Дом пепла (СИ)

15. Во имя Отца, и Сына, и всей семьи

После того как Даниэль увидел призраков, сон как рукой сняло. В детстве Мэтт постоянно о них рассказывал — кажется, невозможность поделиться с кем-то еще он полностью вымещал на брате. Даниэль не протестовал, ему было интересно.

Тогда они узнали, что Мэтт не медиум, не может проявить призраков другим, лишь говорить сам.

Теперь Даниэль думал, как он раньше не догадался? Его смерть, это зыбкое ощущение бездны приблизило не только к лоа, но и к призракам. И теперь Мэтт может ему показать!

Даниэль с трудом соображал под вечер, порезанные руки под бинтами болели, но он был готов залезть на чердак, открыть подвал, в который давно никто не спускался, искать призраков вокруг дома и где только можно еще! Мэтт его энтузиазма не разделял.

— Если не угомонишься, — мрачно пригрозил он, — я расскажу матери, и будешь разбираться с ней.

Мэри не только не понимала магию, но и опасалась ее. А после того как Даниэль пострадал, по ее мнению, именно из-за магии, она начнет причитать и может еще и разрыдаться.

— Хорошо, — сдался Даниэль. — Но завтра еще попробуем.

Зайдя в свою комнату, он понял, что Мэтт абсолютно прав. Когда энтузиазм схлынул, осталась лишь усталость. Даниэлю хватило сил только на то, чтобы рухнуть на кровать и уснуть.

Чары сестры до сих пор действовали, так что никаких кошмаров или снов. Это вроде как хорошо… но Даниэль не любил подобную магию по той же причине, что и снотворное. Голову будто забивали чем-то тяжелым, тело вроде как отдыхало, но с утра ощущение такое, будто он не спал, а просто моргнул.

К тому же Даниэль не привык спать настолько много. Хотя он сильно подозревал, с утра глянув на часы, что причина не в чарах Ли, а в том, что организм восстанавливался после потери крови.

Лоа вчера как будто стали слабее, но сегодня вернулись. Они не ощущались физически, не представали «голосами в голове», Даниэль просто чувствовал, что они рядом. Если позовет — они откликнутся. Обычно Даниэль не обращал на них внимания, но сегодня и к нему как будто возвращались прежние ощущения, а лоа были активнее.

Усевшись на кровати, Даниэль понял, что поднялся слишком резко. Лоа тоже взметнулись, так что закружилась голова.

— Эй, полегче, — пробормотал Даниэль, хотя понимал, что лоа тут не виноваты. Только он сам, чуть не угробивший себя во время ритуала. — Спасибо.

Он не был уверен, что лоа понимают подобную благодарность, но чувствовал необходимость сказать. Если бы лоа не связались с призраком и Мэттом, Даниэль бы тут, возможно, не сидел.

— Корми их получше, — хмыкнул Бернард накануне, — они и не то сделают.

А вот Айвори не сомневался, что даже у примитивных духов есть зачатки воли и предпочтения, и Даниэль им нравился. Правда, никакого виденья в этом не было, Айвори просто верил.

Мэтт так и не рассказал, о чем именно они говорили с Айвори, но передал, что тот заходил и просил позвонить. Что Даниэль вчера и сделал.

Он посмотрел на руки, провел кончиками пальцев по бинтам. Устраивать тот ритуал, конечно, было ошибкой, не стоило недооценивать лоа или проклятие. Но в то же время Даниэль спокойно воспринимал случившееся. Он всю жизнь знал, что оно работает именно так, по крайней мере, в их семье.

Любая сила требует жертв. И крови.

И боли.

Впрочем, это не значило, что Даниэль готов жертвовать собой или отдавать всю кровь. Какой смысл в силе, если ты будешь мертв?

Зевнув, Даниэль поежился от прохлады и подумал, что в особняке всегда зябко. Вещей тут почти не осталось, чтобы переодеться, людей в доме в такой час мало, поэтому Даниэль завернулся в теплый плед и направился вниз.

Остановился он только у камина, чтобы глянуть на семейное древо, где значились и два увиденных накануне близнеца. Невольно взгляд нашел собственное имя — и Анаис. Когда они решили пожениться, дед очень обрадовался и попросил Мэри сразу вышить имя девушки, она всегда ему нравилась. После аварии ее отметили как умершую, линия между ними означала помолвку, а не свадьбу, но с древа не убрали.

Кухня казалась сумрачной — как и всегда. Окон не было, только крохотное около двери, которая вела во внутренний двор. Солнца попадало мало даже в самый яркий день.

Поэтому сначала Даниэль включил свет, а потом музыку на колонке. Завернувшись в плед, он листал новости, ел тост с кофе и кивал в такт мелодии.

— Ты пьешь что-то кроме кофе?

Даниэль поднял голову и увидел в дверях отца. Спрашивал тот скорее с насмешкой, и Даниэль салютовал ему чашкой:

— Лучше кофе, чем бурбон.

Роберт тоже сделал себе маленькую чашечку крепкого и черного, такой же любил и Мэтт.

— Почему не на работе? — полюбопытствовал Даниэль.

— Отец попросил помощи с одним исследованием.

— Дед? С каким это? Подожди… это о проклятье, да?

Роберт молча кивнул. Похоже, ничего путного выяснить не удалось, но об этом говорили еще вчера. Обычно проклятия не требовали человеческих жертв. Да и прицепившийся лоа казался странным. Он должен был уничтожать проклятого, но никак не просить впустить его. Даниэль пошел в правильном направлении, пытаясь отыскать что-то похожее в книгах, и показал собственным примером, что грубой силой тут не справиться.

— Отцу не нравится, что ты видишь призраков, — сказал Роберт.

Даниэль пожал плечами. Он не видел в этом проблемы.

— Ну, я их по-прежнему даже не чувствую. Наверняка вне дома будут снова меня избегать. Это Мэтт показал мне призраков и то домашних.

— Всё равно не очень хорошо.

— Почему?

— Ты не должен видеть призраков. Это не твоя область.

— Но я стал ближе к смерти. Глупо это отрицать.

Отец замолчал, как делал всегда, когда Даниэль напоминал об аварии и собственной смерти. Он и черный юмор не одобрял, поджимая губы каждый раз, когда дед мрачно шутил о гробах. Сыновьям всегда рассказывал, что это не уместно. Даниэль искренне удивлялся, как отец может жить в городе подобном Новом Орлеану да еще и вуду практиковать.

— Мне нужно в офис, — сказал Роберт, убирая чашку в посудомойку. — А ты чтобы не появлялся там, пока не выясним с проклятьем.

— Да, сэр! Под замок, для верности, не посадишь?

— Может быть. Если бы я не знал, что ты согласишься, а потом всё равно сделаешь по-своему.

Даниэль пожал плечами, не пытаясь отрицать. Тем более и вправду чувствовал себя не особо в форме, чтобы работать.

— Мэтта видел?

— Из окна, — кивнул отец. — Он во дворе устраивает мини-пожар.

— А мать?

— Она собиралась помолиться и позвонить какой-то подруге, которая работает медсестрой. Узнать, как восстанавливаться после кровопотери. Так что готовься, у нее большие планы на то, как тебя кормить.

Позавтракав и попрощавшись с отцом, Даниэль нашел в холодильнике шоколадку и решил посмотреть, что там жжет Мэтт.

Около двери на столе лежал рисунок, видимо, набросок брата, он их везде кидал, не особо заботясь о том, чтобы складывать. Даниэль уже видел парочку в гостиной, где с бумаги пялились хищные цветы и змеи ползали между зубастых тыкв. На этом же Даниэль с удивлением увидел себя.

Набросок на скорую руку углем, на котором угадывался край кровати, одеяло и голова спящего Даниэля.

Подхватив рисунок в ту же руку, что и шоколадку, Даниэль другой придержал плед и вышел во двор. Он казался небольшим, но надежно защищенным уголком. По забору полз девичий виноград, а от любопытных взглядов с улицы скрывал не только он, но и разросшиеся кусты жимолости вместе с магнолиями.

В детстве и Мэтт, и Даниэль много времени проводили именно здесь. Сада у Эшей никогда не было, так что этот уголок оставался для детей. На старом дубе повесили качели, установили что-то вроде беседки, любимое место маленького Дана, где он прятался с книгой. Мэтт же предпочитал скамейку рядом, где стояла старая жестяная бочка. Как раз в ней сейчас весело горело высоко поднявшееся пламя, бросая отблески на Мэтта.

Его взгляд в сторону Даниэля казался нечитаемым из-за танцующего огня. Он кивнул на рисунок в руках брата:

— Собираешься его сжечь?

— Вот еще! Сохраню, ты редко меня рисуешь.

— Как и любых людей.

Даниэль посмотрел на листок с угольным изображением:

— Это могло быть крипово, если бы не было почти мило. Ты смотрел, как я сплю?

— Когда спишь, ты молчишь.

— Я оскорбился!

Убрав рисунок в карман, Даниэль достал сигареты и уселся на лавку с ногами, завернувшись в плед. Мэтт потянулся и взял одну из сигарет.

— Они совсем не такие, как покупные, — хмыкнул он, аккуратно закуривая от огня. — Что туда добавляешь? Травку?

— Чистый табак. Мне их на заказ делает один парень из Французского квартала.

— Я думал, там только туристы.

— Им он впаривает сушеные тыквы под видом голов для вуду.

— Кто на это поведется?

— Ты не поверишь…

Даниэль подал сигарету Мэтту, потому что сам не мог дотянуться до огня. Тот передал ему свою, уже горящую и снова прикурил. Затянувшись, Даниэль выпустил дым и посмотрел на пламя. Похоже, сжигал Мэтт что-то весомое.

— Что там? — полюбопытствовал он. — Надеюсь, не рисунки?

— Вещи. Они были в твоей крови.

Даниэль смутно помнил, как Мэтт и тетя Вивьен пришли к нему в квартиру, а потом привезли в особняк. Только какие-то урывки. Что случилось с его испачканной одеждой, он тоже не знал, но мог поспорить, она в этой же бочке.

Развернув второй рукой шоколадку, Даниэль начал ее неторопливо грызть. То ли замерзла в холодильнике, то ли сама по себе была старше Даниэля. В особняке ели мало сладкого, так что оба варианта представлялись вероятными.

— Мне надо в книжный, — сказал Мэтт. — Моя смена до вечера. К тому же у матери очередной приступ поучения.

— Ну, она хочет как лучше.

— Я понимаю. Но теперь она считает, мне пора жениться.

Даниэль чуть не поперхнулся шоколадкой, а потом вскинул брови:

— Ну а что? Может, у тебя на примете есть подходящий симпатичный призрак? Кстати, в книжном есть призраки?

— Полно.

— Отлично. Поеду с тобой.

— Ты рехнулся?

— Нет, хочу проверить, сможешь ли показать призраков вне особняка. Тех, которые точно не наши предки. И домой заехать надо.

— Кровь с пола стереть?

— Я больше думал о том, чтобы взять пару вещей. И побриться.

Даниэль не спорил, что ему сейчас лучше оставаться в особняке. В этой мысли все оказались поразительно едины: и Эши, которым дом представлялся неприступной крепостью, и даже Айвори, который утверждал, что это отчасти правда, и влияние проклятия в доме слабее, а приставший лоа так просто не достанет.

Прятаться Даниэль не собирался, но и пренебрегать элементарными мерами безопасности не стоило. В конце концов, запястья еще побаливали, а голова слегка кружилась от потери крови.

— Что это ты такой довольный? — прищурился Мэтт, который как и всегда походил на дворового кота, а не на довольного домашнего. — В твоих сигаретах точно нет травки?

— У меня есть шоколадка. И я выпил кофе.

Даниэль легко улыбнулся и решил всё-таки выразить словами то, о чем на самом деле думал:

— Ничто так не напоминает о жажде жизни как близкая смерть. По крайней мере, когда она обходит стороной.

А не останавливает сердце, не поселяет между ребер холод, от которого ни один плед не избавит.

— Я надеюсь, ты тоже пока поживешь здесь, — сказал Даниэль. — Это странное проклятие и странный лоа. На тебя он уже нападал.

О чем Мэтт, кстати, упомянул лишь вскользь при рассказе остальным. Сейчас отвел взгляд:

— У меня уже лучше с призраками. Лоа больше не пытался нападать. К тому же он ведь до тебя хотел добраться через меня.

— Мы не знаем наверняка.

Мэтт пожал плечами и ничего не ответил, но Даниэль понимал, раз брат не стал спорить, значит, конечно, поворчит, но согласится.

— Ты говорил, что лоа уязвим для предсказаний, — сказал Мэтт. — Ты уверен?

— Да. И это сегодня тоже проверю.

— Подожди конца моей смены.

Даниэль кивнул. Он не сомневался, что при раскладе Таро лоа вряд ли ему что-то сделает, но понимал интерес Мэтта. К тому же предсказания всегда туманны, и брат мог заметить то, что ускользнет от самого Даниэля.

Когда лоа вцепился в него, пока расширял порезы и лакал кровь, Даниэль почти ощущал довольное урчание. Может, лоа и хотел в него вселиться, но крови он тоже жаждал. В тот момент сближения с лоа Даниэль почувствовал и кое-что другое.

Прапрабабка Вайолет точно видела будущее и, возможно, именно из-за этого сошла с ума. И ее мать обладала подобными способностями. Может, и прабабка Корделия что-то видела, но всегда молчала об этом.

Даниэлю казалось, что это упущение, не иметь таких способностей. Но в момент соприкосновения с лоа он увидел… не совсем будущее. Скорее, возможности и вероятности. Они пронеслись мимо, будто лепестки магнолий, которые сорвал ветер. Даниэль не запомнил их, только ощущение, что это область лоа. Он воспринимал время и возможности иначе. Его сила.

И его уязвимость.

Но сейчас, сидя в тихом дворе особняка, смотря на языки пламени и слыша отголоски музыки из дома от оставленной открытой двери, Даниэль внезапно вспомнил, что видел. Короткие вспышки, не будущее, а вероятности будущего, которое могло бы быть.

Он затянулся сигаретой, не отводя взгляд от огня, и его собственный дым извивался, сливаясь с дымом от бочки. Даниэль вспомнил.

Если бы не произошло аварии, Анаис до сих пор была бы жива. Они бы поженились с Даниэлем и вместе жили в той квартире, где сейчас на полу одинокое пятно крови. Даниэль видел смеющуюся Анаис, и летний ветер срывал с ее головы шляпу, трепал ее локоны.

В другой вероятности Даниэль умер — и не вернулся. Он видел собственные похороны и склеп Эшей, пронеслись лица родственников. Айвори молился в своем доме на байу и не желал больше возвращаться в город. Мэтт продолжал писать брату сообщения на телефон, прекрасно зная, что они не дойдут до мертвеца.

— Дан?

Он сморгнул остальные неясные воспоминания о том, что видел, и посмотрел на Мэтта. Тот стоял, пристально глядя на него.

— Ты лоа слушал? Они…

— Нет. Просто задумался. Я всегда считал, ты не любишь мне писать и отвечаешь-то по необходимости.

Мэтт нахмурился:

— С чего вдруг…

— Да так, не обращай внимания. О, что это?

Даниэль старательно переводил тему, тем более и правда заметил в углу лавки что-то темное. Выкинув окурок в догоравшую бочку, Даниэль потянулся к предмету: оказалось, между спинкой и сидением завалился старый розарий из черных стеклянных бусин.

— Ого! — восхитился Даниэль. — Несколько лет его не видел. Он еще со времен семинарии.

Он надел розарий на шею под скептичным взглядом Мэтта:

— Решил стать праведным католиком?

— Я верю в себя, в тебя, в семью. In nomine patris, et Filii… — Даниэль подмигнул. — Et tota familia.

***

Даниэль неоднократно бывал в книжном Мэтта, но каждый раз осматривался с таким любопытством, будто видел его впервые. С утра работала Обри, и обычно она очень торопилась упорхнуть на встречу с подругами, свидание или работать моделью. Сегодня она не уходила и, кажется, с удвоенным рвением строила Даниэлю глазки.

Он этого то ли в упор не замечал, то ли Обри его и вправду не особо интересовала. Он оглядывал стенды с книгами, брал некоторые в руки, но посматривал без внимания. Обри в этот момент пыталась завязать разговор, заходя то с одной, то с другой стороны. Мэтт проверял кассу и усмехался, наблюдая за попытками коллеги.

Обри была хороша собой, а Даниэль как-то имел неосторожность расспросить ее о модельной работе. Он-то проявлял вежливость, а она сочла это интересом.

— А мои тут есть? — неожиданно спросил Даниэль и с такой мольбой посмотрел на Мэтта, что тот сжалился.

— Поищи в кладовке.

Стоило Даниэлю скрыться, Обри ничего не оставалось кроме как пожелать Мэтту спокойной работы и наконец-то уйти.

— Ты позорно сбежал! — возвестил Мэтт вернувшемся брату.

— Я не был готов к светской беседе. А книг моих тут и правда нет.

— Так ты пиши чаще.

— Не уверен, что хочу показывать миру, что думаю.

Когда после семинарии Даниэль поступил на факультет искусств, он почти сразу начал писать. Его мистические триллеры пользовались популярностью, но после аварии Даниэль перестал этим заниматься. Именно тогда он начал больше времени посвящать семейному делу.

Мэтт нахмурился, когда понял, что в формулировке брата что-то его смущает. Будто царапает изнутри.

— Подожди… так ты пишешь?

Даниэль неопределенно пожал плечами, но это тоже не звучало как «нет».

— И не показываешь?

— Никому не показывал.

— Так нельзя!

— Почему? Если я хочу рассказать историю, это еще не значит, что миру обязательно ее слышать.

— Если ты умеешь рассказывать истории, они нужны этому миру. Их нельзя скрывать.

Мэтт подумал, что это очень грустно, когда ты говоришь без надежды быть услышанным. Не допуская даже мысли, что кто-то может тебя услышать.

— Дашь почитать? — Мэтт решил, что проще всего прямой вопрос.

— Хорошо.

Даниэль нахмурился, оглядывая витрину изнутри. Раньше композиции на ней переделывали достаточно часто.

— Вот это всё стояло и месяц назад. Почему не меняете?

— Адам собирается продавать магазин.

Мэтту нравилось это место. Небольшое, почти семейное. Маленький магазинчик, где стоял неповторимый аромат книг, а вместе с путеводителями по городу и журналами альбомы по искусству и современная литература. Всё на вкус Адама, и Мэтт его одобрял.

Иногда бывали клиенты, которые приходили и просили найти какое-нибудь редкое издание. Тогда Адам сам брался за дело, водружал на нос маленькие очки и садился за старенький ноутбук, чтобы наводить справки у других торговцев и шерстить онлайн-аукционы.

В последнее время Адам часто говорил, что устал от этого бизнеса и продаст его, как только найдется покупатель. Закрывать магазин он не планировал, но Мэтт с тоской думал, кто знает, какие изменения произойдут при новом владельце.

Даниэль, казалось, не особо удивился и так же спокойно спросил:

— Почему бы тебе не купить его?

— Мне?

— Ну да. Тебе же нравится.

— Я ничего не понимаю в управлении.

— Ты понимаешь в книгах и долго здесь работаешь. Отец поможет, если возникнут вопросы, он-то в управлении точно разбирается.

— Даже не знаю, сколько Адам хочет денег.

— А ты хоть что-то тратил со счета, который тебе дед открыл?

— Ты тоже не тратил.

— Еще как! На учебу. И речь не обо мне. Вот и выкупи у Адама книжный.

На самом деле, подобная мысль не приходила Мэтту в голову. Он и о деньгах-то тех не вспоминал, как и капитале семьи. Но сейчас внутренний голос, который почему-то очень походил на брата, коварно спрашивал: ну, неужели Мэтт хочет всю жизнь стоять за прилавком? Ему нравились книги, всегда нравились. Так может, стоит заняться ими всерьез?

Даниэль хмыкнул:

— Правда, отец до сих пор надеется, что к тебе однажды перейдет семейное дело.

— Я думал, ты его наследник.

— Нет, я наследник деда.

Они редко об этом говорили и в семье в том числе. Мэтт знал, что отцу нравилось управлять бизнесом, и он надеялся, кто-то из сыновей продолжит однажды это дело. Оба они не испытывали ни восторга, ни рвения, а про Даниэля дед всегда говорил, что к нему уйдут тайны лоа.

Мэтт не понимал, что именно это значит. Как он знал, Даниэль тоже. Мэтт предполагал, что-то вроде хрустального шара или какой-нибудь старинной плесневелой реликвии, которая связана с магией. Даниэль интересовался историей семьи и подобными вещами, еще и слышал лоа, логично, что ему и стоит ввязываться в такие дела.

Главное, его всегда тянуло к новым знаниям. Мэтт этим втайне восхищался и не то чтобы втайне, но завидовал. Он предпочитал проявлять осторожность — и сам признавал, что временами излишнюю. Но в памяти засели школьные годы, когда его клеймили психом только из-за того, что он говорил с пустотой.

О которой вспомнил и Даниэль.

Он запер дверь и повесил на ней табличку с объявлением перерыва, чтобы никто не побеспокоил. И прямо-таки лучился энтузиазмом, когда подошел к Мэтту.

— Сейчас здесь нет призраков, — сказал Мэтт. — Похоже, они по-прежнему тебя избегают.

— Позови.

— С чего ты решил, что придут?

— Позови и узнаем.

Старушка всенепременно затеяла бы разговор, тем более с таким благодарным и вежливым слушателем как Даниэль. Она явно была из тех, кто ценил манеры. Мэтт не был уверен, что его перерыв настолько долгий… еще и не хотел признаваться самому себе, но его пугало, что брат видел призраков. Это как будто напоминало, насколько Даниэль сам близок к смерти. Как он однажды умирал. Это может быть небезопасно для него.

Поэтому Мэтт закрыл глаза, положил руку на плечо Дана и попробовал позвать девочку без лица. Он сам не знал, как это сделать, но вызвал в памяти ее образ. Вспомнил короткое платье и торчащие из-под него панталоны. Жидкие русые волосы и развороченное лицо. Мэтт вложил в призыв всю свою силу воли, желание.

По сдавленному звуку Даниэлю стало ясно, что всё получилось. И по тонкому перезвону колокольчиков Генри над дверью.

Открыв глаза, Мэтт и вправду увидел девочку. Она стояла между книжными стендами и смотрела на них одним уцелевшим глазом. Если близнецы в особняке выглядели почти осязаемыми, этот призрак казался зыбким, мерцающим, хотя раньше Мэтт видел ее отчетливо. Похоже, девочку как будто заглушала сила Даниэля, но она явилась на зов.

Почти как лоа к брату.

Он сам казался одновременно ошарашенным и восхищенным. Без малейшего страха подошел к неподвижно стоявшей девочке и присел на колено, так что их лица оказались на одном уровне. Призрак не шевельнулась, но ее глаз уставился на Даниэля.

— Мэтт!

Голос Даниэля звучал странно сдавленно, так что Мэтт приготовился прогнать призрака.

— Мэтт, ей… больно.

— Она же молчит.

Мэтт точно услышал бы призрака. Но эта девочка молчала, ее рот почти полностью отсутствовал.

— Ты ее слышишь? — не понял Мэтт.

— Нет. Это как лоа, скорее ощущение. Образ. Эмоции. Она показывает. Похоже, она жила здесь до Гражданской войны, но здание рухнуло, а балка пробила голову. И ей больно, Мэтт! Она запомнила эту боль во время смерти и несет ее с собой.

Даниэль поднял руку, как будто хотел коснуться того места, где у призрака отсутствовала голова. Девочка отшатнулась, а ее единственный глаз расширился. Силуэт замерцал, как будто хотел исчезнуть.

— Всё хорошо, — мягко сказал Даниэль. — Не бойся.

Его пальцы, конечно, прошли сквозь воздух, но Даниэля это, похоже, ничуть не расстроило. А вот Мэтт заметил, как на белоснежном бинте на запястье брата выступила капелька крови.

— Шшш, — успокаивающего сказал Даниэль. — Мне жаль, что тебе больно. Всё будет хорошо.

Шагнув вперед, Мэтт хотел отпустить призрака, но оказался пригвожден к месту взглядом обернувшегося Даниэля.

— Полторы сотни лет боли, Мэтт! Помоги ей.

— Как?

— Отправь на ту сторону. Она сама не знает, как это сделать, умерла слишком неожиданно.

На лице Даниэля отражалась такая мука, будто он чувствовал боль призрака… а может, и действительно, если это похоже на лоа.

Посмотрев на девочку, Мэтт и сам почувствовал ком в горле. Он никогда не ощущал призраков или их эмоции, только слышал. Они предпочитали рассказывать о жизни, он и не думал, что они могут застыть в боли смерти.

Впрочем, он же видел призрака брата в момент аварии. Тот тоже оказался ошарашенным… и он определенно испытывал боль.

Мэтт подошел к Даниэлю и девочке, не зная точно, что и как он должен сделать. Он хотел ее освободить. Пусть она двинется дальше. Пусть наконец-то обретет покой.

Протянув руку, он положил ее на макушку девочки, ощущая холодок и дрожь. А потом выдохнул.

Его дыхание как будто снесло бестелесную оболочку, заставило превратиться в дымок, повиснуть туманом. Но Мэтт ощутил, что девочка растворилась, ее дух двинулся дальше.

— Ты смог, Мэтт! У тебя получилось!

Даниэль вскочил на ноги, и его тут же повело в сторону, так что он наверняка бы рухнул, не подхвати его Мэтт. Он и сам ощущал усталость, но скорее пополам с потрясающим удовлетворением. Как будто он наконец-то сделал самое правильное дело в мире.

А вот Даниэль выглядел бледным и тяжело опирался на брата.

— Это проклятие? — встревожился Мэтт.

— Нет. Просто совершенно не моя энергия. Похоже, отпускать их из этого мира будешь без меня. Дома такого не было, а тут прям… как будто провел тяжелый ритуал. Здесь же есть туалет? Не уверен, что меня не вырвет.

— Пойдем. Тут и комната Адама есть, можно отдохнуть.

— Угу. А то нам еще сегодня Таро на лоа раскладывать.