Дом пепла (СИ)

14. Особняк

Мэтт отряхнул руки, испачканные углем, и посмотрел на получившийся рисунок. Хотелось отвлечься, изобразить что-то милое и доброе… но цветок вышел из рваных линий, мрачный и наверняка ядовитый.

Вздохнув, Мэтт отложил его.

В комнате стояла тишина. Мэтт уже и забыл, какой умиротворяющей может быть обстановка дома. Запах дерева и лака стенных панелей, мерное тиканье часов. Даже заставленная старомодной мебелью большая гостиная, которая раньше казалась Мэтту напичканной хламом, сейчас создавала впечатление уюта и родных объятий.

Именно сюда они вчера ввалились, когда отец открыл дверь. Именно отсюда широкая лестница вела наверх, к жилым комнатам, куда отправили Даниэля и подоспевшую Ли. Она вытолкала Мэтта, заявив, что он будет только мешать.

Мэтт оказался в полутемном коридоре. В комнате у него за спиной остался бледный Даниэль с повязками на руках и решительная Ли, которая уже раскладывала какие-то перышки и камни. Внизу слышались голоса, и Мэтт направился туда. В нем билась энергия, паника и ярость, он думал, как будет вопить о проклятии.

С каждым шагом из Мэтта будто выкачивали воздух. Когда он дошел до нижней ступеньки лестницы, то чувствовал себя уставшим и выжатым. Его хватило только на то, чтобы опуститься на диван и спросить:

— Что вы знаете о проклятиях?

Оказалось, что в гостиной собрались все родственники, так что в просторной комнате даже стало тесно. Отец хмурился и задавал практичные вопросы. Тетя Вивьен устроилась на ручке его кресла и молчала с мрачным выражением лица.

Мать, конечно же, начала охать, вздыхать и хорошо хоть не причитать — то есть ровно то, чего терпеть не мог Мэтт, а больше него только Даниэль. К счастью, дед знал, что в подобных случаях лучше направить энергию Мэри если не на молитвы, то хотя бы на что-то полезное.

— Мэри, будь добра, сделай всем чаю.

Бернард спустился из комнаты, хотя в последнее время всё реже ее покидал. Он слушал в основном молча, думая о чем-то своем. Как подозревал Мэтт, дед скорее захочет поговорить с Даниэлем, тот сможет больше рассказать о лоа.

Здесь была даже Амалия, она привезла Ли. Большей частью молчала и нервно крутила кольцо на пальце. Она казалась обеспокоенной, но Мэтт понятия не имел, она волновалась за Дана или — скорее всего — думала, если что-то будет угрожать всей семье, то хоть сама она не Эш, ее дочь уж точно часть Эшей.

Чай оказался весьма кстати. Какой-то легкий, травяной. Правда, он совсем не взбодрил, как рассчитывал Мэтт. Наоборот, он ощущал себя вымотанным.

— Ты можешь отдохнуть в своей комнате, — мягко сказала мать.

Вивьен отправилась на крыльцо позвонить в книжный и «что-нибудь придумать для Адама». Мэтт запоздало вспомнил о магазине и был благодарен тете, что она об этом позаботится. Вскоре вслед за ней ушел отец, наверняка проветриться или покурить.

Пока дед вполголоса говорил с Амалией, Мэтт помог матери собрать чашки и отнести на кухню. Он шел обратно мимо парадного входа и уж точно не думал подслушивать… но дверь оказалось приоткрыта, а тетя Вивьен всегда говорила громко.

— Столько крови… напомнило мне о Майкле.

— Это совсем не похоже!

Голос отца звучал непривычно резко. Он вздохнул и как-то устало добавил:

— Майкла никто не проклинал, ты прекрасно знаешь.

— Не уверена, что знаю всё.

Мэтт не удивился, что им известно о смерти дяди Майкла больше, чем говорили. И судя по всему, они видели его мертвое тело. Что ж… похоже, у каждого Эша собственные окровавленные тела, которые снятся в кошмарах.

Ну, кроме, может, матери. Или Иисус тоже считался?

Мэтт понял, что устал, хочет спать, и в мыслях его заносит не туда. Тем более, он был благодарен матери, что она единственная заметила его усталость и отправила спать. Мать не всегда понимала их, но была внимательна к обоим сыновья. Даниэлю еще придется терпеть ее заботу и есть супы! Хотя от горячего гамбо и Мэтт не откажется. Только завтра.

Амалии в гостиной не оказалось, дед сидел в кресле. Он держал трость с массивным набалдашником, как будто хотел подняться, но позабыл об этом, и теперь задумчиво рассматривал стену над камином. Там висело роскошное вышитое полотно с генеалогическим древом Эшей. Мэтт никогда не понимал, что такого интересного может быть в истории. Или зачем знать членов семьи, которые умерли до его рождения.

Для Мэтта имели значения только те, кого он знал.

— Мне кажется, я упускаю что-то важное, — вздохнул Бернард. — А ты чего тут околачиваешься?

Мэтт усмехнулся. А потом у него всерьез спрашивают, в кого его дурные манеры?

— Иду наверх. Составишь компанию?

— Давай. Я немного устал.

После упоминания Майкла Мэтт вдруг подумал, что Бернарду пришлось хоронить не только жену, но и младшего сына. Мэтту всегда казалось, дед сдал после смерти бабушки. Но на самом деле, она ведь умерла всего пять лет спустя после Майкла. Для маленького мальчика это большой срок, но для взрослого мужчины не так много.

Дед редко спускался, а подняться для него стало почти непосильной задачей, но гордость не позволила бы это признать, поэтому Мэтт ненавязчиво помог Бернарду встать из кресла, а потом медленно, ступенька за ступенькой, преодолеть лестницу.

— Помнишь, как ты возвращал Дана от лоа? — неожиданно спросил дед, переводя дыхание.

— Помню.

— Было похоже?

— Да. Что-то вроде того.

— Сегодня он тоже соскользнул случайно. Возможно, в этом виноват не сам лоа, а действие проклятия.

Звучало зловеще, и Мэтт невольно вздрогнул.

— Это значит…

Он не мог внятно сформулировать мысль, но дед отмахнулся:

— Ни черта это не значит. Даниэлю не стоит проводить ритуалы в одиночку, пока не снимем эту дрянь.

— Попробуй убеди его…

— Он, конечно, упрямый, но не дурак.

Мэтт мог поспорить, но дед, конечно, слушать не желал. Опираясь на трость, он заковылял в свою комнату, явно считая, что помощь ему больше не нужно. Или сохраняя таким образом достоинство.

Слева запертая дверь комнаты Даниэля, чуть дальше располагалась Мэтта. В ней и правда всё осталось нетронутым, как будто он уехал только вчера. Каждый раз, приезжая в особняк, Мэтт находил это странным. Но сейчас в постоянстве было что-то успокаивающее.

Он становится старше, но мать по-прежнему готова напоить чаем, а в комнате сидит подранный в детстве плюшевый мишка. Мэтт может приходить домой разбитым, путающимся в призраках или испачканным в крови брата — особняк в любом случае примет его в уютные объятия, успокоит и напомнит, что в мире есть что-то неизменное. Собственные корни, чтобы опереться на них И пойти дальше, расправив плечи.

Одежды нашлось немного, но хоть что-то. Мэтт хорошенько намылся в душе, переоделся в чистое. Он неуверенно топтался в коридоре перед комнатой Даниэля, не зная, будит ли сестра на него шипеть, если он войдет, или стоит рискнуть.

Его дилемму решила сама Ли. В этот момент она вышла из комнаты Даниэля, устало потирая глаза.

— Проспит до завтра, — заявила Ли. Задумалась. — Хотя я, кажется, немного переборщила с сонными травами, так что скорее всего до обеда. На тебя тоже хватит.

— На меня?

Ли закатила глаза, пробормотав что-то вроде «мои братья — придурки», и с этим удалилась вниз, больше не удостаивая Мэтта объяснениями.

Внутри комнаты стоял густой аромат цитрусов и полыни. На столе Даниэля еще оставались разложенные веточки, а несколько свечей тлели только погасшими фитилями. Магия Ли всегда была тесно связана с травами и прочими маленькими предметами вроде перьев и кристаллов. Колдовство Ли больше состояло из новомодных стеклышек, отражающих лунный свет, чем из старинных барабанов вуду с плантаций.

Принюхавшись, Мэтт ощутил прохладный аромат лаванды, Ли обычно привязывала к нему усыпляющую магию. Так вот что она имела в виду: наверняка догадывалась, что Мэтт останется здесь, а магии хватит и для его сна.

Даниэль крепко спал, завернувшись в одеяло, так что торчала только его голова. Он любил вот так укутываться, даже если было совсем жарко, как будто ощущал себя то ли уютнее, то ли защищеннее в одеяле. Мэтта, наоборот, раздражала лишняя ткань, поэтому он просто улегся рядом, благо кровати у каждого в особняке были огромными, а Даниэль свернулся на краю.

Мэтт вряд ли смог заснуть один. Хотя его детская ему нравилась, Мэтт догадывался, какие кошмары увидел бы, и всё равно приходил бы сюда проверить брата. Убедиться, что всё в порядке. Пусть это и кажется форменной паранойей… но только не после того, как Мэтт увидел Даниэля в крови.

Снова.

Мэтт вспомнил, как в больнице после аварии Даниэль плохо спал. Его каждую ночь пичкали снотворным, хотя Даниэль его терпеть не мог.

Сам он попросил только однажды, в тот день, когда приходила мать Анаис. Он так и не рассказал Мэтту, что она говорила, но это явно были неприятные вещи.

Мэтт только радовался, что на похороны Анаис Даниэль физически попасть не смог. Вряд ли это то, что ему стоило видеть. Хотя к смерти Даниэль всегда относился проще, чем Мэтт — даже до того, как умирал сам.

А вот с лоа после этого и правда возникло несколько проблем. Для Даниэля граница миров истончилась, и он не сразу научился взаимодействовать с лоа при новых условиях. Он тогда не проводил ритуалов, но всё равно подолгу замирал, слушая духов.

После того как Даниэля наконец-то выписали, мать решила устроить семейный ужин. К удивлению Мэтта, все ее поддержали и воскресным вечером собрались в гостиной, чтобы поесть фирменную утку с яблоками, которая матери особенно удалась.

Даниэль был приветлив и мил, только улыбался гораздо меньше, чем раньше. А потом замолчал. Мэтт не заметил, когда именно, он с увлечением обсуждал с отцом какую-то книгу, когда Даниэль внезапно поднялся, и тогда Мэтт понял, что брат молчал довольно давно.

Ни слова не говоря, Даниэль направился прочь из гостиной. В этом не было ничего примечательного, но в дверях его качнуло, он оперся о косяк, а потом медленно сполз вниз. Выскочивший из-за стола Мэтт как раз успел его подхватить, пока он не растянулся на полу.

Даниэля усадили на диван, его глаза оставались открытыми, но взгляд блуждал где-то далеко, не в этом мире. Мэтт не успел испугаться, когда дед рявкнул:

— Зови его!

— Что?

— Зови! Он с лоа, а не с нами. Но у вас сильная связь, тебя услышит.

И Мэтт звал брата по имени, пока в глазах Даниэля не мелькнула осознанность. Он даже не понимал, что произошло.

Лоа не хотели уводить его за собой, но увели, потому что для него грань между мирами стала тоньше.

Правда, как в детстве Даниэль научился владеть духами, так и тогда быстро приспособился к новым условиям. После того обеда подобного ни разу не происходило, а позже Даниэль вернулся и к ритуалам. Не говорил этого прямо, но, как понял Мэтт, выходить стало еще лучше и мощнее, чем раньше.

Пока проклятие явно что-то не подточило, а лоа не захотел хлебнуть эшевской крови гораздо больше, чем ему было предложено.

***

Мэтт проснулся поздно.

После вчерашней смены должен быть выходной, и он собирался этим воспользоваться. Даниэль спал, а дом оказался тихим. Амалия с Ли, как и тетя Вивьен, вряд ли оставались, уехав еще ночью, отец ушел на работу, а матери не было.

Сделав кофе, Мэтт позвонил Генри, но тот, кажется, не особо расстроился, что пришлось вчера поработать. Наоборот, поинтересовался, всё ли в порядке, рассказал о покупателях и призраках. Мэтт каждый раз искренне удивлялся, как Генри может так легко к ним относиться!

После Мэтт взял из своей комнаты нашедшиеся там принадлежности для рисования. Это всегда успокаивало, но сейчас движения выходили рваными, а стоило отвлечься, казалось, черно-белый угольный рисунок будто заливает кровью.

Даниэль еще давно говорил, что у Мэтта отлично выходит, а его стиль идеально подойдет для комиксов. Даже предлагал показать кому-то в издательстве, но Мэтт всегда упирался, хотя сам толком не мог понять, с чего. Рисовать ему нравилось, но это оставалось почти что личным, и Мэтт с трудом мог представить, чтобы его странные рисунки могли быть востребованы.

Он посмотрел на зубастую пасть, которой наградил нарисованный цветок. Вздохнул и вытер испачканные углем руки о найденную в комнате тряпицу. Стоит проверить, вдруг Даниэль уже проснулся.

Дом постоянно поскрипывал, шелестел, и Мэтт привык к этому шуму. С ним особняк казался будто живым, дышащим. Наверху лестницы Мэтт прислушался, но было тихо. То ли домашние призраки тоже обходили стороной Даниэля и не показывались рядом с ним, то ли попросту не хотели. Мэтт не очень-то жаждал узнать, что у них в голове, и есть ли у них вообще голова.

Комната Даниэля оказалась пустой. Мэтт удивился, потому что по лестнице брат точно не спускался. С растерянностью оглядевшись в коридоре, Мэтт заметил неплотно закрытую дверь в комнату деда.

Оба нашлись там: Бернард спал в своей постели, Даниэль же устроился в большом кресле. Забрался в него с ногами, свернулся и тоже уснул. Наверное, хотел обсудить с дедом лоа. Он мог, едва очнувшись, тут же начать заниматься делом.

Или просто пришел спать сюда, потому что не хотел оставаться один. И не знал, есть ли еще кто дома.

Стук во входную дверь Мэтт услышал, когда спускался по лестнице. Барабанили настойчиво, требовательно, Мэтт размашистым шагом приблизился к двери и распахнул ее почти с раздражением, которое быстро сменилось удивлением.

Айвори смотрел на него, а Мэтт смотрел на Айвори. Потом ляпнул:

— Ты что здесь делаешь?

Звучало отвратительно, и Мэтт разозлился на самого себя. Он вовсе не хотел быть грубым, просто удивился, увидев Айвори. Тот не смутился:

— Ни телефон Дана, ни твой не отвечал. Я подумал, что наступил момент, когда вы ушли в особняк. Всё в порядке?

— А ты не знаешь со своим… виденьем?

— Я знаю многие вещи, но не все.

Мэтт посторонился, приглашая Айвори войти, но тот замялся:

— Не лучшая идея. Ваш дом полон… всего. Я внутри чувствую себя слишком странно. Мы можем поговорить на крыльце? Дан здесь?

Мэтт прикрыл за собой дверь и уселся на диван-качели. Айвори явно понял, что рассказ будет длинным, поэтому подвинул старое плетеное кресло поближе. Он не перебивал Мэтта, только иногда кашлял, а его дыхание шелестело хрипловато. Он задумчиво теребил кожаные браслеты на запястьях. Если раньше он напоминал Мэтту кинжал, то сейчас больше походил на змею. В бежевой футболке с длинным рукавом, линялых джинсах и со светлыми волосами. Молочно-белый техасский полоз, который притаился или замер на холоде.

Может, потому что на улице наконец-то понизилась температура, и ужасная жара спала.

Когда Мэтт закончил, он перевел дыхание и уставился на Айвори. Солнце сместилось, и теперь на его фигуру падала тень от дерева, росшего рядом с крыльцом.

— Понятно, — сказал Айвори.

— Понятно? — взвился Мэтт. Почему-то спокойные интонации подействовали на него так, будто раздули пламя. — И это всё, что ты можешь сказать? Дан чуть не умер!

Айвори склонил голову, теперь еще больше похожий на змею, и смотрел так внимательно, что становилось не по себе. Его зеленые глаза казались совсем черными в тени дерева.

— Мэтт, все однажды умрут.

Мягкий тон сбил с толку. Мэтт почему-то был готов защищаться, язвить, ощетиниться всеми иголками, но внезапно понял, что Айвори вовсе не собирался нападать. Наоборот. Если он и был кинжалом или змеей, то против общих врагов.

— Все однажды умрут, — повторил Айвори. — Ты слишком боишься потери. Но смерть — это часть жизни. Мы все смертны. И я, и ты, и Даниэль. Отпусти эту мысль. Выдохни.

Возражать Айвори не хотелось. Возможно, потому что Мэтт понимал, что он прав. Он просто… ну, не знал, как это сделать. Как закрыв глаза отпустить и успокоиться, а не видеть перед собой окровавленного призрака.

Хотя вчера что-то подобное случилось в реальности. Вселенная от этого не рухнула, кровь не заполонила весь мир. А сам Мэтт смог что-то сделать. Теперь он не просто смотрел на мимолетное видение призрака и чувствовал смерть брата. Он оказался в силах что-то изменить. Не только погрузиться в ужас, как три года назад.

— Ты видишь призраков, — продолжил Айвори. — Ты знаешь о лоа и духах предков. Лучше многих должен понимать, что смерть — это не конец. Мы перерождаемся или переходим на другую ступень. Иногда задерживаемся на земле, и тогда ты видишь призраков. А порой остается только эхо, отпечаток… их ты видишь, а Генри поглощает.

— Призраки не всегда приятны, — буркнул Мэтт.

— Жизнь тоже.

— Я не знаю, зачем вижу призраков. Это бессмысленное дело. Оно не приносит ничего, кроме боли и ненависти.

— Может, это были не те люди? Они несли ненависть, а не призраки. Духи ни в чем не виноваты. Как и ты.

— Я не хочу снова видеть призрака Дана! Когда он умер…

Мэтт осекся, не зная, как лучше выразить эмоции и не понимая, с чего он решил откровенничать с Айвори. Он и Даниэлю-то не так давно об этом рассказал. Но Айвори кивнул, и стало как будто легче. Здорово поделиться с кем-то еще, кто поймет.

— Как он выглядел в тот момент?

— Мертвым!

— А еще?

— Ну, в крови. Испуганным. Как будто не понимал, что мертв.

— А еще?

Мэтт хотел рявкнуть, что на этом всё. Он не собирался вспоминать, особенно сейчас. С чего Айвори начал расспрашивать? Только Мэтт подумал, что неплохо воспринял вчерашний вечер и вообще молодец, как Айвори с чего-то решил разбередить старые раны, которые только-только покрылись корочкой.

— А еще, Мэтт?

— Он… он как будто улыбнулся.

— Почему?

— Он прощался.

В груди Мэтта что-то застряло. Он ощущал себя маленьким и напуганным. Обхватил себя руками и уставился на доски пола. Истертые и знакомые доски.

— Всё в порядке, Мэтт, — по-прежнему мягко сказал Айвори. Легкий хрип в его голосе даже как будто успокаивал. — Если бы Даниэль умер в тот день, разве ты не хотел бы увидеть его в последний раз? И помнить момент, когда он попрощался.

Медленно Мэтт кивнул. Он каждый раз сосредотачивался только на ужасе. Слишком неожиданной оказалась эта смерть, а призрак таким внезапным, что даже со временем Мэтт первым делом вспоминал именно это.

— Тебе повезло, Мэтт. У тебя сильный дар, который наверняка принес тебе много неприятностей. Но ты никогда не был с ним один.

Мэтт понимал, что он прав, но к нему вернулись дыхание и уверенность. Он смог поднять голову и посмотреть на спокойного Айвори, возражая только из чувства противоречия:

— Дан призраков никогда не видел.

— А ты показывал?

— Я не медиум.

— Но и Дан не обычный человек.

Мэтт совершенно растерялся. Он прекрасно знал, что медиумы умеют проявлять призраков для других, а вот подобных ему называли скорее некромантами. Те, кто говорят с мертвыми. Даже если эти призраки ужасно болтливы и всё не по делу.

Но слова Айвори звучали так просто и логично, что Мэтт не мог понять, что в них не так, и как это объяснить. Есть определенные правила, которые работают… он видит призраков, Даниэль общается с лоа.

— Кстати, в этот раз твой дар помог, — перевел тему Айвори. — Хотя для лоа такое поведение непривычно. Они, конечно, радуются жертвенной кормежке Даниэля, но им не было смысла его спасать. Просто нашли бы другого человека. Видимо, решили, оно стоит того. Но если бы ты не говорил с призраками, то ничего не узнал. А Дан умирать точно не хотел.

— Иногда мне так не кажется.

Мэтт проворчал это вполголоса, больше злясь на брата, что тот с проклятием полез в какой-то ритуал. Но произнеся вслух, подумал, что и правда боится. После того как Даниэль умер, он действительно стал отстраненным, близким к той стороне… вдруг он хотел вернуться туда?

— Нет! — сказал Айвори так резко, что Мэтт даже вздрогнул. — Поверь, я знаю, что такое хотеть смерти. Дану это точно не близко. Просто смерть отметила его. Поцеловала. И тогда умерла Анаис.

— Сложно прожить эту боль.

— С Анаис проблема не в том, что она умерла, а как это произошло. Представь… представь, что Даниэль в момент смерти не пришел к тебе. А ты видел, как его сущность раздирают на части, как погибает не только тело, но и душа. Никаких призраков или возрождений. Пустота.

Мэтт вздрогнул. Он никогда не задумывался, но это и правда даже звучало жутковато. Даниэль любил Анаис и видел эту смерть… неудивительно, что после этого он не очень хорошо себя чувствует.

— Но вспомни, Мэтт, Дан когда-нибудь указывал тебе, что делать?

Мэтт нахмурился, не понимая, к чему вопрос. Это мать постоянно оценивала и чаще всего находила поступки или действия сыновей неприемлемыми. Это отец говорил, как нужно или не нужно вести себя, что показывать и, наверное, мечтал о том, что укажет, как думать. Мэтт терпеть всё это не мог. Бунтовал и будет до конца жизни.

Даниэль старался так не делать. Даже когда приезжал за братом в полицию или срывался к нему, отложив собственные планы.

— Он позволял тебе совершать ошибки, не контролировал и… оставался рядом. На твоей стороне. Ты можешь делать то же самое.

Мэтт пожал плечами. После того как он представил разорванную в клочья душу?

— Не думаю, что этого достаточно.

— Возможно, это именно то, что нужно. Но Дан никогда не признает сам. Не скажет, что он не просто ответственный старший брат, который держит под контролем себя и лоа. Что ему тоже бывает больно и страшно. Что он порой не хочет оставаться один.

Больше возражать Мэтту не хотелось. Он вспомнил свернувшего в кресле Даниэля, который проснувшись, первым делом отправился хоть к кому-то.

— Напомни ему, — сказал Айвори. — Мир — это безопасное и стабильное место, где не только происходят внезапные смерти. Где есть не только боль.

Айвори поднялся, от чего скрипнуло старое плетеное кресло, в котором он сидел. Повел плечами, как будто требовалось размяться. Тут же хрипло закашлялся.

— Мне пора на работу, — сказал Айвори. — Передай Дану, чтобы позвонил мне. Или хотя бы написал.

— Уже уходишь?

— Внутри дома мне слишком не по себе. Сейчас не до того, чтобы разбираться с моим восприятием.

— Ты так хорошо знаешь Дана, — пробормотал Мэтт.

— Мы не разделяем одну кровь, зато в нас много разделенной тьмы.

Когда-то Даниэль упоминал подобное. Вскользь, без подробностей, но теперь Мэтт сам кое-что достраивал в голове.

В семинарии Айвори был напуганным подростком, который не понимал своего дара и не знал, что делать с собственной жизнью. Возможно, Бен был не так уж и не прав, когда обвинял в заброшенном парке. То есть звучало ужасно и мерзко, но это не значило, что Айвори и правда не рыдал за закрытыми дверьми.

Возможно, он так много понимал, потому что когда-то Даниэль делал для него что-то подобное.

— Но его тьма сейчас слишком глубока, — сказал Айвори. — Я помогаю ему, но меня одного мало. К тому же ты его брат, это совсем другое. Я не могу напомнить о стабильности и безопасности. А ты можешь.

***

Мэтт сидел на кухне и старательно размешивал в чае мед, когда спустился Даниэль.

На самом деле, Мэтт сидел так уже минут сорок, как любезно показали настенные часы. Не только мед растворился, но и сам чай успел остыть.

Даниэль принял душ и переодеться в старую и порядком выцветшую футболку и драные джинсы, к которым он, по мнению Мэтта, испытывал нездоровую привязанность, а место им только на помойке.

— А кофе есть?

Мэтт молча ткнул пальцем в кофемашину, напоминая, что вообще-то здесь кофе есть всегда. Даниэль прошлепал к ней босыми ногами. Его руки от запястий до локтей охватывали плотные бинты, он сам казался бледным… ну, в целом выглядел как человек, который накануне провел неудачный обряд и чуть не истек кровью.

Кофемашина зашелестела, готовя напиток. Кухня в особняке была большой, старой и под потолком сохранились еще бабушкины пучки с травами. Или это Ли успела добавить новых. Мебель тоже казалась изысканно старинной, с деревянными фасадами, но скрывалась под ними современная техника, которую обожал отец.

Планировка тоже осталась со стародавних времен: большой стол посередине и шкафчики с тумбами вдоль стен.

— Твой друг ввел меня в экзистенциальный кризис, — сообщил Мэтт мрачно.

Даниэль, кажется, даже не удивился:

— Айвори? Он может. У него всё в порядке?

— Серьезно? Это не он вчера чуть не помер над солью и свечами.

— Извини.

Мэтт даже не сразу понял, о чем говорит Даниэль. Он взял кружку с кофе и, сжимая ее в руках, повернулся. Взгляд Даниэля оставался твердым, хотя точно немного смущенным.

— Извини, — повторил Даниэль. — Что тебе пришлось это видеть. Я помню, как ты… не хотел вида меня в крови. И спасибо. Я рад, что призраки тебя привели.

— Уже лоа рассказали?

— Дед.

Иногда Мэтту казалось, что он пытается найти сложные объяснения там, где всё проще простого. Конечно же, Бернард рассказал внуку, как Мэтт его вчера нашел.

— Мне не стоило проводить ритуал в одиночку, — вздохнул Даниэль. — Не с проклятием. Но мне хотелось что-то сделать… и я думал, самое страшное, что может случиться, мне не ответят. Лоа не причиняли вреда.

— Ага, просто из-за лоа ты однажды умер!

Даниэль не ответил, очень долго делая глоток из чашки, а Мэтт мысленно дал себе подзатыльник. Напоминать о самом болезненном сейчас — это, конечно, очень по-умному.

Тем более, это Мэтт всегда считал призраков угрозой, прежде всего собственному благополучию. Для Даниэля лоа оставались частью жизни. Нож в руках тоже может быть опасен, а с лестницы люди падают и сворачивают шеи. Но это не значит, что они будут избегать резать овощи или подниматься на второй этаж.

Мэтт злился, что Даниэлю даже в голову не пришло, что сейчас его ритуал может быть опасен. А с другой стороны, он проводил их всю жизнь. И уж точно не был их тех, кто сидит и ждет, когда кто-то решит проблему.

Сейчас Даниэль тоже выглядел уставшим и потрепанным, но явно уже строил в голове планы действий.

— Зато когда я приблизился к этому лоа, то кое-что понял. Он уязвим для предсказаний. Не того виденья, которое есть у Айвори, а банальных предсказаний. Кофейная гуща, хрустальный шар. У меня как раз есть знакомая с картами Таро. Она многое видит и чувствует, возможно, подскажет, откуда этот лоа вообще взялся. Или кто его направил. Любая информация нам поможет узнать и победить его.

— Нет.

Даниэль посмотрел на Мэтта с удивлением. А тот думал, как лучше сформулировать, чтобы это опять не звучало грубо или странно.

— Не сегодня, — сказал Мэтт. — В особняке безопасно, а тебе только раны залечили. Если ты где-нибудь на улице рухнешь, я тебя не потащу.

— Я не…

— И никуда не пойду! Сегодня мы останемся здесь и будем смотреть старые фильмы.

Даниэль, кажется, не нашелся, что ответить. А его недоуменное выражение лица стоило того, чтобы предложить.

— Старые фильмы? — уточнил Даниэль так осторожно, будто хотел выяснить, не стукнулся ли Мэтт головой.

— «Индиану Джонса». Не знаю, как поздно вернется отец, но мать точно составит нам компанию. Особенно если ты съешь, что она наготовит.

— Мм… хорошо?

Согласие Даниэля прозвучало с отчетливмыи вопросительными интонациями, но Мэтт решительно взялся за дело. В детстве они частенько смотрели фильмы все вместе: «Инопланетянин», «Парк Юрского периода», «Звездные войны». «Индиана Джонс» им нравился особенно, все части. Мэтт не мог придумать ничего более спокойного, умиротворящего и напоминающего о безопасности.

Возможно, ему самому это нужно не меньше, чем Даниэлю.

Мэтт полагал, что будет один против всех, не понимающих, что за дичь он устраивает. Но к его удивлению, к вечеру дом наполнился народом, а мысль о просмотре фильма привела всех в восторг.

Мать не только вернулась из магазина с горой продуктов, но и заставила всех помочь с ужином, а потом его съесть. А после подготовила попкорн. Отец вернулся так рано, что Даниэль даже кофе допить не успел. Дед спустился из своей комнаты, Амалия привезла Ли, которая заявила, что ей надо проверить повязки «брата-идиота». Они обе как-то незаметно остались на «Поиски потерянного ковчега». А последнее свободное место заняла тетя Вивьен, которая «совершенно случайно оказалась рядом и решила заскочить». И осталась, перехватывая попкорн и заявляя, что молодой Харрисон Форд в ее вкусе.

В итоге Мэтт оказался зажат на диване между Даниэлем и Ли, и весь вечер был посвящен просмотрам фильмов. И в этом было такое потрясающее спокойствие и уют, что Мэтт поймал себя на мысли, что давно не ощущал такого умиротворения. Завтра они начнут решать проблемы, но неважно, что там за проклятие, потому что они в любом случае справятся.

Даниэль, конечно, уверял, что не настолько обессилел, а Ли подтвердила, что с ее магией и швы не нужны. Но в итоге Даниэль задремал, склонив голову на плечо Мэтта. И тот его не будил, пока сам не начал отчаянно зевать, а остальные согласились, что пора бы спать.

Братья первыми поднялись, тут Мэтт и заметил призраков.

Они стояли в дальнем конце коридора, под окном. Два силуэта, и если не приглядываться, можно и не понять, что они мертвы.

Два близнеца в старомодной одежде. Тонкие, высокие, на вид им можно было дать лет по четырнадцать или меньше. Абсолютно одинаковые вплоть до отстраненных выражений лиц.

Мэтт видел их пару раз, но всегда вскользь. То как раз в этом окне заметил два мелькнувших силуэта в саду. То в коридоре краем глаза. Бабушка говорила, что это какие-то из его предков.

Никогда они не показывались Мэтту настолько открыто. А еще теперь он и правда мог заметить, что чертами лица они походили на Даниэля — и на самого Мэтта.

— Что такое? — Даниэль остановился.

— Призраки.

— О! Даже когда я рядом?

— Не знаю, почему ты так влияешь на призраков, но эти наши, семейные. Вряд ли внутри дома на них что-то действует, кроме притяжения самого особняка.

— Какие они?

В голосе Даниэля слышалось искреннее любопытство, которого Мэтт не понимал. Он вообще жалел, что остановился и уставился — но просто никогда их раньше не видел так четко. Лучше бы прошел, сделав вид, что не заметил.

А ты показывал?

Близнецы стояли, держась за руки, и Мэтт подумал, а может, телесного контакта и желания и правда будет достаточно? И он попросту покажет? Не особо веря в успех, Мэтт всё-таки положил руку Даниэлю на плечо. Вообще-то в далеком детстве они пытались сделать что-то подобное, но никогда не выходило. Мэтт не слышал лоа, Даниэль не видел призраков.

Правда, тогда брат еще не умирал. Не приближался настолько к другой стороне.

— О! — глаза Даниэля расширились. — Близнецы!

Мэтт нервно переступил с ноги на ногу. Опустил руку, но призраки не исчезали. Конечно, вряд ли Даниэль бы с воплями кинулся наутек. Или потом говорил Мэтту, что тот монстр, раз видит призраков. Но… Мэтт не исключал никакой реакции.

Кроме той, которая последовала.

— Как здорово! — прошептал Даниэль.

А потом подошел к призракам:

— Вы здесь совсем одни?

Близнецы наконец-то зашевелились, как будто ждали, когда к ним обратятся. Переглянулись, а потом подняли сцепленные руки.

— Хотите сказать, вы не одни, потому что вдвоем?

Призраки синхронно кивнули.

Похоже, они были из неразговорчивых. Ну, хоть что-то хорошее, а то болтливых призраков Мэтту хватало. Она подошел поближе, но сам слышал, что голос у него звучит нервно:

— Дан, они же призраки.

— И что?

Он обернулся и посмотрел с такой укоризной, что Мэтт невольно почувствовал себя виноватым, хотя сам не понял, в чем именно. Призракам плевать, говорят с ними или нет! Они давно мертвы и не чувствуют времени и желаний так, как люди.

— Почему вы остались здесь? — спросил Даниэль.

Губы обоих близнецов синхронно дрогнули, хотя голос казался одним.

— Мы хотели остаться здесь и быть вместе. Наше желание исполнилось. А ты кто?

— Я ваш… родственник.

Ну да, ехидно подумал Мэтт, не травмировать же призраков, сообщая им, что он… кто? Какой-нибудь двоюродный внучатый племянник? Праправнук сына их матери?

— Меня зовут Даниэль. Мы не тронем вас, пока не захотите. Не бойтесь.

— Спасибо, Даниэль.

— Вы хотите рассказать историю?

— Не сегодня.

Призраки развернулись, не размыкая рук, и растворились облачками пыли. Даниэль обернулся, и Мэтт мысленно застонал. Он прекрасно знал, что означала эта полная энтузиазма улыбка брата.

— Обязательно надо повторить!