Дом Крови

Глава 28

–…По-моему, ты ошибся…

— Да это точно тут…

—…Как то не похоже на жилище старого мага…

— Ну вроде нам про этот дом трижды сказали, других развалюх с покосившейся крышей тут нет.

Я спрыгнул с со старой клячи, которую мне выдали взамен тех, что забрали люди Марко. Это была уже старая и, что меня полностью устраивало, абсолютно меланхоличная кобыла по прозвищу Цветочек. Она сначала прядала ушами и взволнованно пофыркала когда я приблизился, но мы уже знали, как быть с лошадьми, и Полночь перетекла в ее тень, поедая страх животного. Нужный нам дом нашелся за крепостной стеной, весь кривой и покосившийся. Если бы дома можно было воскрешать как и мертвецов, он бы больше всего походил на описание живой мертвец поднятый лет так через пять после смерти. Пока Марика выбирала себе одежду я оставил ей сумки и посох, строго настрого велев, чтобы не на секунду не оставляла. К тому же, идти к старому опытному магу с вампиром за ручку — не самое умное решение.

Так и есть, я наклонился и покатал пальцами мелкую крошку — соль и толченый красный кирпич были засыпаны в щель у порога. Уверен, что и окна он закрыл так же. Зачем? Чего боится? От кого бережет…снаружи…или изнутри.

— Это точно тут, — сказал я дальше растирая между пальцами смесь.

—…Но я не ничего чувствую…

Не ответив я постучал по крепкой двери, но никто не открыл, никто не отозвался и было тихо, тогда я еще раз постучал, но уже громче.

— Мастер Визарго. — Крикнул я в глухую дверь, продолжая стучать.

И тут наконец послышались шаркающие шаги.

— Пошел прочь, — проскрипел он из-за двери, — пока жив.

— Мастер Визарго, вам письмо.

— Я сказал, пошел прочь, а письмо засунь в задницу той, что отправила тебя. Может наконец уже сдохнет в мучениях от запора.

–…Теперь верю, это точно тут… — Прошептала Полночь.

— Мастер Визарго, меня прислал мастер Эрвиг Эверард.

— Эрвиг? Что надо этому старому идиоту.

— Он написал вам письмо.

Черную занавеску на окне у двери отдернули, и сквозь грязное стекло на меня уставилась пара бледных — и как будто слепых глаз. Он пялился на меня секунд пять, а затем выдал:

— Ты кто?

Вот и что ему ответить.

— Письмо, — напомнил я ему терпеливо, — от Эрвига Эверарда. Он написал вам письмо и велел передать книгу.

— А, да-да. Письмо. — И громыхнув тяжелым засовом открыл дверь.

Дверь мне открыл худой словно скелет обтянутый кожей измождённый старик с нечёсаной бородой в черном колете, чем-то похожий на рассеянного профессора. Кожа его была пожелтевшей и сморщенной, словно намокшая старая бумага, волосы — белыми, как нетронутые снега на вершинах гор. Спина сгибалась под тяжестью прожитых лет, а руки покрыты печеночными бляшками.

— Входи-входи. — Промурлыкал он, показав в улыбке пустые десна.

В дом я входил с опаской. Общая атмосфера внутри резко контрастировала с городским миролюбием и радостным возбуждением от предстоящего праздника, как будто, перешагивая порог, я вступал в какой-то иной отдельный мир, так отчетливо чувствовалась граница.

В доме царил хаос: как будто барахолка по пьяни решила выпустить пар, и случайно перепихнулась с лечебницей для душевнобольных. Каждый квадратный фут помещения занимали полки, а каждый их квадратный дюйм — книги и свитки, склянки и мешочки, пучки трав и кореньев, крошечные создания в банках с мутным раствором, странные песочные часы отчетливо фонящие силой в костяных руках. И везде стояли оплывшие свечи, которые все заливали теплым желтым светом. А воняло тут застарелой кошачьей мочой и безумием.

–…Дарий стой! — Тени зашипели в ухо, и я застыл с поднятой ногой, собираясь сделать следующий шаг. — Тут какой-то ритуал прям у входа, несколько кругов наслоенных друг на друга…

Я убрал ногу встав на пороге и не решаясь войти, и пытался разглядеть ритуал. Но я в упор ничего не чувствовал. Передо мной было лишь два ярда пустого пространства. Старый и кривой, рассохшийся от старости пол и сверху соломенный коврик от которого нестерпимо воняло кошачьей мочой и его стоптанные сапоги с кусками засохшей грязи возле порога. Он остановился в пол-оборота и подслеповато щурясь с интересом за мной наблюдал.

— Ты проходи-проходи, чего встал, гости ко мне давно не заходили, сейчас чай пойду налью, у меня даже печенье где-то завалялось.

–…По краю иди, там возле стеночки чисто…

Прижимая одной рукой к груди книгу заботливо завернутую в кожаный отрез и другой рукой держа меч, я все же принял его приглашение, и как краб бочком пополз вперед, следуя советам Полночи и обходя этот непонятный ритуал. И с опаской поглядывая на еще больше непонятного старого мага. Он все это время стоял и внимательно наблюдал, как я корячусь вдоль стены.

— Надо же, почувствовал, — наконец проскрипел он, когда я обошел круг и встал неподалеку, — хоть кто-то что-то знает.

Я ничего ему не ответил, продолжая опасливо оглядываться вокруг.

— Давай письмо, — требовательно протянул руку он.

Я достал из-за пазухи письмо и приложив на книгу протянул ему. Он покосился на меня своими белесыми глазами. Отложил книгу и сел на кресло качалку стоящую неподалеку. Достал резную трубку из кости и стал неспешна набивать.

— Почему письмо вскрыто? — Спросил он.

— Это не я, — честно ответил я ему, — мы как уезжали из герцогств, попали в засаду. Там герцогский маг в наших вещах копался.

Он даже не глянул на меня, подкурил свою трубку, сделав две затяжки, словно вытягивал душу из своей костяной трубки, мощными струями выпустил дым из ноздрей и развернул письмо начав читать. Тут из лабиринта свалки, в которую превратилось его жилище вышел черный, словно смоль кот. Лениво пройдя пол пути он остановился, и видно почуял Полночь. Он выгнулся дугой, встопорщил шерсть и яростно зашипел.

Визарго оторвался от письма, с удивление посмотрел на шипящее животное. И перевел на меня взгляд, осматривая по новой. Он прошелся с ног до головы и обратно, словно прожектором просвечивал насквозь. Я же не знал куда себя деть под его взглядом. Шаркал ножкой и сделал вид, что сильно заинтересовался содержимым полки напротив, разглядывая странные часы.

— Покажи оружие, — сказал он наконец. — Разверни его.

Пришлось сделать как он сказал, я развернул тряпку и достал древнее оружие. Руны выбитые на витом клинке в полумраке мерно горели зловеще алым, а камни вплавленные в костяную рукоять переливались искрами заключенными внутри. Он прищурился и прижав большим пальцем трубку снова глубоко затянулся и откинулся на спинку.

— Знаешь, что это за вещь? Кто его ковал?

— Аз’мо но’хош (Дом Крови) — Ответил я ему на паучьем диалекте. Я даже не сомневался, что он знает мертвый диалект, слишком уж странный и сильный маг.

Он снова прищурился, хотел было добавить что-то, но передумал и замолчал раздумывая и продолжая меня разглядывать, качаясь в кресле и куря трубку. Но тут кот внезапно перестал шипеть, он как ни в чем не бывало вскочил к нему на колени, испытывая когтями его терпение, свернулся клубком и заснул. Чем еще больше удивил, как и меня так и старого мага. Мы оба с удивлением уставились на него.

— Значит помер Эрвиг. — Сказал он тяжело вздохнув и вернувшись к письму.

— Да, — я тоже вздохнул с сожалением, — он взял с меня слово, что я доставлю письма и книги. Поэтому я тут.

— Ты знаешь, что это? — Спросил он трубкой указывая на завернутую книгу.

— Книга заклинаний, старые знания.

— Ты же понимаешь, что если бы ты не принес мне это письмо, то я бы скорее всего не узнал про книгу. Неужели не хотел себе оставить?

— Понимаю, и честно — хотел и хочу. Но я дал слово, к тому же мастер не оставил меня без знаний, мне их надолго хватит. И раз он посчитал, что вам это нужнее — значит это так.

— Старые знания. — Пробубнил он продолжая качаться на кресле и дымя трубкой. — Как тебя зовут парень?

— Дарий, мастер.

— Если будет нужен совет, Дарий. Ты адрес знаешь. — Он помахал трубкой в строну двери, давая понять, что прием окончен и уставившись куда-то в стену, видно уплывая воспоминаниями в прошлое и поглаживая кота.

Поклонившись как младший старшему и поблагодарив его, я тщательно завернул меч в тряпку, нужно будет обязательно сделать подходящие ножны на заказ. Не дело таскаться с тряпкой. И снова корячась по стеночке и стараясь не наступить в этот странный ритуал пошел на выход, оставив его предаваться воспоминаниям о старом друге и соратнике.

Пока я блуждал в поисках жилища старого мага, прошло несколько часов, и когда я вернулся в дворец удовольствий уже начало смеркаться. Цицерия выделила нам отдельный домик на краю своего маленького парка, строго велев, чтобы мы сидели тут и не светили своими физиономиями пока не найдут Франко. Бедный портной до сих пор был еще тут, в комнатушке были повсюду разложены тряпки и образцы.

Марика творчески подошла к выбору своего будущего наряда, она мучила бедного портного и его прислугу так и сяк. Но внезапно появилась проблема: Цицерия прислала знакомого портного, опытного и умелого, а соответственно занятого и дорогостоящего. При немалой цене на отсутствие заказов он явно не жаловался, и срок выдвинул несколько дней. Но меня такое совсем не устраивало, нескольких дней у нас не было. Вполне могло быть такое, что инквизиция нас и тут найдет. Так что пришлось увеличить вдвое и без того немаленькую сумму, чтобы достаточно его заинтересовать, чтобы они работали всю ночь.

Обычная ночь во дворце удовольствий набирала обороты, сюда подтягивались кареты гостей, через открытое окно было слышно: как льётся мелодия менестрелей, задорный смех девушек и выкрики посетителей. Вечеринка полная рек алкоголя, безудержного веселья и разврата начиналась. Полночь было не реально останавливать, так что она под предлогом разведки унеслась поглазеть. Марика стояла у окна, окутанная ароматом цветочного сада и сгущающихся ночных теней, прикусив заострившимся клыком губу, разглядывая все это. Я ее прекрасно понимал, она родилась и жила в полупустом поселке на скалистом клочке земли, что владел ее клан. Всю жизнь, а затем и после смерти она жила с ограничениями и толком ничего не видела, и оказавшись рядом с таким праздником жизни, естественно, что она хотела туда.

— Не стоит Марика, для нас там нету места.

Марика была мертва, ей не требовалось дышать, но все же тяжело вздохнула. Больше для выражения чувств.

— А где для нас есть место? — Спросила она отворачиваясь от окна, но ответ ей не нужен был.

— Точно не в борделе. Если мы туда пойдем, скорее всего кроме проблем ничего не получим. Какой-нибудь костеродный идиот точно к тебе начнет приставать, и ты не сдержишься и оторвёшь ему голову. Не то что я прям сильно переживаю за смерть пьяных уродов. Но сейчас нам светиться правда нельзя.

Она лишь кивнула, подтверждая, что поняла. Ночь прошла на удивление тихо, если не брать в расчет постоянный галдеж под боком. Но после Норы и тем более Черного замка, этот шум был не громче жужжания комара. Толи маленькой розе просто повезло, толи у нее была отличная агентурная сеть. Но когда утром пришел портной с мешками под глазами и с готовой работой. Вместе с ним пришла и Цицерия, сияя словно полированная галька на морском берегу, ведь по условиям договора, главное нужно найти человека — она нашла.

Франко нашелся в самом очевидном месте, какое только может быть для лучшего ученика золотого меча — в тренировочном кругу. Так что как только со скрипом в зубах была отвалена куча золота за одежду для Марики, мы недолго думая собрались к нему. Осталась лишь самая малость. Попасть за внутреннюю стену, в одну из лучших школ меча в королевствах, куда могли войти далеко не все из костеродных, про обычных людей я даже не говорю.

Но нам помогла Цицерия, она не зря была человеком нужным и полезным. Знала она многих, и она подсказала к кому именно можно подойти, чтобы нас пропустили во внутренний город без особых вопросов. И нам нужен был десятник королевской гвардии, некий Гаскон де Бразэ. Костеродный, но человек постоянно нуждающийся в деньгах. И к счастью, как большинство самовлюбленных мерзавцев с раздутым эго и пустым кошельком, он был падок на лесть и очень любил деньги. К тому же он был женат, а как сказала Цицерия, его благоверная славилась умением тратить деньги быстрее, чем он успевал их выколачивать.

Мы снова начали играть свои роли: Марика — гордая костеродная из обедневшего рода, а я ее слуга-телохранитель. И по согласованной легенде, она ехала к своему избраннику, чтобы сделать ему сюрприз перед праздником. Тем более вид у нас сейчас был как раз подходящий. Она с прямой как палка спиной, ехала и красовалась в новой, модной одежке. А я хоть и хорошо одет, но с потасканной сумкой за плечом, мечом в одной и посохом в другой ехал на своей кобыле на пол корпуса впереди.

Наслаждаясь солнечным летним днем и любуясь, как украшают город цветастыми полотнищами и продираясь сквозь гомонящий в радостном возбуждении народ. Мы сделали довольно большой крюк, ведь нам нужны были западные ворота. Гарнизон, который нам нужен был полупустой, внутренний город был только для знати. И желающих попасть внутрь никогда не было много, и большинство они знали в лицо. Лишь иногда прислуга проезжала и то, по выданному своими господами разрешению. Сейчас же большая часть гвардии несущей дежурство были на улице.

Сам же десятник нашелся на втором этаже гарнизона в компании еще двух подчиненных, он явно вчера тоже кутил. Опухшее лицо, полопавшиеся сосуды глаз и перегар от которого мертвые будут зажимать нос об этом красноречиво говорили. Он кинул на нас недовольный взгляд, морщась от каждого звука.

— Чего надо? — Спросил он без всякого почтения обращаясь к Марике, в то время как два других гвардейца пожирали ее глазами, а на меня даже никто не глянул.

Она поджала губы, действуя в соответствии, как должна вести себя костеродная на грубость.

— Увидеть капитана, — прямо сказала она.

Гаскон сморщился, он знал, что если люди дойдут до капитана, до его липких ручонок дойдут лишь жалкие крохи.

— Капитан человек занятой, не стоит отрывать его от важных дел. Может я вам смогу чем-нибудь помочь?

— Мне нужно попасть за стену.

— Для проезда во внутренний город требуется разрешение подписанное магистратом, указ короля. — Важно продекламировал он.

Она взглянула на меня, глазами спрашивая, что делать. И я все же прокашлялся и взял слово стараясь не смотреть ему в глаза. А то еще примет за оскорбление.

— Простите господин. Моя госпожа хочет сделать сюрприз своему избраннику, и поэтому у нас нет пока разрешения, но может вы как человек умный и дальновидный поможете нам, по таким пустякам и правда не стоит отвлекать капитана. Помогите соединить любящие сердца.

— А откуда мне знать, что вы не убийцы, а может вы контрабанду везете? — Сказал он в шутку и его соратники рассмеялись, знал бы насколько он оказался прав. Смеяться бы точно не захотел.

Услышав это я напрягся, а Марика холодно сверкнула своими алыми глазами. К тому же это был перебор, публичное оскорбление костеродной. За такое обычно на дуэль вызывают, и если она не могла вызвать его как и не мог я, так как по идее был ее слугой. То вот получить вызов в круг от ее избранника — с легкостью.

Увидев наши каменные выражения Гаскон поднял ладонь:

— Ладно ми донна, не обижайтесь. У меня просто сильно болит голова, сам не соображаю, что говорю. — Он повернулся к своим соратникам и гаркнул, — проверьте дальние помещения.

— Но там ничего нет, — ответил самый молодой из них, и по видимому, самый глупый.

— А я и не говорил, что там что-то есть, я сказал — проверьте их.

Он дождался пока они гремя доспехами и топая сапогами вышли и повернулся к нам:

— От меня то что вы хотите?

Я положил десять золотых монет на стол стопочкой и подвинул их на середину стола.

— У нас есть десять причин, чтобы сегодня попасть за стену.

Он глянул на монеты, шмыгнул носом и впервые посмотрел на меня, на золотой перстень артефакта на пальце.

— Я бы назвал еще как минимум пять.

Но момент был уже упущен, я уже показал деньги, и он уже успел положить на них глаз. К тому же, Цицерия назвала мне цену такой услуги и десять монет было более чем достаточно. Тут затопали сапоги по лестнице, это его соратники вернулись с обхода дальней комнаты. Городские стражники отличаются удивительной сноровкой в обращении с деньгами и с таким мастерством хватают их и прячут, что даже самые опытные уличные жулики, специализирующиеся на игре в скорлупки, завидуют им. Гаскон одним движением забрал монеты и смахнул с груди воображаемые крошки, якобы оставшиеся после еды, и с хорошо отработанным невинным видом почесал нос. Деньги при этом, естественно, исчезли.

Все честные стражники похожи друг на друга, и я не про внешность сейчас говорю. А вот каждый продажный стражник продажен на свой лад. Да, каждый из них берет взятки, но одни хапают с откровенной жадностью, а другие берут как бы нехотя. Одни при этом злятся, а другие наоборот улыбаются тебе как старому другу. Кто-то сильно потеет, а кто-то неуместно шутит.

Гаскон все же был костеродным, и какая никакая честь у него осталась. Его коробило от того факта, что он получал деньги от тех, кто к нему даже обращаться не достоин, и он получал взятку, как получают оскорбление, и старался отомстить тебе за то, что ты всучил ему эти монеты.

— Проваливайте, и лучше вам получить разрешение. Иначе в следующий раз закрою вас в камере, пока ваш избранник получает разрешение. — Показательно грозно рыкнул он.

— Конечно господин, спасибо господин. — Расплывался я в льстивых комментариях, пятясь в сторону выхода.

Мы вышли и сели на своих лошадей и под внимательными взглядами проехали через небольшую калитку. Как только мы отъехали шагов на тридцать Марика спросила.

— Дарий, почему мы унижаемся перед таким ничтожеством?

— Потому что так гораздо проще.

— По-моему, гораздо проще вырвать ему сердце. Я бы ему могла просто приказать, он бы ползал по полу и сапоги нам вылизывал. А вместо этого, мы должны его терпеть.

— Нет Марика, в конечном итоге договориться всегда проще, потом ты это поймешь, во всяком случае, я на это надеюсь.

Внутренний город еще более отличался архитектурой и тут каждое здание старалось выделится: белые стены отделанные резными колонными, ажурные заборчики и аккуратные кустики, крыши из красной черепицы и чистота. О которой даже и не помыслишь в Райлегге. Мы откровенно глазели по сторонам раскрыв рот. Куда ехать мне объяснили и вскоре мы добрались до внушительного двухэтажного палаццо.

Именно тут находилась школа меча. Именно тут и постигал искусство песни стали Франко. Мы отдали лошадей в конюшню, что была при школе и сами пошли внутрь палаццо. К распахнутым настежь воротам. Там были уже слышны присущие каждой школе меча кряхтение и звуки ударов. Чей то зычный голос указывал на ошибки и требовал начать заново.

Я уже дошел до дверей ведущих на тренировочную площадку. Как увидел Рослую фигуру Франко я увидел сразу, он стоял в вместе с другими парнями образовав небольшую группу с дальнего края и о чем-то переговаривался с жилистым мужиком с густой черной бородой и голым торсом. Он отличался от всех своей сухой фигурой и телосложением словно матерый волк в компании щенят.

Они были полностью уверены в себе, как бывает после хорошей тренировки. Все костеродные, это было видно, как держат себя, как смотрят на окружающих. Разгоряченные и наглые.

— Видишь его? — Спросила Марика с интересом оглядывая тренировочную площадку.

— Да, вон, с самого краю. — Я кивнул на в указанном направлении.

— Пойдем?

— Не дойдем.

— Почему?

— Он наследник семьи и племянник короля. Тут половина народу его охраняет.

— А что теперь делать?

— А давай сыграем небольшую сценку, заодно посмотрим, как его охраняют.

Она глянула на меня подозрительно прищурившись.

— То, что ты задумал, опасно?

— Ну-у…

— И если у нас ничего не получится, скорее всего на нас нападут и попытаются убить?

— Ну-у…

— И этот человек сказал мне десять минут назад, что договориться всегда проще. — Закатила она своим алые глазищи, — Ну ты то хоть скажи ему что-нибудь. — Обратилась она к Полночи.

—…Я не знаю, о чем речь, поэтому готова согласиться на что угодно… — Отозвались тени.

— И кого я спрашиваю, — обреченно вздохнула Марика сдаваясь, — сделаю что смогу. А в чем заключается ваш план?