Дом любви и печали

Мэрилин Мерлин Дом любви и печали

Постепенно расплывчатое пятно начало приобретать более четкие контуры. Теперь широко распахнутые от изумления глаза молодой писательницы ясно увидели застывшую без движения стройную женскую фигуру в элегантном снежно-белом платье. Лицо призрака с размытыми чертами было повернуто в сторону Моники.

– Кто вы? – невольно вырвалось у молодой женщины. – Зачем вы здесь?

Призрак молчал, продолжая стоять, не меняя позы. Моника почувствовала, что ее охватывает паника. Непроизвольно она сделала шаг в сторону неподвижной, одетой в белое женской фигуры, но в этот момент призрак начал блекнуть, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее и, наконец, совсем исчез, словно его и не было. Но одновременно до ушей Моники донесся едва слышный тихий голос, полный страдания и муки. Слов разобрать было невозможно, и в сердце молодой женщины закрался непреодолимый страх…

Крупные капли дождя громко стучали по крыше автомобиля известной писательницы Моники Зеллер.

– В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, – сказала Сьюзен Томпсон, кивнув на залитую проливным дождем узкую улочку и скорчив недовольную гримасу. – Черт тебя дернул ехать именно сегодня, Моника! А что, если мотор заглохнет?

– Не каркай, Сьюзен, – одернула писательница своего литературного агента, зная ее нетерпеливый и вздорный характер. – Я не могу дольше тянуть с переездом. Ты видела щит на шоссе? Там написано, что до Брайтона осталось всего десять миль…

– Эти десять миль тянутся целую вечность, – не унималась Сьюзен. – И зачем тебе понадобилось покупать этот дурацкий старый дом? Так далеко от Лондона – ты не выдержишь!

– Выдержу, вот увидишь!

– Нет, деревенская жизнь – это не для меня, – продолжала Сьюзен. – Ты недооцениваешь Лондон, моя дорогая. Именно в нем сконцентрированы все финансовые ресурсы и карьерные перспективы, а не в этой чертовой дыре! Для молодой и перспективной писательницы вроде тебя, Моника, Лондон – это настоящий Клондайк! И еще: если я правильно себе представляю, то для каждой встречи с тобой мне придется пилить в такую даль? Ну это же чистое издевательство!

– Но вообще-то человечество изобрело телефон, – возразила Моника. – И разве ты не говорила мне, что для хорошего автора готова даже на подвиг? Скажу тебе в утешение, что именно известная оторванность от мира поможет мне написать новый бестселлер. Единственное, что мне сейчас нужно, так это одиночество и полная тишина.

Последние слова молодой писательницы прозвучали как-то уныло.

– Никак не забудешь его? – участливо спросила Сьюзен.

Молодая женщина молча кивнула в ответ.

– Моника, – опять заговорила Сьюзен. – Ни один мужчина в этом мире не стоит того, чтобы из-за него так убиваться! Когда-нибудь ты будешь вспоминать эти свои страдания со смехом, поверь мне…

– Может быть, когда-нибудь, – отозвалась Моника. – Но не сейчас. Я безумно любила Ральфа, Сьюзен, а он взял и променял меня на эту дикторшу с радио.

– С этим Ральфом Майерсом не ты одна наплакалась. Я тебя предупреждала с самого начала, но ты же, разумеется, всех умней – зачем тебе меня слушать? Я знала, что этот тип попользуется тобой, а потом бросит.

– Ты неправа, Сьюзен, – возразила Моника. – В Ральфе есть много хорошего, просто ты не знаешь его так близко, как я.

Горечь расставания с возлюбленным яростно терзала ее сердце, и она решила освободиться от нее традиционным для писателя способом – выплеснуть накопившуюся боль на страницах новой книги.

– Ну, наконец-то! – радостный возглас Сьюзен вывел Монику из охватившего ее внутреннего оцепенения.

Впереди показались первые дома Брайтона.

– Сколько еще пилить до твоего дома?

– Всего несколько миль, – ответила Моника. – Я была здесь только один раз с агентом по продаже недвижимости, но дорогу я найду, можешь быть уверена. Этому дому уже пятьдесят лет, но он в превосходном состоянии. Скоро сама увидишь – мы уже через несколько минут будем на месте.

– С пустым бензобаком вряд ли! – Сьюзен кивнула в сторону панели управления: стрелка уровня горючего нервно трепетала на самой нижней отметке.

– Тут рядом есть автозаправочная станция, заедем туда – и никаких проблем! – ответила Моника и вывела автомобиль на боковую улицу.

Если бы она знала, что проблемы у нее только начинаются…

Служащий бензоколонки в перепачканном машинным маслом комбинезоне с откровенным любопытством провинциала рассматривал двух элегантно одетых женщин в шикарном автомобиле.

– Мистер, скажите, пожалуйста, далеко ли отсюда Гроверспарк? – спросила Сьюзен, открыв боковое стекло.

– Гроверс-парк? – мужчина отступил на шаг назад и окинул обеих женщин растерянным взглядом.

– Ну да, Гроверс-парк, – повторила Сьюзен, удивившись, как и Моника, странной реакции мужчины, во взгляде которого читались удивление и страх.

– Вы же местный житель! Не могли бы вы нам подсказать, как побыстрее туда добраться?

Мужчина все еще молчал, чувствовалось, что он колеблется.

– А что… что вам надо в Гроверс-парке? – мужчина взял себя в руки и заговорил, но в его голосе ясно слышались тревожные нотки. – Если вы действительно собрались в Гроверс-парк, то я, конечно, не смею вас задерживать, но на вашем месте я бы остановился в каком-нибудь другом месте, да хоть в кемпинге…

Служащий пробормотал еще что-то невразумительное и быстро исчез в будке.

– Нет, ну ты слышала? – возмутилась Сьюзен, глядя вслед удалявшемуся мужчине.

Она перевела глаза на Монику, включавшую зажигание. Автомобиль плавно тронулся с места, оставив позади автозаправочную станцию. Моника думала о странном поведении служащего: ей показалось, что в глазах этого человека застыл неподдельный страх. Может быть, агент по продаже недвижимости что-то скрыл от нее? Еще только осматривая добротную старую виллу, Моника искренне удивилась, что она продается по такой низкой цене. Но, досконально изучив договор купли-продажи, она не обнаружила в нем ничего, вызывающего подозрение. Да и нотариус безоговорочно одобрил договор. Так что оставалось только радоваться удачной покупке!

Литературного агента Моники – Сьюзен Томпсон – занимали совсем другие проблемы. Прошлая книга Моники Зеллер стала бестселлером, и издательство подписало с ней контракт на издание ее нового романа.

Но разразившаяся любовная драма помешала Монике начать работу – в течение почти четырех недель она не прикасалась к перу и бумаге. Сьюзен надеялась, что теперь писательница наконец-то приступит к работе, ведь в этой сфере творческой деятельности гораздо легче оказаться за бортом, чем это принято думать. Было крайне важно, чтобы Моника в кратчайший срок предоставила издательству рукопись романа или, хотя бы, первой главы. Издатель Гарольд Дженкинс сильно нервничал из-за того, что Сьюзен постоянно кормила его «завтраками», и она, в свою очередь, хорошо понимала, что вскоре ему это надоест…

Автомобиль с обеими женщинами медленно проехал по центру города, а затем продолжил путь в восточном направлении. На перекрестке Моника увидела знакомый мост и повела автомобиль налево по указателю. Отсюда до старой виллы было уже рукой подать. Моника еще раз свернула на узкую улочку, медленно проехала вдоль соснового бора и остановилась перед чугунными коваными воротами, за которыми метрах в пятидесяти виднелся большой старый дом.

– Ну, вот мы и прибыли, – писательница вынула из сумочки ключ и отперла красивые тяжелые ворота.

Металл был слегка покрыт ржавчиной. Моника заметила это, когда открывала створки ворот. Она подвела автомобиль прямо к дому и заглушила мотор.

– Ну, как тебе мой дом? Мечта жизни, правда?

– Вот это да! – восхищенно воскликнула Сьюзен, хотя она не любила старые особняки.

– Ты еще интерьер не видела! – Моника отперла парадную дверь.

Перед тем как войти в дом, Сьюзен огляделась: дом окружали могучие старые тополя, высаженные по всем правилам классического паркового дизайна. В угасающем свете дня обширные кроны деревьев приобрели причудливые формы. И в этих начавших спускаться вечерних сумерках дом казался одиноким и печальным!

Моника пригласила Сьюзен войти.

– Это мой рабочий кабинет. Из его окна великолепный вид на парк в любое время суток. Лучшего места для работы не найти! Ну, почему ты молчишь? Тебе не нравится здесь?

– Нравится, нравится. Главное, чтобы ты поскорее принялась за работу…

– Сьюзен, я знаю, какой Дженкинс нетерпеливый, – бросила писательница. – Завтра с самого утра засяду за работу. Можешь ему об этом сообщить, думаю, он сразу успокоится.

– Ловлю тебя на слове, – обрадовалась Сьюзен. – А теперь вызови мне, пожалуйста, такси. Я переночую в Брайтоне, а завтра утром возьму напрокат автомобиль и вернусь в Лондон. И тебе не придется со мной возиться. Сосредоточься лучше на романе!

На дубовом письменном столе стоял антикварный телефонный аппарат. Моника открыла телефонную книгу, сняла большую тяжелую трубку, набрала номер диспетчерской такси и назвала свое имя и адрес. На другом конце провода странно дрожащий женский голос сообщил ей, что такси прибудет через полчаса.

– Ты могла бы переночевать здесь, Сьюзен, места предостаточно! – пригласила подругу Моника, положив телефонную трубку на рычаг.

– Не злись, Моника, – ответила Сьюзен. – Мне здесь как-то не по себе, этот дом действует мне на нервы, я в нем глаз не сомкну.

Моника заметила, что водитель такси беспокойно оглядывался по сторонам, пока Сьюзен садилась на заднее сиденье автомобиля, и немедленно нажал на газ, лишь только за ней захлопнулась дверь. Парень был явно не в духе!

Тем временем совсем стемнело, и тополя в парке старой виллы приобрели еще более причудливые очертания. Девушка заперла входную дверь и вошла в рабочий кабинет. Она постояла у окна несколько минут, а затем решительно вышла – ей не терпелось осмотреть дом. Ее шаги по старому дубовому паркету гулко раздавались во всем доме. Внезапно громкий телефонный звонок разорвал вечернюю тишину. Моника вбежала в рабочий кабинет и сняла телефонную трубку.

– Это я, Моника, – услышала она голос Сьюзен. – Я нашла очаровательный маленький отель и решила позвонить тебе перед ужином. У тебя все в порядке?

– А что со мной может случиться? – ответила молодая женщина вопросом на вопрос.

– Ты знакома с последним хозяином виллы?

– Мне известно только его имя – Бернард Кроуфорд. Он живет в Лондоне и работает в сфере финансов.

– А больше ты ничего о нем не знаешь?

– Договор купли-продажи в полном порядке, нотариус все тщательно проверил. Послушай, Сьюзен, я знаю, что ты терпеть не можешь говорить по телефону, а сейчас вот позвонила. Почему? С этим Кроуфордом что-то не так?

– Нет, нет, все в порядке, – успокоила ее подруга. – Просто водитель такси рассказал мне одну невероятную историю, невероятную и подозрительную. Но, может быть, не стоит простодушно верить слухам. Понимаешь, местные жители всякое болтали, когда богатый человек вдруг продал свою знаменитую виллу… Ладно, забудь! Я проведу здесь приятный вечер, а завтра вернусь в Лондон. Ты рано встанешь? Я еще позвоню утром…

– Звони в любое время, – ответила Моника. – Я всегда рано встаю.

Сьюзен попрощалась, писательница положила телефонную трубку на рычаг и опять подошла к окну рабочего кабинета. И вдруг остро почувствовала свое одиночество…

Молодая женщина бросила быстрый взгляд на свои наручные часы и удивилась – как быстро пролетело время с того момента, как она приехала в Гроверс-парк. Внезапно на нее накатила дикая усталость: Моника решила пораньше лечь спать и как следует выспаться, а завтра встать пораньше и начать работу над романом – она и так непозволительно затянула! К моменту, когда Сьюзен позвонит, она должна уже обдумать концепцию романа. Моника прошла в спальню, нырнула под теплое одеяло и через пару минут уже спала.

Внезапно девушка проснулась – ей послышался какой-то шум, доносившийся сверху: легкое поскрипывание деревянных половиц, повторившееся дважды. Это было так, словно кто-то идет крадучись, стараясь не шуметь.

Молодая женщина побелела как полотно. А вдруг в дом пробрался грабитель? От страха по спине женщины заструился холодный пот. Она совершенно одна в большом пустом доме, и некого позвать на помощь! Единственная связь с внешним миром – телефонный аппарат – стоит внизу в рабочем кабинете. Если она рискнет выйти из спальни, то может столкнуться с преступником нос к носу!

Лучше не рисковать!

Потом звуки стихли, будто ничего и не было. Может быть, это кошка или крысы, часто живущие в старых домах. Моника не могла дольше оставаться в постели, она откинула одеяло и натянула джинсы и футболку. В темноте она не нашла свои теплые шерстяные тапочки и двинулась босиком по холодившему подошвы деревянному полу.

Не зажигая света, Моника на цыпочках подошла к двери спальни, отодвинула щеколду и слегка приоткрыла дверь. Писательница выглянула в темный коридор и вдруг снова услышала странные звуки. Она тихонько прокралась к лестнице, остановилась возле нее и оглянулась по сторонам. Вокруг стояла тишина.

Внезапно внизу, на первом этаже, возникло странное, проникавшее наверх свечение. Может быть, она забыла погасить свет в рабочем кабинете?

Крадучись, она начала спускаться вниз по ступенькам лестницы и вдруг, остолбенев, остановилась. Закрытая прежде тяжелая деревянная дверь в рабочий кабинет широко распахнулась, словно подчиняясь мановению невидимой руки, и серебристое продолговатое пятно осветило ночную тьму.

Постепенно расплывчатое пятно начало приобретать более четкие контуры. Теперь широко распахнутые от изумления глаза молодой писательницы ясно увидели застывшую без движения стройную женскую фигуру в элегантном снежно-белом платье. Лицо призрака с размытыми чертами было повернуто в сторону Моники.

– Кто вы? – невольно вырвалось у молодой женщины. – Зачем вы здесь?

Призрак молчал, продолжая стоять, не меняя позы. Моника почувствовала, что ее охватывает паника. Непроизвольно она сделала шаг в сторону неподвижной, одетой в белое женской фигуры, но в этот момент призрак начал блекнуть, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее и, наконец, совсем исчез, словно его и не было. Но одновременно до слуха Моники донесся едва слышный тихий голос, полный страдания и муки. Слов разобрать было невозможно, и в сердце молодой женщины закрался непреодолимый страх…

Испуганная до полусмерти, Моника сломя голову бросилась вверх по лестнице и перевела дыхание, только запершись на ключ в спальне.

Что это было?

Дрожащие пальцы молодой женщины нащупали в темноте выключатель. Ярко вспыхнувший свет люстры немного успокоил перепуганную женщину. На часах было около полуночи – традиционное время появления призраков!

Моника проверила, надежно ли заперта дверь спальни. Сердце ее бешено колотилось, а на лбу выступили бисеринки холодного пота. Ей ужасно хотелось позвонить Сьюзен, хотя она знала, что ее литературный агент не верит ни в паранормальные явления, ни в нечистую силу – она твердо стоит обеими ногами на грешной земле. А вот непрерывно функционирующее писательское воображение самой Моники, подстегнутое необычной и непривычной обстановкой, вполне могло сыграть с ней злую шутку…

Моника забралась в постель, но снова заснуть никак не удавалось – страх перед новой встречей с призраком не отпускал ее. Кто эта женщина в снежно-белом платье? Призрак много лет назад жившей в Гроверс-парке и умершей здесь женщины? Хватит, надо поскорее забыть об этом!

Моника вылезла из постели и, погрузившись в одно из двух мягких кресел, стоящих возле широкой кровати, открыла свой писательский блокнот, пытаясь сосредоточиться на фабуле нового романа, но ее фантазия спала крепким сном, и в голову не приходило ничего путного. Наконец, она смирилась с тем, что плодотворно провести остаток этой фантастической ночи ей не удастся. Полночь уже миновала, но до рассвета оставалась еще целая вечность. Чем же заняться? Внезапно молодую женщину охватила безумная усталость, веки отяжелели, и одолела зевота. Она снова нырнула под теплое мягкое одеяло, оставив включенным свет: при одной мысли, что вокруг будет темно, ее охватывал леденящий ужас.

Усталость молодого тела взяла верх, и Моника заснула. Но это был неглубокий, не приносящий отдохновения сон: ее мучили кошмары, и она беспокойно ворочалась с боку на бок. Она видела страшные сны, как в детстве, когда громко кричишь и горько плачешь во сне, а проснувшись утром, ничего не можешь вспомнить! В эту ночь после очередного кошмара Моника проснулась в холодном поту и так и не смогла снова заснуть до рассвета.

Мрачные тени ночи медленно исчезали, уступая место прозрачным предрассветным сумеркам. Моника дождалась, когда из-за горизонта взойдет оранжевое солнце, и только тогда решилась выйти из спальни и спуститься вниз.

Теперь, при солнечном свете, ей казались глупыми ночные страхи – ну зачем было трусить и прятаться? Надо было спокойно наблюдать за всеми непонятными явлениями, происходившими на ее глазах. Молодая писательница почувствовала невероятный прилив творческой активности. Она взяла в руки свой рабочий блокнот и подробно записала все, что видела и чувствовала в первую ночь в своем новом старом доме. И чем дольше она обо всем этом думала, тем четче выкристаллизовывался в ее сознании сюжет нового романа: действие будет разворачиваться в атмосфере стоящей на отшибе старой виллы – надо же грамотно эксплуатировать сложившуюся ситуацию!

Пронзительный телефонный звонок застал писательницу за написанием первых строк романа. Моника неохотно сняла трубку, и ее «алло» прозвучало отстраненно.

– Что это ты так раскисла, дорогая? – услышала она бодрый голос Сьюзен.

– Спала плохо, но со мной всегда так на новом месте. Это вполне в порядке вещей. А как у тебя дела?

– О, я прекрасно провела время. И пока еще не уехала. Хочешь, заеду к тебе?

– Нет, дорогая, спасибо. Извини меня, Сьюзен, и не обижайся, но я как раз принялась за первую главу и хочу ударно поработать до обеда, а потом съезжу в город за покупками. Если будет желание, позвони мне, пожалуйста, вечером.

– Я слишком умна, чтобы обижаться. И все понимаю: художнику нельзя мешать творить! В издательстве очень обрадуются, что ты наконец засела за новый роман. Так что – до скорого! Творческих успехов тебе!

В трубке раздались короткие гудки.

Моника поставила на массивный письменный стол свою любимую пишущую машинку и начала сочинять первую главу романа. Но работа странным образом перестала спориться – писательница никак не могла сосредоточиться и найти единственно верные слова и обороты. И при этом ее мысли постоянно вертелись вокруг таинственных событий прошлой ночи. Разумеется, светлым солнечным днем пережитые в ночной тьме приключения не казались такими страшными, но забываться упорно не желали.

Вдруг отчетливо послышался шум мотора. Моника выглянула в окно и с удивлением увидела, что прямо перед парадным входом в дом остановился автомобиль и из него вышел молодой мужчина – высокий стройный блондин приблизительно одного с ней возраста.

Кто это? Она никогда не встречала его раньше. Интересно, зачем он к ней пожаловал?

Мужчина позвонил в дверь.

Моника со вздохом встала из-за стола, отперла дверь и увидела прямо перед собой симпатичное улыбающееся лицо.

– Мисс Моника Зеллер? – раздался приятный баритон, и она поймала на себе восхищенный взгляд незнакомца.

Странно, но ей не удалось выдержать этот пристальный взгляд, и она отвела глаза.

– Да, это я, – раздраженно ответила писательница. – А вы, собственно, кто?

– Пожалуйста, простите мое неожиданное вторжение, – начал мужчина. – Меня зовут Майк Фишер. Я репортер газеты «Брайтон кроникл». Вчера вечером я узнал, что вы приехали в Брайтон…

Мужчина коротко кашлянул и продолжил:

– Знаете, в наши места не каждый день заглядывают знаменитости, поэтому я подумал, что…

Моника резко оборвала его:

– Мистер Фишер, я приехала не в гости. Гроверс-парк принадлежит мне, я купила эту виллу, и вы вторглись в частные владения. И вообще, откуда вы узнали, что я здесь?

– По чистой случайности, мисс Зеллер, – ответил Фишер. – Вчера вечером я познакомился в баре отеля с вашим литературным агентом Сьюзен Томпсон, и она мне сказала, что вы поселились в Гроверс-парке. Извините меня, я не думал, что вам будет так неприятно…

Он снова замолчал, почувствовав на себе раздраженный взгляд известной писательницы, но профессиональная напористость одержала верх над деликатностью:

– Может быть, вы согласитесь дать мне интервью, мисс Зеллер?

– Мистер Фишер, я приехала в этот дом, чтобы в полном уединении написать новый роман, – ответила Моника, еле сдерживая ярость. – У меня нет времени на интервью – ни сегодня, ни в один из последующих дней. Пожалуйста, покиньте мой дом, мне нужно работать!

– Один момент, мисс Зеллер, пожалуйста, – воскликнул репортер, поняв, что писательница собирается захлопнуть дверь прямо перед его носом. – Разрешите мне хотя бы позвонить вам, моя газета чрезвычайно заинтересована в интервью с вами!

– Вот именно, мистер Фишер, – язвительно ответила Моника, – попытайтесь сначала позвонить по телефону. Это совсем не трудно! Всего вам хорошего!

Как репортер и предполагал, она резко захлопнула дверь прямо перед его носом.

Обычно известная писательница Моника Зеллер терпимо относилась к представителям прессы, но сегодня она была на нервах – сказались бессонная ночь и пережитый страх. Вернувшись в рабочий кабинет, она выбросила из головы визит симпатичного репортера и погрузилась в работу…

Солнце в этот день быстро скрылось за набежавшими тучами, и густой серый туман медленно начал подниматься из низин.

Моника возвращалась из города с покупками, оставив позади затянутый влажным туманом Брайтон. Ее блестящий автомобиль миновал узкую улочку, ведущую прямо к Гроверс-парку, и въехал на территорию виллы через красивые кованые ворота, мягко шурша шинами по гравию подъездной аллеи.

Прошло еще полчаса, прежде чем новоиспеченная хозяйка большого дома внесла в дом все пакеты с покупками и разложила все по местам. Она решила растопить камин в большой комнате: ей всегда нравилось смотреть на огонь. «Наверняка в сарае есть дрова», – подумала молодая женщина, отправилась на задний двор и рывком распахнула настежь дверь сарая…

В следующую секунду она закричала от ужаса – в ее длинных густых волосах запутался огромный паук. Поймав и выпустив на волю противную тварь, Моника осторожно заглянула внутрь.

Сарай выглядел так, словно здесь давным-давно не ступала нога человека. Среди царившего в нем чудовищного беспорядка молодая хозяйка все же заметила поленницу у противоположной стены. С трудом пробравшись к ней, Моника вынула несколько больших сухих поленьев и унесла их в дом.

Вкусно поужинав и посидев четверть часа у горящего жарким пламенем камина с бокалом красного вина, писательница вернулась в свой кабинет, чтобы продолжить работу над первой главой нового романа. На этот раз дело пошло хорошо – у нее снова появился творческий кураж. Она размышляла над образом главной героини – Белинды Крейн. Деспотичный отец принуждал юную красавицу Белинду выйти замуж за сына крупного землевладельца Стива Фарлоу, но девушка не любила его. Сердце Белинды было без остатка отдано Джеффри Доббсу – молодому кузнецу из соседнего городка. Разумеется, отец Белинды считал простого кузнеца недостойным своей дочери, и далее события должны были развиваться по традиционному сценарию в соответствии с законами жанра.

Моника работала над драматической сценой, в которой жестокий отец сообщает несчастной Белинде, что выбрал ей в мужья постылого Стива Фарлоу. Писательница живо представила себя на месте отчаявшейся девушки, пытаясь понять, что та чувствовала и думала в этот трагический момент своей жизни. Набравшись смелости, Белинда решительно отвергла категорическое требование деспотичного родителя. Отец пришел в ярость и пригрозил заточить непокорную дочь в монастырь, если она не подчинится его воле…

Внезапно над ее головой раздался страшный грохот. Писательница оторвала руки от клавиатуры пишущей машинки и замерла. Подозрительный шум шел со второго этажа. На этот раз молодая женщина не позволила страху парализовать себя: она решила подняться наверх, чтобы выяснить, что случилось.

Она на цыпочках поднялась по шатающейся лестнице наверх, но больше никакого шума не услышала.

На улице густой туман заволок все вокруг так, что виднелся только контур кованых чугунных ворот. Старый дом стал островком в сером море тумана.

Моника прошла мимо двери в спальню и продолжала двигаться дальше. Тут она заметила, что одна из дверей с правой стороны коридора приоткрыта. Ей показалось, что на короткий миг там блеснул лучик света, но, когда она подошла к двери, свет уже погас. Не думая долго, Моника отворила дверь и вошла внутрь. Вся мягкая мебель в комнате была укрыта полотнищами белой ткани, а на старинном серванте стояло несколько фотографий мужчин и женщин в серебряных рамках. Странно, что бывший хозяин виллы Бернард Кроуфорд не забрал фотографии с собой, переезжая в Лондон.

Моника уже собралась было уйти, но внезапно ее внимание привлекла стоящая справа фотография молодой дамы.

– Не может быть! – воскликнула писательница. – Это же… это же та самая женщина в белом платье!

Моника взяла в руки фотографию женщины в изящной серебряной рамке. Никаких сомнений – это была та самая дама, которую она видела прошлой ночью. И одета она в то самое снежно-белое платье! Что же все это означает? Кто, ради всего святого, эта женщина? Фотография явно современная, не то что остальные снимки на серванте. И платье на женщине соответствует недавней моде!

Моника все еще продолжала держать в руках серебряную рамку с фотографией таинственной дамы, когда старый дом снова потряс ужасающий грохот – прямо над головой хозяйки! В первый момент она так испугалась, что чуть не выронила фотографию. Дрожащей рукой поставив рамку с фотографией обратно на сервант, Моника почувствовала, что ее снова охватывает панический страх, который ей уже пришлось пережить минувшей ночью. Но сейчас день, и, хотя тополя и кусты Гроверс-парка окутаны густым туманом, призрак не может появиться до наступления ночи.

– Нет, я ничего и никого не боюсь! – прошептала Моника тихо, пытаясь придать самой себе храбрости.

Твердо решив выяснить, что это за странный шум сотрясает ее новый старый дом, Моника стремительно вышла из комнаты и прошла по коридору к лестнице, ведущей наверх. И только теперь она вспомнила, что агент по продаже недвижимости при осмотре дома показал ей только два этажа, сказав, что над ними расположены чулан и чердак, которые легко можно превратить в дополнительные жилые комнаты. Но в тот момент покупательницу это не интересовало, ей не хотелось думать об этих темных захламленных помещениях. Она вспомнила, что с самого детства любые чердаки и чуланы, даже в родительском доме, вызывали у нее безотчетный ужас.

Молодая женщина поднялась вверх по лестнице до самой последней ступеньки и обнаружила короткий коридорчик, а на противоположном конце него – еще одну узкую крутую лестницу, ведущую прямо на чердак. В этот момент она снова услышала шум и наконец-то точно определила, откуда он идет – с чердака…

Старые и трухлявые деревянные ступеньки узкой лестницы издавали протяжный жалобный стон при каждом шаге Моники. Лестница заканчивалась дверью, в замке которой торчал большой ключ. Моника решительно повернула ключ в замке и с силой нажала на дверную ручку. Старые петли так пронзительно заскрипели, что у молодой хозяйки мурашки побежали по коже. Моника вошла на чердак. Через маленькое грязное окошко лился скудный свет, едва освещавший помещение. «Надо было захватить карманный фонарик!» – подумала она, но спускаться вниз уже не хотелось.

В левом углу чердака, до которого не доходил даже слабый свет из чердачного окна, послышалось тихое шуршание.

– Кто здесь? – громко крикнула Моника, почувствовав, что у нее подгибаются колени.

Она стала медленно, шаг за шагом продвигаться к тому месту, откуда доносилось шуршание, и тут почувствовала, как ее ноги коснулось что-то меховое и пищащее. Увидев двух крыс, она вскрикнула, резко отскочила назад и нечаянно наткнулась на большой сундук, не замеченный ею раньше. Женщина пошатнулась и, потеряв равновесие, упала на пол, сильно ударившись об угол сундука.

Со стоном поднявшись и потирая ушибленные места, Моника обнаружила, что крышка сундука приоткрылась. Ей стало смертельно любопытно. Забыв о ссадинах, шуме и крысах, она решила исследовать содержимое сундука, откинула вверх крышку и заглянула внутрь: сундук был набит доверху старыми, изъеденными молью платьями. Она стала осторожно вынимать их. На самом дне сундука лежало маленькое ручное зеркальце в старинной серебряной раме искусной работы и книжечка в переплете из мягкой кожи и с латунным замком с защелкой. Она решила забрать эти вещи с собой.

Моника посмотрелась в зеркальце, а затем взяла в руки книжечку, открыла замочек и начала листать пожелтевшие страницы. Они были исписаны изящным убористым почерком. В некоторых местах текст почти не читался. С первых же страниц писательница поняла, что это своеобразный личный дневник. Моника чувствовала себя незваной гостьей в мире чувств незнакомого автора, но любопытство писателя взяло верх над соображениями строгой морали, и она решила прочитать дневник от корки до корки.

Захватив свои трофеи, девушка вышла с чердака, заперла дверь на ключ и спустилась вниз по шатающейся лестнице.

Собственно, Монике полагалось продолжать работу над романом, но найденный на чердаке дневник буквально жег ей руки. И она решила сначала прочитать его.

Но только она открыла книжечку, как раздался пронзительный телефонный звонок. Звонила Сьюзен Томпсон:

– Надеюсь, сегодняшний день прошел у тебя в творческом экстазе? А то я уже позвонила в издательство с радостной вестью, что работа над новым романом в разгаре. Как дело движется?

– Готово вступление и начало первой главы, – сообщила Моника. – Я работаю интенсивно. Думаю, к концу недели первую главу закончу. А ты ничего не хочешь мне объяснить, Сьюзен?

На несколько секунд воцарилось молчание.

– Разве мы не говорили с тобой о том, что я приехала сюда, чтобы в уединении писать роман. А ты растрезвонила повсюду, что я здесь. Зачем, Сьюзен? Сегодня утром ко мне уже заявился репортер местной газетенки и пожелал взять у меня интервью, заявив, что именно мой литературный агент и сообщил ему, что я в Гроверспарке. Ну как это все понимать?

– А что, собственно, в этом плохого? – отпарировала Сьюзен. – Немного пиара тебе ничем не повредит, моя дорогая!

– Сьюзен! – почти закричала Моника. – Я хочу следующие несколько дней побыть в полном одиночестве. Я так и сказала этому газетному проныре. Пусть все оставят меня в покое, хотя бы на несколько дней!

– Господи помилуй, – застонала Сьюзен. – Моника, ты разве не знаешь, что газетчики без мыла в душу влезут? Их гонишь в дверь, а они – в окно! Ладно, я сама позвоню этому репортеру в «Брайтон кроникл» и скажу, что у тебя сейчас крайне мало времени, и поэтому ни сегодня, ни завтра с интервью ничего не получится. Пусть позвонит на следующей неделе.

– Нет! – буквально завопила Моника. – Бог свидетель, у меня и так проблем по горло без этого дурацкого интервью. Здесь творится…

Она осеклась, испугавшись, что чуть было не проболталась о ночном происшествии.

– Моника, у тебя нервы на пределе! Что-то случилось? Признавайся немедленно!

– Ничего не случилось, – быстро ответила писательница, ей действительно не хотелось ничего рассказывать ни о призраке, ни о своих странных находках. – Не волнуйся, просто пойми, у меня тяжелый день, Сьюзен. Можешь оставить меня в покое на несколько дней, чтобы я могла сконцентрироваться на работе? Когда я буду готова, я сама тебе позвоню, договорились?

– Договорились, – примиряющим тоном сказала Сьюзен. – Удачи тебе в работе, дорогая!

– Я буду очень стараться, Сьюзен, – пообещала Моника, положила телефонную трубку на рычаг и нетерпеливо открыла дневник.

Теперь она знала, кому он принадлежал. Его автор – Хелен Кроуфорд, жена Бернарда Кроуфорда.

– Забавно, – прошептала Моника. – А почему же миссис Кроуфорд не забрала свой дневник с собой в Лондон? Такие вещи обычно старательно прячут от посторонних глаз…

Писательница продолжала чтение дневника и с каждой строкой все глубже погружалась в мир мыслей и чувств женщины, чья жизнь чрезвычайно ее заинтересовала.

«… 17 июля 1980 г. Я так счастлива, что едва могу писать: Бернард сегодня сделал мне предложение, и я ответила ему «да». Наконец-то мы поженимся. Боже мой, это такое немыслимое счастье…»

Дальше следовало подробное описание нескольких дней, до отказа заполненных предсвадебными хлопотами. И, наконец, настал самый счастливый день в жизни Хелен Кроуфорд.

«20 августа 1980 г. Если это сон, то я хочу больше никогда не просыпаться! Бернард – настоящий джентльмен. Он безумно любит меня и невероятно нежен со мной. Он всю ночь не выпускал меня из своих объятий, и я чуть не умерла от счастья. Я испытала настоящую земную любовь и теперь готова следовать за Бернардом хоть на край света!»

В том же духе были написаны несколько последующих страниц, полных бурных любовных восторгов и тихого семейного благополучия.

«15 ноября 1980 г. Мы переехали за город. Гроверс-парк – великолепное поместье. Я уверена, что буду счастлива здесь, так как Бернард не только исполняет, но и предупреждает каждое мое желание… В ближайшие несколько дней он будет чрезвычайно занят на работе, но время пройдет быстро. Здесь, в поместье, у меня столько дел! Я намереваюсь заняться парком, чтобы в нем все цвело и зеленело. Летом мы будем отдыхать в парке, а потом здесь будут играть и резвиться наши дети…»

Следующая запись появилась незадолго до Рождества.

«… Это чудовищно несправедливо! Доктор сегодня подтвердил мне диагноз, в который ум и сердце отказываются верить: Бернард и я никогда не сможем иметь детей. Я не знаю, как я скажу ему об этом. Он всегда хотел детей – и до сих пор мечтает о них! Боже мой, теперь, когда я это узнала, я чувствую себя такой… ненужной. Ну почему, почему…»

Следующая запись сделана через пару недель.

«2 января 1981 г. Бернард стал очень молчаливым. Он ничего не говорит прямо, но я чувствую, как он старательно избегает меня. Последнее время муж возвращается домой все позднее и позднее и уверяет, что очень занят на работе, но я думаю, что он просто прикрывается своей занятостью. Рождественские и новогодние праздники прошли безрадостно: в глазах мужа больше не светится любовь ко мне, а ведь он клялся мне в вечной любви! Я не знаю, что делать, мне не с кем поговорить об этом, не с кем посоветоваться. А Бернард с каждым днем все больше и больше отдаляется от меня…»

Дальше шли страницы, наполненным искренним горем и отчаянием. И чем дальше Моника читала, тем яснее становилась суть трагедии Хелен Кроуфорд. Записи в дневнике появлялись все реже и реже. Прошло больше года с того дня, когда доктор поставил Хелен окончательный и столь драматичный диагноз.

«3 марта 1982 г. Я чувствую, как Бернард все больше отдаляется от меня. И теперь я понимаю почему. Я нашла в его пиджаке листок с незнакомым мне номером телефона. Естественно, я захотела узнать, чей это номер, и позвонила по нему. Мне ответил молодой женский голос – я сразу обо всем догадалась. Все эти совещания и деловые встречи в городе были наглой ложью – на самом деле он встречался с этой женщиной. Бернард стал вспыльчивым и раздражительным, а иногда я читаю в его глазах нечто такое, что нагоняет на меня леденящий ужас. Я чувствую, что может произойти что-то страшное. Я все чаще вижу во сне, что скоро моя судьба будет решена…»

На этой записи дневник Хелен Кроуфорд закончился. Моника глубоко задумалась. С момента последней записи прошло уже семь лет, но она кожей чувствовала, какой страх сквозил в этих строках. Что же произошло потом? И Моника твердо решила выяснить, как супруги Кроуфорд живут сейчас.

Погруженная в свои мысли, Моника грелась у пляшущего в камине живительного огня. Раскрытый дневник лежал у нее на коленях, и взгляд то и дело падал на последние отчаянные строки дневника.

Внезапно донесшиеся из вестибюля голоса вывели ее из оцепенения. Сначала она подумала, что ослышалась. Но голоса раздались снова и даже более отчетливо. Моника вскочила, подошла к двери в кабинет, приоткрыла ее и выглянула в темный коридор.

Ну вот опять! Два голоса – мужской и женский. И без того резкие голоса становились все громче и раздражительнее.

– О господи! – прошептала Моника, и ее глаза широко раскрылись. – Этого не может быть. Я… я же не сумасшедшая…»

Моника медленно кралась по коридору. Теперь голоса доносились из кухни, расположенной довольно далеко, но Моника хорошо разбирала слова.

– Ты изменяешь мне! – услышала она прерывающийся женский голос. – Ты думаешь, я такая дура и ни о чем не догадываюсь? Я знаю даже номер ее телефона…

– Закрой свой поганый рот! – яростно прорычал мужчина в ответ. – Ты просто истеричка. Тебе надо лечиться от алкоголизма! Ты больна и не желаешь признавать этого!

Из кухни раздались громкие женские рыдания, а затем – издевательский смех мужчины.

Не в силах больше сдерживаться, Моника нажала на дверную ручку и рывком распахнула дверь.

В кухне было пусто. Голоса умолкли. Сердце Моники гулко стучало.

Нет, этого не может быть! Но ведь она совершенно отчетливо слышала голоса! Наверное, она так глубоко вникла в проблемы Хелен Кроуфорд, что творческая натура услужливо унесла ее в мир фантазий?

«Нет, – сказала себе Моника. – Нет, нет и нет! Какие уж там фантазии?» Она совершенно ясно слышала голоса, став свидетельницей безобразной сцены между супругами, произошедшей на кухне. Значит, сегодня просто повторилась ссора, произошедшая в этом старом доме несколько лет назад.

Но почему Моника так легко, играючи нашла этот интимный дневник? Это явно не было случайностью! Кто-то позаботился о том, чтобы дневник оказался в ее руках.

– Это Хелен Кроуфорд, – прошептала Моника после того, как ее волнение слегка утихло и к ней вернулась способность оценивать обстановку. – Она делится со мной своими воспоминаниями – очевидно, она хочет сказать мне что-то важное…

В этот момент мозг писательницы пронзила жуткая мысль: а что если Хелен Кроуфорд больше нет в живых и не успокоившаяся душа ее пытается вступить в контакт с ныне живущим человеком? Одно бесспорно: завтра же надо отправиться в Лондон, чтобы встретиться с агентом по продаже недвижимости и с нотариусом и выяснить у них судьбу Бернарда и Хелен Кроуфорд.

Было еще раннее утро, а репортер «Брайтон кроникл» Майк Фишер уже ехал в Гроверс-парк на своем «Лендровере». Хотя он не надеялся, что и со второй попытки у него получится договориться об интервью, но надо было попробовать. В первый раз, встретив жесткий отпор, он слишком быстро отступил, и это было его, как профессионального репортера, большим минусом. К тому же популярная писательница Моника Зеллер оказалась еще и красивой молодой женщиной, произведшей на мужчину неизгладимое впечатление.

Майк бросил быстрый взгляд на наручные часы. Уже утро, а густой туман все еще заволакивает все дома по обеим сторонам узкой улицы. Репортер притормозил перед запертыми коваными воротами и с изумлением увидел, что с другой стороны к ним тоже подъехал автомобиль, из которого вышла сама Моника. Она быстрым шагом направилась к воротам и открыла их.

– Это опять вы! – услышал репортер раздраженный возглас писательницы. – Что-то я не припоминаю, чтобы назначала вам встречу, мистер Фишер.

– Ну так назначьте! Поверьте, я не отниму у вас много времени…

– Мистер Фишер, я ясно дала вам понять, что не заинтересована ни в каких интервью, – нетерпеливо ответила Моника. – А кроме того, я очень спешу в Лондон, и мне дорога каждая минута!

– Похоже, у вас сложилось негативное мнение о журналистах, мисс Зеллер, – не отступал репортер. – «Брайтон кроникл» – это респектабельная газета. Если вы волнуетесь из-за возможной необъективности или недостаточно высокого уровня наших материалов, то могу вас заверить…

У мужчины было симпатичное лицо, ясные умные глаза и необычайно приятный голос. Может быть, именно это и заставило молодую женщину прислушаться к его словам?

– Хорошо, мистер Фишер, я подумаю об интервью, когда вернусь из Лондона. А вы, со своей стороны, не могли бы сделать мне небольшое одолжение, ответив на пару вопросов?

Во-первых, вы давно работаете в этой вашей газете?

– Уже больше трех лет, – быстро ответил Майк. – Если вы сомневаетесь в моей профессиональной компетентности, то можете позвонить моему боссу, мистеру Уорнеру.

– Вы меня неправильно поняли, мистер Фишер, – смутилась и слегка покраснела Моника. – Речь идет не о вашем профессионализме. Я только хотела узнать, давно ли вы живете в Брайтоне и знали ли вы семью Кроуфорд, которой принадлежал Гроверспарк до того, как я его купила?

– Значит, вы ничего не знаете о драматической истории этой семьи? Бернард Кроуфорд тогда быстро удрал отсюда. Но подробности мне неизвестны, несчастье произошло еще до того, как я начал работать в «Брайтон кроникл».

– Что за несчастье? – взволнованно спросила Моника. – Мистер Фишер, пожалуйста, расскажите мне все, что знаете. А я обещаю дать вам интервью сразу по возвращении из Лондона.

– Договорились! – обрадовано воскликнул Майк. – Но я могу только пересказать то, что слышал от своих коллег. Если вы захотите узнать больше, то я готов произвести собственное расследование. Вас интересуют обстоятельства исчезновения миссис Кроуфорд?

– Так она исчезла?

– Насколько мне известно, да, – подтвердил Майк. – Это было больше трех лет назад. Хелен Кроуфорд внезапно бросила мужа по неизвестной причине. Ее поиски не дали никаких результатов. Она как сквозь землю провалилась. Мистер Кроуфорд полгода ждал в Гроверс-парке ее возвращения, а потом уехал в Лондон. С тех пор дом пустовал, пока вы не купили его. Могу себе представить, сколько там всего надо сделать – отремонтировать, перестроить… Верно это, мисс Зеллер?

Моника пропустила мимо ушей последний вопрос Майка. Значит, Хелен Кроуфорд внезапно исчезла, якобы бросив своего мужа? Нет уж, дудки! Она уверена: в Гроверс-парке произошла страшная трагедия. А доказательства? Пока их нет, но она обязательно выяснит, что за драма разыгралась на этой сцене! И для этого ей надо съездить в Лондон.

– Да, верно, я уже занимаюсь этим, – рассеянно бросила Моника. – А сейчас извините меня, мистер Фишер, мне нужно уехать в Лондон на день-другой. Позвоните мне потом. До свидания.

И Моника умчалась на своем автомобиле.

«Нет, так не пойдет, – подумал мужчина. – Вы от меня легко не отделаетесь, моя прекрасная леди!»

Репортер быстро сел в свой «Лендровер» и помчался вслед за Моникой.

По дороге в Лондон мужчина остановился на заправочной станции и попросил телефон, чтобы позвонить в редакцию.

– Люси, привет, это Майк Фишер, – сообщил он редакционной секретарше. – Скажи боссу, что интервью с Моникой Зеллер на мази. Я сейчас еду в Лондон и вряд ли вернусь сегодня.

– Ты что, рехнулся, Майк? – воскликнула Люси. – Сегодня в двенадцать часов редакционная планерка, и присутствие всех сотрудников строго обязательно!

– Разрули ситуацию, Люси! Извинись за меня перед боссом и скажи, что мой внезапный отъезд связан с Моникой Зеллер. Если Уорнер не поверит, я позвоню ему из Лондона. Заранее спасибо тебе, Люси, пока!

– Мисс Зеллер, как я рад вашему неожиданному визиту! – приветствовал нотариус Гримсби входящую в его офис молодую женщину.

Он был приветлив и корректен, как всегда, ни словом и ни жестом не выдав своего истинного отношения к необычному визиту. Нотариус был взволнован.

– Я не задержу вас надолго, мистер Гримсби, мне бы только хотелось получить некоторую информацию о семье Кроуфордов. Вы ведь знакомы с мистером и миссис Кроуфорд?

Брови нотариуса нахмурились, а в глазах появилось напряжение.

– Что-то не так с Гроверспарком, мисс Зеллер? – спросил он.

– Возникла проблема, мистер Гримсби, поэтому я к вам и пришла. Пожалуйста, ответьте на мой вопрос!

– Боюсь, что мне особенно нечего вам сообщить, мисс Зеллер, – осторожно начал нотариус. – Мистер Кроуфорд стал моим клиентом после переезда в Лондон. Видите ли, мистер Кроуфорд очень успешный бизнесмен, и я дорожу его доверием. И, разумеется, отношусь с полной лояльностью ко всем своим клиентам. Что касается вашего вопроса о миссис Кроуфорд, то я, к сожалению, не имел счастья быть с ней знакомым. Я знаю только, что она… оставила… своего супруга.

– Я слышала, что она бросила мужа без всяких видимых причин, а однажды ночью просто исчезла из дома, и притом бесследно, мистер Гримсби. Меня заинтересовала эта история, так как я в курсе некоторых важных событий в жизни Хелен Кроуфорд. Я узнала о ее таинственном исчезновении и хотела бы прояснить некоторые детали.

– И поэтому вы приехали в Лондон, мисс Зеллер? – удивился нотариус. – Полиция расследовала это дело, но безрезультатно. Если миссис Кроуфорд решила оставить своего супруга, значит, у нее были на то веские причины. И, возможно, сугубо личные.

– Разумеется, мистер Гримсби, – быстро заговорила Моника. – Дело в том, что в доме остались личные вещи миссис Кроуфорд. Я приехала сегодня в Лондон на встречу с моим литературным агентом, а заодно могла бы встретиться с мистером Кроуфордом и решить эту проблему. Возможно, эти вещи ему нужны, я могла бы их передать.

– Можно попробовать организовать вашу встречу, мисс Зеллер, – вяло отозвался мистер Гримсби, – но учтите, что мистер Кроуфорд чрезвычайно занятой человек… Я ничего не обещаю. Возможно, он примет вас на следующей неделе. Я вам позвоню.

Моника попрощалась и вышла из офиса. Как только за ней закрылась дверь, Гримсби снял телефонную трубку и дрожащими пальцами набрал знакомый номер…

Раз уж нотариус ей не помог, Моника решила действовать самостоятельно. Она с трудом нашла место для парковки перед огромным офисным зданием из стекла и бетона в деловом квартале города. Когда она вошла в холл через автоматически открывающиеся двери из стекла, то подумала, что ей придется иметь дело с весьма солидным человеком. Ей не терпелось познакомиться с ним лично, ведь она так много прочитала о нем в дневнике Хелен.

– Минутку, леди, – услышала Моника за спиной голос портье. – Вы к кому?

– Я хотела бы поговорить с мистером Кроуфордом, – ответила Моника.

– Извините, мисс, но не каждый желающий может сразу направиться в офис мистера Кроуфорда. Сначала следует проинформировать по телефону его секретаршу, – пояснил служащий в униформе и снял телефонную трубку. – Как ваше имя и по какому вопросу вы пришли?

– Меня зовут Моника Зеллер, и я пришла к мистеру Кроуфорду по сугубо личному вопросу. Скажите, пожалуйста, его секретарше, что речь идет о Гроверспарке…

Портье кивнул и набрал номер.

– Миссис Колтер приглашает вас, мисс Зеллер, – сообщил портье, положив телефонную трубку. – Миссис Колтер – это личный секретарь мистера Кроуфорда.

Через несколько минут Моника уже входила в респектабельный офис. Ей навстречу поднялась интересная женщина лет сорока в элегантном костюме.

– Мисс Зеллер? – обратилась женщина к Монике, и та кивнула в ответ. – Добро пожаловать в наш офис. Меня зовут Стефания Колтер, я личный секретарь мистера Кроуфорда. К сожалению, вы не записаны сегодня на прием.

– У меня сугубо личный вопрос. Не могли бы вы сообщить мистеру Кроуфорду о моем визите? Я купила у него Гроверспарк и хотела бы побеседовать с ним по этому поводу. Дело, собственно…

– Я очень сожалею, мисс Зеллер, – прервала ее элегантная дама, – вы можете записаться на прием на следующей неделе. Как раз во вторник есть окно, десять часов утра вас устроит?

– Нет, – жестко парировала Моника. – Я в Лондоне только сегодня. Пожалуйста, сообщите мистеру Кроуфорду, что я хочу поговорить с ним о его жене. Уверена, он найдет время для нашей встречи.

Слова Моники возымели действие, и надменная секретарша сняла телефонную трубку.

– Мистер Кроуфорд примет вас, мисс Зеллер, – сказала она после короткого разговора с боссом. – Пожалуйста, пройдите в его кабинет, но не более чем на четверть часа.

Моника усмехнулась и вошла в большой, роскошно обставленный кабинет. Из-за массивного письменного стола навстречу ей поднялся коренастый седовласый мужчина лет пятидесяти с небольшим. На его губах играла вежливая улыбка, но серо-стальные глаза оставались холодными.

– Добрый день, мисс Зеллер, – приветствовал он посетительницу с притворной любезностью и протянул ей руку, оказавшуюся неприятно влажной. – Я чрезвычайно огорчен, что нам не довелось познакомиться раньше. Но я знаю вас гораздо лучше, чем вы думаете. Видите вон ту книгу на полке? Бьюсь об заклад, она вам хорошо знакома!

Моника проследила взглядом за его жестом и заметила слева на полке корешок написанного ею бестселлера «В лабиринте злых снов».

– Мне звонил Гримсби и рассказал, что вы наведывались к нему и спрашивали что-то о Гроверс-парке, – не стал утаивать Бернард Кроуфорд и предложил Монике сесть.

Несмотря на его наигранное дружелюбие, в нем было что-то отталкивающее.

– Я буду максимально кратка, так как вторглась к вам без предупреждения. В одной из комнат дома я нашла фотографии и платья. Полагаю, что это личные вещи вашей жены, и готова немедленно их вернуть. Думаю, вы найдете им применение, хотя… – Моника замолчала, давая понять, что рассчитывает на его откровенность.

Бернард Кроуфорд продолжил фразу:

– … моя жена бесследно исчезла несколько лет назад. Я не сомневаюсь, что вы знаете это. Но я не понимаю только, почему вас интересует эта давнишняя история, мисс Зеллер? Зачем вам копаться в чужих делах, чужой личной жизни?

Слова мужчины прозвучали угрожающе, а в глазах зажглись злые огоньки.

– Ваши личные дела меня нисколько не касаются, мистер Кроуфорд, – спокойно ответила Моника. – Я забочусь только о сохранении доверительных отношений между нами. Если вы хотите получить эти вещи, то я их вам пришлю…

– Вы можете делать с ними, что хотите, мисс Зеллер, – проговорил Кроуфорд. – Моя жена бросила меня безо всяких объяснений. Это случилось несколько лет назад, и я уже достаточно настрадался по этому поводу. Возникла и огромная юридическая проблема из-за долей в нашей семейной фирме, поэтому через положенное законом количество лет я заявил, что Хелен мертва. Думаю, что это лучшее решение. А как дело обстоит на самом деле, одному богу известно. Так что выбросите все эти вещи на помойку – они принадлежат прошлому. Можете раздать нуждающимся – это ваше право. И, конечно же, я оценил ваше благородство, ведь вы решили сначала спросить меня… У вас ко мне еще что-то?

– Нет, – коротко ответила женщина.

– Тогда еще несколько вопросов. Вы знаете, что моя жена исчезла?

Моника кивнула.

– А откуда вы узнали о ее исчезновении?

– В Брайтоне судачат об этом. – А почему вы сначала обратились к Гримсби? Почему не ко мне? Разумеется, он тут же доложил мне по телефону о вашем визите.

Моника открыла рот, чтобы ответить, но Кроуфорд не стал ее слушать:

– Послушайте, мисс Зелллер, я знаю, что вы известная писательница и у вас прекрасно развита творческая фантазия. Но если вы решили сделать из нашей семейной трагедии бестселлер, то я категорически возражаю против этого. Хелен – это часть моей книги жизни. Однако я уже давно прочитал эти страницы, и мне бы не хотелось перечитывать их заново… И, разумеется, я бы очень расстроился, если бы мои адвокаты затеяли с вами какую-нибудь нудную тяжбу…

Бернард Кроуфорд говорил подчеркнуто вежливо, но в его словах слышалась нешуточная угроза.

Моника встала.

– Спасибо, что уделили мне время, мистер Кроуфорд, – сказала она и попрощалась легким кивком головы, не подав ему руки.

Майк Фишер припарковал свой автомобиль на боковой улице. Моника так и не заметила, что репортер следовал за ней от самого Гроверс-парка. Поняв, что женщина поехала в офис к Кроуфорду, он сделал несколько телефонных звонков, и то, что он услышал, заставило его глубоко задуматься. Полученные сведения как-то не укладывались в логическую цепочку, и он удивился, что молодая писательница так торопит события.

Увидев выходящую из офисного здания Монику, мужчина тут же подскочил к ней. Занятая своими мыслями, она заметила его лишь тогда, когда он возник прямо перед ней.

– Вот так встреча! – воскликнула Моника, быстро сообразив, что настырный репортер оказался в Лондоне не случайно. – Мистер Фишер, вы следили за мной? Зарубите себе на носу: я всегда сдерживаю свои обещания! Так что вы могли бы не преследовать меня до самого Лондона…

– Нам надо серьезно поговорить, мисс Зеллер, – проговорил Майк. – Есть интересная информация для вас. Это касается Бернарда Кроуфорда. Вы ведь сейчас были в его офисе?

– Да, была, – ответила несколько удивленная Моника. – Но я не понимаю, почему «Брайтон кроникл» интересуется моим распорядком дня, мистер Фишер.

– Признаюсь, я виноват, что следил за вами, мисс Зеллер, – ответил Майк сконфуженно. – Но вы так нервничали, и я испугался за вас. Сегодня утром вы спрашивали меня о Бернарде Кроуфорде, и мне удалось кое-что выяснить. Хотите послушать?

– А откуда вы знаете? – вопрос сам собой сорвался с ее губ.

– Ваш вопрос о мистере Кроуфорде сегодня утром был не случайным. Хотите поговорить об этом, мисс Зеллер? Обещаю, что репортер Майк Фишер будет держать рот на замке. Мне и вправду хочется помочь вам…

В выражении его глаз, в словах и тоне чувствовались искренность и благородство, и это заставило молодую писательницу поверить ему. В этом опасном деле она нуждалась в надежном товарище и помощнике.

– Ладно, – согласилась женщина после недолгого колебания. – Здесь на углу есть уютное кафе, – предложил Майк. – Я приглашаю вас на чашечку капучино, а заодно все и обсудим.

Майк предоставил Монике возможность выбрать столик и после того, как выбор был сделан, отодвинул для нее стул, приглашая сесть. Молодая женщина горько улыбнулась про себя. Она вспомнила, что в самом начале их отношений Ральф тоже был милым и предупредительным. Но оказалось, что за внешним лоском скрывались душевная черствость, эгоизм и мелочность. Принадлежит ли этот симпатичный репортер к тому же типу мужчин? Моника удивилась сама себе, что сравнивает Майка Фишера с Ральфом Майерсом. Она совершенно не знала Майка.

И почему она вообще задумалась о том, что он за человек? Может быть, она почувствовала себя как-то связанной с ним? Или ей просто необходимо кому-то довериться?

Майк заказал две большие чашки капучино и спросил Монику напрямик:

– Почему вы интересуетесь Кроуфордами, мисс Зеллер? Это как-то связано с домом? Думаю, что нет. Вас заботит судьба Хелен Кроуфорд, и я даю голову на отсечение, что с Бернардом Кроуфордом вы говорили именно о ней.

– Вы хорошо делаете свою работу, мистер Фишер, – похвалила репортера Моника. – Да, я встречалась с мистером Кроуфордом, чтобы кое-что прояснить, в частности, что же все-таки произошло с его женой.

– Пожалуйста, называйте меня просто Майк, – предложил журналист. – Похоже, что мы оба заинтересовались этой таинственной историей, и очень надеюсь, будем и дальше общаться. Так уж лучше без церемоний. А вы позволите называть вас Моникой?

Молодая писательница взглянула мужчине прямо в глаза и почувствовала, что ее сердце стучит чаще и громче обычного, губы под тонким слоем помады внезапно пересохли и где-то внутри ее женского существа появился странный холодок – все это были хорошо знакомые Монике первые симптомы влюбленности. Она молча кивнула, изо всех сил стараясь скрыть охватившие ее ощущения. От нее не укрылось, как потеплел его взгляд в ответ на ее согласие.

Официант принес капучино, Моника сделала большой глоток ароматного напитка и сразу почувствовала себя намного лучше. Она заговорила откровенно:

– Основная проблема в том, что я слышала в доме странные звуки. Похоже, это был полтергейст, и в полночь я отчетливо видела призрак молодой женщины, одетой в снежно-белое платье.

– Если вы думаете, что я считаю вас сумасшедшей, то ошибаетесь, Моника, – заметил журналист. – Вы не единственная, с кем такое происходит. Есть множество рассказов и материалов в прессе о встрече с паранормальными явлениями. Конечно, некоторые истории притянуты за уши, но ваш случай – чистая правда. Я в этом убежден и верю вам безоговорочно. Вы думаете, что это был призрак Хелен Кроуфорд?

– Я не думаю, я знаю, – твердо ответила женщина. – На следующий день после встречи с призраком, еще до наступления вечера, я вдруг услышала странный шум в одной из комнат второго этажа и поднялась туда. Комната оказалась почти пустой. В ней стояла мягкая мебель, укрытая полотнищами белой ткани, и старинный сервант, на полке которого стояли фотографии в дорогих серебряных рамках. На одной из фотографий я узнала молодую женщину в том же белом платье, что было на призраке.

Майк кивнул:

– Иногда в старых домах царит необъяснимая аура и явно чувствуется присутствие когда-то живших здесь людей. Этой теории придерживается известный психолог Джозеф Бреди. Он мой близкий друг. Я звонил ему, когда вы были в офисе мистера Кроуфорда.

– У вас такие выдающиеся друзья, мистер Фишер?

– Майк, – поправил ее мужчина.

– Ну конечно, Майк, – повторила Моника. – Извините, я совсем погрязла в своих переживаниях. Однако это еще не все. Чуть позже я нашла в сундуке на чердаке дневник Хелен Кроуфорд.

Моника рассказала мужчине, как обнаружила дневник бывшей хозяйки дома. Он слушал ее внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, и заговорил только после того, как она закончила свой рассказ.

– Вы правы, – задумчиво заметил он. – Это уже целая цепь случайностей. Но вы, разумеется, заглянули в этот дневник?

– Конечно же, я его прочитала, – ответила женщина и отбросила со лба упавшую прядь волос. – Разумеется, интимный дневник не предназначается для чужих глаз, но я уверена, что миссис Кроуфорд сама хотела, чтобы я прочитала его. До своего загадочного исчезновения Хелен была несчастлива в супружеской жизни. Ее брак с Бернардом Кроуфордом оказался неудачным.

Муж постоянно изменял ей.

– То, что вы сейчас рассказали, вполне вписывается в общую схему событий, – заметил Майк. – Перед свадьбой Хелен и Бернарда в прессе публиковалось много материалов о них. До их бракосочетания Бернард Кроуфорд был страховым агентом, правда, довольно успешным. Поэтому он и смог купить такую виллу, как Гроверс-парк. Но его состояния было недостаточно, чтобы основать компанию «Кроуфорд лимитед». Она создана на деньги Хелен, получившей огромное наследство незадолго до исчезновения. И держателем контрольного пакета акций их компании была именно Хелен. Своим успехом в бизнесе он обязан ее капиталу. Он ушлый парень – своего не упустит.

– Думаю, что он человек абсолютно бессовестный, – сказала Моника. – Мы поговорили с ним очень коротко, но у меня сложилось впечатление, что ему крайне не понравился мой интерес к его пропавшей жене.

– Он должен быть благодарен своей супруге: разве не она обеспечила ему сказочную карьеру? Простой страховой агент стал президентом крупной компании по торговле недвижимостью. А потом жена, переставшая быть ему нужной, бесследно исчезает, словно это самое обычное дело. По окончании определенного законом срока он объявляет жену умершей и согласно ее завещанию получает все! Каков хитрец! Этот дневник, который вы нашли, может произвести эффект разорвавшейся бомбы. Вы дадите мне его прочесть?

– Конечно, – без колебаний ответила Моника. – Я буду рада обсудить его содержание. Знаете, с той минуты, как я нашла этот дневник, я не могу выдавить из себя ни строчки. А ведь я купила Гроверс-парк, чтобы в тишине и уединении писать книги.

Она вдруг запнулась, почувствовав, что готова откровенно рассказать Майку то, чего не следовало бы. Ей нестерпимо захотелось поговорить о Ральфе, но она не позволила себе этого: прошлое надо оставлять в прошлом! Сейчас у нее от других проблем раскалывается голова. И проблемы эти гораздо серьезнее, чем бесславно закончившийся любовный роман с плейбоем Ральфом Майерсом.

– С этим Кроуфордом еще не все ясно, – продолжал Майк. – Думаю, наш долг – выяснить, что же все-таки произошло.

– У вас есть конкретные предложения? Вы знаете, как были организованы поиски Хелен?

– Пока нет. Поэтому сначала надо получить информацию из полиции, а затем самим опросить друзей и родственников, так можно напасть на след. Не могла же она исчезнуть бесследно?

– Она не исчезла! – заключила Моника. – Я не все вам рассказала. Есть кое-что еще… Я слышала на кухне голоса – мужчины и женщины. Они яростно ссорились. Я разобрала не все слова, но голоса принадлежали супругам Кроуфордам. Это было повторение их реально случившейся ссоры на кухне. Я абсолютно уверена, что неверный муж с удовольствием помог своей надоевшей жене исчезнуть. Но только доказать это невозможно.

– Пока невозможно, – заметил Майк. – Я бы хотел прочитать дневник Хелен. Обещаю ничего не предпринимать без вашего одобрения. И… Вы уж простите меня, Моника, но мне все-таки придется взять у вас интервью.

– Ах, да, интервью, – вздохнула Моника. – Я и забыла о нем.

Ладно, если у вас нет других дел в Лондоне, давайте вернемся.

Разумеется, Майк не имел ничего против…

Спустя два часа они вернулись в Гроверс-парк. Спускались сумерки. Солнце спряталось за облаками, и казалось, вот-вот польет дождь. Поднявшийся сильный холодный ветер растрепал волосы Моники, отпиравшей тяжелые кованые ворота. Она замерзла и решила растопить камин в большой комнате. И хоть Моника никогда не призналась бы в этом, но она была бесконечно рада, что сейчас не осталась одна. Одиночество и уединенность нравились ей уже значительно меньше, чем до последних фантастических событий, которые она не могла бы себе представить еще пару недель назад.

Закрывая кованые чугунные ворота, Моника окинула взглядом дом. Это была добротная старая постройка из серого камня, с эркерами и нишами, окруженная красивым парком. Но молодая женщина поймала себя на мысли, что боится предстоящей – одинокой – ночи в этом доме. Удастся ли ей заснуть? И не случится ли опять что-то непредсказуемое?

– Впечатляющее приобретение, – сказал Майк, когда они шли к парадной двери. – Но мне было бы здесь слишком одиноко. Подождите еще, когда снег выпадет. Не уверен, что у мэрии Брайтона дойдут руки до окраинных узких улочек. Может случиться так, что вы не сможете выехать и будете заперты в этом огромном доме…

– Спасибо, вы меня очень подбодрили, – иронично улыбнулась писательница. – Однако такое вынужденное затворничество может пойти на пользу моей музе – от нечего делать напишу новый роман.

Она отперла парадную дверь.

– Проходите сразу в большую комнату, а я заварю нам чай. Если хотите помочь, растопите камин.

– С огромным удовольствием, – откликнулся репортер. – Идея с чаем превосходная: нет ничего лучше в ненастную погоду!

Через пару минут в камине уже полыхал огонь, распространяя живительное тепло и ни с чем не сравнимый уютный запах горящих сухих поленьев.

– Какой вы молодец, однако, – похвалила гостя молодая хозяйка. – Если вас уволят из «Брайтон кроникл» за прогулы, я охотно возьму вас в помощники по хозяйству.

– Премного благодарен, мэм, – поклонился Майк и засмеялся.

Чем больше времени он проводил с Моникой, тем комфортнее чувствовал себя с ней. Она была красивой молодой женщиной, остроумной, энергичной и обладающей тем неуловимым качеством, которое принято называть очарованием. Она буквально заворожила его.

– Молоко или лимон? Сахар? Сэндвичи? – голос Моники вывел мужчину из блаженно-мечтательного состояния.

– Да, спасибо, – ответил журналист, садясь на диван и беря из рук женщины изящную чашку из тонкого японского фарфора с ароматным свежезаваренным чаем.

На секунду их пальцы соприкоснулись, и Моника снова услышала гулкое биение своего сердца и почувствовала предательскую дрожь в коленях.

– Сначала интервью, а потом дневник? – спросила она.

– Если вам не трудно, то сначала интервью, – предложил Майк. – Лучше сразу покончить с официальной частью. Обещаю долго вас не мучить. И, разумеется, опубликую только то, что вы одобрите и на что дадите согласие. «Брайтон кроникл» – это не бульварная газетенка, а респектабельное издание.

– Ну, то, что нельзя публиковать, я вам и не расскажу. Валяйте, задавайте свои вопросы! Что вы хотите обо мне узнать?

Следующие полчаса Майк лихорадочно строчил, записывая рассказ молодой, но уже известной писательницы о ее творческом пути в литературе и планах на будущее. И ни единого вульгарного вопроса о личной жизни или предпочтениях в еде! Напоследок репортер поинтересовался сюжетом нового романа, но Моника секрета не открыла:

– Не сердитесь, Майк, но я ужасно суеверна: говорить о еще не написанной книге – плохая примета. Надеюсь, вы меня извините.

– Но вы можете сообщить, когда она появится на прилавках книжных магазинов?

– Как только издательство одобрит напечатанный тираж, книга поступит в продажу. Как правило, на следующий день. Но роман еще нужно написать. Думаю, придется интенсивно работать всю зиму. Вы же сами любезно предсказали, что меня до макушки завалит снегом. А в тишине и уединении работа спорится быстрее!

Журналист отложил блокнот в сторону:

– Жизнь в одиночестве в засыпанном снегом доме? Да еще в компании с призраком? Хорошенькая перспектива! Эта идея мне не нравится.

Женщина весело фыркнула:

– Теперь вам пора заглянуть в дневник Хелен Кроуфорд. И вы сразу все поймете!

Моника вышла из комнаты, и Майк проводил ее влюбленным взглядом. Она быстро вернулась, держа в руках книжечку в кожаном переплете с латунной застежкой. Майк взял дневник и начал быстро читать. И чем дольше он читал, тем жестче становилось выражение его лица, а в глазах то и дело вспыхивала ярость.

– Этот дневник объясняет многое. Женщина, написавшая его, не могла просто взять и исчезнуть, ведь она глубоко любила мужа, несмотря на разочарование в нем.

– Он был всем обязан ей, – подчеркнула Моника, – но изменял направо и налево. Я понимаю Хелен Кроуфорд лучше, чем вы думаете Майк. И я абсолютно уверена, что она не исчезла по собственной воле, а с ней произошло непоправимое…

Майк отложил дневник в сторону:

– Но как это доказать? Нельзя же предъявить суду личный дневник и призрака в белом платье? Даже если все написанное и чистая правда, то нет никаких весомых доказательств того, что неверный супруг поспособствовал исчезновению надоевшей жены.

– Это верно, – кивнула писательница. – Я едва знакома с этим типом, но сразу видно, что он холодный, бездушный и самовлюбленный. Способный ради выгоды на любую подлость, в том числе и на убийство!

– Но, к сожалению, из содержания дневника это не вытекает. И потом: если есть убийство, то обязательно должен быть труп! Но полиция трупа не обнаружила.

– Знаю. Однако рано или поздно правда должна всплыть наружу. И я все сделаю для этого. А вы верите, что призрак хотел мне что-то сообщить? Что мы пока не поняли?

– Если это так, – сказал Майк, – то запаситесь терпением. Плохо, что вы живете здесь совсем одна. Разумеется, это ваше дело. Вы уже не маленькая девочка. Но я все-таки скажу то, что должен сказать.

Голос журналиста внезапно охрип. Моника смотрела ему в глаза.

– Я знаю, что сейчас, наверное, не самое подходящее время, но я не могу дольше молчать. С нашей первой встречи вы не выходите у меня из головы! Вы очаровательная женщина, Моника, и должны об этом знать…

Майк пододвинулся ближе и заглянул Монике в глаза. Молодая женщина почувствовала, что мужской взгляд подчиняет ее своей власти: сердце было готово выскочить из груди, а губы пере сохли. Его горячая сухая ладонь легла на ее руку.

– Нет, – прошептала Моника беспомощно, но все ее женское естество страстно требовало любви и нежности, от которой она уже почти отвыкла. – Пожалуйста, Майк…

Мужчина не слушал ее. Он склонился над ней и коснулся губами ее внезапно пересохших губ. На несколько секунд Моника словно окаменела, подавляя проснувшееся желание, а затем внезапно приоткрыла губы и ответила на поцелуй. Закрыв глаза, Моника закинула руки за шею Майка и привлекла его к себе. В эту минуту она ощутила себя счастливой, защищенной и благодарной мужчине, в объятиях которого снова почувствовала острое желание, которое, как ей еще недавно казалось, умерло в ней навсегда.

– О, Майк, – прошептала молодая женщина, когда после долгого поцелуя их губы разомкнулись на мгновение, – мы сошли с ума. Я не знаю…

– А я знаю, – прервал ее мужчина и нежно поцеловал в шею…

Огонь пылал в камине. В его отблесках на стенах гостиной плясали тени. Тела влюбленных сплетались и расплетались снова. Этот танец любви, прекрасный, как сама жизнь, вдохнул в старый дом молодость и счастье, которого так не хватало его бывшим владельцам.

Волны наслаждения снова и снова охватывали Монику. Ни с одним мужчиной за всю свою жизнь она не испытывала такого.

Майк был нежен и терпелив. Он не стремился как можно быстрее получить удовольствие и разомкнуть объятия. Наоборот, он длил эту любовную страсть на грани муки, не спеша к финальному крещендо и доводя партнершу до полуобморочного состояния.

И она вздымалась в его руках, замирала, и опять ее женская сила просыпалась, когда он начинал ласки. Раз, второй, третий…

Их тела были мокрыми от пота, волосы спутались, губы чуть припухли от страстных поцелуев. С удивлением Моника поняла, что рядом с Майком она может быть совершенно раскованной: не было ничего стыдного в том, что он мягко и ненавязчиво предлагал ей делать. И она де лала то, чего никогда не делала прежде. Она отбросила ненужный стыд и ложную скромность, понимая, что ее тело для него – священный сосуд, который он до краев может наполнить собой…

Дрова в камине почти догорели. Опускался вечер. Влюбленные в последний раз слились воедино и разжали объятия. Моника чувствовала себя опустошенной и вместе с тем переполненной чем-то новым, сильным и удивительным, тем, что принято описывать одним коротким словом «любовь»…

– Я знал, что это случится, уже в тот момент, когда ты, яростно вращая глазами, захлопнула дверь прямо перед моим носом, – сказал Майк, поцеловал ее в кончик носа и отпил из чашки. Они сидели на кухне, уже приведя себя в порядок, и пили ароматный чай. – Тогда я дал себе слово, что выпрыгну из собственной шкуры, но добьюсь новой встречи с тобой. Ты можешь рассчитывать на меня всегда и во всем.

– Я знаю, – счастливо улыбнулась Моника – она уже более оптимистично смотрела в будущее.

– Знаешь, чего мне хотелось бы меньше всего на свете? – он хитро улыбнулся. – Провести этот вечер в редакции. Может быть, я мог бы сегодня остаться…

– Пожалуйста, давай не будем торопить события, – поспешно перебила его писательница. – Я очень нуждаюсь в любви и нежности, но сегодня вечером мне надо побыть одной, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства. Не обижайся, пожалуйста, и не расценивай это как отставку. Мужчина и женщина – это два противоположных полюса, и путь между ними прокладывается не сразу.

– Значит, ты не веришь в любовь с первого взгляда? – спросил Майк, улыбаясь.

– Я подробно расскажу тебе об этом, но не сегодня. Сделай одолжение, уходи сейчас, пожалуйста! Я тебя не прогоняю, я очень хочу, чтобы ты вернулся. Ты ведь вернешься, правда?

– Можешь не сомневаться, – пообещал мужчина, с трудом отрываясь от нее. – Займусь сегодня вечером щедро подаренным тобой интервью – босс будет на седьмом небе. Ты будешь читать его перед публикацией? Я могу привезти текст завтра утром.

– Договорились! – радостно согласилась Моника. – И как раз позавтракаем вместе. Я буду счастлива тебя видеть: такое удачное начало дня!

– Может быть, и конец будет приятнее, – пробормотал Майк, поцеловал возлюбленную еще раз и нехотя поднялся. – Ты права! Но я хочу, чтобы ты знала: ты женщина, которую я искал всю жизнь. Мы созданы друг для друга. Ты веришь в судьбу, дорогая?

– С тех пор как купила этот дом, все больше и больше, – засмеялась она.

Моника проводила возлюбленного до автомобиля и подождала, пока он выедет за ворота. Он выглянул через боковое окно, послал ей воздушный поцелуй и нажал на газ. Молодая женщина смотрела ему вслед, пока габаритные огни стали неразличимы. Она была в приподнятом настроении, и старая вилла уже не казалась ей такой заброшенной и унылой. Почувствовав неожиданный прилив энергии, Моника решила немедленно засесть за работу!

Майк еще раз посмотрел в зеркало заднего вида, пытаясь поймать взгляд Моники, одиноко стоявшей у закрытых ворот, и у него сжалось сердце. Он помахал ей рукой, и она помахала ему в ответ. Мужчина на секунду закрыл глаза, вспомнив, как страстно и искренне она целовала его. Наконец-то он нашел женщину, которую искал много лет. Станет ли он мужчиной всей ее жизни?

Перед тем как пойти в редакцию, парень решил заехать домой. На автоответчике он обнаружил семь непринятых звонков и три сообщения. Половина – из редакции: потеряли его! И немудрено – он уже несколько часов не давал о себе знать.

Вздохнув, журналист снял телефонную трубку и набрал номер редакции. Вскоре в трубке раздался хорошо знакомый голос редакционной секретарши Люси.

– Наконец-то, – укоризненно проговорила девушка. – Куда ты подевался? Босс уже рвет и мечет…

– Сейчас я его успокою, – ответил Майк. – Соедини меня с Уорнером, у меня для него отличные новости: я взял интервью у Моники Зеллер и через полчаса буду в офисе.

– Майк, я всегда говорила, что ты – гений! Подожди минутку, сейчас я соединю тебя с Уорнером, но учти, он злой как черт!

Через минуту главный редактор «Брайтон кроникл» взял трубку.

– Как это понимать, Фишер? Где вас носит целый день? – раздраженно тараторил Уорнер. – Через пятнадцать минут летучка по текущему номеру, а я не в курсе, что там у вас с обещанным интервью? Верстальщики мне всю плешь проели: сколько резервировать – полполосы или целую полосу? А вы как сквозь землю провалились: ни слуху ни духу!

– Я не мог связаться с вами раньше, – спокойно отреагировал Майк, зная, что главный редактор по темпераменту холерик – легко взрывается, но быстро отходит. – У меня прекрасная новость: интервью я взял и уже еду в редакцию.

– Гм, очень рад! Но рекомендую вам приступить к работе немедленно, – Уорнер говорил уже совсем другим тоном.

– Мисс Зеллер непременно хочет прочитать гранки, прежде чем интервью пойдет в печать, – заметил Майк. – Можно поста вить его в номер послезавтра?

– Дамские капризы! – возмутился главный редактор, но быстро дал задний ход. – Хорошо, послезавтра – так послезавтра. Я согласен. Надеюсь, мисс Зеллер не выставила никаких других требований? Интервью эксклюзивное? Только для «Брайтон кроникл» или она предоставит его и в другие издания?

– Разумеется, эксклюзивное. Счастье, что она вообще согласилась на интервью. Она очень закрытый человек и терпеть не может прессу…

Вечерние сумерки уже спустились над Брайтоном, когда темно-синий автомобиль свернул с автобана и направился к центру города. Водитель вел автомобиль предельно корректно, обращая внимание на все дорожные указатели и знаки и не превышая скорости: ночь длинная, и у него достаточно времени. Главное было – проскочить незамеченным и не попасться в лапы дорожной полиции.

Человека за рулем звали Кен Мейнард. Это был мужчина неприметной, незапоминающейся внешности, которая очень помогала в избранном им ремесле. Еще четыре часа назад он и не предполагал, что сегодня предстоит работа. Ему позвонил мужчина, не назвавший своего имени, и предложил непыльную работенку, обещав заплатить три тысячи фунтов стерлингов. Кен сидел на мели и сразу согласился. Они договорились встретиться у доков в лондонском порту. Кен Мейнард был профессионалом, привыкшим не задавать лишних вопросов, а просто выполнять порученную работу.

Заказчиком оказался элегантно одетый седой джентльмен, приехавший на встречу в роскошном новом «Мерседесе». Он не назвал своего имени, а только передал Кену задаток – тысячу фунтов стерлингов, больше, чем тот заработал за весь последний месяц.

– Что я должен сделать, сэр? – поинтересовался Кен, понизив голос. – Кто стоит на вашем пути? Как мне его убрать?

Седой джентльмен бросил на профессионального киллера гневный взгляд и сообщил, что речь идет не о заказном убийстве: надо только хорошенько попугать молодую женщину – хозяйку виллы недалеко от Брайтона, нанеся ей неожиданный ночной визит.

– Надо сделать так, чтобы после этой ночи она навсегда исчезла из этих краев, – пояснил заказчик. – Какими средствами вы этого добьетесь, дело ваше! И запомните: ни в коем случае не убивать! Оставшиеся деньги получите потом.

– А как мне вас найти, сэр? – спросил Кен. – Если дело только в том, чтобы…

– Я сам вам позвоню! – ответил седой джентльмен. – Выполняйте задание немедленно. Дело не терпит отлагательства. Хорошо справитесь – не пожалеете!

Кен увидел, как мужчина сел в свой роскошный «Мерседес» и укатил. Откуда он вообще узнал, что Мейнард берется за такую грязную работенку? На этот вопрос у него не было ответа. Уволенный из Иностранного легиона после долгих лет службы, он так и не сумел вернуться к нормальной жизни и адаптироваться в Лондоне.

Бывший наемник миновал центр Брайтона и поехал по указанной на карте улице. Что ж, условия работы идеальные: вилла действительно стоит на отшибе.

Постепенно совсем стемнело, и снова начал накрапывать дождь: крупные капли громко стучали по лобовому стеклу автомобиля. Кен Мейнард обожал такую погоду: глупые людишки сидят в своих уютных теплых домах, попивают шерри и не суют свои носы куда не следует.

Дождь усиливался. На горизонте ярко блеснула молния. Скоро разразится гроза – ему и это на руку! Идеальная погода для преступления! Хорошо, что заказчик дал ему аванс – значит, уверен, что Кен справится легко.

– Никогда я не стану женой Стива Фарлоу! – громко закричала красавица Белинда Крейн. Ее изумрудно-зеленые глаза лучились гневом и отчаянием, охватившим ее, едва она услышала приказ отца: – Уж лучше я уйду в монастырь!

Джейкоб Крейн угрюмо смотрел на дочь, словно видел ее впервые.

– Ты выйдешь за него замуж! – повторил он не терпящим возражения тоном, в котором сквозила едва сдерживаемая ярость. – Уже все решено со Стивом и его отцом. Свадьба состоится в следующем месяце. Не смотри на меня так, Белинда! Твоя мать и я хотим тебе только счастья. Стивен – симпатичный молодой человек, и он будет хорошо заботиться о тебе.

– Но я не люблю его, отец! – воскликнула Белинда, не в силах больше сдерживать поток горьких девичьих слез. – Как вы можете решать за меня, с кем я буду счастлива, а с кем – нет!

– Белинда, я жду от тебя, что ты, как добродетельная девушка и послушная дочь, подчинишься воле своих родителей и выйдешь замуж за Стива, – резко ответил отец. – Речь идет не только о твоем счастье, но и о благополучном существовании обоих поместий. Твоя мать и я позаботились о том, чтобы твое будущее было обеспечено.

Стив обещал…

– Нет! – в ужасе закричала Белинда, резко повернулась и выскочила из комнаты.

Она слышала, что отец что-то зло крикнул ей вслед, но слов не разобрала, а вернуться уже не было сил…

Ночную тишину нарушил мощный раскат грома. В черном небе сверкнула ярко-оранжевая молния, озарив на несколько секунд все вокруг. Моника, увлеченная описанием драматической сцены между Белиндой и ее отцом, не заметила, как спустилась ночь и разразилась гроза. Она упорно писала, не отвлекаясь ни на что и решив сегодня же начать вторую главу романа. Крупные холодные капли дождя громко колотили по оконным стеклам, а молодая писательница, самозабвенно погруженная в анализ чувств несчастной Белинды, влюбленной в кузнеца Джеффри Доббса, но вынужденной согласиться на брак с постылым богачом Стивом Фарлоу, блаженно улыбалась: она описывала свои собственные чувства, так внезапно нахлынувшие на нее. Ей самой казалось невероятным, что она нежданно-негаданно влюбилась в мужчину, о существовании которого не знала еще неделю назад.

Она откинулась в кресле и мечтательно подумала о том, что произошло в гостиной несколько часов назад, и ее щеки невольно покрыл румянец… Никогда прежде она так стремительно не сближалась с мужчиной. И что же? Никакого разочарования! Наоборот, она с трепетом и нетерпением ждала их новой встречи.

Моника улыбнулась, вспомнив, как Майк поднялся с их импровизированного ложа, которым служила медвежья шкура, постеленная на полу перед камином, и заявил:

– Если ты не хочешь замерзнуть, дорогая, то либо возвращайся в мои объятия, либо попроси меня развести огонь в камине, он совсем потух.

– Огонь, мне кажется, надежнее, – ответила женщина.

Она лежала на шкуре и смотрела, как обнаженный Майк возится с дровами. Вид его атлетичного мускулистого тела вызывал у нее новый приступ желания. И он почувствовал это, даже не оборачиваясь к женщине. Убедившись, что огонь в камине разгорелся с новой силой, он схватил ее на руки и понес в ванную комнату.

– Потрешь мне спинку, любимая? – со смехом спросил он писательницу…

Моника встряхнула головой, отгоняя от себя приятные воспоминания. «Хватит, – сказала она себе. – Ты совсем потеряла голову, дорогая моя».

Она поднялась из-за письменного стола и аккуратно сложила по порядку страницы рукописи. Старинные бронзовые часы в кабинете пробили десять раз. Внезапно молодую женщину охватила непреодолимая усталость, и она решила немедленно отправиться в постель. Погасив свет в кабинете, Моника вышла в темный коридор. Включив свет в коридоре, она с удивлением заметила, что люстра как-то слишком долго не загоралась. Молодая женщина уже поднялась до середины лестницы, как вдруг свет начал медленно гаснуть и, наконец, совсем потух – но лишь на несколько секунд, а затем снова зажегся. «Если гроза и дальше будет так бушевать, то свет может погаснуть во всем доме, – подумала Моника. – Надо раздобыть свечу». Она начала лихорадочно шарить по ящикам комода в спальне, а свет в это время опять начал мигать.

Моника быстро отворила дверь, щелкнула выключателем, но свет зажегся только в коридоре и на лестнице. Женщина открыла ящик прикроватного столика и, к счастью, обнаружила там коробку со свечами – теперь она была во всеоружии.

Писательница подошла к окну, за которым бушевала ужасная гроза – с громом, молнией и ливнем! Страшный ветер трепал листья деревьев и с хрустом ломал их ветви. Она невольно поежилась при одной только мысли, как страшно сейчас на улице. Как хорошо, что у нее есть крыша над головой и что вчера она принесла из сарая сухие поленья для камина!

Раскаты грома становились все громче, а молнии сверкали все ярче, но для этого времени года такая ужасная гроза была вполне обычным явлением…

Наконец, Моника отошла от окна и нырнула под одеяло. Через минуту она уже спала…

В это время Кен Мейнард подошел к тяжелым кованым воротам виллы. Свой автомобиль он оставил у опушки соснового бора и остаток пути прошел пешком по проселочной дороге. Он насквозь промок под холодным дождем и ужасно продрог. Но жалеть себя было не время – предстояла серьезная работа, и он был обязан сделать ее первоклассно!

Сначала бывший легионер произвел разведку на местности. Через решетчатую ограду он увидел старую виллу со светящимися окнами в левом крыле. Остальная часть дома была погружена во мрак. Заказчик прав: хозяйка Гроверс-парка жила одна. Вероятно, сейчас она уютно устроилась в большом мягком кресле перед пылающим камином. Ничего, Кен Мейнард подождет, когда женщина уснет сладким сном и во всем доме погаснет свет – тогда-то и настанет время его торжества!

Наконец, все окна на вилле погасли. Мужчина ловко перелез через ворота и спрыгнул на шуршащий гравий подъездной аллеи. Прячась за густым кустарником, бывший легионер подобрался поближе к дому. Он долго оглядывал его, решая, как лучше пробраться вовнутрь. В правом крыле нашлось окно, расположенное не так высоко, как остальные, и прямо перед ним росла старая липа, ветви которой раскинулись почти до самого окна. Такому тренированному человеку, как Кен, ничего не стоило влезть на высокое дерево и перебраться с него на стену дома.

Ветер переменился, и теперь холодный дождь хлестал мужчине прямо в лицо, но он как будто и не замечал этого. Левой рукой Кен держался за выступ стены, а правой осторожно надавил на оконную раму – створка подалась и открылась с легким скрипом, показавшимся ему громким взрывом. Но гроза потопила в своем шуме звук открывающегося окна.

Кен Мейнард бесшумно спрыгнул внутрь комнаты. Напряженно вглядываясь в темноту, он повернулся и плотно затворил окно. Шум ветра сразу стих, и теперь в тишине дома был слышен каждый звук.

Спальня хозяйки находилась в противоположном крыле, поэтому мужчина решил рискнуть и посветить карманным фонариком. Слабый лучик света озарил комнату, обставленную старой мебелью, почти рухлядью. Мужчина на цыпочках подошел к двери – к его великому облегчению она была не заперта. Он осторожно отворил ее, боясь, как бы не заскрипели старые изношенные петли, и вышел в темный коридор, освещая себе путь карманным фонариком. Он дошел до холла, из которого наверх вела шатающаяся лестница. Где-то здесь должна быть спальня, в которой хозяйка виллы видит десятый сон. Придется нарушить эту идиллию – за это хорошо заплачено!

Кен Мейнард обшарил лучом фонарика большую комнату и вырвал из розетки в стене телефонный кабель – связи с внешним миром больше нет! Сбоку от лестницы бывший легионер обнаружил распределительный щиток с торчавшим в дверце ключом. Он открыл дверцу щитка, вывернул электрические пробки и бросил их на ковер – на весь остаток ночи дом погрузится во тьму! Это только усилит ужас женщины, которую ему предстоит основательно испугать…

Дом, оставшийся в бурную грозовую ночь без электричества и телефонной связи, – ну что еще нужно преступнику? Кен Мейнард испытывал приятное возбуждение, как всегда перед совершением преступления. Он начал медленно подниматься вверх по лестнице…

Недолго проспав, Моника внезапно проснулась. Оранжевая вспышка молнии озарила ночное небо и на несколько секунд осветила спальню таким нестерпимо ярким светом, что Моника за жмурила глаза.

Когда она снова открыла их, то увидела бледное световое пятно, не похожее на отблеск молний – источник этого света исходил от другого. И в этом блеклом свете Моника разглядела едва вырисовывающиеся контуры женской фигуры, становившиеся все более отчетливыми. Это был призрак женщины в белом платье!

Моника попыталась спрятаться под одеяло, но вдруг услышала тихий голос:

– Просыпайся! Пора просыпаться, Моника!

Испуганно и одновременно завороженно писательница вглядывалась в красивое лицо женщины в белом, выражавшее печаль и мольбу.

– Прячься! – снова раздался голос, и на этот раз Моника почувствовала напряжение в голосе призрака. – Поторопись! У тебя очень мало времени – иначе будет поздно…

При последних словах призрак начал расплываться, а спустя несколько секунд совсем исчез.

Моника не понимала смысла, заключенного в словах вновь явившегося ей призрака, но она инстинктивно почувствовала, что предупреждение было искренним.

Молодая женщина мгновенно выскочила из постели, поспешно натянула джинсы и пуловер и, босиком на цыпочках прокравшись к двери спальни, приоткрыла ее. Коридор был погружен во тьму, вокруг не слышалось ни звука. И вдруг она заметила узкую полоску света, идущую снизу от лестницы.

Моника застыла от ужаса – в доме кто-то был! Секундой позже, услышав незнакомый глухой звук, она уже не сомневалась в этом. «Надо поскорее спрятаться! Если это грабитель, он не должен меня увидеть!»

Бросившись вон из комнаты, объятая страхом женщина побежала по коридору к лестнице. Свет стал еще интенсивнее, и она догадалась, что это карманный фонарик.

Сейчас жизненно важно было спрятаться, но где? Женщина широко распахнула дверь спальни, добежала до лестницы и открыла дверь комнаты на противоположном конце коридора, спрятавшись за ней, прикрыла ее неплотно, оставив узкую щелку. Она надеялась, что, увидев распахнутую дверь спальни, грабитель направится туда, а она выиграет время, чтобы спрятаться на чердаке.

Луч света поднимался все выше и достиг второго этажа. Моника отпрянула назад и застыла в напряженном ожидании. Раздались крадущиеся шаги. Прошло еще несколько тягостных секунд, прежде чем она рискнула выглянуть из-за двери и увидела грабителя, входящего в дверь ее спальни. Маневр удался!

Испуганная женщина стремглав выскочила из комнаты – лестница была всего в нескольких шагах. Она старалась двигаться бесшумно, чтобы не выдать своего присутствия. В этот решающий момент вся надежда была только на удачу, и ей сначала повезло – она успела добежать до лестницы, прежде чем грабитель понял, что спальня пуста. Но надо же ей было замешкаться буквально на долю секунды! Зло умышленник, мгновенно сообразивший, что в спальне никого нет, проворно выскочил из нее в тот момент, когда женщина поставила ногу на ступеньку лестницы, чтобы мчаться наверх.

Освещенная лучом фонарика и застыв от ужаса, она услышала злобный возглас, сопровождающийся дьявольским смехом:

– Смотрите-ка, птичка выпорхнула из своего гнездышка, да попалась в лапы кошки!

В панике Моника рванула вверх по лестнице, а Кен бросился за ней. Женщина домчалась до тесного коридорчика, на противоположном конце которого находилась ведущая на чердак узкая лестница, отперла дверь, вынула ключ из замка, вбежала на чердак и захлопнула за собой дверь. Она повернула ключ в замке и задвинула щеколду как раз в тот момент, когда преступник уже коснулся ручки с внешней стороны двери. С какой целью столяр прикрепил к чердачной двери изнутри эту щеколду, было неизвестно, главное, что это дало Монике передышку, чтобы обдумать дальнейшие действия. Ведь достаточно было крепкому мужчине навалиться посильнее, и хлипкая дверь легко слетела бы с петель.

– Открой! – раздался яростный вопль бывшего легионера, и он громко заколотил в дверь крепкими кулачищами. – Сейчас же открой, тварь!

И он разразился потоком грязной нецензурной брани.

Охваченная леденящим ужасом писательница осознавала, что ее ждет, если этому мерзавцу удастся выломать дверь. Ее надо забаррикадировать, не теряя ни минуты! Женщина лихорадочно хватала все, что попадалось под руку, и тащила к двери: маленький комод, сундук, шкафчик. Страх придал ей сил, и она придвинула к двери довольно большой шкаф, загораживающий весь дверной проем, – он преградит преступнику путь на чердак, даже если тому удастся выломать дверь.

– Подожди, глупая шлюха! Я доберусь до тебя! – бушевал негодяй и колотил в хлипкую дверь руками и ногами. – Открывай сейчас же!

Моника испуганно молчала и только побледнела как мел.

– Я доберусь до тебя, мерзавка! – продолжал рычать мужчина. – Успокоилась, тварь? Но, ничего, ненадолго! Вот я доберусь до тебя, шлюха поганая, тогда узнаешь!

От этих угроз у Моники мурашки побежали по коже. Она была в доме совершенно одна – беззащитная и беспомощная! Кричи не кричи – никто не услышит: Гроверс-парк слишком удален от соседних домов!

Перепуганная насмерть женщина подскочила к окну, рывком распахнула его… и поняла, что этот путь к спасению отрезан: скат крыши был слишком крутым! Придется спасаться иначе, но как?

Она мысленно обругала себя последней дурой – надо было сразу бежать вниз к телефону и звонить в полицию! А теперь она заперта здесь, на чердаке, и жестокий преступник колотит в дверь, оскорбляет ее, хочет надругаться над ней и, возможно, убить…

Майк Фишер бросил взгляд на часы и обомлел – они показывали десять часов вечера. Он наморщил лоб и снова перевел глаза на рукопись, над которой работал последние два часа, не заметив, как прошло время. Он уже полностью отредактировал интервью, чтобы завтра с утра пораньше показать его Монике.

Майк засиделся в редакции один, все сотрудники уже давно разошлись по домам, даже кабинет Уорнера опустел.

За окном бушевала гроза: грохотал гром, сверкали молнии, и лил ливень. В такую непогоду не было никакого желания высовывать нос на улицу. Но Майка не оставляла мысль о Монике: она сейчас одна в огромном старом доме. Наверное, испугалась грозы?

Мужчина снял телефонную трубку и набрал номер Моники: звонить было еще не поздно. Он представил себе, как женщина сидит за массивным письменным столом в кабинете и пишет новый бестселлер, время от времени поглаживая густые пепельные волосы и отхлебывая ароматный чай из чашки японского фарфора. Наверняка сейчас она обрадуется его звонку, не то что вчера.

Майк ждал гудков, но телефон будто умер. Мужчина недовольно нахмурился и снова набрал знакомый номер. Но вновь не услышал ни длинных, ни коротких гудков «занято». Никакой связи не было вообще. Тишина.

Журналист застыл со снятой трубкой в руке и задумался. Может быть, из-за грозы повредился телефонный кабель? Случается же, что из-за непогоды повреждается линия электропередачи?

Мужчину охватило сильное беспокойство, он решил поехать в Гроверс-парк хотя бы для того, чтобы убедиться, что с его возлюбленной все в порядке. Он не будет ей мешать и, если для волнения нет причин, немедленно ретируется!

К счастью, он оставил свой «Лендровер» в подземном гараже, куда можно спуститься прямо из здания редакции, и ему не пришлось выходить под дождь, ливший, казалось, с удвоенной силой. Майк сел в автомобиль, завел мотор и выехал из гаража на залитую водяными потоками центральную улицу города.

Если бы только он мог знать, как он нужен сейчас Монике, какие страшные события разворачиваются в эти минуты на старой уединенной вилле!

Майк Фишер уверенно повел автомобиль в сторону Гроверспарка. Внезапно его ослепили фары встречного автомобиля, и он невольно зажмурился и ударил по тормозам. Майк подал неумелому водителю световой сигнал прерывистым включением дальнего света фар – тот явно не понимал, что создает аварийную ситуацию, ослепляя ярким светом фар сидящих за рулем встречных автомобилей. Майк в сердцах выругался и собрался уже мчаться дальше, как вдруг в свете фар увидел стоящую на обочине женскую фигуру. Несмотря на ужасное ненастье, на ней было белое элегантное платье, которое выглядело совершенно сухим, хотя она стояла без зонта под проливным дождем. «Так ведь это же…» – ошарашенно подумал Майк.

Фары освещали фигуру женщины лишь доли секунды, и внезапно она растворилась в воздухе, словно ничего и не было. Майк притормозил и бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида, словно желая проверить, по-прежнему ли под дождем стоит одетая в белое женщина? Но никого не было. Может быть, ему привиделось? У Майка по спине побежали мурашки – он вспомнил рассказ Моники о женщине-призраке в белом платье. Тогда мужчина легкомысленно предположил, что все это плод богатой фантазии писательницы, пребывающей в творческом процессе, но теперь он думал иначе.

Майк энергично тряхнул головой и нажал на газ…

Дверь медленно начала поддаваться – Кен Мейнард навалился на нее всем своим мускулистым тренированным телом, сопровождая попытку взлома громкими проклятиями и непристойными ругательствами. У Моники перехватило дыхание, когда она увидела трещины в обшивке двери. Дерево трещало под жестким напором взломщика. Через несколько секунд в двери образовалась огромная трещина – преступник просунул через нее руку, пытаясь нащупать щеколду.

– Скоро я буду совсем рядом, сладкая моя! – услышала Моника слова, произнесенные издевательским тоном. – И тогда я познакомлюсь с тобой поближе!

– Нет! – закричала несчастная женщина и схватила прислоненную к стене швабру, когда-то забытую здесь нерадивой уборщицей.

Женщина обеими руками схватила швабру, просунула ее в щель между дверью и шкафом и с такой силой ударила негодяя по руке, что тот взвыл от боли.

– Убирайся отсюда! – заорала она и принялась тыкать шваброй.

Но Кену удалось вырвать швабру из рук женщины, продолжая при этом с силой колотить в дверь ногами. На этот раз его усилия увенчались успехом – в нижней части двери тоже образовалась щель, и старое дерево стало крошиться, не выдержав напора.

– Вот теперь я, наконец, тебя поимею! – мерзко засмеялся насильник, протиснувшись в образовавшуюся в двери щель и пытаясь отодвинуть шкаф.

Моника подскочила к шкафу с другой стороны, чтобы помешать ему, но сила была на стороне мужчины.

Она услышала его тяжелое дыхание, а затем ликующий возглас: шкаф удалось отодвинуть! Теперь ее отделяло от преступника всего несколько шагов. При яркой вспышке молнии, сверкнувшей в ночном небе и на короткий миг осветившей чердак, она увидела его мускулистую фигуру и безжалостные глаза. Он попытался схватить Монику за левую руку, но она, вовремя заметив его жест, отскочила, а затем, пошатываясь, отступила к чердачному окну, сопровождаемая дьявольским хохотом насильника.

– Тебе не удастся удрать, – услышала она ненавистный голос. – И не пытайся, только хуже будет!

Охваченная паникой, Моника решилась вылезти через окно на крышу чердака, несмотря на почти неотвратимую опасность упасть и разбиться, – другого пути к спасению она не видела! Она открыла одну оконную створку, и ветер бросил ей в лицо холодные струи дождя. Женщина попыталась забраться на подоконник, но в этот момент преступник крепко обхватил могучей рукой ее тонкую талию. Она громко закричала, зовя на помощь, и принялась с силой толкать его ногами. Но Кен Мейнард, не обращая ни малейшего внимания на отчаянные крики женщины, только крепче прижимал ее к себе!

– Да успокойся же ты, наконец! – услышала Моника злобный голос прямо у своего уха. – Или до тебя еще не дошло, что трепыхаться бесполезно?

И тут у обессиленной женщины сдали нервы: из глаз брызнули слезы, и громкие рыдания начали сотрясать ее хрупкое тело. Преступник ударил женщину наотмашь, и она упала, больно ударившись об пол.

– Такая красивая женщина и совсем одна в таком большом доме! – язвительно засмеялся Кен и направил луч фонарика прямо в лицо Моники. – А не слишком ли это опасно? Ты лучше убралась бы отсюда, а то с тобой приключится пренеприятная история!

– Кто вы? – Моника собрала в кулак все свое мужество и спросила твердым голосом. – Что вам от меня нужно? Деньги? Внизу в кабинете у меня есть…

– Заткнись, дура! Я и без твоего разрешения возьму все, что мне захочется, – отрезал грабитель. – А ты сама покажешь мне, где лежат твои сокровища. Может быть, тогда я передумаю и не сделаю с тобой ничего плохого. Но завтра ты должна исчезнуть, и чтобы духу твоего здесь больше не было! Поняла? А то следующей ночью я опять приду, и это будет гораздо хуже для тебя…

Кен Мейнард по-прежнему светил лучом фонарика прямо в искаженное страхом, измученное лицо женщины. Ужас словно парализовал Монику, но смысл его слов она уловила правильно: мужчина был не просто жадным до богатой добычи грабителем и насильником, он вломился в ее дом с иным намерением – испугать ее до смерти и заставить покинуть дом! Но зачем?

– Кто нанял вас, чтобы напугать меня? – напрямик спросила Моника, понимая, что очень рискует, задавая подобный вопрос. – Послушайте, вы! Я никому не сделала ничего плохого! Я просто хочу в тишине и уединении писать свой новый роман, а вы…

– Заткни свой рот! – заорал преступник. – Не смей лезть ко мне со своими дурацкими вопросами, а делай, что приказываю! Я повторять не собираюсь! Короче: или ты завтра исчезаешь отсюда, или я кое-что сделаю с твоим хорошеньким личиком. Усвоила?

Свистящие порывы ветра за окном внезапно стали ослабевать, раскаты грома удалялись и становились все тише. И вдруг на фоне привычных звуков непогоды раздался громкий шум мотора подъезжающего автомобиля.

Кен ринулся к окну, и с его губ сорвалось грязное ругательство – он увидел горящие фары стоящего перед коваными воротами автомобиля.

Моника тоже услышала шум мотора и сразу сообразила – это единственный шанс на спасение. Несмотря на весь пережитый ужас, женщина сохранила присутствие духа. Мигом вскочив, она рванула к двери и стала протискиваться в образовавшуюся щель, ссаживая кожу с рук и не чувствуя при этом боли, главное – скорее убежать!

Кен бросился за Моникой, но когда его рука почти схватила ее, она уже выскочила через щель в маленький коридор. Преступник – высокий и мускулистый – не мог протиснуться в дверную щель так быстро, как она. Моника была уже на середине лестницы, когда он выскочил в коридор.

– Проклятая шлюха! – услышала Моника яростный вопль преступника. Он подбежал к лестнице и начал спускаться вниз, перепрыгивая через две ступеньки. – Подлая тварь, я сверну твою тонкую шейку!

Нетрудно было догадаться, что стоит негодяю добраться до нее, и он немедленно приведет в исполнение свою угрозу. Неважно, что за непрошеный гость пожаловал к ее воротам в этот страшный вечер – его принес сам Господь! И он станет ее спасителем!

Моника быстро миновала коридор и понеслась вниз по шаткой лестнице с такой бешеной скоростью, что легко могла бы потерять равновесие и скатиться вниз. Но судьба хранила молодую женщину, и она продолжала бежать со скоростью ветра.

Вот и входная дверь – уже в нескольких шагах! Тяжело дыша, Моника схватилась за дверную ручку, повернула ключ в замке, рывком отворила дверь и оказалась нос к носу с Майком Фишером…

Майк заметил стоящий на опушке соснового бора автомобиль и удивился: как он мог оказаться здесь в столь поздний час? Он притормозил у кованых ворот, вышел из автомобиля и вдруг услышал отчаянный женский крик о помощи, заставивший его вздрогнуть. Мужчина бросился к забору, легко подтянулся, перемахнул через ограду и спрыгнул на мокрую траву. В тот же момент он снова услышал женский крик, а затем громкий издевательский мужской смех. Ему показалось, что крики доносятся с чердака. Майк стремглав бросился к дому, и те секунды, что он бежал до парадной двери, показались ему вечностью. Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда он оказался около нее, и прямо перед ним возникла насмерть перепуганная Моника с перекошенным от ужаса лицом. А за ее хрупкой фигуркой Майк увидел бежавшего за ней мужчину в темной одежде и с фонариком в руке. Его лицо выражало злобную ярость!

Майк мгновенно оценил ситуацию. Он мягко отстранил Монику и приготовился дать отпор незваному гостю, бросившемуся на него с кулаками! Майк ловко увернулся от удара, и одетый в черное человек по инерции сильно подался вперед, предоставив Майку прекрасную возможность с размаху дать ему кулаком в живот. Кен Мейнард громко застонал. Майк стремительно нанес ему второй мощный удар. Кен повалился назад, упав спиной на стул, шумно развалившийся под его тяжестью. Разъяренный Майк уже не мог остановиться, нанося удар за ударом по голове и туловищу негодяя, издевавшегося над беспомощной и беззащитной женщиной. Наконец, бывший легионер с протяжным стоном повалился на пол, не в силах пошевелиться.

– Господи, Майк! – воскликнула Моника, наблюдавшая за короткой жестокой дракой. – Какое счастье, что ты оказался здесь! Я…

Майк заключил возлюбленную в объятия, и не в силах дальше говорить женщина расплакалась. Разумеется, Моника была бесконечно благодарна Майку, но это чувство было куда сильнее благодарности, это была любовь… Наконец-то она встретила настоящего мужчину, которого искала всю жизнь и на которого можно опереться: мужчину всей ее жизни!

Майк мягко отстранил Монику и подошел к лежащему на полу поверженному врагу.

– Звони в полицию! – обратился он к Монике. – А я пока разберусь с этим гадом…

Ночное небо снова осветила блеснувшая молния, и раздался мощный раскат грома. Моника включила телефон, позвонила в полицию и вернулась к Майку, предусмотрительно связавшему руки и ноги преступника, обыскавшему его в поисках оружия и устроившему ему допрос не хуже профессионального следователя. Поверженный негодяй едва ворочал языком.

– Все в порядке, Майк, – с облегчением сообщила Моника. – Я вызвала полицию. Они выслали наряд – он скоро прибудет сюда.

– Отлично, – отозвался Майк и кивнул в сторону преступника. – Этот гад сообщил мне много интересного. Он не случайно забрался в твой дом, дорогая. Его наняли. Ну-ка, повтори леди все, что ты рассказал мне. И не вздумай лгать, говори как на духу. У тебя все равно нет другого выхода.

Пару минут Кен Мейнард молчал, обдумывая свое положение, и, наконец, кивнул в знак согласия и заговорил хриплым срывающимся голосом:

– Тот мужчина сказал, что все пройдет без проблем. Откуда мне было знать, что…

– Что за мужчина? – быстро спросила Моника. – Заказчик? Кто он?

– Я не знаю его имени, – честно признался Кен. – Он позвонил мне и попросил о встрече. Дал аванс и велел любыми средствами заставить вас уехать из этого дома. Остальные деньги – после вашего отъезда. Черт возьми! Да не смотрите на меня так! Я говорю правду! Послушайте, леди, я не знаю никаких подробностей. И поймите, здесь не было ничего личного, я просто выполнял свою работу, за которую мне платят. Но у вас, леди, есть очень влиятельные враги, и у них на вас большой зуб. А почему? Это мне неизвестно, вам виднее…

– Как выглядит заплативший тебе мужчина? Можешь его описать? – спросил Майк.

– А почему бы и нет? Пусть идет к черту! – преступник яростно выплевывал слова. – Около пятидесяти лет, седой, ездит на «Мерседесе». У него полно бабок, и он хорошо знает, чего хочет. Он сказал, что на вилле живет женщина, и ему надо, чтобы она убралась оттуда – и чем скорее, тем лучше! И я должен заставить ее. Но, послушайте, леди! Я ничего бы вам не сделал. Мне было нужно только испугать вас посильнее, чтобы вы уехали, вот и все…

Попытки мерзавца оправдаться не убедили Монику. Она вспомнила, как грубо он обращался к ней, как ударил наотмашь, как осыпал непристойной бранью… Но он был только жалкой марионеткой, за ниточки дергал кто-то другой…

Молодая женщина взглянула на возлюбленного.

– Ты подозреваешь того же, кого и я? – спросила она. – Похоже, я однажды встречалась с этим типом…

– Похоже, что так, – согласился Майк. – И этот гад поможет нам его найти! Правда, ведь? Он повернулся к пленнику:

– Ты опознаешь его по фотографии? Уверен, что суд оценит твою чистосердечную помощь следствию и скостит срок.

Пленник кивнул. Поняв, что влип по уши, он спасал свою шкуру.

В ночном небе одна за другой сверкнули две молнии, а спустя секунду раздался такой раскат грома, что задребезжали оконные стекла. Монику охватило предчувствие беды, она бросилась к окну и закричала, увидев яркое пламя у закрытых ворот: горел выкорчеванный из земли страшным ветром огромный старый тополь – в него ударила молния! – Майк! – закричала женщина.

Мужчина мгновенно подскочил к окну и увидел охваченное пламенем дерево.

– Мой автомобиль! – воскликнул он. – Я же оставил его у ворот! Я вернусь через пять минут, не бойся – этот гад тебе ничего уже не сделает, дорогая! Он связан, а кроме того, я его так отделал, что он едва шевелится, ему не до глупостей…

Ливень хлестал Майку в лицо, пока тот бежал к воротам. Журналист сел за руль, чтобы отвести автомобиль в безопасное место – пылающие ветви сраженного ветром и молнией дерева валялись на земле всего в нескольких метрах от радиатора. Майк включил зажигание и дал задний ход. Отведя «Лендровер» на безопасное расстояние, он направился было к дому, но вдруг передумал, решив посмотреть на дерево. Его лицо обдало невыносимым жаром, и он чуть отступил, подойдя ближе к выкорчеванным корням, образовавшим в земле огромный кратер. Мужчина подошел совсем близко и увидел нечто, заставившее его содрогнуться: там, на дне ямы, среди остатков корней тополя лежало что-то продолговатое, длинное, завернутое в белую парусину. Очевидно, это нечто пролежало здесь довольно долго и теперь снова открылось миру из-за падения дерева.

Первым побуждением Майка было проверить, что это за сверток, но тут раздался пронзительный вой полицейской сирены, и спустя несколько секунд Майк увидел сигнальный свет мигалки полицейской машины, остановившейся у ворот. Трое статных мужчин в полицейской форме выскочили из автомобиля и быстрым шагом направились к Майку.

– Преступник в доме! – крикнул Майк. – Я его отколотил и связал. А меня зовут Майк Фишер, я репортер из «Брайтон кроникл».

Двое полицейских направились к дому, а третий остался стоять у ямы с Майком, показавшим ему свою страшную находку.

– Офицер, думаю, нам предстоит сделать весьма неприятное открытие, – сказал Майк. – Но сначала надо удостовериться, то ли это, о чем я думаю. Давайте взглянем!

У Моники отлегло от сердца, когда она увидела из окна свет полицейской мигалки и затем трех солидных офицеров полиции.

– Спасибо, что быстро прибыли, – обратилась она к стражам закона и порядка. – Меня зовут Моника Зеллер, а преступник – вот там.

Полицейские без лишних вопросов защелкнули на запястьях Кена Мейнарда наручники. Он хранил молчание, но Моника знала, что в полицейском участке он непременно заговорит и даст признательные показания – у него нет иного выбора!

– Господа офицеры, я являюсь потерпевшей – этот незнакомец пытался совершить ограбление моего дома и надругаться надо мной, а также в грубой форме требовал, чтобы я покинула этот дом, иначе он меня изуродует. Но он только наемник, а заказчик – Бернард Кроуфорд, бывший владелец виллы. Я полюбопытствовала у него, почему и как несколько лет назад исчезла его жена. Он страшно испугался и решил нанять преступника, чтобы заставить меня – любыми средствами – покинуть этот дом.

Конечно, Моника осознавала, какое впечатление произведут на полицейских ее слова – имя Бернарда Кроуфорда было им хорошо знакомо.

– Мисс Зеллер, полагаю, у вас есть все основания для подобных обвинений? – обратился к ней один из офицеров. – Вы ведь понимаете, что они крайне серьезны.

– Мистер Фишер свидетель того, что этот человек пытался надругаться надо мной и в угрожающей форме требовал немедленного отъезда. Вы обязаны снять с него показания, – отрезала Моника. – И очень скоро вы получите признательные показания самого преступника, которого нанял Бернард Кроуфорд.

Полицейский кивнул и только собрался что-то возразить, как в холл вошел Майк в компании третьего полицейского – у обоих был весьма удрученный вид. Полицейский подошел к сослуживцам и быстро начал им что-то объяснять, а Майк повернулся к Монике:

– Уму непостижимо, дорогая, но в яме под выкорчеванным деревом мы обнаружили труп женщины, завернутый в водоотталкивающую ткань для парусов. Скорее всего, это останки якобы бесследно исчезнувшей Хелен Кроуфорд, но это установит судебно-медицинская экспертиза. Боюсь, что сегодня утром Бернарду Кроуфорду придется ответить на ряд неприятных вопросов…

Моника не верила своим ушам: страшное преступление, над тайной которого она ломала голову, раскрылось по чистой случайности – вырванный с корнем страшным ветром и загоревшийся из-за удара молнии тополь обнажил тайную могилу несчастной Хелен Кроуфорд, якобы исчезнувшей несколько лет назад…

Вероломно загубленная душа Хелен никак не могла успокоиться и взывала к живым, требуя справедливости! Круг судьбы замкнулся в грозовую ночь, и это не останется без последствий для Бернарда Кроуфорда…

Со смешанным чувством печали и облегчения Моника запирала парадный вход старой виллы. Два огромных чемодана стояли рядом. Майк взял их и понес к автомобилю. Молодая писательница бросила последний взгляд на дом, в котором мечтала обрести тишину и покой, а вместо этого пережила самые страшные минуты своей жизни. После драматических событий последних дней она была не в силах оставаться в этом доме…

Через несколько дней после ареста Бернарда Кроуфорда и предъявления ему обвинений в убийстве жены и заказе преступления, она поручила риелтору продать Гроверс-парк. И сегодня она переезжала в маленькую уютную квартирку Майка Фишера на окраине Брайтона. Они решили, что когда писательница закончит работу над книгой, они возьмут длинный отпуск, скажем, на полгода, и отправятся путешествовать по миру. Им столько хотелось увидеть! Пожить на одном из райских островов с белоснежными песчаными пляжами. Провести по неделе в городах, как будто специально созданных для влюбленных, – Париже и Венеции. Перезимовать в симпатичном шале в заснеженных Альпах, проводя вечера в объятиях друг друга у пылающего камина. Съездить в Голливуд, куда, по мнению Майка, его любимая скоро сможет приехать не в качестве туриста, а как автор нашумевших романов, которые непременно захочет экранизировать «фабрика грез»…

Теперь она твердо знала, что Майк – любовь всей ее жизни. Но один вопрос оставался открытым: день и место свадьбы. Он вел себя предупредительно и деликатно, окружил возлюбленную трогательной заботой и терпеливо ждал ее решения. А она подумала, что, возможно, во время путешествия они и найдут то место, где смогут дать друг другу клятву вечной верности и любви. – Все твои горестные воспоминания легко утонут в других – приятных и очень приятных. Вот увидишь! – сказал Майк, загружая тяжелые чемоданы в багажник.

– Надеюсь, ты ясно осознаешь, во что вляпался, связавшись со мной, – ответила Моника и нежно поцеловала его в губы. – В день выхода нового романа ты окажешься в центре внимания прессы и ощутишь на себе, что такое популярность…

– Это меня нисколько не пугает. Я привык к нестандартным и стрессовым ситуациям – я же репортер!

– Посмотрим, каким ты будешь смелым, когда тебе в первый раз придется перепеленать нашего ребенка, – засмеялась писательница.

– Нашего… кого? – журналист выглядел таким ошарашенным, что вызвал у женщины новый приступ смеха.

– Не пугайся раньше времени, – ответила она. – Просто я предполагаю, что из путешествия мы имеем все шансы вернуться уже втроем. Или ты против?

– Я? Родная, это будет самый счастливый день в моей жизни!

– В нашей, – мягко поправила любимого Моника, – в нашей жизни, Майк. И раз уж мы об этом заговорили, то по возвращении в Англию нам нужно будет подыскать какой-то дом. Твоя квартира очень симпатичная, но слишком маленькая. Я бы не отказалась от дома за городом, а ты?

– Я только за, дорогая, – бодро ответил Майк. – Только давай попросим риелтора найти нам дом без призраков!

Моника села в «Лендровер».

Возлюбленный вежливо закрыл за ней дверцу автомобиля, сел за руль и включил зажигание.

Когда автомобиль подъехал к чугунным кованым воротам, писательница вдруг вздрогнула и обернулась: ей показалось, что между деревьями мерцает световое пятно, в центре которого стоит женщина в белом платье. Призрак махнул ей на прощание рукой, побледнел и расплылся. Автомобиль начал медленно отъезжать от ворот.

– О чем задумалась, моя красавица? – спросил Майк, увидев, что по лицу Моники пробежала тень.

– Последнее время я часто думаю о Хелен Кроуфорд. Теперь я уверена, что ее оскорбленная душа обрела наконец долгожданный покой.

– А ее убийца сидит в тюрьме! – ответил мужчина. – Всё-таки на свете существует справедливость. Это должно тебя утешить. Знаешь, я подумал, что если бы ты познакомилась с Хелен при ее жизни, вы бы стали близкими подругами.

– Это верно, – убежденно ответила Моника и снова посмотрела туда, где с ней только что навсегда простился призрак Хелен Кроуфорд. – Я уверена: она знает, что я хотела бы стать ее подругой.

– Думаешь? – проговорил Майк и признался: – Но тогда я бы ужасно ревновал. Мне тоже хочется, чтобы ты была моей подругой. Я тебе больше скажу: я буду счастлив, дорогая, если ты наберешься терпения и останешься со мной на всю жизнь.

– Ты делаешь мне предложение, Майк? – улыбнулась Моника, и ее сердце подпрыгнуло от радости.

…А старый Гроверс-парк, еще видневшийся вдали, становился все меньше и меньше, пока окончательно не исчез из поля зрения счастливых влюбленных.