Вот в этой второй группе, в которую входил и Славик, кадры менялись как перчатки. Электрики, токари, простые операторы и другой персонал работали в этой компании не более трёх месяцев и просто увольнялись незадолго до окончания испытательного срока. А объявление в газетах о найме персонала в эту компанию печаталось из номера в номер уже больше года. Значит, люди здесь не задерживались. Кстати, Славика и самого-то взяли на эту работу с испытательным сроком в три месяца с возможностью его продления ещё на три месяца, как было написано в контракте.

Сначала Славик подумал, что это делается для того, чтобы такой временный персонал не успевал за такой короткий срок до увольнения разобраться в том, что здесь происходит и не мог стукануть туда, куда надо. Но потом Славик стал замечать не очень хорошие симптомы, которые навели его на мысль о том, что не всё с этой компанией так просто. Сначала он не обращал внимания, но потом Славика стало беспокоить то, что слишком уж часто на его теле стали появляться ничем не объяснимые синяки. Вроде бы нигде не падал, ничем не ударялся, тяжестей не таскал, а на ногах, руках, а потом и на теле стал замечать свежие синяки; причём ни болей, ни припухлостей, обычно сопровождавших настоящие кровоподтёки не было. Значит, сделал вывод Славик, это что-то со свёртывающей системой крови. Дальше — больше: появились периодические боли в голеностопных суставах, зачастили головные боли по вечерам после работы, чего раньше никогда не было.

Озарение пришло, когда супервайзор Дима привёл Славика к новой установке и дал задание крутить на ней гайки и делать другую бессмысленную, с точки зрения Славика, работу: разбирать и снова собирать разные узлы установки. При этом Димон заметил, что установка не подключена к сети и можно не бояться, что-то случайно сжечь. А сам быстренько смотался к электрикам, работавшим поодаль и начал с ними увлечённо о чём-то болтать и переключать рубильники. А у Славика буквально через минуту гаечные ключи стали прилипать к металлическим частям установки так, что их невозможно было оторвать. А когда Славик крикнул Димону что за хрень тут с намагничиванием, Димон сделал вид, что не слышит. Вот тут-то и закралась в голову Славика мысль о том, что он здесь всего лишь подопытный кролик и на нём тайно ставят опыты по воздействию сильных магнитных и ещё хрен знает каких полей на организм человека. И, похоже, не только на нём, но и на всём временном персонале. Да-а…Вот только хрен тут чего докажешь, а здоровье потеряешь. И подумал Славик, что надо срочно искать другую работу и валить из этой мутной конторы. Но свалить не успел.

Один из недавно уволенных временных электриков оказался парнем злопамятным и всё-таки стуканул куда надо, и нагрянула какая-то крутая комиссиия с внеплановой проверкой. Босс узнал об этом буквально за пару дней до комиссии через свои деловые контакты в соответствующем департаменте правительства провинции, и все оффисные забегали как наскипидаренные. Вечером, накануне появления комиссии завезли кучу какого-то списанного оборудования, купленного по дешёвке на каких-то армейских складах бывшего военного научно-исследовательского центра. Как назло, Вован в это время был в отпуске на родине и вернуться должен был только через два дня; поэтому Славику открытым текстом было велено оставаться работать хоть на всю ночь, но слепить к утру из этого оборудования «чё-нибудь такое, чтоб гудело, крутилось, мигало разноцветными огоньками и, вообще, выглядело круто и научно». В помощь дали Виталика, работающего здесь стафф-универсалом, совмещавшего должности разнорабочего, кладовщика, грузчика и уборщика. Даже пообещали премию обоим по итогам проверки. И, что совсем удивило, заказали за счёт компании ужин с доставкой на место работы. Возражения не принимались. Славик тяжко вздохнул и побрёл вслед за Виталиком в бытовку поглощать халявную пиццу.

Из всех наук Славик больше всего любил физику. В школьные годы домашние задания по физике он практически не учил, делал только письменные задачи. А теорию он запоминал на уроках в школе. То что объясняла учительница по физике Славик запоминал сразу и навсегда. А вот с лабораторными работами были проблемы: Славик всегда начинал чего-то мудрить с приборами, подключать их так и эдак, чаще всего не так, как требовалось по теме работы. В результате бывало или приборы ломались, или перегорали предохранители. И на вопрос учительницы зачем он это сделал Славик всегда приводил очень веские теоретические оправдания. Или просто говорил, что хотел совершить научное открытие, опять же теоретически обосновывая свои действия. Учительница ругала любимого ученика за испорченное оборудование, но плохих оценок никогда не ставила, чаще это были пятёрки, реже четвёрки.

А сейчас Славику дали кучу разнообразнейшего научного оборудования и предоставили карт-бланш на любые действия с ним. Правда никаких сопроводительных документов или инструкций по работе с этим оборудованием не было и Славик мог только догадываться что из себя представляет тот или иной прибор и как он работает. Но метод научного тыка был у Славика любимым способом познания, а включение любого прибора надо было всегда начинать с поиска выходящего из корпуса этого оборудования кабеля и подключения его к электросети. А потом искать на корпусе этого прибора или шкафа рубильник, пакетник или просто какую-нибудь кнопку. Затем нажать эту кнопку, а потом смотреть что получится. Если кабелей или проводов было много, их надо было соединять между собой. Как соединять, что и с чем подсказывало Славику его развитое ещё со школы научное чутьё. Да и тестер помогал избегать совсем уж явных коротких замыканий. В-общем, Славик оказался в своей стихии и забыл о течении времени.

А вот Виталик не забыл. Первые два часа он честно помогал Славику перетаскивать и расставлять оборудование и приборы в художественном беспорядке согласно полёту мысли Великого Физика Славика. Надо сказать, что помощь Виталика была очень кстати, так как большинство привезённого оборудования было довольно громоздким. Но, с помощью электрического погрузчика почти всё удалось расставить как было задумано. Не успели установить только тяжеленную катушку соленоида в виде обмотанной изоляцией баранки диаметром в полтора метра и весом под пару тонн. Как назло, к этому времени подсели аккумуляторы погрузчика и соленоид пришлось оставить лежащим прямо на полу. Но и тут Славик вышел из положения, просто положив на этот соленоид обмотанное по спирали медной трубой колесообразное нечто в виде сплющенного тора наружным диаметром около метра. Само колесо, его трубчатые спицы и центральный шар, куда они сходились были изготовлены из металла тускло-серебристого цвета. Торцевые поверхности центрального шара были вогнутые и почему-то позолоченные. Напротив спиц по наружной поверхности тора через равные промежутки были расположены круглые смотровые окна с толстенными стёклами. При подаче напряжения на клеммы нижнего соленоида внутри колеса начинали периодически проскакивать какие-то разряды в виде маленьких молний, а сам этот тороидальный агрегат поднимался над соленоидом примерно на полтора метра и начинал медленно вращаться, посверкивая разноцветными молниями в своих смотровых окошках. Смотрелось это очень здорово, и Славик решил, что это как раз «круто и научно» как и желал босс. Правда Виталик, увлекающийся йогой и ещё какими-то восточными учениями, почему-то сразу запсиховал, разорался, что находиться рядом с этим «чёртовым колесом» не может, так как у него сразу начинает «вибрировать карма» и «замерзают чакры». И не надо ему никакой премии, он своё дело сделал, оборудование расставил, электропогрузчик сдох, и, вообще, он пошёл домой. Славик спорить не стал, установку выключил и не включал до тех пор, пока Виталик не ушёл.

В-общем, решил Славик, это и к лучшему: теперь никто не будет отвлекать и задавать дурацкие вопросы. Интуиция ворчала, что в конструкции агрегата чего-то явно не хватает; и Славик соглашался с ней в том, что композиция имеет какой-то незавершённый вид, нужен последний штрих, завершающий аккорд, который снимет все вопросы о научной ценности и целесообразности проекта. Славик ходил кругами около установки, дымил сигаретами, чашку за чашкой пил кофе, а нужная идея всё никак не озаряла. Крутилось в мозгах что-то эдакое, казалось вот-вот, и удастся поймать ускользающую мысль, но…

Не вырисовывалось.

Тогда Славик поступил, как он всегда делал, если что-то не получалось: он просто начал без всяких мыслей, тупо открывать все ящики подряд, доставать из них знакомые и незнакомые приборы и оборудование и просто навешивать их на установку как бог на душу положит и периодически включать эти приборы по отдельности или все сразу. Несколько явно военных лазеров Славик расположил по окружности чертова колеса напротив смотровых окон. Лазеры были непрерывного действия и с разной длиной волны, один даже работал в рентгеновском диапазоне, но неравномерное вращение колеса превращало подачу лучей внутрь его корпуса в импульсы разной продолжительности. Проходя через смотровые окна и далее внутри спиц-труб, лучи собирались на внутренней начинке центрального шара этого «чёртова колеса», и что-то там происходило такое, что вызывало появление трассероподобного разноцветного излучения вверх и вниз из торцевых позолоченных поверхностей центрального шара. Зрелище было завораживающее: эти разноцветные трассеры лучей двигались с разной скоростью и периодически останавливались, замирая на некоторое время в самых разных композициях, создавая впечатление остановившегося, прерванного в нескольких местах, столба света. При этом Славик явно слышал какую-то неземную музыку, хотя её просто не могло быть в принципе. Славик списал этот эффект на свои слуховые галлюцинации от усталости и чрезмерного количества сигарет и кофе. Да и давняя контузия могла давать такой эффект, так что Славик не стал придавать этой музыке особого значения. Ну есть и есть. Работать не мешает и ладно. Даже как-то успокаивает. Кстати, это музыкальное сопровождение навело на мысль присобачить к установке инфразвуковой излучатель, найденный в одном из ящиков. Славик знал, что инфразвуковые лучи вызывают у попавших под их действие людей неприятные ощущения и стремление побыстрее покинуть зону облучения. Поэтому Славик расположил излучатель на установке таким образом, чтобы инфразвук, проходя через чертово колесо частично накрывал зону, где обязательно остановятся наблюдатели из комиссии. Излучатель хоть и слабенький, но своё дело должен сделать. Глядишь, и уйдут побыстрее. А нехрена ходить тут, людей от дела отрывать.

Кроме того, Славик наставил на каждый шкаф и крупные приборы проблесковые маячки красного и синего цвета и запараллелил их с баззером боевой тревоги. Вся эта тревожная сигнализация включалась одновременно с инфразвуковым излучателем от одной и той же большущей красной кнопки, что должно было усилить эффект тревоги. Но включать это Славик решил в самом крайнем случае, если только что-то пойдёт не так или комиссия уж слишком сильно заартачится.

Время было уже около двух часов ночи, организм непрерывной зевотой подсказывал, что пора бы и отдохнуть; и Славик, памятуя поговорку, что кашу маслом не испортишь, решил быстренько разместить остатки оборудования на кронштейнах и передвижных стеллажах вокруг центра всей композиции, а потом прилечь поспать хоть пару часиков перед завтрашним представлением.

Последние приборы Славик перепаивал и подсоединял к основной схеме практически на автопилоте, не совсем соображая что он делает. И только когда, уснув за столом с паяльником в руках, обжёг щёку, Славик решил всё бросить и завалился спать на столах в ланч-руме, подложив под себя все собранные технические халаты и укрывшись курткой. Под голову Славик подложил початую упаковку чистой ветоши и уснул в относительном комфорте. Тем более, что в жизни Славика бывали времена, когда спать приходилось и в менее приятных условиях. Эта мысль потащила за собой другую, как понимал засыпающий Славик, самую важную мысль на данный момент; он подумал было, что надо обязательно запомнить её, но сознание уже отключи-илось…

А утром Славик проспал и вспоминать было некогда. Его разбудил Виталик, грохнувший о стену открываемой дверью. Видимо вчерашняя дурь ещё не выветрилась, а может, просто не выспался. Он жил далековато и вынужден был вставать в пять утра, чтобы вовремя успевать на работу. Да и вообще Виталик по жизни был человеком излишне эмоциональным, заводился с полоборота и его крик частенько был слышен по всему цеху. Славик встал, включил чайник и, позёвывая, отправился умываться. После большой чашки сладкого кофе его настроение улучшилось и он отправился в цех, на ходу пытаясь вспомнить на чём он вчера остановился.

Славик подошёл к своей новой установке, закурил, несколько раз медленно обошёл её, подивился тому, что вчера тут наворочал и, решив посмотреть как это всё будет работать, включил главный рубильник. Привычно загудели трансформаторами блоки питания, замигали индикаторы, зажглись экраны мониторов и осциллографов. «Чёртово колесо» нехотя поднялось над центральным соленоидом и закружилось в медленном танце, сверкая стёклами лазерных окон. Вверх устремился разноцветный луч-трассер, а вот снизу такого луча почему-то небыло. Славик заглянул под нижний срез центральной камеры «чёртова» колеса и чертыхнулся про себя. На нижней вогнутой поверхности центрального узла красовался вчерашний чёрный шар. Славик прекрасно помнил, что нашёл его вчера вечером в одном из железных, окрашенных под камуфляж, ящиков; и пытался примерять этот чёрный с гравированной непонятными узорами поверхностью шар размером с теннисный мяч туда и сюда и, не найдя для него места, просто положил его на пол внутри соленоида и забыл о нём. А сейчас этот шар сидел в нижнем углублении центрального узла «чёртова колеса» как влитой. Славик попытался снять его, но шар прилип намертво, и даже двумя руками невозможно было сдвинуть его с места. Причём шар был тёплый и возникало такое ощущение, что его поверхность слегка вибрирует, хотя визуально это не было заметно. Славик решил, что шар просто примагнитился, и выключил рубильник. Ничего не изменилось. Черный шар даже не шевельнулся, а «чёртово колесо» медленно опустилось внутрь соленоида вместе с шаром. Медленно погасли все лазеры, экраны, лампы и светодиоды, а центральный луч, постояв немного, плавно убрался внутрь «чёртова колеса». А раньше он пропадал сразу при выключении напряжения.

«Чудны дела твои, господи,» — пробормотал Славик и украдкой перекрестился. Времени уже не оставалось, всё местное начальство шастало по цеху, уборщик с показным рвением сметал с пола несуществующую пыль, где-то в дальнем углу с кем-то на ходу ругался Виталик, атмосфера накалялась. Славик решил оставить всё как есть. Тем более, что уже поздно пить боржоми, как заметил примчавшийся Виталик — комиссия приехала и сейчас мотала нервы боссу в его кабинете. Славик постарался отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на управлении процессом включения всей этой мешанины приборов и оборудования. Единственное, что беспокоило, это непонятная уверенность, что он где-то уже видел такой чеканный узор, как на этом чёрном шаре, причём в неприятной ситуации, а вот вспомнить — где и когда — никак не удавалось. И ведь крутилось что-то такое в голове, казалось вот-вот — и сейчас всё вспомнится. Но тут на галерее второго этажа открылись двери оффиса и заливающийся соловьём босс повёл группу солидных дядек по наклонному пандусу в цех.

Вспоминать стало некогда. Шедший позади всех проверяющих Димон украдкой махнул Славику рукой — врубай, мол, чего тянешь? И Славик врубил.

Сначала мигнул свет, причём не все лампы сразу, а расходящейся тёмной волной от центра к периферии. Затем всё вроде бы пошло по накатанной колее, но гораздо медленнее: «чертово» колесо поднималось и раскручивалось как бы нехотя, с непонятной вибрацией. Создавалось впечатление, что оно делает это с огромным усилием, даже луч света из центральной части колеса поднимался как при замедленной съёмке. А вот чёрный шар на нижнем торце центрального узла этого колеса сперва задымился, затем начал медленно наливаться багровым цветом, постепенно переходящим в красный, затем жёлтый и далее в зелёный. Остановился он на ярко-изумрудном и начал вращаться в направлении обратном вращению самого «чертова» колеса. Затем из чёрного(теперь уже изумрудного) шара вертикально вниз вырвался конус такого же изумрудного света, освещая внутреннюю поверхность нижнего соленоида. Внутри этого конуса переплетались в завораживающем танце золотого цвета протуберанцы, молнии, вихри, сполохи северного сияния и другой формы языки пламени неописуемой формы. И всё это на фоне еле слышимой неземной музыки, которую Славик поначалу опять принял за свои слуховые галлюцинации. Но вид заворожённо застывшей высокой комиссии, все члены которой явно прислушивались к чему-то внутри себя заставил Славика поверить, что эта музыка звучит не только в его мозгах. Ещё сильнее Славика поразило то, что все остальные работники компании как сомнамбулы медленно собирались за спинами членов комиссии и также замирали, всматриваясь немигающими глазами в нерукотворный огонь работающей установки. Некоторые из них начали покачиваться в такт музыке. Славику показалось что он слышит кроме этой музыки ещё и невообразимой красоты ангельское пение. Ещё во время учёбы в мединституте на лекции и последующем сеансе массового гипноза, которые проводил профессор кафедры психиатрии Славик узнал, что не поддаётся гипнозу, но сейчас заметил, что его самого что-то тянет подойти к «чёртову колесу» и с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Славик не стал дожидаться что будет дальше и бросился выключать установку. Сознание отмечало, что его движения стали замедленными, как будто он совершал их, преодолевая собственное нешуточное сопротивление, но ничего не мог с собой сделать. И лишь охвативший Славика страх стать таким же зомби как вся комиссия помог ему сопротивляться из последних сил. До рубильника было ещё далеко и Славик понимал, что добраться до него он уже никак не успевает. Но тут взгляд его упал на большую красную «тревожную» кнопку и Славик даже не в надежде спастись, а просто в панике, как утопающий хватается за соломинку, ударил всей ладонью по этой кнопке. Вой баззера боевой тревоги ударил по ушам, заглушая завораживающие звуки, а вспыхивающие огни мигалок заставили отвести взгляд от гипнотизирующих всполохов золотого огня в зелёном конусе. Славик повернулся, рывком достиг главного рубильника и повис на его рукоятке, вцепившись в неё обеими руками.

В наступившей тишине «чёртово» колесо, потрескивая коронным разрядом, нехотя опускалось в катушку соленоида, замедляя своё вращение. Пахло озоном, сгоревшей изоляцией и ещё чем-то неизвестным. Очнувшиеся люди растерянно оглядывались друг на друга, не находя слов.

Первым врубился в ситуацию босс и начал распинаться перед высокой комиссией о многочисленных белых пятнах в теории магнитно-плазменных взаимодействий в условиях внешнего когерентного облучения в рентгеновском спектре и о их влиянии на стабилизацию пространственно-временного континуума, локальную стагнацию которого мы все только что наблюдали. И, конечно же проблема требует тщательнейшего изучения с постановкой многочисленных экспериментов, что в свою очередь потребует дополнительного финансирования. Зато какие перспективы окрываются перед человечеством! Это же открытие мирового значения! И мы все причастны к этому открытию! Ошеломлённые члены комиссии только обалдело улыбались и согласно кивали. Босс прекрасно знал когда надо ковать железо и потащил высокую комиссию в свой оффис решать вопросы с дополнительным финансированием. А к Славику подошёл Димон:

— Ты чего творишь-то? А если бы мы от голода сдохли в этом стагнате!?

— Да я чё, Дим? Я ничё. Оно само…

— Чего само? Соображать надо! Тебе чего велели сделать? Чтоб научно и красиво!

— А чё некрасиво что ли? — показал Славик на установку. — Сами уставились как… А уж про «научно» — так вообще… Куда уж научней-то? — отбивался Славик. — Нормально же получилось. И вообще, — повторился он, — обошлось же всё.

— Обошло-ось, — передразнил Димон, успокаиваясь… — Ладно, масло вон подотри, и домой иди, досыпай.

— Какое масло?

— Какое, какое… Вон, посмотри — в соленоиде охладитель вытек. Вытирай, да домой иди. А завтра чтоб с утра на рабочем месте был как штык! Наверняка босс на ковёр вызовет…

— А чо сразу на ковёр-то, Дим? Я ж как велели…

— Веле-е-ели… Иди уже, пока он этим лапшу-то вешает. До завтра, глядишь, и остынет. Сегодня-то я уж прикрою как-нибудь, — проворчал, уходя, Димон.

Славик сходил в каптёрку, набрал чистой ветоши и, отчаянно зевая с недосыпу, поплёлся к установке.

«Чёртово» колесо лежало внутри катушки соленоида и медленно покачивалось туда-сюда. Сквозь его спицы была видна чёрная лужа растекшегося масла. «Грязнущее какое, — подумал Славик, — сто лет не меняли что-ли?» Собирать охладитель сквозь спицы колеса было непривольно и Славик, отключив все другие приборы, подал напряжение только на клеммы катушки, чтобы приподнять «чёртово» колесо и быстренько, без помех вытереть это невесть откуда взявшееся масло. Колесо послушно поплыло вверх, но вот чёрного шара внизу его уже не было. Он нашёлся на полу внутри соленоида… Прижавшись к внутренней стенке катушки соленоида шар медленно плыл по часовой стрелке вдоль этой стенки по луже растёкшегося масла. И был этот шар уже не чёрным, и даже не изумрудным, а светло-золотистым как бушевавшие недавно сполохи огня внутри зелёного конуса, излучаемого этим шаром. Лишь только линии чеканки на поверхности шара остались бездонно-чёрного цвета.

Славик наклонился и взял шар левой рукой. Странно, на поверхности шара не было ни капли этого грязного масла. «Масловодоотталкивающий, что ли?» — подумал Славик и, взял в правую руку большой кусок ветоши. Стоять наклонившись было неудобно, поэтому Славик опёрся правым коленом о верхний край катушки, потянулся тряпкой к масляной луже и, потеряв равновесие, чуть не свалился внутрь соленоида, потому что его рука с тряпкой без всякого сопротивления провалилась в эту грязную лужу до самого локтя. Спасло от падения то что кулаком левой руки, в которой хрустнул золотой шар, Славик упёрся в противоположную сторону катушки, чуть не приложившись лбом о край металлического уголка-стяжки. Судорожно выдернув правую руку Славик с удивлением уставился на неё. Рука и зажатая в ней ветошь были абсолютно чистые. Поверхность же «масляной лужи» даже не шелохнулась. Но этого не могло быть! Славик прекрасно понимал, что двухтонный соленоид лежит на бетонном полу и глубина «лужи» не может быть больше пары миллиметров. И тем не менее это было! Рука провалилась минимум на полметра! «Чёрт знает что! — подумал Славик, — Глюки, что-ли?» — и украдкой оглянулся. Но, вокруг был привычный цех, расставленное вчера оборудование стояло на своих местах, от грузовых дверей в дальней стене слышался крик ругавшегося с кем-то Виталика. А над головой Славика издевательски неторопливо вращалось «чёртово» колесо. Левую ладонь ощутимо жгло. Славик разжал кулак и успел увидеть как чёрный туман из линий чеканки на поверхности смятого золотого шара втягиваются в его ладонь. Страх заставил Славика бросить артефакт на пол, как ядовитую змею. Будто в замедленной съёмке Славик видел как остатки шара оставляя за собой шлейф чёрного тумана падают в «масляную лужу», быстро всасывают её в себя, а затем вся эта чернота по этому же самому шлейфу чёрного тумана втягивается в ладонь. На бетонном полу валялась смятая оболочка золотого шара, которая белела и сморщивалась строго по линиям чеканки прямо на глазах. Славик в панике посмотрел на ладонь — абсолютно нормальная рука, сжимается, разжимается, нигде не болит. Славик опять перевёл взгляд на сжавшуюся оболочку бывшего шара… И вот тут Славик вспомнил где он видел это! Именно вот такие сморщенные белые шары!

2

…После окончания мединститута Славик попал по распределению в районную больницу. Простым врачом он проработал меньше года. Как-то так получилось, что он быстро женился, но жизнь молодых вместе с родителями не задалась, и Славик с женой ушли жить на частную квартиру. В больнице, несмотря на то, что Славик был молодой специалист, квартиру скоро не обещали. И как-то вечером к ним домой явился директор расположенного в лесу ведомственного санатория и предложил перейти к ним на работу замом директора по лечебной работе и, главное, сразу давал отдельную квартиру при этом санатории в жилом доме для персонала. Санаторий находился на берегу лесной речки в живописном месте всего в пяти километрах от города и Славик согласился.

С новой работой Славик влип по самое «не балуй». Санаторий был организован всего несколько месяцев назад на базе бывшего воскресного дома отдыха. В нём построили только новый лечебный корпус и переименовали в санаторий. Медперсонала не было, Славик был единственным врачом. Директор через два месяца уволился и Славика явочным порядком назначили главным врачом санатория. Пришлось пахать с утра до ночи. Выручало то, что начальник вышестоящего объединения санаториев был по образованию вовсе не медиком а ихтиологом, к мнению Славика прислушивался и по своим связям доставал всё, о чём Славик просил.

Через год санаторий заработал на полную загрузку, но беда пришла откуда не ждали. В вышестоящем объединении сменился главбух, и новая главбухгалтерша, баба наглая и беспардонная напрямую начала требовать со Славика взятки. На попытки объяснить, что давать ей бабло просто не счего, не со своей же зарплаты, без затей заявила: «Работать захочешь — найдёшь.» Попытки объясниться с вышестоящим начальником ничего не дали, он уже полностью был у этой дамочки под каблуком. Славик подал заявление на увольнение. Но, так как работать на его месте никто не рвался, Славика было решено заставить работать, и так, как надо начальству. Зачастили проверки и ревизии; и, хотя ничего особо незаконного не было найдено, угрозы завести дело, если Славик не одумается, сыпались каждый день.

Когда срок отработки закончился, Славик на работу не вышел, вернулся в райбольницу. Санаторий остался без главврача, отвечать за это никому не хотелось, и вышестоящий босс накатал заяву в органы, с-сука.

Выручил Славика приятель, майор из военкомата. Он предложил решить проблему просто: завербоваться в армию, в Афган, оттуда выдачи нет. Тогда службу в Афганистане не принято было афишировать, и для всех прочих Славик уехал на курсы повышения квалификации.

…Их отдельный медицинский отряд был сформирован в страшной спешке из тех кто был под руками, лишь бы специальность была подходящей. Вообще-то отдельные медицинские отряды или ОМО просто так на пустом месте в армии не создаются. Их формируют только в случае эпидемий и других катаклизмов, когда ожидаются массовые жертвы, в том числе и среди мирного населения. Много дней спустя, когда всё уже закончилось, Славику в голову пришла крамольная мысль, что им всем выписывали тогда билет в один конец. Делиться этой мыслью Славик благоразумно ни с кем не стал. Да и по штату этот ОМО был на удивление невелик, что только подтверждало версию Славика. А тогда, только прибыв «пиджаком» в Афган Славик, всё принимал за чистую монету. Через два дня их ОМО и группу прикрытия забросили вертолётами далеко вглубь территории, контролируемой душманами…

Надо сказать, что афганская война была странной войной. Внезапный захват двух третей территории Афганистана — и всё. Дальше — просто сидение на месте. Никаких серьёзных попыток взять под свой контроль оставшуюся территорию Афгана не делалось. Какие стратегические и политические задачи пыталось решить руководство Советского Союза этой войной — до сих пор никто не смог объяснить. Но, военным задача была поставлена, и они её решили. Заодно у них появилась возможность испытывать новые виды оружия в реальной боевой обстановке, чем было грех не воспользоваться. Эту возможность реализовывали не только советские войска…

Они вышли в расчётную точку к вечеру, выставили дозорных, разбили временный лагерь между двумя отрогами небольшой скалистой гряды, поужинали и завалились спать. На задание надо было выходить завтра на рассвете. Утром отрядный «молчи-молчи» распечатал пакет и зачитал приказ: к 12–00 по местному времени оседлать гребень скальной гряды, замаскироваться, наблюдать за обстановкой на той стороне и ждать дальнейших указаний. Строго соблюдать режим радиомолчания, рацию включать только в определённое время и только на приём.

В лагере оставили двоих дневальных, взвалили на плечи тяжеленные рюкзаки с приборами и костюмами химзащиты и начали подъём на гряду. Шли по каменистых осыпям и еле заметным тропам, что проложили на склоне дикие козы. К полудню еле стояли на ногах, но успели. Замаскировались среди камней с нашей стороны гряды и начали наблюдение.

Честно говоря, объект наблюдения заинтриговал: внизу, между двумя отрогами горной гряды располагалась цветущая долина, полого уходящая на восток. На относительно ровном участке ближе к левому отрогу на берегу мелкого горного ручья располагался небольшой посёлок в двадцать пять — тридцать каменных зданий за каменными дувалами. В скальной стене позади посёлка виднелись входы в горные тоннели или пещеры, отсюда было плохо видно. Причём входы эти находились на разной высоте и объединялись в три галереи, расположенные друг над другом. По галереям и между зданиями иногда ходили какие-то люди в традиционной афганской одежде, но несколько раз появлялись и люди в военной форме. Километрах в трёх от кишлака ниже по течению ручей впадал в красивое горное озеро, за которым снова начинались горы. Вокруг кишлака были разбросаны участки обрабатываемой земли, а на пастбище ближе к озеру и паслись два табуна лошадей. Одинокий всадник азартно джигитовал на чистокровном жеребце между табунами. Мирный афганский кишлак, неизменный в веках как и эти горы вокруг… Особист подал сигнал: «воздух, усилить наблюдение». Вдали за озером в небе появилась чёрная точка, медленно приближающаяся в нашем направлении. Вскоре можно было различить двухмоторный медленно летящий на большой высоте самолёт. Над озером самолёт сделал круг, а затем полетел прямо в сторону кишлака. Немного не долетая до кишлака самолёт сбросил на парашюте какой-то контейнер и опять пошёл на круг, похоже производя аэрофотосъёмку. Спускающийся на парашюте контейнер вдруг расцвёл вспышкой взрыва и от него во все стороны полетели огоньки фейерверка. Разлетевшись в небе над кишлаком в виде огромного зонтика эти огоньки вдруг одновременно сверкнули ярчайшей изумрудно-зелёной магниевой вспышкой, заставив наблюдателей рефлекторно закрыть глаза.

Когда Славик проморгался, то увидел медленно вращающий винтами, падающий в абсолютной тишине самолёт. Кишлака с окрестностями не было. На его месте осталась ровная чёрная поверхность идеальной круглой формы. Самолёт упал недалеко от этого чёрного круга и сразу загорелся. Славик оглянулся: все ошарашенно перегядывались друг с другом, у всех в глазах читалось одно и то же: «Ни хрена себе!» И это был ещё самый приличный вариант. Тут командир дал команду выдвигаться в долину. Спускались с гряды часа четыре. К этому времени чёрное пятно на месте кишлака полностью исчезло, оставив после себя обычный пейзаж каменной пустыни.

Достигнув подножия гряды, все первым делом достали из рюкзаков и надели на себя ОЗК — общевойсковые защитные комплекты противохимической, радиационной и биологической защиты. Затем начали делать то, ради чего их сюда и прислали: брать пробы воздуха, воды, почвы, определять уровень радиации и другие замеры и анализы, пытаясь определить степень опасности очага поражения. Все химические и физические показатели были в пределах нормы, результаты бактериологических анализов будут известны только через 3–5 дней, но никаких косвенных признаков применения биологического оружия эпидемиологи не нашли, что порадовало всех. Единственное, что вызывало подозрения — на месте бывшего чёрного пятна в неправильном порядке приблизительно через каждые сто метров валялись на грунте металлические либо золотистые с чёрной чеканкой, либо сморщенные белые шары диаметром около трёх сантиметров, похожие на комки мятой фольги. Особист приказал собирать их, и со всеми мерами предосторожности упаковать в герметичный металлический контейнер, и даже приставил к нему охрану.

Сгоревший самолёт не имел на себе никаких знаков принадлежности к какой либо из стран или армий. Удалось определить только то, что это военный самолёт типа «Дуглас DC-3». Модель устаревшая, снятая с производства не только компанией «Дуглас», но и прочими странами, выпускавшими этот самолёт по лицензии. В Советском Союзе этот самолёт выпускался под маркой ЛИ-2. Несмотря на то, что производство самолёта DC-3 было прекращено, машина эта была очень добротная и надёжная, и до сих пор эксплуатировалась в добром десятке стран мира от Китая до Африки и Латинской Америки…

Когда отряд закончил обследование местности уже начало темнеть. Командир приказал перебазироваться к подножию гряды с тем, чтобы, переночевав, с утра начать восхождение на гребень. Поужинали сухпаем, запив водой, принесённой во фляжках с собой, с той стороны. Брать воду из ручья командир запретил категорически. После сеанса радиосвязи особист скомандовал отбой. Распределили дежурства по парам и, устроившись кто как смог между камней, уснули.

…А ночью прилетели самолёты и сначала произвели ковровое бомбометание по всей долине фугасными бомбами, а через десять минут вторая волна самолётов залила всё окрестности бывшего кишлака напалмом. Славика спало то, что он устроился спать в небольшой расщелине, которую нашёл выше по склону. Вход в неё прикрывал большой обломок скалы, но ветер надул на дно расщелины слой песка и спать на нём было не так жёстко. Первая же взрывная волна забросила в расщелину, где спал Славик, один из ненайденных таинственных золотистых шаров, который, срикошетив от скальной стены, ударил Славика в правый висок. Потерявший сознание Славик не мог видеть как из смятого шара появился чёрный туман и быстро втянулся в рану на виске. В ту ночь Славик отделался всего лишь сильной контузией. А вот остальным ребятам не повезло… Как он поднимался на гряду, а затем спускался с неё, Славик не помнил совершенно. Оставленные в лагере двое дневальных рассказали потом, что нашли его утром лежащим без сознания неподалёку от расположения лагеря через два дня после бомбёжки. Услышав в ту ночь рёв пролетающих самолётов и грохот разрывов за грядой, дневальные свернули лагерь, уничтожили все признаки присутствия человека и прятались в скалах неподалёку от места стоянки. Рации у них не было, но был приказ ждать. Вот они и ждали. А потом был изнурительный трёхдневный переход по каменной пустыне…

Их подобрали армейцы, возвращавшиеся из рейда в этот район. Они ходили на перехват душманского каравана с оружием и на обратном пути наткнулись на двух смертельно уставших солдат, тащивших на плечах еле перебирающего ногами офицера с перевязанной головой…

После этого Славик месяц провалялся в госпитале, стоически перенёс десятки допросов, в том числе и с применением полиграфа и гипноза, дал кучу всевозможных подписок о неразглашении, но так ничего и не рассказал о событиях в той долине. Он просто боялся, так как не был уверен — наш был «Дуглас» или нет, как был не уверен и в том чьи самолёты бомбили их отряд в ту ночь — свои или чужие. Поэтому твёрдо стоял на своём — ничего не помню. Рана правой височной области и кровоподтёк в пол-лица подтверждали достоверность диагноза ретроградной амнезии, потому что, по всем медицинским канонам, другого просто не могло быть. А уж когда рентгеновское обследование обнаружило трещину наружной пластинки лобной кости в области правой височной линии, все сомнения у медиков просто исчезли. Да Славик и в самом деле почти ничего не помнил в то время. Вспоминать начал много дней позже, уже дома. В конце концов ему поверили и отвязались. Даже добавили одну звёздочку на погоны и комиссовали из армии подчистую по контузии. Правда, особист, вручая Славику документы при выписке из госпиталя сказал, глядя прямо в глаза: «Мы тебя отпускаем, старлей. Где ты был и что делал эти три месяца — не говори никому. Не надо. Подписки, они ведь на бумаге. А вот несчастные случаи — они на дороге. Ты всё понял?»

— Понял, — ответил Славик и, уходя, добавил, — Спасибо.

Добираясь из Ташкента до дома Славик очень внимательно переходил дороги. Только на пешеходных переходах и только на зелёный сигнал светофоров. А те слова госпитального особиста, сказанные при прощании, стали последним доводом при принятии решения эмигрировать в Канаду много лет спустя. Но это уже совсем другая история..

И вот сейчас на бетонном полу валялись белые останки точно такого же шара, в левую руку втянулся чёрный туман, а в голове билась одна мысль: «Пипец, приплыли…»

Из ступора Славика вывел подошедший Димон:

— Ну, закончил? Тогда чего стоим? Вали домой, тебе сказали. Нарвёшься ведь, оно тебе надо? Они там скоро закончат и за тебя примутся. Всё, иди давай. И фольгу свою прибери.

— Какую фольгу? — удивился Славик.

— Вот эту, — показал Димон на останки шара, — шоколад-то швейцарский был? Как жрать, так вы первые, а убирать вас нету, бросают где попало, — сварливо проворчал он.

Славик ещё раз взглянул на свои руки, подобрал шарик, подошёл к пластиковому контейнеру для мусора, бросил ветошь и шарик из фольги в контейнер и молча пошагал в раздевалку. Дима озадаченно посмотрел ему вслед, неодобрительно повёл головой слева направо и обратно, отвернулся и принялся внимательно рассматривать собранную Славиком чёрт знает как новую установку.

В бытовке, куда Славик зашёл за своим ланч-боксом, ошивался Виталик.

— Ну чо, Слава? Как там? Сильно ругаются?

— Нормально.

— Слушай, Слава, а чо это было-то?

— А я знаю?

— А кому же знать-то как не тебе? Слушай, а как ты это сделал-то? Чо ты там нахимичил, пока меня не было-то?

— Да не знаю я, Виталик.

— Да ладно тебе. Ты же сам делал, не кто-нибудь. Расскажи, а? Интересно же, чо мы там натворили. Все проверяющие как пыльным мешком ударенные уходили. Глаза по семь копеек у всех. Не, а круто мы их, да?

— Круто, Виталь, круто. Ладно, бывай. До завтра.

— Ну, что, Дмитрий Иваныч? Разобрался, чего он там нахимичил?

— Не знаю что и сказать, Иосиф Давидович… По всем понятиям, это работать не должно в принципе. Мешанина какая-то из совершенно разных приборов и оборудования. Причём половину приборов и как они работают даже я не знаю. Надо бы хоть паспорта, да инструкции по применению запросить.

— Какие там паспорта, Дима? О чём ты говоришь? Этот хлам у них хрен знает сколько времени валялся. А при закрытии центра всю документацию, что не отправили в секретный архив, уничтожили. Так что самим придётся разбираться. Сможешь?

— Попробую. Надо бы с ним побеседовать…

— Не надо с ним беседовать, Дима. Увольняем мы его завтра.

— Почему? Дадим задание повторить эксперимент, но под нашим контролем…

— Дима, это наша тема. Ты представляешь перспективы? И чем раньше мы его отстраним, тем лучше. Да и Виталик докладывает, что слишком уж он неприятные для нас вопросы начал задавать. Как бы чего не вышло. Так что увольняем без разговоров, тем более повод сейчас появился хороший, да и срок испытательный у него заканчивается. А по поводу его установки с Виталиком поговори, он с ним полночи работал, подскажет что делали. Да и записи с камер видеонаблюдения просмотришь. Так что с установкой ты сам разберёшься. Ты у нас кандидат наук или кто?

— Причём тут это?

— При том. В кои-то веки к нам в руки попала настоящая идея! И даже подтверждённая экспериментом! Тут не только бесконечным финансированием, тут Нобелевской премией попахивает. А ты: «Паспорта, инструкции…» У тебя работающая установка есть. Вот иди и разбирайся как она работает.

— Не работает…

— Что не работает?

— Установка не работает. Я пытался включить. Там некоторые блоки сгорели. При резком отключении напряжения в соленоидах и генераторах наводки начинаются, только с обратным знаком. Видимо, наложились друг на друга, и по частоте биение началось. А в случае резонанса увеличение амплитуды напряжения и токов выбегания достигает восьмикратных значений. Вот они и сгорели.

— Ну так замени эти блоки и всех делов. Мне тебя учить, что ли?

— Сначала надо реостат на вводе поставить, иначе опять всё сгорит. А так… Кое-что заменим, что-то попробую перепаять. Но, не всё. А реостата на такую мощность у нас вообще нет…

— Окей, Дима. Принеси мне список сгоревших блоков и чего там ещё тебе надо. Закажу всё по новой. На тех складах этого барахла море. Через пару дней привезут. Всё, иди работай, а я тут дополнительной сметой пока займусь. Надо ковать железо пока оно горячо, хе-хе…

…Дома Славик принял душ, плотно позавтракал, налил себе большую кружку черного кофе и плюхнулся в любимое кресло перед компьютером. Проверил почту, пробежался по знакомым форумам, зашёл в электронную библотеку. Но так ничего интересного и не нашёл. Никакого желания что-то читать или смотреть не было. Спать, несмотря на беспокойную ночь, тоже не хотелось совершенно. Из головы не шла одна мысль: «Что это было?» Потом эта мысль потащила за собой другую: «Что делать?» Славик вскинулся было позвонить своему семейному доктору, записаться на приём и пожаловаться на что-нибудь с руками в надежде на то, что доктор даст направление на обследование. Аппаратура тут такая, что всё найдут ежели чего не так. Но, вспомнив слова босса про излучение в рентгеновском диапазоне, решил не рисковать — вдруг на рентгене эта чернота рванёт или ещё что-нибудь сотворит. Исчезнуть, как тот кишлак в Афгане, не хотелось… Блин, и посоветоваться-то не с кем. Славик полазил было по Интернету, погуглил, но ни одной сноски на что-либо хоть отдалённо похожее на происшедшее сегодня утром не нашёл. Позвонить тоже было некому — ещё даже не рабочий полдень — все друзья на работе, много не поговоришь. Да уж… А потом Славик решил, что если уж выходной внеплановый, то и заняться надо чем-нибудь неплановым. Например творчески обдумать всё случившееся с ним за прошедшие сутки. Обдумать спокойно, без эмоций, разложить по полочкам имеющуюся информацию, а затем составить план дальнейших действий по ликвидации последствий сегодняшнего эксперимента. Тэкс. С чего начать?

А давай-ка поступим как настоящие врачи. Итак. Пишем историю болезни:

— Ну-тес, больной, на что жалуемся?

— На чёрный туман.

— Угу-м. И что — чёрный туман?

— Ну, как же! Он же в руке!

— А почему Вы так считаете?

— Я видел. Он из «чёрной лужи» прямо мне в руку…

— И Вас это беспокоит?

— Конечно!

— А как Вас это беспокоит?

— Ну, как… Я же видел… Он в руку вошёл. — Ну и что? Рука чёрная?

— Нет.

— Рука работает?

— Работает.

— Болит?

— Нет?

— Рука стала хуже или лучше?

— Да-а, в-общем… Такая же.

— Так что же вас беспокоит, больной?

— Ну, это… Чёрный туман… В руке…

— А это хорошо или плохо?

— Н-не знаю… Доктор, Вы меня совсем запутали. Но там был чёрный туман. Он в руке! Как Вы не понимаете?

— Послушайте, больной, а Вы уверены что попали в нужный кабинет? Может Вам лучше к психиатру? Давайте я Вас провожу.

— Да-а… Что — то как-то не так, — подумал Славик, — не получается. Это неспроста. Точно! Это же не наш метод! Официальная медицина здесь бессильна. Надо применять народные средства.

Славик выбрался из такого уютного кресла, сходил на кухню, взял в холодильнике купленную накануне (как знал, что понадобится) бутылку водки, налил полстакана и выпил. Достал шпроты, хлеб, огурчики, не торопясь закусил. Подумал, и повторил процедуру. Убрал со стола, вернулся в комнату, плюхнулся в любимое кресло перед компьютером и невидящим взглядом уставился в экран монитора.

Через пару минут начало хорошеть, тревожные мысли улетучивались неизвестно куда, наступила приятная расслабуха, на душе стало спокойнее. «Да пошло оно всё лесом, вся эта хрень, — подумал Славик, — будем жить как жили, а там посмотрим.» Водка хорошо легла на полубессонную ночь и утренний стресс, мысли Славика начали путаться и через несколько минут он, перебравшись на диван, заснул.

…Славику снилось, что он идёт по бесконечной анфиладе комнат, в каждой из которых по углам прятался чёрный туман; и чем дальше Славик шёл, тем больше было чёрного тумана по комнатам. И вот он уже заполняет эти комнаты почти полностью, и туман этот живой, он дышит, переливается этакими чёрными протуберанцами, принимая подчас самые причудливые формы, периодически касаясь Славика своми чёрными щупальцами то с одной, то с другой стороны. Странно, но страшно не было. Туман был тёплый и какой-то осторожный, даже ласковый, что-ли. Как будто маленький щенок, которого только что принесли в дом, тычется в руки, пытаясь познакомиться с новым хозяином. Вдруг впереди, в бесконечной дали этой анфилады вспыхнул луч солнечного света, который быстро приближался, становясь всё ярче и ярче. Чёрный туман испуганным щенком быстро спрятался Славику за спину, а солнечный свет заполнил всё вокруг…

Славик проснулся от слепящегося к глаза солнечного зайчика, сумевшего пробраться сквозь неплотно задёрнутые шторы. Часы показывали без четверти пять, спать больше не хотелось. Настроение было прекрасным, все тревоги куда-то ушли, появилось предощущение вдохновения. Славик полежал ещё немного, просто отдыхая и не думая ни о чём, затем встал и плюхнулся в компьютерное кресло. Вывел на экран монитора файл с недописанной книгой, прочитал предыдущие пару абзацев, врубился в тему и начал писать. Писалось легко, слова сами находили друг друга, сюжетная линия как-то тоже сама направляла и даже иной раз опережала фантазию автора, который только успевал печатать, не замечая течения времени. Потом, конечно, многое будет переправлено, но главное делалось сейчас. Когда Славик оторвался от клавиатуры, был уже поздний вечер.

Славик побрёл на кухню, собрал себе лёгкий ужин, перекусил, затем налил себе большую кружку кофе. С этой кружкой в одной руке и с пачкой сигарет и зажигалкой в другой руке Славик вышел на крыльцо, уселся в плетёное кресло, а затем, не торопясь, долго пил кофе, курил и смотрел на звёзды в летнем ночном небе.

…Первым, кого встретил Славик, придя утром на работу, был Виталик. Он, похоже, специально ошивался около раздевалки, чтобы первым поделиться новостями..

— Слава, привет. Как сам?

— Нормально, Виталь. Как тут, всё спокойно? — спросил Славик для затравки разговора, начав переодеваться.

— Да ты чо! Мы тут такого натворили, все на ушах стоят! — гордо заявил Виталик.

— Как тут вчера, без фанатизма?

— Если бы! Как только босс комиссию спровадил, сразу тебя на ковёр потребовал. А ты уже уехал. Так он на Димона стал наезжать, типа: зачем отпустил? Потом всей оффисной толпой вокруг нашей установки ходили, а босс орал на всех, типа: дураки, всех уволю, один останусь. Типа: пришлый станочник всех за пояс заткнул, а они все ни уха, ни рыла. Типа: сами не могли до таких простых вещей додуматься. Потом Дима ему что-то в нашей установке показал, и босс сразу примолк, ушли они с Димой в оффис и весь день там просидели. Дима только несколько раз прибегал, чего-то там в нашей установке посмотрит, и сразу опять к боссу.

— И чего сегодня ожидать? В перспективе? Как ты думаешь? — спросил Славик.

— Да ты чо, Слава! Такая тема! Перспективы ошеломляющие! Я хочу прибавку к зарплате просить, — гордо заявил Виталик.

— И это правильно, — сказал Славик с акцентом одного бывшего Генсека.

— А чо, не так, что-ли? — возмутился Виталик.

— Так, Виталик, так, — Славик застегнул рабочий халат и направился в цех.

…Димон и вернувшийся из отпуска Вован бродили вокруг новой установки и дружно возмущались тем, что их оторвали от основной работы, от своих любимых и таких понятных плазменно-вакуумных установок, на которых надо делать такую нужную и срочную работу; а им вот теперь надо заниматься какой-то хренотенью, которую замутил абсолютно безграмотный дилетант, да так тут набуевертил, что сам чёрт ногу сломит. Появившийся в их поле зрения Славик вызвал новый взрыв красноречия одного бывшего кандидата наук и второго бывшего офицера радиоэлектронной службы Советской Армии. Димон начал с наезда:

— О, наконец-то явился! Ты чего опаздываешь на работу?

— Ничего я не опаздываю. Ровно в девять пришёл. Иди посмотри тайм-карту.

— В девять ты должен у станка стоять! И работать!

— Карта пробита в девять. Значит в девять я уже был на работе. Какие проблемы, Дима? У тебя плохое настроение что-ли?

— Нормальное у меня настроение. Пошли, босс вызывает. Велел с утра, как появишься — к нему на ковёр.

— На ковёр, так на ковёр. Пошли, что ли?

— Сейчас пойдём, — Дима как-то непонятно топтался около установки и было видно, что идти к боссу ему совсем не хочется.

— А-а, так ты там уже был, — догадался Славик, — теперь понятно, почему ты с утра такой принципиальный. Тебя-то за что?

— Вот за таких вот физиков. Ты знаешь на сколько тыщ вчера оборудования сжёг?

— Дима! Какие тыщи? Ты ж сам вчера сказал, что я вас всех от голодной смерти спас!

— Вчера было — вчера. А сегодня подсчитали — прослезились. Ладно, пошли уже…

А вот по лицу босса было незаметно, что он грустит. Наоборот, глазки блестели, ладошки довольно поглаживали лежащие перед ним бумаги; и в целом создавалось впечатление что кот, объевшийся сметаной — это сказано именно про нашего босса.

С таким же довольным выражением лица босс без лишних слов и уволил Славика, обосновав увольнение тем, что у Славика ещё не закончился испытательный срок, а та тема, для работы над которой нанимали Славика, закрыта.

А, так как Славик уже давно решил увольняться из этой мутной конторы, то возражений не последовало. В-общем, всё решилось быстро и по взаимному соглашению сторон.

В раздевалке опять ошивался Виталик:

— Ну чего? Как там?

— Нормально, Виталь. Уволили меня.

— Да ты чо?

— Да ничо. Я не в претензии. Давно хотел уйти отсюда. Не нравится мне здесь работать.

— Ну и куда ты теперь?

— Не знаю пока. Отпуск возьму. Давно не был. А там что-нибудь придумаю…

— А как же новая установка, новая тема? Интересно же. Не пожалеешь?

— Ну её. Сам же говорил, что чакры замерзают. Это ж неспроста. Стрёмно как-то. Здоровье дороже.

— Это да… Ну ладно, ты звони, если чо. Мало ли…

— Ладно. Бывай, Виталик.

Выруливая с паркинга, Славик внезапно решил ехать не домой, а к ближайшему хайвэю. На него накатывали иногда такие моменты, что хотелось вдруг ехать просто так в никуда, куда глаза глядят. И тогда Славик садился в свой RAV-4 и мчался по хайвэю со скоростью 100 км в час к Ниагарскому водопаду, озеру Симко или ещё куда-нибудь. Чаще всего он даже не доезжал до запланированного объекта, а, съехав с автострады, просто останавливался где-нибудь на обочине примыкающей дороги в красивом месте, просто смотрел на окружающую красоту и ни о чём не думал. А потом разворачивался и ехал домой. После таких поездок Славик обычно принимал какое-то важное решение, чаще всего, меняющее его жизнь.

Сегодня Славику хотелось побыть одному где-нибудь на природе, поэтому он рванул на север. Он знал там одну ферму в тихом месте на берегу небольшого озера. Хозяином фермы был одинокий старик, который давно уже ничего не выращивал на своей земле. Он разбил берег озера на небольшие участки, устроил на них места для костра, для палаток, для барбекю, поставил биотуалеты, сделал из брёвен места для сидения и столы, в-общем благоустроил стоянки для туристов и сдавал эти участки на уикенды для всех желающих. Получилась этакая небольшая, но какая-то уютная турбаза. На ней очень легко дышалось и Славик отдыхал душой, бывая там. Сегодня был рабочий день, так что там должно было быть очень мало отдыхающих, а это именно то, что и нужно Славику на сегодняшний вечер.

Через пару часов Славик уже заруливал на почти пустой паркинг турбазы. Хозяин, дремавший в кресле под большим разноцветным зонтом на открытой веранде дома, приподнял надвинутую на глаза ковбойскую шляпу, глянул на знакомый джип и довольно улыбнулся. Этот странный русский парень всегда приносил ему удачу. После его приезда почему-то, как по мановению волшебной палочки, на базу одна за одной начинали заезжать машины с желающими отдохнуть. Старик, кряхтя выбрался из кресла и пошёл встречать хорошего клиента.

— Хей, Слава! Хау ар ю?

— Хэлло, сэр. Как дела, как здоровье, Сэм?

— Ай'м о'кей. Надолго к нам?

— До завтра, Сэм. Просто тишины захотелось.

— Этого у нас полно. Что будешь брать?

— Дальняя стоянка свободна?

— Свободна. Никто не хочет сделать пару лишних шагов. Совсем обленились люди.

— Их можно понять, сэр. Они ж сюда отдыхать приезжают.

— Это да… Что-то дополнительно будешь брать?

— Спальник у меня свой, а палатку и спиннинг возьму.

— Зачем палатку? Я там трейлер поставил.

— Вау! Обживаемся потихоньку?

— Да просто приехали тут одни со своим жилым трейлером, а у него подвеска полетела. Они посчитали во что встанет перевозка и ремонт, и предложили мне этот трейлер по дешёвке. Я поторговался и взял. Так что будешь отдыхать с комфортом. Спиннинг и блёсны я принесу, дрова сложены позади трейлера, котелок и тренога в тамбуре. Еда есть?

— Да, заехал по пути в супермаркет, ну и самую большую рыбу надеюсь поймать в твоём озере, Сэм. Всё — приварок к столу, — засмеялся Славик, — сколько с меня?

— Обычный тариф. И скидка 10 % как постоянному клиенту.

— Сэм, если будет так продолжаться, то я начну подумывать о пререезде сюда насовсем.

— Переезжай. Мне, кстати, помощник нужен, о зарплате договоримся.

— Буду подумать, мне здесь нравится, — улыбнулся Славик, расплачиваясь с хозяином. Получив ключи от трейлера и забрав вещи из машины Славик направился на свою любимую стоянку в самом начале озера, там, где в него впадала небольшая порожистая речка. Если Финляндию называют страной тысячи озёр, то Канаду надо называть страной четырёх миллионов озёр, именно столько их насчитывается в стране. Это озеро было довольно большим по местным меркам, до противоположного, поросшего лесом берега, в самом широком месте было километра два, а дальний конец озера даже не просматривался с этой стоянки. Озеро было проточным, вода в нём была чистой и прозрачной как хрусталь, а рыбы в этом месте у порога было всегда ловить — не переловить. Правда, по весне, когда лосось шёл на нерест, выше по реке на пороги выходили непуганые меведи и лакомились красной рыбкой, философски поглядывая издалека на людей по берегам озера. В это время к речке лучше было не подходить. Но сейчас нерест уже прошёл, и на порогах никого не было.

Трейлер оказался небольшим, стареньким, но чистеньким. Славик разложил вещи, умылся с дороги, снял лишнюю одежду, оставшись только в шортах и кроссовках и вышел на природу. Солнце жарило вовсю, так что загореть за эти пару дней должно было получиться.

Взяв принесённый Сэмом спиннинг и, снарядив его на лосося, Славик нашёл местечко поудобнее возле крайнего порога и начал кидать блесну. Сейчас было время летнего хода сёмги, и Славик надеялся на хороший улов. Мелкую, по его мнению, рыбу он выпускал обратно в озеро, ловил больше для спортивного интереса, но всё равно ждал крупной добычи. И удача улыбнулась ему. Во время очередного заброса Славик почувствовал внезапный зацеп, резко и размашисто подсёк, а потом минут десять вываживал рыбину, то отпуская, то выбирая леску. В результате этих его усилий Славик стал обладателем крупного экземпляра атлантического лосося килограммов на пятнадцать весом. Улов был царским.

На радостях, Славик позвонил Сэму, чтобы похвастаться. Сэм всегда просил отдыхающих в случае крупного улова вызывать его для фотосессии. Он фотографировал счастливых рыбаков вместе с их уловом, а потом размещал эти фотографии в целях рекламы на своём сайте и на специальном стенде при въезде на турбазу. Сэм примчался с фотоаппаратом, поздравил Славика с уловом, повосхищался вместе с ним, сделал несколько снимков. Затем они вместе разделали рыбину и Сэм, отрезав голову и кусок лососиного хвоста, отдал это Славику для ухи, а остальное забрал с собой, пообещав назавтра вернуть это Славику в копчёном (рыбу) и солёном (икру) виде. Коптильня у Сэма была очень хорошая, а уж коптить рыбу никто в округе лучше Сэма не умел. Оставшись один, Славик неторопливо развёл костёр, установил треногу. Подвесил на неё котелок с водой, закинул туда части рыбины, посолил, добавил перец горошком, лавровый лист и поставил вариться уху. Почистил и закинул в котелок по паре порезанных на четвертинки луковиц и картофелин. А потом сидел на брёвнышке возле костра, смотрел на озеро, да не забывал время от времени пробовать деревянной ложкой — готова ушица или нет. Уха получилась знатная.

Славик позвонил Сэму и пригласил его на трапезу. Сэм пришёл с бутылкой самодельного, но очень хорошего бурбона. Так под уху и неторопливые душевные разговоры о том, о сём они вдвоём эту бутылку и опустошили. Затем немного захмелевший Сэм ушёл к себе, а Славик разлёгся в шезлонге под большим зонтом с логотипом турбазы и придремал. Проснулся Славик уже под вечер. Костёр догорел и его пришлось разжигать заново. Славик сварил себе кофе, не торопясь, выпил целую кружку, а затем просто сидел в шезлонге, смотрел на неяркое уже солнышко, опускающееся на ночь в лес на другой стороне озера, и все проблемы последних дней показались ему такими мелкими, что он решил просто забить на всё большой болт и слетать домой, в Россию. Наутро Славик не стал тянуть время. Проснувшись и побрившись-умывшись, он позавтракал и начал собирать вещи. Здесь его ничего не держало, для себя он уже всё решил. Сдав трейлер Сэму и забрав у него горячего копчения лосося и пластиковый контейнер солёной красной икры, тепло распрощался с хозяином, погрузился в свой RAV4 и поехал домой. К двум часам пополудни Славик уже был дома.

Остаток дня Славик решил посвятить покупке авиабилетов, телефонным звонкам, и собственно сборам в поездку. Да и просто отдохнуть не мешало. Поход по магазинам для покупки подарков друзьям и родственникам в России, Славик запланировал на завтрашний день.

3

— А, Дима. Заходи, что у тебя?

— Вот, Иосиф Давыдович, список необходимого оборудования принёс.

— Ну, давай посмотрим. Тэ-экс, это есть… Это будет… Это сможем. М-да, ну ладно, пусть и это будет. Так, а это что? Что за артефакт АФ3845?

— Не знаю, Иосиф Давыдович, так на ящике написано. Ящик деревянный, защитного цвета, внутри пустой. Среди оборудования ничего подходящего по размеру и форме упаковочного вкладыша не обнаружено.

— Я ж тебе сказал — проверь записи видеонаблюдения.

— Записей видеонаблюдения нет в наличии.

— Не понял. В каком наличии?

— В любом. Нет их. Стёр кто-то.

— Кто стёр? Чего стёр?

— Записи видеонаблюдения стёр. С 18–00 того вечера и до 12–00 следующего утра. Кто? Не знаю. Безопасники тоже не знают.

— Как это? Ты думаешь, о чём говоришь? Они же в обязательном порядке должны храниться на жёстком диске и каждые 24 часа отправляться в центральный архив. Да кто их мог стереть?

— Не знаю. Это не моя зона ответственности. Безопасник говорит — сбой программы.

— Какой сбой программы? — хватает трубку телефона, — Лена, срочно найди Семёна и пришли его ко мне. Срочно!

— Семён, ты можешь мне объяснить просто и понятно: где записи видеонаблюдения с 18–00 позавчерашнего вечера до вчерашнего полудня?

— Разбираемся, Иосиф Давыдович.

— Вот давай сейчас вместе и разберёмся: камеры наблюдения есть?

— Есть.

— Они работают?

— Работают.

— Хорошо. Центральный пульт есть?

— Есть.

— Там всё исправно работает?

— Мониторы и компьютер исправны.

— Значит, жёсткий диск на месте. Так?

— Так.

— Записи на него идут?

— Идут.

— Записи с 18–00 того вечера до 12–00 вчерашнего дня есть?

— Нет.

— Почему?

— Разбираемся.

— Опять двадцать пять! И долго ты ещё будешь разбираться?

— Не могу знать. Проверяем всех сотрудников.

— Подожди. Когда прервалась запись?

— Позавчера в 18–00.

— Когда возобновилась?

— Вчера в полдень.

— Значит, стереть их мог кто-то только после 12–00 вчерашнего дня. Кто имел доступ к центральному пульту наблюдения после 12–00?

— Только я. Кабинет я всегда запираю, когда ухожу куда-нибудь.

— Какие выводы?

— Либо стёр записи я, либо сбой программы компьютера. Я не стирал.

— Но, ты же знаешь: у этого компьютера не может быть никакого сбоя программы.

— В 12–00 происходит автоматический сброс записей за предыдущие 24 часа на компьютер центрального архива. Может, у них компьютер глючит?

— Но, этого тоже не может быть. Ты им звонил?

— Звонил. Они записей не получали.

— Значит, записи либо стёрты, либо отправлены на другой адрес. Это можно как-то определить, Семён?

— Пока — никаких следов.

— А вот это уже хреново… В любом случае, у нас теперь нет не только записей для себя, но и документальных доказательств прошедшего эксперимента.

— Свидетельские показания есть, — вякнул Дима.

— Да кому они нужны? Люди, которые выписывают мне чеки, словам не верят. Так, — босс побарабанил пальцами по столу и начал командовать:

— Дима, идите и разбирайтесь с новой установкой. Всё Вами заказанное будет доставлено в течение двух дней.

— Да он там такого наворотил, что чёрт ногу сломит…

— Лена, вызовите Вячеслава на работу, скажите, что от ошибок никто не застрахован, что финансирование восстановили, в-общем, придумайте что-нибудь. В крайнем случае увеличим зарплату. Идите, звоните ему.

— Теперь ты, Семён, — вздохнул босс, когда все остальные вышли, — найди мне этого стирателя видеозаписей. Если у нас крот, то — сам понимаешь…

— Понимаю…

— Ничего ты не понимаешь. Дело в том, что тот лысенький коротышка из комиссии — это начальник департамента научных исследований военного ведомства. Я ему объяснил, что вчера мы им показали новый вид оружия массового поражения. Абсолютно безвредного и экологически чистого. Представь наступающую на нас танковую дивизию противника. Мы её облучаем нашей новой установкой и они все там застывают, ну, как мы вчера. Нам остаётся только приходить и брать их тёпленькими, без одного выстрела. А если со спутника целую страну облучить? А? Представляешь? Во-от. Коротышка просёк фишку сразу. Теперь мы имеем финансирование неограниченное ничем, даже нашим собственным воображением. Теперь понимаешь?

— Понимаю. Но если открываются такие перспективы, может перенести эту тему в метрополию? Там в пустыне точно никаких утечек не будет….

— Думай что говоришь, Семён. Наша задача какая? Проводить НАШИ исследования за ИХ деньги. А твоя задача — обеспечить абсолютную секретность. Понял?

— Так точно.

— Ну тогда иди и обеспечивай. Я жду от тебя скорых результатов. Да, и составь подробный отчёт о произошедшем. Я думаю, надо подключать твоё вышестоящее руководство. Я чую: эта работа для них. Всё, иди.

…Славик бродил по торговому центру и просто глазел по сторонам. Он никогда заранее не планировал что купит в подарок кому бы то ни было. Обычно в таких случаях он приходил в специализированный магазин или в такой вот огромный молл и просто гулял, посматривая на витрины или стеллажи. И почти всегда находил что-то нужное или интересное для подаркополучателя. Оно само просто бросалось в глаза и Славик почему-то был уверен, что это надо купить. И покупал. Вот и сейчас он приехал сюда для того, чтобы купить подарки друзьям и родственникам в России. Авиабилеты он уже заказал по телефону, за ними надо было ехать завтра после обеда. А сейчас Славик просто совмещал приятное с полезным: наслаждался ничегонеделанием и заодно выбирал подарки.

Сотик завибрировал в заднем кармане джинсов совсем не вовремя: Славик решил перекусить и как раз покупал греческий салат с шашлыком в центральном фудкурте, поэтому и не успел принять звонок. Усевшись за столик, Славик достал сотовый и посмотрел номер звонившего. Звонили с работы. Славик ещё думал — перезванивать им или нет, как сотик зазвонил вновь. Внутренний голос подсказывал, что принимать звонок не надо, но телефон звонил и звонил не переставая. Пришлось отвечать.

— Алло.

— Вячеслав? — звонила Леночка, секретарша босса, — добрый день.

— Здравствуйте, — осторожно ответил Славик.

— Вячеслав, Вы не могли бы подъехать к нам в оффис?

— Зачем?

— Понимаете, буквально пару часов назад нам восстановили финансирование по Вашей теме. Оказывается, произошло недоразумение, финансирование было закрыто по ошибке одного из клерков головного оффиса, перепутавшего кодировку темы в отчёте. Но теперь во всём разобрались и нам даже немного увеличили ассигнования. Возможно это скажется и на зарплате в сторону увеличения. Но это уже будет решать правление нашей компании. Мне поручено пригласить Вас на собеседование по этому поводу. Когда Вы сможете подъехать?

— Никогда.

— Ну зачем так категорично, Вячеслав? Мы же неплохо вместе работали, Вы были у нас на хорошем счету, коллектив Вас уважал. Может, стоит ещё раз подумать, всё взвесить? Тем более, что сейчас Вы без работы, а здесь Вам обязательно предложат существенное повышение зарплаты. Вот давайте поговорим и вместе разложим всё по полочкам. И тогда Вы убедитесь в том, что наше предложение — это самый лучший вариант для Вас. Тем более, что здесь Вас ждёт творческая интересная работа над абсолютно новой темой, очень перспективной в плане науки. Кто знает, возможно Вы сделаете себе имя в мировой науке, работая над этой темой. Это же хорошие перспективы, Вячеслав. Уверена, что это самое лучшее предложение в Вашей жизни. Не упускайте этот шанс, Вячеслав.

— Спасибо за предложение, Лена, но я всё уже решил. Меня это не интересует. До свиданья, — и не обращая внимания на вновь начавшуюся скороговорку секретарши, Славик сбросил звонок и выключил телефон.

— Знаю я ваши перспективы, — пробормотал Славик. — И чуть аппетит не испортила. Нашла время когда звонить. «Не упускайте ша-анс», — передразнил Славик. — Я его уже не упустил, когда от вас ушёл.

Эти слова вновь вернули Славику хорошее настроение и он принялся за любимое блюдо.

Заруливая на стоянку перед своим бунгало, Славик кинул взгляд в зеркало заднего вида. На их улицу поворачивал на перекрёстке смутно знакомый минивэн. А когда Славик собирал по багажнику пакеты с подарками, чтобы занести их в дом, услышал жизнерадостный знакомый голос:

— Привет, Славик. Помочь? — Славик обернулся. Конечно же перед ним стоял Виталик. Именно на его машину был похож поворачивающий вдали минивэн.

— Привет. Какими судьбами?

— Да вот ехал мимо, гляжу ты…

— Виталь, не ври. Наша улица тупиковая. Не мог ты мимо ехать. И живёшь ты совсем в другом районе. Говори сразу — чего случилось?

— …Понимаешь, Славик, — начал Виталик после небольшой паузы, — тут такое дело… — лицо Виталика мгновенно переменилось с жизнерадостного на отчаянное, — понимаешь, они сказали, что если я тебя не привезу, то меня уволят.

Гримаса на лице Виталика стала какой-то плаксивой. На человека жалко было смотреть.

— Понимаешь, — опять повторился он, — уволят, — и продолжил скороговоркой:

— А у меня кредит на дом, жена учительница математики, нигде устроиться не может, уроки только на дому даёт. А ученики сегодня есть, а завтра нет. И с английским у меня — сам знаешь как. Где я ещё работу найду? Три платежа пропущу — и всё. Банк дом заберёт. И первоначальный взнос пропадёт. А мы в него все наши деньги вложили. — Выручи, а? — начал уже просто упрашивать Виталик, — Ну чего тебе стоит? Давай съездим на работу, ты там просто всё им обратно собери как в прошлый раз и всё.

— Виталь, не получится же ничего. Я ж ни хрена не помню что там к чему прикручивал, спать сильно хотел, на автопилоте там всё делал.

— Это неважно. Моя задача — тебя привезти. А, если не получится — я ж не виноват. Главное — ты приехал, чё-то там делал, а с меня взятки гладки, я своё дело сделал, тебя привёз. Выручи, а? Ну чего тебе стоит? А они тебе денег заплатят, много. Они обещали. И меня не уволят. А у меня дети — школьники. Ну куда я с ними? Выручи, Вячеслав. Ну, хочешь — на колени встану? Выручи, а?

— Школьники, говоришь?…Ладно, — помолчав, ответил Славик, — сейчас разгружусь и поедем. Но, учти — это в первый и последний раз. Потому, что если сегодня не получится, они тебя опять и опять пришлют. Так что, думай — как дальше жить будешь. — И добавил: — Если бы не твои школьники — не поехал бы.

— Вот и ладно, — зачастил Виталик, — вот и хорошо. А то они сказали — без тебя не возвращаться. Поехали. А получиться — обязательно получится. Один раз получилось, значит, и второй раз получится. Всё путём будет. Помочь тебе? Давай, я донесу, — потянулся было Виталик к пакетам с подарками.

— Не надо, я сам, — отрезал Славик, — иди пока заводи, я сейчас…

— Так, может, на моей поедем? Я тебя и обратно привезу в случае чего. Чё ты бензин-то жечь будешь?

— Нет, Виталик, я на своей. Мне так удобнее. Да и заеду кой-куда на обратном пути.

— Ну, как знаешь, — пробормотал себе под нос Виталик, направляясь к вэну, — было бы предложено.

Не успели Славик с Виталиком появиться в цеху, как из оффиса показался босс в сопровождении Мутного. Как всегда, расставив локти, босс вальяжно подошёл и, чего никогда не бывало, поздоровался со Славиком за руку.

— Вот, Иосиф Давыдович, привёз, — подобострастно начал было Виталик, но хозяин даже бровью не повёл в его сторону.

— Вячеслав, — начал босс, — я приношу официальные извинения от руководства компании за то небольшое недоразумение с Вашим ошибочным увольнением. К счастью, с этим быстро разобрались, и сейчас прежний статус-кво восстановлен, а двукратное повышение зарплаты с сегодняшнего дня, я думаю, поможет Вам забыть произошедшее намного быстрее. Теперь к делу: нам нужно восстановить работоспособность установки как можно быстрее. В результате экстренного выключения Вами новой установки, без учёта особенностей её энергоснабжения и параметров работы, некоторые цепи и блоки выгорели полностью и восстановлению не подлежат. Мы завезли новые блоки и приборы и надеемся, что Вы сможете быстро привести установку в рабочее состояние. Если нужно будет что-то ещё — закажите через Диму. Всё необходимое для работы будет доставлено в течение кратчайшего времени.

— Иосиф Давыдович, я уже говорил, что собирал установку в полусонном состоянии и что с чем соединял просто не помню, а потому не могу гарантировать нужный Вам результат.

— Я надеюсь, что Вы всё вспомните в процессе работы. Как говорится, глаза боятся — руки делают. Мы все на Вас очень надеемся, — гнул свою линию босс.

— И второе, Иосиф Давыдович, — добавил Славик, — я считаю себя уволенным и не хочу продлевать контракт. Я просто приехал помочь вам по старой памяти, да и Виталик вон попросил. Постараюсь сделать всё, что смогу. Получится — хорошо, оплатите как разовый вызов специалиста. Не получится — не взыщите.

— Хорошо, начинайте работу, а там посмотрим, — оставил за собой последнее слово шеф, повернулся и удалился в оффис. Мутный остался. Мутный — это местный безопасник. Его звали Семён. А прозвище он получил за свои глаза. Вообще они были голубого цвета, но всегда какие-то мутные. Да и сам он был весь какой-то мутный: Славик за все почти три месяца работы не услышал от него ни единого слова. И работал Семён как-то непонятно: сиднем сидел в своём кабинете, лишь пару-тройку раз за день пройдёт по цеху, оглядывая всё своим мутным взглядом и не говоря никому ни слова, да и уйдёт к себе. Имелось у него и двое подручных: Сисястый и Наглый Пузырь. Первый обладал военной выправкой, всегда ходил развернув плечи и выпятив грудь. За сочетание этой своей осанки и перекачанных грудных мышц он и получил своё прозвище. А второй имел от природы раздутые жиром щёки и рот куриной гузкой, вот и создавалось впечатление, что он всегда ходит с надутыми щеками. Ну а наглости ему было не занимать. Он числился в компании на должности какого-то мелкого оффисного начальника и своим поведением всегда старался это подчеркнуть. Сейчас он маячил где-то на грани видимости, делая вид, что усиленно проверяет одну из давно не работающих установок. А Сисястый просто пришёл с видеокамерой и начал снимать на видео все действия Славика, тихонько комментируя их на диктофон. Славику было не жалко: снимайте, пишите. Его больше беспокоило другое: дай бог памяти вспомнить всё как делал он той памятной ночью, восстановить установку да и домой убраться. Не лежала у него душа к этой компании. Зря всё-таки он сюда пришёл. Было какое-то предчуствие грядущих неприятностей. А своей интуиции Славик доверял. И она не подвела, как потом оказалось. А пока Славик ходил вокруг установки, смотрел что к чему, бубнил что-то себе под нос недовольный тем, как Димон и Вован распатронили шкафы и сборки.

— Дима, вы хоть записывали что откуда снимали? — спросил он разбирая очередной пучок кабелей с разнокалиберными разъёмами и штеккерами.

— Писали, писали, не беспокойся. Даже на видео снимали, — обиделся Димон.

— Тогда давайте сюда все записи и экран побольше найдите, чтоб издалека можно было смотреть. Не бегать же к монитору с каждым девайсом или запчастью.

— Щас сделаем, — буркнул Димон, недовольный тем, что яйца учат курицу.

Но Славик уже не обращал никакого внимания на Димино недовольство. Он, кажется, уже вытащил из памяти за хвост главную идею компоновки оборудования и принципиальная схема установки начала вырисовываться в его голове. Дальше Славик уже ничего не видел и не слышал кроме работы. Она увлекла его до такой степени, что даже ужин ему принесли на рабочее место, и то Славик пару раз прервал еду для того, чтобы поправить что-то в электрической схеме пока не забыл. Славик бегал вокруг установки, привинчивал приборы и комплектующие, соединял кабели, ругался с Димоном и Вованом когда они подавали ему не то или соединяли что-то не так, искренне недоумевая как можно не понимать такие элементарные вещи.

Но, всё когда-нибудь заканчивается, ближе к полуночи закончилась и сборка новой установки. Настал момент включения. Димон подсуетился и на торжественный пуск пригласил начальство. Босс явился как всегда с важным видом расставив локти в стороны, за что и получил у персонала в своё время кличку Краб. Вторую половину прозвища он заработал за то, что любил устраивать собрания работников компании и, критикуя кого-либо за плохую работу, обязательно предлагал провинившимся уволиться и не тратить его деньги. Сейчас, помня о том, что случилось в прошлый раз, Краб Мои Деньги встал подальше. Оффисные кучковались за ним. Славик стоял на главном рубильнике. У красной кнопки «стоп» встал почему-то Мутный. Босс дал команду включать.

Славик врубил главный контактор. Сначала всё пошло как в прошлый раз: что-то загудело, что-то засветилось, «чёртово колесо» величественно поднялось на заданную высоту, в потолок из него вонзился разноцветный прерывистый столб света… А вот дальше ничего не произошло. Ни конуса изумрудного света, ни чарующей музыки небесных сфер, ни застывшего времени — ничего. Минуту, две, пять…

Оффисные за спиной босса начали шептаться, Мутный вопросительно глядел на босса. Наконец, босс дал команду на выключение.

— Ну, и как это понимать? — спросил он подходя к Славику.

— Чё-то не работает, — обескураженно ответил Славик.

— Это мы уже видели. Вопрос — почему?

— Да хрен его знает. Вроде, всё правильно собрали.

— Вроде или точно?

— Точно, — с уверенностью ответил Славик, — оно же сначала правильно заработало!

— Сначала правильно. А почему дальше не работает? Может, что-то не так собрали?

— Ну как же! — Славик начал горячо доказывать свою правоту, — вот же и соленоид, и «чёртово колесо», и лазеры, и… — Славик сунул руку под «чёртово колесо», запнулся и застыл, глядя на Димона.

— Что «и»? — сразу переспросил босс. Всё-таки чуйка у него была на высоте.

— Тут вот, — начал неуверенно Славик, — такая штука была, прилипла — не отдерёшь. Серебристая, вроде яйца…

— Артефакт АФ3845, - проскрипел кто-то сзади.

Славик обернулся. Оказывается, это подал голос Мутный.

— Я не знаю как оно называлось. После эксперимента оно сжалось и упало внутрь соленоида.

— И где же оно теперь? — вкрадчиво спросил босс.

— Так это… Дима велел выкинуть. Фольга, сказал…

— И что дальше?

— Ну я и выкинул. Вон в мусорный контейнер. Вон в тот…

— Дима? — резко спросил босс. Умел он задавать вопросы.

— Иосиф Давыдович, — губы у Димона тряслись, — я думал это фольга от шоколада. Думал, он шоколад съел, а фольгу на пол бросил. Она в масле валялась, в глаза бросилась…

— В каком масле?

— Ну, масло из соленоида вытекло. Охлаждение… — Димон запнулся.

— Дима, — тихо проговорил босс, — этот соленоид не имеет масляного охлаждения в принципе.

— Ну как же, — растерянно мямлил Димон, — вот оно здесь было. Внутри соленоида. Я ему вытереть велел… И фольгу выкинуть…

— Вячеслав! — вот умел босс вести допросы. Непростой он был парень, ой непростой.

— А я чё? Я ничо. Дима велел. Я фольгу взял, а масла там не было. Темно было, но оно сразу пропало куда-то. Может, освещение такое было… — честно врать Славик так и не научился и босс это почувствовал.

— Так… Больше ничего не хочешь сказать? — ничего не выражающим голосом спросил босс.

— Чё я скажу? Я думаю, это какой-то аккумулятор был. Чё-нибудь аккумулировал. Во время эксперимента он сдох. Новый артефакт надо ставить. И сразу всё заработает.

— Виталик! — позвал босс.

— Тут я, — Виталик подлетел на полусогнутых.

— Перерыть все мусорные контейнеры, найти комок фольги! — начал отдавать приказы босс.

— Дима, как найдёте артефакт, сразу ко мне. Я буду в оффисе.

— Теперь с Вами, Вячеслав…

— Мне бы домой пора, — начал Славик, — поздно уже…

— Никуда ты не пойдёшь, — на плечи Славика легли лапищи Мутного.

— Что Вы себе позволяете, — возмутился Славик, безуспешно пытаясь освободиться, — отпустите меня сейчас же. Я полицию вызову! — и попытался достать из кармана селлфон.

— А телефон твой пока у нас побудет, — это уже Сисястый легко разжал ладонь Славика и отобрал телефон.

— Иосиф Давыдович, что происходит? Это незаконно! — попытался Славик воззвать к справедливости босса.

— Понимаете, Вячеслав, — спокойно проговорил босс, — Вы что-то от нас скрываете. А нам это обязательно надо знать. Мы не можем иначе, слишком велики ставки в этой игре. И вообще, Вы слишком много теперь знаете. А у нас секретная лаборатория. Так что Вы пока побудете у нас в гостях. У нас тут есть одно помещение для гостей. А двое наших сотрудников составят Вам компанию. Чтоб Вам не скучно было…

— Всем стоять! — в руках у Леночки появился пистолет, — отпустите его! Он пойдёт со мной! — Леночка грамотно стояла немного в стороне и держала всех под прицелом.

— Ну вот тебе и крот, Семён, — спокойно сказал босс, — а я говорил…

Что он говорил, узнать не удалось, потому что раздались выстрелы. С трелял Дима-молодой, высокий худой, улыбчивый парень. Он единственный из оффисных работников всегда первым здоровался со Славиком. Сейчас он улыбался не застенчиво как всегда, а с выражением превосходства на лице. Первой получила пулю Леночка, и начала медленно падать, прижав руки к животу. Следующими рухнули на пол Сисястый и Мутный, получив по пуле в голову. Славик еле устоял на ногах, когда Мутный, падая, всё ещё цеплялся за его плечи. С трудом освободившись от враз ослабевшего захвата Мутного, Славик непроизвольно взглянул на Леночку. Чтобы увидеть как она, из последних сил превозмогая боль целится в Славика. Время замедлилось. Вот она нажала на спуск, Славик даже увидел как пуля вылетает из ствола. И всё исчезло…

Очнулся Славик среди ночи на каком-то пустыре, заросшем травой. Неподалёку стоял его верный RAV4. Славик осмотрелся: позади в сотне метров находился огороженный участок растворного узла соседней строительной компании, слева неподалёку от перекрёстка улиц высилось знакомое здание католического храма с паркингом вокруг него, справа — территория какой-то транспортной компании. Впереди — улица, по которой Славик всегда приезжал на работу. Всё — как было всегда. Только исчезло здание компании, где работал Славик. Исчезло вместе со всем персоналом, оборудованием и даже паркингом. Его джип стоял на том же месте как и всегда на паркинге, только под ним была трава, а не асфальт. Славик ещё раз посмотрел по сторонам, пожал плечами и подошёл к машине. После всего происшедшего удивляться просто не было сил. Славик сел в машину, завёл двигатель, посидел немного, приводя мысли в порядок. Затем осторожно вырулил на дорогу и поехал домой.

Дома Славик сразу прошёл на кухню, открыл холодильник, достал закуску, бутылку водки и выпил сразу целый стакан. И даже не поморщился. Закусил, посидел, не думая ни о чём. Затем убрал со стола, принял душ и прилёг на диван. Надо было обдумать как жить дальше.

…Славик стоял посреди каменистой пустыни и видел перед собой афганский кишлак, медленно погружающийся в огромную «чёрную лужу», падающий хвостом вниз «Дуглас», из последних сил пытающийся удержать себя в воздухе медленно вращающимися винтами, и неотвратимо набегающую на всё это из-за озера огромную волну напалмового пламени. Когда до ревущего огня осталось всего несколько десятков метров Славик в ужасе и бессмысленной попытке защититься вскинул руки, из которых вырвалась стена чёрного тумана и поглотила набегающее пламя.

4

…Славик проснулся весь в поту. Сердце билось в груди как сумасшедшее. Было темно как в пещерах Африки. «Хренасе, — подумал Славик, — всё ещё ночь, что-ли? Интересно, сколько же я проспал?» Повернув голову набок Славик увидел полосу света между стеной и чем-то большим и чёрным, стоящим перед диваном и закрывающим обзор. «Не понял, — пробормотал плохо соображающий со сна Славик, — это ещё что за славянский шкаф?» Славик протянул руку, чтобы хлопнуть по этому шкафу и похолодел. Рука провалилась внутрь этой чёрной стенки как тогда, в соленоиде! Выдернув руку из чёрной стены Славик в одно движение оказался сидящим с поджатыми ногами в дальнем углу дивана. «Опять оно! Пипец! И не обойти ведь. Хреново-то как.» Чёрная стена вертикально перекрывала почти всю ширину комнаты, лишь небольшой зазор в пару сантиметров был между стенами, потолком, полом и этой чёрной хренью. А окно и дверь остались за этой чёртовой завесой. «Ладно, хоть эти щели остались — не задохнусь, — отстранённо подумал Славик. — А вот жрать и пить нечего будет. Приплыли…»

Спустя час Славик всё так же сидел в дальнем углу дивана и с ненавистью смотрел на эту чёрную стену. Очень хотелось курить. Но курево осталось за этой чёртовой стеной. Странно, но именно это непреодолимое желание и невозможность покурить вызывали у Славика чувство спортивной злости и решимости покончить с возникшей проблемой. Бояться всё-равно больше было нечего — или пан, или пропал. В конце концов ни в цеху, ни здесь проваливающаяся в эту черноту рука не пострадала. Так, может, всё не так уж и страшно? Кажется, у самураев есть такое правило: если не знаешь что делать — делай шаг вперёд. Ну что ж. Была — не была.

Славик встал с дивана, набрал полную грудь воздуха, закрыл глаза и, вытянув указательный палец правой руки, осторожно начал двигать руку вперёд. Прошла секунда, десять, полминуты — ничего не происходило. Досчитав до ста Славик приоткрыл один глаз — рука до середины предплечья находилась внутри чёрной стены. Славик пошевелил там пальцами — ничего не случилось. Славик вынул руку из стены, внимательно осмотрел её — нормальная рука, нормальный рукав рубашки, всё как всегда. Уже смелее Славик погрузил руку в стену на полную длину, пошарил там внутри вправо-влево, ничего не нашёл; затем, опять зажмурив глаза и наклонив голову как бычок, лбом вперёд двинулся внутрь этой черноты. Сделав пару-тройку мелких шажков, Славик открыл глаза. Он стоял посредине своей комнаты, а перед ним..! Человек, стоявший перед ним был точной копией самого Славика. Абсолютно точной копией — это Славик понял сразу.

— Ну, привет. Я уж думал ты никогда не решишься, — улыбаясь сказал Славик-2.

— Привет. Ты кто?

— Хороший вопрос. Я — это ты. Только здесь.

— Где здесь? Это моя комната.

— Наша, Славик. Это наша комната.

— Как наша? Я здесь один живу!

— Мы здесь один живём, Славик. Мы.

— Кто мы? Я и моя шизофрения? Или это просто глюки? — спросил Славик.

— Успокойся, не глюки. И шизофрении у нас нет.

— А что у нас есть? И кто тогда ты?

— Славик, давай ты сейчас успокоишься, мы присядем и я всё тебе объясню. Окей?

— Нет, не окей! Сначала ты скажешь кто ты такой, чего тебе здесь надо и как ты сюда попал! Я ж дверь запирал, я точно помню! — начал повышать тон Славик.

— Я ж тебе говорю: я сейчас всё объясню — повторился Славик-2, - ты только успокойся, иначе трудно будет понять меня. Ты же всегда такой спокойный, а сейчас чего вдруг завёлся?

— Заведёшься тут: сначала эту хрень повесили…, - обернулся Славик показывая на чёрную завесу и замер. Завеса была белая… — Ни хрена себе!

— Вот видишь, Славик, — не всё так просто. Давай лучше присядем и я всё-всё тебе объясню.

— Пошли. Лучше. На кухню, — медленно произнёс Славик. — Там лучше…

— Вот и правильно. Вот и молодец. — зачастил Славик-2, провожая Славика на кухню, — щас мы сядем, выпьем, и во всём разберёмся. — Он усадил Славика за стол, достал из холодильника бутылку с остатками водки, быстренько сварганил закуску из того, что было в наличии, нарезал хлеб, расставил стаканы и уселся на стул напротив. Вылил водку в стаканы(как раз по полстакана досталось каждому) и сказал первый тост:

— Ну. Со знакомством.

— Давай со знакомством, — ответил Славик, — тебя как звать-то, кстати?

— Да так же как и тебя.

— Тёзки, значит.

— Да-а, тяжёлый случай, — протянул Славик-2, - ты просто поверь на слово, что я — это ты. Пока просто поверь, потом поймёшь.

— Да верю, я верю, Я — Первый, ты — Второй, — пробормотал Славик, оглядываясь, — вы куда камеры-то спрятали?

— Какие камеры?

— Как — какие? Скрытые, конечно. Загримировали тебя очень похоже, признаю. Давайте уж выскакивайте все, кричите сюрпри-из. Разыграли, согласен. Завеса-то — голограмма?

— Надо же — какой упёртый. Неужто и я такой? — озадаченно покачал головой Славик-2, - Не веришь, значит?

— А ты бы поверил? — хмыкнул Славик.

— М-да… Теперь уже и не знаю, — засомневался Славик-2. — Ладно, переходим к доказательствам, надеюсь тебя это убедит.

Он щёлкнул двумя пальцами и на столе появилась батарея из пяти бутылок «Абсолюта».

— Фокусы я люблю, — сказал Славик, постучав ногтем по бутылке, — настоящие, давай ещё.

Славик-2 щёлкнул пальцами ещё раз и на столе появилось ещё пять бутылок.

— Да я не про бутылки, — досадливо сказал Славик, — ещё чё-нибудь другое давай, посолиднее.

— Держи миллион, — Славик-2 повёл рукой, и бутылки исчезли, а на их месте лежал раскрытый дипломат с пачками долларов внутри.

— На ксероксе напечатали, что-ли? — усмехнулся Славик, — и не лень было.

— Можешь отнести в банк, проверить, — обиделся Славик-2. — Иди, я здесь подожду.

— Всё-равно не убедили. Знаете, что не пойду. Ну вот нет ни у кого из моих знакомых миллиона долларов. Я уж не говорю про наличку.

— Ну что ж, я не сумел тебя убедить. Тогда, может, с мамой поговоришь? — кивнул Славик-2 на дверь.

Славик обернулся и замер…

— Мама?…

В дверях стояла мама, молодая и красивая, какой Славик помнил её в детстве. Она была в её любимом платье из «марсианской» ткани модной в те далёкие годы. Мама смотрела на Славика и улыбалась своей неповторимой доброй, всёпонимающей и всепрощающей улыбкой.

— Мама! — Славик бросился к ней обнял за плечи, — Мама, ты как здесь? Я же… Ты же… — еле выговаривал он сквозь слёзы.

— Я живая, Славик, живая. Не плачь, сынонька, мы же не умираем навсегда. Мы просто уходим вот сюда, когда настанет срок. И дальше живём. Когда наступит твоё время, ты тоже сюда придёшь. Ты не думай, это не страшно, — успокаивала Мама и гладила Славика по голове как в детстве.

— Я знал… Знал что ты… Я помню тот знак — с яблоком… Ты мне снилась, только редко… Я молился, чтоб у тебя здесь всё хорошо было…

— У меня всё хорошо. Я потом тебе всё расскажу. Мы теперь сможем часто встречаться. Сегодня я ненадолго пришла, мне пора уже. Ты верь ему, Славик, он тебе всё расскажет, он всё знает. Он такой же умный как и ты, — Мама потянулась к наклонившемуся навстречу Славику, поцеловала его в щёку и ушла.

Славик постоял немного, закрыв глаза, затем повернулся и спросил:

— Сразу с этого не мог начать?

— Не мог. Не всё здесь так просто.

Славик сел за стол напротив Славика-2 посмотрел в упор:

— Рассказывай.

— Ну, что мы сейчас в потустороннем мире, ты уже понял, — начал Славик-2.

— Это на том свете, что ли? Так я, вроде бы живой.

— Конечно, живой. Просто этот мир так все люди называют. Мы сейчас от них по ту сторону Грани.

— Какой грани?

— Которая тот и этот мир разделяет. Через неё ты, кстати прошёл полчаса назад.

— Как прошёл? Через что прошёл?

— Через чёрную завесу в той комнате проходил? Проходил. Это и есть Грань. Вот она эти миры и разделяет. Только простые люди через неё один лишь раз могут пройти, когда там их тело умирает, а ты теперь можешь туда-сюда ходить сколько захочешь, без всяких последствий.

— Вот с этого места поподробней, пожалуйста.

— Тебе кратенько или развёрнуто?

— Я же сказал — поподробней.

— Тогда это надолго.

— А я не тороплюсь.

— Хм… Ну, начнём с теории. Ты гипотезу Максвелла помнишь?

— Это которую?

— О распространении электромагнитных волн.

— Обижаешь. Я ж всё-таки энергетический колледж закончил.

— Да я не в том смысле, я просто напомнить механизм их распространения. Это важно для дальнейших объяснений.

— Ну, там переменное электрическое поле создаёт вокруг себя переменное магнитное поле, а оно в свою очередь создаёт вокруг себя опять электрическое поле и так далее…

— Всё правильно. А теперь вспомни основной вопрос философии.

— Что первично: сознание или материя?

— Примерно так. Только термин сознание здесь не очень удачен. Философы заменяют его и термином дух, бытие и ещё как-то. Я применяю в этой дилемме термин информация. Он больше подходит в данном случае.

— В каком случае-то? Крутишь ты чего-то. Ещё расскажи как космические корабли бороздят Большой театр.

— Вот всегда ты такой невыдержанный! Сколько тебя ругали, воспитывали, а ты…

— А ты чего ходишь вокруг да около? По делу давай уже, — начал заводиться Славик.

— Да я-то как раз по делу, а ты перебиваешь. Хотя, ты сказал, что никуда не торопишься, так что… — менторским тоном, как ни в чём не бывало, продолжал Славик-2, - Чем больше ты будешь говорить, тем дольше ничего не услышишь. Выбирай — будешь ругаться или слушать?

— Ладно, всё, молчу. Но и ты не тяни кота… — проворчал Славик, успокаиваясь.

— Никто не тянет. Слушай сюда: принцип дуализма объясняет всё. Как в электромагнетизме электрическое поле порождает магнитное, а магнитное порождает электрическое и так далее, так же взаимосвязаны пространство и время. То есть, время порождает пространство, а пространство порождает время, оно опять порождает пространство и так далее. Так же информация о строении материи порождает саму материю, а она в свою очередь порождает информацию о материи и её состоянии, а информация вновь порождает материю и так до бесконечности. Для простоты восприятия можно сказать, что материя порождает сознание, потом сознание порождает материю и так далее. Принцип понятен?

— А чего тут непонятного? Яйцо порождает курицу, та создаёт яйцо из которого снова появляется курица, и так было и будет всегда.

— Почти так. Принцип ты понял правильно, а вот насчёт «всегда» — это ты поторопился с выводами.

— Не понял.

— Понимаешь, курица может снести два яйца, а вот из них может получиться или курочка, или петушок. А это уже две большие разницы.

— Всё равно не понял. Разжевать можешь?

— Могу. Уточнение: сейчас я буду говорить только о нашем мире, в котором мы живём, это важно. Теперь — к делу. Я не зря связал воедино пары время-пространство и материя-информация. В паре пространство-время материально пространство, а время нематериальный компонент. Пространство имеет три степени свободы: верх-низ, вправо-влево, вперёд-назад. Время имеет только одну степень свободы: из прошлого в будущее, что бы там ни говорили фантасты и учёные-теоретики. Пока экспериментально не будет доказано обратное, будем считать, что время имеет один вектор — вперёд, в будущее. И существовать пространство и время могут только в паре друг с другом, и поочерёдно генерируя друг друга: время — пространство, пространство — время. Кстати, частота генерации в парах пространство-время и материя-информация невообразимо велика, практически стремится к бесконечности. Соответственно продолжительность фаз в циклах пространство-время и материя-информация близка к нулю. Поэтому мы не можем различить отдельно эти фазы нашими органами чувств да и любыми приборами тоже. И, естественно, нам кажется, что и пространство, и время, и материя постоянны. Ну, это я немножко забегаю вперёд. С этим пока всё. Теперь другая парочка: материя-информация. Здесь немного посложнее, это более глубокий уровень строения нашего мира. Но они тоже могут существовать только в паре друг с другом, поочерёдно создавая друг друга. Так вот: материя, само собой, материальна и существует в виде триады: вещество, поле, энергия. Информация нематериальна и существует в одном единственном виде — в знании. Теперь главное: материя существует в трёх измерениях пространства и, соответственно изменяется в нём в пределах своей триады. Информация существует и меняется во времени, отвечая за стабильность законов взаимодействия и развития материи и пространства.

— Чо-то я не врубаюсь, — заметил Славик.

— Повторяю для особо тупых: материя существует в пространстве, а информация существует во времени. То есть материальное в материальном, а нематериальное в нематериальном. Это понятно?

— Стоп. Ты хочешь сказать, что материя существует только в пространстве, но не во времени?

— Именно так.

— Но ведь люди — это тоже материя. И люди стареют с годами, то есть во времени!

— А вот тут, — Славик-2 с важным видом поднял указательный палец, — ты ошибаешься!

— Обоснуй, — упёрся Славик.

— Повторяю ещё раз: пространство — это среда обитания материи и генератор времени, а время — это среда обитания информации и генератор пространства.

— Как-то это всё мудрёно, — протянул Славик, — попроще бы, понаглядней…

— Можно, — Славик-2 взял со стола стакан, провёл им над столом и продолжил, — вот смотри, этот стакан движется в пространстве, то есть в первую фазу пространства-времени. Он перемещается относительно окружающих предметов, атомов воздуха, магнитного поля Земли и так далее. При этом изменяются его координаты в пространстве, местами меняется его физическая структура от попадания свободных нейтронов, гамма-лучей и других частиц, изменяется температура стакана от нагрева его вследствие трения о воздух, да и просто от тепла моей руки и так далее. Это длится ничтожно малое мгновение, изменения материи стакана также ничтожны, но они есть. Затем наступает фаза времени. В эту фазу генерируется информация о новом состоянии материи стакана. По мере создания этой информации материя стакана исчезает и в результате во времени остаётся только чистая информация о состоянии стакана на последний момент, существования этой материи. Затем эта информация генерирует материю стакана, а сама исчезает; а эта вновь созданная материя снова начинает изменяться в пространстве, которое к этому моменту создаётся исчезающим вместе с информацией временем. Всё — этот цикл завершился, и начинается новый цикл этих изменений. Вот, в принципе, и всё. Повторюсь: эти циклы настолько мгновенны, что зафиксировать их на данном этапе развития науки невозможно. Поэтому нам кажется, что материя и пространство постоянны, а время течёт. А на самом деле всё обстоит так, как я только что объяснял. Ну, теперь понял?

— Как всё сложно-то, — покачал головой Славик, — но, в-общем и целом, понял.

— А в природе всё сложно. Ты думаешь термоядерный синтез проще, или репликация ДНК? Но, это ведь только объяснять долго и сложно, а в природе всё делается быстро и просто.

— Тогда зачем ты мне всё это так долго и сложно? У меня чуть мозги не вскипели, — пожаловался Славик.

— Ты же сам велел подробнее! — возмутился Славик-2.

— Я ж не думал, что до такой степени… — пробормотал Славик. Немного помолчал и спросил, — а вообще, ты зачем это всё мне рассказывал?

— Блин, Славик. — начал возмущаться Второй, — вроде, и выпил-то всего ничего, а уже всё забыл на хрен!

— Да ты мне все мозги запудрил с этим исчезающим временем и возрождением материи, — начал было оправдываться Славик, потом замолк на полуслове и через какое-то время выдал, — а вот, кстати, если материя — это энергия, как ты говоришь, то закон сохранения энергии гласит, что она не может пропадать в никуда и возникать из ничего! Значит, и материя не может просто так исчезать и возрождаться! Так что, нестыковочка у тебя тут!

— Какой же ты въедливый, Славик. Неужто и я такой же? — поразился Славик-2, - вот так живёшь, живёшь, а потом бац — и узнаёшь о себе много нового. Характер-то у нас, оказывается, тот ещё! Но, это так, к слову. А, вообще, — молодец, возьми с полки пирожок; их там два, крайний не бери.

— Да и у тебя характерец-то не сахар. Чего, чего, а подначить-то любишь. Ты мне зубы-то не заговаривай, отвечай давай по существу.

— Да всё очень просто, Славик. Я же в самом начале нашего разговора сказал, что всё, что я скажу, будет относиться к НАШЕМУ миру. А есть ещё другой мир, в котором мы сейчас находимся, потусторонний. По ту сторону Грани, помнишь, ты ещё спрашивал, не на том ли мы свете?

— Ну, да. Было дело, — пробормотал Славик.

— Так вот, дело в том, что материя не исчезает в никуда и не появляется ниоткуда. Она просто в первую (материальную) фазу цикла находится в нашем мире, а на вторую (информационную) фазу переходит в потусторонний мир. А в этот момент в нашем мире из потустороннего мира появляется первая фаза информации. Понимаешь, они колеблются в противофазе. Эти две парочки: пространство-время и материя-информация изменяются по синусоидам, только эти синусоиды смещены по фазе на 180 градусов.

— Это как? Чё-то я с трудом это себе представляю.

— Ну вот смотри: синусоиды «информация» и «материя» разделены посередине горизонтальной плоскостью — Гранью. Выше Грани — наш мир, ниже — потусторонний мир. В первую фазу верхняя часть синусоиды «материя» находится в нашем мире, во вторую фазу она уходит в потусторонний мир и мы её не наблюдаем. Для нас материя исчезла, а на самом деле она просто находится во второй фазе цикла под Гранью, а никуда не исчезла. Но в нашем мире в это время её место занимает информация о состоянии этой материи в момент её ухода под Грань. По окончании второй фазы уже информация уходит под Грань, а на её место возвращается материя, уже изменившая своё состояние в соответствии с последним состоянием информации. То есть закон сохранения энергии и материи не нарушается. По такому же принципу работают и синусоиды пространства-времени. Но, тут есть нюанс, — Славик -2 опять поднял указательный палец, — в потустороннем мире всё наоборот: время играет роль пространства, оно стоит вечно, а не течёт как в нашем мире. Но зато имеет три степени свободы, по которым можно перемещаться, в частности вперёд-назад. И, кроме того, время здесь является средой обитания для информационных сущностей материальных тел. А пространство здесь играет роль времени, имея только одно свойство — оно течёт и распространяется, приблизительно как время в нашем мире. Поэтому постоянно растущему потоку информации есть где накапливаться.

— Постоянно растущему?

— Ну, да. С каждым циклом пространства-времени сюда поступает новая порция информации обо всех изменениях материи за этот цикл. Здесь она и хранится вечно.

— И что, даже информация о том, что было тыщу лет назад здесь хранится?

— И даже гораздо раньше. Со времён сотворения мира.

— И это можно посмотреть?

— Конечно.

— А как?

— Я же сказал, что время здесь имеет три степени свободы. Значит можно по всем этим направлениям ходить сколько хочешь, в том числе и назад. Иди и смотри.

— А-абалдеть!

— Это ещё что! Тут много сюрпризов. Ты ещё не раз обалдеешь. Ещё вопросы?

— Ты сказал, что время здесь стоит на месте. Значит, что: здесь никто не стареет?

— Никто и ничто. Не забывай, здесь место обитания информационной сущности материальных тел. А она не стареет никогда.

— Кто она?

— Информация, конечно. В обычном мире информация не может существовать отдельно от материи, ей обязательно нужен материальный носитель. Например, книга, магнитофонная лента, лазерный диск или харддиск — это материальные носители информации: музыки, песен, романов, технической документации и так далее. Эти материальные носители стареют, рвутся, ломаются и так далее, а вот информация на них не стареет и не ломается, она вечна. А теперь возьмём, например, человека. Он имеет две сущности: материальную, то есть тело, а также информационную, то есть душу. Я предпочитаю так её называть. Кто-то называет информационную сущность человека сознанием, духом, разумом, или всякими телами, например, астральное тело, ментальное, каузальное, Я, сверх Я и так далее. Я же просто называю это всё душой. Так вот, тело человека — это носитель его информационной сущности, то есть души, а она тоже вечна. Когда тело становится непригодно для существования души, она покидает это тело и переходит за Грань, вот в этот потусторонний мир. И живёт здесь дальше, пока вновь не придёт ей срок возвращаться в материальный мир.

— Как живёт? Ведь время здесь стоит, как ты говоришь.

— Так и живёт, вот как мы сейчас с тобой. Пойми ты, здешнее время — это родная среда обитания вечной души, а в материальный мир она ходит только на время своей жизни там. Ума-разума набраться, себя показать, людей посмотреть. Типа погулять. Ну, и потомство оставить, конечно.

— Как это?

— А так. Ну, как птицы каждый год возвращаются в родные места, чтобы птенцов вывести. А на юг они отдыхать улетают, там они просто живут, птенцов не выводят. Так и люди, они же своим детям часть своей души отдают. Вот и душа — здесь она живёт, жирок нагуливает, растёт. И когда она почувствует, что надо отдать часть себя своему потомству, душа идёт в наш мир и тогда рождаются дети.

— Блин, в голове не укладывается… А, это… рай тут или ад — они-то тут есть?

— Да, не-е. Сказки это. Власть имущие там придумали, чтобы народ в узде держать. Моральный кодекс — это хорошо, но лучше когда он моральным кнутом подкреплён. Народишко меньше балует. А, если честно, рай — он вот здесь, а вот ад — он там, по ту сторону, в материальном мире. Только народу об этом не говорят, иначе все сюда ломанутся. И кто тогда на них пахать будет?

— Да уж… А вот, ещё хотел спросить… Это… Райские-то кущи где тут? И гурии… — Славик как-то странно засмущался.

— Х-ха, ну ты даёшь, Славик, — заржал Второй, — только что не верил, а теперь сразу девственниц ему подавай! Будут тебе и кущи, и гурии, не переживай. Только там тоже не всё так просто, губу-то не раскатывай, — с хитрой мордой лица продолжал подкалывать Славик-2.

— А чё не так-то? — насторожился Славик.

— А то. Дежурных и безотказных там нет. Ты им понравиться должен. Иначе — облом.

— А почему так?

— А потому. Ты думаешь, откуда эти гурии берутся?

— Да, откуда?

— Это просто девушки, ушедшие за Грань из материального мира в период девственности. Так что наши это девчонки-то, оттуда, от нас. Потому и нравы у них наши. Они все хотят принца на белом коне. Вот так.

— Бли-ин, как всё запущено-то! И что — никак?

— Почему — никак? Просто подъезжай к ним как принц, а не конь. Только учти, мозги здесь никому просто так не запудришь. Не забывай — здесь родная среда обитания ВСЕЙ информации. Здесь все про всех всё знают.

— Так уж и всё?

— Всё. Ты никак не можешь понять, что всё, что тебя здесь окружает — это не материя, а информация о материи. И живёт здесь информационная сущность матеральных тел, которая может свободно передвигаться по всему этому информационному пространству и свободно общаться с другими сущностями, живущими здесь. Здесь нет вранья, потому что вся здешняя информация настоящая. Враньё просто не проходит через Грань, потому что враньё — это придуманная, а не существующая в природе информация. А природа передаёт за Грань только информацию о действительно происходивших в материальном мире событиях.

— То есть, ты хочешь сказать, что я могу получить здесь информацию о всех событиях в мире, начиная с самого начала?

— Конечно.

— Слушай, да тут рай для историков.

— Почему для историков? Для всех. Я же тебе объяснял…

— Да я в переносном смысле сказал. Представляешь — никаких тайн. Это же здорово — вот так просто взять и получить любую информацию.

— И не просто информацию, а правдивую информацию. То, что было и будет на самом деле.

— Стоп. Я что, и будущее, смогу узнать?

— В определённых пределах.

— В каких пределах?

— Ну, вот мы тут сидим, выпиваем, разговариваем. Здесь время стоит, а в материальном мире оно течёт беспрерывно. И о том, что произошло там, в материальном мире информация беспрерывно поступает сюда. Вот в тот отрезок времени, которое прошло с момента твоего попадания сюда, ты и можешь заглянуть. А дальше пока нельзя, потому что дальше времени ещё не было. Но, если мы посидим здесь подольше, ты сможешь заглянуть в будущее подальше. Вот так.

— Ага. Значит, если я посижу здесь до пятницы, узнаю выигрышные номера лотереи… Кстати, а как мне вернуться-то?

— Куда? — не сразу сообразил Славик-2.

— Как — куда? Домой, конечно, — возмутился Славик.

— Так у тебя же Проводник есть.

— Какой проводник?

— Видишь в той комнате белый экран? Вот это Проводник и есть. Иди прямо в экран и вернёшься туда, откуда пришёл. В то самое место и в тот же самый момент времени. А если договоришься с Проводником, то в любое место и в любой момент времени.

— Ага. Это гут. Только мне до пятницы здесь надо задержаться. Сам понимаешь…, - тут Славик застыл, мечтая о том, на что он потратит выигрыш.

— А сколько там будет разыгрываться-то? Пятьдесят миллионов?! — вывел его из состояния грёз Славик 2, - Нормально. Тогда сидим дальше.

— Ты, кстати, расскажи-ка мне про этого Проводника поподробнее, — попросил Славик, — мне-же надо знать с кем дело имею.

— Это обязательно. Кстати, гордись, что он тебя признал. Это редкость неимоверная. Один щанс на сто миллиардов бывает, и то без гарантии. В-общем, слушай, — Славик-2 начал рассказ:

— Когда-то, очень давно на Земле уже была цивилизация, причём намного более развитая, чем сейчас. И разделена была эта цивилизация на две империи. И враждовали они, и воевали между собой несчётное число раз. Но, не могли они одолеть друг друга, слишком равны были силы. Поэтому постоянно разрабатывали они новые виды оружия в надежде победить окончательно давнего врага.

И вот в одной из империй учёные изобрели новое оружие, принцип действия которого был основан на разрушении Грани. Представляешь задумку: взрыв новой бомбы разрушает Грань и наши миры перемешиваются. Что будет в итоге — никто не знал. Предполагали, что в месте взрыва возникает первозданный Хаос и на месте городов и войск противника остаётся невообразимая мешанина элементарных частиц, которые затем разлетятся по окружающему пространству. Но всё оказалось не так.

Вернее, совсем не так. Кстати, та фольга, из которой Проводник вышел, знаешь из чего сделана?

— Из чего?

— Из рения. Это металл такой, в семь раз дороже золота. Так что имей в виду, может пригодится ещё.

— Для чего?

— Ну, мало ли… Ладно, это я отвлёкся. Так вот: бомба состояла из множества вот этих хитро сделанных шариков из рения. Это были ловушки для Грани. При взрыве бомбы они должны были разлететься на радиус поражения и, активировавшись, захватить в себя какою-то часть Грани. Так как шариков было много, то в сумме они должны были создать довольно большую прореху в теле Грани. Через неё должны были смешаться наши миры, а там уж должен был наступить эффект, на который рассчитывали учёные.

— Ну и…? — не выдержал Славик.

— Чего и…? Бомбу взорвали. Эффект наступил. Но, был один нюанс… — Славик-2 взял театральную паузу, подняв вверх указательный палец и сделав загадочное лицо.

— Ну, не тяни. Рассказывай уже, — продолжал торопить Славик.

— Ну вот куда ты торопишься? Нам же тут до пя-ятницы сидеть, — протянул Славик-2 с укоризной в голосе.

— Издеваешься, да?

— Ну ладно, ладно, не кипятись. Я уже всё рассказываю, — Славик-2 примирительно поднял руки, — Короче, слушай. Бомбу взорвали в воздухе, ловушки сработали штатно, загрузились Гранью по полной. И упали на пустую Землю.

— В смысле?

— В смысле — на пустую планету. Пока они падали, вся та цивилизация уже исчезла. Осталась первозданная Земля в том виде, когда по ней ещё динозавры бродили. Ну и первобытные люди с каменными топорами и палками-копалками бегали от пещеры к пещере. А от всей цивилизации только те рениевые ловушки и остались. И то, лишь потому, что в них частично Грань содержалась. Иначе бы и они исчезли. Вот так.

— Хренасе. А как так получилось-то?

— Да всё просто. Вот скажи: душа — живая?

— Конечно.

— А ведь душа — это информационная сущность человека. Теперь возьмём Вселенную: это тоже живой организм. Вся материя Вселенной — это тело. А Грань — это информацирнная сущность Вселенной, то есть душа. И она тоже живая. А кому понравится, когда от твоей души начинают отгрызать куски? Вот и ей не понравилось. Тогда Грань просто, всего за один цикл стёрла информационную сущность Земли на момент того взрыва и восстановила её на момент существования динозавров. Дала планете второй шанс.

— А-балдеть! В одно мгновение стереть с лица Земли целую цивилизацию?! Так просто?

— Именно. Просто Грань заменила информацию во вторую фазу материально-информационного цикла, и всё. Ибо нехрен кусать руку дающую. И ещё уточню: Грань ведь не просто стёрла с лица Земли цивилизацию, она заменила Землю цивилизованную на Землю доисторическую. И эволюции пришлось потрудиться ещё раз.

— Слушай, Второй. Тут какая-то нестыковочка есть, смотри: ты говоришь, что потусторонний мир — место обитания информационных сущностей. И ты говоришь, что Грань тоже информационная сущность, пусть и всей Вселенной. Значит, эта сущность должна обитать здесь же, а она находится между нашими мирами. Как так?

— Славик, ты не путай. Смотри: есть душа и есть память. Это разные вещи. Память — это накопленная субъектом информация. А душа — это информационно-аналитический центр. Она получает информацию с наружных и внутренних сенсоров своего носителя, например, тела, анализирует её и выдаёт результат в виде эмоций. Если преобладают положительные эмоции, то выдаются команды носителю на сохранение статус-кво. Если преобладают отрицательные эмоции, то принимается решение и выдаются команды на устранение причин вызвавших эти отрицательные эмоции. Душа, когда ей надо пользуется накопленной памятью для принятия наиболее оптимальных решений. Пока понятно?

— Понятно, но я же не про это…

— Не перебивай, дай мысль закончить. Так вот: потусторонний мир — это действительно среда обитания информационных сущностей всякой мелочи, вроде тебя, меня, планет, звёзд и так далее. Повторюсь Вселенная тоже живой организм. Её материя — это тело Вселенной, Грань — это душа Вселенной, а потусторонний мир — это память Вселенной, её Информаторий, если хочешь. В нём все остальные информационные сущности живут. А Грань решает когда и чего с ними делать. На основе всей здешней информации. Решит, что пора какой-то душе в материальный мир — запустит её туда, решит, что рано — придётся подождать. Только Грань этой душе не даёт её память в материальный мир с собой брать, чтоб человек с чистого листа начал новую жизнь. А вот обратно — это пожалуйста, тащи с собой любую информацию.

— Сурово.

— Наоборот — мудро. Старые грехи в новой жизни мешать не будут.

— Тоже верно. Ну, а со мной-то как?

— Ну-у… Ты у нас теперь супермен. Можешь ходить между нашими мирами — материальным и потусторонним — сколько хочешь туда и обратно без всякой потери памяти и прочих способностей. Да и по самим этим мирам можешь шастать куда хочешь, туда-сюда практически мгновенно. У тебя теперь Проводник есть.

— Вот, кстати, о Проводнике можно поподробнее?

— Не можно, а нужно. Нам теперь с ним жить всю оставшуюся жизнь. Гляди вот — признал Он тебя. Редко такое бывает.

— Почему?

— А я знаю? Может, установка эта, что ты сегодня на работе собрал, так на него повлияла, не зря же он к ней прицепился, — предположил Славик-2.

— А что это, кстати, за «чёртово колесо» было? Ну, к которому он прицепился? — поинтересовался Славик.

— А, это, — усмехнулся Славик-2, - фотонный резонатор это. Был тут в восьмидесятые годы аферист один, вроде твоего нынешнего босса. Обещал холодный термояд всем и сразу. Тоже деньги с правительства немалые драл. Умел мозги запудрить. Сумел где-то в России спереть самые первые теоретические разработки «Токамаков», ну и втюхивал здешним чиновникам от науки. Чего он только на этот резонатор не навешивал, к чему только не подключал….

Ладно, это мы отвлеклись. Короче, Проводник — это та частица Грани, которая попала в рениевую ловушку при том памятном взрыве Древней цивилизации. А ты сумел его освободить из ловушки-то. Через столько-то сотен миллионов лет. Да ещё ЗАХОТЕЛ его в руки взять, когда пытался собрать с пола. А ведь Проводник — это малая частица информационной сущности. Вот он и слился с твоей информационной сущностью и стал частью твоей души. Так что теперь у тебя своя собственная Грань есть. Со всеми её свойствами и возможностями.

— А почему он со мной слился, а не с основной Гранью?

— Спроси чего полегче. Может, он не соображал ничего — столько-то миллионов лет без памяти, а может, вообще, как щенок новорожденный — потянулся к ближайшей к нему живой душе, кто ж теперь разберёт? А, может, это сама Грань тебя так наградила из благодарности за спасение части своей души? Чего теперь гадать? Что получилось — то получилось, и нам теперь с этим жить.

— А как?

— Я думаю — неплохо. Только с Проводником надо по-хорошему, иначе мамка его обидеться может. Да и Ей поперёк ничего нельзя делать. Во избежание, так сказать. Ну и, наверное, всё.

— А чего ты про все свойства и возможности говорил?

— Ну, вообще-то Проводник знает и умеет делать всё, что и сама Грань. Только у Него потом уточни — в меньших масштабах, наверное. Не в масштабе Вселенной, конечно, но в масштабе Земли, а может и Солнечной системы, — это уж Он точно может всё.

— Что, и цивилизацию стереть в один миг?

— Ну, похоже, что да.

— Так это я теперь Великий и Ужасный, чего-то там несущий на крыльях ночи?

— Ты бы, Славик, посерьёзнее, посерьёзнее. Кому много дано, с того и больше спрашивают…

— Да? Об этом я как-то не подумал… Кстати, а как с Ним общаться-то?

— Ты со своей душой как общаешься? Вот так же и с Проводником. Он теперь часть твоей души. Думай. Подойди к Нему и подумай.

— О чём?

— А я знаю? Тебе с Ним надо подружиться, я так думаю. А как? Загляни в свою душу.

— Легко сказать, — проворчал Славик, тяжко вздохнул, встал и направился в комнату. Подошёл к белому экрану, прикоснулся к нему рукой и замер, закрыв глаза.

— А знаешь, ты был прав, — медленно проговорил он спустя некоторое время, — такое ощущение, как будто маленький щенок в ладонь носиком тычется. Щекотно. Славик ласково погладил рукой экран и тот мгновенно исчез в его руке.

— Ну вот и всё, — Славик открыл глаза и повернулся К Славику-2, - подружились. Оказывается, это просто. Надо только мысленно с Ним разговаривать. Я его Малышом назвал. Он на самом деле ещё маленький. Но, ты был прав и в другом: Он может, действительно, очень много. Совсем много, понимаешь?

— Например?

— Да, в-общем, практически всё. И ещё немного больше. То, что ты мне рассказывал — это детский лепет, Второй. Доступ ко ВСЕЙ информации этого мира Он имеет. И заменить одну информацию другой во Вторую фазу Он тоже может. Дальше продолжать?

— А-ахренеть! Славик, это же… Я даже представить себе не могу…

— Не переживай. Я — могу. Теперь бы определиться — а чего мы хотим? Что делать будем? Давай, предлагай — куда рванём?

— А как же пятница?

— Да эта лотерея нам теперь на хрен не нужна. Забудь. У нас теперь есть всё и всегда. И столько, сколько нужно. Так что собирайся и поехали. Говори — куда?

— Чё-то на ум ничего интересного не идёт. Как обухом по голове… Может, это…? Завтра решим? Утро вечера мудренее.

— До завтра ещё весь вечер и вся ночь. А я уже выспался. И сегодня мы — гуляем! Такое раз в жизни бывает. Так что — надо отметить. И я знаю куда мы направимся.

— Куда?

— На фестиваль в Рио. Всю жизнь мечтал. В февраль перенесёмся, фестиваль там в это время как раз в самом разгаре. Молоденькие мулатки на улицах пляшут, незнамо во что раздетые. Представляешь: на них кроме перьев райских птиц там-сям и кое-где, ничего лишнего. А как танцуют! Красота! Ну, что? Поехали?

— Стоп, стоп. Не забывай, что мы сейчас отдельные личности, а твои мысли я читать не могу. Объясни хоть как оно будет выглядеть, это твоё «поехали».

— Да просто всё. Я говорю Малышу место и время, где нам надо быть, он мгновенно находит его в здешнем информационном пространстве и переносит нас туда. А уже там, в месте, которое нам понравится, проводит нас через Грань и, вуаля, — мы в Рио.

— А-а, через Грань, — разочарованно протянул Славик-2,- в материальный мир мне хода нет.

— Как это?

— Ты что, забыл? Я ж твоя информационная сущность. Нематериальный я, значит. Здесь все такие.

— А я тогда здесь кто?

— Ты… Ты другое дело. Ты — сам по себе. Тебя Проводник привёл.

— Подожди, я не о том. Вот смотри: ты моя информационная сущность. И ты сейчас за Гранью. Подчёркиваю — отдельно от меня. А во мне сейчас тогда что за информационная сущность? Это ведь не ты, правильно?

— А вот тут, — воздел указательный палец Славик-2, - ты ошибаешься. Я — здесь. А это Информаторий Вселенной. И я — твоя информационная сущность. В тебе сейчас тоже есть информационная сущность — полная копия моей. Или я — полная копия твоей, это как посмотреть. Но мы полностью идентичны. Ну, примерно, как две записи на магнитофонной кассете. Когда Проводник приводит тебя сюда, я могу отделяться от материального носителя. В данном случае это простое копирование, понимаешь? И это здесь я живу так как хочу. А в материальном мире я живу в твоём, вернее, нашем теле. Там ты для меня — материальный носитель, ну, как магнитофонная кассета. Там мне без тебя никак, понимаешь? И сюда я могу уходить только когда ты спишь или без сознания. А если ты там просыпаешься, меня мгновенно выкидывает отсюда в твоё-наше тело. Так что в Рио ты будешь со мной, но — один. Потому что, как только ты в Рио выйдешь в материальный мир, меня сразу же выкинет отсюда в мой материальный носитель, то есть в тебя. Ты же там не спать будешь, а гулять, правильно? Не, гулять-то мы будем вместе, но вот поговорить и поделиться впечатлениями сможем только после возвращения сюда. Вот такие дела.

— Да уж-ж… Умеешь ты огорошить… Я знаешь, что подумал?

— Что?

— Что у меня есть идея!

— Ну, идеями-то нас не удивишь. Это мы могём.

— Ты не перебивай старших-то. Поскромнее будь, молодой.

— А чё сразу молодой? Тридцать лет был… — начал возмущаться Второй, но Славик его опять поправил.

— Не перебивай, говорю. Идею слушать будешь?

— Ну, давай, — недовольно проворчал Славик-2.

— Вот смотри: ты информационная сущность, и в материальном мире тебе нужен материальный носитель, так?

— Ну, так…

— А кто сказал, что это обязательно должно быть МОЁ тело?

— Ты… Ты… — начал заикаться Славик-2 после драматической паузы, — ты в своём уме?

— Я — в своём. А ты в чьём?

— Ты… Ты… — Славик повторялся и негодовал.

— Да ладно тебе, Второй, не заводись, — примирительно сказал Славик, — пошутил я.

— Шутки у тебя, — сбавил тон Славик-2.

— Но. В каждой шутке есть только доля шутки, — продолжал Славик.

— Ты опять!? — вскочил Славик-2 из-за стола.

— Да подожди ты. Выслушай. А ещё говоришь, что это я — невыдержанный. Сам-то лучше?

— Я!? Да я, если хочешь знать…

— Щас за Грань уйду, — пригрозил Славик.

— Ты чо, Славик, совсем..? Того? Я же… Мы же… — Славик-2 почему-то перешёл на шёпот.

— Да успокойся ты. А как ещё тебя слушать-то заставить?

— Да ладно. Говори уже, — и Славик-2 с показным смирением уселся на табурет.

— Вот смотри: Малыш может создавать материальные копии ЛЮБЫХ объектов, информация о которых хранится здесь, в этом мире. Значит, Он может создать и полную материальную копию моего, и не только моего, тела. Теперь внимание: Он создаёт эту копию, а затем я перехожу за Грань в материальный мир. Ты как моя информационная сущность автоматически идёшь за мной, НО! Переходишь не в моё тело, а в материальную копию моего тела, которую создал Малыш. В результате, нас в материальном мире становится двое! И мы уже вдвоём гуляем по Рио компанией! Понял? О, кстати! Если ты копия, то копий можно сделать много. А Малыш может создать материальных копий тоже много. И копий РАЗНЫХ! Таким образом можно создать компанию с любым количеством нас с тобой. Хошь вдесятером гуляем, а хошь — целой сотней.

— Целая сотня двойников? Ты соображаешь, что говоришь?

— Всё-таки ты невнимательный, Второй. Я же сказал, что Малыш может создать материальную копию ЛЮБОГО тела! Так что вся сотня может быть разными людьми, но с одинаковой информационной сущностью внутри — нашей. Хочешь мы тебя крутым мачо сделаем? Или Бельмондо с Ван-Дамом? Все девки твои будут! А уж когда Малыш тебе полные карманы денег набьёт — ты вообще нуворишем в Париж можешь махнуть. На Лазурный берег, или в Монако. От сотенных банкнот в казино будешь прикуривать. Как тебе такой вариант?

— Варианты привлекательные, что и говорить, — грустно произнёс Славик-2, - только вот куда ты нас всех девать будешь, когда мы там нагуляемся?

— Э-э… В смысле?

— В том смысле, что мы будем уже самыми настоящими людьми со своими пусть и разными телами, но и со своими душами, пусть и одинаковыми с твоей. Мы ведь эти наши новые тела просто так покинуть не сможем. Мы ведь не ты будем. Нам придётся доживать в этих телах всю оставшуюся им жизнь. Уничтожать же их не будешь? Или рука-то поднимется?

— Япона мама! Второй! Ты как до этого додумался-то?

— Побудешь в моей шкуре — додумаешься. Ты по существу отвечай.

— Мля! Чё-то я тут не проинтуичил. Хорошо — ты у нас такой умный. Ну и что делать?

— Думать, чего ж ещё. Идея, в принципе, неплохая. НО. Надо подумать как это всё осуществлять чисто технически. Но, ты вот ещё над чем подумай: если ты теперь можешь загонять копии своей души в любое сотворённое Малышом тело, причём в любом месте и в любом времени, то потом тебе придётся оставлять их там на произвол судьбы. И как она у них там сложится — кто знает?

— Но мы же сможем навещать их время от времени, помогать…

— Это одного, двоих, ну, может быть, десятерых. А если больше? Много больше?

— Да уж… Умеешь ты, Второй, вопросы задавать.

— Так о себе ж беспокоюсь. Моя судьба мне не безразлична.

— Я чё-то не понял. Ты что, от меня отделиться хочешь?

— Сам ты — отделиться. Я как-то за это время привык уже что нас двое. Напарником хочу быть. Да и присматривать за тобой первое время надо, а то напортачишь чего-нибудь. А расхлёбывать нам всем придётся. Вот как-то так.

— Чё-то тут как-то не так. Кто-то мне на шею садится. Я чую. Без году неделя, а уже в напарники, потом в парнёры, потом в акционеры, а там, глядишь — уже председатель… Надо обдумать ситуацию. И я подумаю над этим завтра. Ты был прав, когда говорил, что утро вечера мудренее. А сейчас я поеду в Рио. По старинке. Один. А ты собирайся, будешь моим внутренним голосом сегодня вечером.

— Как будто ты его когда-нибудь слушаешь, — проворчал Славик-2, тяжко вздыхая…

5

… Утром Славик проснулся рано. Голова дико болела, ужасно хотелось пить, желательно рассольчика. С трудом добравшись до раковины на кухне, Славик открыл кран и подставил свою страдающую голову под струю холодной воды. Заодно и попил. Чуть-чуть полегчало. Славик поставил вариться кофе и начал вспоминать:

— Что же вчера было? Ведь это надо же было суметь встретиться в Рио с группой русских туристов. Да ещё на карнавале. Видимо, это просто рефлекс: услышал русскую речь и полез к ним знакомиться. Тем более, там ещё и девчонки русские были. Мля-я! А ведь я им потом, когда уже хорошо набрались, начал фокусы показывать. И не простые, а при помощи Малыша. Дай бог памяти — чего же я творил-то?

Но, единственное, что Славик помнил — это ошалевшие глаза девчонок и отвисшие челюсти парней.

— Да-а уж… Погулял… И как только домой-то добрался? Всё, завязывать надо с неумеренным питием. Скромнее надо быть, Славик, скромнее. А то ведь в следующий раз можно и мир перевернуть… Но, хороша же была та неприступная блондинка-москвичка! Ведь это я перед ней выкобенивался. Впечатление производил, дурак пьяный. А вот результат… Но, телефончик-то она мне всё-таки дала. Блин, да где же он? Славик обшарил все карманы — визитки с телефоном не было. Подумав, Славик решил, что это не принципиально — Малыш наверняка телефон запомнил, у него всё под контролем.

А сейчас надо было решить все срочные дела и махнуть в Россию, давно не был. Посмотреть там: что да как? Оценить перспективы, так сказать.

Но, в первую очередь, надо было разделаться с работой так, чтобы никто ничего такого не заподозрил. Во-первых выяснить куда там все и всё подевались, а во-вторых как-то это разрулить. Их же искать будут. Полиция там, родственники, партнёры… И ведь, не дай Бог, кто прицепится, а ребята там ушлые — вдруг придётся крайние меры применять, а этого не хотелось бы. Славик был по натуре человеком миролюбивым и конфликтов старался избегать. Поэтому Славик быстренько выпил свой кофе, побрился-умылся-оделся, а там уже время подошло ехать на эти разборки. Подъезжая к месту своей бывшей работы, Славик убедился в том, что в ту памятную ночь ему ничего не приснилось: здания компании, где он работал, на обычном месте не было. А был заросший травой пустырь, оцепленный полицией. По пустырю ходили какие-то люди с разными приборами. У одного в руках даже был миноискатель, которым он водил туда-сюда над травой. Славик, не останавливаясь и не снижая скорости, проехал мимо, на ближайшем повороте свернул направо и поехал домой.

…Поворачивая с дороги на парковку перед домом, Славик машинально глянул на каменное крыльцо перед входной дверью и мысленно похолодел. Ну ступенях сидела Татьяна и выражение её лица не предвещало ничего хорошего. Рядом с ней стоял большой чемонан на колёсиках.

«Мля-а! Сегодня же девятнадцатое число! Совсем забыл с этими приключениями. Она же прилетела утренним самолётом. А я должен был её встретить. Это пипец! Что сейчас буде-ет!» — мысленно возопил Славик, нажимая на тормоза. Заглушив двигатель, Славик не стал торопиться выходить из машины. За те два года, что они знакомы, Славик изучил её характер от и до. Таньша была девка отходчивая, сейчас главное было спустить на тормозах первую волну её гнева, потом она быстро успокоится. Но до этого момента надо было ещё дожить. А сейчас Татьяна встала, упёрла руки в боки, затем указательным пальчиком правой руки поманила Славика к себе. Славик рефлекторно покачал головой из стороны в сторону. Это было ошибкой. Танюха вышла из себя. Одним прыжком она перемахнула перила («Паркуристка, блин, и ведь разряд, наверняка, имеет», — обречённо подумал Славик) и мгновенно оказалась у водительской двери. Славика спасло то, что он привык запирать дверь при поездках. Танька дёргала ручку двери и рычала:

— Открой сейчас же, или я не знаю что сделаю!

— Танечка, успокойся, я сейчас всё объясню, — попытался вякнуть Славик, но это только подлило масла в огонь.

— Успокоиться!? Да я тебя сейчас вот этими руками…

— Танюшечка, пожалуйста, ты же сейчас ручку оторвёшь!

— Да я тебе сейчас всё оторву, дай только добраться до тебя, свинюшка ты этакий! — и она начала стучать обеими ладонями по стеклу двери.

— Бля! Разобьёт же, — мелькнуло в голове, и Славик, махом перебравшись на пассажирское сиденье, открыл правую дверь, выпрыгнул из машины и бросился к дому. Это его не спасло. Перекатом по капоту Татьяна оказалась по эту сторону автомобиля. Одним прыжком она настигла Славика, повисла у него на плечах и, оседлав, начала стучать кулачком по загривку, с каждым ударом вколачивая обвинения:

— Я ему целый час звоню, а он не отвечает. Я уже вся извелась, думала случилось чего, на последние деньги такси взяла, даже домой не заехала, примчалась прямо к нему, а он где-то с блядями шляется. Я его тут целый час жду, а он ещё запирается в своём грёбаном джипе и выходить не хочет..!

— Танечка, ну какие бляди, ну о чём ты говоришь!? Я одну тебя люблю!

— Ах ты ещё и врать мне! — удары участились.

— Таня, ну прекрати. Я беспокоюсь за твоё будущее. Ты мне сейчас что-нибудь сломаешь — тебя посадят. Испортишь себе репутацию. А ты же молодая и красивая, тебе ещё жить да жить, карьеру строить…

— Я тебе сейчас устрою карьеру, я тебе сейчас такую карьеру устрою, век помнить будешь, — пыхтела Танюха, но, чувствовалось, что она уже выдыхается. Удары стали реже и слабее. Да и злость в словах поменялась на деловитость.

— Тань ну прекращай уже, а то ведь соседи могут и полицию вызвать.

— Какие соседи? Все на работе!

— Мир не без добрых людей. Вот ты же у меня добрая. Ведь так? — удары прекратились, но сердитое сопение в ухо продолжалось.

— Тань, я действительно не мог приехать. ЧП на работе, забегался со всем этим, забыл.

— ТЫ! МЕНЯ? ЗАБЫЛ? — в ухо впились острые зубки.

— Таня, ну больно же! — заорал Славик.

— А мне не больно? — ухо отпустило, — я тут переживаю, не знаю что делать, а у него на крыльце визитки его блядей валяются. Хоть бы постеснялся!

— Какие визитки, Тань?

— А это что? — Танюха, наконец, слезла с загривка, повернула Славика лицом к себе и обвиняюще сунула ему под нос визитку той москвички-блондинки из Рио.

— Бля, вот я где её потерял — когда ключи из кармана доставал, морда пьяная, — подумал Славик, быстренько сделал честное лицо и возмущённым голосом начал:

— Да мне этих визиток каждый день в почтовый ящик по десятку кидают. То риэлторы, то промоутеры, то разносчики всякие. И за каждую бить будешь?

— И с московским телефоном кидают? — ехидно уточнила Татьяна.

— Ну Тань, сама подумай: из Москвы кто-то ко мне на блядки поедет?

— К тебе могут! — безапеляционно ответила Татьяна.

— Танечка, не упрямься. Ты сама понимаешь, что это несерьёзно. И вообще, может, Колян визитку потерял, он недавно из Москвы вернулся, заходил. Посидели мы с ним, выпили…

— Ты ещё и пьянствуешь тут пока меня нет, — опять начала Танюха.

— Тань, ну прекрати, я соскучился, ждал тебя, а ты всё не едешь и не едешь… — перешёл в контрнаступление Славик. Наступил момент, когда надо было начинать говорить комплименты и прочие муси-пуси, — знаешь, как я тебя ждал?!

— Ждал он, — начала ворчатьТанюха, но Славик уже обнял, прижал её к себе и начал нежно целовать, приговаривая:

— Я Танюшку жду, жду, каждую ночь вспоминаю, а она уехала хрен знает зачем и не торопится. А у меня без тебя стресс, между прочим…

— Стресс у него… — продолжала ворчать Танюха, но телом уже помягчела и потихоньку начала отвечать на поцелуи, — мог бы и позвонить…

— Да у меня телефон Сисястый отобрал…

— О, Господи, у него уже и мужики тут сисястые!

— Танечка, ты неправильно всё понимаешь. Сисястый — это один парень у нас на работе, качок, грудные мышцы перекачал, вот так и заработал кличку.

— Горе ты моё луковое, ты когда нормальным человеком станешь? К нему Танюшка приехала, а он про работу, мужиков сисястых, блядей жопастых…

— Вот, кстати, — Славик решил, что от мусей пора переходить к пусям и незаметно перенёс одну ладонь на Танькины ягодицы с целью ласково погладить, — может в дом пойдём, Тань? Я соскучился. Месяц без тебя, а это очень вредно для моего организма.

— Отпирай уже, давай. Я там тоже целый месяц верность тебе хранила. Цени, изверг.

— Я ещё не изверг. Вот минут через десять извергну — буду изверг.

— Пошляк, — припечатала Танька и скомандовала, — открывай дверь, заноси чемодан, сейчас проверим как ты тут без меня… Когда Татьяна нагнулась, чтобы снять кроссовки, Славик потрогал её за промежность. Танька взвизгнула, резко выпрямилась и обернувшись, вскричала:

— Это что такое?

— Знак внимания Тань, — Славик невинными глазами смотрел на девушку, — я же должен был показать тебе, что ты мне небезразлична.

— А что, по другому нельзя было? — спросила покрасневшая Татьяна.

— Не, Тань. Долгие годы проб и ошибок показали, что это самый доходчивый вариант.

Танюха всегда так бурно реагировала на подобные этому неожиданные знаки внимания, сказывались поведенческие установки вбитые с детства. А Славик частенько практиковал такие способы Танькиного возбуждения, в ситуациях, казалось бы ну никак не предвещавших ничего подобного: то вот так потрогает сзади за промежность заглянувшую в холодильник Таньку, то поласкает её сосок когда она спит, закинув руку за голову, то просто запустит руку ей под юбку, когда Танька наливает ему в тарелку суп во время обеда; а бывало и лапал Танькину задницу в людном месте, когда был уверен, что этого никто не увидит, например в автобусе или на эскалаторе метро или торгового центра. Тут уж Таньке приходилось сдерживаться. Такие неожиданные ласки Танюшке нравились, и если дело было дома, нередко заканчивались безудержным сексом прямо тут на месте. Как уже говорилось, Татьяна была девушка вспыльчивая, и в этом тоже. Собственно, таким макаром Славик и разбудил чувственность закомплексованной девушки в самом начале их знакомства.

Они познакомились два года назад. Летели самолётом из Москвы и случайно их места оказались рядом. Татьяна было в то время двадцать лет, летала она на свадьбу своей лучшей подруги и в самолёт села не в самом лучшем настроении. А чему радоваться? Татьяна была свидетельницей и где-то в глубине души, конечно же надеялась найти себе жениха. Но… Не срослось. Подруга выходила замуж за мужчину из финансовых кругов, намного старше себя, чего Татьяна от неё никак не ожидала. Естественно, гости со стороны жениха были соответственного возраста. А этих всех сорокалетних старпёров Танька на дух не переносила. Даже свидетель, молодящийся мужичок с уже намечающейся лысиной и прилично выпирающим животиком, пытавшийся казаться этаким живчиком с неограниченным чувством юмора, никаких чувств, кроме жалости и пренебрежения у Татьяны не вызывал. А когда на второй день свадьбы, он, напившись, подкараулил Таньку, выходящую из туалетной комнаты ресторана, прижал её к стене и со словами: «Не кобенься, дура, озолочу,» полез к ней под юбку, Татьяна, недолго думая бросила его через бедро и зафутболила от души в низ живота. Целила Танька в яйца, но под ногу попало некстати колыхнувшееся пивное брюхо ухажёра и спасло своего хозяина от неминуемой травматической ампутации гениталий. Но ему и того хватило. Оклемавшись, любитель молодятинки сразу из ресторана слинял.

Тут надо отметить, что Татьяна в своё время не только закончила хорошие курсы самообороны, но и прошла школу силовых единоборств у не самых плохих наставников. Дело в том, что её родители в силу специфики своей работы постоянно пропадали в загранкомандировках, и Таня жила в основном у бабушки с дедом. Дед был полковником, рано ушедшим в отставку по ранению, которое получил в одной из горячих точек где-то в Африке. Пенсия у него была хорошая и бабушка тоже не работала. Вот они и занимались воспитанием единственной внученьки. Дед Таньку очень любил и постоянно баловал. А когда она подросла, а внука всё не появлялось и не появлялось, дед начал воспитывать Таньку по своему разумению, так как бабушка умерла довольно рано.

Летом они жили на даче в деревне на границе Московской и Владимирской областей в доме, доставшемся деду от его родителей. И утро для Таньки начиналось с энергичной зарядки под руководством деда. Ежедневные кроссы и походы в лес способствовали развитию силы и выносливости. С началом учебного года семья перезжала в Москву и начинались занятия в спортивных секциях по выбору деда. А так как спортивных обществ, кроме ЦСКА дед не признавал, то понятны и предпочтения деда при выборе спортивных секций для любимой внучки.

А когда, в один прекрасный момент Танька возмутилась ограничением свободы выбора и устроила забастовку, ей было разрешено выбрать дополнительно одну секцию по её выбору. Таня из принципа выбрала художественную гимнастику, с удовольствием ходила в секцию несколько лет и даже выполнила норматив кандидата в мастера спорта.

Но в переходном возрасте Татьяна начала быстро набирать рост и остановилась только на 176 сантиметрах. Вес вырос тоже, правда, пропорционально. Но в команду на соревнования по художественной гимнастике её уже не брали. Заниматься Татьяна продолжала только для себя. Но это было уже не то. Ей хотелось побеждать. Вот тогда дед и начал водить Таньку по спортивным залам без вывесок, где преподавали силовые единоборства инструктора-волкодавы. С дедом они всегда здоровались почтительно и принимали Таньку в группы без разговоров. Конечно, готовили её по щадящим планам и спарринги с ней проводили играючи. Но Танька этого не знала, да и таких схваток ей хватало за уши. Спортивная злость у неё была, и нахваталась она в этих залах многого. Во всяком случае, одна по вечерам ходить не боялась и двоих-троих хулиганов Танька вырубала запросто.

Об этом быстро узнали все в микрорайоне и у Таньки пропали ухажёры. Парни просто боялись к ней подходить. За глаза её стали звать Рэмбой. Да и рост сыграл свою роль, не каждому парню понравится, что девушка выше его. И получилось так, что Танька не знала мужской ласки до сих пор. Хотя девка была кровь с молоком, от художественной гимностики ей досталась шикарная фигура с хорошей осанкой. Широкие бёдра, развитые ягодицы, тонкая талия и грудь второго размера вызывали тайную зависть её одноклассниц. И на лицо Танька была очень миловидной, если приглядеться. Большие голубые глаза, прямой нос, белая кожа, привлекательные губы, ямочки на щеках. Завершали портрет волнистые белые волосы. Блондинкой она была не чистой, небольшая желтизна в цвете волос присутствовала, но это не портило общей картины. В итоге получилась не кукла Барби, конечно, но весьма привлекательная девушка. Другое дело, что косметикой, чтобы подчеркнуть всё это Танька не пользовалась и одежду носила всегда свободного, не мешающего движениям покроя. В результате вся эта красота не сразу бросалась в глаза, да и репутация…

В-общем, на выпускном вечере Таньку на танец никто не пригласил. А нравившийся Татьяне парень весь вечер увивался за Ленкой Кудрявцевой из параллельного класса, пришедшей на вечер в коротеньком платьице с жопой в обтяжку и сиськами наружу. Они так и ушли с вечера вместе. А Танька пошла домой в гордом одиночестве.

Этот случай больно ударил по самолюбию Татьяны. Такого «предательства» она никак не ожидала. С тех пор она никому не рассказывала о своих занятиях спортом и начала стесняться своего роста. Даже осанка у неё как-то изменилась. Она долго после этого не смотрела на парней, а всю свою энергию направила на учёбу. Всё лето Таня готовилась к экзаменам и с поступила в Первую Московскую медицинскую академию. Потом был год напряжённой учёбы. Нет, на студенческие вечеринки Татьяна ходила, но так никого себе и не нашла. У неё даже начали проскакивать иногда мысли о старых девах. От этого Танька комплексовала ещё сильнее.

А через год её родителей перевели по службе на работу в Торонто, и Таня уехала с ними. Канада повлияла на Таньку благотворно. Очень скоро Танька поняла, что всем здесь по фигу и твой высокий рост, и как ты одеваешься, и как ходишь, и чем занимаешься. И она почувствовала себя действительно свободной и стала жить так, как ей было комфортно, занималась спортом, одевалась в то, во что хотела. Что ещё надо? Родители, хоть в тайне и переживали за Танькины неудачи в личной жизни, но виду не подавали, над душой у неё не стояли, денег на жизнь и учёбу давали. Татьяна поступила в университет на медицинский факультет и вот уже второй год грызла гранит медицинских наук. Парней у неё так и не было.

…И вот сейчас она сидела рядом с парнем, который впервые за столько лет заинтересовал её. Учёба в медицинском даёт определённые навыки за один взгляд определять не только признаки некоторых заболеваний, но и приучает схватывать подробности внешнего вида в целом. Татьяна сидела откинувшись на спинку кресла и, полуприкрыв веки, анализировала в уме увиденное.

«— А что? Высокий. Даже сидя, он на голову выше меня. Так что мой размерчик, хи-хи, — Таня мысленно хихикнула невольно пришедшей на ум фривольной ассоциации. Перед самой собой она уже не стеснялась. Учёба в медицинском быстро прививает толику здорового цинизма в суждениях и взглядах на жизнь.

— Смотрим дальше: одет не дорого, но прилично. Похоже, одежду покупает сам. Это обнадёживает. Возраст… Да-а, похоже, хорошо за тридцатник. А, может, и больше, просто хорошо сохранился?

— Так. Далее: волосы русые, короткие. Лоб высокий, глаза голубые, взгляд умный. Ноутбук опять же. И печатает он на нём довольно профессионально. Точно, умный. Наверное, дети от него умными будут. Я не тороплюсь? Да хрен знает, посмотрим по ходу дела.

— Следующее: на лицо не страшный, даже симпатичный. Улыбка открытая, добрая. Это гуд. Плечи молотобойца или гимнаста. Пуза нет. Со спортом дружит? Может, даже коллега? Хорошо бы. Вот интересно; ноги у него не кривые? Ну, ещё не вечер.

Общий вывод: в любом случае надо брать! Но, как? Он даже не смотрит на меня! Дежурные фразы при знакомстве и всё. Больше ни одной попытки познакомиться поближе. Хотя… У меня всегда так. — И так не очень хорошее настроение Таньки упало ниже плинтуса. Она закрыла глаза и начала мысленно себя жалеть:

— Блядь! Ну надо же! В кои-то веки встретится хороший парень и то не знаешь как охмурить. Хорошо было Ленке Кудрявцевой, жопой повертела, сиськи вывалила и Артурчик её с потрохами. Может, и мне попробовать? Ага! Давай вываливай тут свои сиськи. Самой-то не смешно? Да не-е. Не смогу. Не то воспитание. Не могу поступиться принципами… Да и противно опускаться до уровня Ленки Кудрявцевой. Но, ведь, уйдёт! Что же делать-то, а? Таньке стало так жаль себя, что она не выдержала и слёзы против её воли набежали на глаза. Она крепилась, стараясь не показать как ей плохо, но одна слезинка всё-же предательски вырвалась на свободу и побежала по щеке.

Славик сидел уткнувшись в ноутбук и не соображал что печатает. Девушка, сидевшая рядом с ним занимала все его мысли. Красивая, как раз в его вкусе. Всё, абсолютно всё в ней нравилось Славику. Высокая, красивое, но какое-то грустное лицо. Оценивающий, очень умный взгляд. Глазищи ведьмовские. Фигура — обалдеть! Грудь… Да, то что доктор прописал. Аппетитный попец, гм. Да-а. Хороша! Вот бы…

Но, кайф обломал внутренний голос:

— Ты видишь во что она одета? Твоя полугодовая зарплата — не хочешь? Да и старый ты для неё. Хочешь рискнуть? Она тебе скажет: «Дяденька, ты чо? Белены объелся? Иди внуков нянчи.» И будет права. Эта девочка себе цену знает! Славик искоса взглянул на девушку и обалдел. Её лицо выражало отчаяние, из под закрытых век показались слёзы. Славик решился:

— Девушка, Вам плохо? Могу я помочь?

— Можете, — Таня открыла глаза и брякнула, — мне плохо. Меня надо пожалеть.

— Э-э, — Славик оторопел и выдал, — а как?

— Как умеете, — («Боже, что я несу», — подумала Танька).

— А-а можно? — глупо переспросил Славик, — как умею?

— Можно, — ответила Танька.

Славик поднял ручку кресла между ними, обнял Татьяну, положил её голову себе на плечо, погладил по волосам, как дедушка в детстве, и Танька разревелась взахлёб. На них начали оглядываться другие пассажиры. Славик сделал им успокаивающий знак рукой, типа — всё под контролем. Прибежала вызванная кем-то из пассажиров стюардесса. Славик успокоил её и попросил принести воды. Таня уже начала успокаиваться, но вцепившись Славику в джемпер не отпускала его. Славик напоил Татьяну газировкой, отдал стакан стюардессе, поблагодарил её и опять прижал Таньку к себе. Она всхлипнула в последний раз и притихла.

Так они и летели в обнимку. Славик сначала успокаивал её, мол всё будет хорошо, потом начал тихонько рассказывать Татьяне о своей жизни (не всё), об учёбе, о работе, о переезде в Канаду, о своих книгах. А Татьяна вдруг поняла, что ему можно рассказать всё, и говорила, говорила как на духу, поведав Славику о себе, о своих проблемах, учёбе, о родителях, о дедушке и многом, многом другом. Полёт был долгий, они успели и наговориться, и просто помолчать, прижавшись друг к другу. Из самолёта они вышли вместе.

Когда они прошли пограничников и таможню, вышли из дверей аэропорта прямо к лимузинам такси, Татьяна схватила Славика за руку и с немым вопросом в глазах смотрела до тех пор, пока Славик не сказал, мягко улыбнувшись:

— Поедешь ко мне?

— Да! — словно в омут головой выдохнула Таня и несмело улыбнулась.

Славик обнял за плечи сразу прильнувшую к нему Татьяну и ласково похлопал по спине:

— А родители тебя искать не будут?

— Не-а. Я им позвонила, сказала, что сразу в кампус поеду, уроки делать, — хитренько улыбнулась Танька.

— Ты когда успела? Вроде, всё время вместе были?

— Успела вот…

Давно погрузивший багаж и открывший заднюю дверь водитель начал многозначительно покашливать. Славик легонько хлопнул Танечку чуть пониже спины:

— Садись уже, подпольщица, водитель сердится, — и они нырнули в кожаное нутро лимузина.

Пожилой водитель понимающе подкрутил ус и захлопнул дверцу.

…Пока Славик расплачивался с таксистом, Татьяна внимательно осматривалась. Потом повернулась к уже взявшему в руки чемоданы Славику и спросила:

— Это твой дом?

— Арендую.

— Один? Такой большой дом?

— Сначала с Коляном на двоих снимали. Потом он гёрлфренд себе нашёл. Всё серьёзно у них, дом в кредит взяли. Ну а я тут один остался, привык уже. Зарплата позволяет. Ну что, пошли?

— Веди, — решительно сказала Татьяна.

Славик отпер дверь и пропустил Татьяну вперёд, ещё раз полюбовавшись её аппетитной задницей. Она почувствовала этот взгляд и обернулась — Славик деловито затаскивал в дом чемоданы. Потом взглянул на неё невинными глазами и спросил:

— Кушать хочешь?

— Не знаю, — неуверенно протянула Таня, — если только чай? — ей надо было освоиться на новом месте и она не знала как потянуть время.

— Отлично, — бодрым голосом отвечал Славик, — сейчас поставим чайник и, пока он закипит, я покажу тебе дом, — он тоже чувствовал себя не очень уверенно, и не знал как себя вести с этой умной, наверняка всё понимающей девушкой. И он боялся сделать что-нибудь не так, что не понравится ей и она уйдёт. А он этого очень не хотел.

Оставив чемоданы в прихожей, они прошли на кухню. Славик усадил Татьяну за стол, а сам стал наливать чайник.

— Тебе помочь? — спросила не знающая что делать Татьяна.

— Да, — Славик в этот момент ставил на подставку чайник, — возьми чашки в шкафчике, а ложки в ящике. Славик включил чайник и, обернувшись, столкнулся с шагнувшей к шкафчику Татьяной. Как-то так само получилось, что он обнял её, а она, прижав руки и спрятав лицо на его груди, замерла. Славик, наклонив голову, поцеловал завиточек волос за её ушком. Таня стояла, боясь пошевелиться. Славик поцеловал ушко.

— Щёкотно, — она повела головой в сторону, открыв лицо. Славик поцеловал в губы раз, другой. Татьяна обняла его за шею и пыталась отвечать, но так неумело, что Славик понял — опыта у неё никакого. Он крепче прижал её к себе и начал нежно целовать её губы, лицо, закрытые глаза, опять губы. Руки Славика гладили Танечку по спине, спускаясь всё ниже. Когда он добрался до ягодиц, Татьяна почувствовала как что-то твёрдое упирается ей в живот. Её начала бить мелкая дрожь.

— Ты обещал мне дом показать, — прошептала она в надежде спастись от неминуемого.

— Да, сейчас, — Славик подхватил Танечку на руки и понёс в спальню, — вот, это коридор, — бормотал он прерывающимся голосом, целуя её шею и грудь, вот, это спальня, — он поставил Татьяну на ноги и стал раздевать. Танечка не знала куда ей девать руки и только мешала.

— Не бойся, миленькая, всё будет хорошо, — шептал Славик, стягивая с неё трусики.

— Славик, пожалуйста, будь поосторожнее, ты у меня первый, — жалобно попросила она и, вся сжавшись, спрятала зардевшееся лицо на его груди.

— Ну что ты, маленькая, мы потихонечку, — он быстро скинул с себя одежду. Танечка взглянула вниз и запунцовела ещё сильнее, хотя казалось, то больше уже некуда. Член показался ей таким огромным, гораздо больше, чем в атласе анатомии. Но эта мысль мелькнула и быстро пропала, так как Славик прижал её к себе, заставил немного раздвинуть ноги, вложил между ними член так, что Танюшка промежностью сидела прямо на нём как на ветке дерева.

— Привыкай потихонечку, — с улыбкой сказал он, заставил её встать ножками на его стопы и, крепко обняв, начал плавно двигаться по комнате, как бы танцуя медленный вальс. Танечка плыла с ним по кружившейся в её голове комнате, чувствовала ласковое трение члена о свою промежность и постепенно страх отпускал её. Ничего страшного не происходило, было нисколечки не больно, как пугали в разговорах, попробовавшие секса подруги. Вскоре Танечка совсем успокоилась, разжала губы и начала отвечать на поцелуи Славика. Сначала как умела. Потом начала подстраиваться под поцелуи Славика, повторять за ним. Он показывал поцелуй, а она старательно повторяла так же сама. Она почувствовала как набухли соски её грудей, а в промежности стало очень тепло и сыро. Скользить на члене стало намного легче и приятней. Захотелось делать это быстрей и энергичней. Появилось желание захватить его в себя. Она начала потихоньку раздвигать ноги и немножко приседать. Славик почувствовал это, подхватил Танечку на руки и уложил на постель. Сам лёг сверху. Страно, но было совсем не тяжело. Теперь Славик сам тёрся членом между ног Танечки, она только чуть-чуть подрабатывала, возбуждаясь всё сильнее и сильнее. Славик сдвинулся немного вниз, и член уже двигался по промежности не вперёд-назад а вверх-вниз. Он за что-то такое там, между губ задевал, от чего Танечка вся содрогалась от нестерпимого удовольствия. Это чувство нарастало и нарастало до такой степени, что в какой-то момент Татьяна широко раздвинула ноги и рванулась навстречу движению Славика изо всех сил в непреодолимом стремлении слиться с ним воедино. Что-то там внутри как-будто хрустнуло и Танечка почувствовала весь такой огромный член Славика в себе, который что-то там внутри так задел, что Танечка начала содрогаться от невыносимого наслаждения сокращающегося внизу её живота второго сердца. Она не смогла удержать в себе радость этого блаженства и закричала-зарычала от восторга. Она изо всех сил обхватила Славика руками и ногами, впилась зубами в его грудь, а Славик скользил в ней плавно и нежно, вливая в неё нектар любви. Наконец, Татьяна обмякла, безвольно раскинув руки и ноги и Славик остановился. Он немного приподнялся на локтях, взглянул на её лицо. Глаза были закрыты, дышала Татьяна мерно и глубоко.

— Ну, ты как? — ласково прошептал Славик. Танечка не отвечала. Спит? Славик решил пока не тревожить. Просто лежал, смотрел в милое, прекрасное лицо и тихо млел от счастья. Минут через пять Таня очнулась, открыла глаза, мило покраснела и притянула к себе голову Славика.

— Не смотри, — попросила она, — я стесняюсь. Славик с удовольствием прижался к ней и притих. Через пару минут она сказала:

— Это вот и есть оргазм? Здорово. И почему я раньше тебя не встретила? А ведь я уже думала — всё. В старых девах останусь, — её пробило на разговоры, — а чего там под нами мокро?

— Ничего, это бывает. Потом. Можно, я пока не буду вынимать? Не хочется расставаться.

— А что уже пора?

— Нет, что ты! Просто я неправильно выразился. Не хочется разъединяться. Мы сейчас одно целое, понимаешь?

— Тогда можно. Только можно я ноги вместе? Мне так удобнее будет.

— Давай, — Славик приподнялся на пальцах ног, Татьяна свела ноги вместе и удовлетворённо вздохнула:

— Вот так лучше. Лежи сколько хочешь. Только на грудь не дави.

Славик приподнялся, устроился на локтях поудобнее и начал нежно целовать Танюшку в губы. Она так же нежно отвечала и гладила его ладонями по спине. Сколько времени это длилось, они не знали. Наконец, Татьяна оторвалась от губ Славика и, покраснев, смущённо сказала:

— Славик… Мне надо…

— Конечно, Тань, — он с сожаление вышел из её лона и встал с кровати, протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Она руку приняла, и встала, прикрывая другой рукой грудь:

— Ну не смотри, пожалуйста.

— Тань, ты такая красивая…

— Всё равно, не смотри, я пока стесняюсь. Потом насмотришься.

— Ладно, — Славик со вздохом отвернулся.

Татьяна быстро скатала испачканное покрывало и унесла с собой в ванную. Славик было сунулся за ней, но был остановлен Таниным:

— Ну Сла-авик, ну пожа-алуйста! Я быстро.

Славик сходил на кухню, включил уже остывший чайник, постоял у окна. Услышав стукнувшую дверь ванной, вернулся туда, принял душ, вытерся большим махровым полотенцем, и так как халат надела Татьяна, пошёл в спальню гол как сокол.

Там Татьяна в его халате наводила порядок.

— Хозяйственная ты моя, — облапил Славик Танюшу.

Татьяна обернулась, бросила мимолётный взгляд на живот Славика, опять запунцовела лицом и спросила:

— Ты… Опять хочешь?

— Хотелось бы, Тань, но мы потерпим. Я ж понимаю.

— Спасибо, Славик. Но, если ты очень хочешь…

— Спасибо, милая. Потом. Когда тебе можно будет. Договорились?

— Да… И это… Пожалуйста, одень что-нибудь, ты меня смущаешь…

Потом они сидели на кухне и пили чай с печеньками, болтали о том, о сём. Вдруг Таня спросила:

— Слава, можно я пока у тебя поживу? В кампусе никого, до занятий ещё неделя… Расставаться не хочется, — добавила она, опустив глаза, — …можно?

— Тань, ну, конечно можно. Живи сколько хочешь. А хочешь — совсем переезжай.

— Спасибо, Слава, — Таня взглянула повеселевшими глазами, — а насовсем нельзя. Родители на самом деле искать начнут. Я ж девушка домашняя. В кампусе-то я ночую только когда занятия допоздна.

— Так скажи, что расписание изменилось.

— Нельзя, — вздохнула Татьяна, — во первых, это легко праверяется, а во-вторых мне и дома надо бывать. Я у них одна. Они переживать будут. И вообще… Давай не будем торопить события? — она виновато взглянула на Славика, — Не хочу тебя связывать. Вот когда ты меня полюбишь…

— Тань, да я уже…

— Подожди, — Танечка прикрыла ему рот пальчиками, — не торопись. Это ещё не от сердца. А я хочу, чтоб от сердца, чтоб навсегда… — на Славика смотрели глаза мудрой женщины.

— Да я…

— Не торопись, — пальчики опять ласково прикоснулись к губам Славика, — хорошо?

Славик поцеловал эти пальчики и согласно промолчал.

А Танюшка оказалась на удивление весёлой, заводной девчонкой и лёгкой на подъём. С ней было легко и просто. Они часто дурачились, шутили, подкалывали друг друга. По выходным они частенько ездили на озёра, ходили в кино и на дискотеки, побывали на всех экскурсиях, обошли все музеи Торонто и другие достопримечательности. Она охотно и старательно училась сексу, иногда придумывая такое, что и Славик тушевался. Она полностью раскрепостилась и довольно скоро из неуверенной в себе, закомплексованной девицы превратилась в сногсшибательной красоты молодую леди, достойную кисти великих живописцев. Славик часто и с удовольствием её фотографировал и дома, и на природе, и в поездках, в-общем везде, где только можно. Лучшие её фотопортреты висели по всем стенам его дома. Но в стиле «ню» Татьяна отказывалась позировать категорически. А все увещевания Славика, что у неё обалденная фигура и прочие прелести привели к тому, что Татьяна сказала категорическое «НЕТ». Как припечатала. Когда надо, она умела настоять на своём. На просьбу объяснить причины ответила:

— А если кто-то украдёт эти снимки? Ты видишь, что в Интернете творится? Мужья выставляют голых жён, братья — сестёр, парни — подруг. А я не хочу, чтобы на мои портреты дрочили прыщавые подростки. Я — твоя и больше ничья. Всё. Сам — смотри сколько угодно, больше — никто. Она разделась и начала ходить по дому обнажённой. Славик тихо балдел.

С тех пор Славик стал пользоваться этой уловкой: частенько заводил такие разговоры и Татьяна повторяла этот последний довод, а Славик смотрел на неё и тащился. Татьяна всё прекрасно понимала, но делала вид, что она блондинка. Иногда, под настроение, Танька при этом ещё и начинала хулиганить: показывала стриптиз в виде упражнений из своей программы по художественной гимнастике. Славик терпел до последнего, а потом не выдерживал и набрасывался на неё аки зверь во время гона. Танюха только коварно посмеивалась. Вот так они и жили.

6

Но, вернёмся к нашим героям.

— Доходчивый вариант, говоришь? И до чего дошло?

— Тань, я как увидел эту твою призывную позу, так и представил как я к тебе сзади пристроился, а на крестце у тебя кружка с пивом стоит и вокруг неё по ягодичкам такие маленькие бутербродики с красной и чёрной икрой разложены. Так красиво Тань, ну я и решил проверить: готова ты к процессу или нет.

— Ну и чего ты там напроверял? — Таньша зарделась ещё сильнее.

— Чувствую, усиленно готовишься, Тань, скоро дойдёшь до нужной кондиции…

— Ах ты… — у Танюхи не было слов, — задушу! — вскричала она и бросилась на Славика.

— Ляжечками, Тань, — с этой репликой Славик поднырнул, закинул Таньку на плечо и потащил в спальню, на ходу сдирая с неё трусы.

— Помогите, насилуют, — кричала Танька, игриво вырываясь, болтала ногами и стучала кулачками Славика по спине.

— Зачем нам помогать, я и один справлюсь, тут всех делов-то: начать да кончить, — отвечал Славик, деловито щупая Танькины ягодицы и постепенно подбираясь к самому сокровенному.

— И-и-и, — завизжала Танька и ещё сильнее заболтала ногами, когда Славик добрался до клитора, — не трогай здесь, а то я раньше времени кончу!

Они уже добрались до спальни и Славик временно отпустил Таньку. Остатки её трусов полетели в сторону, платье она сорвала в одно движение и встала в позицию номер один на ещё застеленную кровать. Славик только успел снять джинсы с трусами а Танька уже кричала:

— Первый подход! Экспресс-метод! Начали!

Славик выполнил команду без промедления. Танька рычала, выгибала и прогибала спину, сминала пальцами покрывало с такой силой, что казалось, что ткань сейчас порвётся. Потом Танюха начала кусать это покрывало и стонать со страшной силой. Затем обмякла, опустив голову и плечи на постель и только тихонько поскуливала до тех пор пока Славик не кончил. После этого Славик поработал ещё немного, просто, чтобы продлить удовольствие и вышел из Танькиного лона, когда она перестала подавать признаков жизни. Славик осторожно положил находящуюся в забытьи Танечку набок и лёг рядом. Через некоторое время Татьяна глубоко вздохнула, перевернулась на живот, легла Славику на грудь лицо в лицо, и стала молча смотреть на него своими синими глазищами. Спустя пару минут она сказала:

— Я тебя люблю… И всегда буду любить. Ты у меня единственный и неповторимый, — нежно поцеловала в губы и неуверенно спросила: — А ты меня любишь?

— Тань, ну ты же знаешь.

— Глупы-ый, — счастливым голосом протянула Танечка, — я услышать хочу. Сам же говорил — женщина любит ушами.

— Чо, там ещё и уши есть? — удивился Славик, — я только губы видел.

— Дурачок, — Татьяна улыбнулась, — тебе бы только скабрезничать. Над святым смеёшься, — Татьяна положила голову на грудь Славика.

— Люблю, Тань, люблю, — Славик ласково погладил Танечку по спине.

— А ты меня не бросишь? — её спина ощутимо напряглась, а ладонь Танечки уже минуту как лежала на главном органе Славика.

— Не брошу, Тань, ты у меня тоже неповторимая.

Спина Танечки расслабилась, опасность исчезла.

— Фу-ух, — Славик вытер испарину со лба, — Тань, с тобой жить как на минном поле.

— Славик, миленький, неужели ты думаешь, что я смогу причинить тебе хоть какой-нибудь вред? — удивлённо спросила Таня.

— Да кто тебя знает? Ты ведь можешь и дерево сломать и коня на скаку… Это самое…

— Славик! — угрожающим голосом начала Татьяна и её ладонь начала плавно сжиматься. В ответ сжимаемое начало активно сопротивляться. Пока прессинг преобладал, но сопротивление нарастало. Вскоре наступил момент, когда оно победило и ладонь Таньки ничего не могла с этим поделать.

— Ах ты так! — воскликнула Танька, — а мы тогда вот так, — одним прыжком Танюха оседлала восставший орган и начала плавно на нём ездить. Славик благоразумно молчал. Вскоре Танька засопела и прикрыла глаза. Её лицо раскраснелось, ноздри затрепетали, дыхание начало учащаться. Славик взял в руки соблазнительно колышущиеся перед его лицом аккуратные грудки Танечки и начал медленно и ритмично их сжимать-разжимать. Танька начала постанывать и чуть наклонилась вперёд. Славик поймал губами розовый сосочек, начал водить языком вокруг соска и делать сосательные движения, порой втягивая в рот почти всю грудь. Танюха начала потихоньку ускоряться. Она двигалась всё быстрее и быстрее, пока не стала скакать как на необъезженном мустанге. Славику оставалось только схватить её за ягодицы и руками и движениями таза не позволять Танюхе соскочить с коня во время особенно энергичных скачков. Наконец Танька вскинула голову к небесам, издала долгий победный крик и рухнула на грудь Славика, не слезая с коня. Славик успокаивающе гладил её по спине и попке, и шептал на ушко ласковые слова. Потихоньку бурное Танино дыхание стало спокойным, она, не слезая, выпрямила ноги и уснула на груди Славика.

…Минут через пятнадцать она очнулась, оценила свои ощущения и удивлённо спросила:

— А ты что, так и не кончил?

— Не-а.

— Так чего же ты?

— Тебя будить не хотел, Тань…

Нет, я этого так не оставлю, — сварливо проговорила Танька, — давай перевернёмся, — она, удерживая Славика сделала перекат, и Славик очутился сверху, а она снизу. Обхватив Славика руками за ягодицы она начала потихоньку подмахивать. Славик поддержал инициативу снизу и стал задавать ритм. Танюшка старалась изо всех сил, подмахивала, чётко улавливая нарастающую частоту и амплитуду движений, периодически сжимала или разжимала мышцы промежности по мере необходимости, то усиливая, то ослабляя ощущения любимого, чтобы как можно надольше продлить ему удовольствие, крепко обнимала, целовала и кусала его грудь, и бессвязно то шептала, то кричала слова любви и преданности. Славик тоже поддался этому любовному безумию, и любил Таньку не сдерживаясь, жадно и безжалостно вонзая в неё клинок любви до тех пор, пока взрыв блаженства не остановил его. Извергая в Таньку поток наслаждения, он двигался медленно и ласково, как бы прося прощения за это звериное обладание ею. Танька же, обняв Славика за шею, счастливо улыбалась, содрогаясь в конвульсиях блаженства вместе с ним.

…Спустя час они сидели на кухне, Славик уплетал сваренные Танюшей пельмени, помазав их майонезом и кетчупом, а Татьяна ела жареную рыбку и поклёвывала салатик. Проголодалась она сильно, поэтому не выдержала и пару пельменин из тарелки Славика всё же утащила. Уж слишком аппетитно он ел. За чаем она спросила:

— Может, сходим куда-нибудь? Не хочу расставаться. Соскучилась.

— Куда? — как-то меланхолично ответил Славик, думая о чём-то своём.

— Куда-нибудь. Мне всё равно. Лишь бы с тобой, — тяжко вздохнула Таня.

— Давай сходим, — так же отстранённо ответил любимый.

— Ты меня, вообще-то слышишь? — озабоченно спросила Татьяна. — Или мне пора уезжать домой?

— Тань, ну чо ты сразу? Конечно сходим. Просто задумался я.

— О ком?

— Сразу — о ком? Просто у меня появилась одна проблема…

— Как её зовут?

— Тань, ну чо ты в самом деле? На работе проблема. Да и вообще…

— А можно вот с этого места поподробней?

— Татьяна, — Славик строго взглянул на неё, — запомни раз и навсегда: Я. ЛЮБЛЮ. ТЕБЯ. ОДНУ. И ни на кого не променяю. Это понятно?

— Ну, наконец-то! Весь день выпрашивала. Слава Богу, услышала. Спасибо, Славик. Теперь давай по делу.

— А по делу… Мне нужно с тобой серьёзно поговорить…

— Я согласна!

— Ты о чём?

— Замуж! Где кольцо?

— Ну, Та-аня! Я же серьёзно.

— И я серьёзно. Я хочу всегда быть с тобой. Я не могу без тебя жить. Я это поняла когда улетала. Я там весь месяц как на иголках. Дни считала до отлёта. Вот. — Татьяна отвернулась, надув губки.

Славик встал, обошёл стол, встал на колени, сложив руки на Таниных бёдрах. Заглянул снизу в лицо:

— Танюш, ты же знаешь…

— Знаю. Ты для меня не старый. Я для тебя ровня. Я тебя люблю. Всё.

— Но твои родители…

— Они согласны.

— Но они же меня не знают…

— Знают. Ты им понравился.

— Когда? Где?

— Там. В ресторане. Тогда. На дне рождения.

— Так это были они?! И ты мне ничего не сказала?!

— Ты сам виноват. А они хотели тебя увидеть. Просто поговорить с тобой. Вот.

— Я худ-дею, дорогая редакция, — обалдел Славик. Затем, помолчав, спросил, — чего я ещё не знаю?

— Это всё.

— Смотри, не пожалей потом.

— Не пожалею, — упрямо ответила Танька.

Славик сунул руку в карман, куда Малыш подкинул заветную коробочку, достал её и, спрятав в ладони, сказал:

— Таня, я тебя люблю. Выходи за меня замуж, — открыл ладонь и протянул Татьяне коробочку с кольцом. Она неверящими глазами смотрела на Славика и боялась до неё дотронуться. Тогда Славик открыл коробочку сам. Танечка ахнула:

— Славик, миленький, это то, о чём я думаю?

Славик кивнул.

— Но в нём же каратов десять! Не меньше! Ты что, банк ограбил?

— Ты не ответила, — Славик встал и ждал, затаив дыхание.

— Славик, миленький, ну конечно же, ДА! — она бросилась к нему на шею и крепко обняла.

— Тань, задушишь, — прохрипел Славик, силищи у бывшей спортсменки было немеряно.

Татьяна отстранилась, нежно поцеловала Славика в губы, затем ещё и ещё:

— Я, честно говоря, не верила, — шептала она между поцелуями, — а вот сердце… вещало… быть нам вместе… навсегда… я к колдунье ходила… помогло… мой… твоя…

— …Ну что, будем собираться? — спросил Славик, когда они всё-таки оторвались друг от друга.

— Куда?

— Ты же хотела съездить куда-нибудь. Поехали на молл. Купишь себе что-нибудь к свадьбе.

— Глупенький, — счастливо засмеялась Таня, — это не так делается. Всё-равно — поехали. Хоть просто погуляем…

Они поехали в Вон Миллс, самый большой торговый центр Онтарио, побродили по магазинам. Татьяна купила себе что-то в магазине женского белья и кое-что из косметики. Славик не нашёл себе ничего. Им там быстро стало скучно и онм поехали в Вандерленд. Там они катались на американских горках, посмотрели шоу прыгунов в воду с пятидесятиметровой высоты. У небольшого арочного мостика через ручей купили у разносчика рыбий корм и прямо с этого мостика кормили красивых разноцветных рыб, косяком стоящих в этом месте в ожидании кормёжки. Да и просто гуляли в праздничной толпе. На счастливую Таню многие оглядывались, а потом переводили взгляд на Славика, женщины — заинтересованно, а мужчины — с завистью. Под вечер влюблённые поехали в ценр J&B, поиграли там на бильярде, причём Татьяна легко выиграла у Славика три партии подряд, а в четвёртой поддалась, чтобы ему не было обидно. Потом Славик сказал, что такой день надо отметить, в одном из четырёх ресторанов этого центра нашёлся свободный столик и они устроили себе праздничный ужин. Татьяна пила белое Icewine Magnotta, а Славик выпил рюмку Camus. Исполненный достоинства метрдотель по счастливым глазам Татьяны догадался о том, что для неё это не просто ужин, и на десерт им подарили от ресторана красивый торт с надписью «Happy Love». Домой они приехали поздно вечером, пили на кухне кофе, глядя друг на друга счастливыми глазами, потом ушли в спальню и любили друг друга долго и нежно.

А ночью Славику приснился сон. Невообразимой красоты женщина очень долго молча смотрела на Славика, затем кивнула какой-то своей мысли и Славик понял, что надо возвращаться в то ущелье в Афганистане воостанавливать статус-кво, собрав все оставшиеся там рениевые ловушки и содержавшиеся в них кусочки Грани. Оказывается, при том изумрудном взрыве, тогда — в ущелье, находящиеся в ловушках фрагменты Грани не были освобождены совсем, они не смогли вновь соединиться с материнской Гранью и образовали самостоятельный конгломерат, до сих пор находящийся в скальном массиве. Они как бы окуклились в одном образовании, захватив в себя какой-то объём современного им окружающего пространства-времени вместе с кишлаком и частью долины, оставив взамен на этом месте доисторический ландшафт, существовавший с момента первого эксперимента, когда Грань стёрла предыдущую цивилизацию. И теперь эти окуклившиеся фрагменты Грани надо было как-то освободить.

Славик проснулся рано. Татьяна посапывала рядом, закинув на него руку и ногу. Славик потихоньку начал выбираться.

— Ты куда? — не открывая глаз, спросонья пробормотала Танечка, придержав его.

— Я ненадолго. Скоро вернусь, — Славик поцеловал Танечку в нос. Она отпустила. Славик вышел, осторожно прикрыл дверь спальни, по-быстрому сделал все свои утренние дела, вызвал Малыша и шагнул за Грань. Второй сидел на кухне и пил кофе:

— Привет, шеф. Как дела?

— А то ты не знаешь. Сон видел?

— Видел.

— Что скажешь?

— Что скажу? Круче тебя теперь на всей Земле и не сыскать никого. Ты хоть знаешь, кто к тебе во сне приходил?

— Кто?

— Грань. Сама, собственной персоной. Впервые об этом слышу. Такого ещё не бывало.

— И что теперь?

— Как что? Её повеления выполняются. Другого не дано.

— И как это сделать? У меня ведь там ни оборудования этого, ни «чёртовых колёс» не будет. Да и забыл я что позавчера ночью творил со всеми этими квантовыми резонаторами и магнитно-плазменными ловушками. Вот ей-ей не помню. На автомате всё делал, как Бог на душу положит. Спать сильно хотелось.

— Ну, это-то как раз не проблема. Не забывай: у тебя есть Малыш. Он всё помнит и всё может. Тебя должно волновать другое: там ведь окуклились не меньше сотни Малышей. И обратно в рениевые ловушки они не захотят. Поэтому их надо, во-первых: всех разбудить, а во-вторых: к кому-то привязать. Причём они должны сами захотеть привязаться к этому кому-то. Как твой Малыш.

— Вот, кстати, может, его и привлечь к решению этого вопроса? Он же из их команды? Так?

— Из той же, из той.

— А как он здесь-то оказался?

— А-а, эти ловушки нашла когда-то одна археологическая экспедиция. Что это такое, учёные экспедиции не поняли, посчитали, что это какие-то культовые вещи. Но, так как материал изделий они сумели определить — рений же из платиновой группы металлов — то ловушки попали в сокровищницу Кремля. Ну, а твою ловушку спёр один из работников ещё во время раскопок в экспедиции и продал на сторону по цене лома. Потом она какими-то путями попала в ту военную лабораторию, со склада которой её и продали твоему бывшему боссу. Они просто не знали что с ней делать, ни на какие методы воздействия ловушка не отвечала, вот они и спихнули её с глаз долой.

— Так, значит, бомбили тогда, всё-таки, наши…, - пробормотал Славик.

— Наши, кому ж ещё, — ответил Славик-2.

— И ребят не пожалели…, - как будто не услышал реплики Славик.

— Скажи спасибо, что тебя пожалели. Могли ведь и залечить. Контузия — штука коварная…

— Сначала-то я им как очевидец нужен был, вот и вытащили. А потом… Знать — не судьба была.

— Эт точно. Не ради сегодняшних ли дней она тебя хранила?

— Похоже на то… Ладно. Давай думать — как задание будем выполнять.

— А чего думать-то? Как всегда — по плану. Чтоб составить план, нужна информация по теме. Где её взять? Только на месте происшествия. Так что давай собирайся, да рванём в то ущелье, посмотрим там что к чему. А потом уже и думать будем.

— Туда ещё добраться надо. Конец не близкий.

— Сла-авик, а подумать? — подколол Второй.

— Чего?

— Того. Не забывай ты о своих новых возможностях-то. Можно ведь по эту сторону Грани слетать. Здесь это мигом. Вспомни как ты в Рио добирался.

— Про Рио не вспоминай, — Славик нервно оглянулся на дверь, — чуть не спалился.

— А я предупреждал, — хохотнул Второй, — только ты уже меня не слышал.

— Ладно, проехали. Чё делать-то будем?

— Ты про Татьяну?

— А про кого ж ещё-то?

— Нам по-любому соратники нужны. А Танька — девка верная. Малыш уже проверил. Точно ни с кем. Хотя, желающих подбить клинки за этот месяц было — хоть палкой отгоняй. Расцвела Танюшка-то твоими стараниями. Вот и лезли ухажёры как мухи на мёд. Один даже сильно настаивал. Физически.

— Что?! Собирайся, летим!

— Куда?

— Туда! Ебло ему начистим!

— Не торопись. Он теперь не скоро кого-нибудь трахнуть сможет. Травма гениталий тяжёлым тупым предметом. Средней степени тяжести. Вот такой диагноз. Танька — девка суровая.

— Так это она его?

— А кто ж ещё? Они с девичника возвращались. А эти козлы к ним пристали. Если бы не Танька — не отбились бы.

— Ни хрена себе!

— Лучше надо знать свою любимую девушку, Славик. Она, между прочим, ещё и курсы секъюрити закончила. Хотела подрабатывать бодигардшей у какой-нибудь эстрадной звезды. Потом передумала и в университет поступила.

— Абалдеть! А я с ней этак фривольно…

— Не боись. Она нас любит.

— Нас?!

— Славик, ты чо? Я — это ты. Твой внутренний голос, если угодно. Могу ведь и внутрь спрятаться и не выходить. И, ваще, не разговаривать… — обиделся Второй.

— Ну ладно, чё ты. Ступил, виноват, каюсь.

— То-то. К самому-то себе не ревнуй уже. Ладно… Буду говорить — тебя.

— Да я как-то не привык ещё.

— Ничё, привыкнешь. Так что с Татьяной ты угадал. Она тебя по-настоящему любит. Пылинки сдувает.

— Не преувеличивай.

— Не преувеличиваю. Сам видел: ты отвернёшся, а она сдувает. Или ноготком так, ноготком…

— Подсматриваешь, значит?

— Да ну тебя. Ты сам за собой подсматриваешь?

— Ладно, друг. Не сердись. Неудачно пошутил. Так на чём мы остановились?

— На том, что надо брать Татьяну в команду. Всё ей рассказать, показать…

— А она адекватно это воспримет? Я и то не сразу…

— Не боись. Она девка умная. Она настолько умна, что старается это скрывать. Даже ты считаешь её глупее себя.

— Ну ты сказал. Я же всё-таки…

— Чего ты всё-таки? Своими двумя дипломами кичишься? Посмотришь, сколько у неё будет. Она любую фишку влёт просекает, а тебе надо разжёвывать. Как она тебя с визиткой-то?

— А чё с визиткой?

— Да успокойся ты. Простила она тебя. Во-первых, потому, что неженат. Был. Во-вторых, потому, что кобель. А в-третьих, потому, что любит.

— Так ничего ж там не было!

— Не было. Потому, что блондинка жопой вертела. А визитка — была. И Таньке обидно было.

— Да я просто выпил там лишнего. Да-а… Надо как-то извиниться, что-ли.

— Не вздумай. Соль на раны… Просто забудь. Проехали.

— Ладно. Так когда мы ей всё расскажем?

— Вот в Афган слетаем и расскажем.

— Надо билеты заказывать…

— Ну, Сла-авик, ну что ты на самом деле?

— Да, чё-то я туплю. Никак не могу привыкнуть. Ладно, поехали…

Ущелье с высоты птичьего полёта выглядело почти как тогда в 81-м. Только кишлака не было на месте и галереи с пещерами в скальной стене отсутствовали. Ну и воронки от фугасных авиабомб просматривались практически по всей поверхности вплоть до озера, хотя многие из них позарастали травой и кустарником. Людей и каких-либо признаков жилья в ущелье не было.

Славик и Второй стояли на берегу и смотрели на восход Солнца. В горах это вообще незабываемое зрелище. А здесь по светлеющему небосводу лучи ещё не появившегося светила веером расходились из-за горы на противоположной стороне озера. Гора в ореоле этих лучей отражалась в воде, создавая фантастическую картину соединённых гранью её поверхности настоящей и опрокинувшейся в озеро горы, окружённых нереальными красного, жёлтого и даже зелёного цвета лучами солнечного света. Это буйство красок завораживало, заставляя замереть от восторга и забыть всё на свете. И как апофеоз происходящего над вершиной горы степенно появляется Солнце, затопляя всё вокруг тёплым ласковым светом, знаменуя наступление нового дня…

А мысль о новом дне сразу же потащила за собой другую — о новых делах. Романтика момента как-то сразу испарилась оставив после себя сожаление от осознания краткости всех приятных событий в этой жизни и лёгкую грусть от того, что увиденного уже не вернёшь. Славик и Второй переглянулись, и Второй, увидев досаду на лице друга, сказал:

— Ничего. Завтра опять посмотрим. Может, даже красивее будет.

Славик молча кивнул.

… На месте, где раньше был кишлак, ничего не напоминало о том, что когда-то здесь стояли дома. Ничего. Дикое поле с чахлой растительностью, ручей, сбегающий с гор, ближе к склонам небольшие рощицы фруктовых деревьев и каких-то кустарников, заросли дикого винограда на скалах.

— Надо бы вход в пещеры поискать, — сказал Славик, — не может быть, чтобы их тут не было. Те галереи, скорее всего, вырубались с учётом естественных пещер, существовавших здесь до появления людей.

— Смотря какой радиус поражения той бомбы что была взорвана тут в 81-м. Если зацепило и горы, то…

— Ну, не дальше, чем вершины вон той гряды, — Славик показал рукой на то место, где их группа засела тогда в скалах. Нас же не зацепило. А эпицентр взрыва был вон там, — Славик показал на место падения «Дугласа», — значит километра два-три, не более.

— Значит, в пределах этой зоны и надо искать, — уверенно сказал Второй.

— Надо ещё сначала подумать — что искать, — осадил его Славик.

— Как это — что? Ловушки, конечно, — поучительным тоном отозвался Славик-2, - если среди них найдётся хоть одна несработавшая, то сам понимаешь…

— Это, конечно, хорошо сказать. А вот сделать… Мы тогда все ловушки, что нашли, в контейнер особисту собрали. Чёрных шаров там точно не было. Только золотистые и белые сжавшиеся.

— А вы точно все шары нашли?

— А кто ж знает?

— Значит, будем искать, — поставил точку в разговоре Второй.

— В первую очередь они нашли расщелину, в которой ночевал в ту ночь Славик. Встав около скалы прикрывающей вход в расщелину, Славик приблизительно определил то место, где перед той ночной бомбёжкой устроился на отдых особист с контейнером, в котором хранились рениевые ловушки. Почти на том самом месте, метрах в двух-трёх от него, находилась старая воронка от фугасной авиабомбы.

— Похоже, искать контейнер нет никакого смысла? — сам себя спросил Славик.

— Не скажи, шеф, — медленно протянул Второй, — может посмотрим сам взрыв этой фугаски? Попроси Малыша — пусть покажет в замедленном исполнении, только в очень замедленном, пожалуйста. Мало ли что…

Друзья на всякий случай спрятались за скалой, закрывавшей место последней ночёвки здесь Славика в далёком 81-м, встали так, чтобы только краем глаза видеть воронку и Славик дал Малышу команду на повтор события.

Хорошо, что тогда на небе не было ни облачка и стояла полная луна, иначе Славик наблюдал бы только вспышку взрыва и всё. А сейчас он увидел очень медленно ударяющуюся о землю бомбу, успел закрыть глаза и спрятаться за скалу. Переждав яркую вспышку света чувствительно резанувшую глаза даже сквозь закрытые веки, Славик быстро выглянул из-за скалы как раз в тот момент когда ударная волна достигла контейнера с ловушками. Особиста, который спал, положив голову на этот контейнер уже не было. Контейнер на глазах деформировался фронтом ударной волны, сжимаясь почти как водушный шарик при хорошем ударе. Вот внутреннее давление воздуха в сминающемся контейнере вырвало крышку и находящиеся там ловушки были выброшены этим давлением наружу. Один золотистый шар пролетел в миллиметре от головы Славика прямо в расщелину сзади него. Обернувшись, Славик успел увидеть как смявшаяся от удара о стену ловушка рикошетом ударяет в голову спящего в расщелине Славика образца 1981 года и падает на песок. Из трещин на корпусе шара выползает чёрный туман и быстро втягивается в рану на голове спящего Славика-81. В этот момент взрывная волна достигает скалы, за которой прятался Славик и Малыш вырубает воспроизведение. Солнечный свет возвращается в окружающее пространство, вокруг лето, поют птички, а Славик тупо смотрит на песок под ногами и пытается переварить увиденное. Из ступора его выводит голос Второго:

— Слушай, шеф, а ты чего молчал, что у тебя второй Проводник имеется?

— Да я и сам не знал… А ты уверен?

— Ты сам только что всё видел.

— Ты знаешь, я никогда никакого второго(или первого?) Проводника не ощущал… Да и сейчас… Нет, один Он. Малыш и сам удивляется… Странно.

— А, может, всё дело в том, что он — Малыш? Маленький, то есть? Ты себя в годовалом возрасте помнишь?

— Ты что? Откуда?

— Вот и он так же. В 81-м Он только появился на свет, ты сам только что видел как это произошло. Они там в ловушках как зародыши, я так думаю. И когда эта золотая скорлупа ломается, они должны куда-то внедриться для дальнейшей жизни и развития. В какого-то нового носителя. Разумного, понял? Рядом был только ты, вот Он в тебя и внедрился. Соображаловка у Него тогда ещё не работала, одни рефлексы, потому и не мог Он с тобой нормально общаться. А на рефлексах Он только и мог, что тебя сохранять как своего носителя. А иначе как бы ты смог с такой контузией через горы вернуться и своих найти? Да и потом, я думаю, Он тебя хранил.

— Похоже, что так. Сейчас вспоминаю — были непростые ситуации, да хоть в том же госпитале… И всегда всё как-то обходилось.

— Вот видишь? А второй раз — это уже во время эксперимента в той мутной фирме. Второй фрагмент Грани уже по проторённой дорожке в тебя внедрился. Оба фрагмента объединились и Он сразу подрос и стал умнее. Вот Вы и начали нормально общаться.

— Но я всё равно ощущаю его маленьким и не очень смышлёным…

— Ну так, ещё и не вечер.

— Ты хочешь сказать…

— Именно. Сколько тех ловушек было в той бомбе? Столько фрагментов тут и должно где-то неподалёку быть. И, если они все объединятся… Ты представляешь, каким станет Малыш? Его возможности?

— А они захотят объединиться с Малышом?

— А зачем бы Она повелела тебе отправляться сюда? Как ещё мы сможем Их отсюда вытащить? Или ты придумаешь что-то ещё?

— Я другое думаю… Как-то всё слишком сложно. Она что, не сумела бы Их сама вызволить? Она же всё может.

— Кто знает? Может или не может? Всё-таки эти ловушки как-то Их оторвали от Неё. И удержали. И ещё: может, ей это и не надо?

— Что не надо?

— Объединять их с собой.

— Почему?

— А я знаю? Может, Она так потомство даёт? А те придурки поймали её как раз в момент деления.

— Не понял.

— Ну представь себе, что Вселенная не одна, она не вечна и не бесконечна. Бесконечно количество Вселенных. Они рождаются и умирают, ну, как всё в мире. И для рождения новых Вселенных нужна не только материя, но и духовная сущность, то есть новые Грани. А где их взять? Вот Грани-родители и отдают часть себя для рождения новых Вселенных.

— Ну ты даёшь, Второй. Ты как до такого додумался-то?

— А что? Неплохая гипотеза. Не хуже других. Можешь — предложи другое объяснение происходящего. А я послушаю, — обиделся Славик-2.

— Да ладно тебе. Я ж не в обиду сказал.

— Ладно. Проехали..

— Ну и что теперь делать? Где искать остальных? Мы ведь тогда только два золотых шара нашли, видимо не сдетонировавшие. Содержимое одного из них находится у меня в голове. Второй шар будем искать, его траекторию я запомнил. А вот все остальные были белые, сработавшие и пустые, как теперь я понимаю. Куда же делось их содержимое? — озадачился Славик.

— Умеешь ты задавать вопросы. Для начала давай вспомним как было дело.

— Да чего там вспоминать-то? Самолёт сбросил бомбу, затем сработал вышибной заряд и ловушки разлетелись в воздухе в разные стороны, затем каким-то образом активировались и дали конус изумрудного света. На земле образовалось чёрное пятно, которое через некоторое время исчезло вместе с кишлаком. А на его месте остался вот этот лунный пейзаж, — отбарабанил Славик.

— Вот! Чёрное пятно и были те фрагменты Грани, заключённые до этого в ловушках. Вспомни точно всё про это пятно, — оживился Славик-2.

— Ну-у… Круглое такое, большое. Накрыло весь кишлак, частично гору с пещерами захватило да и поля вокруг. Не все, конечно, только те что вблизи…

— Погоди, — перебил Славик-2, - ты само пятно вспомни. Цвет, форма, поверхность…

— Точно! Оно неоднородное было. Чёрное, но какое-то как будто из лоскутков сшитое. Шестиугольных таких, как соты.

— Вот! Это было бессознательное объединение в рой однотипных сущностей.

— Ну, и куда же они потом делись?

— Они где-то здесь, рядом. Окуклились где-нибудь тут и ждут. Я так думаю. А где — это нам и предстоит выяснить.

— А как?

— Вспомни принцип подобия.

— Similia similibus curantur. Подобное лечится подобным. И что?

— И то! Малыша надо привлекать к этому делу. Если кто и найдёт, то только Он. Я так думаю. Поговори с Ним.

— А он с ними не пороится?

— Чего?

— Ну, Малыш в этот рой не перейдёт?

— Боишься потерять?

— Да не хотелось бы.

— Не боись. Он теперь с тобой навсегда. Скорее Они все к нему перебегут.

— Не понял.

— Чего уж тут непонятного-то? Ему расти надо, а Им к разумной душе надо прислониться. Так что…, - Второй поднял ладонь в успокаивающем жесте.

— И чего будет?

— Если он их найдёт и они соединятся, то Малыш сильно подрастёт.

— В каком плане?

— В плане своих, нет — ваших возможностей. Я так думаю…

— Ты уже второй раз об этом говоришь. Ведь это жу-жу не просто так? А? К чему ты меня готовишь?

— В твоей жизни грядут большие перемены…

— Та-ак. Ты что-то знаешь. Ну-ка давай рассказывай.

— Я не знаю. Я предполагаю…

— А то я тебя не знаю. Не тяни вола. Выкладывай всё, что знаешь.

— Ну-у… Я так думаю, что скоро у тебя появится свой собственный рай.

— Чего-о?!

— И ты будешь в нём самым крутым перцем. Вот.

— Ты это вот сейчас о чём говорил, Второгодник?

— Чё это я второгодник-то? У меня, между прочим два красных диплома, — обиделся Славик-2.

— Да для твоего названия подходят любые слова, где имеется корень слова «Второй.»

— Чё, и вторцветмет подойдёт?

— Более чем. И так будет до тех пор, пока не прекратишь испытывать моё терпение. Колись по теме, быстро!

— Так бы сразу и сказал, — пробормотал Второй, — чё дразниться-то?

— Ты ещё побурчи у меня. Ну!

— Чё ну-то? Как сказал — так и будет. Ты с Малышом поговорил?

— Щас погово…, стоп. Малыш, ты где?…Слышь, Второй. Малыш пропал.

— Не-е. Не может он пропасть. Он теперь — твоя Грань. Видать, занят чем-то. Не мешай Ему. Давай подождём. Если это то, о чём я думаю, то скоро мои слова сбудутся.

— Опять загадками заговорил? Опять начинаешь? — начал заводиться Славик, — мля, неужели я такой же зануда?

— Такой же, Славик, такой же. Ладно, слушай…

— Погоди, — перебил Славик, — Малыш проявился. Кажется… Я худею, дорогая редакция! Второй, можешь себе представить? Он такой огромный! Он… Представляешь? — Славик пытался что-то сказать и не находил слов.

— Представляю, Славик. Это как раз то, о чём я хотел тебе сказать. Малыш их нашёл и объединился с ними. Теперь у тебя есть полноценная Грань, Славик. Поздравляю. И ещё — ты попал, Славик. Конкретно так попал. На века. Ты теперь должен свою Вселенную построить, во как! Это и есть то маленькое, но а-атветственное паручение, панимаишь. Которое тебе наша Грань дала, когда сюда посылала, помнишь?

— Второй, ты соображаешь, что говоришь? Как я это сделаю?

— Сде-елаешь. Понимаю, трудно. Но, ты сможешь. У тебя теперь все возможности для этого есть. А Мама-Грань тебе помогать будет. Всем, чем сможет. Она всё отдаст, лишь бы её дитятко выросло.

— Чёрт, в голове не укладывается, — ошарашенно проговорил Славик.

— Уло-ожится, — деловито протянул Славик-2, - ты давай тут заканчивай, да поедем домой. Надо всё это обдумать.

— Да, — ответил начавший приходить в себя Славик, — переварить это всё не помешает. А чего, ты говоришь, тут заканчивать-то?

— Я думаю, кишлак надо вернуть на место, да и в ущелье прибраться после тех бомбёжек. Люди-то не виноваты. Они тут жили, никого не трогали. Да и вообще…

— Ну, если вообще, то да, ты прав, наверное. А как это сделать?

— Сла-авик, — укоризненно протянул Второй, — я же говорил уже: ты с Малышом можешь всё. Без преувеличений. Просто найдите информацию о состоянии этой долины за минуту… нет, за десять минут, пока ещё самолёта нет, до взрыва той бомбы; и замените в информационную фазу то, что здесь есть сейчас на то, что было тогда. И всё.

Славик сосредоточился, даже глаза закрыл, чтоб ничто не отвлекало, постоял так немного с отрешённым видом, а потом просто щёлкнул пальцами. Когда он открыл глаза, перед ним лежала цветущая долина, древний кишлак как ни в чем не бывало стоял на берегу ручья как и тысячу лет назад, а ближе к озеру между двумя табунами лошадей гарцевал одинокий всадник.

— Получилось, Славик, смотри — получилось, — восторженно заорал Второй, размахивая руками, — вот это да! Как в сказке — раз, и всё! Получилось! Да мы ж теперь..!

— Эт точно, — неожиданно спокойным голосом подтвердил Славик, — мы теперь можем…

Собирайся, домой пора.

— Да чего тут собираться-то? — удивился Второй, — всё моё при мне.

— Ну да, я и забыл… — смутился Славик, — никак не могу привыкнуть.

— Ты знаешь, а ведь я до конца не верил, что получится. Умом-то понимал, а вот в глубине души не верилось. Это ж надо! — опять было начал восхищаться Второй.

— Уймись, — осадил его Славик, — домой приедем, там всё обсудим.

— Ну тогда — поехали. Тем более, что нам теперь все дороги открыты. Куда сначала рванём? Может, сразу домой, в Россию? — предложил Славик-2.

— А подарки? Да и в таком виде?

— А, ну да. Туплю. Теперь уже я не могу привыкнуть, тоже забыл. От тебя заразился, — улыбнулся Второй, — собрались тут два склеротика, а всё говорят, что склероз не заразный, — и зашёлся счастливым смехом.

7

Дома всё было спокойно. На кухне довольно урчал холодильник, кондиционер давал лёгкую прохладу. Благодать. Татьяны дома не было. Второй комплект ключей перед поездкой в Москву она оставила на вешалке. Сейчас их там не было. А чемодан был на месте. Значит куда-то недалеко вышла. Надо будет позвонить, если скоро не появится. Время было обеденное, пора бы и подкрепиться. Славик достал картошку, отдал чистить Второму. Сам начал жарить котлеты. О делах, по негласному уговору, — ни слова, чтоб не влиять на аппетит. Да и обдумать всё надо не торопясь. Жареная картошечка, салат и котлеты, по паре банок пива подарили парням благодушное настроение и разговор сам перешёл на приятные темы. Строили наполеоновские планы на сегодняшний вечер и обсуждали будущую женитьбу и полёт в Россию. Подумав, полёт решили временно отложить. Неизвестно чем закончится разговор с Таьяной. Надо билеты поменять, позвонить, что-ли? Вот уж пиво допьём…

Кайф обломал стук в дверь. Славик и Второй переглянулись.

— Ты кого-то ждёшь? — спросил Второй.

— Нет. А Таньша ключи взяла.

Затрезвонил дверной звонок.

— Кого там чёрт принёс? — пробормотал Славик, вставая, — пошли проверим.

Славик вызвал Малыша, перешёл в реал и направился к двери. Открыв её, почему-то не удивился. На крыльце стояли два копа.

— Мистер Полиаков?

— Да, это я.

— Могу я посмотреть Вашу Ай-Ди карту?

— Пожалуйста, — Славик достал из кармана портмоне, вынул из него водительсткое удостоверение и протянул полицейскому.

Проверив данные и фотографию, коп вернул удостоверение Славику.

— Мы хотели бы поговорить с Вами. Вы имеете право хранить молчание… — начал зачитывать Правило Миранды полицейский. Славик выслушал его и сказал:

— Нет проблем. Заходите, не стоять же в дверях, — повернулся и пошёл на кухню.

Полицейские, страхуя друг друга вошли в дом вслед за Славиком. Один вошёл на кухню в дальний угол, другой встал в дверном проёме. Славик пригласил их присаживаться, они вежливо поблагодарили, но остались стоять. Славик сел на своё любимое место и спросил:

— Чем я могу помочь вам?

— Мы расследуем дело о пропаже большой группы людей. Что Вы можете сказать об этом?

— Хорошее дело делаете, нужное обществу.

— Мы не давали эту информацию в СМИ. Вы об этом знаете? — сразу прицепился полицейский.

— Вот сейчас от Вас узнал, — ответил Славик.

Коп недовольно нахмурился, но продолжил ровным тоном:

— Дело в том, что пропавшие люди были все сотрудниками компании, из которой Вы уволились несколько дней тому назад.

— Не уволился, а был уволен по инициативе администрации, — уточнил Славик.

— Вы можете назвать причину увольнения?

— Они сказали, что я им не подхожу, а так как испытательный срок ещё не закончился, то меня уволили без объяснения причин.

— А Вы сами как считаете, почему были уволены?

— Не знаю.

— Вы имели конфликты с кем либо из администрации, или с работниками компании?

— Нет.

— Вы имели взыскания со стороны администрации?

— Нет.

— В течение трёх дней после Вашего увольнения секретарь компании звонила Вам семнадцать раз. Вы ответили только на первый звонок. На все остальные Вы не отвечали. Чем Вы можете это объяснить?

— Они предлагали мне вернуться на работу, я отказался и не считал более нужным обсуждать это ни с кем.

— Почему Вы отказались?

— Мне не было интересно там работать.

— Вот как? Какую работу Вы там выполняли?

— Не могу Вам это сказать. Я дал подписку о неразглашении любых сведений, касающихся моей бывшей работы.

— Не забывайте, я веду дело о пропаже людей.

— Принесите решение суда, разрешающеее мне разглашать сведения составляющие государственную тайну и я всё Вам расскажу.

— Хм. Хорошо. Последний вопрос: люди пропали вместе со зданием этой компании. Сейчас на этом месте чистое поле. Что Вы можете сказать об этом?

— Мистика какая-то. Неизвестный науке феномен.

— О кей. У нас пока больше нет вопросов. Но, могут возникнуть позднее.

— Мой телефон Вы знаете. Звоните. Если смогу, отвечу на все Ваши вопросы.

Проводив полицейских, Славик запер за ними дверь, прошёл на кухню, взял из холодильника пару пива, сел за стол и скользнул за Грань. Спросил сидевшего за столом напротив Второго:

— Что скажешь?

— Малыша работа. Он же тогда совсем маленьким был. И когда возникла угроза тебе — его носителю — бабахнул из главного калибра.

— Что делать будем?

— Ты Первый, тебе и решать.

— Я тебя спрашиваю: не кому решать, а что делать. На любом совещании сначала младшим по званию слово дают. Ну?

— Эту шпану возвращать нельзя. Слишком много знают. Да и не отвяжутся они от нас. Не те люди. А решать вопрос кардинально…

— Да уж… Устроить им досрочный перевод сюда — не жирно ли будет? Они только рады будут. Потом. Когда поймут…

— Может вернуть на место здание?

— Это можно, — чуть помолчав, ответил Славик, — сегодня в двенадцать ночи. Малыш найдёт запись полуночного здания в день моего увольнения и восстановит его на старом месте. Со всем содержимым, кроме персонала. В полночь его там никогда не бывает. Если копы опять привяжутся так им и скажем. А почему и как? Так мистика же! Они там чего-то с наукой намудрили, вот пусть сами и разбираются. А с нас взятки гладки.

— А с бандой что будем делать?

— Мы их в колонию определим. Навечно. Пусть подумают о вечных ценностях. О божьих заповедях, о правах человека…

— А где такая колония?

— Мы её создадим.

— Не понял…

— Чего уж непонятного-то? Нам свою Вселенную надо создавать? Надо. Вот и начнём с новой планеты. Назовём её Земля-2. И переселим туда эту банду.

— Новую Вселенную начинать с жуликов будем? Как-то не комильфо…

— А все новые земли всегда начинали обживать преступники и каторжники. Вспомни Австралию. Если бы не ссыльные каторжники, там бы до сих пор дикий континент был. Да и многие другие места тоже… Кстати, ту же Америку кое-кто называет нацией сбежавших кассиров.

— Да уж… Тогда не с планеты, а с новой солнечной системы начинай. Без Солнца они замёрзнут, да и жить им темновато там будет.

— Ну да. Чё-то я не сообразил сразу. Так и сделаем. А Землю-2 возьмём времён неандертальцев. Пусть осваивают. И мешать им никто не будет и сами они никого грабить не смогут. Пусть своими руками всё создают. Новую цивилизацию. С нуля, так сказать.

— Насчёт цивилизации — это ты погорячился. У них из баб на всю компанию одна Леночка. Не сдюжит, — деловито уточнил Второй.

— Баб мы им подкинем. Преступниц каких-нибудь найдём. А может и добровольно кто-нибудь захочет. Жёнам их предложим.

— В декабристки завербуешь? Три ха-ха. Они лучше тут страховки за них получат и будут жить в своё удовольствие.

— Не скажи… Кто-то, может, и захочет переехать. Не всё деньгами меряется. Посмотрим…

— Ладно, — продолжил Славик, допив пиво, — ты тут пока приберись, посуду помой, и во!! — вазу на стол поставь хрустальную, цветы красивые, лучше розы. Таня придёт — ей приятно будет. А я пока слетаю, с этой бандой разберусь…

…Они стояли перед Славиком сбившись в кучку растерянных, не верящих в происходящее людей. Как же так? Ещё вчера они были уверенными в завтрашнем дне, наглыми хозяевами жизни, а сейчас стояли перед человеком, который вчера же был для них никем и звать никак. А сейчас они стояли посреди пустыни, имели только то, что было на них надето и лежало в их карманах, а впереди их ждала вся оставшаяся жизнь среди этих камней и песка без всякой надежды когда-нибудь вернуться назад в сытое и довольное существование в комфортных условия мегаполиса, в котором так легко делать бабки, развешивая лапшу на уши разным придуркам, не знающим куда девать бюджетные деньги.

— Мы этого так не оставим, — заорал вдруг Наглый Пузырь.

— Это хорошо, — ответил Славик, — воля к победе поможет вам адаптироваться и выжить.

— Мы требуем цивилизованного суда, — мрачно пробубнил Сисястый.

— Я тоже требовал отпустить меня, — спокойно ответил Славик, — а вы что сказали на это?

— Вячеслав, но Вы же понимаете, что мы все здесь погибнем, — начал Краб Мои Деньги, — у нас нет ни воды, ни продовольствия, ничего нет. Вам не кажется, что наказание не соответствует тяжести содеянного нами?

— Там, за холмами, — Славик показал рукой на запад, — в паре километров отсюда находится море и река, впадающая в него. Так что вода и рыба у вас будут. Там же, на берегу стоит здание вашей компании со всем его содержимым. То есть станки, инструменты и оборудование у вас будут, даже бензогенератор есть. Более того, даже ваши личные автомобили на паркинге стоят. В ланчруме какие-то запасы продовольствия есть на первое время. Захотите — выживете. Так что вперёд, господа, к новой жизни.

— Это жестоко, Вячеслав, — начала давить на жалость Леночка.

— Жестоко стрелять в человека, который не сделал тебе ничего плохого. Жестоко опыты проводить на ничего не подозревающих людях. И свободы их лишать с помощью вон тех мордоворотов. Что посеешь, то и пожнёшь. И вообще, что за претензии? Вы только вдумайтесь — я дарю вам целую планету. Экологически чистую, без войн, без врагов, без налогов. Чем не райское местечко? Живи и радуйся. Через пару лет, когда освоитесь, спасибо скажете.

— Вы хотите сказать, что можете появиться тут через пару лет? — поймал на слове Краб Мои Деньги.

— Не только через пару. Я ж не изверг какой, присматривать за вами буду на первых порах, помереть голодной смертью не дам. Опять же людей новых буду подвозить, чтоб вам тут не скучно было. Только учтите: насилия и рабства не потерплю. Каждый будет сам добывать хлеб свой в поте лица своего. Да, кстати, как доберётесь до своей конторы, вы все можете написать письма своим родным и пригласить их жить здесь, если захотят. Я завтра появлюсь, заберу ваши послания и передам их адресатам. На этом всё. До завтра, — сказал Славик исчезая.

— Ну что, друзья, — Краб Мои Деньги повернулся к подельникам и скомандовал, — вперёд. В моём здании отдохнём и всё обсудим.

— Мог бы и там всё объяснить, — проворчал Димон, поворачиваясь за боссом, — тащись теперь целых два километра.

— А я думаю, он хотел нам показать то, что нас ждёт в случае непослушания, — ответил Краб Мои Деньги и, выругавшись, зло сплюнул на песок.

— Мы б и так поняли…

— Так доходчивее, — встрял в разговор Мутный, — и обдумать всё можно, пока дойдём. Эмоции схлынут, люди рационально мыслить начнут…

— Вот, кстати, — босс потянул Мутного за рукав и кивнул в сторону, — отойдём, поговорим.

— У тебя оружие с собой? — спросил Мутного босс, когда они отошли от основной группы на расстояние, исключающее подслушивание.

— Оно у меня всегда с собой, — ответил Семён.

— Тогда предлагаю союз: я — президент, ты — военный министр.

— Не понял, — оторопел Мутный. Он был немножко тугодумом по жизни.

— Чего уж тут непонятного? — усмехнулся босс, — мы теперь будем жить в новом мире. Без полиции, без Парламента, без законов. Чистая планета, ты понял? Кроме нас, в этом мире цивилизованных людей нет. Неандертальцы с кроманьонцами где — то бегают и всё. Мы здесь и власть, и сила. И, боюсь, Наглый это уже просёк. А Сисястый за ним как хвост. Вот и думай: как будем действовать, если Наглый захочет власть захватить? Ты ведь с ним на ножах одно время был. А он мужик злопамятный… Интересно, у них оружие с собой?

— Да-а, — протянул Семён, — Это проблема.

— И не только эта. Последнее, что я помню — это как Леночка стреляет в Вячеслава. Вот тебе ещё человек с оружием. И от кого она? Не из Кей-Джи-Би?

— А Дима-молодой? Это ведь, он её замочил. У него «Глок», я разглядеть успел. И он не из нашей конторы. Может ЦРУ?

— Всё может быть… Давай думать: кого можно привлечь в союзники?

Когда Славик вернулся, со стола было убрано, посуда помыта, огромный букет красных роз красовался на столе в шикарной хрустальной вазе. А вот Славик-2 сидел как на иголках и как-то странно посматривал на Славика. Потом глянул в окно и заторопился:

— Ну, ты это… Хорошенько тут… Мне бежать надо. Дела, — исчезая Второй как-то виновато взглянул на Славика.

Славик выглянул в окно: от обочины отъезжало такси, Татьяна усиленно поправляя чёлку обеими руками, быстро шла к дому. Что-то было не так.

Хлопнула входная дверь, по коридору зацокали каблучки. Татьяна, отворачиваясь от дверного проёма на кухню пыталась проскочить к ванной комнате.

— Стоять! — грозно приказал Славик. Татьяна застыла. Славик встал из-за стола, подошёл к ней. Татьяна усиленно отворачивалась и прикрывала волосами правую сторону лица. Славик обошёл Татьяну кругом, остановился перед ней, приподнял её голову за подбородок… Танька фыркнула и повернула лицо к нему. Под правым глазом наливался шикарный бланш.

— Хороша-а, — протянул Славик. — Можно услышать объяснения?

— А пускай не лезут, — пробормотала Татьяна, опять отворачиваясь.

— Кто не лезут? К кому не лезут?

— А нечего чужим женихам такие мессиджи слать, — Татьяна вызывающе посмотрела на Славика. У него появилось нехорошее предчувствие.

— Какие мэссиджи?

— Такие, — Татьяна подошла к домашнему телефону и включила воспроизведение. Славик услышал знакомый голос москвички из Рио:

— Привет, Славик! Это Надежда, помнишь, в феврале мы познакомились в Рио-де-Жанейро на карнавале? Как мы договаривались, я приехала в Торонто. Остановилась в люксе Палас-отеля. Буду здесь до двадцать пятого числа. Жду тебя с нетерпением, мой принц! Спеши ко мне на крыльях любви, мой герой. Ты будешь приятно удивлён. Целую нежно.

«Всё, — подумал Славик, — на этот раз я не выживу», — он оглянулся в поисках пятого угла.

Татьяна выключила автоответчик и посмотрела Славику в глаза.

— Тань, ничего не было. Честно.

— Я знаю, Слава. Весь февраль мы были вместе и ты никуда не уезжал, ни в какое Рио-де Жанейро. Тогда, откуда такие звонки, Слава? И она уверяет, что ты там был. И это был ты. Она показала фотографии. И на них — ты. В их тёплой компании. Пьяный. Может, объяснишь? Может, у тебя есть двойник или брат-близнец?

Славик сначала встрепенулся, это был выход. Но Татьяна его добила:

— И откуда у неё твоя визитка? Твоя, Слава. С твоими номерами.

— Тань, я там всем свои визитки раздавал. Пьяный был, плохо помню…

— Алка-аш — протянула Татьяна, — и кобель, — как-то слишком спокойно закончила она.

— Тань, — испугался Славик, — я сейчас всё объясню. Только ты, пожалуйста, меня выслушай, а потом принимай решение, — сказал он уже в спину уходящей в спальню Татьяне. — Таня, дай мне шанс, — почти закричал он. Она остановилась. — Ну пожалуйста! Он подошёл к Тане, обнял её за плечи. Она вся сжалась.

— Тань, это совсем не то, что ты думаешь. Правда, поверь мне. Я сейчас всё объясню.

— Объясняй, — безжизненным голосом сказала Татьяна.

— Пожалуйста, пойдём на кухню, сядем и я тебе всё расскажу.

Татьяна освободила плечи, повернулась и пошла на кухню. Села на табурет, сложив руки на коленях, опустила голову, закрыв волосами бланш. Славик включил чайник. Сел напротив на диванчик, не зная с чего начать.

— Второй, иди сюда, зараза! — громко сказал он. В коридоре послышались шаги, остановились в метре от двери.

— Заходи, не трону, — сказал Славик.

Второй зашёл на кухню, встал поодаль и стал демонстративно смотреть в окно. Татьяна удивлённо переводила взгляд с одного на другого. Потом обрадованно спросила:

— Это был он?

— Это были мы. Но, этот гад не спас товарища.

— Спасёшь тебя. Ты же никого не слушаешь, — сказал Второй в пространство.

— А Малыша мог попросить?

— А он кроме тебя никого не признаёт!

— А сам?!

— А что — сам? Я тебе и говорил, и орал, и ругался! А что я ещё мог?! А ты меня не слушал! Второй уже кричал:

— Ну как же! Яйца курицу учат! Ты же у нас Первый! А Второй — никто! Всё! Уйду я от тебя! Разбирайтесь сами! — с этими словами Второй исчез.

Татьяна ошарашенно посмотрела на Славика и жалобно спросила:

— Слава, а что это сейчас было?

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить…

— Славик, я ничего не понимаю, ты можешь объяснить?

— Видишь ли, Тань, это мои новые возможности…

— Какие возможности, гипноз?

— Не-е, — усмехнулся Славик, — бери выше…

— Не могу выше… Он… Воланд?… У меня голова кругом идёт… Может, всё-таки, объяснишь?

— Ха! Какой Воланд? — как чёртик из табакерки опять появился Второй, — да я круче любого Воланда в стопицотмильёнов раз! Но это к делу не относится! Я чего сказать-то хотел: чо я такого сделал-то? Шо за наезды? Ты посмотри на дело без ревности, без эмоций! На карнавале русский парень встретил русскую компанию. Слово за слово, познакомились, встречу отметили, вместе веселились, визитками переменялись, разбежались. Всё! Чо тут плохого-то? Ой… Мне, кажется, пора, — Второй исчез.

Вдали послышался звук полицейской сирены.

— Чего это он? — озадаченно спросил Славик.

— Это за мной, — тихо сказала Таня.

— Что за тобой? — не понял Славик.

— Полиция за мной. Слава… Я хочу чтобы ты просто знал: я тебя люблю. Сильно. И всегда любить буду. Чтобы не случилось…

— Погоди, что за полиция? Почему за тобой?

— Я этой прошмандовке морду расцарапала и волосёнки повыдёргивала. Там, в отеле. Жиденькие у ней волосёнки…

— Стоп. Так это она тебе бланш поставила?

— Ещё чего! Эта курица? Я сначала просто поговорить хотела. А она, видимо, бодигарду какой-то знак подала. Типа вышвырнуть её вон. А он справа-сзади стоял, я не ожидала. Он мне и врезал. Ну, вот тут уж я и завелась. Но, они же первые начали…

— И что дальше?

— Ну я тех охранников вырубила. Травмы там будут, возможно, переломы. А эта сучка расцарапанной мордой отделалась, да парой клочков волос… Меня, наверное, посадят. Но ты знай, — я тебя всегда буду любить…

Сирена раздавалась уже совсем рядом. Славик выглянул в окно — полицейская машина стояла на дороге перед домом, двое копов быстро шли к дверям.

— Таня, — очень серьёзно спросил Славик, — ты мне веришь?

— Да.

— Во всём?

— Да! Я тебя…

— Потом, — прервал её Славик, — поверь и сейчас. Просто поверь, хорошо?

— Да.

— Сейчас ты опять станешь шестнадцатилетней девочкой. Будешь сидеть за этим столом и чистить картошку. Что бы ни спросили — молчи. Говорить буду я. Поняла?

— А…

— Поняла?!

— Да.

— Всё, — в дверь уже звонили, — я тоже тебя люблю. Не подведи меня. — Татьяна молча закивала. Славик пошёл открывать двери, на ходу щёлкнув двумя пальцами.

… Когда Славик открыл дверь полицейские стояли по сторонам от неё и держали руки на кобурах.

— Мистер Полиаков?

— Да это я. Чем могу помочь?

— Мы разыскиваем опасную преступницу. У нас есть сведения, что она скрывается в этом доме.

— Это какая-то ошибка.

— Вы позволите нам осмотреть дом? В экстренных случаях мы имеем право…

— Конечно, офицер, проходите. Только у меня в доме её нет, — Славик повернулся и пошёл вперёд. Полицейские — за ним. Славик провёл копов по всему дому, показал комнаты, ванную. На кухне шестнадцатилетняя Танюшка сидела и мирно чистила картошку. Спокойно посмотрела на полицейских невинными глазами, поздоровалась.

— Кто эта девушка? — спросил старший констебль.

— Моя родственница. Приехала погостить.

— Мы бы хотели задать ей несколько вопросов.

— Ей шестнадцать лет. Она несовершеннолетняя.

— Хм. Хорошо. Таксист, подвозивший женщину, совершившую нападение, показал, что высадил её возле Вашего дома. Что Вы скажете об этом?

— Некоторое время назад к моему дому действительно подъезжало такси. Потом я услышал звонок в дверь. Когда я вышел, то увидел только женщину, уходившую по дороге в сторону станции метро. Такси уже не было.

— Вы можете описать женщину?

— Нет, она была уже далековато, и я видел её со спины. Не полная, это я могу точно сказать. Возможно, она заметала следы, позвонив в мою дверь. А когда таксист уехал, направилась в метро. Больше мне добавить нечего.

— Хорошо, мы проверим Ваши слова, — копы направились на выход. Славик проводил их, запер за ними дверь. Вернулся на кухню, сел напротив Татьяны.

— А ты, оказывается, была такая симпампулечка в шестнадцать лет, — сказал он.

— Они уехали? — спросила Татьяна.

— Уехали, уехали, — Славик пожирал Танюшку глазами, — этот халатик тебе идёт. Декольте…

Зардевшись, Танечка рефлекторно попыталась запахнуть халатик на груди.

— Как тебе вторая молодость? Кстати, ты теперь опять девочка.

— Да ты что? — Татьяна вскочила, убежала в ванную проверять. Через некоторое время она вернулась, села на диванчик с ошарашенным видом:

— И как теперь?

— Нормально. Можем повторить нашу первую встречу…

— Нет! — и продолжила извиняющимся тоном, — понимаешь, Слава, сейчас будет уже не так. А я хочу помнить ту нашу встречу. Она была первая. Ты был такой милый…

— Ну, Слава Богу, — подумал Славик, — кажется удалось переключить её внимание на более приятные вещи. Так что, истерик и шока не будет.

— Зато мы тебе бланш вылечили.

— Не может быть, — Татьяна опять бросилась в ванную к зеркалу. Начала крутиться перед ним, рассматривать лицо, причёску. Подошёл Славик, встал у косяка, любовался Танюшкой.

— Славик, не пожирай меня глазами, иначе я подумаю, что ты педофил.

— Вообще-то в Онтарио законный возраст добровольного согласия на половой акт наступает в четырнадцать лет. А тебе уже шестнадцать.

— Но тебе-то… Ой извини.

— А мне тоже шестнадцать, — Славик щёлкнул двумя пальцами.

— Ой… Славик… Это таким ты был в шестнадцать? Обалдеть! Молоденьки-ий, — Танечка подошла, положила руки ему на плечи, — хорошеньки-ий…

Славик притянул Танюшку к себе, начал целовать нежно, нежно. Она отвечала. Когда Славик начал заводиться, Татьяна немного отстранилась и сказала:

— Славочка, если ты меня хочешь, давай вернёмся в наш обычный возраст и продолжим. А свои шестнадцать лет я хочу помнить такими, какими они были, понимаешь? Это моё детство…

Славик вернул их в сегодняшнее утро когда они уже просыпались, но ещё не встали…

Когда они заканчивали пить кофе с молоком и гренками, Таня сказала:

— А теперь рассказывай.

Она действительно оказалась очень умной. Постулат о взаимной генерации друг друга в парах пространство-время и материя-информация Татьяна приняла сразу. Метод подмены информации в И-фазу и, главное, его перспективы, привёли Таню в восторг. Существование и возможности Грани и Малыша настолько поразили Татьяну, что она сидела некоторое время в ступоре, потом выдала:

— А давай создадим ещё одну Землю и будем там жить вдвоём. Это будет наш рай…

Славик сначала охренел от такой постановки вопроса, а потом задумался. В этом что-то было. Насовсем бросать эту Землю он не хотел ни в коем случае, а вот создать себе в новой Вселенной собственную солнечную систему с Землёй-3 как постоянную резиденцию для проживания — в этом был определённый смысл. А сюда ездить на работу. Хм. Это — мысль. Надо посоветоваться со Вторым. Тот проявился тут же, как ждал, что его позовут.

— Ты где пропадал?

— Да-а, там дела…

— А что как резко удрал?

— Ничо я не удрал, — Второй тоном показал, что с ним обидно разговаривают, — просто надо было кое-что выяснить.

— Выяснил?

— Выяснил, — задрал подбородок Второй.

— И?

— Что И? Попал ты Славик.

— Я попал? — поднял Славик правую бровь.

— Ну, мы попали.

— Докладывай.

— Кароче: в натуре мы папали канкретна.

— У тебя что, дикция изменилась?

— Тьфу ты, с кем поведёшься… Они там все так разговаривают.

— Где — там? Кто — они?

— В Палас-отеле. Вся компания.

— Подробнее.

— Они приехали за тобой, Славик. Твоя московская пассия — приманка.

— Конкретнее.

— Можно и конкретнее: Афонина Надежда — 36 лет…

— Сколько?!

— Сла-авик, — осуждающе протянула Татьяна, — на старух начал бросаться. Что с тобой?

— А это называется — не бывает плохих баб, бывает мало вина, — подколол Второй.

— Конкретнее! — рявкнул Славик.

— 36 лет, родилась в глухой деревне Липецкой области. В 15 лет сбежала из дома с заезжим заготовителем намного старше себя. Два месяца прожила у него в районе, затем сбежала в областной центр. На вокзале примкнула к банде беспризорников, воровала, занималась проституцией. При разгроме банды правоохранительными органами сумела избежать ареста и уехала в Москву. Там быстро нашла нужные связи и стала подругой лидера одной из преступных группировок ближнего Подмосковья. Через несколько лет верхушка группировки была уничтожена в межклановой войне, и Наденька несколько лет кочевала по рукам криминальных авторитетов разного ранга. Потом сумела познакомиться и занять место подруги сердца теневого владельца одной из сибирских золотодобывающих компаний. После поездки в Рио, она рассказала своему папику о тебе. И вот они здесь. Официально приехали на переговоры с крупной канадской компанией о совместной добыче золота на сибирских приисках, а на самом деле их цель — трясти лоха, то есть тебя.

— На предмет?

— Скромнее надо быть, Славик, — тяжко вздохнул Второй.

— Ты объяснишь или нет? — Славик собрался выходить из себя.

— А ты помнишь, что в Рио вытворял? В пьяном виде? Какие фокусы показывал?

— Ты же знаешь, что нет. Говори уже.

— А ты воду превращал в вино, а свинец — в золото. Алхимик хренов.

— Свинец-то там откуда?

— Ну, нержавейку или серебро. Я не знаю из чего в том ресторане столовые приборы были. Короче, десяток этих твоих вилок и столовых ножей они сумели привезти в Москву. После анализа металла было принято решение тебя найти и выяснить технологию, так сказать.

— Блядь, — выругался Славик, — одна пьянка, а столько проблем…

— А я предупреждал… — начал опять Второй, но Славик оборвал его.

— Херово предупреждал, — и, предваряя взрыв возмущения друга, приказал, — дальше!

— А дальше — всё. Надюха должна была заманить тебя в сети любви, а там влюблённого джигита взяли бы под белы ручки, кольнули чего надо и вывезли в Москву для опытов. Но тут в дело вмешался неучтённый фактор. Татьяне спасибо скажи. Она им все карты спутала, а мы в результате все их планы знаем.

— Спасибо, Тань, — скромно сказал Славик.

— Потом поговорим, — многообещающе промолвила Танечка.

— Что делать будем? — Задал вопрос в пространство Славик.

— Пока ничего, — Ответил Второй, — заяву они писать не стали, полицию вызывала администрация отеля. Травмы охранников объяснили несчастным случаем, написали отказ от претензий к отелю. Показания по поводу Татьяны аннулировали, объяснив плохим знанием английского языка, типа — их не так поняли. Так что дела нет, розыск на Татьяну отменили. В-общем: всё хорошо, прекрасная маркиза.

— Ну, хоть одна хорошая новость на сегодня, — пробормотал Славик.

— Только, ведь, они не отвяжутся, — сказал Второй, — такие бабки маячат… Может, их всех — того…? Типа — списать в Колонию? Слишком много знают…

— Вообще, мысль здравая, — ответил Славик, — вот только не слишком ли много народа придётся этапировать? Ведь, наверняка, обо мне знают не только те, кто приехал, но и там, в России. И мы не знаем насколько широко разошлась информация.

— Узнать-то недолго. Но, ты прав, одновременная пропажа такого количества людей вызовет беспокойство в определённых сферах. Искать станут интенсивнее. Замкнутый круг получается. А, если учесть, что информация ушла и в госорганы… Стукачи-то в их среде наверняка есть. Это проблема… — и, помолчав, спросил:

— Может, выкрасть у них эти грёбаные вилки? Для Малыша это не проблема. И уйти в несознанку. Вещественных-то доказательств не будет.

— Это не решает проблему. Они эти вилки видели. И знают, что они золотые. А кража? Подумают на кого-нибудь из своих. Тут главное — сам факт такой возможности делать лёгкие деньги, — ответил Славик.

— А, может, представить случившееся как попытку банального мошенничества? — Спросила Таня, — обычное кидалово. Но, факир был пьян, и фокус не удался.

— А ведь это идея, — медленно проговорил Славик, — и, главное, снимает все вопросы… Вилки и ножи сделать из вольфрама, удельный вес практически тот же, так что по весу подделку сразу не определишь. Все предметы покрыты толстым слоем позолоты, лишь те места, где делали анализы — сплошное золото. Для Малыша — это раз плюнуть. Теперь надо сделать так, чтобы они сами эту подделку обнаружили. Какие будут предложения?

— А если сделать ход конём? — медленно проговорила Татьяна.

— Например? — заинтересованно спросил Славик.

— Сделать так, чтобы позолота с вилок начала вдруг отслаиваться, а ювелир, проводивший экспертизу внезапно переедет на другое место жительства и никому не скажет куда он уехал…

8

…За спиной Славика звякнул колокольчик входной двери. Из-за стойки на посетителя смотрел пожилой человек с грустными глазами.

— Добрый день, — поздоровался Славик.

— Добрый… — отозвался хозяин ювелирной мастерской.

— Аркадий Борисович?

— Да, это я.

— У Вас найдётся пара минут поговорить?

— А у меня есть выбор?

— Вот так сразу?

— Молодой человек, — с укоризной протянул визави, — я сижу на этом месте тридцать лет, и неприятности чувствую ещё до того, как они войдут в эти двери. А сейчас моя интуиция просто кричит, что сегодня у меня будет трудный день.

— Кто знает, хорошо это или плохо?

— Я знаю эту притчу. Так что Вы хотели?

— Я хочу сделать Вам предложение…

— От которого я не смогу отказаться?

— Отказаться можете. Только это будет не самый оптимальный вариант.

— Для кого?

— Для Вас, конечно.

— Ой вей. Ну что ж. Я слушаю Вас, молодой человек.

— Аркадий Борисович, у Вас есть мечта?

— У меня их много. Вы какую имеете в виду?

— О собственном домике на берегу тёплого моря. И чтоб оливковые и апельсиновые рощи на окружающих дом холмах. Что ещё нужно для того, чтобы достойно встретить старость?

— Грешно смеяться над пожилыми людьми, молодой человек.

— А я не смеюсь. Это и есть моё предложение. Сможете отказаться?

— Смотря что потребуете взамен.

— Ничего не потребую. Просто переехать в тот домик. Навсегда.

— Понятно… И за что мне такое счастье?

— Вы делали недавно экспертизу вилок и ножей… Якобы из золота.

— Якобы… Вот даже как… Ведь чувствовал, что аукнется мне эта экспертиза. А отказаться не мог… И что там не так? Уж простите моё любопытство, просто интересно.

— Просто повторная экспертиза может дать совсем другие результаты. И я бы не хотел, чтобы у Вас появились проблемы, потому и предлагаю Вам переехать. Вы можете взять с собой семью и тех родственников, кто захочет с Вами переехать. Только это будет Ваша маленькая семейная тайна. Кстати, домиков там не один, а немного больше. Всем хватит.

— Розочка, ты всё слышала? — повысил голос Аркадий Борисович, — Что скажешь?

Из-за двери, ведущей в глубину мастерской появилась статная пожилая женщина с горделивой осанкой и следами былой красоты. Она посмотрела в глаза Славика и сказала:

— Аркаша, ему зачем-то надо, чтобы ты исчез из Москвы. И, я думаю, что его предложение надо принимать.

— Почему?

— Во-первых, мы давно мечтали уехать. А он предлагает приемлемый вариант. И он не врёт, я вижу. Во-вторых, он мог бы решить вопрос кардинально. Это для него как два пальца…

А он пришёл к тебе с предложением. Это о чём-то да говорит. И в-третьих, ты на самом деле всю жизнь мечтал о домике на берегу моря. Где-нибудь на восточном берегу Средиземного моря, например, в районе Хайфы. Ведь так, молодой человек?

— Всё так. Выбор места — на Ваше усмотрение. Только есть один нюанс…

— Я так и знал, — встрепенулся Аркадий Борисович, — и в чём подвох?

— Дело в том, что Хайфа как местность там есть, а вот города ещё нет. Ваше поселение будет там первым.

— А-а… Как такое может быть?

— Вот так и может… Зато ни конкурентов, ни налогов, ни войн, никаких проблем. Вы будете там и власть, и администрация, и налоговая служба. Никто не будет учить Вас жить. Вы подумайте, пожалуйста. Я зайду завтра. Только одна просьба: подробностей нашего разговора пока никому не разглашайте, хорошо? До свидания.

…Вернувшись домой, Славик обнаружил следы поспешного обыска во всех комнатах. Татьяны нигде не было. Автоответчик на домашнем телефоне показывал одно непрочитанное сообщение. Славик нажал кнопку воспроизведения:

— Вячеслав, Ваша девушка у нас в гостях. Еслы Вы будете благоразумны, с её головы не упадёт ни один волос. Вы можете приехать за ней лично в Палас-отель, она отдыхает в приличной компании в люксе третьего этажа. Ждём Вашего визита.

Славик выключил автоответчик, скользнул за Грань. Второй стоял рядом.

— Что это было? — спросил Славик.

— Они появились через пять минут после твоего отъезда, — ответил Второй, — двое в форме полицейских. Пока один отвлекал Татьяну разговором, второй пшикнул ей в лицо из баллончика. Потом они посадили ничего не соображающую Татьяну в автомобиль и увезли в Палас-отель. Обращаются вежливо. Пока ей ничего не угрожает.

— Ладно, — произнёс Славик сквозь зубы, — поехали.

Татьяна лежала на заправленной кровати в соседнем с люксом третьего этажа номере Палас-отеля и спала. Но все попытки разбудить её ни к чему не приводили. Она только медленно открывала и закрывала ничего не соображающие глаза. Пришлось делать ей перезагрузку по состоянию на момент отъезда Славика в Москву. Таня открыла ничего не понимающие глаза и спросила:

— Слава? Что случилось? Ты же в Москву улетел! — оглянувшись вокруг, она спросила, — а где это мы?

— В Палас-отеле, Тань, — ответил Славик и кратко рассказал историю её похищения.

— Ну, козлы! — рассвирепела Татьяна, — где они?

— В соседней комнате.

Татьяна вскочила с кровати и рванула к двери. Через мгновение из соседней комнаты послышались удивлённые возгласы, звуки ударов и падения тяжёлых тел. Славик выждал минуту и направился к месту битвы. Злая Танька стояла среди поверженных похитителей и прикладывала салфетку к ссадинам на костяшках кулаков.

— Где эта прошмандовка?! — заорала она, увидев Славика, — я ей сейчас оставшиеся волосёнки выдеру!

— Тань, успокойся, — ответил Славик, — это я её боссу понадобился. Они знали, что я за тобой обязательно приду, вот и…

— Где этот гад?! Я ему щас…

— Дорогая, не надо нервничать. Сейчас мы сходим к нему и разрешим это недоразумение.

— Недоразумение?! Они меня!..

— Они тебе ничего особенно плохого не сделали, успокойся. А за похищение мы их сейчас накажем. По всей строгости. Только ты больше не трогай никого, хорошо? Как эти, кстати?

— Да ну! Детский сад! А ещё уголовный спецназ называется! Меня увидели и хавальники разинули. Да потом ещё и друг на друга уставились. Вот пока они в гляделки играли, я их и вырубила.

— Я не про то, Тань. Жить-то будут?

— Будут, будут. Что я — изверг что ли? Ну, с месяц в гипсе походят, с них не убудет, — Татьяна начала успокаиваться.

— Ну и ладно. Пошли с Харей поговорим.

— С кем?

— С Харитоновым Иваном Сергеевичем, по кличке Харя. Криминальный авторитет. По совместительству — совладелец золотодобывающей компании в Восточной Сибири. Крышует семь золотых приисков. Это круто. Он и тут всем заправляет.

— Пошли. Посмотрим кто тут такой крутой. Киднеппер, мля, — стиснула зубы Татьяна.

— Да-а, — подумал Славик, — Харе не позавидуешь, Танюха в гневе — страшная сила…

Они не стали придумывать никаких спецэффектов, просто зашли в люкс через двери, первой — улыбающаяся Татьяна, за ней — Славик. В гостиной комнате Татьяна с обворожительной улыбкой подошла к поднимающемуся из кресла охраннику и с этой же улыбкой вырубила его одним ударом ноги. Направо была закрытая дверь, видимо, в спальню, а слева из полуоткрытой двери кабинета доносился голос босса. В том же порядке Татьяна и Славик вошли в кабинет.

Харя смотрел в окно и разговаривал по телефону. Гости переглянулись и скромно уселись за стол. Харя разговаривал громко, видимо распекал своих подчинённых, и прихода посетителей не заметил. Телефонный разнос, похоже, только начинался, а Татьяна была на взводе и слушать бандитские разборки не собиралась. Она встала, подошла к уголовнику и влепила ему хорошего подзатыльника:

— Ты чо, казёл, совсем нюх потерял? У тебя такие люди в гостях, а ты замечать не хочешь?

Ткнувшийся носом в стекло Харя выронил от неожиданности телефон, развернулся и оторопело спросил:

— Вы чьи? Чё надо? — и сдуру дёрнулся рукой к подмышечной кобуре. Танька довольно улыбнулась и молниеносно провела хорошую двойку правой в печень и левой в челюсть. Харя поплыл. Татьяна выудила из его кобуры пистолет, быстро обшмонала на предмет другого оружия и хорошим пинком направила авторитета к столу. Харя еле удержался на ногах, ухватившись за стул. Отдышался, уселся за стол и спросил:

— С кем имею честь, господа?

— Надо же, вежливым стал, — ухмыльнулась Татьяна, — сейчас кофе с коньяком предложит.

— Кстати, господа, не выпить ли нам мировую на самом деле? — оживился было Харя, но тут же вжал голову в плечи после очередного Танькиного подзатыльника:

— Ты, морда, рамсы не попутал?

— Харя, — на автомате поправил авторитет.

— Морда, — отрезала Танька, — морда твоя уголовная. Твоё дело помалкивать в тряпочку и вякать только когда тебе разрешат. Понял?

Харя кивнул. Татьяна толкнула пистолет по столу в направлении Славика. На шикарной полировке появились царапины. Славик поймал пистолет, повертел в руках, передёрнул затвор и швырнул машинку в сторону Хари. Тот поймал «беретту», сразу же прицелился в Славика и нажал на спуск. Раздался громкий хлопок, Харя вскрикнул, выронил разорвавшийся пистолет на стол и схватился за повреждённую ладонь правой руки.

— Дурак ты, Харя, — укоризненно сказал Славик, — и это надолго. Руки на стол! — приказал он.

Харя положил руки на столешницу, из которой в тот же момент выросли стальные захваты, охватившие с довольным клацаньем запястья Хариных рук. Харя выпучил глаза и попытался дёрнуться. Захваты держали крепко. И это было ещё не всё. Лежавший на столе пистолет с разорванным стволом прямо на глазах оказался порезанным невидимым ножом на аккуратные дольки. Глаза Хари размером по семь копеек неверяще уставились на эту картину:

— Сатана, — в ужасе шептал уголовник, — Порождение тьмы.

Из ступора Харю вывел очередной подзатыльник.

— И опять дурак, — с укоризной сказал Славик, — поучиться бы тебе не помешало. Подумай: что такое тьма? Вот, например, свет — это Свет. А тьма — это всего лишь отсутствие света, то есть ничто. А ничто не может породить ничего. Так что ты свои религиозные предрассудки брось. Опиум это для народа. И для тебя тоже. Думать надо, Харя.

— Ну, осознал? — немного погодя спросил Славик.

Уголовник только кивнул.

— Тогда слушай: за похищение человека по канадским законам знаешь что полагается?

— Да мы ничо такого не хотели. Поговорить просто… — Харя заткнулся после очередного особенно сильного на этот раз подзатыльника. Таньша всё ещё злилась.

— Это ты в России можешь так поговорить, — менторским тоном начал Славик, — а здесь Канада. Ты мог позвонить и договориться о встрече. Здесь люди, если нужно, приглашают своих партнёров на митинг для переговоров. Митинг — это и есть встреча, если по-русски сказать. Частенько это происходит в ресторане. Там люди культурно обсуждают свои вопросы. Это и называется цивилизованный бизнес. Понял?

Харя с унылым видом опять только кивнул.

— Тогда давай посчитаем: похищение человека — это раз, попытка убийства — это два. Всё правильно? Правильно. А это уже на два пожизненных срока тянет, понял?

— Понял, — пробурчал Харя. — И чо теперь?

— Чо тепе-ерь? — передразнил Славик, — Ответ держать, понял?

— Понял, — угрюмо пробурчал Харитонов.

— Ладно, — уже деловым тоном начал Славик, — верные люди у тебя есть?

— Если б не было — не сидел бы тут, — проворчал Харя.

— Тогда слушай сюда, Ваня. Тебе даётся три дня на сборы. Кстати, тебе где сидеть-то больше всего понравилась в России?

— Под Красноярском, а что?

— Ну, значит, так тому и быть. Повторяю: три дня тебе на сборы, не считая дороги. Можешь взять надёжных людей за компанию, родственников там или корешей — кого хочешь. И с собой можешь брать что хочешь и сколько хочешь. Поедешь на пожизненное в Красноярский край. Место получше тебе найдём. Организуешь там Колонию и будешь в ней жить. Уразумел?

— Уразумел. Только непривычно как-то… Сам для себя — колонию?

— Ничего. У тебя получится. Всё. Встречаемся в Красноярске через э-э… Два дня на дорогу тебе хватит?

— Хватит.

— Значит, через пять дней. До встречи.

Славик щёлкнул пальцами и они с Татьяной исчезли. Стальные захваты, удерживающие криминального авторитета тоже исчезли. Харя принюхался — серой не пахло…

…Звякнул над дверью колокольчик уже знакомой ювелирной мастерской. Славик вошёл, поздоровался:

— Добрый день, Аркадий Борисович.

— Добрый…

— Вот, зашёл узнать какое будет ваше положительное решение…

— Даже не знаю как Вам сказать, молодой человек…

— Да Вы не волнуйтесь, Аркадий Борисович, если решили отказаться, так и скажите. Ничего страшного не случится. Честно говоря, вопрос с заказчиками той экспертизы я уже решил, они Вас больше не побеспокоят. Если кто-то ещё будет интересоваться…

— Уже…

— Что уже?

— Интересовались. Через час после Вашего ухода заходили вежливые люди в штатском, задавали вопросы…

— М-да? Тоже ничего страшного. Я встречусь с ними и решу этот вопрос. Не беспокойтесь. Считайте, что этот вопрос закрыт. Просто я привык доводить все дела до конца, вот и зашёл.

— Вы меня не совсем правильно поняли, молодой человек. Дело в том, что мы согласны на переезд, только вот не знаю устроит ли Вас наш вариант.

— Что — очень сложный?

— Вы сказали, что я могу пригласить с собой родственников, там у Вас не один домик, а несколько…

— Да, Вы правы, нет проблем.

— Но, Вы знаете, нам нужно 127 домиков…

— Сколько?!

— Но, Вы же сами сказали, что я могу приглашать кого захочу…

— Ну, я думал, что этот посёлок будет популярным, но не думал, что так скоро и в таких масштабах.

— Так что мне отвечать всем, кто собрался перезжать? Может быть, поэтапно что-то можно сделать?

— Ну что Вы, Аркадий Борисович. Этапов не будет. Я за базар отвечаю. Э-э… Прошу простить за терминологию — последнее время много общался с людьми, употребляющими такие слова, вот и нахватался… Вот почему плохие привычки цепляются сразу, а хорошие надо воспитывать годами?

— Может быть потому, что плохое делать гораздо легче, чем хорошее?

— М-да… Вернёмся к делу. 127 домиков, Вы говорите? Не волнуйтесь. Всё будет. Переезжать можно за один раз все вместе или группами, это на ваше усмотрение. Скажете когда и где сбор, я подъеду и всё сделаем. Кстати, переезжать можно на своих автомобилях, вещей брать — сколько смогут увезти. Соседям надо говорить, что переезжают на дачу, без подробностей. Хорошо?

— Договорились. Извиняюсь, но я имею один вопрос.

— Слушаю.

— Мы там, действительно, будем совсем одни?

— Э-э… Там кое-где бродят первобытные племена, они вам будут не опасны, тем более, что у них сейчас матриархат, по-моему. Ну и в пятистах километрах севернее есть ещё одно поселение на пятнадцать человек. Попали они туда не по своей воле, да и коллектив там сложный, так скажем. Я думаю, что они разделятся в скором времени на более мелкие компании. Единственное, что их удерживает вместе — производственная база, с которой они попали туда. База хорошая, современная. Возможно, в будущем вы сможете наладить с кем-то из них сотрудничество, если они сумеют адаптироваться к тем условиям.

— А они не опасны?

— Я им объяснил, что насилие будет пресекаться самым решительным образом. Из оружия у них три пистолета с запасными обоймами, но, я думаю, патроны у них быстро кончатся.

— Вот, кстати, об оружии…

— Можете брать стрелковое оружие хоть нарезное, хоть гладкостволы, но регулировать его обращение будете среди своих сами. Я вообще не планирую вмешиваться в дела колонии, так, помогу кое-чем первое время, а дальше — всё сами. Вот почту буду доставлять и забирать раз в месяц. Цензуры не будет. Только не пишите о своём местонахождении, это в ваших интересах в первую очередь.

— Почему?

— Как Вы думаете, если о вашей колонии узнают жадные люди, обладающие определёнными силовыми ресурсами, захотят они прибрать к рукам свободную планету?

— Но мы же только среди своих…

— Утечки бывают и независимо от желания пациента.

— Э-э… Это надо обдумать.

— Надо. Да и систему безопасности продумать надо. Отбор наладить. Я ведь только доставку организую, а кого — тут вам решать. Люди бывают разные…

— Хорошо, мы решим этот вопрос. Да, и вот ещё что: нельзя ли организовать ознакомительное посещение того места нашими специалистами? С целью более подробной оценки пригодности для проживания. Да и что с собой брать перезжающим, а что не надо — будем знать…

— Ваши специалисты могут поехать туда предварительно, составят отчёт, но там и останутся. Это общее условие для всех. Отчёт я передам Вам лично в руки, а дальше делайте с ним что хотите.

— Тогда мы с женой сразу поедем. И ещё два человека с нами: архитектор и строитель. Завтра в десять можно?

— Можно. Где встречаемся?

— У меня на даче. Это возможно?

— Да. Я знаю где Ваша дача. И ещё: продуктов с собой возьмите на пару дней. Рыбу-то пока-а ещё наловите…

Они стояли на склоне холма, полого спускающегося к воде и смотрели на шикарный морской закат. Солнце ещё только-только собиралось тронуть своим краем горизонт где-то далеко в море и дорожка солнечных бликов на воде переливалась всеми оттенками золотого цвета. Уже потихоньку начинал тянуть вечерний бриз, наполняя воздух запахами цветущих апельсиновых деревьев на холмах. Ещё раз глубоко вдохнув, Славик повернулся к собеседникам. Их было четверо: Аркадий Борисович, его жена Роза Витальевна и двое неразговорчивых молодых людей крепкого телосложения — строитель и архитектор. Дача Аркадия Борисовича стояла чуть выше на вершине холма и хорошо смотрелась в окружении цветущих деревьев.

— Итак, господа, — начал Славик, — панорама перед вами. Где спланируете, там и поставим ваши сто пятьдесят домов. В каждом по три комнаты, кухня, санузел, жилой подвал. Электроснабжение обеспечивают солнечные батареи, покрывающие всю крышу, мощности которых хватит на весь дом. В ночное время электроснабжение дома производится от литиевых аккумуляторных батарей, расположенных в подвале. Подзаряжаются они в дневное время от тех же самых солнечных батарей на крыше. Водоснабжение обеспечивается от акведука, построенного по принципу акведуков Древнего Рима. Вода подаётся со склонов во-он тех гор, — показал Славик, — от чистейшей горной речки. Экологически чистая. Для такого водопровода ни насосов, ни труб, никакого ремонта в течение столетий не потребуется. Фонтан, которым оканчивается акведук, находится в саду вот этой Вашей дачи, Аркадий Борисович. Это полная копия вашей подмосковной дачи, можете проверить. Это бонус, так сказать, для первопроходцев, чтоб было где жить первое время. Водопровод от фонтана ведёт прямо в дом. Канализация выполнена через лабиринт сообщающихся друг с другом пещер под этими холмами. Сток самотёком. Очистка канализационных стоков производится биологическим разложением, можно сказать, естественным путём при помощи подземных очистных водоёмов с дальнейшим сбросом далеко в море практически чистой воды. Сзади каждого дома имеется сад и участок плодородной земли для выращивания сельхозкультур. Вот вкратце, как-то так. Есть вопросы?

— У меня один-единственный вопрос, — сказала Роза Витальевна, — даже не вопрос, а предложение. Надо сделать совместное фото первопроходцев на фоне нашего первого дома здесь, — она раскрыла свою сумочку, вынула небольшой фотоаппарат и сказала:

— Аркаша, сними нас, пожалуйста, — затем отдала фотоаппарат Аркадию, сама встала рядом со Славиком, а по бокам встали строитель с архитектором. Аркадий Борисович поискал выгодный ракурс, приложился к фотоаппарату и, попросив сказать «чи-из», сделал снимок. Затем Роза, сказав: «Теперь я», подошла к Аркаше, взяла аппарат, попросила всех встать поплотнее, прицелилась через видоискатель, пробормотала: «Сейчас вылетит птичка» и нажала на кнопку. Раздался хлопок и в лицо Славику прилетела струйка жидкости. Славик рефлекторно закрылся руками, размазав жидкость по лицу. Горло перехватил спазм, впрочем, быстро прошедший. А Славику стало так хорошо, что он замер на пару секунд, затем жадно вдохнул этот невыносимо вкусный запах, полный ароматов цветущих садов, свежего морского воздуха и ещё чего-то неизвестного, но невыразимо прекрасного, от чего так приятно кружилась голова и хотелось танцевать и дарить свою радость всему миру.

— Держите его, мальчики, — как сквозь вату услышал Славик голос Розы Витальевны.

Его охватило чувство безмерной любви и благодарности к этим людям, так заботящимся о нём, поддерживающих его. Бесконечная радость переполняла душу Славика, хотелось взмахнуть крыльями и взлететь в это голубое небо, в неведомые дали к ещё не открытым тропическим островам, где в голубых лагунах плещутся голенькие молодые мулатки, растут на пальмах вкуснейшие тропические фрукты, между веток порхают невиданные птицы с радужным оперением, мелодичные трели которых заставляют замереть от восторга. Эти волшебные звуки постепенно превращались в агнельское пение, звучавшее откуда-то с небесных вершин и звавшее всё выше и выше, туда — за облака, в райские кущи. И вот уже десятки прекрасных обнажённых гурий закружили Славика в хороводе, даря ему свои улыбки, прикосновения роскошных тел и бесконечную любовь…

… Просыпался Славик медленно, не понимая где он находится. Глаза открывались, видели над собой белый потолок, затем опять медленно закрывались, возвращая в грёзы. В следующий раз Славик видел перед собой смутно знакомые лица, в полном молчании открывающие и закрывающие рты в попытках что-то говорить. Затем Славик стал различать смешные булькающие звуки и непонятно что бубнящие голоса. Казалось, что это длится бесконечно долго.

…Когда Славик проснулся окончательно, в комнате никого не было. Он попытался сесть, но из этой попытки ничего не вышло. Мешал жгут из простыни поперёк туловища прижимающий Славика к постели. Петли этого же самого жгута охватывали запястья, а концы его были намертво привязаны к раме кровати по бокам узлами вниз. Дотянуться до них хоть одним пальцем не было никакой возможности. А лодыжки ног охватывал петлёй такой же жгут, привязанный к массивной металлической спинке кровати. Привязан Славик был профессионально: двигаться было можно, а вот освободиться — нельзя. Это он понял сразу. Именно так учил Славика привязывать к кроватям буйнопомешанных дядя Коля, его напарник по дежурствам в психбольнице, где Славик подрабатывал по ночам санитаром в суденческие годы.

— Второй, ты где? — позвал Славик скользнув за Грань.

— Тут я, чего шумишь? — отзвался лежащий на второй кровати Второй.

— Ты чего мышей не ловишь? Видишь что творят? И Малыш где? — наехал Славик.

— Чо это я не ловлю? — обиженным тоном произнёс Второй. — А Малыша не тревожь. Ничего страшного не случилось.

— Как так — не случилось? — заорал Славик, — а это что? — показал он связанные руки.

— Да ничего такого, — спокойно отвечал Второй, — тебе ничего не угрожало. Зато кайф поймали, — довольно заулыбался он.

— Что!? Да я тебя..! Развяжи меня немедленно!

— Не надо ничего развязывать, — убрав с лица масляную улыбочку, заметил Второй, — клиентов спугнём. Сейчас они придут, выясним чего им от нас надо, а дальше будем действовать по обстановке, то есть, накажем.

Тут в коридоре послышались шаги и Славик вернулся в реал. Дверь открылась, в комнату вошёл то ли строитель, то ли архитектор и, взглянув на Славика, хмыкнул:

— Очухался, наконец, — и крикнул, повернувшись к двери, — Тётя Роза, клиент созрел!

Через минуту в комнату величаво вошла Роза Витальевна в сопровождении мужа и второго из строителей.

— Ну-тес, — она довольно потёрла руки и лучезарно улыбнулась, — как себя чувствуете, молодой человек?

— Что это было? — сердито спросил Славик и задёргался в путах. — И вообще, почему меня связали? Развяжите немедленно!

— Ну не надо так волноваться, молодой человек, — сладким голоском промурлыкала Розочка Витальевна и добавила уже более деловым тоном, — просто Вы хотели улететь и нам пришлось придержать Вас в целях Вашей же безопасности. И Вы сами же в этом виноваты. Почему Вы не сказали нам, что не только открыли телепортацию, но и умеете левитировать? Поэтому мы вынуждены были оставить Вас у нас погостить, да и просто присмотреть за Вами пока Вы были в невменяемом состоянии.

— А кто меня в это состояние загнал? — обвиняющим тоном спросил Славик, — не Вы ли?

— Это произошло случайно, — невинно захлопала глазками Роза Витальевна, — небольшая техническая неисправность аппарата привела к этому досадному недоразумению. Но, благодаря нашей о Вас заботе всё закончилось просто отлично. Вы же сами говорили о своей безграничной благодарности нам за нашу заботу о Вас. Я надеюсь, Вы отблагодарите нас просто научив нас телепортации с Земли сюда и отсюда на Землю. Это же такой пустячок для Вас, не правда ли? И мы Вас уже никогда не будем беспокоить со своими проблемами, даю слово. Мы сами будем перемещать сюда и обратно и людей, и грузы. Всё — сами. А Вы будете заниматься своими великими делами не отвлекаясь на нас. И сэкономите на этом уйму Вашего драгоценного времени. И никаких хлопот. Это же так выгодно для Вас. Договорились? — угрожающим тоном выделила последнюю фразу Роза Витальевна.

— Я не люблю когда на меня давят, — спокойно сказал Славик.

— Не в Вашем положении ставить условия, молодой человек, — надменно подняла бровь тётя Роза, — упрямство до добра не доводит.

— Даже так? — удивился Славик, — и что же недоброго меня ждёт?

— Вот эти мальчики, — Роза указала на строителей, — служили в таких частях, где их научили очень быстро развязывать языки даже очень упрямым людям. Не доводите до неприятностей, расскажите всё добровольно и мы расстанемся друзьями. Поверьте, это будет наилучшим выходом в этой ситуации.

— Да-а, — задумчиво протянул Славик, посмотрев на Аркашу, — всё-таки самые мудрые люди — это зэки.

— Почему? — обеспокоенно спросил Аркадий Борисович.

— Это же они придумали поговорку, что жадность фраера сгубила. Вот так даришь людям целую планету, а им всё мало. Правильно говорят, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. А вы, кстати, сказку о золотой рыбке помните? Чем там кончилось?

— Это Вы к чему? — забеспокоилась уже Роза Витальевна. Всё-таки чуйка была и у неё.

— Скажите, Аркадий Борисович, — не обращая внимания на Розочку, спросил Славик, — те сто двадцать семь семей, о которых Вы говорили, они ждут Вашего звонка? — говоря это Славик сел на кровати, деловито положив рядом с собой жгуты связывавших его до этого простыней. Аркадий замер с открытым ртом, вопросительно посмотрев на крепышей. Те стояли с красными от напряжения лицами. Было видно, что они изо всех сил пытаются сдвинуться с места, но не могут пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Я жду ответа, — Славик встал, разминая запястья. Побледневший Аркаша перевёл взгляд на офигевшую Витальевну и укоризненно сказал:

— Ну я же тебе говорил: не лезь ты в это дело, — он покачал головой и, повернувшись к Славику, ответил:

— Нет никаких ста двадцати семи семей. Мы подумали, что если это наш новый дом, то и ключи от него должны быть у нас. Её племянники гарантировали… — кивнул он на застывших крепышей.

— Понятно, — резюмировал Славик, — решили открыть семейный бизнес. Билетёры, мля… А сколько собирались брать за вход?

Аркадий Борисович только вздохнул и покаянно опустил голову.

— Прощайте, — сказал Славик и, отпустив племянников, исчез.

Дома царили тишина и порядок. Татьяна уехала с ночевой к родителям приглядеть за прихворнувшим отцом и должна была вернуться только назавтра к вечеру. Так что Славик был предоставлен самому себе на целые сутки. Особых дел не намечалось и Славик решил просто ничего не делать и отдохнуть. Приняв душ и одевшись в домашнее, Славик отправился на кухню, нажарил картошки, нарезал салатик, выложил на тарелки мясую нарезку и другие закуски, достал из холодильника бутылку любимого «Camus», поставил её в центр стола и скользнул за Грань. Второй уже сидел за столом и нарезал хлеб. Закончив, он потёр руки в предвкушении и спросил:

— Ну, что празднуем?

— Стресс снимаем, — буркнул Славик.

— А чо это мы такие нервные-то? Аль случилось чо?

— Не ёрничай. Мне подумать надо.

— А чо тут думать-то? Наливай да пей.

— Ну разлей там, грамм по пятьдесят.

Второй сноровисто плеснул в стаканы. Чокнулись. Второй произнёс тост за правильное понимание текущего момента. Выпили. Славик захрустел солёным огурчиком, Второй культурно закусил кружочком лимона. Потом Второй сказал, что после пятидесяти жизнь только начинается и разлил ещё по пятьдесят. Это выпили за сбычу мечт. Ну а третьий тост был, конечно, за баб-с. После этого разговор оживился.

— А круто мы с гуриями зажигали, да? Та рыженькая была хороша-а!. Огонь-девка! — Второй, вспоминая, даже закатил глаза и, причмокнув, поцеловал кончики пальцев.

— Погоди, ты что, хочешь сказать, что это не галлюцинации были? — удивился Славик.

— Какие галлюцинации? Тебе же сто раз говорили, что когда ты спишь или без сознания — ты находишься за Гранью. А там уже куда тебя тянет, туда и попадёшь. Так что был ты в райских кущах, был. Как вырубился, так и попёр туда как танк, всех девок перепугал, — лыбился Второй.

— Но, как же… Я же… — Славик не находил слов.

— Мне спасибо скажи, я им объяснил, что ты тут новенький, оголодавший, соскучился по русским девчонкам по заграницам-то, ха-ха-ха, — Второй уже откровенно ржал.

— Гы-гы-гы, — обиженно передразнил Славик, — на моём горбу в рай въехал, да ещё и ржёт как лошадь Пржевальского. Сам-то чем лучше? Думаешь, я не помню как ты возле той брюнеточки увивался? Лапшу ей вешал, что круче тебя только яйца варёные? Павли-ином перед ней выпячивался.

— Ой, не могу, — ухохатывался Второй, — что ты можешь помнить? Сам-то что вытворял, забыл?

— Честно говоря, отрывками какими-то помню, — признался Славик, — как моментальные фотографии, или вот когда стробоскоп на дискотеке в темноте включают. Вот такими моментами вразнобой и помню. Чем же эта сука меня траванула? — обеспокоенно спросил он, — последствий никаких не будет?

— Ты бы перезагрузил свою тушку на момент до фотографирования, — посоветовал Второй.

— Уже. И даже два раза. А сомнение какое-то гложет. Что-то как-то не так на душе…

— Проверил я, — ответил через некоторое время Второй. — Наркотик это новейший, мгновенно вызывает сильнейшие положительные галлюцинации с погружением в бессознательное состояние. Синтезирован совсем недавно, состоит на вооружении спецслужб, привыкание вызывает с первого употребления.

— Вот! — воскликнул Славик, — то-то я чую тянет меня туда…

— Куда?

— Туда! К девчонкам этим.

— Ха-ха-ха, — опять зашёлся смехом Второй, — меня всё время туда тянет!

— Ты не понял, — Славик оставался абсолютно серьёзным, — привыкание бывает физическое и психологическое. Физическое привыкание я снял перезагрузкой. А вот психологическое…

— Это ты не понял, — уже абсолютно серьёзно ответил Второй, — у них весь расчёт на это и был: посадить тебя на этот наркотик, а потом ты бы сам им всё на блюдечке выложил, да ещё упрашивал бы чтобы взяли.

— Ну и что теперь делать?

— Ничего не сделаешь. Привыкание-то психологическое, то есть информационное. Его перезагрузкой не снимешь… А знаешь, что я думаю?

— Что?

— А надо ли нам его снимать? В принципе это же не так страшно. Будем почаще кущи посещать, вот и всё. Хуже-то нам с этого не будет. Наоборот, — хитренько заулыбался Второй, — будет только лучше.

— Вот умеешь ты вывернуться из любого положения, — облегчённо усмехнулся и Славик, — я вот так не умею.

— Так что, может ты зря так жёстко с ними? — ехидненько спросил Второй.

— Может, мне им ещё и спасибо сказать? — возмутился Славик.

— Спасибо, не спасибо, а бросать их там на произвол судьбы будет как-то не комильфо, — посетовал Второй, — если б не они, то когда-а бы мы ещё в кущи-то к гуриям собрались с нашими-то делами.

— Да не собирался я их бросать, — недовольно пробурчал Славик, — будем и людей туда присылать и всё необходимое. Колонию-то надо развивать. Но встречаться с этими гешефтмахерами — уволь…

— Ну и ладно, — потёр ладони Второй и резко сменил тему, — ещё по писят?

— Наливай…

— Ух, хорошо пошла, — Второй поставил рюмку на стол и деловито подвинул к себе тарелку с балыком. Славик же налегал на жареную картошечку с мясной нарезкой и салатик. Некоторое время тишину нарушал только стук вилок по тарелкам и довольные междометия Второго.

— Я вот чего подумал, — вдруг спросил он, — а травмы, полученные за Гранью, они на другую сторону переносятся?

— Это ты к чему? — Славик даже есть перестал.

— Ну-у, если Татьяна узнает о наших похождениях…

— Бля, Второй! — Славик даже вилку бросил в сердцах, — умеешь ты, зараза, кайф сломать!

— Да ладно, ладно, успокойся, чё ты, — Второй даже выставил перед собой открытые ладони, — я же просто так спросил, без всяких задних мыслей. Мы же ей ничего не скажем, правда?…И, вообще, мы не виноваты. Это было боевое отравление, форс-мажор, так сказать. Невменяемые мы были. Какой с нас спрос?

— Я вот тебя после беседы с Татьяной на эту тему, перезагружать не стану, вот и будешь невменяемый всю оставшуюся жизнь, понял?!

— Д-да, ладно, чё ты сразу? — Второй аж заикаться начал, — понял я всё, осознал. Молчу. Забыл уже. Успокойся. Я был неправ. Но, и ты тоже… Не надо так резко… Нако вот, успокоительного, — Второй торопливо начал наполнять рюмки.

— Да ладно, не боись. Куда я без тебя? — , выпив, пробурчал Славик, — но этот вопрос надо будет обдумать. С этим психологическим привыканием. Если уж придётся регулярно кущи посещать, она когда-нибудь что-то заподозрит в конце-то концов.

— Может, рассказать ей про многожёнство? У мусульман там, или у мормонов?

— Вот ты и расскажешь. А я посмотрю что из этого получится.

— А чо сразу я-то? Я так, в порядке бреда. Как один из вариантов решения проблемы…

— У ней будет только один вариант. И я догадываюсь какой. Поумнее что-нибудь придумай. Иначе…

— А давай подумаем об этом завтра, хорошо? На трезвую голову. И это, — Второй решил, во избежание, резко перевести стрелки, — тебе через пару дней уголовников перемещать. Как бы и они чего-нибудь подобного не выкинули. Надо бы подстраховаться.

9

Славик медленно шагал вдоль запаркованных по линеечке грузовиков во дворе производственной базы одной из компаний Харитонова, расположенной на окраине Красноярска, и удивлялся полёту мысли простого уголовника. Десятка три грузовиков были под завязку забиты стройматериалами, сборными щитовыми домиками, инструментом и оборудованием, тёплой одеждой и продовольствием, медикаментами и другими, нужными в тайге вещами. Один из грузовиков был даже полностью загружен бухтами колючей проволоки.

— Колючка-то зачем? — спросил Славик сопровождавшего его Харитонова.

— Вы же сами сказали: организовать колонию, — растерянно ответил Харя.

— Ваня, я имел в виду Колонию с большой буквы.

— Да не проблема, возьмём ещё пару грузовиков с колючкой и сделаем большую колонию.

— Ива-ан Сергеевич, Колония — это построенный на новом месте посёлок первопроходцев.

— Так это, — почесал затылок Харя, — по первой ходке у нас никого нет. Все — с рецидивом.

— Иван, — тяжело вздохнул Славик, — первопроходцы — это пионеры, золотоискатели, авантюристы…

— Пионеров тоже нету, школу все почитай лет двадцать как закончили. А вот авантюристы есть, целых трое. Кадры проверенные. Один Боря Кацнельзон чего стоит. Такие афёры прокручивал…

— Иван, ты решил меня со смеху уморить? Авантюрист — от слова avant, что по французски означает вперёд. То есть — это люди, идущие впереди.

— Ну, я в академиях не кончал… — насупившись, ответил Харя.

— Понятно, — только и нашёл что ответить Славик, и сменил тему — людей с Вами много?

— Шестьдесят два человека. Своих всех собрал, — ответил Харя, — кому тут без меня не жизнь будет…

— Вы им сказали, что этот переезд — на всю жизнь?

— Сказал. Все согласились добровольно.

— И где сейчас все?

— В столовой сидят. Праздничный обед… Ждут команду на выезд.

— Ясно. Какова площадь базы?

— Пять гектаров. Административное здание, столовая, гаражные боксы, мастерская, склады…

— Ладно, чего время тянуть. Выводите всех за ворота. Так нагляднее будет. Проще объяснять.

Славик дождался когда Харитонов войдёт в здание столовой, щёлкнул пальцами: — Дурацкая привычка, без понтов никак нельзя, что ли? — подумал он и пошёл к воротам базы. Вышел за ворота, с наслаждением вдохнул дувший с реки свежий воздух с запахами тайги, луговых трав и ещё чего-то непередаваемо-знакомого из далёкого детства, проведённого на берегу Волги.

А от величия сибирской природы захватывало дух. До кромки енисейской воды было метров двести, до леса позади базы, навскидку, чуть больше километра. База стояла посреди покрытого буйным разнотравьем пойменного луга, полого поднимавшегося от уреза воды до самого леса вдалеке. Живописные, покрытые до самой воды лесом, невысокие горы образовывали противоположный, правый берег реки. Красота величаво несущего свои воды Енисея завораживала. Хотелось просто стоять и бесконечно смотреть на величие сибирской реки, колыхание луговых трав под волнами набегающего ветра, суровую мощь вечной тайги на скалах напротив и полной грудью вдыхать чистейший лесной воздух…

Сзади послышались шаги множества людей и удивлённые возгласы. Славик обернулся. Столпившиеся возле ворот люди вертели головами в разные стороны, обалдело переглядывались, оживлённо переговаривались. Впереди всех стоял с отвисшей челюстью Харитонов, из-за спины которого озабоченно выглядывала его боевая подруга.

— О, Надежда, и ты здесь! — удивился Славик.

— А я за Ваней в огонь и в воду! — с вызовом ответила Надюха.

— Декабристка, значит? Уважаю, — одобрительно кивнул Славик.

Этот короткий диалог снял с людей первый шок, посыпались вопросы, выкрики, поднялся шум как на базаре. Харитонов повернулся к толпе и крикнул:

— Ша, братва! Что за кипеш? Щас начальник всё разжуёт в натуре.

Наступила тишина. Харя повернулся и требовательно взглянул Славику в глаза.

Славик обвёл взглядом угрюмые лица напротив и сказал:

— Люди! Здесь, — он повёл рукой вокруг, — всё ваше. Здесь ваша Воля. Здесь нет ни ментов, ни начальников, ни олигархов, ни паханов, ни фраеров. Это теперь ваша земля, ваша река, ваша тайга. Вам здесь жить, работать на себя, строить свои дома и растить детей.

— Откуда им взяться-то? Баб-то нет, — выкрикнули из толпы.

— Бабы будут! У каждого из вас наверняка есть в душе женщина, с которой вы хотели бы прожить оставшуюся жизнь. Напишите ей письмо, я обязательно передам и привезу её сюда, если она захочет. И потом: вы здесь первые, но не последние. Будут приезжать ещё люди, женщины в том числе. Вы пока дома себе стройте, а кого привести в эти дома найдёте. Это я вам обещаю. Всё. Главное я сказал. Все остальные вопросы — к Ивану Сергеевичу. Мы с ним будем всё решать в рабочем порядке.

Славик подошёл к Харитонову:

— Ну вот, Сергеич, я готов ответить на все твои вопросы. Займи чем-нибудь людей, вон пусть хоть машины разгружают, да палатки ставят, а мы прогуляемся по бережку, поговорим.

Пахан сходил к своим людям отдать соответствующие распоряжения, а затем направился к Славику, уже сидевшему на большом гранитном валуне на берегу Енисея. Надюха как хвост пристроилась за своим боссом. Харя подошёл, тяжко вздохнул и молча уселся на соседний камень.

— Ну что, Ваня, как тебе местечко?

— Начальник, ты зубы-то не заговаривай. Говори уже всё как есть. Похоже — влипли мы по самое не балуй. Что я людям объяснять буду?

— Что объяснять? Они знали что едут на пожизненное, ты сам сказал. Это Красноярский край, как я и обещал. Какие могут быть претензии?

— Ну-у, неожиданно как-то, непривычно…

— Это ты про само перемещение? Ты фантастику читаешь?

— На зоне читал. Там времени для чтения предостаточно.

— Про перемещения во времени и пространстве читал?

— Читал. И про перемещения, и про попаданцев…

— Ну вот вы и попали, Ваня. Это вот самое настоящее перемещение и есть. И это — Красноярский край, как я уже говорил. Только Красноярска здесь ещё нет. И по всему Енисею ни городов, ни посёлков нет. И вообще городов тут нет. На всей этой Земле. Города ты сам будешь закладывать. Ты здесь царь и бог, Ваня. Вам дали второй шанс. Проживите эту вторую жизнь правильно.

— Это что же получается, мы тут одни на всей Земле?

— Не совсем. Тут там-сям племена первобытных людей бродят. Здесь сейчас каменный век. Будете прогрессорствовать. Земледелию научите, ремёслам всяким… Не, может, где-то тут и Атлантида какая-нибудь есть, я пока не проверял. Если что — ты её и откроешь.

— Знаешь, начальник…, - глядя в Енисейские дали, мечтательно произнёс Харитонов, — я ещё пацаном, когда книжки про путешествия и приключения читал, всё мечтал её открыть. Думал: вот буду взрослым — обязательно путешественником стану, поплыву на паруснике и открою эту самую Атлантиду…

— А ты, оказывается, романтик, Ваня. И мечты у тебя великие…

— Умеешь ты, начальник, в душу влезть. Был бы следаком — разводил бы мужиков на чистосердечное за пять минут, — отвернулся от него Харитонов.

— Вань, не обижайся. Я ж без всяких задних мыслей сказал и не с целью подколоть. А, чтобы тебе было интереснее, знай, что вы здесь спасаете человеческую цивилизацию от уничтожения.

— Как так?! — удивился Иван.

— А вот так. Земля только кажется такой надёжной. А на самом деле она находится в гелиосфере Солнца. Одна хорошая вспышка на Солнце, и Земля превратится в обугленный камень. Или один хороший астероид воткнётся в Землю и всё — не останется ни городов, ни людей, да и вообще ничего живого. Знаешь почему динозавры вымерли?

— Почему?

— Один-единственный астероид упал на поверхность Земли, на том месте сейчас Мексиканский залив. В результате — огромное цунами, Земля сместилась со своей орбиты, изменился наклон земной оси, резкое изменение климата — и всё. Динозавры вымерли. Так что, вы здесь — запасной вариант для человечества. Вот в этом плане и думай как развиваться будешь, — они помолчали, затем Славик сказал:

— А об Атлантиде что можно сказать? Мечтай, Ваня. И всё у тебя будет.

Мечтам свойственно сбываться, Иван Сергеич. Тем более, что ещё не вечер. Так что всё может быть. Кто знает? Да… А вот живых мамонтов точно увидите. ТАМ их ни в одном зоопарке нет. А у тебя — есть. Тут много чего есть, чего ТАМ уже нет. А экология? Все продукты экологически чистые, ни ГМО, ни заменителей. Живи и радуйся, Ваня. Бог не выдаст — свинья не съест. Людей я буду ещё подвозить потихоньку. Не пропадёте. Сибирь ты хорошо знаешь: где чего лежит, все месторождения, удобные места для городов и посёлков. Да много чего. Тебе и карты в руки.

— Вот насчёт карт я хотел спросить…

— Да, Иван, дорог тут нет. Пока всё сообщение лучше по рекам.

— Раньше не мог предупредить? Я б пароход свой забрал…

— Этот что ли? — Славик показал на стоящий на якоре недалеко от берега прогулочный теплоход, — держи, твой. Это тебе компенсация морального ущерба, так сказать.

— Мой! — Харя вскочил с камня, забежал по колено в воду, обернулся, радостно улыбаясь как ребёнок, получивший любимую игрушку, — Надюха, живём! Наша ласточка! — Харя выскочил из воды, схватил в охапку бросившуюся ему на шею боевую подругу и закружил.

— «Академик Харитонов», — прочитал Славик вслух название корабля, — а ты от скромности не умрёшь, Ваня.

— Да это не я, — вдруг засмущался уголовник, поставив Надежду на землю, — такой академик на самом деле есть. Чего-то там по сельскому хозяйству… — и быстро сменил тему: — Только как нам на борт попасть? Хоть бы лодку какую. Или плот придётся делать?

— Ладно уж, — сказал Славик, — подруге твоей бонус будет за верность и самоотверженность. Владейте! — Славик махнул рукой и теплоход оказался пришвартованным к современному бетонному причалу чуть ниже по течению.

— Там река поворот делает, и сзади причала природный затон получается, — начал объяснять Славик, — глубина позволяет, там и на зимовку будете ставить свою ласточку. Причал, кстати, и от ледохода защитит, отбойником будет служить. Назовите его Причал Надежды. Нормально получится. А на борту теплохода шлюпки есть, кстати, так что высаживаться сможете в любом месте. Жаль только, что команды пока нет, и соляры одна заправка. Ну, ты что-нибудь придумаешь.

— Пока как плавучую гостиницу будем использовать. А потом ты нам паровую машину подгонишь. Как, сможешь? — начал брать быка за рога Харитонов.

— Ваня, — осадил его Славик, — только учти: халявы не будет. Поставить можно всё. Но за всё надо платить. Мне тут бездельники не нужны. Работать будете все. Мне нужно чтоб цивилизация здесь самостоятельно развивалась, усёк?

— Усёк, усёк, — недовольно пробормотал Харя, — платить-то чем тебе? Денег здесь…, - и вдруг побледнел:

— Твою дивизию! Начальник, выручай.

— Что случилось, Иван?

— Я ж не знал, что ты нас сюда запичужишь. Деньги у меня общаковые. А я пропал. Люди подумают, что скрысятничал Харя и на дно залёг. А это западло. Начальник, выручи, а? Отвези деньги людям. Я скажу кому. Иначе — хоть в петлю лезть. Сделаешь?

— Сделаю, Ваня. Готовь посылку. Большая будет?

— Камаз с КУНГом на стоянке видел? — спросилл Харитонов, — вот его и заберёшь.

— Ни хрена себе, — удивился Славик, — он что — полный денег?

— Полный, начальник.

— А-абалдеть! Ты зачем с собой такие деньги возишь? У тебя же банк есть. Положи в хранилище да и всё. Банк-то всё-равно твой.

— Понимаешь, начальник… Тут такое дело… Ненадёжно в банке-то. Если кому-нибудь там, — Иван показал пальцем вверх, — срочно понадобятся деньги, он может запросто подогнать к твоему коммерческому банку пару грузовых Камазов и автобус с ОМОНом, предъявить грозное постановление о возбуждении дела и об изъятии наличности, ну с ОЧЕНЬ солидными печатями и подписями, перегрузить из твоего хранилища все деньги и уехать. Ты потом будешь долго судиться и, может быть, даже отсудишь, но тех Камазов с деньгами уже не найдёшь. Дело закроют за недостатком улик и всё. Такие случаи были. Так что…

— Хренасе! Ладно, Иван Сергеевич, сделаю. Только маляву накатай, чтоб твоей рукой. А то ведь могут не поверить, подумают — подстава.

— Не дрейфь, начальник, дураков тут нет. Всё будет ништяк, — повеселел Харя.

— Ну и ладно. Вернёмся к нашим баранам. Чем платить за поставки, говоришь? Пока — ничем не будешь. Это товарный кредит тебе. Раскрутишься — золотишко начнёшь мыть. Где тут прииски надо ставить, ты знаешь. Вот золотом и будешь расплачиваться.

— Куда тебе его? У тебя ж его как грязи!

— Ваня, любой товар должен быть оплачен. А народ должен быть занят делом, иначе обленится и разбалуется народишко. Оно тебе надо?

— Это — да-а… — протянул Харитонов.

— Ну и хорошо, — резюмировал Славик, — всё, вроде, обговорили.

— Подожди, начальник, ещё одно дело надо решить. Если уж я здесь навсегда, надо человека надёжного на мой бизнес ТАМ поставить. Иначе растащат без пригляда. А уж если узнают, что я не вернусь — совсем хана. А ты человек правильный. Вот и решил я тебе мой бизнес доверить. Подожди, — остановил он попытавшегося возразить Славика, — дай слово сказать. Бизнес мой деньги немалые приносит. На эти деньги я здесь поднять всё хочу. Тебе же это тоже нужно? Ну вот. Зачем бесплатно нам всё давать? Сам же говоришь — любой труд должен быть оплачен. Вот на те деньги будешь нам товары там закупать и сюда переносить. И мы не будем чувствовать себя бедными родственниками. Всё по-честному. Доверенность на управление делами мы тебе сейчас оформим. Есть у нас тут бывший нотариус, всё сделает за пять секунд. Лады?

— Ладно, пошли к народу, я ещё письма заберу да и поеду потихоньку, дел полно.

… Этот парень шкафообразного сложения стоял в стороне, сжимал в руках листок бумаги и было видно, что он никак не решится. Пару раз порывался уже совсем было подойти, но каждый раз его кто-то опережал и он опять оставался стоять на месте. Наконец, все желающие отдали Славику письма на Землю и ушли по своим делам. Парень глубоко вздохнул и, набычив голову, решительным шагом подошёл к Славику. На этом вся его решительнось кончилась, и он просительным голосом начал:

— Слышь, начальник… Тут такое дело… Я вот тут письмо написал. Подруге своей… Только это… Сидит она… В ИТК общего режима. Тут недалеко, адрес я указал… Сможешь помочь? Если сделаешь, век твоим должником буду… Сделай, а? — закончил он уже совсем упавшим голосом.

— Как тебя зовут-то, страдалец?

— Боксёром.

— Да мне имя надо, а не погоняло.

— Колян. Николай, то есть…

— Ладно, Коля. Ты ей написал, что это насовсем? На всю оставшуюся жизнь?

— Написал. Я не знаю, что она ответит… Когда нас брали, я отбиться-то сумел, а вот её выручить не смог… По отдельности нас взяли. Там такие волкодавы были… Не пробился я к ней… Вишь как получилось-то… Она, может в обиде на меня. Только… Другой мне не надо. Ты сам сказал: писать тому с кем оставшуюся жизнь хочу прожить… Ты уж постарайся, начальник, объясни ей там всё… А за мной не заржавеет…

— Ладно, Коля, — ободряюще улыбнулся Славик, — не журись. Попробую убедить. На свадьбу-то пригласишь?

— Да я… Да мы… Да ты чо, начальник! Век воли не видать! — Колян от избытка чувств стукнул себя в бочкообразную грудь пудовым кулачищем. Раздавшийся звук спугнул с забора пару ворон, перенесённых сюда вместе с базой.

— Ладно, Николай, давай письмо…

Закончив с Боксёром, Славик вошёл в ворота базы и направился к стоянке машин. Сразу увидел Харитонова, который распекал невдалеке за что-то одного из подчинённых. Славик подошёл, подождал окончания весьма интересного и необычного по грамматике и стилистике разговора с обилием новых для Славика слов, и сказал повернувшемуся, наконец, к нему лицом пахану:

— Ну, что, Иван Сергеич, поеду я, давай свою посылку.

— Пошли, — ответил Харитонов и направился к видневшемуся невдалеке Камазу, на ходу доставая из кармана ключи от машины. Они подошли к дверям КУНГа, Харитонов отпер замок, открыл дверцу. В кузове навалом лежали большие чёрные пластиковые мешки для мусора. Мешки были полные.

— Это что, они все с деньгами? — спросил Славик.

— А с чем же ещё? — удивился Харитонов, — можешь проверить.

— И что, вот так просто отдашь и я поеду? — теперь удивился Славик.

— А ты чего хотел: опись, прОтокол, сдал, принял? — засмеялся уголовник, — у нас так не делается, начальник, у нас всё на доверии.

— Охренеть! — уже который раз за этот день повторился Славик, — ладно, давай ключи.

— Держи, начальник, — Харитонов захлопнул дверцу, протянул Славику ключи, затем вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот, ещё держи. Я тут всё написал, вопросов не будет к тебе. Позвонишь по этому вот телефону, как приедешь, спросишь дядю Ваню. Скажешь ему, что от Харитоныча ты, посылку привёз, мой взнос за последний месяц тоже тут. А дальше, как они подъедут, отдашь ключи, машину и всё. На этом твоя миссия закончится. Ну что, давай прощаться? — Харитонов протянул Славику руку. Славик руку пожал и сказал:

— Давай, Ваня, счастливо оставаться.

— И тебе не хворать, начальник, — Харитонов не отпуская руки Славика сказал, — да, всё хочу спросить: каково это — ощущать в себе силу богов?

— …Хлопотно, Иван Сергеич, — ответил, чуть помолчав, Славик.

Харитонов руку отпустил и пожелал:

— Ну, тогда с Богом, начальник, удачи тебе.

— И тебе, Иван. Бывай…

Славик и Камаз одиноко стояли на опустевшей стоянке производственной базы. Ветер гонял по асфальту пыль и обрывки бумаг. Пахло солярой, дымом, немного машинным маслом, резиной и ещё чем-то непонятным. Славик только что отзвонился, надо было подождать минут двадцать, как говорил Харитоныч. Славик подошёл к столовой и уселся на скамеечку при входе.

Минут через двадцать как по расписанию во двор базы влетели два джипа, встали метрах в десяти справа и слева от Славика. Из машин высыпали крепкие молодые парни, грамотно встали, чётко контролируя каждый свой сектор. Затем во двор с грацией американского авианосца неторопливо въехал чёрный шестисотый «мерседес». Остановился напротив Славика. Открылась дверца, из «мерседеса» вышел молодой, хорошо одетый парень, спросил Славика?

— Ты, что-ли от Харитоныча?

— Ну, я, — глядя в голубое небо, ответил Славик.

— Давай ключи от Камаза, — продолжил быковать парень.

— Ты — дядя Ваня? — спросил Славик.

— Нет, — немного удивился парень, — я от него.

— А я дядю Ваню жду. А ты отойди, пожалуйста, а то солнце мне загораживаешь.

— Че-его!? — угрожающе начал бычок, чуть наклонившись вперёд, — да я…

Он не успел сказать что хотел, потому что внезапно застыл в этой нелепой позе, а Славик поднялся со скамейки и неторопливо направился к Камазу.

— Молодой человек, — окликнули его сзади. Славик обернулся. Из «мерседеса» выскочил близнец первого парня и повторился, — молодой человек, подождите минутку.

Он подошёл к Славику и сказал:

— С Вами хотят поговорить. Пройдите, пожалуйста в салон, — кивнул он в сторону «мерседеса».

— Ребята, — ответил Славик, — не надо играть в хорошего-плохого парня. На меня это не действует. Я дядю Ваню жду. Разговаривать буду только с ним. Если — нет, то я поеду.

«Мерседес» плавно подъехал к ним, водитель выскочил, открыл заднюю дверцу. Из машины с достоинством английского лорда появился седой подтянутый старичок невысокого роста, подошёл к Славику, движением брови отослал охранника, поздоровался:

— Здравствуйте, я — дядя Ваня.

— Здравствуйте, — ответил Славик.

— Прошу извинить моих помощников, они работают как умеют, — развёл руками дядя Ваня, — вы не против немного поговорить? Давайте пройдёмся?

— Давайте, — сухо ответил Славик, — только сначала — дело, — он протянул дяде Ване письмо от Харитонова и ключи от Камаза.

Дядя Ваня внимательно прочитал послание и поднял глаза на Славика.

— Посылка в кузове, будете проверять? — спросил Славик.

— Ну что Вы! У нас всё на доверии. А Иван Сергеевич отзывается о Вас как об очень серьёзном человеке, — дядя Ваня повернулся, жестом пригласил Славика с собой и они неторопливо зашагали в направлении складов.

— Понимаете, молодой человек, — продолжил дядя Ваня, — всё так быстро случилось, Ваше, так сказать, знакомство с Харитонычем, его внезапный отъезд с группой товарищей, хотя, буквально неделю назад ничего такого даже не планировалось. И быстро заменить их теперь просто некем… Это всё очень странно, наши люди в недоумении… Чего нам ещё ждать, не подскажете? Как дальше жить?

— Я не знаком со спецификой вашей работы, мне трудно что-либо советовать…

— Возможно, я выразился не очень конкретно, прошу простить. Я имел в виду следующее: будут ли в ближайшкм будущем подобные события? Наш бизнес очень чувствителен к таким резким изменениям. А мы работаем с людьми, так что…

— Не волнуйтесь, резких изменений больше не будет. Если, конечно, не будет каких-либо нежелательных действий против нас, — успокоил собеседника Славик.

— В Красноярском регионе этого не будет, — пообещал собеседник, — здесь я за вас своё слово скажу. В других же местах наша информация будет принята к сведению, но будет носить только рекомендательный характер. Ведь, окончательное решение там принимают конкретные руководители тех регионов, сами понимаете.

— Не волнуйтесь, мы решим наши проблемы в любом регионе, — спокойно ответил Славик.

— Ну что ж, я рад, что мы пришли к взаимопониманию, — дядя Ваня остановился, посмотрел Славику в глаза и произнёс:

— Если нам, вдруг, понадобится связаться с Харитонычем, как это можно будет сделать?

— Напишите письмо и отправьте его с курьером в оффис компании Ивана Сергеевича. Там передадут. Ответ будет лежать там же.

— Хорошо. Тогда у меня больше нет вопросов. Рад был познакомиться с таким необычным человеком.

— Я тоже.

— Вас подвезти?

— Нет, спасибо, у меня тут ещё дела, — улыбнулся Славик.

— Тогда я прощаюсь. Всего хорошего.

— И вам того же, — ответил Славик.

Дядя Ваня повернулся и пошёл к своим людям. Подойдя к вежливому близнецу, он тихо сказал:

— Мне нужна полная информация по этому человеку и как можно быстрее. ПОЛНАЯ, понял, Саша?

— Понял, сделаем.

— Хорошо, распорядись: двоих в Камаз и поехали.

…Славик шёл по ночному бараку, подсвечивая себе сотовым телефоном. Наконец нашёл нужную шконку, присел на краешек. Выключил телефон, тихонько тронул плечо спящей девушки ладонью, сказал вполголоса:

— Лена, проснись.

Девушка, не открывая глаз повернулась на спину, сонно забормотала:

— А-а, инкуб. Пришёл, наконец-то, — она откинула тонкое казённое одеяло и начала деловито задирать ночнушку, — а мы тебя всю неделю вызываем, вызываем, а ты всё не приходишь, да не приходишь…, - девушка подняла рубашку выше грудей, раздвинула ноги и выдохнула, — давай скорее, никакого терпежу нет!

Славик потряс Ленку за плечо посильнее:

— Лена-а, проснись. Разговор есть.

Девушка приоткрыла сонные глаза, пытаясь рассмотреть еле видимое в свете фонаря за окном лицо Славика. Ничего не рассмотрела, опять закрыла глаза и прошептала:

— Чего тут разговаривать-то? Не тяни давай, дело делай. Сколько времени не приходил. Сил моих дамских больше нет терпеть…

Славик щёлкнул пальцами. Девица мгновенно проснулась, уставилась на Славика широко раскрытыми синими глазами, затем схватила одеяло и, пытаясь им прикрыться, села на кровати, отодвигаясь от Славика:

— Ты кто? Чего надо?

— Письмо от Коли принёс.

— Какое письмо? От какого Коли?

— От твоего Коли, — Славик протянул ей листок.

Ленка недоверчиво взяла письмо, Славик включил подсветку телефона, протянул аппарат девушке. Та взяла селлфон и начала читать послание, сначала медленно и недоуменно, потом быстро перечитала заново и подняла на Славика свои глазищи цвета синего неба:

— Это всё правда?

— Правда. И ещё… Николай просил объяснить…

— Не надо ничего объяснять. Это я тогда шухер устроила раньше времени. Чтобы Коля не успел в засаду… Я знала на что иду, зато Колю спасла. Там кто-то из ментов своего завалил. Какие-то свои между ними разборки были… На Колю точно бы это повесили. А мы молодые были, глупые. Вот и вляпались… У меня-то алиби железное было, так из меня наводчицу сделали. А Колю в розыск объявили. Вот так…

— Чего ж вы туда полезли?

— Наташку выручать. Мы с ней из одной деревни. Вместе поехали в город учиться поступать: я в универ на истфил, а Натаха у нас красавица, только в артистки хотела. Не поступила, конечно. А там уже эти вьются, таких вот дурочек деревенских охмуряют. Ну она и повелась. А привезли её в бордель. Наташка — ни в какую, так бандерша, сука старая, голую её два дня держала да издевалась. Как уж Наташка позвонить мне сумела, я не знаю, но выручать её мы с Колей бросились сразу, Робин Гуды, мля, недоделанные. А там ментовская крыша оказалась и разборки между своими. Вот мы под раздачу и попали…

— Да уж… Повезло вам.

— И не говори, начальник… А вот, о чём Коля пишет, — это где?

— На Енисее. Новый посёлок. Называется Вольный. Там нет ни ментов, ни олигархов, ни фраеров. Там живут вольные люди. Живут честно. Каждый получает участок земли, строит себе дом, работает на себя и растит детей. Но это навсегда. Возврата нет.

— Я согласна. Только как отсюда выбраться?

— Я выведу. Идём прямо сейчас.

— Это… — девушка покраснела, — отвернись, начальник. Мне одеться надо.

Славик встал, вышел в проход между шконками, отвернулся. Сзади послышался скрип кровати, шорох надеваемой одежды, стуки собираемых по тумбочке мелких вещей.

— Я готова, — раздалось сзади, — только это…, - Славик обернулся. Ленка стояла потупившись и не знала как начать.

— Что-то ещё? — спросил Славик.

— Начальник… Коле не говори… Ну…, - она сглотнула, — Про инкуба…, и, сумев, наконец, выговорить, заторопилась:

— Начальник, ты не думай, я Коле верная. Я никогда и ни с кем. А инкуб — это не измена, это просто для здоровья, когда уже совсем невмоготу, иначе и крыша может поехать. Были такие случаи. И, потом, инкуб — существо потустороннее, это во сне, так что измены никакой нет. Меня так бабка учила, а она тоже была колдунья, лучшая во всей округе.

— «А, ведь, это идея, — подумал Славик, — все вопросы с Танюхой снимаются на раз. Реальной измены не было. Отмазка стопроцентная. А как вовремя! Это я удачно зашёл.»

А Ленке сказал:

— Молодец у тебя бабуля. Инкуба вызывать тоже она научила?

— Она… Так ведь для здоровья же… Чтоб крыша не поехала… Не скажешь?

— Конечно, нет. Забудь, Лен, — махнул рукой Славик, — я всё понимаю. Во сне чего только не бывает. Мне самому частенько голые девки снятся. И что теперь, каждый раз у подруги прощения просить? Ерунда это всё. Не бери в голову. Я уже забыл. Ну что, пошли?

Славик повернулся и сделал шаг в сторону выхода. Вдруг с койки, стоявшей рядом с ленкиной, сорвалась седая косматая женщина и бросилась Славику в ноги:

— Начальник! Меня возьмите! Отслужу! Не могу я здесь! Душа тоскует! Я отработаю, я всё-всё делать буду. Я лечить умею: хоть скотину, хоть людей. Ленка, скажи ему!

Славик взглянул на Елену, вопросительно повёл головой. Та ответила:

— Возьми, начальник, не пожалеешь. Петровна хорошая. По навету здесь. И знахарка сильная. Много чего умеет. Ты не смотри, что она седая, ей всего тридцать пять. Землячки мы с ней. Потому и скорефанились.

— А как она проснулась-то? Я же только тебя будил.

— Я и говорю: она тоже колдунья. Ты как мысль послал, так мы все и проснулись.

— Все? И много вас?

— Вон там ещё две наши товарки стоят.

Славик обернулся — в дальнем конце барака стояли две женские фигуры, уже одетые и с котомками в руках.

— Девочки, что же мне делать-то с вами?

Фигуры приблизились, прошелестели:

— Возьми, начальник. Мы отслужим…

Славик опять взглянул на Лену. Та утвердительно кивнула.

— Ну что с вами сделаешь, — вздохнул Славик, — собирайся Петровна по-быстрому, да пойдёмте уже…

10

…Небольшой особняк в стиле ампир на тихой улочке в центральной части города ничем не отличался от соседних зданий, таких же старинных и строгих. Лет сто назад здесь жили и работали солидные люди: банкиры, купцы первой гильдии, крупные чиновники, врачи. Сменялись времена, власти, собственники, а эти здания так и стояли безмолвным символом былого величия страны. Но всё возвращается на круги своя. Вот и сейчас эти дома обрели, наконец, таких же солидных хозяев, для каких и были построены когда-то. После хорошего ремонта здания и вся улица обрели вторую жизнь и выглядели не хуже любой улочки где-нибудь в Найтсбридже или Челси. Славик поднялся на широкое каменное крыльцо нужного ему здания. Строгая металлическая пластина жёлтого цвета (похоже, позолоченная) сбоку от входных дверей извещала, что здесь размещается центральный оффис золотодобывающего закрытого акционерного общества. В вестибюле Славика встретил крепкого телосложения молодой человек в дорогом костюме и попросил представиться. Славик ответил просто:

— Курьер от господина Харитонова к господину Зотову. Конфиденциальное поручение. Выслушав, молодой человек предложил Славику присесть на один из роскошных диванов возле окна и позвонил куда-то по телефону. Через несколько минут по парадной лестнице величественно спустилась шикарная молодая блондинка модельной внешности, подошла к Славику и спросила:

— Вы от господина Харитонова?

— Да, это я.

— Меня зовут Мария. Я — пресс-секретарь компании. Прошу следовать за мной, — она повернулась и направилась к лестнице. Славик залюбовался увиденным: на девушке был строгий деловой костюм, но пошит он был из какого-то тонкого материала и так, что подчёркивал все достоинства фигуры. Девушка отошла уже на несколько шагов, когда Славик спохватился и бросился её догонять. Он шёл справа и немного сзади Марии, и подъём по лестнице доставил Славику невыразимое эстетическое удовольствие. Да и потом, следуя за девушкой по коридору второго этажа Славик постоянно отслеживал взглядом фигуру идущей Марии. Наконец, девушка не выдержала и сказала, не поворачивая головы:

— Косоглазие заработаешь.

— Понимаю, но не могу оторваться, — также не поворачивая головы, ответил Славик.

— Будь реалистом, — строго ответила Мария, но уголки её губ чуть дрогнули в довольной улыбке.

— Дикая роза имеет острые шипы, но они не мешают любоваться ею, — ответил Славик фразой Печорина.

Правая бровь девушки чуть приподнялась в удивлении, Мария остановилась и повернулась к Славику лицом, внимательно посмотрев на него. Славик собрался выдать ещё что-нибудь умное, но оказывается, они уже пришли.

— Прошу в кабинет, — пригласила Мария, открывая дверь.

— Только после Вас, — галантно наклонил голову Славик. Мария понимающе усмехнулась и гордо вошла первой. А Славик опять споткнулся. Потому, что смотрел не под ноги.

В кабинете стоял шикарный Т-образный стол для совещаний, резные деревянные стулья с мягкими сиденьями, а в сторонке у стены находился небольшой журнальный столик с двумя креслами рядом — для более приватных бесед. На стенах висели два пейзажа, изображавшие Красноярские столбы. Ничего лишнего — строго и солидно.

— Присаживайтесь, — Мария указала Славику на стулья для массовки, сама села в кресло хозяйки кабинета. Когда Славик уселся, Мария пересела на стул напротив Славика. Получилось так, что она сидела спиной к окну, а Славику было плохо видно её лицо из-за слепящего солнечного света. Славик игру не принял, а просто встал и пересел на стул рядом с девушкой. Мария хмыкнула и вернулась в свое шикарное оффисное кресло.

— Может, перестанем играть в кошки-мышки? — спросил Славик.

— Надо же было попробовать что-то сделать, чтоб Вы перестали так откровенно пожирать меня глазами. Не вызывать же охрану, на самом-то деле? — с досадой ответила Мария.

— Не сердитесь, пожалуйста, — сказал Славик, — Такую красоту редко встретишь, я просто растерялся.

— Принято, — уже деловым тоном продолжила Мария, — так что за дело у Вас к господину Зотову?

— Письмо от господина Харитонова.

— Давайте, я передам.

— Приказано лично в руки, — Славик нацепил маску тупого солдафона.

— Хм… Дело в том, что господина Зотова нет в оффисе, деловая встреча в городе. Ему сообщили о Вашем визите, через какое-то время господин Зотов вернётся сюда. Будете ждать?

— В Вашей компании — хоть до завтра.

— Это вот такой таёжный юмор у Вас? — не выдержала девушка.

— Прошу простить, я никак не могу взять себя в руки. Больше не повторится, — Славик глубоко вздохнул, резко выдохнул и сказал, — всё, я готов.

— Хорошо. Сможете ответить на пару вопросов?

— Смотря каких.

Мелодично зазвенел телефон, Мария подняла трубку:

— Да. Добрый. У меня. Заходите.

В кабинет вошёл плотного телосложения мужчина лет сорока с короткой стрижкой, волевым лицом и цепким взглядом. Поздоровался и сел напротив Славика.

— Познакомтесь, господа: руководитель нашей службы безопасности, господин Седов и курьер от господина Харитонова, господин э-э…

— Поляков, — представил сам себя Славик.

— Очень приятно. Переходим к делу?

— Да. Спрашивайте.

— Руководство компании беспокоит отсутствие господина Харитонова. Его не могут найти уже два дня. Скажите, где Вы с ним виделись и когда? — взял быка за рога безопасник.

— Два дня назад. В тайге в двустах километрах отсюда.

— Обычно он сообщает о всех своих поездках заранее. А тут такой внезапный отъезд. И телефон его вне зоны доступа. Вам не кажется это странным?

— Я плохо знаю его привычки.

— Почему господин Харитонов дал Вам это поручение? Вы были с ним знакомы ранее?

— Был.

— Мы знаем все его контакты. А Вас видим впервые, — безопасник давил взглядом.

— Всё когда-то происходит впервые, — пожал плечами Славик.

— Расскажите подробнее о вашей встрече, — нажимал Седов.

— Это к делу не относится, — спокойно ответил Славик.

— А что относится? — попытался разговорить Славика безопасник.

— Я должен передать послание председателю Совета директоров господину Зотову. Дальнейшие мои действия будут зависеть от решения Совета директоров. Это всё.

Мария и Седов переглянулись. Тренькнул телефон. Девушка подняла трубку, молча выслушала, положила трубку. Оценивающе посмотрела на Славика. Ему это надоело.

— Может хватит играть в эти игры? — спросил Славик, — господин Зотов никуда не уезжал, сидит в своём кабинете, слушает наш разговор. Может перейдём к нему в кабинет и продолжим? Быстрее начнём — быстрее закончим.

Лежащий на столе селлфон Марии тренькнул, извещая, что пришло сообщение. Девушка прочитала его и сказала:

— Господин Зотов прибыл и приглашает Вас в свой кабинет. Я провожу вас, господа, — она встала и жестом пригласила на выход. Славик вышел за ней, безопасник топал следом.

Господин Зотов выглядел солидно: высокий лет пятидесяти мужчина с породистым лицом, короткой стрижкой седых волос, тонкая золотая оправа стильных очков делали его довольно похожим на какого-то известного заграничного актёра. Вот только во взгляде была какая-то насторожённость, как будто он опасался чего-то. Но держался господин Зотов с достоинством английского лорда. Мария представила Славика хозяину кабинета, произошёл обмен дежурными фразами при знакомстве и все расселись за столом. Славик не стал тянуть и вручил председателю Совета директоров послание господина Харитонова. Процесс чтения не занял много времени, Зотов внимательно посмотрел на Славика уже другим взглядом и передал бумаги Марии. Та прочитала и взглянула на Славика широко раскрытыми глазами. Передала письмо безопаснику.

— Вы ознакомлены с содержанием письма? — спросил Зотов Славика.

— Да, с основными положениями. Без подробностей.

— В этом письме господин Харитонов сообщает, что Вы являетесь его личным представителем в нашем ЗАО, делегирует Вам все свои права и обязанности с правом принятия любых решений, относящихся к деятельности нашей компании. Учитывая то, что господин Харитонов является владельцем 80 % акций нашей компании… — Зотов явно не находил слов, — Вы понимаете, что я не могу принять решения в одиночку? Необходимо созвать Совет.

— Созывайте, — пожал плечами Славик.

— Олег Михайлович, Вы позволите задать несколько вопросов? — вмешался начальник службы безопасности, закончив чтение.

— Да, конечно, — с явным облегчением ответил Зотов.

— Вячеслав Леонидович, — обратился Седов к Славику, — давайте взглянем на ситуацию со стороны: господин Харитонов пропал без вести двое суток назад, а сегодня появляетесь Вы — доселе никому не известный в нашей компании человек — и предъявляете не имеющую юридической силы бумагу, в которой сказано, что отныне Вы будете фактически новым хозяином компании.

— Нотариально заверенная доверенность на право управления принадлежащим господину Харитонову пакетом акций не имеет юридической силы? Я не ослышался?

— Мы все знаем как в наше время делаются такие доверенности, — ответил Седов.

— И как же они делаются?

— Вариантов много, — протянул безопасник. — тем более что связаться с господином Харитоновым мы не можем…

— Можете. Напишите ему письмо, я передам. Через сутки принесу ответ.

— А почему такие сложности?

— Иван Сергеевич решил удалиться от дел и просто пожить на природе.

— Без личной беседы с господином Харитоновым я буду рекомендовать руководству компании воздержаться от переговоров по данному вопросу с кем бы ни было, — жёстко заявил начальник службы безопасности.

— Ваша позиция мне понятна, — спокойно ответил Славик.

— А каким будет Ваше слово, господин председатель Совета директоров? — обратился Славик к Зотову.

— Решение примет Совет. Возможно, мы оспорим эту доверенность в Арбитражном суде, — ответил Зотов, вильнув глазами в сторону.

— Ну что ж… Вы сами приняли это решение. Если надумаете написать письмо господину Харитонову — позвоните мне. Вот моя визитка. Честь имею. — Славик встал из-за стола и, улыбнувшись на прощание Марии, вышел из кабинета.

…Некоторое время стояла напряжённая тишина, затем хозяин кабинета спросил:

— У кого какие соображения?

— Чужих в руководство компании допускать нельзя, — начал безопасник, — Вы это знаете лучше меня. Надо действовать по Вашему плану: созвать Совет, опротестовать доверенность, судиться можно до-олго, а там видно будет. Можно пустить слух о попытке рейдерского захвата компании. Господина Харитонова до сих пор найти не можем. Может, он вообще прикопан где-нибудь под сосной в тайге. А подписать доверенность и в письмо в Совет его могли перед этим заставить.

— Только не Ивана, — ответил Зотов, — Харя никогда ничего против своей воли не сделает, хоть режь его.

— Меня больше беспокоит другое, — задумчиво сказала Мария.

— Что именно? — взглянул на неё Зотов.

— Уж слишком уверенно держался этот парень.

На столе у председателя звякнул интерком. Зотов нажал кнопку:

— Олег Михайлович, к Вам главный бухгалтер. — послышался голосок секретарши, — Говорит, что-то срочное.

— Пусть заходит.

В кабинет вошла красивая фигуристая блондинка немного за тридцать, ухоженая, модно и дорого одетая. Серьги с хорошими брюликами довершали наряд. Впечатление немного портили её глаза — голубые с узкими зрачками — смотревшие на собеседника как через прицел снайперской винтовки.

— У меня две новости, — прямо с порога начала главбух, — обе нехорошие. С какой начать?

— С любой, — набычился председатель правления.

— Первая: звонили из банка, образцы наших подписей аннулированы. Хозяин компании прислал новые образцы подписей. Как Вы, наверное догадываетесь, это не наши с Вами подписи, Олег Михайлович. Теперь мы не можем ни взять, ни перевести с наших счетов ни копейки.

— Та-ак, — протянул Зотов, — а вторая новость?

— Звонили из аудиторской компании, спрашивают когда мы сможем предоставить финансовые документы для проверки. Хозяин компании назначил комплексную аудиторскую проверку всех финансовых операций нашего ЗАО, — главбух в сердцах бросила на стол свою папку с бумагами, уселась за стол и, так как все молчали, спросила, — что будем делать?

— С банком никак нельзя договориться, Анна Ивановна? — спросил безопасник.

— Контрольный пакет акций банка принадлежит господину Харитонову. На ключевых постах везде его люди. Никто не будет связываться, — ответила главбух.

— Может быть, Вы, Николай Иванович, можете что-то сделать? — спросил Зотов главу службы безопасности, — у Вас же остались связи на Вашей прежней работе?

— Остались. Только в Конторе люди уже не работают за идею. А доступ к счетам у Вас перекрыт. Так что… — безопасник подержал паузу и выдал, — может, Вы по своим связям что-то сможете организовать?

— Да Вы что? Ивану сразу доложат.

— Так его же никто не может найти…

— А если это подстава? — задала вопрос Мария.

Теперь все замолчали надолго… Первой не выдержала главбух:

— Но, надо же что-то делать!

— Анна Ивановна, Вы же у нас умница, — польстил Зотов, — Вас никакая налоговая не берёт, придумайте что-нибудь. Бухгалтерия — это же Ваша епархия. Нолик — здесь, нолик — там. Не мне же Вас учить…

— Олег Михайлович, написать-то можно что угодно. Но, если будет серьёзная перекрёстная проверка, то…

— Кстати, сколько у нас в кассе? — поинтересовался на всякий случай Зотов.

— Лимит, установленный банком. Для наших целей — гроши.

— А чёрный нал?

— Ещё третьего дня отправили на прииски. Сроки подходят людям за левую добычу платить.

— Куда ни кинь, — Зотов выругался сквозь зубы и взглянул на Марию, — Машка, ты что молчишь? Ты же у нас генератор идей, придумай что-нибудь!

— Пап, не кричи пожалуйста. Я думаю…

— Ладно, — безопасник встал, — пока вы тут думаете, пойду-ка я позвоню кое-кому. Есть одна идея…

Седов открыл дверь с табличкой «Начальник службы безопасности», по привычке оглянулся, затем вошёл. Заперев за собой дверь на ключ, он прошёл к окну и закрыл жалюзи. Затем направился к своему креслу, уселся в него и расслабил узел галстука. Открыл нижний ящик стола, включил глушилку. Теперь ни одно электронное устройство в кабинете не могло работать. Стены же и окна были давно экранированы специальной мелкой металлической сеткой с отдельным заземлением. Теперь можно было и поговорить. Седов придвинул к себе старого образца проводной телефон, набрал код межгорода и вбитый намертво в память номер телефона. Трубку сняли только после четвёртого звонка. Значит, можно было говорить спокойно.

— Алло? — ответил знакомый с учебки голос.

— Здравия желаю, Тарас Юрьевич.

— А-а, Коля, сколько лет, сколько зим.

— Уже семь, Тарас Юрьевич.

— Как летит время! Ну как ты там? Жируешь на коммерческих хлебах?

— Работаю, Тарас Юрьевич. Поспокойнее, чем раньше, но тоже не сижу сложа руки…

— Как здоровье? На службу вернуться не хочешь?

— Вы же знаете, Тарас Юрьевич…

— Знаю, Коля, знаю. Ну, ладно, ты чего звонишь-то? Случилось что?

— Да дело тут одно интересное…

— Так, так. Интересное, говоришь? Ну, давай выкладывай.

— Помните лет семь назад проходило по ориентировке дело Везунчика?

— Та-ак, — голос собеседника на том конце провода сразу построжел, — докладывай!

— Кажется, он у нас прорезался.

— Кажется или точно?

— Точно, Тарас Юрьевич.

— Когда?

— Я с ним разговаривал полчаса назад.

— Но, это невозможно. Два часа назад он был у нас в Москве. И до Красноярска за полтора часа добраться никак не мог. Ты ошибся, Коля.

— Никак нет, Тарас Юрьевич. Он это был.

— Уверен?

— Так точно.

— Значит, — озадаченно проговорил Тарас Юрьевич, — …это очень много зачит, Коля. Так, где он сейчас?

— Не могу знать, Тарас Юрьевич.

— Ты его упустил?

— Да, нет, Тарас Юрьевич. Пускать за ним наружку не было веских причин.

— И где нам теперь его искать, Николай Иванович? — тон собеседника стал сугубо официальным.

— Он визитку свою оставил, товарищ полковник. Сказал позвонить, когда письмо приготовим…

Тогда так: письмо своё готовь, назначай встречу на завтра во второй половине дня. Я вылетаю ближайшим рейсом. Без меня никаких мер воздействия к фигуранту не применять. Это очень важно, Николай, ты понял?

— Так точно, Тарас Юрьевич.

— Всё, жди. Конец связи, — в трубке зазвучали сигналы отбоя.

Седов положил трубку на аппарат, побарабанил пальцами по столу. Взял из пачки на столе сигарету и некоторое время курил, пуская аккуратные кольца дыма в потолок. Затем достал из ящика стола папку с бумагами и начал писать отчёт.

… А тем временем в кабинете господина Зотова страсти потихоньку накалялись. Споры о методах выхода из положения плавно переросли в полемику и, в конце концов, главбух устроила настоящую истерику:

— Олежек, как ты не понимаешь, если ОНИ раскопают ВСЁ, нас закопают живыми. Ты хотя бы представляешь какую нам предъяву кинут? Это же не менты. Мы с тобой не только до суда не доживём, мы даже до задержания не доживём!

— Олежек? С тобой? — удивлённо посмотрела на отца Мария, — папа, это то, о чём я думаю?

— Машенька, — скривился Зотов, — я тебе потом всё объясню.

— Но, папа, как ты мог!? А мама?

— Мария, сейчас не время выяснять отношения! — повысил голос господин Зотов, — у нас чрезвычайная ситуация! Все разборки потом.

— Как потом? Ты что, с ЭТОЙ?! — Мария показала пальчиком на главбуха.

Немного разрядил ситуацию начальник службы безопасности. Едва он вошёл в кабинет, все дружно замолчали, хотя и бросали друг на друга красноречивые взгляды. Седов по службе знал гораздо больше, чем думали все здесь присутствующие. Поэтому он не удивился раскрасневшимся лицам спорщиков, кинжальным взглядам Марии и надутой как мышь на крупу физиономии главбуха.

— Итак, господа, — начал он, — выход из ситуации есть.

Все дружно выдохнули, но безопасник не дал им расслабиться:

— Пишите письмо, что согласны на все его условия…

— А как же…, - начала было главный бухгалтер, но Седов прервал её жестом и продолжил:

— Совет директоров пока не собираем. Единственное, что мы требуем, это собственноручно написанный господином Харитоновым ответ на наше письмо с приложенной к нему собственной фотографией, где он держит в руках вот эту, например, газету от сегодняшнего числа, — Седов выбрал одну из газет, лежащих на столе, и показал всем её первую страницу с сегодняшней датой, — ну вот, собственно, и всё, — закончил он.

— А… Вы что, считаете, что этого достаточно для разрешения ситуации в нашу пользу? — недоверчиво спросил Зотов.

— Это даст нам время подготовиться к новой встрече с представителем господина Харитонова. Назначайте встречу на завтра часика на три пополудни. К этому времени сюда подъедут люди, которые сделают ему предложение, от которого он не сможет отказаться, — Седов самодовольно улыбнулся.

— И… дорого нам это встанет? — с опаской спросил Зотов.

— Не дороже денег, — отрезал безопасник, — свои люди, сочтёмся. Тем более, что лучшего варианта, как я понимаю, вы не придумали.

— Ну что ж, — решился председатель, мельком взглянув на главного бухгалтера, — Мария, готовь письмо и звони давай нашему новому хозяину…

— Алло, господин Поляков? Это Мария…

— Добрый день, Мария э-э…

— Для Вас — просто Мария.

— Спасибо, я знал, что мы всё-таки подружимся.

— Друзьями нас называть рано. Это просто нормы делового этикета.

— Правильные нормы. Так я Вас слушаю.

— Председатель Совета директоров решил что имело место досадное недоразумение. Всё произошло так неожиданно, что стороны просто неправильно поняли друг друга. Предоставленные Вами документы не вызывают сомнений. Просто господин Зотов желает уточнить у господина Харитонова некоторые неясные моменты. Как и договаривались, мы подготовили письмо для господина Харитонова. Оно у меня. Когда Вы сможете за ним заехать?

— Да когда скажете, тогда и заеду.

— Часа в три Вас устроит?

— Хорошо, буду.

— Договорились. До встречи, — Мария положила трубку, посмотрела на отца и сказала:

— Ну что ж, у меня есть тридцать минут, чтобы выслушать твои объяснения, папа…

…На этот раз в кабинете председателя Совета директоров присутствовали четверо: сам хозяин кабинета, господин Зотов, его пресс-секретарь Мария, начальник службы безопасности господин Седов и четвёртый участник встречи, представленный как юрисконсульт компании, господин Плахин, седой крепкого телосложения мужчина лет пятидесяти, с волевым лицом, военной выправкой и жёстким взглядом холодных серых глаз. Странный юрисконсульт. Может из бывших военных юристов, — подумалось Славику, — кто знает? Ладно, посмотрим.

Он передал Зотову письмо от господина Харитонова, фотографию с газетой, как и просили. Бонусом была кассета с видеозаписью обращения господина Харитонова к Совету директоров. Обращение было жёстким по тону и изобиловало специфическими выражениями, которыми господин Харитонов выражал своё неудовольствие действиями Совета директоров вообще и его председателя в частности. После просмотра видео в кабинете некоторое время царила тишина, затем Зотов откашлялся и, поглядывая на безопасника и юрисконсульта начал:

— Мы э-э… признаём критику господина Харитонова обоснованной. Но и Вы, господин Поляков, должны понять мотивы нашей первоначальной реакции. Как говорится, ничего личного. Надеюсь, мы сработаемся. Наш коллектив готов э-э… приложить все силы для преуспевания нашей компании… Единственное, что привнесло определённые трудности в работу — это необъяснимое решение о смене образцов подписей…

— Это решение как раз объяснимое, — перебил его Славик, — к вопросу Ваших распорядительных полномочий мы вернёмся после того как Вы вернёте компании все средства, взятые Вами э-э… на хранение, так сказать, — пощадил Славик самолюбие председателя, давая ему возможность сохранить лицо и выйти из положения без обвинений в финансовых злоупотреблениях. Председатель был ему нужен: дело он знал от и до, ну и на данном этапе вводить в руководство компании посторонних лиц было неразумно. Под контролем Зотов вполне мог работать и приносить пользу на своём месте.

Размышления Славика прервал голос юрисконсульта:

— Господин Поляков, Вы позволите пару слов?

— Пожалуйста.

Юрисконсульт положил перед собой «дипломат» и открыл его. В этот момент Славик почувствовал как где-то рядом сразу забеспокоился Малыш. Юрист достал из «дипломата» и положил на стол перед Славиком до боли знакомый рениевый шар. Вот только рисунок чеканки на нём был багрово- красного цвета…

Конец первой части.