Дом пепла (СИ)

17. Мальчик со стрекозами во рту

Мэтт вспоминал мертвого мальчика.

На самом деле, за свою жизнь он повидал не так уж мало мертвых мальчиков. Да и того лишь раз в жизни. Ничего примечательного, обычный призрак. Но его притащил Даниэль.

Мэтту было лет шесть или семь. Его часто отправляли гулять с Даниэлем и его друзьями. Позже Мэтт задумывался, что брату вряд ли было интересно возиться с мелким. Хотя ссорились они как любые братья, часто и феерично, но никогда друг на друга не дулись всерьез и быстро забывали.

В те дни Мэтт сидел дома, выполняя какую-то школьную работу, на которую забивал до этого. Ненавидел весь мир и отчаянно завидовал брату, который уходил с друзьями, рассказывая матери, что они где-то рядом, а на самом деле уезжая к болотам.

Мэтт почти что почуял, что-то не так. По странному напряжению в доме, по суете матери после телефонного звонка. По тому, что хмурый Даниэль вернулся поздно вечером и вместе с отцом. Мэтт ощутил смутное беспокойство, чувство неуютности, хотя не мог бы объяснить его словами. Просто что-то не так.

Он смотрел с лестницы, вцепившись в перила. Наблюдал, как родители ушли на кухню, обсуждая что-то вполголоса. Даниэль был с ними, но Мэтт мог поспорить на что угодно, что брат хочет сбежать при первой возможности.

Так и случилось. Не прошло и получаса, как Даниэль тихонько поднялся и даже не удивился, заметив Мэтта.

— Что случилось?

Даниэль пожал плечами:

— Нашли мертвого мальчика на болотах. Его задушили и бросили. Какое-то время нам точно нельзя туда ходить.

Мэтт расстроился, но тут же понял, что есть что-то еще.

— Это мы его нашли, — вздохнул Даниэль.

Позже он рассказал в подробностях. Когда они сидели вдвоем в комнате Даниэля, накрывшись одеялом, которое могло отгородить от трупов маленьких мальчиков и убийц, бродивших в болотной топи.

— Я его первый увидел. Думал, он там играет, удивился, окликнул. Когда мы подошли, я понял, что-то не так, но это ты мертвецов чуешь, а я не очень. Он выглядел обычно, но лежал на боку, спиной ко мне. Я его потрогал, а в нем уже что-то ползало.

Дан и его друзья перепугались, побежали к взрослым. Мальчика звали Гордон Мур, ему было восемь лет, и на его шее обнаружили отчетливые следы от рук. Преступника быстро нашли, им оказался отец мальчика. Они жили неподалеку, и Гордон умер вряд ли больше чем за пару часов до того, как на него наткнулся Дан. Чуть позже выброшенное тело наверняка бы сожрали аллигаторы.

Мэтту стало очень не по себе, он подумал, а если бы Дан и его друзья пришли чуть раньше, и там еще был отец мертвого мальчика? Он представлялся ужасающим маньяком в маске вроде Джейсона Вурхиза из «Пятницы, 13», которую Мэтт посмотрел втайне от матери.

Даниэля совсем не волновал маньяк, но вот от воспоминаний о мертвеце ему точно было неуютно.

— Как ты можешь видеть их постоянно? — спросил Даниэль. — Они такие… безжизненные. Это же очень грустно, видеть кого-то мертвым.

Мэтт вообще не уловил, о чем говорит брат, с недоумением сказал:

— Что в этом такого? Мертвецы… ну, они такие же, как я или ты.

— Ну, я-то живой.

— Был бы мертвым, мне тоже было грустно

Мэтт вряд ли бы запомнил этот эпизод, если бы на следующий день, выходя в школу, не увидел мертвого мальчика около дома. Он стоял на улице, под дубом рядом с оградой, и тень от листьев не ложилась на его фигуру. Пустые темные глаза, светлые волосы, грязная одежда — и следы от пальцев на шее.

Мэтт удивился, но не больше чем любому другому призраку. А потом из дома вышел Даниэль, и мертвый мальчик не сводил с него взгляда, дернулся, как будто хотел последовать, но всё-таки остался на месте. Открыл рот, и из него вылетело несколько стрекоз.

Они откладывали личинки на болотах, и те жрали всё подряд, могли заинтересоваться мертвецом. Или это воображение сыграло дурную шутку, а стрекозы просто так удачно пролетели в тот момент через призрака.

Даниэль, конечно, ничего не заметил. Он весело о чем-то болтал, и Мэтт пошел за ним следом, вцепившись в лямки рюкзака и не зная, настоящие вокруг них вьются стрекозы или призрачные. На повороте обернулся, и мальчик еще стоял там, уставившись на Даниэля.

Правда, потом исчез и больше Мэтт его не видел. Но дедушке рассказал.

— Похоже, уцепился за Даниэлем, — ничуть не удивился Бернард.

— Но Дан же не видит призраков! Даже не чует их!

— Это не важно. Он Эш. Наша семейная энергия горит слишком ярко и привлекает тех, кто может ее ощутить. Они быстро отваливаются, ничего страшного.

Мэтт думал об этом сегодня, пока шагал по улице, нацепив темные очки и проклиная яркое солнце. Черная рубашка липла к спине и оставалось надеяться, что в том месте, куда направлялся Мэтт, работает кондиционер. Иначе он оттуда сбежит, как из зачумленного квартала и плевать на всё!

Раньше Мэтт не понимал, почему на Даниэля произвел впечатление чей-то труп. Или почему ему было грустно, а черви потом еще долго вызывали отвращение. Даниэль спокойно относился к смерти, но первый труп его поразил. А после Анаис так вообще не мог смотреть на мертвые тела.

Как оказалось, у Мэтта всё наоборот: трупы не впечатляли, призраки часто выглядели такими, как их застало остановившееся сердце. А вот последний миг брата напугал.

Всю жизнь видя призраков, Мэтт оказался поразительно не готов к смерти. Может, потому что раньше не понимал, что это на самом деле. Она не касалась его напрямую. Даже когда умерла бабушка, он не видел этого, только позже ее восковое тело в гробу, которое мало походило на настоящее.

Даниэль же в крови был реальным. В детстве Мэтт ошибся: увидев мертвого брата, он испытал не грусть, а страх.

Замеченный краем глаза полупрозрачный силуэт у дома, мимо которого проходил Мэтт, не вызвал особых эмоций. Мэтт больше не хотел от них прятаться. От них или от чего-либо другого. Он может помочь призракам, если потребуется. Он в силах поговорить с ними, это часть его самого — ну, а если забудет, как при этом жить, можно позвонить Генри. Он готов и призрака съесть, и бурбона выпить.

С проклятием Мэтт тоже в состоянии помочь. Хотя именно это и заставило вспомнить старые слова деда.

Наша семейная энергия горит слишком ярко и привлекает тех, кто может ее ощутить.

Вдруг того лоа приманило проклятье и энергия одного из Эшей. Ничего удивительного, ведь Даниэль говорит с лоа. В кого как не в него вселяться, чтобы занять тело и вкусить жизни? Но Мэтт не собирался об этом рассуждать. Он хотел действовать, тем более, когда у них была определенная подсказка.

Каждый в семье отказался обсуждать Майкла. На свой манер.

Каждый в семье решил помочь Даниэлю. На свой манер.

Мэтт еще накануне вечером, когда Даниэль остался с Айвори, решил начать выяснения. Дед сделал такое невозмутимое лицо, что сразу стало понятно, чей внук Даниэль. А потом заявил, чтобы Мэтт не ворошил прошлое и не трогал память о Майкле.

— Ваши чертовы карты ошиблись. Вы бы еще на чае погадали! По полету птиц. По тому, под каким углом они гадят.

— А сработает?

Дед посмотрел так, будто птицы насрали непосредственно на Мэтта и заменили своим пометом его мозги. Насчет Даниэля он сказал, что пытается выяснить о проклятиях у лоа и из книг. У него на кровати лежало несколько, а на столике рядом громоздилась внушительная стопка.

Мать перекрестилась — она всегда так начинала сложные разговоры. Правда, так же и заканчивала.

— Я ничего не знаю о смерти Майкла.

Что наверняка было так, но не мог же Мэтт не спросить. Она осторожно уточнила, что случилось с другом Даниэля, и Мэтт честно ответил:

— Обкурился какой-то дряни.

Мать молча вздохнула и достала кастрюлю побольше, чтобы сварить суп. Это был ее способ заботы: она ничего не понимала в колдовстве и понимать не хотела, зато готовила обед и достала какой-то сбор, который помогал от похмелья. Мэтт не стал уточнять, что когда-то сам его заготовил, довел бабушкин рецепт до совершенства.

— Тебе не странно? — спросил Мэтт. — Ты часть семьи Эшей, но ничего не знаешь о колдовстве.

— Кто-то же должен вас заземлять.

Впрочем, это не помешало ей позже помолиться, а с утра уйти в церковь, попутно рассказав Мэтту, как плохо употреблять вещества и излишки алкоголя. Мэтт хотел проворчать, что мать опоздала с подобными нравоучениями, привычно поцапаться и, возможно, в очередной раз услышать, что он губит собственную жизнь — как будто это он вчера обдолбался.

Мэтт промолчал, слишком занятый внезапной мыслью о том, что реально может помочь с выяснением правды о Майкле.

Потому что ни отец, ни тетя Вивьен тоже ничего не рассказали. Последняя была в баре, когда Мэтт ей позвонил. Из-за шума она мало что поняла, но заявила, что ничего не знает.

— Его убил случайный грабитель.

Она рассказала, что у нее есть знакомый, который может помочь с проклятьем, но ему нужна куриная кровь для обряда и коровий навоз. Он как раз в поисках последнего, а потом обязательно поможет. Мэтт поблагодарил тетю, которая, кажется, искренне волновалась, но и сама наверняка понимала, что скажут племянники, если кто-то на полном серьезе придет к ним с коровьей лепешкой.

Отец вот предложил змеиную кровь. За ужином с Мэттом он долго рассказывал о каких-то хитрых обрядах из трех ступеней, которые позволят узнать, куда тянутся корни проклятия. Мэтт поддакивал, потому что быстро понял, что ни его, ни Дана присутствия не потребуется, так что пусть отец творит что хочет. Возможно, его это успокаивало. Как и болтовня минут двадцать подряд.

Он резко замолчал, когда Мэтт спросил о смерти Майкла.

— Это было давно, — сухо ответил Роберт.

— Хочешь сказать, ты плохо помнишь, как умер твой младший брат четырнадцать лет назад?

— Вот именно, это было четырнадцать лет назад. Какое имеет отношение к нынешнему делу?

Мэтт честно рассказал о картах Таро. В который раз за вечер — и снова не встретил особых восторгов.

— Таро не очень надежный способ получения информации, — сказал отец. — Но мы в любом случае именно этим и занимаемся, ищем корни проклятия.

— А если оно правда связано с дядей Майклом?

— Маловероятно.

— Но возможность есть! — продолжал настаивать Мэтт.

Отец промокнул губы салфеткой, аккуратно положил ее рядом с тарелкой и сказал жестко, не смотря на сына:

— Хватит, Мэтт. Возможно, тебе стоит сосредоточиться на том, что ты действительно можешь. Спроси у призраков.

— О проклятии? Думаешь, они знают? Или предлагаешь уточнить у самого дяди Майкла?

— Нет!

Резкость в голосе отца удивила Мэтта. Роберт быстро взял себя в руки и наконец-то поднял глаза:

— Кое-чему, что покоится в земле, лучше там и оставаться. Не вороши прошлое. Иногда оно не несет ответов, только боль.

Мэтт хотел сказать, что «спрашивать у призраков» прямо противоположно совету не трогать то, что упокоилось. Но промолчал и похвалил себя за сдержанность. То ли взрослел, то ли его волновали другие вещи.

Утром, когда отец ушел на работу, а мать в церковь, Даниэль и Айвори еще спали, Мэтт всё равно прошелся по всему дому, призывая семейных призраков. Он вкладывал в зов всё желание, всю энергию, как с той девочкой в книжном. Но она, похоже, хотела прийти, а вот семейные призраки показываться не пожелали. Особенно дядя Майкл, которого Мэтт усиленно звал.

— Черт бы вас побрал, — пробормотал Мэтт.

То ли они не слышали, то ли упрямство их семейная черта, и каждый Эш себе на уме. Поэтому Мэтт решил прибегнуть к более приземленным способам узнать правду. Нацепил солнечные очки и вызвал такси. Как раз успевал до смены в книжном.

***

В утренний час торговая фирма «Лэнгфорд» стояла запертой. На стук Мэтта дверь всё-таки открылась, и на пороге возник хмурый негр. Его объемы были настолько внушительными, что почти закрывали проход, а мрачный взгляд мог смутить кого угодно, только не Мэтта.

— Меня зовут Мэттью Эш. Я пришел к мистеру Лэнгфорду.

Последние слова заглушил протяжный гудок баржи с реки, но негр явно и без того прекрасно понял и молча распахнул дверь.

Внутри Мэтт чувствовал себя увереннее.

Фирма занимала небольшое помещение, работало здесь совсем мало сотрудников. Они выступали промежуточным звеном между производителями и другими торговцами, оформляли оптовые договоры и не имели никаких дел с частными лицами.

Приемная ничуть не изменилась, только кулер исчез. Объемного негра Мэтт видел впервые, тот так и не произнес ни слова, молча проводив до закутка, где стоял кожаный диван и столик. На двери не было вывески, но Мэтт знал, что именно там кабинет Эндрю Лэнгфорда.

Кого он не ожидал увидеть, так это девушку, устроившуюся на диване. Закинув загорелые ноги на столик, она листала журнал, но с таким скучающим видом, что можно было не сомневаться, она просто убивает время.

Заметив Мэтта, она приподняла идеально очерченные брови, а потом улыбнулась и подскочила.

— Мэтт! Как я рада тебя видеть!

От нее пахло легкими цветочными духами и мятой, когда она полезла обниматься. Густые светлые волосы чуть вились и казались такими естественными, что и не скажешь, что они крашеные и наверняка завитые.

— Ты по-прежнему одна из самых красивых девушек Нового Орлеана, — сказал Мэтт искренне.

Она недоверчиво фыркнула, отстраняясь, будто бы небрежно поправила майку, провела по бедрам, обтянутым узкими шортами. Она бы никогда не показала, но ей льстили слова Мэтта.

— Ты тоже неплохо сохранился, — очаровательно улыбнулась она. — Хотя по-прежнему хмурый! Как Даниэль?

— Прекрасно.

Кроме того, что кто-то повесил на него проклятие, и он чуть не истек кровью на днях. Да и сам Мэтт хмур, потому что еще недавно видел то, чего вообще не существует. С чего тут веселиться?

Но рассказывать об этом Саванне Мэтт не собирался. Она была на год младше Даниэля, в детстве они много общались, и Даниэль первый же предупреждал Мэтта, чтобы подростком он с ней пересекался поменьше.

— Дядя в последнее время только и говорил о твоем отце, — хмыкнула Саванна. — Опять они чего-то не поделили?

— Понятия не имею. Ты знаешь, я не особо вникаю в семейный бизнес.

— Как жаль! А то я бы выпытала у тебя парочку корпоративных тайн.

Саванна Лэнгфорд-Янг приходилась племянницей Харрисону Янгу и кузиной Кристоферу Янгу. Ее отец, сидевший за этой дверью, женился на сестре Харрисона.

Хотя, насколько знал Мэтт, с Кристофером Саванна почти не общалась.

— Еще пересекаешься с Элис? — спросила Саванна.

— А она прекратила таскать кокс в трусах?

— Тебе лучше знать, что у нее в трусах.

Когда Мэтт был совсем юнцом, именно Саванна учила его целоваться. А потом познакомила с Элис, ровесницей Мэтта, но куда более искушенной в жизни. Гибкая красотка с густыми темными волосами и кожей цвета молочного шоколада. Она всю жизнь прожила на окраине Нового Орлеане. Ее дом полностью разрушил ураган «Катрина», а после родители так и ютились в какой-то лачуге с протекающей крышей. Как говорила Элис, отцу просто лень чинить.

Возможно, в мальчике из особняка в Садовом квартале она увидела шанс выбраться из дома. Мэтт же самоуверенно считал себя знающим жизнь — только потом осознал, насколько наивен он был.

Он потерял девственность с Элис, она заявляла, что тоже, но даже тогда Мэтт сильно сомневался, что это так. Именно Элис показала ему такие уголки города, о которых он не подозревал.

Дома мать по-прежнему заставляла молиться блеклым крестам, но Мэтт решил, что с него хватит. Тогда ему казалось, что этот бог отобрал даже брата — Даниэль уехал в семинарию. Мэтт уходил из дома к Элис и ее компании, считая это неплохой альтернативой. И пусть травку и сигареты Мэтту дал попробовать именно Даниэль, он всегда был против чего-то сильнее, а вот у Элис имелся дешевый алкоголь и мет. Ее друзья толкали его на улице, потом перешли на кокаин.

Компания Мэтта полностью сменилась, хотя сам он старался держать трезвую голову. Не по причине сознательности, скорее, вещества пугали его тем, что тогда он совсем не контролировал призраков. А вот алкоголь никак на это не влиял.

Отец ругался с Мэттом, мать плакала и молилась. Даниэль приезжал из семинарии и советовал не ввязываться в неприятности. Мэтт хорошо помнил вечер, когда брат хотел о чем-то поговорить, просил остаться дома.

— Мэтт, я же здесь только на выходные.

— Иди в жопу, Дан.

Мэтт громко хлопнул дверью, потом напился с Элис и остальными, и в тот вечер его впервые задержала полиция. Он подрался с каким-то парнем, имени которого даже не знал, и чуть не забил его до смерти. С контролем у Мэтта всегда были проблемы. В полиции он не испытывал страха или сожаления, только ярость, что кто-то опять пытается его сдерживать.

Когда за ним приехали, он задрал голову и скрестил руки на груди, чтобы отец видел его сбитые костяшки. Но вместо Роберта вошел Даниэль. Оказалось, позвонили сначала домой, он был там и не стал сообщать отцу. Как совершеннолетний, мог сам забрать брата.

Даниэль не злился. Он не понимал.

— Почему ты с собой такое делаешь?

Всю дорогу до дома Даниэль молчал в такси, а потом сразу ушел к себе. У Мэтта только начало просыпаться что-то вроде сожаления, но тут он разозлился. Раз брата не хочет с ним разговаривать, то и к черту его!

Это потом мать говорила, что Даниэль отравился какой-то дерьмовой едой, так что в тот день он вообще с трудом куда-то поехал и вряд ли думал о чем-то, кроме как побыстрее вернуться.

Он даже пытался позже поговорить с Мэттом, но сначала тот обижался, потом ему стало всё равно. Они с Даниэлем почти не общались в то время.

Тогда же умерла бабушка, и Мэтт вообще не знал, зачем ему возвращаться домой.

Второй раз Мэтт попал в полицию, когда его бросила Элис. Заявила, что он слишком скучный — а может, поняла, что у него нет денег, потому что у семьи Мэтт редко что-то просил. Элис тут же полезла обниматься к другому парню, а Мэтт, конечно, набил ему морду. Потом пошел тусить с компанией, тут их и задержали. У них с собой оказалось слишком много запрещенных веществ.

Тогда его забирал отец, они снова поругались, и Мэтт навсегда запомнил фразу «ты разочаровываешь меня». Это вызвало только больше ярости. Мэтт не собирался оправдывать чьих бы то ни было ожиданий. Он хотел быть собой — пусть и понятия не имел, что это значит.

О случае задержания стало известно уже всем, и Мэтт приобрел определенную репутацию. Зато отбоя с девчонками не было, хотя Элис пару раз возвращалась, потом они снова расходились.

Из памяти Мэтта выпадали целые куски, он делал много вещей, которыми не гордился. До того момента, как его снова задержали по подозрению в вооруженной краже — вот этого Мэтт и правда не делал. Тот самый случай, когда он так и не объяснил брату, что был ни при чем. А это казалось таким важным! Потому что разочарование на лице отца, матери, даже деда Мэтт воспринимал скорее с задором — но только не брата.

— У тебя не должно быть авторитетов, — заявляла Элис, отправляя в рот очередную таблетку. — Ты почти смог! Брат тебя сдерживает. Мешает.

Мэтт тогда попал на деньги. Глупая история, нелепый спор, в который он ввязался по пьяни, а в итоге остался должен приличную сумму. У него ее не было, и он пошел к Даниэлю, который как раз бросил семинарию и учился в колледже.

Почему-то в тот момент Мэтт вспоминал Гордона Мура, призрака, который притащился из болот за Даниэлем, потому что не знал, а куда ему еще податься. Не был в курсе, как уйти — или не хотел.

Мэтт ощущал себя таким же мальчиком со стрекозами во рту.

Он думал, брат будет читать нотации, как отец. Он подготовил едкий ответ, что и сам уже понял, как сглупил. Но вместо этого Даниэль подробно расспросил, что именно произошло. Мэтт и не заметил, как начал рассказывать и рассказывать. Уже не о деньгах или о споре, а об Элис, о придурках, которые хотят только пить и ничего не делать, а он зачем-то тусит с ними, о призраках наркоманов, которых он видит, о том, как дома его пытаются воспитывать, а он попросту ни черта не представляет, что делать со своей долбаной жизнью, и как вообще другие с этим справляются?

— С чем именно? — мягко спросил Даниэль.

— С жизнью.

Мэтт подумал, что сейчас брат рассмеется или пожмет плечами. Возможно, после своей семинарии скажет что-то умное — или пафосное, как он любит.

Вместо этого он обнял Мэтта.

А потом сказал, что собирается жить отдельно, и не хочет ли Мэтт пожить у него.

На самом деле, согласился не сразу. Чуть позже, в один из вечеров просто покидал вещи в сумку и сбежал из дома, появившись на пороге квартиры брата в три часа ночи. Тот отчаянно зевал, когда открывал, но впустил без вопросов и выдал постельное белье.

Наверное, именно Даниэль стал якорем, за который зацепилась бушующая жизнь Мэтта. Он только тогда понял, что часть его компании была призраками — вот почему над ним угорали остальные. Наверное, думали, он сидит на какой-то забористой дури, и у него глюки.

Мэтт смог привести мысли в порядок и вернуться к нормальному общению с призраками. Даниэль показывал некоторые обряды и ритуалы, но Мэтт не особенно проникался. Зато его устраивало, что брат не пытался читать нотации. Но сразу установил четкие правила и сказал, что они и так живут в семейной квартире, так что оплачивать счета будут сами и не станут брать деньги у семьи. Так что не стоит ли Мэтту начать работать?

Позже Мэтт понял, что это было самое верное решение в его жизни. Ему не хватало четкой дисциплины и обычных разговоров по душам. Когда возвращаешься до полуночи не только потому, что такие правила, но и потому что иначе разбудишь брата, которому рано вставать. Когда приходится мыть за собой посуду, убирать и готовить по очереди. А потом можно рассказывать о призраке, которого видел, и тебя не высмеют и не отмахнутся.

В детстве Даниэль включал перед сном ночник в комнате Мэтта и прогонял монстров. Тогда он снова это сделал. Но монстры были внутри головы Мэтта.

С работой тоже сыграло роль упрямство. Вместо того чтобы пойти в семейный бизнес или издательство, для которого уже писал Даниэль, Мэтт решил, ему нужно что-то свое.

Он понятия не имел, с чего начать, потыкался в несколько мест, а в итоге появилась Саванна и сказала, что ее отцу как раз нужен помощник.

Мэтт занимался непыльной работой с документами, Даниэль тогда познакомил его с Айвори, а чуть позже появилась Анаис. Мэтт же переехал в собственную квартирку и даже попробовал поучиться в колледже, но быстро бросил эту затею.

Он знал, что Даниэль точно не считает, что делал что-то значимое.

— Ты сам разобрался со своей жизнью, Мэтт. Ничьей заслуги в этом нет, кроме твоей собственной. Просто не сразу понял, какая именно самостоятельность тебе нужна.

Мэтт не был так уверен. Кто знает, где он мог бы закончить, не будь у него примера рассудительного старшего брата и надежного якоря в нужный момент.

Когда Даниэль умер, Мэтт несколько лет работал с Эндрю Лэнгфордом и размышлял, не стоит ли двинуться дальше. Думал об этом и в тот вечер, выходя из какого-то бара.

Тогда он ощутил, как сердце брата перестало биться. А мгновением позже увидел его окровавленный признак. Они редко общались в последнее время, Даниэль был с Анаис и готовился к свадьбе.

Мэтт замер посреди улицы, снова пытаясь научиться дышать. Потом уже был звонок от отца, поездка в больницу и новость о том, что желание Даниэля жить оказалось сильнее аварии.

Мэтт снова много времени проводил с братом, уволился из фирмы Лэнгфорда, а вскоре подвернулась работа в книжном, которая потрясающе его увлекла. Они с братом снова отдалились друг от друга, и Мэтт не подозревал, что Даниэля это так сильно волнует. Мэтт всегда думал, что он надоедливый довесок, младший брат, с которым Даниэль вынужден возиться в силу врожденной ответственности.

Можно было быть почти благодарным проклятию и тому лоа — после видений и разговоров Мэтт начал понимать, что всё не совсем так.

Я не очень хороший старший брат, но я никогда не бросал тебя. И не брошу.

Теперь, видя Саванну, Мэтт чувствовал себя почти уверенно и не настолько… яростно. Он даже спокойно спросил:

— Так там Элис?

Ведь так ведут себя вежливые культурные мальчики? Не только бьют морды и попадаются в полицию за хранение метамфетамина.

Саванна пожала плечами:

— На самом деле, не видела ее много лет. Мы давно не общаемся. Просто хотела тебя позлить.

Она подмигнула, как будто считала это хорошей шуткой, а Мэтт решил, что он всё-таки не слишком вежливый, потому что с трудом сдерживался послать Саванну куда подальше.

— Не знаю, чего ты хочешь от отца, — сказала Саванна, — но иди сейчас. Он ждет звонок, после которого мы займемся делами, но пока точно свободен.

Мэтт кивнул и направился к двери кабинета. Не вовремя вспомнилось, что Саванна и вправду познакомила его с Элис, но вообще-то после этого не общалась с ней и всегда говорила ему, что стоит подумать, а Элис — не самая благонадежная девушка.

Это Мэтт не слушал. А Саванна явно не считала его «младшим братцем», чтобы опекать.

Эндрю Лэнгфорд изучал бумаги в просторном, светлом кабинете и обрадовался Мэтту. Высокий, с аккуратной бородой и в строгом костюме на заказ, который идеально сидел. Чем-то неуловимо напоминающий мать

— Привет, дядя Эндрю, — улыбнулся Мэтт.

Эндрю Лэнгфорд, брат Мэри Эш, в девичестве Лэнгфорд. Родной дядя Мэтта — и единственный живой. Иногда казалось забавным, что Саванна одновременно кузина Кристоферу Янгу по матери и Мэтту с Даниэлем по отцу. Если в мире действовал принцип пяти рукопожатий, то Мэтт на полном серьезе считал, что в Новом Орлеане что-то типа принципа пяти поколений. Кто-то с кем-то точно связан, пусть не кровно. Как они с Янгами. Как Даниэль, лучший друг которого — внук дедушкиного лучшего друга.

— Мэтт, как я рад!

Дядя Эндрю походил на Мэри внешне, но не внутренне. Он вряд ли верил в бога, но точно ходил на воскресную службу, если это выгодно и позволит наладить контакты. Не было ничего удивительного, что он стал хорошим другом Роберта Эша. Познакомил его со своей сестрой, а позже те поженились.

Насколько знал Мэтт, отец и дядя Эндрю до сих пор периодически встречались, обсуждая бизнесы, любимые футбольные команды и сорта виски. Может, дядя Эндрю даже просил отца провести тот или иной ритуал для привлечения удачи.

— Мэтт, ты должен рассказать, как у тебя дела.

Дядя Эндрю предложил бурбон, удобное кресло и благодарного слушателя. Хотя Мэтт не собирался вводить его в курс дела о проклятье, но неожиданно для себя понял, что рассказывает ему об идее покупки книжного магазина. Почти надеясь, что тот покачает головой и убедит страхи Мэтта, что это поганая мысль.

— Это отличная идея! — дядя Эндрю стоял, прислонившись к столу и так всплеснул рукой, что чуть не вылил остатки бурбона из стакана. — Ты уже сказал Робу?

Мэтт не знал, что приводило его в больший ужас. То, что кто-то называет отца «Робом» или мысль о том, как скажет отцу?

— Нет! Еще нет. Пока другие заботы. У него тоже.

— Хорошо, буду держать рот на замке. Он должен узнать от тебя, а не от меня.

— Я еще ничего не решил!

— Почему нет? Отличная идея. Ты можешь управляться с делами, если сам того захочешь. Привлеки брата. Роб волновался за него в последнее время.

— Да?

Вряд ли речь о проклятии. Отец сам узнал только на днях! Дядя Эндрю смутился и отвел взгляд, как будто сболтнул лишнего.

— Ну… раньше Роб волновался за тебя, но говорил, ты взяла за ум. А вот Даниэль отстранился после аварии. Роб работает с ним, но даже не понимает, насколько он в порядке.

Он отстранился от живых, подумал Мэтт. Приблизился к мертвым, так что теперь Мэтт их даже показывать может. К счастью, к живым Даниэль ближе — если только проклятие его не утянет.

— Я хотел кое о чем попросить.

Дядя Эндрю вмиг стал серьезным. Он нахмурился и свел брови, так что теперь фамильное сходство с Мэри угадывалось невооруженным взглядом.

Он знал, что Мэтт не стал бы спрашивать просто так. Значит, дело важное.

— У тебя ведь есть выход на полицию, — сказал Мэтт.

— Иногда мы взаимовыгодно сотрудничаем.

— Мне нужна информация. Как можно подробнее. Все данные, что хранятся в их файлах.

— О чем?

— Как умер Майкл Эш.