Долина папоротников

1 глава

1 глава.

Слова подруги звучали в ее голове: «Иди по дорожке до ангела с распростертыми крыльями, того самого, с отбитыми пальцами левой руки. Отсчитай десять шагов вправо и тут же остановись: могила старика Мосли будет перед тобой. Хватай пучок пожухлой травы и возвращайся назад!»

Все это звучало так просто посреди светлой гостиной, в окружении привычных вещей и давней подруги – среди серых надгробий церковного кладбища, под тусклым, едва различимым светом далекой луны даже дышать, не впадая в панический ужас, казалось ох как непросто.

Элизабет выдохнула облачко пара, и ускорила шаг. До ангела с его едва различимыми в темноте белесыми крыльями оставалось не больше десятка шагов... Главное не дать панике и нелепым фантазиям испортить приложенные усилия, перечеркнуть все надежды.

День святой Агнессы бывает лишь раз в году, и она должна этим воспользоваться. Должна узнать имя своего нареченного... А, вернее, убедиться в верности собственных предположений и сердечной склонности. Оставаться в неведении дольше не было ни сил, ни желания...

У ангела Элизабет ступила с дорожки... Подмерзшая трава неприятно хрустнула под ногами, словно сухая кость переломилась, где-то заухал филин, зашуршало в кустах. Девушка стиснула края редингота и замерла на мгновение прислушавшись... Стук собственного сердца перекрывал сторонние звуки. Она пошла дальше…

Раз, два, три... На десятом шаге Элизабет снова остановилась.

«Хильде говорит, старик Мозли никогда не был женат, так и прожил всю жизнь бобылем, да и умер один, словно перст. Он то, что нам нужно! Я разведала, где он похоронен... Найти будет несложно. Иди по дорожке до ангела...».

Элизабет отогнала голос подруги, упорно звучавший в ее голове, и наконец посмотрела под ноги... Казалось, стоит отвлечься, перестать кидать взгляды по сторонам, и что-то ужасное, воспользовавшись девичьей невнимательностью, набросится из темноты. Трава на могиле покойного холостяка была не выше нескольких дюймов, покрытая слоем подтаявшего днем снега, она словно угадывала ее намерения и пыталась пресечь всякие попытки быть сорванной.

Девушка стянула перчатку и ухватила пучок рукою. Пальцы заломило от холода, но она все же не отступила: выдернула хлипкий пучок и распрямилась с победным выражением на лице.

– Готово! – Ее даже в жар бросило на мгновение.

Теперь следовало вернуться назад, да не как-нибудь, а пятясь спиной вперед. Элизабет подумала, что ничего нелепее в жизни не делала, но Хелен настаивала на безоговорочном соблюдении всех элементов обряда.

Что ж, придется пятиться... Она улыбнулась и сделала пару шагов в сторону ангела. Ей бы только на дорожку выбраться, а там и до церкви рукой подать...

В кустах по левую руку опять зашуршало.

Что это было? Элизабет замерла, буквально застыла. Хотелось бы верить, что мышь-полевка или другой мелкий зверек, а не что-нибудь пострашнее. Вот бы сейчас развернуться и броситься со всех ног, однако нельзя: это испортило бы весь ритуал и результат был бы испорчен.

– Эй, – позвала она едва слышно, – эй... Кто там... в кустах?

Тишина. Еще и луна, как назло, скрылась за облаками... Еще пару секунд Элизабет постояла, прислушавшись, и только сделала шаг, как шорох опять повторился... Совсем рядом. У самой земли... Словно кто-то вот-вот ухватит ее за подол длинного платья.

У нее потемнело в глазах, и воздух залип в перетруженных легких – еще чуть-чуть и лежать ей бесчувственной посреди серых могильных плит.

Элизабет развернулась и побежала. Все мысли о правильности-неправильности данного шага выветрились из ее головы... Начхать на глупый обряд. Она в два счета пронеслась мимо ангела и устремилась в сторону церковной ограды... Так быстро она не бегала даже в детстве: «Леди не пристало бегать, моя дорогая. Ты не какая-нибудь уличная торговка», любила одергивать ее мать.

И вот она несется, как какая-нибудь простолюдинка...

С растрепанными волосами...

И ужасом в глазах.

Припадает руками к холодному камню и почти было выдыхает от облегчения, когда ощущает позади чье-то невидимое присутствие, чей-то взгляд, устремленный из темноты... Страшно до ужаса – даже волосы на голове становятся дыбом – но как это обычно бывает с Элизабет Хэмптон: отчаяние подхлестывает мужество. Она медленно, чуть дыша оборачивается.

Два угля горящих в темноте глаз глядят на нее с середины дорожки.

Два угля горящих глаз на некой огромной бесформенной тени, двигающейся в ее направлении. Шаг другой, тре...

Элизабет прикрыла глаза и закричала.

Ощутила взметнувший подол платья стремительный порыв ветра и руки подруги, обвившие ее шею.

– Лиззи, милая, это я, Хелен. Что случилось? С тобой все в порядке?

Девушка не сразу решилась открыть глаза, и, все еще словно опасаясь чего-то, уткнулась носом в шляпку подруги.

– Здесь был кто-то, – прошептала дрогнувшим голосом. – Кто-то глядел из темноты.

– Животное или человек? – спросила Хелен, и девушка уловила испуг в ее голосе.

Она поспешила взять себя в руки, ответить:

– Это было животное. У него светились глаза... И оно пробежало мимо меня, ты не могла этого не заметить.

Хелен вцепилась в руку подруги.

– Я ничего не заметила. Здесь не было никого... – с запинкой отозвалась она.

Но Элизабет не могла успокоиться:

– И все-таки я это видела: нечто огромное и пугающее. Собаку или, может быть... волка... – настаивала она.

– О боже! – Хелен с ужасом поглядела в темноту кладбища. – Пойдем отсюда скорее, это место пугает меня.

Элизабет не стала противиться – она и сама была только рада уйти поскорее – и позволила подруге увлечь себя за ограду в сторону дома. Идти, к счастью, было недалеко: небольшой живописный коттедж Хэмптонов притаился в стороне от главной дороги, соседствуя с фермерскими угодьями Терренсов и домом пастора Ридинга. Если бы только сей благочестивый человек знал, что сотворила этой ночью одна из его прихожанок: пробралась на церковное кладбище ради пучка засохшей травы – его бы хватил удар. И все это ради глупого суеверия...

2 глава

Иных посторонних звуков больше не раздавалось, ничто не нарушало тишины ночи – Элизабет распахнула глаза.

Оконная занавеска чуть приметно подрагивала на сквозняке, опрокинутый канделябр серебрился в свете луны – в остальном все, как прежде.

Не считая распахнутого окна...

– Элизабет! – голос подруги просочился сквозь запертую дверь спальни, заставил девушку выбраться из постели. – Элизабет, это я, Хелен. Что случилось? Я слышала шум...

– Не волнуйся, сейчас отопру, – отозвалась девушка, а сама не без страха подошла к окну и протянула руку к ключу.

Того на месте не оказалось...

Не оказалось на гвоздике за окном.

Сердце Элизабет совершило кульбит и замерло на мгновение.

Неужели это случилось, дух ее суженого сорвал его со стены и забросил в окно ее спальни?

Она ведь слышала: что-то звякнуло об пол...

– Элизабет!

Голос Хелен зазвучал громче, почти фальцетом, того и гляди весь дом перебудит.

– Уже отпираю, – снова отозвалась она и опустилась на колени перед кроватью.

Наверное, стоило запалить свечу, разогнать тени по углам комнаты, не трястись неведомо почему, страшась запустить руку в темноту и пошарить в ней, разыскивая, как ей думалось, ключ.

Желтые, нечеловеческие глаза упорно не шли из головы...

– Что у вас происходит?

Отцовский голос за дверью заставил Элизабет перебороть свои страхи и отыскать неведомо как оказавшийся под кроватью ключ. Она стиснула его в горячей ладони и бросилась к двери... Нащупала замочную скважину, попыталась воткнуть в нее ключ, однако напрасно.

Он не подходил к двери!

Ее собственный ключ не подходил к двери.

– Элизабет! – произнес отец строгим голосом. – В какие игры вы здесь играете, будь добра объяснить. Третий час ночи... И почему так холодно? У тебя открыто окно? – И еще более строго: – Элизабет, отопри уже эту дверь!

– Я не могу, – пришлось признать очевидное. – Ключ не подходит.

– Что значит, не подходит? Большей несуразицы в жизни не слышал.

У Элизабет застучало в висках, даже в глазах потемнело.

Этот вечер казался дурным сном, от которого хотелось пробудиться скорее... Она даже ущипнула себя.

– Я потеряла ключ, – призналась она. – Попросите Кэтти отыскать запасной. – И кинулась закрывать окно.

Вымороженная комната заставляла клацать зубами от холода, а мысли о таинственном нечто, забросившем ключ в окно ее комнаты, – покрываться холодным потом.

Как теперь быть?

Как с отцом объясниться?

Она запахнулась в наспех наброшенный пеньюар и подняла с пола свечу. Запалила ее от едва тлеющих углей в камине и с решительным видом подошла к туалетному столику. Стала искать что-то среди баночек с пудрой, флаконов духов и нехитрых девичьих украшений…

Взгляд зацепился за шпильку. В одном из французских романов герой выбрался из подвала с помощью одной из подобных безделиц... Почему бы и ей не сделать того же?

Лиззи почти было собралась именно так и сделать, когда дверь ее комнаты распахнулась, и на пороге застыли три неподвижных фигуры: отец, Хелен и осоловевшая ото сна Кэтти с ключом в руках.

Подруга глядела с видимым беспокойством, шаря глазами по закрытому ныне окну, постели и самой Лиззи, пытающейся казаться невозмутимой; отец, сведя брови на переносице, сверлил дочь испытующим взглядом, лишь Кэтти наблюдала за происходящим с любопытством бродячей кошки.

– Элизабет, что происходит? – осведомился отец строгим тоном, и само это обращение говорило о многом. Сколько Элизабет себя помнила, она была для него только «Лиззи», «Лиззи» и никем другим. К полному имени отец прибегал крайне редко, лишь будучи недоволен, а это, к ее вящей радости, бывало довольно редко.

– Я потеряла ключ, – снова повторила она и продемонстрировала предмет на раскрытой ладони. – Пыталась открыть дверь с помощью шпильки – не получилось. Простите!

Бледные скулы мистера Хэмптона медленно побагровели.

– С помощью шпильки? – повторил он с хрипотцой в голосе. – Где ты этого набралась, силы небесные? И почему заперла дверь? Как, скажи мне на милость, ты умудрилась потерять ключ от запертой двери?

Элизабет поглядела на Хелен, призывая подругу помочь, но, заметив ее перепуганный взгляд, поняла, что выкручиваться придется самой.

– Мне показалось, что в доме есть кто-то, – сказала она. – Кто-то чужой… Я испугалась... и заперла дверь на замок.

Три пары глаз уставились на нее с неподдельным испугом.

– Посторонний в доме? – Мистер Хэмптон снова сменил окраску. – Ты в этом уверена, Лиззи?

– Ну, – она замялась для вида, – утверждать не берусь, однако что-то меня напугало. Возможно, скрипнули половицы или мышь пробежала... Мне стало не по себе, и я заперла дверь.

Мистер Хэмптон осведомился:

– И куда в таком случае делся ключ? – Он подошел к окну и подергал запор. – И зачем открывалось окно?

От необходимости лгать родному отцу у девушки запершило в горле, и без того ускоренное сердцебиение совершенно зашкалило... Второй раз за вечер ей захотелось решить проблему своевременным обмороком, вот только она никогда в них не падала. Что было довольно прискорбно, если подумать...

– Мне стало дурно от страха, – продолжила изощряться она, – и я открыла окно. Ключ вывалился наружу...

Отец одарил ее недоверчивым взглядом.

– Можете возвращаться в постель, – кивнул он Хелен и Кэтти одновременно. – Уверен, вам нечего опасаться. Элизабет просто привиделось...

Хелен замешкалась было в дверях, однако вышла без единого слова.

Лиззи с отцом остались один на один...

– Милая, – он опустился на край постели и похлопал по месту подле себя, – ты ведь не думаешь сотворить некую глупость, от которой ни мне, ни тебе не будет ни счастья, ни радости? – осведомился с озабоченным видом.

Элизабет села.

– Не понимаю, о чем вы, отец, – сказала она, делая вид, что не совсем понимает ход его мыслей.

3 глава

Мистер Хэмптон спустился к завтраку в восемь утра. Ничто в его холеной, гладко причесанной внешности не говорило о долгих часах ночного бодрствования поначалу за игрой в карты, после – за делами семейными. И в его неполные сорок пять это было почти комплиментом...

Элизабет с Хелен успели к тому времени обрыскать кусты под окном: ключа в них не обнаружилось. И это лишь подтвердило теорию о находчивом призраке, оформившуюся к утру в достоверную истину.

– Надеюсь, вы хорошо провели эту ночь? – намазывая тост маслом, осведомился хозяин дома у девушек. – Никакие посторонние звуки не тревожили более ваш покой?

Тонкий намек на улыбку изогнул уголки его губ – Лиззи улыбнулась в ответ.

– Благодарю, отец, я спала, как младенец.

– Коим ты и являешься по существу, – заметил тот, откусывая от тоста.

В других обстоятельствах Лиззи вступила бы в пространные пререкания, вызванные подобным неуместным, как ей виделось, утверждением, однако сегодня сдержала себя: лишь пожала плечами.

– Вам виднее, отец. Однако матушка в моем возрасте уже носила под сердцем дитя...

– И это не значит, что ты должна поступать так же, – отрезал отец.

Его строгий взгляд прошелся по дочери для острастки, челюсти заработали с удвоенной силой.

Ему было сложно принять ее возраст – неполные девятнадцать – недвусмысленно намекающий на их возможную скорую разлуку. Как-никак пора было озаботиться поиском достойного мужа... А такового, коли верить суждениям мистера Хэмптона, в Колчестере было днем с огнем не сыскать.

Впрочем, был один претендент на девичье сердце: тот самый капитан Мэннинг, упомянутый давеча в беседе с отцом. Хорош собой, в меру молод, из приличной семьи. Да и не будь всего этого, его красный военный мундир искупил бы любой недостаток. К счастью, недостатков у Мэннинга не было, и мундир лишь подчеркивал его исключительную неповторимость.

Лиззи была увлечена им с бала у Кармайклов, где посвятила ему целых два танца. Ту бальную книжицу она до сих пор хранила в шкатулке и просматривала с регулярной периодичностью... К несчастью, их встречи были нечасты и удостовериться в сердечном расположении молодого поклонника у Лиззи не выходило.

Именно потому она и решилась на гадание прошлым вечером: она должна была знать, испытывает ли капитан Мэннинг те же чувства, что и она.

– Я слышал, Фэрингтон-холл перешел в новые руки, – неожиданно заметил мистер Хэмптон, отвлекаясь от своей чашечки чая. – Некие Аддингтоны перекупили его у прежних хозяев.

– Те, помнится, разорились. Бедняжки... – заметила Хелен с печалью в голосе. – Как это, должно быть, непросто: отдать родовое имение в сторонние руки.

– Не тяжелее, чем видеть его полное запустение, – заметил Хэмптон и принялся за яичницу с ветчиной. – Новые владельцы уже в пути, – продолжил он информировать своих сотрапезниц. – По слухам, разбогатевшие на алмазодобыче в Бразилии. При них дочь... и сын. Отставной военный. – Мистер Хэмптон многозначительно помолчал. – Они будут здесь со дня на день.

– Сын? – Хелен вычленила из его рассказа самое главное. – Холостой?

– Полагаю, что так, мисс Хелен.

И Лиззи скривила губы:

– Отставной. Сколько же ему лет? Уверена, он разменял четвертый десяток.

Ее отец опять улыбнулся.

– Причины уйти в отставку могут быть разные, – произнес он, – не только «преклонный» возраст, как это тебе представляется. – И добавил: – Я слышал, он участвовал в битве при Трафальгаре, сумел увести с линии огня один из кораблей. За что и был отмечен Трафальгарской медалью Бултона...

Хелен со скучающим видом надбило скорлупу яйца.

– То есть он старый и некрасивый, – вынесла она свой вердикт, и они с Лиззи понимающе переглянулись. Явно разочарованные...

– Полагаю, ответить на этот вопрос вы сможете уже в ближайшие дни, – сказал мистер Хэмптон. – Аддингтоны собираются устроить прием. Если только не нанесут визит прежде этого...

Хелен взвизгнула от восторга:

– Прием?! Нужно упросить матушку заказать мне новое платье. Я видела чудесный отрез розового муслина в лавке мистера Адамсона. Помнишь, Лиззи, тот самый, с золотыми цветами?

Ответить девушка не успела: в столовую вплыла скорбная фигура в черном креповом платье и повязанной наспех чалме.

– Ужасная ночь! – посетовала она. – Я не сомкнула глаз ни на минуту. Казалось, солнце никогда не взойдет, и мои мучения вовек не окончатся.

– Доброе утро, Клотильда, – поприветствовал женщину мистер Хэмптон. – Очередной приступ мигрени? В последнее время они донимают тебя все чаще и чаще.

И женщина простенала, полузакрыв глаза:

– Всё эти туманы с пустоши да болотные испарения.

– … И сливовые наливки не в последнюю очередь, – шепнула Лиззи на ухо Хелен.

Девушки захихикали, не в силах справиться с приступом смеха, и тетушка одарила племянницу взглядом оскорбленной невинности. Сам комментарий едва ли коснулся ее ушей, однако неподобающее веселье вызвало недовольство.

– Присядь и выпей чаю, сестрица. – Мистер Хэмптон указал на пустующий стул. – Уверен, хорошая чашечка «Дарджелинга» вернет тебе доброе расположение духа! Тем более после столь беспокойного сна. – И как бы между прочим осведомился: – Надеюсь, ничего хуже мигрени не приключилось с тобой этой ночью?

– Полагаю, ты имеешь в виду свое позднее возвращение? – не растерялась Клотильда Сэттон. – Я слышала, как ты топал на лестнице. В этом доме скрипит каждая половица... – посетовала она, наливая себе чашечку чая.

Обе подруги с облегчением выдохнули: миссис Сэттон вряд ли могла слышать их, ее громогласный храп раздавался даже на лестнице.

И если отец не проговорится...

– Что ж, в таком случае пора бы нам поторопиться с завтраком, дорогие, – поторопил всех троих мистер Хэмптон. И вынул из кармашка часы. – Четверть девятого. Пастор Ридинг предаст анафеме всякого, опоздавшего на воскресную службу. Но мы ведь этого не желаем, не так ли, девочки? – вопросил он с улыбкой.

4 глава.

… И раскланялся с пастором Ридингом любезнейшим образом. Тот привычно стоял в дверях церкви и одаривал каждого своей особой воскресной улыбкой.

– Мистер Хэмптон... Мисс Элизабет... Мисс Хелен... Какое благословенное утро!

– Более чем, – улыбнулся ему собеседник. – Я заметил, число прихожан вашей церкви нынче значительно увеличилось...

– О да, – расцвел еще более радостной улыбкой маленький пастор, – добропорядочное семейство Аддингтонов почтило нас своим присутствием. Очень достойные люди, как я наслышан.

– И весьма щедрые, я полагаю?

– «Доброхотно дающего любит бог», – отозвался Ридинг цитатой из библии и отступил, приглашая Хэмптонов войти внутри. Что те и сделали, невольно устремив взгляд на передние скамьи церкви, предназначенные для ныне разорившихся Ферингтонов.

Теперь там сидели другие люди...

И нет, очки младший Аддингтон так и не снял. Лиззи отметила, что их темные стекла до странности контрастируют с его бледной кожей лица, оттеняясь при этом смоляным цветом волос. Прямая спина казалась вылитой из куска бронзы, губы не улыбались.

Она подумала, что никогда не видела более загадочного и менее привлекательного мужчины. От него буквально веяло холодом: и без того промозглая атмосфера церковного здания сделалась вдруг еще холоднее.

Лиззи захотелось сказать что-нибудь эдакое на его счет, бросить колкую шутку, но Хелен под рукой не было: она сидела двумя рядами дальше вместе с родителями и двумя братьями. Пришлось ограничиться произнесенным под нос: «Задавака» и отвернуться к стене.

Пространные проповеди пастора Ридинга усыпляли подобно снотворному: мистер Хэмптон начал клевать носом уже на третьей минуте рассказала о царе Новохудоносоре, лишившимся разума по вине собственного высокомерия, Лиззи думала о своем... О высокомерии других, не столь отдаленных по времени личностей, в частности о младшем Аддингтоне, сидящем несколькими скамьями правее. Она наблюдала за ним против воли, слишком заинтригованная, чтобы оставаться безучастной. И этот праздный, казалось бы, интерес не радовал ее самое...

Лиззи распустила шнурок ридикюля и вынула из него ключ: три дюйма в длину, с тремя зубцами различной формы, он был крупнее ее собственного исчезнувшего ключа.

Какую же дверь он отпирал?

И каким образом оказался в ее руках?

Будучи воспитана отцом-философом, девушка меньше прочих была подвержена суевериям своего времени: не гадала на рождественский пирог и не страшилась выросшего под окном подольника – однако верить все-таки хотелось. Особенно, когда это касалось сердечных дел... И Лиззи буквально разрывалась между верой и недоверием.

– Аминь.

Этот финальный аккорд проповеди пробудил добрую половину прихожан пастора Ридинга, которые потянулись к выходу позади Аддингтонов, чье первенство было признано негласно и подтверждено сим простым действом.

Лиззи видела, как те беседовали с Бруксами, семейством с двумя незамужними дочерями брачного возраста, и как те жеманились, стараясь привлечь внимание младшего Аддингтона, и она была рада отвлечься на Хелен, подхватившую ее под руку

– Как думаешь, сколько ему, на твой взгляд? – спросила она с блеском в глазах. – Отец говорит, около тридцати, но ведь это ужасно много. Он явно ошибся!

– Мне все равно, – отозвалась девушка, увлекая подругу на боковую дорожку. Та уводила в сторону кладбища, а Лиззи очень хотелось увидеть его при дневном свете. Убедиться, что зверь, померещившийся ей прошлой ночью, был только плодом ее больного воображения.

– Куда ты меня тянешь? – возмутилась подруга. – Мама просила не отходить далеко: на случай возможного знакомства. Вдруг Бруксы сумеют представить нас Аддингтонам... – Она остановилась посреди дорожки. – К тому же, после вчерашнего мне не очень-то хочется здесь находиться.

Лиззи ее отпустила…

– Извини... только хотела посетить могилу матери, – слукавила она. И добавила: – Ты возвращайся, я скоро вернусь.

Хелен, засомневавшаяся на мгновение – по-дружески ли бросать Лиззи в такой момент – все-таки уступила желанию быть представленной новому семейству, переборовшему в ней дружеские чувства.

– Я скажу мистеру Хэмптону, что ты здесь, – сказала она, поворотив к церкви.

– Спасибо, милая.

И, едва подруга скрылась из вида, Элизабет встала на то самое место, где прошлым вечером заметила тень с фосфоресцирующими глазами. Припомнила ужас, одолевший ее тогда... И поразилась, насколько обыденными кажутся некоторые предметы при свете дня. Вот хотя бы каменный ангел в конце дорожки... Лиззи пошла в его направлении и вдруг замерла, заметив нечто странное на земле.

Сердце дернулось, заголосило...

Следы.

Четкие отпечатки... следов животного.

Она присела, подхватив платье рукою, коснулась пальцами вмороженный в почву отпечаток.

Только потому, верно, и не услышала шагов позади: шум крови в ушах заглушал сторонние звуки – ахнула, вдруг услышав:

– Нашли что-то занятное?

И полетела бы прямо на землю, кабы не услужливо подхватившая ее мужская рука, вернувшая ей вертикальное положение. Лиззи замерла с испугом в глазах и, наконец, рассмотрела спасителя.

Вернее, черные стекла его очков, оттягивающих на себя все внимание.

– Вы меня напугали, – вынудила ее пролепетать банальная вежливость.

По справедливости, его следовало бы отчитать, но воспитание этого не позволяло.

– Простите, я вовсе этого не хотел.

Аддингтон-младший слегка изогнул губы в улыбке – глаз рассмотреть было решительно невозможно – поглядел, как ей казалось, на заинтересовавшие ее следы и вдруг произнес:

– Следы животного. Полагаю, собачьи... Чем они привлекли ваше внимание?

И что ей ответить: сказать, что ночью на кладбище ей примерещился оборотень? Господи упаси.

Она отозвалась:

– Простите, мы не были официально представлены... – это не только прозвучало укором, еще и пресекало необходимость ответа на неприятный вопрос.

5 глава.

Капитан Мэннинг квартировал в комнатах миссис Паттерсон близ рыночной площади. Проживание в казармах казалось ему делом плебейским, его высшего звания недостойным, пусть и несколько обременительным для кошелька. Впрочем, с некоторых пор он надеялся поправить дела с помощью выгодной партии, девушки с приличным приданым и достаточно смазливым лицом. Первое, однако, было предпочтительнее второго...

Лиззи Хэмптон, павшая, как и всякая женщина, жертвой его военного мундира, была девушкой приятной наружности и тихого нрава, обладала подвижным умом и знанием светских манер. Не доставало другого: приличного счета в банке. Что донельзя огорчало ее возможного поклонника...

У Хэмптонов, как говаривали, был скромный годовой доход и дом, отходящий по майорату наследнику по мужской линии. Подростку с прыщавым лицом где-то в Блэкморе... И все это не могли не огорчать Гарета Мэннинга, в целом весьма расположенного к нашей героине.

– Кажется, девчонки о чем-то догадались, – заметил лейтенант Хенсли, смотря вслед уходящим девушкам. – Неужели кто-то проговорился?

– Кто? – Улыбка Мэннинга стекла по лицу, взгляд сделался тяжелым. – Мы были втроем, никто нас не видел.

Джексон усмехнулся:

– Расслабьтесь, парни: девчонки гадали на суженого и теперь страсть как желают этого суженого заполучить. Особенно после нашего вмешательства... – Он дружески хлопнул товарища по плечу. – Верно, малышка Хэмптон возомнила себя твоей будущей супругой.

Тот даже не улыбнулся.

– Они говорили о каком-то подарке.

– Да о ключе, о чем же еще?! – отозвался Джексон с улыбкой. – Том самом, что Лиззи Хэмптон вывесила за окно своей спальни.

И Хэнсли в очередной раз восхитился проделанной работой:

– Отличная шутка получилась! Малышка Хэмптон, действительно, поверила в призрака.

Так вышло, что после попойки в таверне, когда молодой Аддингтон проставился пинтами эля, три закадычных друга, порядком навеселе, направляясь домой, заметили скользнувшие к дому Хэмптонов две девичьи фигуры. Манипуляции с ключом также не укрылись от их зоркого взора... Враз протрезвевшие, они припомнили и о гаданиях в день святой Агнессы, и о медном ключе, якобы забрасываемом в окно любимой затейником-призраком.

Садовая лестница как раз лежала под окном пасторского дома, и они решили сыграть на девичьей доверчивости: подтащили ее к окну и отправили Джексона изображать дух суженого.

Тот справился мастерски: и окно распахнул, закинув в него снятый с гвоздика ключ, и сам сумел не свалиться, не выдав тем самым своего присутствия. Все было проделано в тишине, в считанные минуты...

– Ты как будто не рад, – заметил Джексон, вскинув черные брови. – Вчера, помнится, эта шутка забавляла тебя невероятно!

– А сегодня он испугался последствий, – улыбнулся Хэнсли. – Боится, как бы милашка Хэмптон не женила его на себе, исходя из расположения бестелесного духа.

Лицо Мэннинга перекосилось, как при зубном флюсе.

– Надеюсь, она не станет болтать, где ни попади, – отозвался он на шутку приятеля. – Мне, сами понимаете, прогадать с женитьбой нельзя.

Хэнсли мотнул головой.

– Не станет, – уверил приятеля. – Они с мисс Хелен и сами гуляли по городу в темноте. – Он многозначительно поиграл бровями. – К чему бы им афишировать это?

– Тем лучше. – Мэннинг едва заметно выдохнул. – Тем лучше.

– Тебе не стоило заводить с капитаном Мэннингом разговор о ключе, – попеняла Лиззи подруге при первой возможности. – Он мог превратно это истолковать.

– О ключе не было сказано ни слова, – возразила ей та. – Я лишь хотела увидеть реакцию на свои слова. И знаешь, – девушка прищурила насмешливые глаза, – теперь я только уверилась в нашей догадке.

Легкомыслие Хелен не раз удивляло и восхищало ее более благоразумную подругу, вот и теперь Лиззи не удержала улыбки.

– Это каким же образом, позволь мне узнать? – спросила она. – Капитан Мэннинг не молвил ни слова.

– Зато как посмотрел...

– То есть теперь ты полагаешь, что роль бесплотного духа сыграл сам капитан?

И Хелен мотнула головой.

– Сама призналась, что правила ритуала не соблюла в полной мере.

С этим трудно было поспорить, и девушка, помолчав, произнесла:

– И все-таки тебе не следовало заводить с капитаном тот разговор.

– Право слово, Лиззи, я лишь хотела, как лучше! Сколько можно пенять мне этим?! – Хелен вскочила с обиженным видом. – Больше не стану тебе помогать – делай, как знаешь.

На том они и расстались, недовольные друг другом и сложившимися обстоятельствами.

Слова подруги весь день не шли у Лиззи из головы.

Что сделать?

Как поступить?

Забыть о злополучном ключе, следах животного и своей внезапно вспыхнувшей влюбленности?

Или пойти ва-банк и расставить все точки над «i»?

Промаявшись до самого ужина, она выбрала все же второе... Сердечная неопределенность придала ей неожиданной смелости, о наличии которой она прежде в себе и не подозревала.

Спустившись на кухню, она выпросила у Кэтти, их с Хелен верной пособницы, одно из ее старых платьев. Даже если ее и увидят, думалось ей, узнать точно не смогут... А план был прост: пойти к дому Мэннинга и опробовать ключ на замке его двери. Ни больше ни меньше...

Оставалось выбраться из дома, и сделать это оказалось несложно: отец рано удалился в библиотеку, тетушка Сэттон маялась головной болью у себя в комнате. Кэтти отперла дверь заднего хода, и они выскользнули в ночь. Дорога, к счастью, не была слишком долгой: не более получаса, коли идти не торопясь, и девушки сократили ее вдвое, стремясь справиться с задачей как можно скорее.

Темные ночные улицы пугали Лиззи сильнее после недавней прогулки на кладбище: за каждым углом мерещились фосфоресцирующие глаза виденного ею животного, и от мысли оказаться одной перехватывало дыхание. В противном случае причитания Кэтти давно заставили бы ее поворотить назад... Уж больно беспокойной спутницей она оказалась.

6 глава.

Лиззи не помнила, как добралась до дома – все было словно в тумане. Темные улицы, холодные пальцы Кэтти, сжимавшие ее руку, комната и бессонная ночь с устремленными в потолок распахнутыми глазами... Только первое пение петухов и привело ее в чувства, вызвав жгучие слезы сожаления и предчувствие неминуемой катастрофы.

Казалось, ее жизнь остановилась.

Закончилась, не успев даже начаться...

В дверь постучали, и на пороге появилась Кэтти с кувшином теплой воды.

– Мисс, хозяин ожидает вас к завтраку.

Лиззи не осмеливалась смотреть ей в глаза: казалось, весь мир осуждал ее за свершившееся безумие. И больше всех та, что пособничала ей в этом...

– Помоги мне с прической, – попросила она, лишь несколькими минутами ранее избавившись от вчерашнего платья.

Девушка налила в тазик воды, и Лиззи умыла осунувшееся лицо. Присела к туалетному столику, страшась взглянуть в зеркало... И удивилась бледности собственного лица. Отправилась к завтраку, словно на эшафот.

Отец, к счастью, был в прекрасном расположении духа, по большей части в связи с полученным поутру приглашением в Фарингтон-холл – бал намечался на первое число нового месяца – и сыпал остротами, несильно вдаваясь в причины дочкиного уныния. С девицами всегда так, полагал философ в его лице: то смех, то слезы, то обе эмоции разом.

– Такое событие, а ты словно не рада, – только и заметил он, поднимаясь из-за стола. – Не просишь денег на новый наряд, не донимаешь меня разговорами о возможных молодых кавалерах...

– Я очень рада, – пустым голосом отозвалась Элизабет. – Просто болит голова.

Мистер Хэмптон театрально воздел очи горе.

– Надеюсь, мигрени не заразней простуды?! – спросил не без сарказма. – Достаточно в доме одной извечной страдалицы. А вот и она... Легка на помине.

В комнату вплыла тетушка Сэттон с первой за долгое время улыбкой на губах.

– В Фарингтон-холле устраивают бал, и мы приглашены, – провозгласила она от порога. – Что может быть благотворнее для моих измученных нервов?!

– Воистину ничего. – Мистер Хэмптон, сделав большие глаза, поспешил покинуть столовую.

И Лиззи пришлось выслушивать пространные воспоминания тетки о давно минувших балах ее молодости, когда ныне покойный мистер Сэттон еще не вошел в ее жизнь и не сделал счастливой обладательницей кольца на пальце и собственного сердца.

К счастью, доложили о визите «мисс Колдуэлл», и Лиззи, никак не ожидавшая такого сюрприза, вскочила из-за стола, ничуть не заботясь о приличиях.

– Хелен! Милая Хелен. – Она крепко обняла подругу. – Как же я рада тебя видеть. Думала, ты все еще сердишься на меня...

– Как можно. – Девушка взмахнула идеально завитыми кудряшками. – Намечается бал, и мне было просто необходимо обсудить такое событие с лучшей подругой. Ты решила уже, что наденешь на бал? – осведомилась она.

Лизза спала с лица.

– Не уверена, что попаду на него, – ответила дрогнувшим голосом.

– Это еще почему? – искренне изумилась Хелен. – Разве не все получили приглашения этим утром?

– Все. Только... кое-что произошло... – И слезы невольно брызнули у Лиззи из глаз, чем она совершенно смутила подругу. Ее слезы были так же редки, как пышные балы в их маленьком непримечательном Колчестере, а теперь и то и другое случилось одновременно.

– Расскажи, что случилось, – потребовала подруга, и Лиззи поведала обо всем. Без утайки и преуменьшений... Она сама была себе худший судья и обличитель.

– … И вот, если они это расскажут, – заключила она. – Моя репутация будет погублена.

Хелен, по-настоящему шокированная поступком подруги, не сразу нашлась, что ответить.

– Тебе не следовало идти к его дому, – наконец, сказала она. – Это было так... опрометчиво. Даже безумно.

– Полагаешь, я сама этого не понимаю, – простенала в отчаянии девушка. – Просто... этот ключ словно околдовал меня. А еще твои разговоры про поиск замочной скважины...

Хелен и возмутилась.

– Только не говори, что это я виновата.

– Я и не говорю... Нет. Просто хочу объяснить...

– Я и помыслить не смела, что ты в самом деле решишься. – Хелен стиснула руки подруги, посмотрела в глаза. – А знаешь что, давай отправимся в город и сами все выясним, – предложила она. – Уверена, твои тревоги напрасны: капитан Мэннинг – все-таки джентльмен, он бы не стал порочить твое доброе имя.

– Но там были другие...

– Уверена, они тоже станут молчать. Из уважения к другу... Тем более, если, – она состроила милую рожицу, – капитан имеет на тебя виды. Кто бы не заступился за будущую миссис Мэннинг?!

У Лиззи впервые за целое утро отлегло от сердца: может, подруга права, и ее ночная эскапада останется тайной для всех. Ей стоило положиться на благородство капитана Мэннига и его друзей.

Лиззи поднялась на ноги и подхватила шляпку.

– Пойдем прогуляемся в город, – сказала она.

Миссис Летиция Аддингтон собственноручно переписывала одно из приглашений. Так сильно давила на перо, что посадила кляксу... Отбросила испорченную бумагу.

– Чем занимаетесь, матушка? – Голос из-за спины заставил ее вздрогнуть от неожиданности и раздражиться сильнее. – Уж не роман ли сочиняете?

Она поглядела на сына и улыбнулась. Желчной, недовольной улыбкой. Больше похожей на волчий оскал. А еще привычно скривилась при виде «мерзкого безобразия» – очков на его лице. Очков с черными стеклами...

– Оставим романы людям безнравственным и порочным, я сочиняю новое приглашение, – произнесла не без менторского пафоса. – Желаю отказать от дома бесстыдной кокотке, ноги которой и близко не будет на нашем пороге.

– И кто эта несчастная? – осведомился сын. – И чем она вас так прогневила?

– Элизабет Хэмптон. – Женщина тщательно вывела завиток названного имени. – К счастью, я с ней пока не знакома, однако наслушалась предостаточно. Говорят, ее встретили ночью в платье служанки, тайком пробирающейся на встречу с мужчиной... Подумать только, какое бесстыдство!

7 глава.

– Могу я на этот ключ помотреть? – осведомился отец, выслушав сбивчивую историю Лиззи о гадании и последующих событиях. Выглядел он мрачнее тучи, и девушка столь же неловко пролепетала:

– Я его потеряла: оставила в двери дома... Застрявшим.

Проговорить имя капитана Мэннинга вслух не получилось – язык лип к небу медовой пастилкой. Перехватывало горло... К счастью, отец был догадлив настолько, чтобы понять все самому.

Еще и заметить:

– Я так понимаю, застрявший ключ означает только одно: гадание не подтвердило сердечного расположения капитана, и ожидать визита с вполне понятными намерениями в твой адрес не стоит.

Сказал без укора, констатируя факт, и девушка потупилась, не в силах снести осознания собственной вины. Теперь, задним числом, собственный поступок казался настоящим безумием, чем-то на нее совсем непохожим, временным помутнением...

Амоком.

Лиззи тяжело выдохнула и уже собиралась ответить, когда в дверь постучали: служанка.

– Сэр, к вам пожаловали мистер Аддингтон с визитом, – сказала она и протянула поднос с приложенной им визиткой.

Мистер Хэмптон принял ее и, не выдав ни толики удивления, распорядился:

– Пригласите его, будьте добры. – И в сторону Лиззи: – Мы были представлены друг другу после воскресной службы, о чем я давеча упоминал. Полагаю, это визит вежливости, хотя и весьма несвоевременный.

Лиззи с надеждой спросила:

– Могу я уйти?

Однако отец покачал головой:

– Было бы очень невежливо поступить таким образом, Лиззи. К тому же... – договаривать он не стал, и девушка поняла почему: «К тому же это мог быть один из последних светских визитов в наш дом», хотел заметить отец.

Она взяла себя в руки и поднялась навстречу нежданному гостю.

Их встреча на кладбище все еще была жива в ее памяти, взметнулась воспоминаниями о том, как запросто он обратился к ней, заинтересовавшись следами. И как чуть насмешливо изгибались его полные губы... Она словно призрака в то день повстречала. Невозможность рассмотреть глаза сквозь черные стекла очков обезличивало Аддингтона в ее глазах. Делало чуточку неживым... Даже пугающим.

И вот он стоял посреди их гостиной. Байронический герой в идеально пошитом костюме и глазами за стеклами очков... Лиззи подумалось, что он мог бы отдать их Кэтти вместе со шляпой и тростью, проявить хоть толику уважения. И не важно, что говорят об этом другие...

– Мистер Хэмптон, рад снова вас видеть, – произнес гость, раскланявшись с хозяином дома. Поглядел на Элизабет...

Она невольно смутилась.

– Позвольте представить мою дочь, Элизабет Хэмптон, – представил ее отец, и Аддингтон поцеловал ее руку.

Губы у него оказались прохладными, жесткими.

Сродни печати на коже...

– Рад знакомству, мисс Хэмптон, – произнес он глубоким баритоном. – Много наслышан о вас. – И заметил недобро сузившиеся глаза, возможно, уловившие в его словах больше того, чем он хотел в них вложить.

– Я тоже этому рада, – отозвалась девушка не без усилия.

И отвела глаза в сторону… Ей совершенно не о чем было с ним говорить. Едва ли он мог не слышать разговоров, ходивших о ней, и потому прийти мог лишь за одним: насладиться ее унижением.

Отвратительный тип!

Аддингтон же, словно мысли ее прочитав, неожиданно произнес:

– Я что-то вроде парламентера, и вот мой «белый флаг». – С этими словами он опустил руку в карман сюртука и вынул ключ на белой перчатке. Лиззи охнула, не в силах сдержать удивления, и замерла, не смея коснуться ни ключа, ни ладони незваного гостя.

Мистер Хэмптон сделал то за нее.

– Тот самый ключ? – вопросил он с видимым интересом и покрутил его в пальцах.

Лиззи молча кивнула.

– Капитан Мэннинг упросил меня передать его вам вместе с долженствующими извинениями, – отозвался молодой человек. – Он полагает, имело место некоторое недопонимание, которое должно быть разрешено как можно быстрее.

– Некоторое недопонимание? – повторил отец Лиззи с сарказмом.

И Аддингтон мотнул головой.

– События прошлого вечера заставили его устыдиться собственного поступка. Он полагается на ваши благоразумие и понимание, сэр.

Лиззи, ни жива ни мертва, вслушивалась в мужской разговор. Она неожиданно поняла, что пара незнакомых голубых глаз, замеченных ей прошлым вечером в проеме чужой квартиры, могла принадлежать их нынешнему знакомцу. А это значило, что он тоже был там... видел ее позор... И теперь явился парламентером, вместе Мэннинга, чей визит был бы во сто крат предпочтительнее для всех.

Чувство неприятия захлестнуло девушку с удвоенной силой. Лиззи с трудом сдержала желание выскочить из гостиной.

Отец, напротив, пригласил гостя присесть и распорядился о чае.

После осведомился:

– Что именно заставило капитана испытывать муки совести? И почему не он сам сидит в этой гостиной?

Джеймс Аддингтон ходить кругами не стал:

– Боюсь, в ночь Святой Агнессы имела место некая мистификация, – произнес он, – розыгрыш, если хотите, который, как полагает капитан Мэннинг, могла побудить мисс Хэмптон, вашу дочь, сэр, неверно истолковать его отношение к ней.

– Мистификация, – повторил мистер Хэмптон.

– Розыгрыш, – в унисон прошептала Лиззи.

И побледнела пуще прежнего…

– Да, сэр, нелепая шутка, последствия которой он не мог даже предугадать.

И рассказал о пьяной выходке с лестницей пастора Ридинга и окном мисс Хэмптон.

В продолжении этого краткого рассказа Лиззи прошла все стадии от полного отрицания к принятию и яростному же отвержению: казалось невероятным, чтобы галантный капитан Мэннинг вообще был способен на нечто подобное. Его что-то сподвигло, решила она: и нет, вовсе не алкогольные пары проставленного Аддингтоном вина – сам Аддингтон дурно влияет на людей. Стоило ему появиться в городе, как все полетело в тартарары: животные с огненными глазами, таинственные ключи и глупые мысли, посещающие женские головки, – все то не в последнюю очередь связано с ним. Лиззи не знала, как точно, но уверилась в этой истине абсолютно...

8 глава.

Письмо пришло незадолго до Рождества: ничем непримечательное, самое обычное. Его принесли с утренней почтой, и мистер Хэмптон вскрыл его с легким сердцем, ничуть не опасаясь его содержимого. Возможно, один из старых друзей поздравлял его с предстоящими праздниками или звал погостить у себя в выходные на пасхальной неделе. Тогда как раз начинался сезон охоты, а мистер Хэмптон был охочь до прогулок в лесу с ружьем на плече.

И вот он его распечатал, пробежался глазами от начала и до конца... Предвкушение чего-то приятного сменилось испугом – Элайджа Хэмптон выронил бумагу из рук.

Прошлое, оно ведь всегда возвращается, рано иль поздно, настигает в самый неподходящий момент, подкарауливает, подобно разбойнику из-за угла, обухом ударяет по голове.

Именно это и ощутил он в тот самый момент: оглушающую контузию, звон в обоих ушах.

Он поднялся из-за стола, поглядел на деревья в саду – вынул из шкафа ящик с дуэльными пистолетами, почистил и перезарядил каждый из них.

Ближайшие дни серьезно раздумывал, не уехать ли куда хотя бы на время, однако Лиззи с Клотильдой так много сил положили на подготовку к рождественскому застолью, что он не решился увозить их из дома. Просто удвоил бдительность и стал раздумывать о достойном муже для дочери, ком-то, способном защитить ее в случае необходимости. И ее сердечная склонность к капитану Мэннингу не осталась незамеченной им... Что ж, решил Элайджа Хэмптон, будь это чувство взаимным, противиться он не станет, пусть капитан и не внушал ему особой симпатии. Уж больно самовлюблен, как на его взгляд, к тому же младший ребенок в семье. Всего придется добиваться своими талантами... И коли ухватит удачу за хвост, взлетит. Да Лиззи подхватит...

В таких раздумьях и пробежали дни до визита Аддингтона-младшего. До того момента, как он узнал о безрассудном поступке дочери и последствиях, с ним связанных... Корить себя за недосмотр не имело смысла: он слишком доверился Лиззи, чтобы предполагать нечто подобное. Следовало, однако, учесть порывы влюбленного сердца – они всегда довольно непредсказуемы и безумны – но он этого не сделал. Радея о ее физическом благе, упустил из вида опасности иные, не менее сокрушительные для души и сердца.

Впервые с момента смерти супруги он возблагодарил бога, что ее рядом нет. Катрин слишком любила дочь, чтобы снести подобное с кротким сердцем.

Элайджа Хэмптон чувствовал себя совершенно разбитым и потому предложение Аддингтона, озвученное за бокалом выдержанного кларета, воспринял спокойней, чем мог бы в других обстоятельствах. Даже порадовался ему, пусть радость эта и была сдобрена горечью послевкусия.

Мужчины скрепили уговор рукопожатием, и последующие несколько дней мистер Хэмптон стойко сносил жалобные причитания Клотильды («Какой позор, Элайджа! Как показаться знакомым?») и грустную отрешенность Элизабет («Все хорошо, отец. Вам незачем беспокоиться за меня!»). И снова почистил пистолеты...

А еще сжег письмо. В последний раз пробежал по строчкам глазами – каждая из которых тавром отпечаталась в голове – и кинул в огонь... Бумага вспыхнула, пламя заглотило его в тот же момент.

Он вышел из кабинета и начал собираться на прием к Аддингтонам.

Лиззи четвертые сутки не выходила из дома: ее прибежищем были спальня и библиотека. Первая даровала спасительное забытье здорового сна, вторая – забытье книжное. Отрешаясь от собственных горестей, она погружалась в горести иные, никак с ней не связанные, – беспокойство за книжных героев помогало переносить собственные. Реальные, терзающие сердце...

И если бы только не причитания тетушки Кло, подобный «пластырь» мог бы оказаться на порядок действеннее, однако она не давала племяннице позабыть о проступке.

– Подумать только, выйти из дома одной... в темноте… в платье служанки...

– Со мной была Кэтти, тетушка, – устало, в сотый раз кряду возразила Элизабет.

Но та, казалось, не слышала.

– Явиться к жилищу неженатого джентльмена и... – она обмахнулась веером, как бы ощущая стыдливый жар от одной мысли о подобном позоре, – пытаться пробраться в дом, подобно преступнице.

– Я не пыталась пробраться в дом, тетушка.

– Тебя поймали с поличным!

Лиззи выдохнула, не желая наговорить лишнего. Причина тетушкиного недовольства была ей более, чем понятна: бал в Фарингтон-холле пройдет без нее. Клотильда Сэттон была вынуждена присматривать за проштрафившейся племянницей... Не оставлять же ее дома одну во избежание очередного пришедшего в буйную голову сумасбродства.

– Дамы, позвольте с вами проститься. – Мистер Хэмптон предстал на пороге гостиной при полном параде. Во фраке и бальных туфлях…

– Приятно провести время, Элайджа! – поджав губы, напутствовала его родная сестра, всем видом опровергая собственные слова.

– Приятного вечера, отец, – сказала Лиззи с печальной улыбкой, и тот, как будто собираясь что-то сказать, передумал.

Произнес только:

– Не скучайте здесь без меня. Не балуйте! – И поглядел на сестру многозначительным взглядом. – Скоро увидимся.

Лиззи, выйдя проводить его до дверей, видела, как он сел в экипаж и махнул на прощанье рукой. Фонарь качнулся, лошади тронулись с места, причудливыми всполохами заплясали по двору тени. Она поежилась, вглядевшись на мгновение в темноту, и поспешила запереть дверь: рассказы о чудище, виденном в окрестностях Колчестера, взволновали нынче весь город. Говорили, что это чуть ли не оборотень с телом волка и человеческими глазами... Одни видели его ходящим на двух ногах, другие – бегущим на четырех лапах. А еще говорили о человеке в плаще: тот тоже появлялся то здесь, то там – его почитали призраком, беспокойным духом.

Лиззи поежилась и поспешила вернуться в гостиную, пусть даже несчастный вид тетки не доставлял ей удовольствия. По крайней мере, она была не одна... И только успела взяться за книгу, как звякнул дверной колокольчик.

Неужели отец воротился?

9 глава.

Элизабет перебрала украшения несколько раз, но кольца не нашла.

– Что-то пропало? – осведомился Аддингтон, до этого молча наблюдавший за ней.

– Кольцо... кольцо с изумрудом. Единственная память о матушке! – ответила девушка, почувствовав, как от спазма стеснило грудь. Единственная память о матери, и та утеряна... похищена.

Почему?

Почему она?

На пороге комнаты появилась все еще перепуганная Кэтти.

– Мисс Элиза, тетушка требует вас посидеть с ней до приезда доктора. Говорит, ваше присутствие благотворно сказывается на ее расшатанных нервах, к тому же ей хочется знать, удалось ли выяснить что-то... о том человеке.

Лиззи кивнула, признавая, что пренебрегла заботой о тетушке, и поспешила вслед за служанкой. Аддингтон сказал, что задержится наверху, немного осмотрится... Противиться она не стала: его присутствие, каким бы раздражающим оно ни казалось, вселяло уверенность, успокаивало. Остаться одним после случившегося было бы весьма боязно...

Когда Элизабет вошла в комнату, миссис Сэттон, возлежавшая на оттоманке, при виде племянницы разразилась настоящей тирадой:

– Милая моя девочка, Лиззи, дорогая, как я страдаю! Едва способна глаза открыть. А, закрыв, постоянно вижу этого человека, страшного монстра со светящимися глазами... Вижу, как он швыряет меня об угол комода, и я остаюсь совершенно беспомощной в его власти. – На этих словах ее стенания переходят в страдальческие всхлипы, и она, прикрыв глаза пухлой ладошкой, заключает: – Он мог сделать со мной что угодно... Что угодно и даже больше. И не было никого, чтобы помочь мне!

Лиззи присела рядом и взяла ее руку в свою.

– Успокойтесь, милая тетушка, теперь все уже позади. И нам нечего опасаться... – И спросила: – Вы видели этого человека? Горящие глаза, действительно ли это возможно? Должно быть, вам только привиделось...

– Хочешь сказать, я это придумала? – возмутилась страдалица. – Как можно обвинять меня в этом?! – и она откинулась на подушки, полузакрыв глаза.

За годы, проведенные с тетушкой под одной крыше, а это ни много ни мало последние восемь лет, Лиззи сумела прекрасно изучить характер и актерские способности своей родственницы.

Вот и сейчас, сдержав улыбку, произнесла:

– Я лишь хочу быть уверенной, что констебль из Лонгборна получит самые верные сведения из ваших уст. Усомнись он только в ваших словах, конфуза не избежать...

И тетушка приоткрыла один глаз:

– Может, и не совсем горящий, – сказала она, – в коридоре было слишком темно, чтобы рассмотреть верно. И все-таки... я уверена в том, что видела.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

Лиззи поднялась и разворошила угли в камине, положила сверху полено. В тот самый момент что-то стукнуло в оконную раму... Дважды. Стук, стук, словно костяшками пальцев. Она замерла прислушиваясь... Тетушка тоже навострила уши.

– Что это было? – спросила она.

– Ветка бьется в окно? – предположила племянница.

Стук-стук... Стук-стук... С равными промежутками. Мороз пробрал Лиззи, несмотря на близость огня, пробежался липкими пальцами по позвоночнику и скользнул вдоль голеней к пяткам. Припомнились разом и рассказ Кэтти про оборотня, и собственная встреча на кладбище... А еще тетушкины слова про «монстра с горящими глазами». Захотелось сбежать… в свою комнату… спрятаться под одеяло…

Но там Аддингтон, и вообще, разве так ведут себя взрослые люди? Поглубже вдохнув, Лиззи подошла и… отдернула штору. Замерла, вглядываясь в темноту…

– Что ты там видишь? – осведомилась тетя Клотильда.

«Ничего» почти было сорвалось с ее языка, когда стук повторился, так близко, словно кто-то стоял у нее за спиной или... глядел прямо в лицо. Лиззи сдержала порыв задернуть портьеру и воротиться к тетке, возлежавшей на оттоманке, заслонила ладонями свет от камина и уткнулась носом в стекло... Что бы там ни было, она должна знать, что создает эти звуки: стучит по стеклу, пугая до дрожи. Лучший способ перебороть страх – это встретиться с ним один на один! Отец всегда так говаривал, а Лиззи надоело бояться.

Стук-стук...

Темнота всколыхнулась, зашевелилась, приобретая форму... чего-то огромного, покрытого волосами, глядящего на нее двумя безднами желтых глаз, устремленных прямиком на нее.

– Что ты там видишь? – повторила вопрос миссис Сэттон, и истерические нотки ее голоса заставили Лиззи судорожно втянуть воздух. Раз-другой... Сглотнуть, загипнотизировано глядя в глаза темноты. Отступить на шаг...

– Лиззи, ты пугаешь меня!

Глаза мигали, то прикрывая радужку глаз, то открывая их... Желтые. Волчьи. Пугающие... Глаза оборотня, вряд ли человеческие.

– Лиззиии...

Девушка вздрогнула и опять отступила, увеличивая расстояние между собой и... тем, что таилось там, в темноте, – в тот же момент оно кинулось на стекло, приникло к нему, глядя на нее своими нечеловеческими глазами, и Лиззи вскрикнула. Закричала от ужаса, рассмотрев не только эти глаза, но и зубы, ощеренные в диком оскале, и прижатые к стеклу когти-пальцы, как бы желающие до нее дотянуться.

– Лиззи, Лиззи, что происходит?

Тетушка восклицала, обхватив голову руками, и, верно, пытаясь укрыться от того страшного, что напугало племянницу. В комнату вбежал Аддингтон и, ухватив девушку за предплечья, развернул ее и заставил глядеть на себя – не в окно, ожившая тьма за которым схлопнулась, словно и не бывало.

– Мисс Хэмптон, что происходит? – спросил он. – Почему вы кричали? Ну, посмотрите же на меня.

И она посмотрела. Невидящими глазами... А после, сотрясаясь от дрожи, обмякла в его руках.

Аддингтон усадил ее в кресло и обратился к служанке в дверях:

– Стакан воды, будьте добры.

Кэтти метнулась из комнаты, воротившись в считанные минуты. Аддингтон вынул из кармана походную фляжку и капнул из нее немного в стакан.

– Выпейте, станет лучше.

Лиззи послушно приложилась к стакану, скривилась и прошептала: